Текст книги "Грех, похожий на любовь"

19. Коварный замысел

Писарь Лизогуб остановился на мгновение, повернулся назад и внимательно осмотрел улицу. Его весь вечер не покидало ощущение, будто за ним кто-то следит. Но вокруг было пусто. Город спал, и никому не было дела до того, как этой ночью вершится судьба целой страны. Убедившись, что его опасения беспочвенны, Лизогуб шустро юркнул в тёмный переулок. Миновав два дома, у третьего он остановился. Затем писарь вновь осмотрелся по сторонам и только после этого осторожно постучал в дверь. Спустя некоторое время в доме кто-то подошёл к двери и сонным голосом спросил:

– Кто там стучит, пся крев?

– Друг короля и святой католической церкви, – тихо ответил Лизогуб, прислонившись к двери вплотную.

Створки отворилась. На пороге стоял человек в монашеской рясе. Он внимательно взглянул на писаря и с беспокойством в голосе проговорил:

– А это ты, войсковой писарь Лизогуб, давненько тебя дожидаюсь.

Затем монах повернулся и направился внутрь дома. Лизогуб последовал за ним. Дом представлял собой довольно мрачное строение. Коридор, по которому шли монах и писарь, не освещался. Половицы предательски скрипели при каждом шаге. В конце коридора монах отворил дверь и вошёл в комнату. Лизогуб тоже протиснулся через узкий, как для его габаритов, дверной проём. Монах подошёл к столу и зажёг свечу. Затем он предложил писарю присесть на табурет, а сам умостился на стуле напротив Лизогуба. Пламя свечи, перед тем как разгореться несколько раз вспыхнуло, и расплавленный воск, потрескивая, начал скатываться по округлым бокам светильника.

– Ну, что, ты говорил с Еленой? – поинтересовался монах.

– Говорить то говорил, – скрипучим шёпотом произнёс Лизогуб, – да только я никак не возьму в толк, зачем это нужно?

– Можешь не шептать, – надменно сказал монах. – Нас никто не услышит. В доме никого, кроме нас, нет. Мы купили этот дом ещё до того, как вы выгнали нас из Чигирина. Святая католическая церковь специально держит этот дом для тайных встреч. Так что же ты не можешь понять?

– Ну, зачем нам нужна эта Елена, – попытался пояснить Лизогуб. – Связываться с бабами – последнее дело, особенно при нашем положении. Проще бы было подослать к Хмельницкому какого-нибудь ловкого человека, который бы мог его…. Ну, вы сами понимаете, что я хочу сказать, пан Скопило.

– Называй меня отец Ежи, – строго проговорил монах. – Я, ведь, человек божий, и уже давно отошёл от мирских дел, поэтому, и имя у меня духовное.

«Как же, отошёл, – ехидно подумал Лизогуб. – Да ты больше занимаешься мирскими делами, чем любой из ваших сенаторов».

– А ты уверен, что на место Хмельницкого, если его убить, встанет нужный и покорный для нас человек? – продолжил разговор отец Ежи.

Лизогуб почесал затылок и ничего не сказал.

– Вот, то-то и оно, – назидательно произнёс монах. – Тебя-то вряд ли казаки выберут Гетьманом. А, если они выберут такого как Богун, или Кривонос? Что тогда делать будем? А так мы сможем влиять на Хмельницкого, как захотим.

– Это через эту беспутную бабу вы собираетесь влиять на Хмельницкого? – сильно засомневался Лизогуб. – Да вы знаете, кто такой Хмельницкий? Да он только взглянет, и то уже не по себе становится. А тут какая-то баба. Да кто она ему, чтобы он её слушался? Она ему даже не жена, так – мимолётное увлечение. Кто из нас мужчин не грешил по этому делу? Правда, он последнее время только о ней и вспоминает. Но я думаю, что это несерьёзно, это скоро у него пройдёт. Напрасно потратим время.

Ксёндз внимательно выслушал Лизогуба, затем саркастически улыбнулся и заговорил:

– Ничего ты не понимаешь в амурных делах, писарская твоя душа. Да женщины, или бабы, как ты их называешь, такое могут с мужчиной сделать, что даже самый мудрый философ не додумается. Это самый опасный враг для мужчин.

– Какой же это опасный враг? – удивился Лизогуб. – Какая такая у них есть сила, чтобы нам мужчинам их опасаться? Да и откуда Вам, священнослужителю, знать о таких делах? Извините меня, конечно, но вам ведь нельзя с женщинами того этого….

После этих слов Лизогуб ехидно захихикал.

– Ну, мало ли чего мне нельзя делать, – протяжно сказал ксёндз. – Это ещё не значит, что я делаю только то, что мне можно. Чаще я делаю то, что нужно или то, что мне хочется. Впрочем, так поступает большинство людей. А по своему опыту, опыту священнослужителя скажу тебе, что я имел дело с такими женщинами, которые больше с родни нечистой силе, чем роду человеческому. Прости меня Господи за дела мои грешные. Вот и эта панна Елена из того же теста, что и сам искуситель. Тебе известно, что она сирота? Так вот, про отца её ничего не скажу, про него мне ничего не ведомо. А вот о ней и об её матери, которую утопили за колдовство её же односельчане, мне хорошо известно. Об этом мне поведал пан Чаплинский, его имение находится неподалёку от того села, где она жила с матерью. А, если ты хочешь знать, в чём сила женщин, то я тебе скажу, сила их в их кажущейся слабости и коварстве. Женщина она ведь никогда ни перед чем не остановится, если что-то задумает исполнить. А уж, если она ещё и особые способы знает, как влиять на мужчину, то тогда всё, конец тому, кто попал к ней в руки. Редко кому из мужчин удаётся вырваться из женских чар, особенно, если она ведьма.

Глаза у Лизогуба забегали, и он, облизав пересохшие губы языком, осторожно спросил:

– Так вы хотите сказать, что панна Елена ведьма?

– Конечно ведьма, – уверенно ответил ксёндз. – А как бы она, по-твоему, смогла приворожить Хмельницкого при живой жене? Да и семья у него была благополучная до того, пока к ним не пришла в дом Елена. Конечно, ведьма. Это к ней, наверное, от её матери перешло.

– А как же Чаплинский, зная, что она ведьма, решился на ней жениться? – недоумевал Лизогуб.

– Да Чаплинский, сам, хуже чёрта будет, – резко ответил ксёндз. – Он давно славится в Чигирине, как первый смутьян и баламут. Так, что они друг другу пара.

– Так что же это мы будем с нечистой силой связываться? – с волнением в голосе спросил Лизогуб. – Это же грех великий.

Ксёндз покачал головой, затем пристально взглянул писарю в глаза и сурово спросил:

– А предавать своих не грех? Или ты сейчас не этим здесь занимаешься? Ничего, одним грехом больше, одним меньше, какая разница. И я, и ты в своей жизни уже столько нагрешили, что сейчас об этом говорить просто смешно. Потом будем свои грехи отмаливать, когда дело нами задуманное, и самим королём мне доверенное, выполним. Я всё-таки священник, как-никак, отмолю наши с тобой грехи с Божьей помощью.

– Оно-то, конечно, может, вы и правы, – начал соглашаться Лизогуб. – Да только как же вы сможете заставить Елену возвратиться к Хмельницкому? Я был только что у неё в доме, так скажу вам, она там не одна была. Когда мы с ней проходили по коридору, в одной из комнат была приоткрыта дверь, и я случайно заглянул туда. Там находился молодой парень. Он лежал на кровати по пояс раздетый. Думаю, что это был не её младший брат, тем более что вы говорите, будто она сирота.

Отец Ежи ухмыльнулся и довольным голосом проговорил:

– Вот видишь, Елена не теряет времени даром, пока её муж пан Чаплинский прячется в Польше от мести Хмельницкого. Только теперь она предпочитает молодых парней. Думаю, что ей с ними поинтереснее, чем с пожилыми мужчинами. Ну, это и к лучшему, что она такая распутная. Мне легче будет заставить её нам повиноваться. Я обрисую ей ту ситуацию, в которой она сейчас находится.

Лизогуб весь превратился во внимание, и просто таки впился глазами в ксёндза. Монах продолжал говорить:

– С одной стороны она изменяет своему мужу Чаплинскому, да ещё в его собственном доме. Она думает, что раз поляков выгнали из Чигирина, то ей можно нарушать супружескую верность. Да если Чаплинскому сообщат, чем в его доме занимается его жена, то он церемониться с ней не будет. Он быстро найдёт способ с ней расправиться. И Елена это знает. Она видела, как он, когда Хмельницкого не было дома, сжёг его имение, а сына Хмельницкого Тимоша, чуть было, насмерть не запорол. А с другой стороны, если в стане Хмельницкого узнают, что Елена ведьма, да ещё пойдёт слушок, будто она опоила Гетьмана Украины колдовским приворотным зельем, а жену его отравила, то тот же сын Хмельницкого Тимош, её убьет, не задумываясь. Вот и выходит, что деваться ей некуда, кроме как выполнять мои распоряжения.

– Да, лихо у вас всё получается, – одобрительно проговорил Лизогуб. – Недаром король вас держит при себе для выполнения всяких тайных поручений. А что же должна сделать Елена?

– Во-первых, она должна возвратиться к Хмельницкому и убедить его в том, что она всё ещё его любит, – с улыбкой сказал ксёндз.

– А во-вторых? – осторожно поинтересовался Лизогуб.

– А во-вторых, тебе пока знать не надо, – сурово произнёс отец Ежи. – Каждый должен знать ровно столько, сколько ему положено. Так будет лучше для всех. Когда Елена должна прийти ко мне на встречу?

– Завтра, вернее сказать уже сегодня, под вечер, – проговорил Лизогуб. – А вы передали королю мою просьбу, чтобы мне присвоили титул польского шляхтича и выделили поместье, где-нибудь под Киевом?

– Сначала дело сделать надо, а уж потом награду просить, – жёстко ответил ксёндз. – Из Чигирина не уезжай, пока я не разрешу. Скорее всего, ты и повезёшь Елену к Хмельницкому, чтобы по дороге с ней ничего не случилось, и чтобы она не вздумала убежать. Значит, говоришь, что Хмельницкий только и мечтает, чтобы Елена возвратилась к нему. Ну и ну, и чем же она его таким напоила, что он никак не может её забыть? Да, эта ведьма, видать, своё дело знает крепко. Но в данном случае, это нам только на руку.

20. Большая радость

Весь день в школе Игорь маялся от нетерпения. Ему ужасно хотелось поскорее пойти в магазин и купить звукосниматели для акустической гитары. Кроме этого в музыкальном отделе ещё продавались и многие другие приспособления для игры на электронных музыкальных инструментах. Ребята называли их одним словом – «прибамбасы». Особенно Игорю понравилась педаль-синтезатор. Игорь видел, как её испытывали перед покупкой, и был просто в восторге, от услышанных звуков, которые издавало это чудо техники. Денег у него вполне хватало, чтобы приобрести пару звукоснимателей и педаль-синтезатор. Как только прозвучал звонок с последнего урока, Игорь молнией вылетел из класса и почти бегом двинулся в заветный магазин. Там он купил всё, что задумал, и на крыльях счастья нёсся во двор. Ему ужасно не терпелось поскорее показать то, что он купил ребятам. Игорь зашёл в подъезд девятиэтажки, сел в лифт и нажал кнопку четвёртого этажа. Там жил Костя.

«Только бы он был дома», – с волнением думал Игорь.

Ему повезло, Костя отворил дверь, с удивлением посмотрел на Игоря и спросил:

– Что случилось? Ты прямо таки сияешь весь.

– Я купил синтезатор и два звукача, – радостно выпалил Игорь. – Сейчас пойдём к Абеле и попробуем их.

Костю очень заинтересовало сообщение Игоря и он тут же вышел из квартиры.

– Пошли, – решительно сказал Костя. – Я видел в окно, как он возвращался из школы. Так что он уже дома.

Абеля жил в том же подъезде что и Костя, только на девятом этаже. Ребята вызывать лифт не стали, а бегом поднялись на девятый этаж. Абеля долго не отворял дверь. У него была такая привычка, не сразу реагировать на звонок. Он вообще всегда старался вести себя размеренно и основательно. Только эта степенность мало соответствовала его настоящим способностям, и поэтому сильно раздражала ребят. Они частенько возмущались его напыщенностью, и Абеле нередко приходилось выслушивать от них по этому поводу даже оскорбления. Но он был непоколебим в своём стремлении казаться важным и даже мудрым.

Дверь наконец-то отворилась, и Костя, не дожидаясь приглашения, ввалился в квартиру Абели.

– Я тебя когда-нибудь прибью, Абеля, – возмущался Костя. – Ты, что не можешь поскорее дверь отворять.

– А, может, я был занят, – высказал предположение Абеля.

– Да чем ты там можешь быть занят, – раздражённо произнёс Костя. – Наверное, опять читал свои дурацкие книги про фантастику. И как ты только можешь всё время читать одни и те же книги, не понимаю?

– Ещё бы, – саркастически заметил Абеля, – ты-то книг вообще никаких не читаешь.

– А откуда ты знаешь, читаю я или нет? – возмутился Костя.

– Да хватит вам ругаться, – вмешался Игорь. – Костя, кончай базар, мы сюда не за этим пришли. Смотри Абеля, что я купил.

Игорь достал из коробки звукосниматели и синтезатор. Абеля тут же надел звукосниматели на акустические гитары и подключил синтезатор к проигрывателю так, как у ребят не было усилителей. Затем он провёл пальцами по струнам, и гитара зазвучала. Звук был совершенно не такой, как у обычной гитары. Конечно, он был скрипучий, смазанный, но это был электронный звук. Такой же, как у настоящей электрогитары. Улыбки засияли на лицах у ребят. Они тут же принялись репетировать. Синтезатор вообще приводил парней в неописуемый восторг. Ребята старались выжать из гитар то, что они собственно выдать и не могли. Одно у музыкантов получалось очень хорошо. Играли они очень громко. Но соседи не разделяли восторга ребят, и поэтому вскоре начали стучать по батарее. Репетицию пришлось закончить. Но всё равно все были очень довольны.

– Да, вот если бы у нас были настоящие электрогитары и хорошие усилители, – задумчиво проговорил Абеля. – Да только, где взять столько денег? Одна даже самая простая электрогитара стоит сто десять рублей, а за усилки я вообще молчу.

– Да и барабаны бы нам не помешали, – поддержал его Костя. – Сколько можно на телефонном справочнике стучать? Где их взять, ума не приложу?

– А что, если опять пойти играть к Мирону в карты, – предложил Игорь. – Может, нам опять повезёт. У меня ещё остались деньги.

Костя с Абелей переглянулись.

– А вдруг ты проиграешь на этот раз? – предположил Костя. – Да и Мирон опять станет приставать к нам с тем вопросом, помнишь?

– Помню, – ответил Игорь. – Пусть пристаёт. Сегодня же поговорим с пацанами и всё решим. А там видно будет.

Абеля внимательно слушал, о чём говорили Игорь с Костей, но никаких вопросов не задавал. Когда ребята собрались уходить, Абеля проводил их до дверей и сказал:

– Я буду дома, если что, то свистните, я сразу выйду.

Игорь с Костей переглянулись, но тоже ничего не ответили Абеле.

Во дворе возле лавочек второго подъезда Зелёного дома уже собирались ребята. Время выхода их вечером во двор зависело от успеваемости в школе. Раньше всех появлялись те, кто учился на удовлетворительно. Затем выходили гулять хорошисты, и уж последними появлялись отличники. Когда Игорь с Костей подошли ко второму подъезду, серые краски вечерних сумерек уже заменились тёмно-синими. Игорь и Костя поздоровались с каждым из ребят за руку, а девчонкам просто кивнули головой в знак приветствия.

– Пацаны, – начал Игорь, – есть один разговор.

Все притихли, стараясь внимательно слушать, что скажет Игорь.

– Мирон предлагает нам пойти и получить должок с пацанов, что живут на Нижнем Гагарина. Мирон говорит, что они ему должны бабки и не хотят отдавать. За это он обещает с нами поделиться деньгами. Что вы скажете на это?

Все молчали, никто не хотел ляпнуть что-нибудь глупое. Ребята раньше никогда не занимались такими делами. Драться с другими дворами они, конечно, дрались. Но это было совсем другое дело. Это были просто пацанские разборки.

– Если Мирону надо, то пусть он сам идёт и получает то, что ему причитается, – проговорил Олег. – Я ему не верю. Да и вообще, почему он сам до сих пор не получил свой долг? Здесь что-то не то. Чтобы Мирону были должны деньги, а он их не вернул. Это понты.

– Я тоже не пойду, – поддержал Олега Костя. – Так недолго и в ментовку угодить. И на фига нам эта лажа.

Остальные ребята были моложе тех, кто высказывался, поэтому они молчали, ожидая, что решат старшие. Игорь окинул всех взглядом и сказал:

– Ну, что же я так и передам Мирону.

Затем Игорь подошёл к Косте и спросил:

– Ты идёшь играть в секу к Мирону?

– Нет, – коротко ответил Костя. – Мне что-то надоело это всё.

– Ладно, – произнёс Игорь, – я сам пойду. Может, мне опять повезёт, тогда глядишь и бас-гитару купить сможем, а то лабаем на самоделке.

Рядом с Костей и Игорем сидели на лавочке девчонки и всё хорошо слышали, о чём говорили ребята.

– А вы что уже создали ансамбль? – заинтересовалась Ольга Пугачёва. – Что уже и играете вместе? А кто входит в состав вашего ансамбля?

Костя даже засмеялся. Игорь повернулся к Ольге и снисходительно ответил:

– Кто надо, тот и играет. Смотри, какая любопытная.

Ольга немного смутилась, и тихо проговорила:

– Уже и спросить нельзя. Я просто хотела послушать, как вы играете. Вот и всё. Вы же где-то репетируете.

– Да, насчёт репетиций, это сложно, – задумчиво сказал Костя. – Скоро нам уже негде будет репетировать.

– Это почему? – не унималась Ольга.

– Потому, что нас скоро соседи побьют, – с улыбкой ответил Игорь. – Мы уже всех соседей достали своей музыкой.

Ольга некоторое время помолчала, а потом вдруг серьёзно сказала:

– Я попробую помочь вам найти помещение для репетиций. Если у меня получится договориться, то там вам мешать не будут.

Игорь и Костя недоверчиво посмотрели на Ольгу.

– И где же это есть такое помещение? – заинтересовался Игорь.

– Где надо, там и есть, – весело ответила Ольга. – Вот когда договорюсь, тогда и скажу.

Игорь разочаровано махнул рукой, попрощался с ребятами и направился во второй подъезд к Мирону. К Ольге подошёл Шурик, сел рядом с ней на лавочку, и бесцеремонно обнял её за плечи. Ольга попыталась убрать руку Шурика, но он ещё крепче прижал её к себе.

– И где же ты хочешь найти для них помещение? – наглым голосом спросил Шурик. – Может, у себя дома? А, может, пойдём ко мне домой, я тоже хочу с тобой порепетировать.

После этих слов Шурик ехидно засмеялся. Ольга безуспешно пыталась освободиться от хамских объятий. Шурик начал обнимать её ещё откровеннее.

– Да пошёл ты, придурок, – гневно выкрикнула Ольга и изо всех сил толкнула Шурика.

К ним подошёл Костя, взял Шурика за воротник и отшвырнул его в сторону. Шурик не удержался на ногах и упал.

– Если ещё будешь лезть к нашим девчонкам со своими понтами, я тебе башку отобью, – пригрозил Костя.

– Смотри, как бы тебе её не отбили, – пробурчал себе под нос Шурик, поднимаясь с земли.

– Что ты там протявкал? – строго спросил Костя.

– Ничего, – с улыбкой ответил Шурик. – Это у меня в животе бурчит.

Ребята дружно засмеялись. Вскоре все уже веселились, шутили, и казалось, забыли о недавнем происшествии. Но как выяснится позже, о нём забыли не все.

21. «Казацкий дьявол»

Табачный дым и винные пары сделали воздух в корчме до того густым, что казалось, если поднять кружку вверх, а затем отпустить, то она не упадёт на пол, как это полагается по физическим законам, а останется неподвижно висеть в пространстве. Время уже перевалило за полночь, и посетители питейного заведения, те, которые ещё могли держаться на ногах, начали подогревать себя всякими невероятными, а точнее сказать, бестолковыми рассказами. Компания польских жовниров во главе с вахмистром принялась хвастаться своей воинской доблестью. Больше всех старался сам вахмистр, пытаясь доказать, что его звание соответствует и его внутренним способностям.

– У меня самый мощный удар кулаком во всей Речи Посполитой, – уверял своих солдат вахмистр. – Я могу кулаком запросто стену прошибить. А если я ударю в лоб коня, то он свалится замертво.

– Да, это точно, – поддержал его, сидящий рядом с ним жовнир. – Я сам видел, как пан вахмистр однажды одним ударом свалил наземь своего противника, хотя тот и сидел верхом на коне.

– Да, что там одного противника, – распалился вахмистр. – Я однажды в бою троих казаков уложил без всякого оружия, можно сказать, голыми руками с ними справился.

Богун и Кремень слышали разговор поляков, так как находились рядом с их столом. Хотя ляхи и говорили по-польски, Кремень всё равно догадался, что они хвастаются своей воинской доблестью. Богун хорошо знал польский язык, и поэтому понял всё, о чём говорил вахмистр. В это время в корчму вошли казаки, которые вместе со Шпынём выполняли поручения полковника. Они подошли к столу, за которым сидели Богун с Кремнём и один из них доложил:

– Пан полковник, Шпынь велел нам ехать к вам, и дожидаться его здесь. Он сказал, что скоро возвратится и сам вам всё расскажет.

– Ладно, – проговорил Богун, – садитесь, ужинайте и идите отдыхать. Корчмарь вас проводит.

Казаки поели и отправились спать. Полковник Богун посмотрел, на продолжавшую веселиться кампанию ляхов и, обращаясь к Кремню, сказал:

– Кремень, поди, и встань к входной двери. Когда я кивну тебе головой, отворишь её настежь. Понял меня?

– Понял, пан полковник, – подтвердил старый казак. – А зачем это?

– Надоели мне эти ляхи, слишком много они болтают, – спокойно пояснил Богун. – Хочу проверить, также хорошо управляется кулаками их вахмистр, как и языком.

– Да ни будь они из свиты посла Киселя, – сурово сказал Кремень, – я бы уже давно дал им прочухана. А так ведь не положено бить послов.

– Ничего, ничего, – весело проговорил Богун, – сейчас найдём способ, как их проучить. Иди к двери.

Кремень пошёл к двери, а Богун направился к столу, за которым сидели польские солдаты.

– Я только что слышал, что пан вахмистр говорил, будто рука у него сильная, – надменно произнёс Богун, остановившись напротив польского командира. – Так ли это на самом деле, или пан просто хвастает.

Вахмистр презрительно посмотрел на Богуна и сурово сказал:

– Пан сомневается в правдивости моих слов? Я могу доказать кому угодно, что мои слова не расходятся с делом.

Сказав это, вахмистр сжал в руке глиняный кубок с такой силой, что чаша треснула и рассыпалась на мелкие кусочки. Ляхи восторженно закричали:

– Виват пану вахмистру богатырю Речи Посполитой.

Богун ухмыльнулся и язвительно проговорил:

– Если глиняный кубок бросить на пол, то он тоже разобьётся на мелкие кусочки. Получается, что пол такой же сильный, как и пан вахмистр.

У ляха глаза налились кровью, и даже задрожала бровь над левым глазом от злости.

– Ты, что казак, меня дразнишь? Говори, что ты хочешь.

– Насколько мне известно, то вы состоите при сенаторе Киселе, – спокойно сказал Богун. – А он едет послом к Гетьману Хмельницкому.

– Да, это так и есть, – подтвердил вахмистр. – И что из этого?

– Нельзя трогать послов, – пояснил Богун. – Не полагается это. Посол особа неприкасаемая. Поэтому я и не могу предложить пану вахмистру испытание, которое могло бы развеять все мои сомнения, что до его богатырской силы.

– Говори, какое там ещё испытание? – здорово подзавёлся вахмистр, чрезмерно подогретый вином. – Это ничего, что я из свиты сенатора Киселя, я сам за всё отвечу.

– Ну, тогда другое дело, – согласился Богун. – Сразу видно, что пан вахмистр человек смелый. А испытание будет такое. Сначала пан вахмистр ударит меня кулаком. Ну, а потом я его ударю кулаком. Закрываться не будем, стоять надо прямо друг перед другом.

– Ты предлагаешь мне первому ударить тебя кулаком, а ты при этом не будешь закрываться? – с удивлением уточнил вахмистр. – Тебе, что жизнь надоела. Я же убью тебя.

– Это моя забота, пан вахмистр, – спокойно сказал Богун. – Давай, выходи из-за стола, начнём испытание.

– Ну, смотри, казак, – снисходительно произнёс вахмистр, – я тебя предупредил.

Богун встал так, что вахмистр был вынужден расположиться спиной к двери. Богун опустил руки, и не защищался.

– Готов? – спросил вахмистр.

– Готов, – подтвердил Богун. – Только бей, что есть духу, чтобы потом не говорил, что ты бил в пол силы.

– Не беспокойся, ударю как надо, – заверил вахмистр. – Как хоть тебя зовут, чтобы знать, кого поминать.

– Я тебе потом скажу, – с улыбкой произнёс Богун.

Вахмистр размахнулся и со всей силы ударил Богуна в грудь. Иван устоял на ногах, лишь немного пошатнулся. Все, кто находился в корчме, собрались вокруг спорящих и с замиранием сердца следили за испытаниями. В помещении было так тихо, что люди даже услышали, как хрустнули рёбра у Богуна во время удара.

– А ты крепкий парень, – с удивлением проговорил вахмистр.

– Теперь моя очередь, – сказал Богун. – Ну, держи лях казачьего гостинца.

После этих слов Иван кивнул головой. Кремень заметил условный знак и отворил входную дверь. Богун нанёс резкий удар вахмистру прямо в середину груди. Лях подскочил в воздух и полетел прямо в проём двери. Благо на его пути никого не оказалось. Вахмистр вылетел из корчмы и упал за несколько шагов от неё на землю. Он лежал неподвижно, не подавая никаких признаков жизни.

– Идите, забирайте своего вахмистра, – обратился к польским жовнирам Богун. – Да несите его куда-нибудь поближе к воде. Может, в воде он ещё и отойдёт. Хотя это вряд ли.

Один из ляхов схватился за рукоять сабли, но вытянуть её из ножен не успел. Богун сжал кисть его руки с такой силой, что согнулась даже дужка на сабле. Поляк дико завыл от боли.

– Я же сказал вам, что надо делать, а ты за саблю хватаешься, – поучительно проговорил Богун. – Может, ты тоже хочешь рядом со своим вахмистром лечь?

Ляхи поспешили к выходу. В это время в корчму вошёл Шпынь. Он остановился возле входа, сначала посмотрел, на неподвижно лежащего на улице вахмистра, затем на Богуна и, очевидно понял, что здесь произошло.

– Похоже, что вы тут уже заскучали, пан полковник, – с иронией заметил Шпынь. – Вот какое себе придумали развлечение, пока меня дожидались.

Один из ляхов остановился и осторожно переспросил:

– Так этот казак полковник?

– Ах, да я чуть было не забыл, – наиграно спохватился Богун. – Ваш вахмистр спрашивал, как меня зовут. Ну, если он очнётся, то скажете ему, что меня зовут полковник Богун.

Лях тут же поспешно перекрестился по католическому обряду, и скороговоркой произнёс:

– Матка Боска, да это же тот самый казацкий дьявол. Лучше поскорее отсюда убираться.