Текст книги "100 великих кораблекрушений"

Баржа № 725
(16 сентября 1941 года)

16 сентября 1941 года состоялась отправка эшелонов с уже успевшими повоевать слушателями военно-морских училищ Ленинграда, из которых, по приказу Ворошилова, создавался новый особый курсантский батальон.

Первый эшелон, отправленный с финского вокзала, прибыл на станцию «Ладожское озеро» около 13 часов. Местом погрузки был выбран прибрежный лес вблизи порта Осиновец.

Около 17 часов поступил приказ погрузить курсантов. Плавсредством служила баржа № 725, специально предназначенная для перевозки особого батальона. Но к этому времени она оказалась уже на одну треть загружена людьми из различных учреждений, да и другими пассажирами. В итоге, по разным данным, на баржу погрузились от 1200 до 1500 человек, которым предстояло пересечь озеро с запада на восток до порта Новая Ладога. Среди грузов были даже автомашины.

Капитан буксира «Орел» Иван Дмитриевич Ерофеев высказал свои опасения по поводу буксировки баржи в условиях приближавшегося шторма. Однако начальство оставило приказ без изменения. И в ночь на 17 сентября 1941 года баржа вышла в свой последний рейс.

Постепенно ветер крепчал, волнение усилилось. Начавшаяся качка – сначала бортовая, а затем и килевая – разбудила людей. Неожиданно корпус баржи сильно заскрипел. В темноте трюма послышались обеспокоенные голоса, и в воздухе повисло ощущение большой беды. При свете спичек обнаружили трещину в обшивке борта. Попытки заткнуть течь вещами успеха не имели.

Старая баржа не способна была долгое время выдерживать удары огромных волн. Через некоторое время в средней части корпуса раздался страшный скрежет, обшивка лопнула, и через большую трещину вода стала быстро заполнять трюм.

В темноте людей охватила паника. Люди устремились к выходным люкам. Однако центральный люк оказался закрытым на запор с палубы, из-за чего на сходнях под ним скопился народ. На требования открыть люк с палубы отвечали, что выходить наверх нельзя в интересах маскировки.

В конце концов центральный люк все же был открыт, и выходить из трюма стали быстро и организованно. В первую очередь наверх вывели женщин и детей.

Баржа оседала все глубже. Надо было хоть как-то поддерживать плавучесть судна. Капитан-лейтенант Боков, полковой комиссар Макшанчиков и группа курсантов с помощью ведер и ручной помпы пытались откачать воду из трюма. Качали помпу быстро. На место уставших или смытых за борт людей тут же приходили другие. Сбросили за борт автомашины, и на какое-то время показалось, что баржа немного всплыла и стала легче всходить на волну. Это воодушевило людей, за борт полетели личные вещи.

Но передышка оказалась кратковременной. Перекатывающиеся через палубу волны смывали за борт одного человека за другим. Практически все они погибли: в ту ночь температура воды колебалась в пределах от+10 до +12 градусов, а температура воздуха от +4 до +9.

И все же, несмотря на смертельную опасность, паники не было.

Вскоре на горизонте показалась канонерская лодка, шедшая в сторону баржи. Один офицер забрался на крышу рубки и стал размахивать белой простыней, подавая сигналы кораблю. Однако большие волны, пасмурный предутренний свет делали полузатопленную баржу малозаметной. Чтобы привлечь внимание спасателей, стали стрелять из винтовок, но звуки выстрелов тонули в шуме разбушевавшейся стихии. Канонерская лодка прошла мимо баржи, не заметив ее.

К тому времени баржа осела настолько, что ее палуба оказалась на уровне воды. Буксировка стала для «Орла» невозможной. Был отдан буксирный трос, и «Орел» стал маневрировать вокруг баржи, неустанно передавая сигналы SOS.

Но среагировали на них быстрее немецкие самолеты – сначала разведчики, а затем истребители-бомбардировщики. За морскими волнами следовали ударные волны от разрывов бомб.

Баржа уже так низко осела, что волны без труда прокатывались над палубой, унося людей в пучину целыми группами.

Необходимо было оглядеться – где буксир, не подходят ли корабли.

Вдруг под ударом огромной волны штурманская рубка, которую считали безопасным местом и где находились женщины и дети, стала быстро погружаться почти без крена. Рубка ушла на дно меньше чем за минуту.

Спасательные действия «Орла» начались на рассвете. Капитан буксира Ерофеев рисковал судном и экипажем, но сделал все возможное для спасения погибающих людей, не ожидая подхода других спасателей.

Когда стало ясно, что баржа еще какое-то время продержится на плаву, было принято решение спасать людей с воды.

«Орел» маневрировал вокруг баржи, подбирая людей, когда произошел самый страшный эпизод этой долгой трагедии. Ударами гигантских волн средняя часть палубы баржи с еще находившимися на ней сотнями людей была оторвана от корпуса и смыта за борт.

«Орел» более пяти часов подбирал тонущих и уже недопустимо глубоко осел под тяжестью.

Тогда контр-адмирал Заостровцев, находившийся на «Орле», потребовал от командира канонерской лодки «Селемджа» оказать немедленную помощь. Оставив для «Селемджи» последнюю группу людей на разрушенной барже, «Орел» взял курс на Новую Ладогу.

Благодаря самоотверженным действиям капитана и экипажа добровольных помощников из числа спасенных, «Орел» подобрал среди волн 216 человек!

К концу трагедии баржа была низко притоплена, и только нос с кормой немного выступали из воды.

На горизонте виднелась канонерская лодка «Селемджа», и люди очень надеялись на нее. Но «Селемджа» в течение всего дня отбивала налеты вражеской авиации. И лишь когда «Орел» приблизился к канонерской лодке и контр-адмирал Заостромцев под угрозой применения оружия приказал ее командиру немедленно оказать помощь оставшимся на барже, «Селемджа» подошла к терпящим бедствие. Ей удалось спасти еще 24 человека.

Точное число погибших в катастрофе баржи № 725 из-за отсутствия полного учета пассажиров никогда не станет известным. Даже если на барже было 1200 человек, то погибло около 1000. Но число жертв могло быть и больше, так как по другим данным баржа везла 1500 пассажиров. Судами «Орел» и «Селемджа» было подобрано всего 240 человек.

Ладожская катастрофа по числу жертв сравнима с крушением «Титаника»…

«Ламорисьер»
(7 января 1942 года)

В 1942 году Франция из-за немецкой оккупации и английской блокады получила продуктов питания на три с половиной миллиона тонн меньше, чем обычно, французские торговые суда, пытающиеся прорвать блокаду, обстреливаются и захватываются. Через сеть патрулей проходят лишь отдельные корабли. Пассажирские суда пропускаются почти беспрепятственно.

6 января 1942 года в 16 часов из Алжира в Марсель вышло судно «Ламорисьер» (капитан Майассо). На судне водоизмещением 4712 тонн и длиной 112 метров, спущенном на воду в 1920 году, было помимо экипажа 88 военных и 176 гражданских пассажиров, а также 492 тонны груза.

Погода портилась уже в момент отплытия.

В 17 часов дважды прозвучала сирена. Матросы разбежались по коридорам, стуча в двери кают: «Учебная тревога, все на палубу первого класса!»

В ночь с 6-го на 7-е барометр падает, а к утру море начинает штормить. В ресторане все меньше людей. «Ламорисьер» не может идти полным ходом из-за волнения на море и отвратительного качества угля.

В 19 часов 7 января вахтенный офицер записывает в бортовом журнале: «Ветер 9 баллов. Жестокое волнение».

23 часа 20 минут. Пассажиры спят или страдают от приступов морской болезни в своих каютах. Капитан Майассо получает радиограмму от карго «Жюмьеж» (капитан Матаге): «SOS! Серьезная авария, продолжать плавание не могу, трюмы залиты водой. Местоположение 40°25’ N, 4°25′ Е». На борту «Жюмьежа» 1200 тонн угля, 249 тонн цемента и 53 тонны разных грузов. Он вышел из Тулона в Бизерту в тот же день и час, что «Ламорисьер» из Алжира: 6 января в 16 часов 00 минут. В момент послания сигнала бедствия судно находилось в 40 морских милях к северо-северо-востоку от Менорки.

Капитан Майассо меняет курс слегка к востоку и приказывает ускорить ход. Но плохой уголь засорил колосники котлов, скорость увеличить не удается.

В 3 часа утра «Ламорисьер» принял SOS от карго «Меканисьен Мутт», потерявшего управление из-за аварии руля. Это судно ближе, чем «Жюмьеж», и капитан Майассо снова меняет курс, чтобы помочь ему. В 8 часов 30 минут он вынужден был отказаться от своего намерения: Средиземное море разбушевалось в полную силу (свидетельство тому – два сигнала SOS), а главный механик «Ламорисьера» сообщает на мостик, что в котельную № 1 через люки трюма по левому борту и кормовой угольный отсек левого борта поступает морская вода. Капитан Майассо берет курс на Марсель.

В 9 часов получено новое сообщение из машинного отделения на мостик: угольная пыль и мелочь забила фильтры трюмных насосов. Вода в котельной поднялась, и пришлось остановить первый и второй котлы. Скорость падает. Большинство пассажиров в изнеможении лежит в каютах. На завтрак в 12 часов 30 минут пришли тринадцать человек.

Через четверть часа шум машин замедляется, а затем и вовсе стихает. Машины были остановлены, чтобы обеспечить давление пара на динамо-машины и трюмные насосы. Судно развернуло бортом к волне, и оно опасно накренилось на левый борт. Насосы не справлялись с работой, и вода все прибывала.

К этому времени «Жюмьеж» затонул вместе с грузом и людьми…

В 14 часов 40 минут капитан Майассо передал по радио, что судно находится в тяжелом положении и пытается достичь Менорки – необходимо привести в порядок котельные.

В 16 часов 50 минут капитан Майассо передал сообщение: «Двигаться не могу, потерял возможность маневра. Прошу срочной помощи для буксировки судна. Положение 40°38′ N, 4°38′ Е».

Отяжелевший от воды «Ламорисьер» накренился. Плавучий якорь судну не помог.

К 19 часам на «Ламорисьере» остался лишь один действующий котел. Команда продолжала откачивать воду.

В 20 часов гаснет свет. Давление падает еще ниже, и электроэнергии хватает только для мостика и радиопередатчика. Вычерпывание воды приказано прекратить.

В 23 часа капитан Майассо передал по радио: «Вода поднялась до уровня последнего действующего котла. Его пришлось остановить. Прошу немедленной помощи». Два пассажирских судна, «Гувернер-женераль-де-Гейдон» и «Гувернер-женераль-Шанзи», принимают сообщение и направляются на помощь «Ламорисьеру».

Утром 9 января сила ветра по-прежнему достигала 9 баллов. Судно накренилось на левый борт так, что спасательные шлюпки почти черпают воду при качке. Впереди по правому борту темнеют Балеарские острова.

В 8 часов утра капитан приказывает пассажирам собраться на верхней палубе и быть готовыми к посадке в спасательные шлюпки, как только подойдут спешащие на помощь суда.

Мужчин отправили в бар, а женщин и детей – в салоны первого класса, чтобы эвакуировать первыми.

В 9 часов 10 минут «Гейдон» посылает на «Ламорисьер» радиограмму: «Вас вижу», и почти тут же на горизонте, с севера, показался высокий узкий силуэт корабля, идущего встречным курсом.

В 10 часов «Гейдон» уже всего в 400 метрах от «Ламорисьера».

«Ламорисьер» продолжает тяжелеть от проникающей в корабль воды и становится все более беспомощным. Водяные валы обрушиваются на борт судна, и оно выпрямляется со все большим трудом. Чтобы не мешать маневру спасательного судна, капитан Майассо дает приказ обрубить трос плавучего якоря.

Вначале «Гейдон» пытается передать на борт «Ламорисьера» буксировочный трос и и сбрасывает в море линь с поплавком на конце. Ветром поплавок относит в сторону. Нужен другой маневр.

Раздается долгожданная команда для пассажиров: «Женщины и дети – в шлюпки!» «Гейдон» дает задний ход, чтобы оказаться с подветренной стороны. Женщины и дети с тремя членами экипажа (нужны гребцы) и одним офицером (нужен командир) не без трудностей, но в порядке и спокойствии забираются в одну из шлюпок левого борта. Но, когда шлюпка коснулась воды дном, заело задние тали. Матросы в лодке попытались освободить тали, но это им не удалось. Судно кренилось все больше и больше, пока не коснулось шлюпки, затем осело на нее и перевернуло. Раздались приглушенные вопли. «Ламорисьер» снова выпрямился. Все было кончено… Шлюпки оказались бесполезными.

Команда стала выбрасывать в море все плавающие предметы – спасательные круги, плотики, ящики, весла…

Появляется второе судно – «Шанзи». «Ламорисьер» кренится все больше, его корма начинает медленно погружаться в воду. Пассажиры спешат на корму и бросаются в море, чтобы добраться до больших и маленьких плотов, которые плавают вокруг; многие в панике вцепились в поручни по правому борту, лица других, наоборот, странно безразличны, они примирились с судьбой и наблюдают, как переполненные плоты относит к близко стоящему «Гейдону».

Капитан Майассо в одиночестве стоит под ветром на открытой части мостика. Он уже ничего не может сделать, ему остается только по заведенной традиции последним покинуть свое судно. Но он его не покинет, он уйдет на дно вместе с кораблем и не успевшими спастись пассажирами – в 11 часов 35 минут по Гринвичу в точке с координатами 40° N, 4°22′ Е…

«Гейдон» подобрал 55 человек. В 14 часов он стал разворачиваться, чтобы успеть добраться до порта назначения, «Шанзи» спешил ему на смену.

Но и «Шанзи» по причине нехватки горючего удаляется от места кораблекрушения, подняв на борт 25 человек.

16 часов. Вдали появляется сторожевик «Эмпетюоз».

Подошедший сторожевой корабль маневрировал с большей легкостью, чем гражданское судно, а его капитан вскоре поставил судно с наветренной стороны плота и с невероятной точностью подошел к нему вплотную. Связки веревок полетели на плот, крепкие руки подхватили почти безжизненные тела. Пострадавшим тут же была оказана медицинская помощь. Их напоили грогом, выдали сухую одежду.

«Эмпетюоз» подобрал пятнадцать человек. Остальных спасти не удалось.

«Сюркуф»
(19 февраля 1942 года)

В 1942 году крупнейшая в то время субмарина мира «Сюркуф», входившая в состав созданных де Голлем вооруженных сил «Свободной Франции», таинственно и бесследно исчезла со всем экипажем при переходе от Бермудских островов к Панамскому каналу. По официальным данным, она затонула в ночь с 18 на 19 февраля 1942 года после случайного столкновения с американским военным транспортом «Томсон Лайке». Сразу же возникли слухи о том, что ее гибель была не случайной.

«Сюркуф» стала вершиной экспериментальных проектов послевоенного периода, стремившихся сочетать скрытность подводных лодок с огневой мощью надводных кораблей. Ее длина равнялась 110 метрам, дальность плавания – 12 тысяч миль.

На «Сюркуфе» все было нестандартным: каждую гайку, каждый болт требовалось вытачивать особо.

В 1940 году «Сюркуф» во время ремонта в Бресте вышел в море, чтобы не быть захваченным немецкой бронетанковой колонной, приближавшейся к порту. Он пересек Ла-Манш на одном работавшем двигателе.

Примерно половина кораблей французского военно-морского флота осталась у адмирала Дарлана, а остальные перешли на сторону вооруженных сил «Свободной Франции», под командование эмигрировавшего в Англию генерала Шарля де Голля.

На «Сюркуф» был набран новый экипаж из числа находившихся в Англии французских военных моряков, примкнувших к «Свободной Франции», и французских матросов торгового флота.

Политические соображения требовали, чтобы «Сюркуф» был укомплектован военнослужащими из состава сил «Свободной Франции» и полноправно участвовал в боевых операциях союзников, но предчувствие говорило Адмиралтейству, что эта подводная лодка станет обузой.

1 апреля 1941 года «Сюркуф» покинул Галифакс, свой новый порт базирования, в канадской провинции Новая Шотландия, чтобы присоединиться к конвою НХ 118. Но 10 апреля приказ был неожиданно изменен без каких-либо объяснений – «следовать на полных оборотах в Девонпорт». Эта поспешная и полная перемена плана вызвала на флоте усиленные слухи, будто «Сюркуф» торпедировал корабли, которые должен был охранять.

14 мая подлодке было приказано выйти в Атлантику и вести свободный поиск, пока позволит автономность, а затем направиться на Бермуды. Цель поиска – перехват вражеских плавучих баз снабжения.

21 ноября командир Блезон сообщил из Нью-Лондона, штат Коннектикут, что «Сюркуф» на маневрах столкнулся с американской подводной лодкой. Удар вызвал течи в третьей и четвертой носовых балластных цистернах, устранить которые без постановки в сухой док невозможно. «Сюркуф» вышел из Нью-Лондона без исправления этих повреждений, имея на борту нового английского офицера связи Роджера Бэрни.

То, что он увидел на «Сюркуфе», привело его в ужас. В своем первом рапорте адмиралу Максу Хортону, командовавшему подводными силами, Бэрни высказал сомнение относительно компетентности командира и беспокойство по поводу морального состояния экипажа.

Помимо Бэрни, на борту «Сюркуфа» находились еще два английских подводника: старший телеграфист Бернард Гоф и старший сигнальщик Гарольд Уорнер.

В начале 1942 года «Сюркуф» получает приказ направиться в Тихий океан для срочного пополнения сил «Свободной Франции». Мощная подлодка была там необходима после разгрома японцами американского флота в Пёрл-Харборе. Но на пути из Галифакса в Сен-Пьер «Сюркуф» попал в шторм, ударами волн повредило рубку, орудийную башню заклинило. Лодка теряла мореходность в сильную волну, у нее были повреждены люки, палубные надстройки и торпедные аппараты. Она вернулась в Галифакс, где неожиданно получила новое задание – следовать на Таити с заходом на Бермуды. Там главнокомандующий английскими военно-морскими силами в районе Америки и Вест-Индии адмирал Чарльз Кеннеди-Пэрвис по просьбе командующего подводными силами адмирала Макса Хортона должен был принять для устного доклада молодого Бэрни. Перед уходом из Галифакса Бэрни возвращался на подводную лодку с канадским военно-морским офицером. При расставании Бэрни сказал ему: «Вы только что пожали руку мертвецу».

«Сюркуф» вышел из Галифакса 1 февраля 1942 года и должен был прибыть на Бермуды 4 февраля, но пришел туда с опозданием, получив к тому же новые повреждения.

Однако «Сюркуф» олицетворял дух и мощь военно-морских сил «Свободной Франции». Адмирал Хортон послал свое донесение Адмиралтейству и, следовательно, Уинстону Черчиллю: «Командир “Сюрку-фа” – моряк, хорошо знающий корабль и свои обязанности. На состояние экипажа отрицательно сказались долгое безделье и антианглийская пропаганда в Канаде. На Таити, при обороне своей земли, я думаю, “Сюркуф” может принести значительную пользу… К “Сюркуфу” особое отношение во французских военно-морских силах, и “Свободная Франция” будет категорически против его списания».

Сообщение о повреждениях подводной лодки Хортона не переубедило: «…даже если промежуточный ремонт на Бермудах окажется неудовлетворительным, на пути в Таити “Сюркуф” все равно сможет уйти под воду, пользуясь одним двигателем…»

9 февраля «Сюркуф» получил приказ следовать на Таити через Панамский канал.

12 февраля «Сюркуф» покинул Бермуды и направился через кишевшее немецкими подводными лодками Карибское море. Он был способен идти лишь в надводном положении – командир Блезон не стал бы рисковать уйти под воду с неисправным двигателем. Помимо вычисленных координат предполагаемого местонахождения «Сюркуфа», больше сведений о нем нет.

19 февраля советник британского консульства на Колона-порт (при входе в Панамский канал со стороны Карибского моря) направил через Бермуды в Адмиралтейство телеграмму с грифом «Совершенно секретно»: «Французский подводный крейсер “Сюркуф” не прибыл, повторяю, не прибыл». Далее в телеграмме говорилось: «Военный транспорт США “Томсон Лайке”, вышедший вчера с конвоем в северном направлении, сегодня вернулся после столкновения с неопознанным судном, которое, видимо, сразу затонуло, в 22.30 (восточное стандартное время) 18 февраля в 010 градусах 40 минутах северной широты, 079 градусах 30 минутах западной долготы. Транспорт вел поиск в этой точке до 08.30 19 февраля, но ни людей, ни обломков не обнаружил. Единственный след – нефтяное пятно. У “Томсон Лайке” серьезно повреждена нижняя часть форштевня».

15 марта 1942 года в Новом Орлеане началось закрытое заседание официальной комиссии по расследованию инцидента с транспортом «Томсон Лайке». С английской стороны в качестве наблюдателя был прислан капитан 1-го ранга Гарвуд – представитель подводных сил британских ВМФ в Филадельфии.

В его докладе представительству британского военно-морского командования в Вашингтоне говорилось: «Никто из свидетелей не видел корабля, с которым произошло столкновение. Приблизительно через минуту после столкновения под килем “Томсон Лайке” раздался сильный взрыв. Обширные повреждения форштевня транспорта значительно ниже ватерлинии дают основание полагать, что корабль, в который он врезался, был большого тоннажа и низко сидел в воде. Как корабли, следовавшие встречными маршрутами, они (“Сюркуф” и “Томсон Лайке”) неизбежно должны были пройти на близком расстоянии друг от друга».

Комиссия в итоге доложила только, что «Томсон Лайке» столкнулся с «неопознанным судном неизвестной национальности, в результате чего это судно и его экипаж полностью погибли».

Пока комиссия заседала, руководитель ФБР Дж. Эдгар Гувер направил секретный меморандум управлению военно-морской разведки, в котором указал, что «Сюркуф» в действительности затонул в нескольких сотнях миль дальше – у Сен-Пьера – 2 марта 1942 года. Возможно, Гувер имел в виду порт Сен-Пьер на Мартинике.

Из-за отсутствия каких-либо достоверных сведений о судьбе подводной лодки различные теории продолжают выдвигаться по сей день. В начале 1983 года капрал военно-морской пехоты США, который во время войны служил на американском крейсере «Саванна», заявил, что его кораблю было приказано встретиться с английским крейсером около Мартиники и потопить «Сюркуф», так как того-де засекли при нападении на один из кораблей союзников. Но, добавил капрал, когда они прибыли на место, подводная лодка уже затонула.

И даже годы спустя семьи 127 французских моряков и 3 английских связистов так и ничего не знали об обстоятельствах гибели их близких.

Если «Сюркуфом» пришлось пожертвовать, потому что его экипаж сменил флаг и перешел на сторону пронацистского правительства Виши, что выразилось в нападениях на союзнические суда, то тогда, разумеется, надлежало принять все меры, чтобы спасти репутацию военно-морских сил «Свободной Франции».

Любые слухи о бунте или преднамеренном уничтожении «Сюркуфа» союзниками дали бы бесценный пропагандистский материал нацистам и вишистам. Так что официальная версия гибели «Сюркуфа» устраивала все стороны.