Текст книги "Тёмные времена. Наследники Александра Невского"

Совет под Раковором

Рати русских князей подошли к Раковору тремя дорогами уже к концу зимы. Кроме того, ещё шёл большой обоз из Новгорода, который вёз к Раковору осадную технику для взятия замка Везенберг.

Руководители похода собрались в просторном шатре, чтобы всё обсудить и согласовать свои дальнейшие действия. Первый вопрос был самым болезненным: кого выбрать главным? Наибольшую силу под Раковор привели новгородцы, но войско их было плохо экипированным и едва ли могло тягаться с дружинами Довмонта или Дмитрия. Пришедшие суздальские и владимирские полки возглавлял брат новгородского наместника Михаил. Святослав, сын великого князя, привёл тверское войско. Все они по тем или иным причинам могли претендовать на право руководить ратью.

– Я, как посадник Новгорода, предлагаю определить старшего из нас, чтобы впоследствии все его слушали, – степенно начал Михаил Фёдорович.

– Чего тут выбирать? Довмонт прославил имя своё как князь удатый – ему и быть старшим, – высказал своё мнение новгородский тысяцкий Кондрат.

– Довмонт, может, и славный витязь, но старшим должен быть наместник Новгорода, так как его силы основные, – сказал Михаил Андреевич, наместник Суздаля. – Пусть Юрий Андреевич ведёт нас.

– Дмитрий Александрович сейчас старший в роду из всех нас, и ратников он привёл довольно. Пусть переславльский князь руководит, – сказал Святослав Ярославович, сын великого князя и наместник тверской.

– Дмитрий, может, и старший в роду, но не старший по возрасту. Пусть рать возглавит Довмонт! Он и прославился, показав себя на поле боя, и удача с ним!

– Я за своё право командовать не борюсь. Пусть Довмонт командует, – сказал Дмитрий Александрович. – Он позвал нас сюда, он пусть и руководит.

– Негоже, чтобы на Руси Рюриковичей литовец вёл, – не сдавался Михаил Андреевич, ратуя за брата. – Юрий Андреевич должен командовать.

– Я псковский князь, а Псков – пригород Новгорода. Негоже мне возглавлять новгородцев, а их здесь большинство. Пусть Юрий Андреевич командует, – сказал Довмонт.

Князья и бояре все подошли к столу, на котором была разложена карта и расставлены фигуры, олицетворяющие воинские силы.

– Будем ждать обоза, а через два дня, когда подойдут осадные орудия, проломим стены Везенбергского замка и сокрушим датчан. К ним подошла крупная рать из самой Скандинавии, но и теперь силы наши превосходят их силы, – степенно проговорил Михаил Фёдорович.

– Ливонские рыцари, эти дворяне Божьи, не вмешаются? – спросил Дмитрий Александрович.

– Нет. Мы заключили с ними договор, и они не должны в эти дела полезть, – сказал Юрий Андреевич.

– Ну, ежели дворяне Божьи не вмешаются, то дело будет сделано. Быть Раковору нашим. Правда, пятая часть по договору отойдёт ливонцам, – сказал Михаил Фёдорович, а после, немного помолчав, продолжил: – Давайте дела наши согласуем. Кто и откуда нападать будет во время битвы с датчанами?

– Ну, Юрий Андреевич, – приветливо обратился Довмонт к наместнику Новгорода, – ты голова, ты и распоряжайся.

Юрий Андреевич был уже зрелым мужем и, несмотря на то, что славными походами и ратными делами имя своё не прославил, в трусости упрекнуть его никто не мог.

– Михаил Андреевич с полками суздальскими и владимирскими и Святославом Ярославовичем с тверскими воинами встанут на левом крыле, а Дмитрий Александрович вместе с Довмонтом встанут на правом. Я же с новгородцами займу центр. Перед нами находится речка. Лёд на ней стоит крепкий, но и это может, в случае чего, быть нашей защитой. Если что сложится не так, отойдём за неё.

– Ну а нападать как будем? – спросил Константин Ростиславович Смоленский. – Ты первым ударишь, а мы с флангов поддержим?

– А что хитрить. Так и сделаем, а как разобьём датчан и переправим осадные орудия к Везенбергскому замку, так и штурм начнём. С разных сторон ударим.

– Главный вопрос, – спросил Довмонт, слегка улыбаясь, – когда датчан бить пойдём?

– Атакуем их войско завтра!

– Вот это доброе решение. Нечего нам здесь на холоде стоять!

После совета князь Дмитрий Александрович подошёл к своему брату Василию, который на совет не ходил.

– Василий, я приказывал из Переславля скрытно ещё тысяче всадников прийти. Ты возьмёшь над ними командование и ударишь, ежели что пойдёт не так. О них пока никто не знает, а соберутся они в тысячу только завтра. Сегодня они маленькими отрядами следуют в половине дня пути от нашей основной рати. Ежели всё по плану пойдёт, то ты их прибереги, ну а ежели нет, то я на тебя надеюсь, брат.

– Не подведу. Ты, Дмитрий, боишься всё же, что ливонцы явятся под Везенберг?

– Не верю я псам ливонским, как и отец наш не верил им. Чует моё сердце, что в стороне они не останутся.

Ливонские псы

Утром Дмитрий вышел из своего шатра, разбуженный посыльным. Князь суздальский и наместник новгородский Юрий Андреевич звал на совет. Князь умылся, опоясался мечом, а после вскочил на коня и поскакал к Юрию Андреевичу.

Когда Дмитрий проезжал по лагерю, то слышал недоброе слово «ливонцы». Переславльский князь обо всем уже догадался. Получалось, что самые страшные его опасения оправдались.

В шатре наместника Новгорода уже собрались почти все. Был там и Довмонт, и Михаил Андреевич. Явно ещё не проснувшийся сидел на скамье Святослав Ярославович Тверской.

– Псы ливонские слово нарушили и целый полк своих латников под Раковор привели, – с порога сказал Довмонт. – Ежели будет битва – умоемся мы кровью!

– Если отступим, то по всему миру совсем уважать Русь перестанут, – отозвался Михаил Андреевич, наместник Суздаля.

– Верно Михаил говорит, – поддержал его смоленский княжич Константин Ростиславович. – Покажем латинянам, что их бронированная пехота нам не страшна!

– Тебе легко говорить. Смоленск лишь сотней воинов рискует, а у нас новгородцы здесь огромную силу собрали, – сказал тысяцкий Кондратий.

– А коли отступим, то они нам в спину ударят, – сказал Юрий Андреевич, – не получится уйти нам. Битва всё равно будет, хотим мы этого или нет.

– Князь Юрий Андреевич, – взял слово Довмонт, – отводи воинство, а я со своей дружиной скую их действия. Людей сохраним. Ежели битву начнём – потери с обеих сторон будут. Дворян Божьих сам ландмейстер Тевтонского ордена в Ливонии Отто фон Роденштейн привёл. С ними и епископ Дерптский Александр. В общем, сила их нашей не уступает, а то и превосходит нас.

– Негоже нам от ливонцев бежать! Не для того мы войско вели сюда, чтобы при первых трудностях отступить. Будем биться с ними! – не унимался Михаил Андреевич.

– Мы здесь не славу и добычу найдём, а могилу, – холодно сказал Довмонт, – ливонский железный полк едва ли мы сможем смять, да и датчан оказалось больше, чем мы планировали. Не они по нашим правилам играют, а мы по их.

– Ты, литовец, я так погляжу, испугался, – насмешливо заметил Святослав Ярославович, бывший псковский князь. – А ты только крестьян грабить умеешь и город родной грабить? Ты в честной и нелёгкой битве прояви себя, а не против Гредня из Пепелищ.

– Я не боюсь смерть принять за Отечество своё новое, и не тебе меня попрекать. Гредня я убил в честном бою и рать его разгромил.

– Ну, так что ты боишься? Латиняне тоже смертны, хоть и в броне. Разобьём их!

– Ты, Святослав, не очень глубоко глядишь. Именно этого и хотят ливонцы, чтобы мы на них напали и силы свои истратили. Нужно уводить людей!

Долго ещё князья спорили и доказывали разные мнения. То сходились на том, что нужно отступать, то вновь хотели атаковать ливонцев. Спор решил неожиданно для всех Дмитрий Александрович.

– Князья и бояре, скажу вам одну радостную новость. Я привёл ещё одну тысячу всадников, о которой ливонцы не знают. Они находятся в трёх часах пути от нас и к обеду прибудут сюда. Их возглавляет Василий Александрович. С ними и Божьей помощью, думаю, разобьём ливонцев.

– А ты не так-то прост, переславльский князь, – с улыбкой сказал Довмонт, – хорошо ты придумал тысячу всадников скрытно к Раковору подвести.

– Ну, ежели есть ещё тысяча всадников, то, может, и есть на нашей стороне перевес, – сказал тысяцкий Кондратий, – может, и побьём ливонских псов. Пусть хоть магистр ими командует, хоть сам папа римский.

– Чем лаяться, лучше единым ударом сокрушить ливонцев, как славный князь Александр Невский. Ежели боялся бы он, то и вовсе пропала бы Русь. С нами сын его и племянники, – торжественно сказал посадник Михаил Фёдорович, – а посему и победа наша будет. Давай, Юрий Андреевич, командуй начало битвы.

– Пора нам к людям нашим, – сказал Довмонт, – коли брань начинается, то негоже нам от них отделяться. Планы менять не будем?

– А что тут менять? Только запутаемся, – сказал Юрий Андреевич. – С Богом, князья!

Начало битвы

Русские рати неспешно переправились через речку Кеголу и двинулись навстречу объединённым силам датчан и ливонцев. Центр вражеской армии занял сам ландмейстер Тевтонского ордена в Ливонии Отто фон Роденштейн. Его «железный полк» построился свиньёй и оказался направлен прямо на новгородские силы.

Епископ Дерпта Александр стоял против Довмонта и Дмитрия Александровича. Воины епископа Александра были, конечно, хуже экипированы, нежели воины ландмейстера Отто, но и они представляли реальную угрозу. Против Михаила Андреевича, наместника Суздальского, и Святослава Ярославовича, наместника Тверского, стояли датчане.

Ливонцы и датчане двинулись навстречу русской рати. Казалось, земля сотрясается от монотонной поступи дворян Божьих.

Юрий Андреевич, наместник Новгорода, находился рядом с посадником и тысяцким. Они возглавляли основные силы русской рати. Для удобства и Юрий, и Михаил Фёдорович с Кондратом спешились и вели свою рать навстречу «железному» полку рыцарей.

– Что скажешь, Кондрат? – крикнул тысяцкому Юрий Андреевич. – Супротив нас стоит отборная пехота ливонцев.

– Что говорить, князь, – ответил криком Кондрат, – сеча будет жаркой, дворяне Божьи бьются отчаянно.

Наступали те минуты, когда командование не будет больше ничего значить, и всё решат только храбрость и личная отвага воинов. В этот момент на князя Юрия Андреевича нахлынул страх. Князю показалось, что у его людей нет никаких шансов против ливонцев.

Ещё утром он и представить не мог, что ему станет настолько страшно и настолько жалкими покажутся новгородцы относительно рыцарей. Большинство ратников Новгорода едва ли могло похвастаться кожаной броней, да и вооружены они были чем попало. У кого были топоры, у кого копья. Лишь пять сотен Юрия могли хоть как-то составить достойную конкуренцию воинам Ордена.

– Отходим! – закричал князь. – Нам их не одолеть! Бежим!

Юрий уже представил, как холодная сталь разрывает его кольчугу и рассекает его плоть. Даже стоять с этим чувством он не смог. Ноги просто подкашивались у ещё утром решительного князя Суздаля и наместника Новгорода.

Однако новгородцы и не думали его слушать, а быстро шагали вперёд, увлекая князя за собой.

– Страшно, князь? – спросил его уже старый ратник, одетый в меховую куртку и вооружённый двуручным топором. – А ты не бойся, за землю Русскую биться идём ведь!

– Нас всех убьют! Надо бежать!

– Да ладно, князь, двум смертям не бывать, а умирать всё равно придётся. Давай пойдём с нами! Вместе веселей!

– Как тебя зовут, воин?

– Елисей. Идём, князь, всё равно теперь уже ничего не изменишь!

Юрий Андреевич постарался взять себя в руки и пошёл бок о бок с Елисеем. Сейчас он чувствовал себя совсем ребёнком среди взрослых мужей, которые знают, что делать. Хотя, по чести сказать, Юрию было почти два десятка, а многие из его ополченцев были младше.

– А ты, Елисей, почему не боишься, может, дурак?

– Кто сказал тебе, князь, что я не боюсь? Я тоже боюсь, но мне это позволено. На тебя мы все смотрим и думаем, что ты знаешь, что делать.

– Но я считаю, что надо бежать!

В этот момент Юрия схватил за руку Михаил Фёдорович.

– Ты куда, князь, подевался? Рановато ты в толпу залез. А ну пошли вперёд! На нас же все смотрят!

– Я не пойду, Михаил Фёдорович! Не пойду. Я молод и жить хочу! Мы все здесь просто головы сложим.

– Да не о себе, князь, думать сейчас время, а о людях, что мы привели сюда! Все они наши – новгородцы! Эй, Степан, – крикнул Михаил Фёдорович пареньку лет пятнадцати, – как твой батюшка Афанасий Михайлович, здоров?

– Здоров, Михаил Фёдорович! А что, князь бежать говорит?

– Да нет! Это он хитрость воинскую предлагает! – весело крикнул Михаил Фёдорович, а затем обратился к князю: – Всем, Юра, страшно, но если хочешь жить, надо вести воинов.

– Новгородцы, – закричал Михаил Фёдорович, – не посрамим Святую Софию, вперёд на латинян, бей их, не зная жалости! За Русь!

У Юрия закружилась голова и заболели уши. Все закричали, и всё это слилось в один страшный гул, от которого, казалось, лопнут перепонки. Все побежали вперёд прямо на ливонских рыцарей, которые вместо крика монотонно ударяли мечами о щиты.

И спустя всего пару секунд Юрий услышал уже стоны и крики боли. Сзади на него стали давить, заставляя идти вперёд и приближаться все ближе к железным рыцарям.

Новгородцы и ливонцы сошлись в бою. Десятки плохо вооружённых новгородцев ударили по, казалось, непобедимым ливонцам, и тут же на землю легли первые мёртвые. Передние ряды ливонцев разили новгородцев мечами, а задние кололи пиками.

– Новгородцы, – закричал Михаил Фёдорович, – не знаем страха, друзья, мёртвые сраму не имут! Ежели отступим, то умрём. Ударим по латинянам дружно!

На Михаиле Фёдоровиче была длинная кольчуга, и в руках он держал огромный топор. За спиной у него висел щит, а на поясе был меч. Он казался огромным бородатым медведем на поле боя. Взяв покрепче топор, Михаил заревел:

– А ну, хлопцы, дайте и бате вдарить!

Новгородцы на секунду отпрянули, пропуская его вперёд, и Михаил Фёдорович, резко наклонившись, чтобы увернуться от копий, нанёс богатырский удар, от которого стоящий в первом ряду ливонец отпрянул вглубь. Тут же в эту брешь кинулись новгородцы.

– Спасибо, батя! Показал, как бить их надо, – весело крикнул кто-то.

Юрию на секунду показалось, что один удар этого могучего богатыря Михаила Фёдоровича решит всё, но он ошибся. Уже через несколько секунд ливонцы восстановили строй.

Прямо перед князем упал парень, пронзённый копьём. Юрий вдруг понял, что он находится прямо перед ливонцами. Они стояли от него всего в одном шаге. Князь поднял щит и отразил направленное в него копье. Затем он нанёс удар, который лишь царапнул щит врага.

Словно ниоткуда перед ним появился Елисей, ратник, с которым он познакомился несколько минут назад.

– Ну, видишь, князь, всё не так-то и страшно. Зато с неба стрелы не падают.

Елисей размахнулся и обрушил могучий удар на ливонца. От этого удара щит рыцаря раскололся, а сам враг не устоял на ногах, но на его место тут же встал другой. Сразу три копья вонзились в Елисея. Богатырь умирал, но не сдавался и, отдавая жизнь за Отечество, закричал:

– Новгородцы! Я сейчас дорожку расчищу, а вы уж не оплошайте!

Сказав это, Елисей начал наносить могучие удары по тевтонцам, которые разлетались от него и оседали на землю. Новые и новые копья вонзались в богатыря, а тот, не чувствуя боли, всё не унимался. В пролом ломанулись другие ратники, а он осел.

Князь Юрий Андреевич подошёл к нему:

– Елисей, ты живой?

– Нет, князь, умираю за Отечество. Ты не со мной сиди, а смерть мою не напрасной сделай.

На Юрия упал рассечённый мечом юноша, а затем рядом упал и уже зрелый муж. Ливонцы медленно перешли в наступление. Новгородцы падали рядами под ударами мечей и копий железного полка. Юрию позволили отойти в глубь строя.

– Новгородцы, – закричал тысяцкий Кондрат, – не отходить! Дрогнем мы – смерть ждёт всех. Не жалея живота рубите их!

Кондрат вместо того, чтобы пятиться от двигающейся свиньи, бросился вперёд. Отбив удар щитом, он отбросил и щит, и меч, а после голыми руками схватил ливонца за шлем и резко крутанул его, лишая возможности видеть. Ливонец тут же выронил оружие и схватился за голову.

Десятки ударов посыпались на Кондрата, но тот умело увернулся и оказался в строю новгородцев.

– Довмонт! – послышался радостный крик с фланга, и в этот же момент новгородцы перестали отступать. Между железным полком и ратью новгородцев было всего пару метров. Новгородцы выстраивались, стараясь выставить вперёд бронированных мечников, а не ополченцев, вооружённых только удалью.

Удар Довмонта

Князь Довмонт и псковичи стояли между Дмитрием Александровичем и новгородцами против епископа Дерпта Александра. Переславцы дружно ударили по воинам епископа и завязали с ними сечу.

Как было условлено, Довмонт должен был ударить своей конной дружиной во фланг воинам епископа, а обратив их в бегство, прийти на помощь новгородцам. Довмонт занял позицию на холме, откуда не только неплохо было видно всё поле, но и можно было разогнать конников.

Уже через пятнадцать минут Довмонт увидел, что рать новгородцев тает на глазах и вот-вот побежит.

– Роман, – обратился к одному из своих ратников Довмонт, – скачи к Дмитрию Александровичу и скажи, чтобы не ждал моего удара, так как я пришёл на помощь новгородцам. Если сейчас по ливонцам не ударю, разобьют они их.

Князь Довмонт понимал, что, меняя план прямо во время сражения, он может подвести всех. Но он видел, что если не прийти новгородцам на помощь, то битва будет проиграна. Довмонт отдал команду к нападению.

– Псковичи! Братья наши новгородцы вот-вот побегут под ударом ливонцев! Не оставим их в беде одних. Дадим отдышаться!

Конский топот зазвучал над полем, и, казалось, земля задрожала, когда конники Довмонта поскакали прямо на железный ливонский полк. Князь и не надеялся, что ландмейстер Тевтонского ордена в Ливонии Отто фон Роденштейн не заметит его удара. Железный полк остановился и ощетинился пиками, на которые неслись всадники.

Сразу четыре пики вонзились в коня князя Довмонта, но не остановили разогнавшееся животное, которое сбило несколько ливонцев. Князь поднялся с земли и, обнажив меч, ринулся в атаку. Строй ливонцев был сломлен. За конниками на сечу бежали и пешие псковичи. Те, кто не лишился коней, сбивали ливонцев и кололи их пиками, а после, когда ливонцы восстановили строй, отскакали от железной фаланги.

– Садись, князь, на коня!

– Нет уж, я лучше как все люди мои!

Несколько сотен ливонцев рубилось с псковичами. После удара конников Довмонта они оказались отрезанными от основных сил, которые между тем выстроились и двинулись прямо на псковичей.

– Псковичи, – закричал князь Довмонт, – не соприкасайтесь с железным полком! Берегите жизни! Не удалью, а умением бить их будем!

Кто-то послушался князя и остановился, выстраивая линию щитов, но были и горячие головы, которые бросились, подобно новгородцам, на ливонцев и нашли там смерть свою.

– Князь, железный полк наступает на нас! Пятиться?

– Стоим! Дадим несколько минут новгородцам, а после попятимся!

Соприкосновение псковичей и ливонцев было почти таким же, как и у новгородцев. Многие псковичи были вооружены лучше, чем новгородцы, но они всё равно не могли сравниться с железным ливонским полком.

Оставшиеся конники Довмонта тоже спешились и встали в первые ряды, чтобы хоть как-то противостоять ливонцам.

Натиск железного полка казался невыносимым. Ливонцы не славились удалью, а методично, шаг за шагом, истребляли своих противников. Довмонт, видя, что псковичи сейчас побегут, неожиданно для всех закричал:

– Ландмейстер Тевтонского ордена в Ливонии Отто фон Роденштейн, я Довмонт, сын Миндовга, князь Пскова! Иди и сразись со мной, клятвопреступник!

По рядам ливонцев пронеслась какая-то команда, и натиск железного полка остановился. Ряды раздвинулись, и вперёд вышел рыцарь, закованный в броню.

– Довмонт, я Отто фон Роденштейн! Вызов твой принимаю.

Князь сразу оценил своего противника и понял, что магистр – умелый воин. Первые удары меча ливонского рыцаря чуть не заставили Довмонта потерять равновесие, но князь выстоял и неожиданно стал атаковать противника с разных сторон, заставляя двигаться быстрее и тратить силы, так как броня на Отто была значительно тяжелее, чем у Довмонта.

– Пёс! – закричал Отто. – Стой и бейся по правилам!

– А ты железки скинь, может, и самому легче будет!

– Это не поединок! Ты просто дал своим людям время! Убейте пса!

Действительно, люди Довмонта смогли вырваться из-под удара железного полка и пятились назад. Довмонт поспешил вернуться к своим воинам, а Отто к своим.

– Я с тобой не закончил, ландмейстер Тевтонского ордена в Ливонии Отто фон Роденштейн! – закричал Довмонт. – Мы ещё встретимся на поле боя!

– Я скормлю твоё тело псам, вероизменник!