Текст книги "Попрыгун"

Да, она была честна со мной. Я бы и сам на ее месте решил вопрос подобным образом. А тот же Шельгин вовсе бы не церемонился, а уже закапывал бы меня где-нибудь в лесочке неподалеку. Конечно, не своими руками, их марать господин майор не пожелал бы без лишней на то необходимости…

– А ведь я знаю формулу антиреагента – того самого препарата, о котором ты говоришь. Собственно, за этим меня и послали – спасти мир, только я немного опоздал… на пятьдесят лет. Впрочем, у формулы нет срока годности, она действительна и сейчас, – я произнес эти слова обыденно, словно в пустоту, но попали они точно в цель.

Киазо опустил свой гарпун, уставившись на меня как-то по-новому, Свиридов чуть приоткрыл рот, как ребенок, увидевший воочию Деда Мороза, и только Леа смотрела на меня всерьез – был бы я обычным человеком, может, не разобрал бы все нюансы трогганской мимики, но Слапом, который не дремал в такую важную минуту, подтвердил, что Леа оценила важность услышанного.

Конечно, никакой формулы в физическом виде у меня с собой не было – я проверил карманы после перемещения – пусто, но она горела у меня в голове огненными буквами, я запомнил ее на всю жизнь и мог воспроизвести в любую секунду, хотя и ничего не соображал в нарисованных химических символах и знаках. Так что я не врал, и Леа это поняла.

Долгий и протяжный низкочастотный гудок заставил стекла завибрировать, а меня схватиться за голову, чтобы та не лопнула. Свиридов, впрочем, тоже обхватил свою голову руками, а вот Киазо и Леа перенесли сигнал относительно спокойно, благо через тридцать секунд тот прекратился.

– Что это было? – чуть отдышавшись, спросил я.

– Гудок – конец смены, граждане возвращаются в поселок, – пояснила Леа и отперла дверь клетки. Кажется, она все для себя решила. Убивать меня сегодня не будут. По крайней мере, не в эту минуту.

– Как вы вообще узнали, что я в поселке? Кто сообщил вам о моем прибытии? – удивился я.

– Автономные наблюдательные станции плюс адаптированные сейды, у нас их целых два. Они следят за порядком, на граждан не нападают.

Так вот кто мерещился мне, когда я только попал в Мирный Путь. Сейды двигались быстро, на грани восприятия, они мелькали как тени, заставляя нервничать. Но если они адаптированы, как сказала Леа, то бояться нечего?…

– А может, все же его того? – неуверенно уточнил Свиридов, за что я его сразу невзлюбил.

– Если у него есть формула, то это шанс на нормальную жизнь для всех. Придется рискнуть… или ты хочешь до конца своих дней диверсантов ловить да тайгеров бояться?

– Уж лучше так, чем если тебя вывезут в грузовике в неизвестном направлении. Кто знает, что на уме у наших отцов-командиров…

– Риск – дело благородное, – внезапно подал голос Киазо.

– Два голоса против одного, – подсчитала Леа.

– Три голоса! – Я тоже поднял руку.

– Он не в счет, – быстро среагировал простой русский парень Вася Свиридов. Вот ведь как бывает: чуждые нам существа, такие как трогганы и айвы, оказались менее кровожадными и трусливыми, чем лейтенант полиции, человек, вся работа которого заключалась в принципе: служить и защищать.

– Эх, Вася, Вася, – пожурил я, – попал бы ты в наш отдел, мы бы сделали из тебя героя!

– Хорошо, он не в счет, – согласилась Леа, – все равно два голоса против одного. Значит так, нужно его спрятать где-то на пару дней. Есть у меня идея… но для этого мне нужно связаться с одним знакомым. А там видно будет…

– И где же мы его спрячем? – широко раскрыл глаза лейтенант. – В участке нельзя, в поселке – тоже, обязательно найдут, за поселком – помрет.

– Именно поэтому он поживет у тебя, – нейтральным тоном заявила Леа.

– С какой это стати? – взвился Свиридов. – У меня нельзя! У меня соседи! Они сразу же рапорт-доклад напишут в область, и все, финита.

– А ты предлагаешь подселить его ко мне? – удивилась Леа. – Или к Киазо? Межвидовые связи преследуются особой статьей конституции, ты не забыл? Да ты не бойся, все пройдет хорошо, скажешь, что приехал дальний родственник… откуда?

– Из Торжка, – подхватил я.

– Вот, из Торжка, – оскалилась в улыбке Леа. – Мол, давно не виделись, соскучились. Законом не запрещено и даже поощряется.

– А если кто на прививку проверит? – Лейтенант немного успокоился. Торжок подействовал на него умиротворяюще.

– Ты думаешь, в поселке много сканеров?

– У грека есть компактный, еще у Звеницкого видел… – задумался Свиридов. – Да мало ли у кого! Они ведь не обязательны в регистрации, каждый может владеть.

– Да, но сканер – штука дорогая, даже компактный. Да и кому придет в голову его проверять? Родственник – он и есть родственник, что тут такого? К тому же не абы чей, а представителя закона, целого лейтенанта!

– Оно все так, – вновь затянул волынку Свиридов, – но…

– Никаких но! – отрезала Леа. – Действуем по плану. Родственника на квартиру, объяснишь ему там все, покажешь. Потом возвращайся в участок.

Все-таки преимущество троггана перед человеком заключалось во внешнем виде. Сложно спорить с зубастым ящеро-крокодилом, который в любой момент может тебя сожрать. И лейтенант это прекрасно осознавал. Будучи старше по званию, он робел перед Леа, это было заметно даже со стороны. Киазо же вел себя подчеркнуто нейтрально, но тоже отдавал инициативу трогганке.

– Вид у него ненашенский, – мрачно произнес Василий, смирившийся с неизбежным. – Не думаю, что и в Торжке так одеваются…

– Подбери ему что-нибудь из закромов.

– А не сбежит он, если одного оставить? – негромко спросил Киазо.

– Ему некуда бежать, – ответила Леа. – Ему очень повезло, что встретил нас. Иначе был бы уже мертв.

Я не сомневался, что трогганка права и что я мог погибнуть, не засеки меня камеры наблюдения. С адаптированными сейдами я бы мог и не справиться без сторонней помощи. И все же мне очень не нравился этот мир, это время. И я очень хотел сбежать отсюда, только не знал, как и куда.

Глава 2
Некоторые бытовые подробности триединства

Меня переодели перед тем, как вывести из участка. Свиридов притащил целый ворох различных вещей не первой свежести, и пришлось выбирать. О происхождении предметов туалета я побоялся спрашивать. В итоге мне достались мутно-оранжевый свитер, ватные штаны и кирзовые сапоги, а на голову приспособил вязаную черную шапочку и стал похож на обычного бомжа с теплотрассы. Лейтенант удовлетворенно кивнул, подтверждая, что теперь мой вид соответствует, так сказать, местным реалиям.

Пистолет мне не вернули – лейтенант сунул его себе в карман, – но я и не надеялся. Да и чем бы мне помогло оружие в нынешней ситуации? Я не хотел себя накручивать, но все же четко осознавал, что в этот раз попал по полной программе. Если прежде в моих прыжках сквозь миры и реальности я хотя бы видел цель, к которой надо идти, то здесь, в скверном будущем, совершенно не понимал, что делать дальше. Даже если вылечу всех вокруг, запустив в производство формулу антиреагента, как это поможет лично мне? Никак не поможет. Если портаторы больше не включаются, то останусь здесь навсегда – какое неприятное слово… Но ведь один-то раз портатор все же сработал, забросив меня в Город. Значит, шанс есть?… В любом случае нужно узнать как можно больше об окружающей действительности, информация лишней не бывает, а затем принимать решения.

Леа уже покинула участок, Киазо вернулся на свой пост, и мы с Василием вышли на улицу, едва я переоделся.

Поселок изменился. Если час назад он был пустой и казался безжизненным, то теперь повсюду сновали люди, трогганы и айвы. Одеты все были пестро, но бедно. Мне явственно вспомнилось детство, когда китайские товары хлынули на российские рынки бурным потоком, сметая на своем пути буквально все: чувство вкуса, стиля и голос разума. Главным фактором стала цена и массовость. Здесь же о тех китайских свитерах можно было только мечтать – большинство вещей, в которых щеголяли жители поселка, были далеко не новые, с миллионами заплаток. Бедность – не порок, но только если эта бедность не выставлена напоказ.

Небольшая площадь была забита торговцами, отчаянно спорящими с потенциальными покупателями о правильной цене за товар.

– Два часа свободной торговли, – пояснил Свиридов. Мы пошли напрямик через торговую площадь, и я с интересом осматривался по сторонам. – Можно продавать что угодно и кому угодно, даже оружие. Ограничений нет, налогов нет.

– А где все… хм… граждане были до этого?

– На смене, где же еще, – пожал плечами лейтенант. – В поселке оставались только больные и недееспособные, но им запрещено выходить из домов до гудка. Комендантский час. В целях безопасности. За всеми мы уследить не можем и на помощь не успеем, случись чего. Все остальные отрабатывали нормочасы. Теперь же до вечернего комендантского часа – личное время. Каждый волен заниматься своим делом.

– Значит, все работают, кроме вас троих?

– Послушай, Максимов, или как там тебя на самом деле, – лейтенант, кажется, обиделся, – ты просто не понимаешь… если случится «Инцидент», – он выделил последнее слово, – то мы окажемся на первой линии защиты. А это все равно что сыграть в русскую рулетку, только в револьвере барабан будет забит полностью. Наша служба и опасна и трудна!

Надо же, помнят еще песню. Ладно, поверю Василию. Хранители поселка, бойцы теневого фронта. Вот только от кого они охраняют покой жителей? И что за «Инцидент» может произойти?…

– Скудно живете. – Я все оглядывался по сторонам, изучая окружающую действительность. – А где же трогганские приборчики? Помнится, имел я дело с парой их изобретений… да и у айвов было полно всяческих технологий. У меня такое ощущение, что тут вокруг все исключительно наше, человеческое…

– Почти все их приборы вышли из строя еще пятьдесят лет назад, – неохотно пояснил Вася. – Я-то тогда не родился еще. Как оно прежде было, знаю только по рассказам. Но ты прав, наша техника работает, как и работала, а все чуждые системы постепенно сломались.

– Даже уодлы? – пожалел я.

– Ты про оружие? Было такое, но давно. Сейчас уже ни у кого нет. А вот стрелковое работает как часы.

– То есть пистолеты, автоматы, винтовки, ручные пулеметы…

– Можешь не перечислять, все это есть в наличии, все функционирует, как и должно. Да и чему там ломаться – чистая механика!

Понятно теперь, почему участок был вооружен исключительно калашами и пистолетами, и даже големы носили российские автоматы, да еще пистолеты с усыпляющими веществами.

– Но кое-что они принесли с собой после перехода, – продолжил лейтенант. – Айвам до сих пор удается ладить с флорой и фауной, и сейды, просочившиеся вслед за трогганами, частично адаптировались и одомашнились за эти годы…

– А что Леа задумала, можно полюбопытствовать? – сменил я тему.

– Понятия не имею, – Свиридов пожал плечами, – но Леа – девушка серьезная. Если сказала – надо, значит, надо.

– Просто она трогганка, а я им не особо доверяю. Всем им. Твари они зубастые, вот кто, и интересы у них отличаются от наших, человеческих, – начал я прокачивать Свиридова на ксенофобские настроения, мысленно почесывая при этом возмущенного Слапома за ухом.

– Ты из этих, из диверсантов, что ли? – Свиридов заинтересованно покосился на меня. Мы уже миновали рынок и свернули в узкий проход между бараками. – У нас за такие речи побить могут, так что язык не распускай.

– В мое время никаких трогганов не было, как и айвов. Только люди – цари природы. Мы сами решали, как нам жить и что делать. А вы тут, как я вижу, развели демократию… толерантность… вот и смотри сам, к чему это привело. Межвидовые связи у них преследуются – значит, были прецеденты! Ты скажи, были? Что за мир, что за время! Никаких алиенов быть у нас не должно. Все они – дьявольские создания. А высшее существо – это человек! Скажу больше, я знаю одного бога, настоящего бога, и он тоже человек, честное слово!..

Свиридов взглянул на меня, как на умалишенного, и даже отступил на шаг в сторону.

– Не разводи только эти настроения у меня дома, а то выставлю за дверь, и делай что хочешь.

Я сделал вид, что согласился. Сам не знаю, зачем я проверял лейтенанта на тему национализма, видно, показалось мне в нем что-то такое-этакое, подозрительное.

– Вот ты говоришь, демократия, – продолжил тему уже сам Свиридов. – Но ты не понимаешь, мы все равны перед тайгерами. Им глубоко плевать, кого убивать, человека, айва или троггана. Запомни одно: попал к тайгерам – и ты мертвец. Спасения нет.

– Это я запомню, – пообещал я.

– Мы пришли.

Перед нами находился стандартный двухэтажный барак – таких много было вокруг. Казалось, сильный порыв ветра должен был снести строение напрочь, но я помнил, что подобные бараки стояли и у нас десятилетиями, переживая один строй за другим, и только к нулевым годам их окончательно снесли, да и то время от времени они еще встречались в городском ландшафте дальних районов.

Дверь в подъезд была закрыта, точнее, перекрыта толстыми древесными корнями. Лейтенант, не задумываясь, пнул по ближайшему отростку, и корни стремительно подались в стороны, освобождая проход. Видел я уже такие корни – в прошлом они защищали дома айвов. Значит, как и сказал Свиридов, вампирам удалось прихватить с собой кое-какие умения из прошлого.

– У меня своя комната, но кровать только одна, так что спать будешь на полу, – предупредил лейтенант, поднимаясь по лестнице на второй этаж. – Удобства общие на этаже. Кухня тоже. Но ты никуда особо не суйся, сиди в комнате.

– А соседи поверят, что родственник приехал, вот так, без вещей, без подарков, и никого на огонек не позвали встречу отметить?

– Поверят. Сюда, в Мирный Путь, по своей воле никто не приедет. Даже если подумают, что ты прячешься от кого-то, тебе только посочувствуют, что выбрал подобное место для бегства. Тут у нас не курорт.

– Да уж, на Сочи не похоже, – вздохнул я, поежившись от холода.

– В Сочи, между прочим, нынче тоже не сладко, но город хотя бы не закрыт, как остальные, просто разбились по районам и как-то держатся.

Дверь в квартиру лейтенант открыл, приложив правое запястье к специальной дощечке справа. Корни споро уползли в стороны.

– На тебя не настроено, так что из дома не выходи – вернуться не сумеешь, – предупредил лейтенант.

Квартира, в которой жил Свиридов, была типичной коммуналкой, вот только первые три двери отличались друг от друга цветами. Некогда яркие, а теперь выцветшие на свету, с поколупанной краской, но еще различимые: синий, зеленый и красный.

– Санузел, – пояснил Вася, проходя мимо дверей. – Синий – наш, зеленый для ящеров, а красный – айвовский. Смотри не перепутай!

Я пригляделся к дверям, на каждой из них в верхнем правом углу был нарисован треугольник, таких же цветов: синий, красный или зеленый. Сразу можно было понять, кто и где проживает. Одна из дверей напротив отворилась, – синий треугольник, человек, подметил я. В коридор высунулась седая сонная голова.

– Вась, ты вернулся уже? А принес чего?

– Привел, – недружелюбно ответил лейтенант. – Вот родственник приехал погостить. По материнской линии…

– Да ты что? – Вслед за головой показалось полуголое тело.

– Эдуард, – дружелюбно представился я, – из Торжка!

– Федул! – Он оказался еще не старым, только пропитым донельзя. – За встречу надо бы накатить…

– Позже, – отрезал Свиридов, – мне еще в участок возвращаться. Сейчас покажу тут… хм… Эдуарду, что к чему, и обратно.

– Да ты иди, я сам покажу, чай, не сломаюсь, – заторопил его сосед, – главное, возвращайся поскорее!

Лейтенант открыл ключом одну из дверей, кивнул мне, приглашая. Я прошел в комнату и огляделся. Первое, что бросалось в глаза, – окна не было. Небольшое зарешеченное отверстие в правом верхнем углу дальней стены служило вентиляционной отдушиной, а заодно через него проникал тусклый уличный свет. Основное освещение исходило от небольшого светильника на столике. На пороге валялся потертый коврик. У правой стены стояли столик и два стула, у левой – узкая металлическая кровать с продавленной почти до пола сеткой. Узкий шкаф под вещи. Полуметровый холодильник под продукты. На столе – чайник, кружка, две тарелки, вилка, нож; на небольшой полочке – несколько книг; на кровати – пара маек и штаны. Очень скудно. Убого. Даже трогганы, как мне сейчас казалось, жили лучше в том времени, где я бегал в теле Слапома.

– Мои хоромы, – с толикой гордости развел рукой Свиридов. – Пятнадцать метров, отдельная комната. Все что надо для жизни!

– Жируешь, – польстил я.

Лейтенант уловил подозрительную нотку в моем голосе и яростным шепотом добавил:

– Не знаю, как ты привык, но у нас это считается высшим классом. Вот если сюда напихать еще десять единиц гражданских, да разных цветов, и красных, и зеленых тоже, посмотрел бы я на тебя.

Я вспомнил, как жили даже в наше время гастарбайтеры из дружественных республик, и промолчал. Лейтенант и правда жировал по местным понятиям.

– С Федулом осторожнее, – предупредил напоследок Свиридов и ретировался.

Я видел, что мне он не доверяет и уходить ему не хотелось, но выбора не было. И лейтенант, скрипя сердцем, оставил меня одного в своей комнате. Не успел я присесть, как в дверь негромко постучали. В отличие от внешних, внутренние двери в квартире были самыми обычными и привычными.

– Не заперто, – сказал я.

И створка тут же отворилась, а в образовавшуюся щель протиснулся Федул.

– Ну что, Торжок, отметим прибытие?

– Я бы рад, да нечем, – развел я руками, – вот Коля вернется, тогда…

– В смысле, Вася? – уточнил сосед.

– Конечно, Вася, – спохватился я, кляня себя за случайную оговорку. Еще не хватало расколоться в первую же секунду, да перед кем – перед спившимся алкашом. – У меня родни навалом, имена путаю постоянно.

– Бывает, – покивал Федул, – я и сам такой, никого по именам не упомню. Кровянку будешь? Могу у Редчика одолжить. Только там бы со спиртом развести, хотя бы пополам напополам, а то хрен знает, что они в нее добавляют, скопытиться можно.

– Я же объяснил, пустой, ничем помочь не могу.

– Что, даже пары трудочасов не найдется? Я бы их пристроил в момент. Одолжи браслет, мигом обернусь. А то скоро комендантский час, не побегаешь.

Влип я с этим алкоголиком, сейчас еще пара отговорок плюс отсутствие браслета – и он все поймет. Как минимум, что я совершенно не ориентируюсь в понятиях этого времени. И значит, чужой. А к чужим тут известно как относятся…

– Федул, час потерпи. Вася вернется и все будет. А мне полежать надо, устал с дороги.

И, не слушая уговоров, я плечом выставил надоедливого соседа за дверь, закрыл ее на щеколду изнутри, скинул сапоги, прилег на кровать и, прикрыв глаза, тут же провалился в сон.

Мне все очень не нравилось. Пребывание здесь могло затянуться до бесконечности. Очевидно, что мои новые друзья из объединенной полиции совершенно не представляли, что со мной делать. Слова Леа о том, что у нее есть некая идея, казались пустыми обещаниями. Терзаясь сомнениями, я впал в дрему и проспал час, а может, даже больше, пока в дверь бесцеремонно не постучали.

– Открывай, это я, Вася! Торжок, не спать!

Свиридов вернулся. Вид у него был весьма мрачный.

– Плохие новости. Только что тайгеры разгромили соседний с нами поселок. Ни одного выжившего, ловцы пришли на помощь слишком поздно. Ты с этим никак не связан?

Я покачал головой. Доказывать что-либо было бесполезно, тут либо поверит, либо нет.

– Кто такие эти тайгеры? Что им надо?

– Тайгеры – это загадка. Никто и никогда их не видел. Что им нужно, тоже никто не знает. Они просто приходят и убивают всех подряд. Боятся они только големов. Да и то, не то чтобы прямо боятся, скорее опасаются. Если ты встречал диверсанта и он тебе что-то передал, а ты даже не знаешь, что именно, просто тебя попросили пронести это в наш поселок, скажи об этом немедленно!

– Никого я не встречал, никто ни о чем меня не просил! Послушай, големы схватили меня прямо в городе, я там едва не погиб, и доставили прямиком к входу в поселок. Кроме них, я ни с кем в контакт не вступал. Первый человек в поселке, кого я увидел, был ты.

– Ладно, ты блюди осторожность.

– Постараюсь.

– Пойдем ужинать, только нас и ждут. Точнее, тебя. Гости у нас редко бывают, всем любопытно…

Кушать мне резко расхотелось, хотя до этого уже живот начинало сводить от голода. Но сторонние расспросы я любил еще меньше.

Кухня – она же обеденная комната – резко выделялась от привычных мне своим устройством. Она была разделена на три части, в каждой из которых имелись отдельная плита, холодильник, стеллаж под посуду и разделочный стол, а в центре помещения стоял большой общий стол, состоящий из трех равносторонних треугольников, соединенных в одной общей точке вершинами. На столах стояли тарелки, рядом лежали приборы. Конечно, каждый стол был окрашен в один из трех цветов, как и каждый из трех холодильников, на дверцах которых висели крупные, почти амбарного вида замки. Не доверяют, значит, соседям. За пятьдесят лет научились жить рядом, но, видно, так и не подружились.

Да и я сомневался, что доверился бы вампиру, живущему в соседней комнате, или ящеру, по внешнему виду которого совершенно непонятно, голоден он или сыт.

«Голоден!» – заявил Слапом в моей голове, и мне пришлось подчиниться. Вот еще проблема, что делать с трогганом? Избавиться от него, очевидно, я пока не мог – для этого как минимум нужно было найти для него новое тело. Убивать же его я тоже не хотел, сроднился с этим крокодилом.

В кухне находились пятеро: уже знакомый мне Федул, две мужские особи трогганов и два айва, тоже мужчины. Кажется, я попал в мужское общежитие. Все вежливо поздоровались друг с другом, Свиридов представил меня, ужин начался.

Каждый ел свои продукты, смешивать или делиться никто и не пытался. Здоровенные трогганы, чей стол был самый крупногабаритный, разложили на старых газетах большие вяленые ляжки каких-то животных, пользуясь когтями вместо ножей, они быстро отрезали куски и отправляли их себе в пасти.

Айвы кушали томатный суп. Так мне показалось вначале. Ели они деликатно, вытирая края губ салфетками, по сторонам при этом не смотрели. Казалось, что еда – это самое главное в их жизни, то, что занимает их целиком и полностью. Потом до меня дошло, что это вовсе не томатный суп. Я едва сдержал приступ рвоты, несколько раз судорожно вздохнул и с той секунды вовсе не смотрел в сторону айвов.

– Кашку вот сварил, – похвастался Вася, до этого колдовавший у плиты, и выставил на наш стол дымящуюся кастрюлю, – вкусная кашка, налетай!

Федул не заставил себя просить дважды. Снял крышку, отставил лицо чуть в сторону, дабы горячий аромат не ошпарил, а потом схватил деревянную ложку и в мгновение ока наложил себе полную тарелку. Лейтенант последовал его примеру, а когда и его тарелка оказалась наполнена доверху, подвинул кастрюлю ко мне:

– Не стесняйся, родственник. Угощайся!

Каша была простая, на воде, из какого-то неизвестного мне вида крупы. Но уговаривать меня было не нужно, я умял целую тарелку за пару минут и даже успел получить немного добавки, прежде чем кастрюля полностью опустела.

– Сменял полкило крупы на рынке, как раз успел. – Вася довольно откинулся на спинку стула после еды.

– Принес? – жадно поинтересовался в очередной раз Федул, который после каши не отводил взгляда от Васи, словно боялся, что тот убежит прочь.

– Принес, обещал же, – отмахнулся Свиридов.

– Так доставай, не томи!

– Какой ты нетерпеливый… ладно уж, что с тобой поделать…

Лейтенант вышел в коридор и вернулся с трехлитровой банкой, до верха наполненной прозрачной жидкостью. Вот и выпивка подоспела.

Айвы выставили на стол бутылку поменьше, внутри бултыхалось кроваво-красное пойло.

– Кровянка, – уважительно прошептал Федул. – Вещь!

Трогганы, видя такое единение, выложили на стол по прессованному брикету темно-зеленого цвета – травяной наркотик, я уже видел подобный и даже пробовал, будучи в теле троггана. Слапом слегка возбудился от вида брикетов.

– Эфалин, – пояснил Свиридов, – разрешен к свободной продаже и употреблению.

Первый тост подняли за знакомство. Каждый по очереди назвал свое имя, но я все равно никого не запомнил, кроме Федула. Второй тост был за светлое будущее, третий – за радостное настоящее. А дальше пошла вольная программа…

Общая беседа поначалу не клеилась, но спустя час и некоторое количество поглощенной жидкости со стороны людей и айвов, а также пары кубиков эфалина, ко мне привыкли, и разговоры пошли в полный голос на свободные темы.

Я особо не встревал, только слушал, стараясь понять, как они живут тут, в этом не очень-то завидном будущем, всего пятьдесят лет спустя от нашего времени – срок относительно небольшой. Мои знакомые еще вполне могли быть живы, пусть судьба и заставила их покинуть родной город. Что, если отыскать общую базу данных, вдруг там есть нынешние адреса… вот только чьи? Сотрудников отдела? Майор, Влад, Серега, Молодой, даже Чиж – теоретически они все могли где-то находиться. А Катя? Что с ними случилось за это время? Хотел бы я знать. Или, если мне придется остаться в этом времени навсегда, лучше не копошить прошлое и не искать старых знакомых…

Разговор за столом перешел на волнующие местных темы. Трогганы жаловались, что нормы выработки все повышали и повышали, и конца-края этому не предвиделось, в то время как оборудование изнашивалось, а нового никто не поставлял. Несчастные случаи происходили все чаще, но выводов никто из начальства не делал. Всех волновали только показатели и отчеты. Каждый боялся не оправдать доверие центра. А вот что будет в этом случае, я не совсем понял. Казалось бы, дальше края мира не сошлешь…

Свиридова не боялись, говорили при нем открыто. Значит, не стучал лейтенант на своих, хотя сам упаднические разговоры не поддерживал, только хмурился все больше и опрокидывал стопку за стопкой. Федул уже обнимался с одним из айвов, смешав в своем стакане самогон и кровянку, закусывая получившееся пойло вяленым мясом со стола трогганов. Я особо не усердствовал с алкоголем, хотя напиться хотелось, как никогда прежде, – все казалось безнадежным, а жизнь конченой. Никогда еще я не впадал в подобное депрессивное настроение, прежде мне жилось относительно легко и уютно, но осознал я этот факт только сейчас, пройдя сотни миллионов лет и несколько миров.

Светлое будущее подкосило меня. Алиса, прекрасное далеко, где ты? Я пришел, а тут никого. Только серость и пустота, бессмысленность существования и общее уныние, мрачный новый мир, полный несбывшихся надежд. Для того чтобы сделать подобные выводы, мне хватило и нескольких часов.

Удивительно, но никто не лез ко мне с расспросами ни о моей жизни, ни о пресловутом Торжке. Я был им не особо-то интересен – случайный родственник, приехавший на пару дней погостить. Их волновали иные проблемы – поднимут ли выплаты трудочасов, завезут ли на этой неделе портвейн, пришлют ли дополнительных адаптированных сейдов для охраны подступов к поселку и, наконец, от кого забеременела повариха Люба – этот вопрос неожиданно взволновал все три расы.

Нет, никаких кровосмешений быть не могло. Трогганы несовместимы ни с людьми, ни с айвами – даже если представить искусственное оплодотворение, это попросту невозможно. А вот вариант айвы-люди теоретически мог быть осуществлен, и за прошедшие пятьдесят лет младенцы время от времени рождались, но мать-природа, как оказалось, выставила собственные запретные механизмы, и ни один из таких младенцев не дожил и до года. Поэтому внерасовые связи сами собой сошли на нет, а после ввели и официальный запрет, и лишь в самых крупных городах-поселениях, по слухам, существовали некие закрытые клубы для особо богатых извращенцев, в которых можно было попробовать многое…

Об всем этом мне сообщил все тот же всезнающий Федул после очередного стакана. Верить этому потрепанному жизнью и пропитому до самого глубокого дна души человеку я не спешил, но даже если он был прав, не удивился бы – богатство и лень порождают пресыщенность, которая требует новых ощущений. А в любом сообществе есть сословные деления, явные или неявные. Вряд ли этот мир стал исключением из правил…

Вопрос с Любой так и остался открытым. Впрочем, я пожелал поварихе удачи в жизни и работе – о ее знаменитых парных котлетках все отзывались одинаково положительно.

Вечер плавно перешел границы положенного, и я уже откровенно зевал, поглядывая на Васю, – спать хотелось неимоверно, но идти на боковую, не спросив хозяина комнаты, было попросту неприлично. Свиридов наконец сообразил, что утро предстоит тяжелым, откланялся, и мы удалились в его апартаменты, где он выдал мне толстое одеяло, в которое я и завернулся, устроившись прямо на полу, – большего мне не требовалось. Лейтенант что-то еще говорил, но я уже спал, не разбирая слов.

Вот только пробуждение мое оказалось внезапным и безрадостным.

Дом тряхнуло так, что штукатурка с потолка посыпалась прямо мне на голову. Я сел, пытаясь сориентироваться. Голова трещала с перепоя – нет, не нужно было пить самогон, чувствовал же, что это лишнее.

Свиридов рухнул с кровати прямо на пол, запутавшись в простыне. Потом разобрался, подскочил и в одних трусах выскочил в коридор.

Дом тряхануло во второй раз. Кажется, по городу вели обстрел – на обычное землетрясение было не похоже.

Благо я не раздевался перед сном, уснув в своих нелепых одеждах, и одеваться мне не пришлось, поэтому вышел в коридор почти сразу за лейтенантом. Соседи уже толпились там. Один выглядел безрадостнее другого. Даже громилы-трогганы казались поникшими и будто бы даже уменьшились ростом. Окон в доме не было, мне было совершенно непонятно, что происходит снаружи.

– Да что случилось-то? – спросил я. – Что за паника?

– На город напали тайгеры, – ответил совершенно трезвым голосом Федул. – Нам всем конец…