Текст книги "В логове бера"

11

Перед ним расстилался огромный зал со сводчатым, старинной кладки потолком. Потолок был в следах копоти, с него свешивались светильники, выполненные в форме перевернутых крестов, а также мужских и женских гениталий. По стенам были развешаны картины, изображающие Князя тьмы и его подручных, ночные шабаши ведьм, сцены черных месс. На одной из картин рядом со входом был изображен римский легионер с нимбом вокруг головы. На раме значилось: «Понтий Пилат».

На темных старинных столах стояли светильники в форме человеческих черепов. Со стен кое-где свешивались тяжелые старые кандалы, в которых были закованы оторванные кости предплечий, а рядом с барной стойкой к стене был прикован целый скелет. Барная стойка представляла собой огромную крышку гроба. Приглядевшись повнимательнее, Пол заметил, что некоторая часть столов – это также не что иное, как гробы. В дальнем углу зала, в стеклянной витирине была выставлена ссохшаяся, вся в неопрятных, коричневых бинтах, мумия.

Не меньший интерес представляли и посетители данного заведения. Дело в том, что все они были в карнавальных костюмах и к тому же загримированы. Как на Хэллоуине. Тут были ведьмы, черти, вампиры, зомби, маньяки а ля Фредди Крюгер, злыдни всех видов и сортов. Но самое интересное происходило в центре зала. Тут, на гигантской импровизированной плите, стоял большущий котел, в котором в булькающей воде сидели голые люди. Снизу два черта, вооруженные трезубцами, то и дело подбрасывали в плиту дрова. Как ни странно, голые люди в котле, казалось, ничуть не заботились об этом. Вместо того, чтобы дрожать от страха, они плескались, смеялись, обжимались и горланили песни. Периодически один из чертей взбирался по лестнице на плиту и принимался тыкать в них трезубцем. Они уворачивались, хохотали, а некоторые даже норовили подставить под трезубец свой голый зад. Рядом с котлом, также на плите, располагалась огромная сковородка, на которой мужчина и женщина отбивали степ. Они также были совершенно голые, если не считать галстука-бабочки у мужчины и перчаток по локоть и шляпы с пером у женщины. Прямо к пяткам у них были приклеены подковы, которые и производили ритмичное постукивание.

– Не боись, – сказал Женя, уловив взгляд Пола. – Бутафория. Вода в котле вовсе не кипящая. Обычное джакузи.

Словно в подтверждение его слов, черти вдруг бросились вглубь зала и вскоре выволокли на середину какую-то симпатичную ведьму. Они тут же принялись срывать с нее одежду, а публика в это время свистела, орала и аплодировала. Скоро ведьмочка плюхнулась с размаха в котел, обдав водяными брызгами ближайшие к плите столы.

– Желаете переодеться? – спросил официант-вампир, проходящий мимо.

Он проводил вновь прибывших в гардероб, где оказался богатый выбор соответствующих костюмов, а также гримерных столиков с нужными аксессуарами.

Пол взял длинный черный плащ Графа Дракулы и подрисовал себе капельки крови, стекающие из уголков рта. Женя просто взлохматил волосы и, достав из банки «вампирскую» вставную челюсть с клыками, засунул себе в рот.

Пройдя за свободный стол, Пол и Женя принялись изучать меню, которое оказалось вполне под стать самому заведению. Здесь были котлеты «Красная Шапочка», «Семеро козлят», отбивная «Привет от Тайсона», салат «Ухо, горло, нос», мясные блюда «Мозговой штурм», «Прощальный поцелуй», «Сладкое воспоминание о моей любимой», «Два брата». Были и литературные названия: например, «Самоубийца», «Муму», «Гробовщик», «Анна Каренина», «Смерть Ивана Ильича», «Отцы и дети», «Обыкновенная история», «Архипелаг ГУЛАГ». Среди напитков особо выделялись «Заслуженный донор России», «Змеиная нежность» и «Критические дни».

Ни одно из блюд не вызвало у Пола даже намека на аппетит.

– Может, «Змеиную нежность» попробовать? – нерешительно спросил он.

– Я не буду, – отозвался Женя.

– А что это за напиток?

– Ничего особенного. Змею при тебе вскрывают и нацеживают полстакана крови. Потом добавляют водки, еще чего-то там. Не знаю. Я сам здесь только во второй раз. Да и в первый попал случайно. Помог как-то этому Черепу, а он в благодарность меня сюда приволок.

– Я, кажется, знаю этот напиток. Он распространен в Японии, я даже один раз пробовал, – похвастался Пол. – Эй, любезный! – подозвал он официанта. – Одну «Змеиную нежность»!

– Желаете присутствовать? – поинтересовался официант. – Может, сами хотите приготовить?

– Нет-нет, – поспешил отказаться Пол. – Полностью доверяю вашему профессионализму.

Официант скрылся.

В центре зала тем временем произошли изменения. Котел и сковородку куда-то увезли, плиту, которая, как оказалось, выполняла роль эстрады, покрыли красным и черным сукном, потом вынесли и установили на ней виселицу, плаху, дыбу и еще какое-то сооружение, все увешанное гремящими цепями.

На сцену, виляя задом и блистая открытыми нарядами, вышли две дамы.

– Ух ты, – невольно вырвалось у Жени. – Вот это да! – и он пихнул Пола локтем.

– Что?

– Смотри, кто там.

– Ну, и кто?

– Блин, забыл, что ты не в теме… – и, наклонившись к уху Пола, Женя зашептал.

Обе дамы, как выяснилось, были широко известными личностями. Первую звали Хлорелла Ламвракакис, она была грузинкой греческого происхождения, в глубокой юности перебравшейся в Москву. Род свой она вела от каких-то грузинских князей, чуть ли не от приснопамятной супруги Грибоедова Нино Чавчавадзе, хотя, скорее всего, врала. Ведь тут как? Как сказал какой-то ушлый журналюга, плох тот грузин, который не ведет своего рода от Нино Чавчавадзе. Подвизалась она сразу в нескольких телепрограммах, самой известной из которых была «Дружим с интеллектом». В ней Хлорелла прославилась своей способностью задавать участникам вопросы с невообразимой скоростью. Это стало ее своеобразной фишкой. Через пару лет ее личность на экране примелькалась и она стала постоянной героиней светской хроники и скандальных статей, публикуемых в желтой прессе. Как это часто случается, на волне популярности у дамы, по меткому народному выражению, почти сразу чуть-чуть съехала крыша. Снявшись для начала в «Плейбое» и нескольких других мужских журналах в практически голом виде, Хлорелла начала появляться на публичных мероприятиях в супероткровенных нарядах, и вообще вести активную светскую жизнь… Короче, прославившись поначалу своей «дружбой с интеллектом», Хлорелла решила устранить диспропорцию и подружиться с остальными частями тела. Подружиться удалось, причем настолько, что в последнее время она начала серьезно подумывать об увеличении бюста размера на 3–4, тем более что для большинства ее подруг по цеху силиконовые прелести были делом вполне обычным. Косила Хлорелла Ламвракакис под Пенелопу Круз, на которую внешне была немного похожа. По словам Жени, на российской эстраде, а в особенности на ТВ, все под кого-нибудь косят. «Фабрика клонов, ей-богу!» – с отвращением шипел он в ухо Полу.

Вторая из вышедших на сцену дам была не менее известна. Звали ее Евлампия Кошак. Евлампия была явлением поистине уникальным в русском бомонде, поскольку, не имея ни особых талантов, ни даже красивой внешности, умудрилась сделаться медийной личностью и даже присвоить себе (на страницах таблоидов и прочей желтой прессы) эпитет «светская львица». Косила она под скандально известную наследницу империи отелей «Хилтон», незабвенную красотку Пэрис. На Пэрис она походила примерно так же, как Эллочка Людоедка на Вандербильтшу (оказалось, что Женя тоже читал этот роман), но это ничуть ее не смущало. Имея подвижный ум и природную волчью хватку, Евлампия быстро рассчитала свои конкурентные преимущества и пришла к выводу, что кроме лавров русской Пэрис никакие другие ей не светят. И она взялась за дело, не брезгуя ничем и вполне справедливо заключив, что не слишком важно, плохо о тебе говорят или хорошо, главное – чтобы говорили. Похерив учебу в Институте международных отношений, она пошла в ведущие телевизионного риэлти-шоу под названием «Шалаш-3», бесконечного по форме и гадкого по содержанию, в котором похабного вида пэтэушницы и гоблинообразные гопники пытались построить друг с другом «человеческие взаимоотношения». Похоже, целевая аудитория у программы имелась, передачу показывали чуть ли не каждый день, поэтому очень скоро Евлампия Кошак стала весьма известна. Скандалезные статьи следовали одна за другой, в Интернете промелькнуло даже порно с ее участием (тут она, похоже, тоже шла по стопам красотки Пэрис).

Именно эти две примечательные личности теперь и вышли на сцену. Обе были одеты в обтягивающий черный латекс, украшенный металлическими заклепками и шипами. На голове у них были приделаны небольшие декоративные рожки красного цвета. В руках обе держали по длинному хлысту. Болтая о какой-то чуши, они через пару минут принялись щелкать хлыстами. На эстраду тут же один за другим выползли на четвереньках несколько голых, стянутых ремнями людей. Дамы тут же начали стегать ползающих людей и ругать скверными словами. Женя расхохотался.

– Ты чего? – удивился Пол.

– Как чего? Смотри кто там… – и он снова наклонился к уху Пола.

Оказалось, что четверо голых людей представляли собой танцевальный коллектив Толи Авраамова (с самим отцом-основателем во главе), первого русского артиста, не побоявшегося вслух заявить о своей не традиционной сексуальной ориентации. После этого Толя стал едва ли не иконой всех ласковых мужчин с нежными голосами России. Толя выходил на сцену в женских платьях, делал макияж и красил волосы в самые немыслимые цвета, вводил в свои танцевальные композиции какие-то особо отвратительные па нетрадиционной же ориентации и вообще – всячески эпатировал публику. Странное дело, но все это проходило. Толю постоянно показывали по ТВ, о нем делали фильмы и приглашали в разные ток-шоу. Видимо, и у него в России была довольно широкая целевая аудитория.

– Ну, в этом нет ничего удивительного, – философски заметил Пол в ответ. – Таких артистов очень много в Европе… В Америке меньше, Америка более патриархальная страна.

– Да черт с ней, с Америкой, – нетерпеливо оборвал его Женя. – Посмотри вон туда, – и он указал глазами в дальний конец зала. Там за столом сидела небольшая группа людей. – Знаешь, кто это?

Вопрос был риторическим, поскольку было очевидно, что Пол не знал.

Первым из сидящих за столом оказался Ганс Салями. Еще в советское время он играл в некой рок-группе, которая прославилась тем, что в эпоху тотальной цензуры умудрилась сыграть в модном тогда театре первую русскую рок-оперу. В постсоветское время Ганс предпочел делать сольную карьеру. А делал он ее так. Поскольку в группе он не был солистом и к тому же не имел, как говорится, ни слуха, ни голоса, он нанял какого-то малоизвестного парня с похожим тембром. Именно тот за небольшие деньги и спел на студии несколько песен. С ними позже Ганс преспокойно ездил по городам и весям, открывая рот под «фанеру» и лихо кося бабло. Скоро длинноволосый Ганс стал одним из известных московских тусовщиков и персонажей светской жизни. Стареющий бонвиван был неравнодушен к женскому полу и в своих интервью не стеснялся заявлять, что у него было порядка трех тысяч женщин. Впрочем, всего через полгода после его первого заявления цифра возросла до пяти тысяч, что поселило сомнения в сердцах читателей не только в отношении второй цифры, но и уже в отношении первой.

За Гансом Салями сидел один из самых видных представителей журналистской братии, пишущей для желтой прессы, грузин с говорящей фамилией Какашвили. Готовый на все ради успеха и денег, он, в отличие от своих собратьев по перу, не стеснялся в открытую заявлять об этом. Бессовестность и беспринципность он возвел в свое профессиональное кредо еще в самом начале карьеры, когда подвизался на одном из музыкальных телеканалов.

Во главе стола размещался, вытянув свои длинные ноги в проход, не кто иной, как Феликс Кьеркегоров, певец, в свое время сам себя возведший в ранг «короля эстрады». Произошло это после его женитьбы на знаменитой певице Вале Страховой, при ее непосредственном участи и под ее неусыпным контролем. Феликс был по происхождению румын, внешностью походил на круглолицую лупоглазую куклу, а кроме того был очаровательно глуп и наивен. Этими или какими другими чертами он привлек всемогущую Страхову, которая на тот момент была более чем в два раза старше его, история умалчивает. После безмятежных пяти лет роскошной жизни и интенсивного чеса по городам и весям как-то вдруг все рухнуло… Страхова ушла от Феликса к новому молодому любовнику. Она вообще подобные вещи проделывала периодически (в среднем где-то раз в три года), так что для публики это не явилось из ряда вон выходящей новостью. Но для Феликса предательство стало громом среди ясного неба. Вместо того, чтобы отнестись ко всему философски, так сказать, экзистенциально (как отнесся бы, например, знаменитый датский мыслитель, практический тезка Феликса), он начал чудить. Вначале на одной из пресс-конференций обругал матом журналистку, которая не долго думая подала в суд, потом избил ассистентку режиссера одного из театров, через день искупался голым в фонтане знаменитого ГУМа, параллельно заставляя двух моделей ползать вокруг в собачьих ошейниках и лаять на покупателей… После всех этих подвигов Феликс, кося под сумасшедшего, был вынужден почти месяц скрываться от закона в психиатрической клинике. В принципе, ненависть Феликса к «бабам» можно было объяснить и где-то даже понять. Прошел слух, что на волне этой ненависти певец даже поклялся больше не общаться с женщинами вовсе, а продолжение рода обеспечить с помощью клонирования, но в это мало кто верил. Многие сочувствовали его трагедии. Но в основном люди все же удивлялись столь разительной перемене, происшедшей в певце. Некоторые решили, что он колется какой-нибудь дрянью (или, скажем, нюхает пригоршнями кокаин) другие – что пьет горькую. Неизвестно, что из этого было правдой. «Впрочем, правдой может оказаться что угодно, даже все три варианта одновременно», – отметил про себя Пол: слишком уж мрачным выглядел Феликс. Мрачным и даже инфернальным. И все же что-то донельзя инфантильное сквозило во всем его облике. При всей своей мрачности, волосатости и татуировках по всему телу, он удивительным образом походил на обиженного второклассника-переростка, которого мама забыла забрать с продленки. «Типичное раздвоение личности, – отметил про себя Пол. – Доктор Джекил и мистер Хайд. Вот бы Родригес обрадовался такому пациенту…»

Последними в компании, сидящей за столом, были двое – изрядно раздобревшая за последние года три девочка-нимфеточка российской эстрады Маша Царева и ее нынешний муж – танцор-стриптизер по кличке Маугли.

– Ну, про эту вообще отдельную книгу написать можно, – подытожил Женя. – Ну как? – поинтересовался он.

– Так себе, – отозвался Пол. – У нас в Англии такие шабаши тоже есть. И персонажи… Хотя и не такие колоритные. И в Голландии есть, и в Италии, даже в Германии… Честно говоря, твой рассказ о персонажах местной светской жизни был весьма познавателен. Ты, Женя, очень хороший рассказчик.

– Да так, почитываем кое-что по мелочи, в инете зависаем, – отозвался тот. – Но все равно спасибо.

На сцену тем временем вышел какой-то тип в облегающей рубашке и обтягивающих кожаных штанах. Поздоровавшись, он повернулся к залу спиной, и стало видно, что на заду у него вырезана большая круглая дыра, через которую выглядывает бледная, словно крылья крупяной моли, филейная часть. В руках он держал большой пучок крапивы. Заиграла музыка, и тип, периодически подпрыгивая и хлеща себя по голой заднице крапивой, запел: «Ландыши, ландыши, светлого мая привет! Ландыши, ландыши! Белый букет!»

12

В этот момент появился официант и поставил перед Полом стакан со светло-красной жидкостью. Надо же, а он и забыл, что заказал «Змеиную нежность».

Взяв стакан, Пол поднял его на уровень лица и, произнеся «Твое здоровье, Женя» и «Желаю вам долгих лет, учитель Акира Маримото!», залпом выпил.

Ему тотчас обожгло горло и пищевод. В желудке словно разорвалась маленькая пластиковая бомба. В голову ударил звенящий шум, словно мимо на огромной скорости одновременно проносилось по меньшей мере десять поездов.

– Ты чего? – услышал он испуганный голос Жени.

– Да так, что-то… – проговорил Пол, стараясь оторвать голову от стола. Перед глазами все плыло, предметы начали приобретать странноватый оттенок.

«Похоже, какой-то наркотик подмешан, – подумал Пол. – Или что-то еще, не менее гадостное… Надо скорее от него избавиться».

Он поднялся и, стараясь не привлекать к себе внимания, прошел в туалет. Так, дверь на задвижку. Теперь как можно быстрее вызвать рвоту…

«Змеиная нежность» выходила мучительно, она категорически не хотела покидать своего только что обретенного дома. Но Пол не успокоился, пока последняя капля отравы не стекла в раковину. В голове немного улеглось и… внезапно острая, точно молния, мысль пронзила сознание. Она была простой и ясной, но оттого еще более пугающей. Как он мог быть так беспечен! Как мог забыть о том, кто он!

Опереточная атмосфера и карикатурные персонажи светской тусовки отвлекли его от главного. За исследованиями быта и нравов местных жителей он совершенно забыл ПРОСКАНИРОВАТЬ окружающее пространство! Пункт 4-17 общего свода Правил! Совершенно непростительная ошибка даже для новичка, не то что для агента его уровня. А что, если… Пол похолодел. По позвоночнику побежала тоненькая струйка пота.

О, боже, только не это!

Пол попытался собраться с мыслями. Потом напрягся. Под черепом загудело, запульсировало… И тут навалилось! Кошмар! Они были везде, буквально окружали Пола со всех сторон! Темные, разной формы и размера сущности. Настоящее логово.

В голове проносился рой беспорядочных, обрывочных мыслей: «Неужели западня, ловко раскинутая паучья сеть? Выходит, Женя вместе с ними? Но как я мог так попасться? Идиот! Этнограф чертов! Поддаться на такую дешевую уловку! Все оружие оставил в гостинице! Почему я его сразу не просканировал!»

Пол перевел дух.

«Так. Что теперь делать? Как выбираться? Для начала все же следует выяснить, с ними Женя, или нет».

Пол сконцентрировался и попытался мысленно найти Женю в зале. Так, вот он… В висках запульсировало чаще, дыхание чуть участилось…

Фу-х! Пол облегченно выдохнул. Чисто. Сам по себе не темный, к темному оператору не подсоединен, даже темная сущность не подселена… Выходит, Женя не знает, куда его привел?

«Так, только спокойно. Надо просканировать зал. И повнимательнее. Главное, чтобы рядом не оказалось смотрящего…»

Он сосредоточился и, разбив зал на квадраты, принялся работать. Основное – это не торопиться, не упустить ничего существенного…

Наконец Пол перевел дух. «Замечательно. Служителей не так много и все самого низшего ранга. Много простых посетителей, не посвященных… Еще лучше. Ну, вперед, осталось совсем немного».

Внезапно Пол дернулся, словно обжегшись о раскаленный утюг. По тонким струнам силовых линий, которые он мысленно протянул над залом, кто-то прошелся неумелой, корявой рукой.

«Так и есть! – едва не застонал Пол. – Смотрящий… Надо срочно уходить».

Отодвинув щеколду, он открыл дверь и со счастливым, глупым выражением лица вышел из туалета наружу. Для убедительности он чуть покачивался, идя к столику. «Кто? Кто? – спрашивал он сам себя, боковым зрением обшаривая присутствующих. – Этот? Нет… Может…» И вдруг он понял, кто является смотрящим. Огромный, как скала, бармен, загримированный под Франкенштейна, напряженно застыл над своими шейкерами, бутылками, стаканами и рюмками. Его глаза медленно обшаривали зал, передвигаясь от стола к столу. «Неумело работает. Низший ранг, – отметил Пол. – Значит, минут пять у нас есть».

На эстраде тем временем закончилось пение и появился какой-то тип с целым мешком отвратительного вида инструментов. Он делал всем желающим пирсинг интимных частей тела.

Пол добрался до места и, рухнув на стул, положил голову на стол. Пусть думают, что пьян.

– Слушай меня внимательно, Женя, – проговорил он отчетливо, не поднимая головы. – Не смотри в мою сторону и постарайся не проявлять беспокойства. Я не совсем тот, за кого себя выдаю. Сейчас я не могу тебе объяснить всего, поэтому оставим расспросы на потом. Скажу одно – мы находимся в страшной опасности. Настолько страшной, что ты даже представить себе не можешь. Надо немедленно уходить. Надеюсь, нам это удастся сделать. Тем путем, которым мы сюда пришли, уйти не удастся. Ты говорил, что тут есть другие залы, поэтому попытаемся через них. Запомни, у нас не более пяти минут, поэтому не будем тратить время на пустые разговоры. Диспозиция такая – я пьян, а ты меня ведешь освежиться.

Пол поднял голову, глупо улыбнулся и громко икнул. Женя сидел, глядя прямо перед собой. На него словно напал столбняк.

Встав, Пол сгреб подростка за плечо. Качаясь из стороны в сторону, приблизил к нему лицо и прошипел на ухо: «Вставай, идиот, или я пойду один!» Левой рукой он незаметно ткнул ему пальцами в солнечное сплетение. Женя дернулся, задохнулся, замотал головой, но зато тут же пришел в себя. Встав, он обхватил Пола за талию и выволок его из-за стола. «Куда идти, где дверь? – лихорадочно соображал Пол, обшаривая взглядом зал. – Так. Стоп. Вот он, служебный выход. Прямо за баром. Эх, не везет, так не везет!»

– К барной стойке, – шепнул он Жене, и они двинулись вперед.

Франкенштейн между тем продолжал прощупывать зал. Глубоко сидящие маленькие глаза, словно буравчики, сверлили окружающих. «Главное – выбрать удачный момент для удара, – подумал Пол. – Когда он узнает, то растеряется и будет максимально раскрыт…»

Расстояние между ними и барной стойкой все сокращалось. Наконец, когда уже оставалось пройти не более пяти метров, взгляд бармена уперся в них. Увидев нелепую, вихляющуюся фигуру Пола и глупую улыбку на его лице, Франкенштейн невольно усмехнулся, но тут же собрался. Невидимые щупальца потянулись к приближающейся парочке… Так… Так… Щупальца вздрогнули и отпрянули назад. Лицо Франкенштейна вытянулось, глаза расширились. «Сейчас!» – скомандовал себе Пол и изо всей силы метнул в бармена золотистый энергетический шар, который успел сформировать к этому времени. Невидимый снаряд с чудовищной скоростью вылетел из центра лба Пола, пронзил пространство и сокрушил бармена. Тот всей своей огромной массой, словно подточенный термитами баобаб, рухнул на бокалы и бутылки. Послышался звон бьющегося стекла, грохот осыпающихся подносов, ложек, вилок, ножей…

– Кричи, чтобы помогли! – прошептал Пол на ухо своему провожатому.

– Эй, кто-нибудь! Помогите! Человеку плохо! – тут же закричал Женя.

Из-за ближайших столиков поднялись несколько человек и поспешили к лежащему среди стеклянного крошева Франкенштейну.

Воспользовавшись сутолокой, беглецы проскользнули в дверь.

– Так, теперь не отставай! Слушаться меня беспрекословно! – приказал Пол. – И перестань поддерживать меня за талию! Я не девица.

Они пробежали по заставленной коробками и ящиками с бутылками подсобке, стали спускаться по винтовой лестнице.

Этажом ниже, похоже, располагалась кухня. Там стоял дым, чад, повсюду мелькали поварские колпаки.

– Ниже! – крикнул Пол, едва обернувшись. На следующем этаже лестница заканчивалась.

Тут лежали какие-то тюки, вдоль стен тянулись стеллажи, заполненные банками, пластиковыми бутылками, пузырьками, ведрами. В углах громоздились швабры и прочий инвентарь. Выскочив из этого помещения, беглецы попали в коридор, который, постепенно расширяясь, вывел их в просторную галерею. В считанные секунды они пробежали ее до конца.

– Тихо! – внезапно скомандовал Пол, и они застыли, вжавшись в стену. Впереди раздавался невнятный шум. Что-то вроде негромкого пения.

Пол осторожно выглянул из-за угла. Так и есть. За поворотом – большая темная дверь. Видимо, через нее можно выйти в один из других залов этого подземного города развлечений. Возле двери стояли два охранника. Сканировать нельзя: если они смотрящие, то запросто можно засветиться. Пол еще раз осторожно выглянул из-за угла. Да, настоящие бультерьеры. Причем оба вооружены короткоствольными автоматами. Что делать? Взгляд Пола скользнул по вжавшейся в стену фигуре Жени.

– Ну-ка, снимай, – приказал он и ухватил своего спутника за пояс.

– Что, штаны?

– Ремень.

Женя вынул из штанов ремень.

Так, пряжка не слишком массивная. Но это не очень и нужно.

– Ладно, жди меня здесь, – сказал он Жене. – И не высовывайся, что бы ни произошло, до тех пор, пока не позову.

Пол подмигнул своему спутнику и вдруг громко, фальшиво и с сильным акцентом запел:

 
– Не слищни в саду даже щерохи-и-и…
 

Оттолкнувшись от стены, он, шатаясь, вышел из-за поворота и направился к охранникам.

– Эй, кто тут? – донесся до Жени хриплый голос одного из бультерьеров.

– Это есть я, – откликнулся голос Пола. – Я немножко заблуждался… Как это?… Блудил… Я пойти в туалет…

Не в силах ждать, Женя лег на каменный пол и выглянул из-за угла почти с самого низу: так его труднее было заметить.

Пол, шатаясь, приближался к охранникам. Он что-то бессвязно бормотал себе под нос и то и дело норовил ухватиться за стену.

– Вот черт, нажрался, – проворчал один из охранников и двинулся навстречу незваному гостю. – Пошел отсюда! Ну, поворачивай!

Пол, казалось, не понимал обращенных к нему слов.

– Вот скотина! – зло выругался охранник. – Ну, я тебе сейчас уши прочищу, – и он двинулся вперед.

И вот, когда расстояние между ними сократилось метров до двух, произошло неожиданное. Пол выбросил вперед одну руку – и дальний охранник – а до него было не менее десяти метров – вдруг отлетел к стене, словно от мощного удара, захрипел и рухнул на каменные плиты. Другая рука Пола взметнулась вслед за первой – и вокруг шеи ближнего охранника обмотался ремень. Пол изо всей силы дернул, бультерьер по инерции полетел вперед и со всего маху врезался лицом в лоб Пола. Ошеломив противника таким образом, Пол схватил его за шиворот и с силой направил в каменную стену. Голова охранника глухо чвакнула о кирпичную кладку, и он осел вниз.

Сняв с шеи поверженного врага автомат, Пол тихо позвал: «Женя! Женя!»

Женя вышел из-за поворота и обалдело уставился на лежащие без движения тела.

– Т-т-ты что, ш-ш-шпион? – заикаясь, спросил он. – Н-н-ну, б-б-блин, влип…

– Нет, я не шпион, – ответил Пол. – Даю тебе слово. Объясняться сейчас некогда. К тому же ты все равно вряд ли поверишь.

Взяв автомат у второго охранника, Пол протянул его Жене.

– Обращаться умеешь?

Подросток испуганно замотал головой.

– Смотри, – Пол снял машинку с предохранителя. – Теперь только нажать курок. Да, не забудь передернуть затвор. Ну, пошли.

Они тихо приоткрыли дверь и заглянули внутрь. Пение сделалось громче. Перед беглецами был большой, погруженный в полумрак зал. Похоже, он являлся местом для проведения лекций или показа фильмов, так как больше половины зала занимали ряды кресел. Все они оказались пусты. Второй выход располагался напротив первого, только с другой стороны помещения, как это бывает в кинотеатрах. Впереди, на эстраде, происходило какое-то действо. Именно оттуда слышалось приглушенное хоровое пение и бормотание, напоминающее заклинания. Однако вслушиваться было некогда. Ряды кресел вполне могли защитить беглецов от посторонних взглядов.

– За мной, ползком! – скомандовал Пол, и они на четвереньках двинулись по проходу.

Когда они были на середине, воздух вокруг внезапно прорезал истошный женский крик:

– О, Боже, шо ж ви робите! Шо ж ви робите, злодеи! – и затем снова крик, переходящий в хрип.

От этого крика у Пола все внутри сжалось, а по спине потекла холодная струйка. Осторожно выглянув из-за кресел, он увидел большую толпу одетых в балахоны людей. Все они стояли впереди, у эстрады, на которой возвышался столб, к которому цепями была привязана обнаженная девушка. Голова ее была неестественно запрокинута, на шее зияла темная рана, из которой толчками била кровь. Рядом стоял кто-то в костюме Вельзевула. В одной руке он держал большую чашу, куда стекала алая жидкость, а в другой – нож, который медленно, с нескрываемым наслаждением облизывал. Пол снова спрятался за кресла и обернулся к Жене. Тот, смертельно бледный, казалось, тоже хочет выглянуть из-за спинок. Уловив его взгляд, Пол отрицательно покачал головой и сделал энергичный жест по направлению к двери. Помочь уже было нельзя ничем. Следовало немедленно уходить.

Наконец они добрались до двери. Стоп. С той стороны тоже могут быть охранники. Придется сканировать. Засекут. «Ну и черт с ним, теперь хоть оружие есть», – подумал Пол и принялся за дело. Сканировать было трудно, сказывалась усталость. С той стороны тоже были двое. Ладно, действуем. Внезапно он осознал, что повисла какая-то странная тишина. Вокруг словно разлилось напряжение. Со стороны толпы двигалось что-то темное. Сеть. Все, засекли. На раздумья не было ни секунды. Распахнув дверь, Пол ударом приклада в лицо сшиб одного охранника, второго обездвижил двойным боковым ударом ноги – фирменным приемом учителя Маримото.

– Оружие! – крикнул Жене, бросая ему автомат одного из поверженных охранников. У другого Пол отсоединил магазин, после чего сам автомат плотно засунул за ручку двери, тем самым заклинив ее. Какое-то время продержится…

Они бежали вперед по тускло освещенному коридору. Было похоже, что это какое-то бывшее бомбоубежище или командный пункт. Коридор петлял, шел то вверх, то вниз. Сзади слышались глухие удары, потом донесся дробный топот. Преследователи шли по пятам.

Женя начал отставать. Обернувшись, Пол увидел, что тот сбавил обороты и рукой держится за бок. Следовало срочно что-то придумать. Пол слишком хорошо знал, что от этих преследователей так просто не уйдешь. От них нельзя спрятаться в каком-нибудь закоулке, нельзя отсидеться. Если тебя засекли, если поймали твой «запах», они будут идти по следу, как гончие. И тут либо убежать, либо убить.

Похоже, придется сканировать местность. Пол не был уверен, что у него хватит на это сил. Сканировать площади всегда труднее, чем работать сфокусированным лучом. Но выхода нет.

Пол отер пот со лба, сосредоточился и сформировал энергетический пучок. Потом расщепил его, превратил в сеть…

Наконец-то им повезло. Сканирование дало результаты почти сразу.

– Сюда! – скомандовал Пол и распахнул неприметную боковую дверь. За ней было какое-то помещение со столами и допотопными стульями. По углам валялись остатки непонятного, судя по цвету, военного оборудования. На всем лежал толстый слой пыли. Повернув выключатель, Пол с облегчением увидел, что под потолком замигали две лампы. Закрыв входную дверь, он придвинул к ней несколько столов, навалил ящиков, железок. Осмотрев комнату, выволок из угла какую-то коробку. Похоже, аккумулятор. Попробовал клеммы. Так, работает. Еще бы, военный заказ. Ресурс с десятикратным запасом. Сорвав с плеч дурацкий плащ Дракулы, о котором он совершенно забыл, Пол бережно обмотал аккумулятор. После чего забрался на стол, вырвал из потолка лампу вместе с патроном и решетчатым кожухом, отыскал в углу старый, покрытый резиновой изоляцией провод и стал присоединять им лампу к аккумулятору.