Текст книги "Дети Морфея"

– Всего доброго! – сказал я без единой доброй ноты в интонации и прошел мимо него внутрь.

От сильного хлопка дом вздрогнул, будто во время землетрясения, осыпав меня горстью побелки. Не успел я сбросить туфли и продвинуться к кухне, как мой череп, казалось, раскололо на две части громом дверного звонка! В неистовом бешенстве я рванулся обратно, толкнув боком комод и повалив все, что на нем стояло, истошно выругался, но все же врезался плечом в дверь.

– Я же сказал, что нам не нужны ваши чертовы игрушки! И если ты, щенок, еще раз нажмешь эту кнопку и вообще приблизишься к моему сыну, клянусь, я вызову полицию!

Он придержал кепку, будто та могла слететь от мощной звуковой волны, а когда я стал закрывать дверь, вцепился в ручку и с силой тянул ее на себя – какое невиданное нахальство!

– Вам должно быть стыдно жалеть пару бумажек на сына! – крикнул он в узенькую щель проема, и от подобной наглости я невольно позволил раскрыть дверь настежь.

– А тебе не стыдно морочить ребенку голову своей ерундой? – парировал я в возмущении. – Как он расстроился из-за тебя!

– Чего-чего? Из-за меня?! Я просто показал ему медведей…

– Уж показал, так показал! Доволен?

– Да что за черт – он смотрел на них, будто никогда в жизни не видел мягких игрушек…

– И это воистину так: ни мягких, ни твердых, ни никаких-либо иных – не было, нет и не будет! По меньшей мере, пока я отвечаю за его воспитание и нахожусь в здравом уме… И что ты, сопляк, можешь знать о том, как зарабатываются честные деньги, о моем сыне и воспитании детей? Я не стану баловать его подобной чушью!

– Это же преступление!

– Преступление будет, если ты не уйдешь, наконец, отсюда. А теперь проваливай! Вместе со всем своим дрянным хламом.

Блаженством было не видеть его размашистой жестикуляции и не слышать быстротечной речи даже те секунды, пока он хмурил густые брови, покрасневший и весь вспотевший от напряжения моих угроз.

– Я не знаю, за что ему такое наказание, но скажу честно, мистер Фирдан, мне очень нужно продать вам игрушку или меня уволят. Давайте поможем друг другу – вы порадуете сына, помиритесь с ним и посмеетесь, мол, это все шутка, розыгрыш такой, а я не пойду просить милостыню. По-моему все в плюсе!

– Во-первых, у нас с ним все нормально, во-вторых, не советую тебе лезть в чужие дела, а в-третьих, меня мало волнуют твои проблемы – они твои и только твои, и решать их тебе самому, а не кому-то еще, и уж тем более не мне!

На этот раз дверь закрылась медленно и с умиротворительным щелчком замка, который ознаменовал тишину. Вначале мы остались на своих местах, прислушиваясь к шорохам друг друга – я за тем, чтобы, едва раздастся новый звон, мигом распахнуть дверь и прогнать парня с чем-то вроде зонта в руке. И лучшей мелодией этого вечера был его глубокий вздох, а затем глухие шаги по крыльцу и более звонкие, но с приятным декрещендо по каменной плитке. Блаженно скрипнула дверца нашей изгороди… Я чувствовал себя рыцарем, одержавшем осаду замка (лишь одну крохотную битву в этой бесконечной войне!), и мне стало горько от осознания, что в нашем обезумевшем мире проявление разума уже считается чем-то ненормальным и даже постыдным!

Проходя мимо комода, я задержался, чтобы привести упавшие вещи в порядок. Рамка с общей фотографией упала плашмя и разбилась так, что трещина на стекле перекрещивала всю нашу семью. Вот: одни беды и убытки от этих игрушек… По обыкновению, я поприветствовал Фелицию и рухнул на диван в гостиной, надеясь, что никто более не потревожит меня и мне удастся вздремнуть час-другой до начала ужина.

27.09.199Xг., 03:44 PM

Неподалеку от дома семейства Фирданов

Каждый фонарный столб завешан объявлениями о пропажах детей. Но все не так: не пропажи, а похищения и убийства. Не фонарные столбы, а мини-кладбища через каждые 30 метров по всему городу. Не объявления, а надгробия – веселое невинное лицо ребенка и чудовищная эпитафия из поведения, одежды и особых примет. На уровне среднего роста человека их крепилось по 8-10 штук. Свежие были белоснежными, цветными, если позволяли средства, еще наполненными надеждой. Но большинство пожелтевшие и потрепанные дождями, со стертыми за 4 недели лицами – жутко смотреть. И не нужно: я помнил каждое и каждого, ведь подписывал приказ на их печать. Все равно что смертный приговор.

Я закрыл глаза на 6 секунд, вдохнул свежий ветер: будет дождь. Шелест листов, прибитых на гвозди, слева громче. Это старое объявление держится на одном уголке и скоро сорвется. Есть ли в них какой-нибудь смысл? Не знаю… Я встал напротив объявления, пошарил в карманах. Давно ношу с собой гвоздь, который брал для реконструкции на месте преступления. Забыл выложить. Выпрямив листок, я приложил гвоздь и ударил ребром кулака по шляпке. Затем снова и снова, пока стержень не вонзился в дерево наполовину. Пульсирующая боль и тепло. Малое наказание за то, что не спас никого.

Не выполнил долг полицейского.

Город охватила чума. Невидимый убийца не щадил мальчиков, девочек, сильных, слабых, богатых, бедных – он забирал всех, кого мог. Возрастной диапазон: 4-19 лет, чаще 6-16. Первое отличие: болезнь не убивает мгновенно, и есть время хотя бы проститься. Почти все похищения произошли ночью, прямо из кроватей. Ни стука, ни скрипа, ни шороха. Власти ввели комендантский час, мы патрулируем улицы, но нельзя приставить ежеминутную охрану к каждому ребенку города. Хотя некоторые родители дежурят у постелей всю ночь. Второе: болезнь распознается. Так или иначе. Рано… или поздно. Я не встречал преступника, который не оставляет улик: ни отпечатков пальцев, ни следов, волос, частиц ткани. Что-то должно быть – это закон! Но правила не работают здесь. У нас нет ничего. И третье: от болезни можно защититься, привиться. Сейчас ни у кого нет гарантий безопасности, и чей угодно ребенок может стать следующим.

Полиция бессильна. Нам остается лично опрашивать детей в надежде на любую зацепку.

Двухэтажный дом Фирданов в конце улицы. Низкий деревянный забор с заостренными кольями; дверца приоткрыта, покачивается на ветру, рядом почтовый ящик. Передний двор ухожен: дорожка из серой плитки тянется к крыльцу, газон острижен, на клумбах растут петуньи, бархатцы и георгины. Домашних животных на территории нет. Интересно, как преступник выбирает цель? Почему похищения случались в тех домах, где семьи завели собак, огородили дом высоким каменным забором, металлическими воротами и чуть ли не колючей проволокой; кто побогаче, даже купили камеру и карту памяти для круглосуточного наблюдения… А здесь нет никакой защиты.

Капли посыпались на плечи пальто, пришлось ускориться и подняться под навес на крыльце. Я мягко постучал в дверь костяшками пальцев. Мне открыли через 8 секунд. Быстро… Совпадение? Нет, еще голос раздался раньше, чем меня увидели, что-то вроде:

– Я же сказал, что вызову полицию, если еще раз…

– Не нужно тратить силы. Детектив Алек Рей, – сказал я, когда полностью показался в дверном проеме. – Мне нужно поговорить с вами и вашим сыном.

– Хм… Мы нарушили закон?

– Нет. Простой опрос. Разрешите?

– Да-да, проходите. Конечно, проходите!

Досье на Питера Фирдана: 36 лет, шатен, цвет глаз – карий, вес 98 кг; характер возбудимый, неустойчивый; вредных привычек не имеет. Состоит в браке, есть ребенок 11 лет. Работает в детском кафе, свой бизнес, коллег нет… Может быть удобно для похитителя. Часто повторяю себе, что нельзя подозревать всех подряд… Я осмотрел главу семейства, пока заходил в дом, снимал обувь и вешал пальто на крючок. Небрежная щетина. Лень, отсутствие времени, холоден с супругой? Работа в костюме? Корочки в углах глаз, угрюмое выражение лица. Я разбудил? Вместе с тем тон и движения учтивые, расположен к разговору: не люблю слишком добропорядочных.

Коридор в строгом стиле: напольная вешалка, комод с зеркалом, обои в приглушенных тонах. Ничего лишнего и яркого. Беспорядок только на комоде: флаконы духов стоят криво, поднятые впопыхах, а стекло в рамке с семейной фотографией разбито. Случайность или приступ гнева? Недавно? Если кто-то приходил до меня – драка? Вряд ли обошлось бы только комодом. Спрошу. Снимок, судя по возрасту мальчика, сделан 5-6 лет назад. Не обновлялся. Разлад в семье? Интересно. Учитывая возраст, в котором семья завела ребенка, должно быть наоборот. Из прохода кухни слева по коридору чувствуются жар и запахи: грибы, томаты, выпечка, сок и цедра лимона. Миссис Фирдан показывает сыну, как пользоваться миксером. Спокойно и мягко, хотя он разбрызгивает крем по столу и одежде обоих. Но это не злит, а смешит ее.

Я прошел в гостиную напротив кухни, сел на диван – его пружины неприятно скрипнули. Питер Фирдан в спешке опустил окно, за которым шумел дождь, и сказал:

– Подождите минуту, мистер Рей, я приведу сына.

Мебель давно не обновлялась в доме, но атмосфера уютная. Книжный шкаф в углу служит скорее декорацией. Местами расставлены украшения в виде статуэток, ваз с искусственными цветами. Ни пыли, ни паутины; ковер чистый, недавно пылесосили. Газеты и конфетница стоят ровно по краю, пульт перекошен на столе. Питер смотрел телевизор после рабочего дня? Нет, он вернулся недавно, кого-то встретил в дверях и спал минимум 40 минут. Миссис Фирдан включала – до прихода мужа? Кнопки 1 и 5 затерты сильнее других… 51 – федеральный канал, где рассказывают о похищениях, а псевдоаналитики ведут дискуссии. Переживает за сына и ситуацию в городе: он или она?

– Фелиция! Очень приятно познакомиться, детектив, – сказала миссис Фирдан, когда последней вошла в гостиную. – Я принесла вам… Ой-ой!..

Она держала широкий поднос в руках, споткнулась о приподнятый край ковра и запрыгала на одной ноге. Ряд кексов и чашка с чаем задрожали в такт. Мистер Фирдан не шелохнулся, глядя в окно; я и его сын дернулись в сторону женщины. Но ей удалось удержать равновесие и быстро поставить поднос на журнальный стол рядом со мной.

– Извините, я могу быть неуклюжей – то разобью что-нибудь, то оно само сломается и без моей помощи… Я принесла вам кексы с пылу с жару. Будете первым, кто попробует.

Фелиция Фирдан выглядит молодо, но есть морщины на лице. Щурится из-за плохого зрения? Часто смеется или плачет? Оттенок волос – ванильный блонд, искусственный, подобран со вкусом. Фигура стройная: часть генетика, часть фитнес, гимнастика или йога? Следит за внешностью ради мужа или для себя? Потому что мистер Фирдан не взглянул на нее ни разу за минуту, будто нарочно.

– Прошу простить, у меня аллергия на арахис.

– Что-что? Ой, точно… Но как вы узнали – они же внутри!

– По характерному запаху. А еще толченые ядра забились вам под ногти.

– Простите, даже неловко как-то… Может, возьмете жене и детям парочку?

– Фелиция! – прикрикнул мистер Фирдан. – Нам нужно обсудить важное дело, а не рекламировать твою выпечку.

– Все-все, мальчики, ухожу… Ой, кажется, на кухне что-то пригорает!

Она выбежала из комнаты, и я пригласил обоих Фирданов на диван. Старший отказался, продолжая опираться о спинку кресла, а младший посмотрел на отца и после одобрительного кивка сел.

– Сначала я хочу спросить, кто к вам приходил.

– Откуда вы…

– Быстрое открытие двери, ваша первая фраза, сонный вид.

– Поразительно! Что ж, в этом нет никакой тайны: всего лишь рекламный агент, чтоб им пусто было. Едва я прогнал его и смог заснуть, как позвонили вы – спросонья, я не сразу понял, что прошло около часа, и подумал было, что он вернулся!

– Он выглядел или поступал подозрительно?

– Кроме того, что этот паршивец вцепился в дверь, умоляя купить его проклятые игрушки, я ничего более не могу отметить. Однако настоятельно рекомендую обратить внимание на эту компанию, раз у них столь бестактные, хамовитые сотрудники!

Много бесполезной детальной информации – я не слушал, наблюдал за сыном мистера Фирдана. Он стеснялся меня: сел на другом конце дивана и отрешенно рассматривал узор на ковре. Худощавый, руки и ноги тонкие. Плохо питается? Не сказать, что семья бедствует, судя по отцу. Конституция тела, стресс? Влажные глаза и веки, слипшиеся длинные ресницы. Плакал? Странно: 3 минуты назад радостно помогал матери с миксером. Зол на отца? Расстроен тем, что не купили игрушку?

– Как тебя зовут, парень?

– Меня? Ви… Я Вик…

– Виктим, отвечай быстро и четко, когда тебя спрашивает представитель закона! – перебил его отец на последних звуках.

– Спокойно, мистер Фирдан, – сказал я, и он замолк, раздраженно скрестив руки на груди. – Я думаю, он знает свое имя, и я никуда не спешу. – Я повернулся к мальчику, осматривая оголенные участки тела. Ни синяков, ни ссадин нет. Домашняя одежда заношена, но чистая. – Итак, Виктим, верно?

– Да…

Необычное имя, кстати. Жертва, которая не стала жертвой – надеюсь, ирония спасет ему жизнь.

– Меня зовут Алек, что значит защитник. И я поклялся всеми силами защищать тебя и твоих друзей. Вам говорили в школе о том, что происходит в нашем городе?

– Да, как раз сегодня.

– Хорошо. Тогда у тебя есть шанс стать помощником детектива. Как ты считаешь, кто может похищать детей?

Он задумался, посмотрел вверх на доли секунды: взгляд на отца. Лучше остаться наедине, но я не имею права требовать это.

– Мой одноклассник Оливер думает, что это опасная банда, и у них сообщники по всему городу, а Май добавляет, что детей режут и продают органы богачам из других стран. Это они так пугают девочек, но Вера не верит им… она говорит, что нам мстят древние силы этой земли – демоны или призраки.

– Я просто поражаюсь нынешним детям! – вступил мистер Фирдан. – Вместо того чтобы помогать полиции: наблюдать и быть бдительными – они пугают друг друга россказнями о сверхъестественном. Вот к чему приводят эти приставки, комиксы и фильмы ужасов…

Я проигнорировал его претензии в пустоту.

– Это ты говоришь за друзей, Виктим. А твои мысли на этот счет?

– Я не знаю…

– Ты видел странных, подозрительных людей? Никто из взрослых не пытался заговорить с тобой или не приглашал куда-либо пойти? Или может, кто-то в школе говорил о чем-то таком?

– Нет. Вроде бы…

Глава семейства снова прервал нас:

– Мистер Рей, это пустая трата времени. Уверяю вас, если бы мой сын видел похитителя, незамедлительно сообщил бы в…

– Питер Фирдан! Прошу не мешать или покинуть комнату. Я сам решу, как и на что мне тратить свое время.

– Подозрительных людей я не видел, мистер Рей, – начал Виктим сразу, чтобы замять напряженную ситуацию, – но… из другого класса на днях пропал мальчик. А до этого он рассказывал очень странные… вещи.

– Что именно?

– Плохие сны. Перед тем как пропасть, он каждую ночь видел и слышал что-то страшное в комнате. И многим тоже… снится всякое, но не всегда. Но всем одно и то же! Поэтому Вера и говорит о призраках. И, – он покраснел, отвел взгляд, – мне иногда снится… Бывает, просыпаешься ночью. Ничего не понимаешь, но так страшно, что даже пошевелиться не можешь, только сердце очень сильно бьется. И тогда в темноте начинает казаться что-то страшное… будто бы дверца шкафа приоткрывается со скрипом или шорохи под кроватью… а один раз я видел что-то за окном, честно! Я не знаю, что это было…

По описанию похоже на сонный паралич. Почему у многих детей одновременно – на фоне страха похищения? Чертов порочный круг…

– Мне казалось, детектив, вы пришли опросить нас, а не слушать о богатом воображении моего сына. В его возрасте это, конечно, не нормально, но… в такое неспокойное время дети закономерно напуганы. Ох уж и нынешнее поколение… упиваются россказнями и фильмами о монстрах, а после мучаются кошмарами и спят с мягкими игрушками до совершеннолетия. Шкаф, видите ли! Летом мы не закрываем окна – вот и сквозняк гуляет по дому, а дверца скрипит уже давно… Все не хватает времени посмотреть! За окно мне стыдно даже слышать! Его комната находится на втором этаже – единственное, что он может видеть там, так это ветви нашего дуба.

И снова я уйду ни с чем: сонный паралич у многих детей одновременно – это странно, но не улика. Доводы мистера Фирдана звучат логично. Часто дети видят кошмары и кого-то в окнах, но никто не может описать даже примерные черты убийцы. Власти пытались замять дело, чтоб не пошло выше. Наш месяц почти закончился, и скоро этим займутся федералы. Интересно посмотреть на их лица, действия, узнать мысли на этот счет.

– Решетки на окнах есть?

– Разумеется! На каждом окне первого этажа. К тому же, я сплю весьма чутко и слышу мельчайшие шорохи.

– Виктим ходит в школу и обратно один?

– Да, он уже взрослый для сопровождения. Разумеется, я осознаю всю степень опасности, но не думаю, что ему хватит ума пойти с незнакомцем, который предложит конфету или мороженое. К тому же, школа находится недалеко от дома, а он уходит, когда уже светло, и возвращается по многолюдным центральным улицам до наступления вечера.

– Нет, папа, сейчас меня проводит мистер Джеферссон, – сказал Виктим и пояснил мне: – Это наш сосед. У него сын на год младше меня и такой зануда, но отец ходит с ним в школу. Еще бы – он учитель. Так что не волнуйтесь за меня, мистер Рей.

– Рад это слышать, Виктим. Я даю тебе важное задание: слушать сверстников и наблюдать за окружающими. Полиция сделает все возможное, чтобы ты и твои друзья спали спокойно…

Все возможное… А нужно – и невозможное!

Ежегодно в мире пропадает около 8 миллионов детей. Цифра ужасная, но не все так удручающе: сюда входят сбежавшие из дома подростки и потерявшиеся дети, впоследствии найденные. В стране это количество составляет 0,1%, в городе – 0,67%, то есть 300 человек за 9 мес. прошедшего года. Большинство вернулось домой, но местонахождение 56 детей так и не удалось установить. Число за один чертов сентябрь составляет 26 (двадцать шесть!) Столько же, сколько за остальные месяцы по всей стране. Часто детские комнаты находились на втором этаже и в разы выше. Окна и замки всегда заперты. В некоторые ночи исчезает по 2-3 ребенка в разных точках города. С каждым днем количество жертв увеличивается, а мы не нашли даже тел. Параллельные маньяки? Подражатели? Нет, почерк один: отсутствующий. Кто-то бы засветился по неосторожности. Рано или поздно…

Что за чертовщина!

Кто-то вообще сможет раскрыть это дело? Да: я. Я должен, не имею права не поймать его. Я прекращу этот кошмар любой ценой.

Для меня как детектива полиции важна каждая жизнь. Для меня как родителя важнее других не потерять всего одну. Я должен поймать преступника не только ради детей всего города, но и чтобы обезопасить жизнь самого дорогого для меня ребенка: моего.

Глава 2

27.09.199Xг., 03:45 PM

Сразу же после посещения семейства Фирданов

Я примерно понял, как работает распределение удачи, можно сказать, раскусил всю эту мифическую конторку. Каждый день в мире появляется энное число мелких орущих человекоподобных существ, я имею в виду, детей, и на них есть запас удачи, а делит его какой-то неизвестный – не важно, то всемогущий разум, теория вероятности или сама мадам Фортуна под контролем Юстиции[6]6
  Фортуна и Юстиция – древнеримские богини удачи и правосудия, соответственно. В шутливой форме Армани имеет в виду, что распределение удачи, возможно, происходит не одной лишь случайностью, но и справедливостью. – Прим. автора.


[Закрыть]. Двадцать четыре года назад, первого апреля все пошло наперекосяк, тут сама дата намекает, мол, обождите с родами денек-другой, потерпите. Я даже уверен, что у этой странной силы был выходной, вместо нее вышел какой-то стажер, полный болван, который рассыпал все как попало, первым решил побольше, вот только начал с конца алфавитов. А – всегда первая, если что. В общем, мне там уже осталась щепотка этой пыльцы на дне мешка, чтоб на меня кирпичи каждый день не падали, и на том спасибо!

Нет, жаловаться глупо, иначе вся книга жалоб была бы уже исписана от первой до последней страницы вместе с полями и обложкой, но жизнь заставляет удивляться снова и снова. Каждый раз наивно надеюсь, что вот он, пик неловких ситуаций, выше уже не прыгнуть, но бесконечность не предел и дальше всегда больше.

Я уходил от этого Фирдана ни с чем, разве что с полными карманами провала и тележкой унылого настроения, а у неба, как назло, видок похуже моего будет. Только же солнце светило в духе последних более-менее теплых деньков, и тут на тебе, удар в спину без предупреждения, в лучших традициях месье Брута – точнее, и в спину, и по голове, и в кроссовки, прямо-таки муссонский ливень какой-то начался! Естественно, я бежал, как под кипятком, очень скоро запрыгал лягушкой между луж, через несколько за раз – не хватало еще намочить игрушки, от воды плюш всклочится, набивка отсыреет, а то и электроника заглохнет. Такого Мудрый Филин уж точно не простит, клюнет в черепушку с такой самоотдачей, что проломит насмерть.

Одноэтажные домики уже были далеко за плечами, сменились высотными, в два, три и даже четыре раза выше, самый низ занимал какой-нибудь магазинчик. Улица вгрызалась в бок проспекта, я вместе с ней, а там и на автобус потратиться можно, раз такое творится – ага, куда там, на остановке куча людей, жмутся друг к другу под навесом, как воробьи на ветке. Я надеялся, что на соседней улице больше повезет – дважды куда там, здесь чинили дорогу, дождь буквально размыл все планы, и рабочие суетились на манер муравьев, чтоб хоть как-то уже доделать и укрыть свои труды. Лотерея от дьявола какая-то, а мне некогда билеты тянуть, я чувствовал, как нитка за ниткой промокает, прямо-таки потолстел на пару килограммов, а значит, и рюкзак долго не протянет. Надо забиться в любую щель, последней крысой сбежать с тонущего корабля, срочно!

Все искали спасения, типичный набор в виде криков, толканий, суеты по делу и без, только ускоренный в десятки раз – не иначе как репетиция второго Всемирного потопа, никто не хотел утонуть в местных лужах. Самоизбранный Ной, первый в веренице нашего стада, смекнул спрятаться в одном из магазинчиков и рванулся искать такой. Беда в том, что многие уже закрылись, пустые, они будто теребили куском мяса перед голодным носом, но наш поводырь наткнулся на оазис, и все потянулись за ним, как железки к магниту. Я переживал за игрушки, как мать за младенца, все мысли о них, а включи я голову пораньше, сразу бы понял щекотливость момента. Знакомые вывески прямо-таки кричали об этом, мало где встретишь детскую одежду, детское питание и дошкольные обучающие курсы подряд, даже улица по понятной причине называлась Детской. И наше убежище – тоже важное слагаемое в этом малоприятном уравнении, но как вершина тупости я и глазом не повел в сторону витрины, тогда бы точно не решился зайти, даже под предлогом смерти плюшевых медведей, даже своей собственной.

Магазинчик заглатывал нас своей узкой пастью по одному, дверь ходила туда-сюда, и мерзкая висюлька над входом раздражающе тилинькала – как раз на этом этапе я все понял, будто в холодную воду сиганул, этот звук ни с чем не спутать. А рыпаться-то и некуда, ни назад, ни вперед, я зажат со всех сторон, а моя голова торчит над мокрыми залысинами, как подзорная труба подводной лодки, просто чудесно! Я вообще часто горбился, неосознанно как-то, не люблю смотреть на людей сверху-вниз, а тогда нарочно присел, скрючился на манер индийских йогов, спина тут же возмутилась хрустом, растяжка ни к черту. Мы столпились у входа, мало кто смотрел внутрь – игрушки прохожим были до лампочки, а вот романтично уставиться на дождь, особенно когда он за окном, это за милую душу. Кому-кому, а мне не нужно было осматриваться, я хорошо знал и обстановку места, и тем более дирижера этого детского рая.

У витрины красовался, а скорее, отпугивал покупателей, столик с детскими рисунками, все в рамочках, будто шедевры Боттичелли, но на деле мазня жуткая, как если бы ручку расписывали. Это с недавнего конкурса, Мудрый Филин любит устраивать что-нибудь благотворительное, вроде помощи сиротам, неизлечимо больным и, казалось, вообще всем-всем, до кого дотянется его альтруистичное крыло. Суть конкурса требовала отобрать десятку лучших, а госпожа этого места решила не обижать самых мелких, кому просто по возрасту не дано пока. Выше этого убожества сияет витрина, на которой карикатурная голова медведя и название – родные «Тедди’с Хоум», фирменный магазинчик. Помню, как помогал рисовать это, до первых кривых мазков, дальше просто банку с краской держал, но исправить не вышло, так и осталось одно ухо с подтеком-сережкой.

Слева тянулся закуток с кассой, скромная обитель первой леди заведения, рядом с ним пока никто не мельтешил, и можно было во всей красе рассмотреть детали. На полках вверху свесили толстые ляжки особо крупные медведи, эдакие самцы-гиганты для самых оборзевших, кого не удивишь обычными игрушками. Вокруг самой кассы куча интересной мелочи, то бишь баночки с предсказаниями, леденцами на сдачу, пара стеклянных фигурок и керамическая статуэтка совы – хранительница этого очага с ума сходит по пернатым, и я весь город обшарил, пока не нашел идеальную. Рамка повернута фотографией к стене, но я-то знаю, что за две головы улыбаются на тамошнем снимке, самом удачном, остальные неудачные и смешные, а тем и ценные, у меня в рюкзаке. В общем, много всего наставлено, но это не мешает, наоборот, вроде как уют создает, фэншуй в чистом виде, чему виной чувство прекрасного.

Справа выстроились в ряд стеллажи, которых и не видно за тонной плюша – игрушки облепили их со всех сторон, как разросшаяся плесень на стене. Королева этого замка построила свое мягкотелое войско умело, по цветам, а то другие лепят как попало, разноцветное месиво получается, аж в глазах рябит. Здесь же все цивильно и аккуратно, вот медведи коричневого цвета, по соседству серые, бежевые, рыжие и так по списку, самых разных оттенков. Не только на вкус и цвет – дело в том, что цены мечутся от вполне себе приличных до совсем таких неприличных, ползарплаты моей, а разница разве что в дизайне. Шутка юмора такая, бедняки, возрадуйтесь, а вам, особо одаренным детишкам, задание вытряхнуть побольше купюр из кармана родителей, и можете бахвалиться там в школах сколько влезет! В общем, игрушки для всех, и пусть никто не уйдет обиженным.[7]7
  Армани отсылает на фразу братьев Стругацких «Счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженным» из книги «Пикник на обочине». – Прим. автора.


[Закрыть]

Из прохода между стеллажами как раз вышла довольная дамочка с плюшевым задом в подмышке, а следом моя Оля, бальзам для глаз. Не устану повторять, как я обожаю ее и все связанное с ней, без задних мыслей дам в морду тому, кто назовет ее несовершенной – если у кого-то проблемы со зрением, магазин очков через дорогу, ничем не могу помочь! Я чуть вытянул шею из толпы, жутко хотел увидеть ее впервые за пару дней, и аж испугался, вся красота потускнела, причем буквально, будто свет неудачно лег, но как бы не так! Можно свалить все на плохой шампунь, мол, это только волосы цвета крем-брюле, такие же вкусно-пахнущие, не блестят, но тут и кожа сероватая, сухая, даже шелушится, а в мешки под глазами хоть муку на зиму складывай. Меня не проведешь, я умею смотреть сквозь эти косметики в самую суть.

Что-что, а глаза и голос ни в жизни не скроешь, особенно от любимого человека и если ты не актер уровня Аль Пачино[8]8
  Аль пачино – американский актер театра и кино итальянского происхождения.


[Закрыть]. Вот нет того огонька, вечного живого блеска, а без него глаза еще серее, будто покрытые мутной болотной пленкой. И обычно это я тарахчу без умолку, признаю, но сейчас каждый звук вылетал в раза три быстрее, как если бы она спешила закончить фразу и вернуться в мысленный омут печали. В лучшие времена она много смеялась и говорила звонким, но глубоким, где-то даже музыкальным, с нежными переливами голоском, не человек, а ходячая гамма до-мажор – кстати, пением она могла очаровывать не хуже каких-нибудь мифических бестий, я помню наши уютные вечера с гитарой, соседи тоже! Ей удалось убедить разве что клиентку, но если знаешь человека, то давно вывел себе представление о нем, эдакую формулу, по которой все работает.

А походка – это вообще ни в какие ворота! От грациозности ни следа, выветрилась, как вино, а я мог часами наблюдать, как она порхает между стеллажами, каждое движение от широких бедер до кончиков пальцев легкое, плавное, спокойное, в ритме самой Вселенной. И вот она за несколько секунд дошла до кассы, щелкнула кнопкой аппарата, вытянула ящичек и отсчитала сдачу – все быстро, нестройно, беспокойно, плечи сведены, а руки прижаты, будто воздух давил на нее со всех сторон. Еще я видел эти страшные расчесы в виде красных пятен и багровых полос, сама не замечала, как ногти, пусть и недлинные, тянулись к коже. Я ругал ее за такое – нервы не нервы, а привычка все-таки гадская, в прямом смысле вредная, а я никому не позволю вредить моей Оле, даже самой Оле.

Первое правило партизана – не терять голову от девушек, а то есть шанс потерять ее в прямом смысле, потому как не успел я опомниться, а она уже тараном шла на меня. Я думал все, пора хоронить маскировку, а то потом хуже будет, но каким-то чудом Оля ушла в сторону, чтоб посмотреть на потоки рек за стеклом. Очень уж она любила это дело и в дождь могла часами меланхолично стоять у окна, сразу видно тонкую натуру. Я решил не испытывать удачу на прочность, расталкивал всех, шептал что-то бессвязное, а лицо такое, будто живот скрутило и каждая секунда может стать фатальной для всех нас. Действие по всем законам физики оказывало противодействие, то бишь толчки в ребра, отдавленные ноги и недовольные цоки, но это пустяки, главное, отпочковаться и рвануться по первому проходу, а там налево и в дальний угол магазинчика. Не знаю, заметила ли она мою трусливую спину, сердце почуяло или мокрые кроссовки чвакали на всю округу, но за мной застучали шаги, громкие, уверенные, как в ужастике, я знатно пропотелся от страха и уже готовился к плахе.

Первый раз в жизни ребенок сделал что-то хорошее для меня, загородил Оле путь и закидал ее кучей вопросов – фух, а то был бы пойман с поличным, будто на мне маячок размером с Австралию висел! Мы стояли по разные стороны стеллажа, по сути, в метре друг от друга, и как хорошо, что между игрушками не было дыр. Ситуация все равно неприятная, дальше в проходе две мамочки бессовестно оборвали путь к отступлению, еще и единственный, додумались же впереться с колясками в магазин. Протискиваться между ними, заглядывать за угол и бежать сломя голову – все это привлечет внимание, а то и сдаст с потрохами, вместо того я усердно делал вид, мол, выбираю плюшевого медведя, прямо-таки рассматриваю каждый шовчик. Отставить панику – Оля выслушивала пожелания девчонки с мамочкой, предлагала варианты, колясочные болтали о своем материнско-бытовом, за ними еще и громко смеялись дети, заглушали все и вся, а я в засаде, тихий, как мышь, до меня никому нет дела.

Я удивляюсь, как Оля терпит это, у писклявой девчонки на редкость вредный характер, даже по меркам детей – размер, мол, не тот, цвет тоже, такой медведь яркий, а этот блеклый, один плохо пах, другой слишком твердый, и в таком духе. Мой мозг сразу встал в защитную стойку, в смысле отключился от этого фонового шума, и внутреннее радио настроилось на мамашинскую волну, поначалу там тоже чушь о подгузниках играла, но вдруг наклюнулось что-то интересненькое.