Текст книги "Богомол"

– Что за ерунда, – удивился Матвеев. – Это просто был нервный срыв, не более того. Хотя, признаюсь, со мной такое впервые.

– Я уверен, что появление военных и террористов не случайно. Он хочет завлечь, как можно больше людей, – сказал Чен.

– Зачем? – удивленно спросил Рахимов.

– Он становится сильнее, его сила просыпается, – ответил Чен. – Его сила такова, что он может на расстоянии управлять человеком. Скажите Матвеев, вы какие дела расследовали до вашего появления в монастыре?

– Я ловил серийных убийц, – спокойно ответил Матвеев.

– Именно. А почему вы здесь оказались? – спросил Чен, словно ему была ведома какая-то тайна.

– Я предполагал, что это поможет мне разобраться в этих внезапных вспышках маньяков, – ответил Матвеев.

– Скажите, а раньше появлялись маньяки в этих землях, городах и деревнях, окружающих эти горы? – спросил Чен.

– Откуда вы знаете это? – удивился Матвеев. – Вы правы. Это имело место. Согласно давним делам.

– И, каков промежуток этих преступных всплесков? – спросил Чен.

– Вам и об этом известно? – удивился Матвеев. – Ну, в среднем около 36 лет.

– Так вот, – сказал Чен, – этот период совпадает и с нашими данными. Дело в том, что каждые 36 лет Ван Лан делает перерыв в своих медитациях. Он пробуждается.

– Это что-то вроде спячки? – спросил Рахимов.

– Медитация это погружение в себя, – ответил Чен. – В свои мысли, и совершенствование жизненной силы.

– Вы хотите сказать, что Ван Лан, – произнес Матвеев, – медитирует в одиночестве, в подземелье все 36 лет, а затем выходит из этого состояния, и появляется на поверхности?

– Да. И поэтому у нас мало времени. Он уже начал проявлять себя, – сказал Чен.

– Но… я не понял, а причем тут монахи? – спросил Матвеев.

– По-видимому, – сказал Чен, – они находятся под его влиянием. Сами того не подозревая, они выполняют его поручения.

– Почему же большинство монахов, чьи тела захоронены на монастырском кладбище, умирают в возрасте 30 лет? – поинтересовался Рахимов.

– Сила, которой владеет Ван Лан, требует много затрат энергии, уходящей на подчинение этих монахов. Организм старого человека попросту не выдержал бы, – сказал Чен.

– Теперь понятно, почему тела тех шести монахов были обнаружены полностью истощенными, словно они были глубокими стариками. А ведь они все были молодыми, – сказал Рахимов.

– Что это за поручения? – спросил Матвеев.

– Монахи приводят к нему людей, скорей всего, со слабой нервной системой, с собственными страхами и с большими несбывшимися мечтами. В общим – слабых людей. При помощи магии, Ван Лан закладывает в центральную нервную систему этих людей специальную программу действий.

– Но, как это возможно? – удивился Матвеев.

– Спрашиваете, как? – сказал Чен. – Много есть теорий. Мне трудно это объяснить на понятном для вас языке. Но все же, я попробую. Согласно запискам Ван Лана, которые я вам читал, у него не вся его сущность перешла на сторону зла. Оставшаяся часть продолжает все еще сопротивляться. Возможно, у Ван Лана подсознательное не может фиксироваться или остаться в сжатом виде. Эта информация переходит в сознание спонтанно, как безусловный рефлекс, во время его сна. Поэтому, он путем медитации пытается не спать, а бодрствовать. Но все же и это ему не удается. Через гипер-период равный 36 годам, он все же засыпает, и тогда темная сторона Ван Лана берет верх. У человека есть первая сигнальная система, фиксирующая окружающий его мир. Через нее человек получает информацию. Это органы зрения, слуха, обоняния, осязания и вкусовые качества. Эта информация в виде электрических сигналов попадает по специальным путям в центральную нервную систему, в кору головного мозга. Благодаря этим пяти анализаторам – мы принимаем информацию об окружающем нас мире. В коре происходит обработка информации, дешифрование. Вторая сигнальная система представляет собой логический смысл слов и выражений, которые мы используем при помощи языка. Она имеется в развитом виде лишь у человека. Животные тоже имеют язык общения, но эта система находится у них на примитивном уровне. Возможно, у дельфинов она развита лучше, но не так, как у человека. Все это благодаря его мозгу, способному уместить большое количество информации. Есть и третья сигнальная система. О которой мало кто говорит, и которая науке еще до конца не известна. Она открывает путь в подсознательное, неведомое человеком, находящееся не под его контролем, но иногда управляющее им. Возможно, это путь в ад. Именно в подсознательном отражаются и накапливаются все темные мысли, негативные эмоции и переживания, которые испытывает человек находясь в сознании. Мозг освобождает место для этих памятных и невостребованных следов. Эта информация не нужна в сознательном, то есть в повседневной жизни. Она не востребована в мире сознательного, хотя и может выходить из подсознательного, например, во снах. Эта информация не уничтожается, как ненужная, она сжимается или архивируется, как в компьютере, но компьютер это машина, созданная человеком по образу и подобию человеческого мозга. Мозг же это создание божие, и мы не в силах его познать. Если эта информация необходима, то она разархивируется путем какой-то команды, в виде определенного условного или безусловного рефлекса. У Ван Лана этот условный рефлекс в виду его неимоверно долгой жизни стал безусловным, то есть он проявляется по его желанию. По-видимому, это желание или спусковой механизм, дающий выход его темной стороне, срабатывает во время его сна. Вот почему его доброй, светлой силе нужно не спать.

– Но, откуда появляется это желание? – поинтересовался Рахимов.

– Я думал, что эта программа заложенная у него в коре, – ответил Чен, – подарок от богомола, который он приобрел от темной силы. Хотя, кто его знает.

– А, откуда вам все это известно? – спросил Матвеев. – Вы ведь всего лишь монах.

– Да, я монах, но я имею много научных званий. Я профессор по медицине, физиологии, астрономии и еще по некоторым наукам, – сказал Чен. – Сейчас это не важно. Нам нужно объединить силы и покончить со злом. У маньяков, их поступки являются болезнью, как правило. Хотя человек может и совершить безумный поступок под влиянием своего психического состояния или под действием сильных психотропных наркотиков. У каждого человека есть подсознательное, и оно, как правило, заполнено всем негативным, которое когда-либо встречалось этому человеку на его жизненном пути. Однако почти 99,9 % всех людей держат эту темную силу в подсознательном весьма крепко, не давая ей волю. Ведь признайтесь, бывали у вас когда-либо мысли совершить какой-либо не человеческий поступок. Я имею в виду убийство беззащитного человека. Наши мысли, это самое страшное, что есть в этом мире, хотя именно они отличают нас от животных. Животные не имеют второй сигнальной системы, а потому и нет у них третьей системы. Это дети природы. Они берут от нее только то, что сама природа дает им безропотно, но не более. Если они и убивают, только ради выживания, а не ради каких либо безумных мотивов или потребностей. Они чисты от пороков, как младенцы. В наших снах мы иногда видим отрывки этой темной информации. Нейрон нашей памяти в коре головного мозга сжимается, сохраняя информацию в сжатом виде. И эта информация, по-видимому, не всегда целиком разархивируется. Поэтому мы иногда видим кошмарные сны. Быть может, именно это помогает нам сохранить реальность, что бы сон ни стал явью. Запуск этой разархивированной информации – подсознательного, происходит благодаря безусловному или условному рефлексу, то есть при помощи нашего желания или без его участия. Управление этими спусковыми механизмами может быть осуществлено космическими или солнечными лучами. Каждые 36 лет пробуждающие в сознании Ван Лана зло, темную его силу, осколки которой заложены у каждого человека. Да, всякого человека можно заставить совершить преступление, убить себе подобного.

– Но, как же вы все-таки обнаружили место, где он скрывается? – спросил Матвеев.

– Всякий серийный убийца, рано или поздно хочет, чтобы его нашли, обнаружили, – сказал Чен. – Что бы его остановили. Глубоко в подсознательном у него осталось еще та сила, которая все еще сопротивляется злу, глубоко проникшему в его мозг. Оно борется с темной стороной. По-видимому, светлая сторона Ван Лана сумела зашифровать в его памяти программу действий, которая пытается раскрыть зло, что бы его обнаружили и уничтожили. Убить его, а заодно и то зло, что поселилось внутри него, и находится в подсознательном. Ван Лан оставляет для нас различные подсказки, помогающие его найти. Вот почему мы здесь. Мы шли по его следу.

– Но, как же мы его уничтожим? – спросил Рахимов. – Мы даже не знаем, где он находится.

– Здесь в монастыре есть его сила, – ответил Чен, – а значит и он сам. Кроме того, у нас есть оружие против него.

– Какое еще оружие? – поинтересовался Матвеев.

Чен посмотрел на Мао.

– В монастыре Сюй Мао всю свою жизнь обучался по той же системе, что и Ван Лан, изобретая и шлифуя технику стиля «богомол», – сказал Чен. – Кроме того, он не поддается воздействию гипноза Ван Лана. Мы долгие годы готовили его к этому бою, против Ван Лана. Однако Мао смертен, как и все мы, а Ван Лан нет. Мао нужна наша помощь. Любой из вооруженных людей может убить его. Вот почему здесь в монастыре, рядом с логовом зла, появилось так много вооруженных людей. Вот почему, я говорю, что у нас мало времени. Может быть, его и вовсе у нас нет.

– В своих записках Ван Лан пишет, что с ним происходило, о своем помешательстве или, как вы сказали: его одолели темные силы, – сказал Матвеев. – Вы утверждаете, что он хочет – что бы его остановили. Но, почему же тогда, он сам себя еще раньше, когда осознал что превращается во зло, не остановил?

– Скорей всего, он пытался это сделать, – сказал Чен. – Это нам не известно. Все что у нас есть, это вот эта книга, написанная самим Ван Ланом. Всю свою жизнь он боролся с несправедливостью и насилием. Он боролся со злом. В обмен на победу ему было уготовлено бессмертие, о котором он даже не подозревал. Быть может, Ван Лан создал и усовершенствовал стиль богомола, будучи еще человеком, что бы уничтожить себя в будущем, когда он станет зверем. Наш монастырь вот уже более 300 лет пытается уничтожить его, и тем самым освободить душу Ван Лана от темной силы, вселившейся в него.

– Вы хотите сказать, что ваш монастырь и раньше пытался победить его? – спросил Матвеев.

– Верно. Каждые 36 лет он появляется на поверхности среди людей, он дает нам различные подсказки, где его найти. Пока все наши попытки не увенчались успехом, он каждый раз побеждал нашего «богомола». А потом бесследно исчезал до своего следующего появления. За это время мы воспитывали и находили нового приемника, в ком есть природная скрытая сила богомола, – сказал Чен.

– Вы знаете, как выглядит Ван Лан? – поинтересовался Матвеев.

– Нет. Он может менять свои обличия. Каждые 36 лет он совсем другой, – сказал Чен. – Он словно богомол, меняет свою форму. Поэтому его так сложно найти. Это не единственная книга Ван Лана. Есть и другая. В ней Ван Лан пишет способ, по которому его можно найти. Метод предсказания. Этот метод нас ни разу не подводил. Но он приблизительный, не точный. Он не дает сто процентного расчета. Скорей всего Ван Лан написал эту книгу, будучи еще человеком.

– И, как же мы теперь, зная все это, сможем его найти и обезвредить, если он с легкостью может управлять людьми? – сказал Рахимов.

– Я думаю, что он скоро сам появится, – сказал Чен. – Нам не придется ждать.

– А, как вы объясните смерть трех монахов? – спросил Матвеев.

– Скорей всего, их убил кто-то из монахов, находящийся под влиянием силы Ван Лана. А может быть, это наказание и урок другим монахам, что бы те несли свою службу и были верны своему хозяину. Кто его знает. Во всяком случае, мы их не убивали. Я уже говорил вам об этом, – сказал Чен.

– Как же вы определяете, кто вам подходит для этой миссии? Я имею в виду того, кто тренируется этому стилю богомола, – спросил Рахимов.

Чен подозвал к себе Мао и, раскрыв его рубашку, обнажил грудь.

– Вот, смотрите. – Чен указал на маленькое красного цвета родимое пятно в виде богомола, расположенное на спине в области правой лопатки Мао.

– Это удивительно, – сказал Рахимов, оглядев родимое пятно.

– Не очень то и похоже на богомола, – возразил Матвеев, все еще не доверяя китайцу.

– Вы по-прежнему сомневаетесь? – спросил Чен.

– Время покажет, пока это выглядит, как легенда. Не убедительно. Я верю в то, что вижу и могу почувствовать, – ответил Матвеев.

* * *

– Лейтенант, мы не можем подобраться ближе, – произнес сержант Дремов, прячась за гребнем небольшого холма. – У них на башнях расположены снайперы и похоже…

Прозвучал громкий взрыв, заглушивший голос сержанта.

– Вот видите, – сказал Дремов, – у них есть гранаты. Это профессионалы. Нам нужно подкрепление. И снайперы. У вас ведь есть люди для борьбы с террористами.

– Успокойтесь сержант, – сказал лейтенант, особого подразделения. – Это дело не для полиции. Сейчас ваша задача только периметр держать. Уберите своих людей подальше от монастыря.

– Как же вы собираетесь атаковать их? – не унимался сержант.

– У меня есть специальный отряд «гамма», из шести человек. Он и займется этим. Они специально обучены вести такую операцию. Вот, уже, только что прибыли. Им нужно время для изучения плана монастыря.

Прозвучал еще один оглушающий взрыв неподалеку.

– У них гранатометы, – сказал лейтенант. – Похоже, что они заминировали ворота и подходы. Мы не сможем штурмовать. Надо сначала атаковать башню. Вы сможете снайпером убрать одного на башне? Тогда мои люди подберутся незамеченными к стене, – сказал лейтенант, указывая рукой на башню.

– Да, это вполне возможно, – сказал сержант. – Я пойду, поговорю с нашим снайпером. Пусть ваши люди будут осторожны, в монастыре с полсотни заложников. Там есть наш человек, он работает под прикрытием.

– Но, как он сможет помочь нам? У него ведь нет оружия.

– Это верно, – сказал сержант. – И все же, пусть ваши люди будут предельно осторожны. Террористы могут выставить живой щит из монахов.

– Я знаю, – сказал лейтенант. – Мои люди предупреждены.

– Держите меня в курсе событий, и докладывайте об изменениях в операции, – сержант отошел назад, и направился к полицейскому снайперу.

– Черт! – сказал со злости лейтенант. – Здесь даже рация барахлит.

* * *

Группа монахов стояли безмолвно на площади в окружении пятерых террористов.

– Я последний раз спрашиваю, – раздраженно произнес Ганжа. – Где книга? В ней есть карта подземного хода, и вы прячете ее от меня.

Все продолжали молчать. Тогда Ганжа навел дуло своего пистолета на одного из монахов.

– Я буду убивать вас по одному до тех пор, пока вы не начнете говорить, – сказал Ганжа. – Возьми их на мушку, если кто шевельнется, то стреляй, – обратился он к помощнику.

Ганжа подошел к Чену и направил на него пистолет.

– Считаю до двух. Раз…

– Стойте, – не выдержав, произнес Матвеев. – Не стреляйте. Вот книга, – он вынул книгу из-под мантии, и отдал ее Ганже.

– Правильно, – сказал Ганжа. Он начал перелистывать страницы. – А, где карта? Здесь какие-то иероглифы. Вы что, издеваетесь? Вы меня обманули… – он вновь поднял пистолет и навел его на Чена.

– Постой, не стреляй! У нас нет, и не было карты, – сказал Матвеев.

Но, не смотря на слова Матвеева, Ганжа все равно выстрелил в Чена. Пуля попала ему в живот, и он упал на землю, растелившись на ней. Мао подбежал к лежащему на земле Чену.

– Зачем же стрелять. Мы действительно не имеем карты, – сказал гневно Матвеев.

Ганжа спокойно подошел к следующему монаху, им оказался Рахимов. Мао наклонился над умирающим стариком.

– Что же мне делать без вас мастер? – шепотом спросил Мао, наклоняясь над старым китайцем.

– Теперь ты один. Ты знаешь что делать, – сказал, задыхаясь Чен.

– Но, я не знаю как… – сказал Мао.

– Ты его узнаешь – это последняя его подсказка… – сказал Чен. Он тяжело вздохнул и умер. Мао молча закрыл ему глаза.

Ганжа продолжал вести свой допрос, не обращая внимания на лежащего китайца.

– Ну! Я жду ответ, – сказал строго Ганжа.

– Вам нужен вход в подземелье? – спросил, прерывисто дыша, Рахимов.

– Да, черт возьми! Говори! Ты знаешь? – грозно произнес Ганжа.

– Хорошо, я покажу его вам, – сказал дрожащим голосом Рахимов.

– Это уже другой разговор, – сказал довольный Ганжа.

В этот момент к ним подошел Али Башит.

– Проклятие, – сказал Али. – Тебе ничего нельзя поручить. Ты что, опять кого-то убил из заложников. Я же тебе говорил, что бы ты…

– Но, Али, – оправдывался Ганжа, – они знают, где находится вход в подземелье. Он выведет нас наружу, за пределы монастыря. А может быть, там монахи прячут свое золото или какие-то драгоценности, или укрывают других монахов. Надо проверить.

– Болван! – сказал Али. – На счет подземелья – это интересно. Бери своего помощника и отправляйся туда.

– Вот он – знает дорогу, – сказал Ганжа, указывая на Рахимова. – Ты пойдешь с нами, – он указал на Рахимова.

– Хорошо, бери его и идите. Нам сейчас не помешает скрытый туннель, – сказал Али.

В этот момент, Мао поднялся с колена и двинулся на Ганжу. Но, его остановил Матвеев.

– Не стоит этого делать Мао, – произнес шепотом Матвеев. – Ты ничего этим не добьешься. На нас нацелены автоматы. Они легко перестреляют нас всех.

Не смотря на слова Матвеева, Мао продолжал уверенно идти в сторону Ганжи.

– Стой! – грозно сказал помощник Ганжи.

Охранник взвел курок автомата, и предупредительным выстрелом дал очередь в землю перед Мао. Поднялась полоска пыли у самых ног Мао. Он остановился.

– А этого, закрой под замок, – скомандовал Ганжа. – Он мне давно не нравится.

Ганжа хотел выстрелить и в этого заносчивого, как он считал, монаха, но при своем командире решил повременить с этим.

– И смотри мне. Без глупых убийств, – сказал Али.

– Хорошо, будет сделано, – сказал Ганжа.

Мао отвели к одному из зданий, расположенному в окружении площади и там заперли в комнате первого этажа. Сквозь маленькое окно Мао мог видеть всё, что происходит на площади.

* * *

В подземелье было сыро и прохладно. Рахимов шел впереди, показывая дорогу. В его руках был небольшой электрический фонарик, который он держал трясущейся от переполняющего его неведомого страха. Позади него шли Ганжа с помощником. Рахимов думал, что будет с ним, когда они дойдут до тупика, он ведь знал, что это подземелье никуда не ведет, и сокровищ здесь тоже нет.

– Здесь должен быть труп, – удивленно сказал Рахимов, осматривая ему знакомое место. – Но, его здесь нет.

– Что еще за труп? – удивился Ганжа.

– Он лежал здесь, – дрожащим голосом сказал Рахимов, испытав очередной приступ холодной дрожи. – А вот здесь, раньше была стена. Странно, теперь ее тоже нет.

– Не заговаривай нам зубы, – сказал Ганжа, решив, что монах его водит за нос. – Сбежать хочешь?

Ганжа толкнул Рахимова в спину.

– Тебя я точно пристрелю, будешь гнить в этом темном подземелье. Пошел вперед, – сказал Ганжа, сильно толкнув Рахимова в спину дулом пистолета.

Прошло еще несколько минут, и вдруг фонарик Рахимова начал мигать.

– Что случилось? – спросил Ганжа.

– У меня фонарик начал барахлить. Я не знаю, он сам мигает, я ничего не делаю, клянусь, – жалобным голосом завыл, заикаясь, Рахимов.

Неожиданно фонарик вновь засветился. И у Рахимова отлегло на сердце.

– Идем дальше, – скомандовал Ганжа. – Если твой фонарик погаснет, то у меня есть еще один.

– Стойте, – неожиданно сказал помощник Ганжи.

– Что еще? – спросил нервно Ганжа, которому уже надоело безтолку блуждать темными коридорами подземелья.

– Это условный знак, – сказал помощник. – Он передает кому-то условный знак.

– Что еще за знак? – удивился, разгневавшись Ганжа.

– Я учил азбуку Морзе, – сказал помощник. – И это мигание напоминает… ти-та-ти-ти-та…

– Короче, ты хочешь сказать, что этот урод сообщает кому-то в подземелье о нашем приближении? – сказал Ганжа.

– Нет, нет, я ничего не передавал, я не знаю никакую азбуку Морзе, – сказал, задыхаясь от волнения, Рахимов.

– Все, я перевел Ганжа, – сказа помощник.

Не тяни, говори, что он передал? – спросил Ганжа у своего помощника.

– Это всего лишь одно слово, – сказал помощник. – Это слово: «Смерть».

– Что? – удивился Ганжа. – Какое слово?

– Он передал слово: «смерть», – уверенно сказал помощник. – Да, да, именно так. Я служил на флоте и точно могу перевести.

Ганжа подошел к Рахимову ближе и развернул его в сторону помощника, что бы увидеть его лицо в свете фонаря.

– Ты, что это делаешь? Вздумал меня дурачить? – грозно произнес Ганжа, размахивая дулом пистолета перед самым носом Рахимова.

Неожиданно погас фонарик Рахимова. Помощник Ганжи зажег свой фонарик и передал его Ганже. Тот взял оба фонарика, и в ярости сильно ударил ими Рахимова так, что он упал на землю. Рахимов извивался на земле от боли, он не мог дышать, спазм сосудов задерживал вдох. Вдруг оба фонарика начали мигать, словно сговорившись, а затем и вовсе погасли. Ганжа начал их трясти и постукивать друг о друга. Он заметно нервничал, его руки тряслись. В голове промелькнула тревожная мысль о присутствии в подземелье ещё кого-то.

– Черт возьми, этих монахов! – сказал со злостью Ганжа, сотрясая от злости один из фонариков.

Неожиданно оба фонарика засветились. С появлением света, Ганжа начал приходить в себя.

– Ну, вот… – сказал Ганжа.

Он поднял голову, что бы посмотреть и осветить впереди проход и вдруг увидел перед собой монаха. Лицо монаха скрывал капюшон мантии. В темноте был виден лишь темный силуэт и две тени позади, отбрасываемые лучами фонариков. Его мантия была такой же, как у всех монахов – черного цвета.

– Черт! Ты напугал меня монах, – произнес Ганжа, придя в себя. Монах не двигался. – Кто ты? И, что тут делаешь? Выходи на свет.

Монах что-то произнес на китайском и подошел к Ганже поближе. Почти мгновенно он сделал замысловатый мах левой рукой. Кисть прошла сквозь тело Ганжи, словно сквозь воду и вышла наружу. В призрачном мигающем свете фонарей, в руке монаха появилось окровавленное сердце Ганжи. Оно еще сокращалось, когда глаза Ганжи увеличились и вышли из орбит, его зрачки потемнели, он медленно опустился на колени, а потом его тело безжизненно рухнуло на землю. Рахимов сразу же убежал по лабиринту, не обращая внимание ни на что, словно чувствовал неминуемую беду и зловещий страх, нависший над ним. Помощник Ганжи выстрелил очередью в незнакомца. Но тот даже не дрогнул, словно пули не коснулись его или прошли мимо, не причинив никакого вреда.

– Не может быть! – кричал в ужасе помощник.

Монах произнес какие-то слова, после чего автомат выпал из рук помощника, и тот стоял не шелохнувшись, словно загипнотизированная обезьяна перед огромным питоном. Монах подошел к нему и нанес тыльной стороной кисти сильный удар так, что тот отлетел к стене, как резиновый мячик, и ударившись о нее, с грохотом, безжизненно упал на землю.

* * *

Матвеев и настоятель находились в кабинете. Им удалось проникнуть в помещение незамеченными, пока террористы были заняты обороной.

– Я позвал вас потому, что хочу помочь, – сказал настоятель.

– Помочь? – удивился Матвеев.

– Да, помочь, – сказал настоятель. Он поднялся на стул и снял картину, висевшую над его столом. На картине изображен демон – молящийся перед ничего не подозревающим ангелом. Своим хвостом демон обхватывает ноги ангелу. – Видите эту картину?

– Да, немного странная для монахов, но, как она может помочь? – сказал Матвеев.

Настоятель намочил вату в какой-то жидкости, и начал аккуратно протирать ею картину. Краска мгновенно начала растворяться и сходить с полотна. Через несколько минут на месте старого изображения появилось новое, которое хранилось под первым слоем. На картине был изображен портрет мужчины, одетом в монашеском одеянии.

– Это он,… зло, которое поселилось в нашем монастыре, – почти шепотом произнес настоятель. – Вы его привели к нам.

Матвеев посмотрел на портрет и не поверил собственным глазам.

– Не может быть, – удивился Матвеев. – Это же Мао.

– Теперь вы понимаете, насколько вы заблуждались. Это вы привели к нам зло, – обвинительно произнес настоятель.

– Но, почему же вы раньше не сказали мне это? – спросил Матвеев.

– Я боялся, – ответил настоятель. – Но теперь вы не один, за стенами ваши люди. Они нам должны помочь и избавить нас от зла.

– Откуда вы знали, что находится под этой картиной?

– Он дал мне ее и велел, что бы она здесь в кабинете висела, – сказал настоятель. – Это может показаться странно, но краска частично сама начала сходить. Совсем недавно. Я лишь помог очистить остальное. Так что, для меня это тоже сюрприз.

Матвеев обратил свое внимание на изображение часов в верхнем углу портрета. Часы показывали 12 часов. Внизу на часах, под стрелками, мелким шрифтом, были написаны какие-то цифры. Матвеев переписал их в блокнот: «121513241513».

– Как вы думаете, изображенные часы на портрете показывают 12 часов дня или ночи? – спросил Матвеев. – Впрочем, это не имеет значения. Чен был прав, времени у нас нет.

Он достал свой блокнот и начал что-то высчитывать.

– Что вы делаете? – спросил настоятель.

– В записной книжке некоего Ван Лана были фразы на 4-х языках. Это английский вариант. Двенадцать основных технических принципов стиля: контакт, прилипание, связывание, надавливание, проникновение, перемещение, опускание, поднятие, захватывание, закрытие, заглатывание. Я проверяю одну идею.

– Какую еще идею? – спросил с нетерпением настоятель.

– Цифра 12 на часах, это не случайно. Из записной книжки я переписал эти слова в свой блокнот. Возможно эти цифры, изображенные на часах картины – это шифр. На этой картине нет подписи, вы заметили. Кто ее написал? – спросил Матвеев.

– Верно. Подписи нет, – ответил настоятель, взглянув на портрет ещё раз.

– Если попробовать так. Разбить цифры по парам. Первое число в паре – это порядковое слово в списке 12-ти технических принципов, второе число – это порядковая буква из этого слова. На других языках, немецком и испанском, такое же звучание выходит. Похоже, что слова разные. Скорей всего, они не имеют большого смыслового значения, важен слог и порядок слов. Вот, что у меня получилось: «Ван Лан», – его рука немного задрожала, глаза отказывались видеть, а разум – понимать.

– Вы знаете, кто это? – спросил настоятель.

– Думаю, что теперь нет сомнений. Вы были правы, автор изобразил себя и подписался, используя тайный код. Интересно, зачем он это сделал? – задумался Матвеев.

* * *

Али Башит вывел двадцать монахов заложников на площадь перед воротами. Он вел переговоры по рации с полицией, предъявляя им свои требования. Громко ругался и нервно озирался по сторонам, проверяя своих людей.

– Я начну убивать монахов здесь на площади, если вы не отойдете, и не пришлете для нас вертолет, – сказал в требовательном тоне Али Башит, подводя рацию ко рту. – Через каждые 30 минут, а может и раньше, будет расстрелян один монах. Все зависит от вашей быстрой работы!

Для подтверждения своих слов он взял первого попавшегося монаха, отвел его к воротам и приставил дуло пистолета к его голове. Глядя на трясущееся тело монаха, Али почему-то вспомнил о себе. Он не мог понять, что его вот уже несколько суток тревожит и гнетет, разъедая сознание, словно червь, поедая яблоко? Он вдруг вспомнил, как вел переговоры с каким-то пожилым мужчиной в красной рубашке, в голове промелькнули выстрелы, потом окровавленное тело этого мужчины лежало у него в ногах, опять выстрелы, затем погоня через весь город, он отстреливается от военных, что-то говорит своим людям. Но, несмотря на все его обрывистые воспоминания, он так и не мог понять, что именно его привело сюда – в это, богом забытое место. Он лихорадочно искал обрывки памяти, хоть малейшие намёки…

Незаметно для террористов, чье внимание было приковано к действиям Али и его жертве, раскрылась дверь библиотеки. Из нее медленно вышел монах в черной мантии. Невзирая на окружающую безумную обстановки и суету, его шаги были весьма спокойны и размеренные, он двигался так, словно был хозяином положения. Его голова была скрыта капюшоном. Монах что-то тихо шептал.

Али медленно начал нажимать на спусковой крючок, не отдавая себе полного отчета, прозвучал выстрел, немного оглушивший его обостренный слух. Али даже не смотрел на свою жертву. Его внимание было направлено в сторону полиции, он следил за реакцией военных и полиции на той стороне. Однако жертва все еще стояла на месте, рядом с Али, и даже не думала падать.

– Неужели я промахнулся? – промелькнула мысль в его мозгу. Он медленно с тревожным предчувствием повернул голову в сторону своей жертвы.

Его глаза уставились на кровавую голову монаха, а разум отказывался соображать. Монах стоял по-прежнему на твердых ногах, его уже не пронизывала дрожь. Пуля, выпущенная пистолетом Али, попала прямо в висок монаха. Вся голова его была в крови, кусок белой кости выступал наружу, фонтаном вытекала багровая кровь. Однако монах все еще находился на ногах. Али показалось, что монах был полон сил и бодрости. Монах повернул окровавленную изуродованную голову в сторону Али и дико оскалил зубы, словно ягуар перед атакой на жертву. Он начал рычать, а затем схватил зубами пальцы Али, которые тот все еще держал на его плече. Али взвыл от боли. Он попытался отдернуть свою руку, но было поздно, монах откусил часть кисти и начал жадно ее жевать, сгорбившись над трапезой.

– Дьявол, как больно! – кричал Али. – Ты почему не издох?! – но монах продолжал жадно есть, не обращая внимание на Али и свою смертельную рану.

Монах проглотил пальцы Али целиком не пережевывая. Он начал рычать на него словно дикий пес, и стал медленно приближаться к Али не выпрямляясь в полный рост. Кровь стекала с головы монаха, в черепе виднелась дырка, сквозь которую текла кровь. Но это не мешало монаху. Казалось, что эта смертельная рана не только не причинила ему вред, но, и осталась им незамеченной, озлобила его, превратив его тело в неприступную крепость, а мозг – в дикого зверя.

Али увидел, что и другие монахи стали рычать, подобно стае диких псов. Монахи словно озверели, они не реагировали на грозные команды захватчиков. Террористы открыли огонь на поражение, но это не произвело на монахов никакого воздействия. Монахи набрасывались на них, впивались своими зубами им в горло, руки, во все незащищенные части тела.

– Надо что-то делать! – нервно произнес один из террористов. – Пули их не берут!

– Я не верю своим глазам, – сказал Али, держа окровавленную руку, его стеклянный взгляд уставился на кровавое месиво, на предсмертные судороги своих людей, беспомощно валявшихся на красной от крови земле. – Отходим!