Текст книги "Ангел по имени Смерть"

9

– У тебя глаза красные, – озабоченно сказала мама, когда все расселись за столом, собираясь завтракать, – ты, что, плакала?

– С чего бы вдруг? – Мира пожалела о том, что не надела очки. – Вчера мы с Пашей долго гуляли по территории, видимо, ветром надуло.

– Вот как? Вечером ты забыла телефон в ванной, и с самого раннего утра звонки не давали нам с Вадимом спать. Так что, извини, но я была вынуждена встать и ответить.

– И кто звонил?

– Не поверишь, но это был Паша. Собственной персоной. Он сказал, что вчера не видел тебя.

– Теперь ты будешь разговаривать со всеми моими парнями? – поинтересовалась Мира.

– Вот так новость, не знала! Когда это Паша успел стать твоим парнем? В следующий раз ты хотя бы предупреждай.

– Непременно, – буркнула Мира.

– И где же, если не секрет ты была?

– Общалась с его отцом, потом почувствовала недомогание и поехала домой. Пашу я действительно не видела.

– Почему сразу не сказала об этом? Тебе есть, что скрывать от меня?

– Послушай, мама, – взяв вилку в руку, Мира повысила голос, – в конце концов, я живу собственной жизнью и имею полное право…

– Право? – перебила её мама. – Ты слепая, дай Бог временно, но слепая! Прошу тебя помнить об этом! Отправляешься в ночь в дом к человеку, мягко говоря, с не очень хорошей репутацией и говоришь мне о своих правах? У тебя есть только одно право: беречь себя, не доводя мать до нервного срыва!

– Послушайте, девочки, – мягко попытался остановить возникшую перепалку Вадим Сергеевич, – давайте успокоимся и не будем портить настроение друг другу с самого утра. Ничего страшного не произошло, так что не стоит делать такую трагедию из простого визита вежливости.

– Хорошо, – неожиданно легко согласилась мама, – но впредь, дорогая моя, хоть иногда будь добра отзваниваться мне. И ещё: Паша сказал, что сегодня заедет за тобой, так что до вашего свидания осталось немногим более, сорока минут.

С шумом отодвинув тарелку, она вышла из кухни.

– Как я понимаю первое знакомство вышло не слишком удачным? – поднялся вслед за ней Вадим Сергеевич.

– Правильно понимаете.

– Он обидел тебя?

– Пытался.

– Это как?

– Был сильно пьян и нёс вздор.

– Если хочешь, я встречусь с ним и поговорю как мужчина с мужчиной.

– Не стоит, я сама разберусь со своими делами.

Зайдя в комнату, Мира быстро переоделась и, стараясь производить как можно меньше шума, вышла из квартиры.

Улица приветствовала её холодным ветром, сразу попытавшимся залезть под куртку.

Накинув на голову капюшон, она сделала несколько шагов, выбирая привычный маршрут, почти сразу же натолкнувшись на стоящего человека.

– Извините, – поднимая руку, сказала она, делая попытку обойти живое препятствие.

– Я сам виноват. Торчу тут уже больше часа. Привет!

С изумлением узнав голос Дмитрия Юрьевича, Мира в нерешительности застыла на месте.

– Что Вы тут делаете? – вместо приветствия только и спросила она. – И где собственно сам Паша?

– Я попросил его о небольшом одолжении, и он милостиво согласился помочь мне, – она не слышала иронии в его голосе.

– Чего Вы хотите?

– Поговорить.

– Думаю, между нами не осталось невыясненных вопросов. Вчера Вы и так сказали вполне достаточно.

– Послушай, – он тяжело вздохнул, – сам не знаю, что на меня нашло. Мне толком-то и поговорить не с кем, вот оно в угаре и вывалилось наружу. В общем, забудь всё, что услышала, давай сделаем вид, будто ничего и не было.

– Забыть? Как Вы себе это представляете?

– Не знаю, просто прошу дать мне возможность реабилитироваться.

– Опять станете предлагать деньги?

– У тебя есть сердце? – тихо спросил он. – Я виноват и извинился. К чему пытаться лишний раз резать меня по живому? Скажи, что я могу сделать, чтобы заслужить твоё прощение?

– Оставить меня в покое, – твёрдо ответила Мира, – раз и навсегда.

Постучав тростью, она сделала шаг в сторону и осторожно двинулась по тротуару вдоль дома.

– Я вспомнил, отчего мне знакомо твоё лицо! – крикнул он ей вслед.

Мира нервно дёрнула головой и, ускорив шаг, продолжила движение.

– Это важно! – донес ветер его голос. – Для нас обоих!

Она плотнее надвинула капюшон, чтобы не слышать его слов.

– Я уже видел твою трость, но в тот раз она была белой змеёй и слушалась тебя!

Резко остановившись, Мира обернулась назад:

– Что?

– Давай спокойно поговорим, – он уже был рядом.

– Повторите, что Вы сказали.

– Я сказал, что вспомнил, где видел тебя.

– Не то.

– Ещё я сказал о белой змее в твоих руках.

– Говорите!

– Не здесь, – он взял её под локоть, – разговор предстоит долгий. Ко мне ты, конечно, вряд ли захочешь поехать, но я знаю одно тихое место, где нам никто не помешает. Поедем туда, прошу.

– Хорошо, – согласилась Мира, внутренне ничуть не сомневаясь, что он не сделает ей ничего плохого.

Но, выдержав паузу, на всякий случай добавила:

– Если Вы попытаетесь…

– Оставим в прошлом все недоразумения между нами, – остановил он её, – не сомневайся, я умею держать слово.

Подведя её к машине, он помог ей расположиться на заднем сиденье, а сам, судя по всему, лично уселся за руль.

– Не переживай, – услышала она его голос, – я в полном порядке. После твоего ухода сразу лёг спать и чувствую себя вполне сносно.

– Надеюсь, – сухо ответила Мира.

Он хрипло рассмеялся:

– Марина передала тебе привет.

– Очень рада.

– Надо сказать, она очень сильно удивилась, когда узнала, что ты не проститутка, приехавшая к Павлу.

– Не мудрено, – колко ответила Мира, – насколько я понимаю, Вы постоянно имеете дело с подобным контингентом.

– Так проще, – быстро парировал он, – если за каждую беседу с девушкой я буду давать миллион долларов, то вскоре превращусь в банкрота.

«В чувстве юмора ему не откажешь», – подумала Мира, прикрывая лицо ладонью, чтобы ему не была видна улыбка, скользнувшая по её губам.

– Вот и приехали, – минут через двадцать сказал он. – Предупреждая твои вопросы, спешу сообщить, что мы проведём время в маленьком ресторанчике моего друга, который всегда открыт для, так сказать, приватных бесед. Отдельные кабинки, прекрасное меню, тут нам никто не помешает.

– Марину Вы сюда тоже привозили?

– Я вижу, ты уже ревнуешь, но спешу успокоить: после смерти супруги я ни разу не появлялся в общественных местах с женщиной.

– Какая необыкновенная верность, – заметила Мира, – вчера у меня сложилось несколько иное впечатление.

Дмитрий Юрьевич фыркнул, но ничего не ответил.

Мира не стала спрашивать, где именно они находятся и, оказавшись усаженной на удобный мягкий стул, протянула ему трость:

– Будьте добры, прислоните её куда-нибудь к стене.

Она не видела, как он с некоторой опаской посмотрел на неё, но почувствовала его явное напряжение.

– Это просто палка, – пошутила Мира, – она не кусается.

– Лучше держи её при себе, так мне будет спокойней. Если голодна, я сделаю заказ.

– Благодарю, у меня был поздний завтрак, но от кофе я бы точно не отказалась.

– Два кофе и миндальные пирожные, – скомандовал Дмитрий Юрьевич, и Мира поняла, что рядом со столиком стоит официант.

– В жизни не ел ничего вкуснее, – пояснил он, – уже десять лет я пытаюсь увести отсюда повара, но никак не выходит.

Через минуту Мира услышала звук расставляемой посуды.

– Пробуй, – сказал Дмитрий Юрьевич, придвигая к ней тарелку, – для удобства я порезал его на кусочки.

Пирожное и в правду оказалось необыкновенно вкусным: в меру сладким и насыщенным вкусом миндаля.

Наслаждаясь, Мира с удовольствием перекатывала во рту мягкий кусочек, словно не решаясь сразу проглотить его.

Видимо, это не ускользнуло от внимания её собеседника.

Удовлетворённо кивнув, Дмитрий Юрьевич сказал:

– Этот повар итальянец приехал из какого-то маленького городка на берегу моря. Его продукция оказалась слишком дорогой для местных жителей, а тут от клиентов отбоя нет.

Мира аккуратно положила в рот ещё кусочек и, нисколько не стесняясь, облизала пальцы:

– Надеюсь, Вы привезли меня сюда не ради этой истории? Я жду.

Поднявшись, он вложил ей в руку чашку с кофе:

– Дай мне минуту, чтобы собраться с мыслями.

Горький кофе хорошо оттенял вкус пирожного, и Мира с явным удовольствием сделала несколько глотков.

– Даже не знаю с чего начать, – задумчиво произнёс Дмитрий Юрьевич, – я никогда ни с кем не говорил об этом. Скажи, как эта трость оказалась у тебя?

– Возможно, Вы не помните, но вчера я уже говорила, что Вадим Сергеевич заказал её у своего знакомого мастера.

– Отчего же не помню? Но почему она выглядит именно так? Какая фантазия заставила этого человека сделать подобную вещь?

– Он просто работал над моим эскизом.

– Так я и думал. Увидев её вчера, я был просто поражён.

– Боитесь змей? – с насмешкой спросила Мира.

– А ты, как я понимаю, не боишься? – ответил он вопросом на вопрос, и Мира сразу вспомнила о наполнившем её ужасе, когда она вдруг увидела белые змеиные клыки напротив своих глаз.

– Это не имеет отношения к делу, – поспешно ответила она.

– Напротив, очень даже имеет.

Мира развела руки в стороны:

– Не тяните, я слушаю Вас.

– Пожалуй, начну немного издалека, – вздохнул он, – так тебе будет понятней.

Мать Паши умерла прямо во время родов.

Много позже, когда с ним уже произошла эта беда, знакомый врач сказал мне, что у него было сильнейшее кислородное голодание, которое в три года и привело его к умственной отсталости.

По сути, он долгое время находился в теле мёртвой матери и его никак не могли извлечь наружу.

Видимо, он не спешил, чувствуя, что в нашем мире его не ждёт ничего хорошего.

– Прошу, не говорите так, – попросила Мира.

– Извини, – быстро сказал Дмитрий Юрьевич. – Но я не любил эту женщину, мы познакомились совершенно случайно на одном из банкетов, уже и сам не помню где.

В общем, выпили, разговорились, и дело окончилось тем, что утром проснулись в одной постели.

Тогда я ещё не был так богат, хотя, конечно, уже находился в ранге завидного жениха.

После этого мы ещё несколько раз встретились, а потом дела закрутили меня, и я фактически позабыл о ней.

Забыл я, но не она.

Клавдия, так её звали, нашла меня и с порога объявила, что беременна.

Пойми моё состояние: мы не виделись восемь месяцев, за это время у неё могло быть множество связей с другими мужчинами, и любой из них потенциально мог быть отцом ребёнка.

Просто посмеявшись, я попросил её оставить меня в покое.

Но она не собиралась сдаваться и предложила пройти процедуру, которая бы точно определила отцовство.

Чтобы поскорее избавиться от неё и ненужных разговоров я согласился и даже в шутку поклялся жениться на ней, если ребёнок окажется моим.

Вот так за неделю до родов мы стали супругами.

Нас не объединяло ничего кроме маленькой жизни, теплившейся внутри её живота и если честно, даже не вспомню, успели ли мы обменяться друг с другом хоть десятком фраз.

Дмитрий Юрьевич вздохнул:

– Семейное положение накладывало на меня определённые обязательства, и я купил большой участок земли, начав строительство дома для малыша и его матери, но она так ни разу там и не побывала.

Впрочем, что говорить о доме, ей не удалось даже увидеть своего ребёнка, которого по её просьбе я назвал в честь её покойного отца.

Дмитрий Юрьевич встал и, разминая ноги, прошёлся вдоль стола.

Сев на место, он спросил:

– Пирожное ещё будешь?

– Буду, – ответила Мира.

Она услышала, как он придвинул к ней тарелку.

– Я не сильно жалел о её уходе, мы были чужими и совершенно не знали друг друга, а потом произошла эта история с Пашей…

Она навсегда омрачила мою жизнь.

Возможно, я не лучший отец, а её присутствие в жизни сына смогло бы что-то изменить, кто знает.

Но вышло, как вышло: день рождения сына и смерть его матери выпали на один и тот же день.

Короче, каждый год в день её смерти я заказывал поминальную службу в церкви.

Что ещё я мог сделать для неё?

Это стало моей многолетней никогда не нарушаемой традицией, но в прошлом году я совершенно позабыл сделать это, гуляя на чьём-то торжестве.

Неожиданно кто-то из гостей предложил выпить за усопших, и вот тут-то я и осознал свою оплошность.

Неподалёку располагался Смольный собор и как ошпаренный я выскочил и бросился к нему.

Но входные двери были закрыты.

Минут десять я стучал, пытаясь попасть внутрь и, наконец, дверь открыла старушка, оказавшаяся уборщицей.

– Что Вам надо? – недовольным тоном спросила она.

Я начал сбивчиво объяснять ей чего хочу, но она только отрицательно качала головой, повторяя, что уже слишком поздно и чтобы я приходил завтра.

Тогда я предложил ей деньги, много денег, но она была неприступна.

Разнервничавшись, я повысил голос и на шум вышел один из служителей.

Услышав мою историю, он вошёл в моё положение.

– Для службы уже слишком поздно, – сказал он, – но Вы можете поставить свечу за упокой души рабы Божьей. Помолитесь за неё сами, ведь Бог слышит любого из нас.

Женщина вручила мне маленькую свечку и коробок спичек, а сами они удалились внутрь подсобного помещения.

Немного походив по пустому тёмному залу и, остановившись возле какой-то иконы, висящей на стене, я зажёг свечу.

Постояв так несколько минут, я направился к выходу, но вдруг отчётливо услышал тихий шёпот.

Он шёл от скрывающейся за колонной стены и наполнял моё сердце трепетом.

Я не трус, но надо признать, что тут мне стало немного не по себе.

Несколько раз оглянувшись, я обошёл колонну и заметил две огромные фигуры, стоящие немного поодаль друг от друга.

Какая-то непреодолимая сила против воли влекла меня к ним и, не имея возможности сопротивляться, я медленно направился в их сторону.

Звук моих шагов раздавался по пустому собору, отдаваясь от стен и снова возвращаясь ко мне.

Огромные фигуры оказались Ангелами: один был совершенно белым, в руках он держал огромный белый крест, а второй был чернее ночи, и в его руках ничего не было.

– Ангел с пустыми руками! – воскликнула Мира, внимательно слушающая рассказ. – Его сняли с церкви святой Екатерины и перевезли в Смольный собор.

– Оба Ангела внимательно смотрели на меня, – словно не услышав её возгласа, продолжил Дмитрий Юрьевич, – мне даже показалось, что по лицу одного из них пробежала лёгкая мимолётная улыбка.

Мои ноги вдруг стали ватными, я словно прирос к месту и тогда снова услышал тихий шёпот.

По телу Миры пробежала дрожь и, не помня себя, она выкрикнула:

– Что они шептали?

– Вначале я не мог разобрать слов, находясь в каком-то странном оцепенении или, если хочешь, мороке.

Но вот один из них, чёрный, расправил крылья, и я физически почувствовал, как ветер от этого взмаха коснулся моего лица и затушил свечу.

Не помня себя от ужаса, я хотел закричать, чтобы позвать на помощь людей, но белый Ангел приложил палец к губам…

Дмитрий Юрьевич замолчал, и Мира услышала, как он с жадностью пьёт кофе.

– Продолжайте, – умоляющим тоном произнесла она, – прошу Вас, продолжайте.

Проведя рукой по лбу, он вытер выступивший пот:

– Белый Ангел приложил палец к губам и, посмотрев на своего чёрного собрата, тихо прошептал…

– Что? Что он прошептал? – не в силах сдержаться, перебила его Мира.

– Потерпи.

В изнеможении, не зная, что и думать, Мира откинулась на спинку стула.

– Этого не может быть, – прошептала она, – просто не может быть.

– Но так и было, – прошептал он в ответ. – Объятый ужасом, я выскочил из собора и, не разбирая дороги, бросился бежать.

Я совершенно не понимал, где нахожусь и куда направляюсь, но в моих ушах постоянно звучал тихий шёпот: потерпи.

Опомнившись через некоторое время, я обнаружил себя стоящим на мосту: подо мной неспешно текла Нева.

Глядя в её тёмную воду, я подумал, что, наверное, сошёл с ума и лучшим подведением итогов моей жизни станет смертельный прыжок вниз.

Эта мысль принесла успокоение, и мне вдруг стало легко и хорошо, так хорошо, как не бывало никогда.

Я уже решительно закинул одну ногу на перила, но в этот момент почувствовал, как кто-то обхватил меня руками.

Обернувшись, я узнал своего шофёра.

Оказывается, он последовал за мной и таким образом спас мою жизнь.

Через час мы уже были дома, и я немедленно проследовал в маленькую комнату, где держу ценные иконы.

Признаюсь тебе, что никогда не был особенно верующим человеком, но по совету одного из друзей с некоторых пор стал коллекционировать их, попутно вкладывая деньги в разный антиквариат.

Упав на колени и, не умея молиться по-настоящему, я стал бессвязно просить у Бога милости.

Первый раз в жизни я просил не для себя, а для своего сына.

Я говорил, что готов променять все имеющиеся деньги и ценности на его душевное здоровье, но нарисованные святые лики равнодушно взирали на меня.

– Вы всё равно просили для себя, – убеждённо сказала Мира, – в противном случае Вы бы поступили по-другому.

Дмитрий Юрьевич на миг прикрыл лицо ладонями.

– Наверное, ты права, – ответил он, – но в тот раз мне казалось, что я был искренен.

А потом в комнату вошёл Паша, он бросился ко мне, обнял и начал успокаивать, но я…

Дмитрий Юрьевич в ярости ударил кулаком по столу:

– Увидев сына, я оттолкнул его от себя, во мне проснулась необъяснимая злость.

Я начал обвинять его во всех своих бедах и в том, что это он виноват в смерти своей матери, что своим появлением на свет он убил её.

Паша убежал, а я так и остался лежать на полу.

Конечно, мне следовало тот час пойти за ним и извиниться, но я давно забыл, как это делается.

Не помню, как добрался до постели и заснул, но ночью мне приснился странный сон.

Я как бы со стороны увидел себя, только живущим в другое время.

В порванной одежде с грязными длинными волосами я брёл по какой-то пустынной местности и чувствовал, что очень голоден, так голоден, что слышал громкое урчание в своём животе.

Я не мог ни о чём думать, и меня преследовала только одна мысль: где взять денег, чтобы купить себе еду?

Вдруг впереди я заметил двух людей.

Сидя прямо на земле возле большого камня, они о чём-то беседовали.

Подойдя к ним ближе, я отметил, что они одеты в одежду разных цветов.

У одного были волосы цвета вороньего крыла, и он был в чёрном костюме, а второй оказался блондином в одежде белоснежного цвета.

Увидев меня, блондин сделал приглашающий жест и, достав из заплечной сумки большой круглый хлеб, протянул его мне.

Тогда я без раздумий опустился рядом и с жадностью начал поедать его, но никак не мог насытиться, словно и вовсе не ел.

Поперхнувшись куском, я попросил воды и черноволосый дал мне плетеную бутыль.

Я выпил её до самого дна, но жажда никак не проходила.

С изумлением глядя на них и не понимая, что происходит, я спросил:

– Почему я никак не могу наесться и утолить жажду?

Они оба молчали, словно не слыша меня.

Тогда, повысив голос, я повторил свой вопрос.

– Потому, – глядя мне в глаза, откликнулся блондин, – что тебе всегда всего мало. Там, где любой человек вполне удовлетворится тем, что имеет и остановит внутреннюю жажду своих непомерных желаний, ты будешь требовать снова и снова, ещё и ещё.

– Это происходит оттого, – пожаловался я, – что вокруг существуют те, кто в отличие от меня могут позволить себе то, что совершенно недоступно таким бродягам как я.

– Ты обманываешь нас, а самое главное обманываешь сам себя, – возразил человек в чёрной одежде. – Разве жизнь не прекрасна сама по себе? Посмотри на растущие в этой степи цветы: разве они просят о дожде? Разве молят унять ветер, пригибающий их тонкие стебли к самой земле? Они никогда не твердят о милости и довольны одним тем, что просто существуют.

– Не надо сравнивать меня с каким-то цветком, – возразил я, – ни один человек не создан для мучений, выпавших на мою долю.

Усмехнувшись, черноволосый мужчина забрал бутыль из моей руки:

– Прекрати! Если бы ты хотел, давно имел всё, о чём постоянно просишь.

– Кто ты такой, – с негодованием воскликнул я, – чтобы знать о моих мольбах и о том, чего я прошу?

– Я твой Ангел, – последовал ответ, – а это мой товарищ. С ним ты познакомишься немного позже.

– Мой Ангел? – я был поражён. – Посмотри, до чего ты меня довёл! Что же ты так плохо заботишься о своём подопечном?

– Плохо? – опять усмехнулся он. – Ты жив и это главное.

– Главное для тебя, – с досадой буркнул я, – а мне нужно совсем другое.

– Чего же ты хочешь?

– Я хочу быть богат и иметь много денег. Так много, чтобы больше никогда не задумываться о трудностях! Я хочу навсегда позабыть о проклятой нужде и скитаниях по миру!

Они переглянулись между собой.

– Зачем тебе деньги? – посмеиваясь, спросил блондин. – Разве на них можно купить удачу, здоровье или любовь?

– Не переживай, – ответил я, – всем давно известно: кто богат, тот и удачлив. Живём один раз, поэтому о здоровье буду думать на том свете. А что касаемо любви, то за деньги я куплю столько женщин, сколько ты не видел за всю свою жизнь. И уж поверь, все они будут любить только меня одного.

– Я говорю о настоящей любви, – заметил он, – женщина, продающая своё тело, никогда не одарит настоящим чувством. Разве тебе не хочется встретить ту единственную, которая полюбит тебя только за то, что ты есть?

– Ерунда, – беспечно отмахнулся я от его слов. – Дай мне ещё хлеба!

Но вместо хлеба в его руках появились металлические весы с двумя чашечками.

– Смотри, – сказал он, доставая из кармана небольшой белый камень и кладя его на одну из них. – В нашем мире всё устроено довольно просто: когда на весах твоей жизни происходит крен в одну из сторон, немедленно появляется то, что тут же уравновешивает их.

Он протянул руку, и черноволосый мужчина, достав из кармана камень чёрного цвета, положил его ему на ладонь.

Блондин кинул камень на вторую чашку и привёл весы в неподвижное состояние:

– Теперь понимаешь, о чём я говорю? Постоянно выпрашивая для себя материальные блага, ты совершенно не задумываешься о том, чем могут уравновесить их внезапное появление.

– Плевать! – ответил я. – Хочу быть богатым и успешным!

После моих слов блондин спрятал весы в мешок и кинул быстрый взгляд на своего товарища:

– Он до сих пор безнадёжен, и тебе самому решать, как поступить. Я не имею права вмешиваться в подобные дела.

Черноволосый мужчина кивнул, пристально глядя мне в глаза.

– Я выполню твою просьбу, – тихо сказал он, – но после этого очень долго ничего нельзя будет исправить. Почти ничего. Надеюсь, что в будущем ты никогда не пожалеешь о своём решении.

– Будь спокоен, – заверил я его, – не пожалею. Честно говоря, не очень понимаю, о чём вы оба ведёте речь, но повторю тебе ещё раз: мне надоело нищенствовать и я хоть сейчас готов начать новую жизнь.

Поднявшись с земли, брюнет протянул мне руку:

– Тогда ты должен пойти со мной.

Коснувшись его пальцев, я почувствовал, что они холодны как лёд.

Громко прокашлявшись, Дмитрий Юрьевич сделал глоток.

В продолжение всего рассказа Мира отрешённо мяла пальцами пирожное и, только почувствовав, что они начинают слипаться, отняла руку от тарелки.

Дмитрий Юрьевич протянул ей салфетку:

– Что с тобой? Ты превратила его в кашу.

– Что было дальше? – оттирая пальцы, спросила Мира.

– Дальше?

Внезапно я проснулся и долго не мог прийти в себя.

Выскочив из дома, я начал бесцельно бродить по двору, вспоминая странный сон.

И тут до меня дошло, что они имели в виду, говоря о равновесии в нашей жизни.

На одну из чаш легло моё непомерное богатство, а мой единственный сын оказался тем самым чёрным камнем, который бросили на другую чашку весов.

Его болезнь и стала той ценой, которую мне пришлось заплатить за свои непомерные амбиции!

Чего уж тут гадать, мой Ангел жестоко посмеялся надо мной…

Его голос вдруг сорвался, и Мира поняла, что он плачет.

Встав со стула, она подошла к нему и, наугад протянув руку, погладила его по волосам.

– Не надо меня жалеть, – тихо попросил он. – Садись, это ещё не всё, что тебе предстоит услышать.

Мира послушно вернулась на место.

– Страшное озарение погнало меня в дом и, открыв бутылку водки, я с жадностью опустошил её прямо из горлышка.

Стыдно признаться, но с некоторых пор для меня это стало самым надёжным способом успокоения нервов.

Захмелев, я опять поднялся в спальню и заснул, надеясь, что сон повторится, и мне удастся увидеть своего Ангела.

Мне так хотелось сказать ему, что я хочу вернуть всё назад.

Что все богатства этого мира не стоят здоровья моего ребёнка.

Но, выполнив моё желание, он больше не приходил ко мне.

– Почему Вы не поговорили об этом с Пашей? – спросила Мира. – Вы ведь могли ему всё объяснить.

– Позже я пытался, но ты же знаешь, он понимает только то, что может понять, всё остальное для него слишком сложно. После того случая мы почти перестали общаться и он начал избегать меня.

– Какое отношение к тому, что я услышала, имеет моя трость?

– Я уже сказал, что накачавшись алкоголем, заснул опять, – ответил Дмитрий Юрьевич.

В новом сне я оказался в другом странном месте.

Первозданные деревья, водопад с прозрачной чистейшей водой, крики неизвестных птиц над головой, – это было похоже на Рай, видимый мной на картинах разных художников.

Мира крепко сцепила пальцы.

– Искупавшись в небольшом озере, – продолжил он, – я выбрался на берег и вдруг заметил, как из кустарников, растущих метрах в пятидесяти от воды, появилась фигура человека в белой одежде.

Подумав, что это товарищ моего Ангела, я бросился к нему.

Но это был не он.

Напротив меня стояла очень красивая светловолосая женщина.

В одной руке она держала белый цветок, а второй опиралась на тонкую белую трость, изрезанную непонятными знаками.

Я с удивлением смотрел на неё, а она, ласково улыбнувшись, тихо спросила:

– Ты совсем не помнишь меня?

– Нет, – ответил я. – Кто ты такая?

– Я твоя единственная любовь, – ответила она, сбрасывая с себя одежду, – одна и на всю жизнь.

Она была прекрасна!

Клянусь, никогда в жизни я не видел ни более совершенного лица, ни более совершенного тела.

Подойдя ко мне, она увлекла меня на траву и мы…

Дмитрий Юрьевич замолчал, подбирая слова.

– Занялись с ней сексом, – закончила за него фразу Мира.

– Нет, – покачал он головой, – не смей говорить так. Сексом я занимаюсь с Мариной, а это было что-то другое, то, чего я никогда не испытывал и не смогу описать словами. Одно только прикосновение к её мягкой бархатной коже доставляло мне непередаваемое удовольствие, и если бы у меня была возможность не просыпаться, я бы поступил именно так. Я бы остался там навсегда. Я бы остался с ней.

В его голосе слышалась странная нежность.

– Мы шептали друг другу ласковые слова, смеялись и плакали, словно не виделись тысячу лет, и мне хотелось только одного: чтобы это продолжалось вечно!

Не знаю, сколько времени мы пребывали в этом безумии, но в какой-то момент она отстранила меня от себя, встала и надела одежду.

– Мне надо уходить, – сказала она, проведя пальцем по моей щеке.

Я видел слёзы в её глазах.

– Останься, прошу, – я встал перед ней на колени, – если ты уйдёшь, я проснусь и забуду тебя.

– Нет, – она подняла трость за узкий конец на уровень моих глаз, и я тут же увидел, что набалдашник очень искусно выполнен в форме змеиной головы с жёлтыми глазами. – Достаточно того, что я всегда помню о тебе. Когда-нибудь мы обязательно встретимся с тобой, верь мне.

Я потянулся к ней руками, но в тот же момент трость превратилась в огромную белую змею.

Широко раскрыв пасть, змея громко зашипела и тогда, объятый ужасом, я вскочил на ноги и бросился бежать.

Почти достигнув кустарника, я обернулся, чтобы бросить последний взгляд на женщину, которую, я чувствовал это, всегда любил, но увидел только лишь ползущую за мной белую змею.

Из её рта торчал раздвоенный розовый язык, в такт движению он покачивался из стороны в сторону и я вдруг понял, что не смогу скрыться от неё.

Тогда я бросился в озеро, в несколько взмахов переплыл его и полез наверх по отвесной стене, с которой низвергался водопад.

Я не боялся упасть, потому что страх перед настигающей меня змеёй был сильнее боязни высоты.

Словно добрый товарищ он подстёгивал и гнал меня вперёд.

К своей радости я вдруг очутился на ровной поверхности и побежал вперёд, но тут же резко остановился, оказавшись на краю высоченного обрыва.

Мимо моих ног проплывали седые мохнатые облака, и стало понятно, что путь вперёд закрыт.

В тот же самый момент за моей спиной раздалось громкое шипение.

Обернувшись, я увидел проклятую белую тварь в нескольких метрах от себя.

Посмотрев на меня своими бездушными жёлтыми глазами, она раздула капюшон и, по всей видимости, приготовилась к атаке.

Я понял, что угодил в ловушку и обязан немедленно принять верное решение.

Выбор был не так уж велик: либо я прыгаю в таинственную облачную бездну либо принимаю бой.

Дрожащей рукой Мира поднесла чашку к губам, но убедившись, что в ней не осталось кофе, поставила её на стол:

– Чем всё окончилось?

– Не знаю, – ответил он, – подбадривая себя, я закричал и тот час проснулся весь покрытый холодным потом.

Мира с такой силой сдавила кусочек пирожного, что оно с неприятным чавкающим звуком просочилось сквозь её пальцы.

– Вы больше не видели эту женщину? – хриплым голосом спросила она.

– Не видел? – так же хрипло переспросил он. – Да она прямо сейчас сидит передо мной!