Текст книги "Солнечная магия"

Глава 4

– Приступай! – скомандовал граф, и Заклад Тавот наконец сделал то, чего так страшился, и к чему напряженно готовился на протяжении последнего получаса. Он взялся за топор.

Начать решено было с отравителя короля, и потому связанный по рукам и ногам Харлик лежал пока в стороне, позади палача. Акса поднесли ближе, опустили коленями на помост и положили его голову на пенек.

Сокольник повернулся, чтобы сойти с помоста и оказаться ближе к народу города-государства Лаверикса, представленного сейчас на площади пятнадцатью любопытствующими горожанами. Тут где-то недалеко прозвучал взрыв, очень сильный, даже сильнее, чем предыдущий, который произошел перед этим. Позади домов с хлюпаньем взметнулся столб какой-то зеленой жижи. Помост дрогнул, Сокольник приостановился на лестнице и удивленно повернул голову.

И увидел фигуру, приближающуюся к помосту.

– Опять она! – застонал граф, хватаясь за голову. На него упала тень, и граф посмотрел вверх.

Еще одна фигура приближалась к помосту, только эта была гораздо больше, да к тому же еще и крылатая. От пояса до макушки колдуна Мармадука еще можно было узнать, хотя его лицо исказила гримаса, а левая рука подобно длинной живой змее покачивалась над головой. Но нижняя часть его тела под обугленными клочьями материи, из которой когда-то состояла одежда, превратилась в покрытые бородавчатыми наростами многосуставчатые конечности с очень длинными ступнями.

Существо, которое, возможно, все еще осознавало себя колдуном Мармадуком, но которое уже нельзя было отнести к человеческому роду, опустилось на помост. Его ступни мягко спружинили, оно покачнулось и расставило крылья. Из плеч торчала пара щупалец, которые когда-то были руками. Бескровные, покрытые слизью губы раздвинулись, и над главной городской площадью загремел безумный голос:

– Граф, я вернулся!

– Вижу, вижу, – ответил Сокольник и медленно потянул шпагу из ножен. – Что это с вами, дорогой мой? Съели что-нибудь несвежее?

То, что уже целиком захватило в плен нижнюю часть тела Мармадука, медленно распространялось дальше, вверх. Одежда над поясницей затлела, пошел черный дымок. Из-под нее проглянула зеленая чешуя, а из икр по бокам вдруг проклюнулись два беспорядочно взмахивающих перепончатых крылышка.

– Меня заколдовали, заколдовали! – прохрипел колдун. – И во всем виноваты вы, граф! Хотели избавиться от меня?

Сокольник кивнул и ухмыльнулся.

– Да, хотел. Чего уж теперь скрывать…

– Умри!!! – завопил Мармадук и взмахнул щупальцем.

Сокольник отпрыгнул и быстро ткнул кончиком шпаги в щупальце, из которого брызнула черная густая жидкость.

– Вы же знаете, я лучший фехтовальщик до самого побережья! – выкрикнул он. – Вам со мной не справиться.

– Неужели? – пророкотал колдун. – Тебе конец, предатель!

Второе щупальце прочертило в воздухе стремительную дугу. Граф попытался пригнуться, но не успел. Щупальце ударило его по голове и сшибло с помоста на землю. Он упал далеко в стороне, у самых ног Занозы, лицом вверх. Шпага вылетела из его рук, а глаза закатились.

У Куксы в голове все еще гудело от ударов. Она перешагнула через графа и пошла дальше, глядя на пенек, коленопреклоненного Ловкача и стоящего рядом Заклада Тавота с топором в руках. Палач при виде колдуна от ужаса не смог сдвинуться с места и на всякий случай зажмурил глаза.

Кукса перевела взгляд на зловещую фигуру, похожую одновременно на крокодила и на кенгуру. Подскакивая и покачиваясь, Мармадук приблизился к краю помоста.

– Маленькое чудовище? – пророкотал он, увидев Занозу. – Ты уже не страшна мне. Потому что я сам стал большим чудовищем. Вы! – обратился колдун к стражникам, которые, как и палач, замерли от страха. – Теперь я король города Лаверикса.

От слабости и от понимания того, что она не справилась, на глазах Куксы выступили слезы. Продолжая медленно идти к плахе, она услышала, как часы на башне главной городской площади ударили в первый раз – до двенадцати оставалось всего несколько мгновений.

Губы колдуна скривились в усмешке.

– Не успеешь! – сказал он Куксе и приказал стоящему с зажмуренными глазами и топором в руках Закладу Тавоту:

– Начинай!

В голове аксы раздался шепот Лагуны: “Я поддерживала тебя, сколько могла. Но наступает полдень. Прощай.” Ее голос затих, и вслед за этим та крохотная частичка магической силы ведьмы, которая помогала Занозе сначала бороться с Топом, а потом идти вперед, к плахе, исчезла.

Ноги Куксы подогнулись, она взмахнула руками и, каким-то чудом устояв, поковыляла к помосту.

БАММ-БАММ! – били часы. – БАММ-БАММ!

– ДВА… ТРИ… ЧЕТЫРЕ… – считала Кукса свои шаги и удары часов на башне.

До помоста было недалеко, стражники не шевелились, и только колдун чуть покачивался, расставив крылья и закрывая пенек с Ловкачом и Заклада Тавота от взгляда Куксы.

– ПЯТЬ… ШЕСТЬ…

Колдун немного переместился в сторону, будто специально для того, чтобы Заноза могла видеть, как казнят Ловкача. Заклад Тавот медленно заносил топор над шеей коленопреклоненного акса. Голова того лежала ухом на пеньке, лицо было повернуто в сторону Занозы. Она увидела, как ресницы его дрогнули, и потом он открыл сонные глаза.

– СЕМЬ… ВОСЕМЬ…

Тавот выпрямился во весь рост и обеими руками высоко поднял топор. Его лезвие блеснуло в лучах Князя-Солнца.

– Плачешь, девочка? – насмешливо спросил колдун у Куксы. – Жалеешь себя?

БАММ-БАММ!

– Я жалею не себя, – прохныкала акса, одной рукой размазывая слезы по лицу, а вторую засовывая руку в нагрудный карман жакетки. – Мне обидно, что я не смогла справиться сама.

Часы пробили в десятый раз.

Кукса вытащила руку из кармана. В ее пальцах было зажато что-то круглое и желтое.

Они пробили в одиннадцатый раз.

– Руби! – приказал колдун, и топор начал опускаться.

Кукса размахнулась и швырнула костяной крокетный шарик с изображением солнца, тот, который она взяла с собой из фургона Старого Бодаря, прямо в палача.

А потом очень громко и пронзительно, так, как может завопить только восьмилетняя девочка, Кукса пискнула на весь белый свет:

– Деда-а-а!!!

Глава 5

Часы на башне главной городской площади пробили в двенадцатый раз, и с последним их ударом пришло время Магии Полдня.

Желтый шарик ударил Заклада Тавота прямо в лоб, отскочил, прокатился по помосту, между лап колдуна, упал на мостовую и остановился, быстро вращаясь.

На том месте, где он лежал, солнечные лучи сгустились в золотую сферу. Эта сфера налилась желтым светом, разрослась и вдруг лопнула. Из нее наружу шагнул Старый Бодарь. Хотя на самом деле его звали немного по-другому.

– Ну, и чего тебе надо? – проворчал Бодарь Желтый и щелкнул пальцами. На помосте Задклад Тавот, выронивший топор и обеими руками потиравший лоб, подскочил и вскрикнул.

– Ты сказала мне, что справишься сама, – недовольным голосом продолжал Бодарь. – А теперь зовешь на помощь?

– Деда! – проревела Кукса, размазывая по лицу слезы. – У меня ничего не получаетсяяя!

Бодарь всплеснул руками.

– Нет, вы только взгляните на нее! Сама не может решить пустяковый вопрос, зовет деда на помощь, да еще и ревет!

Кукса шмыгнула носом и пожаловалась:

– Их много, а я одна.

– Не ври мне! – погрозил пальцем Бодарь. – Я знаю, что вы вызывали на помощь солнечных зайцев.

– Откуда это ты знаешь? – прохныкала Кукса.

– Как это откуда? – Бодарь показал вверх. – Естественно, от него.

Мармадук пока еще был слишком ошарашен внезапным появлением знаменитого колдуна Желтого, чтобы вмешиваться в происходящее. Он стоял, переводя взгляд с него на Куксу и обратно, и тоже самое делали столпившиеся у помоста стражники. Внимание колдуна привлекло какое-то движение у пенька, и он глянул туда. Акс уже окончательно проснулся и теперь пытался порвать цепь, приковывающую его к железной скобе возле пенька. Колдун взглянул на палача, собираясь приказать ему закончить дело и отрубить голову акса, пока тот не освободился. Но Тавот не смотрел на колдуна. Он смотрел на топор у своих ног.

А Малыш Рубака смотрел на Тавота.

Молодой палач сейчас не смог бы никого зарубить. То, что стояло у его ног, уже не было топором. Оно имело бессчетное количество маленьких и больших, ржавых и блестящих, волнистых и прямых, но главное, очень острых лезвий. Вся эта сложная железная конструкция покачивалась на четырех тоненьких паучьих ножках и смотрела на Заклада парой матово поблескивающих глазок.

Один из них вдруг прищурился – и подмигнул Тавоту.

Палач глухо вскрикнул, и ужас всей его жизни охватил его с небывалой силой. Тавоту показалось, что он попал в то самое темное мрачное место, которое снилось ему в кошмарах. Палач попятился, упал с края помоста, вскочил и побежал прочь. Что-то проскрежетав, Малыш Рубака засеменил следом за ним. Они пересекли всю площадь и быстро скрылись из виду.

Колдун наконец пришел в себя и закричал стражникам:

– Убейте их!

Стражники, неуверенно переглядываясь, пожимая плечами, достали мечи и стали подступать к Бодарю с Куксой. Колдовство колдовством, но Мармадук в своем новом теле выглядел куда страшнее, чем какой-то старик и заплаканный ребенок.

– Сыграем в крокет, – предложил вдруг Бодарь. – Но мне нужен хотя бы один партнер. Он поднял голову, прижал ладони ко рту и выкрикнул в небо:

– Эге-гей!!!

Крик унесся куда-то высоко-высоко и стих. И потом в небе что-то шевельнулось.

– Одна партия! – прокричал Бодарь. Он согнул руки, и в них возникла короткая изогнутая крокетная клюшка. Она была полупрозрачной и сквозь нее просвечивалась мостовая. Старик взмахнул ею, и, хотя никакого шара видно не было, а до ближайшего стражника клюшка не дотянулась, тело того вдруг подскочило в воздух и перелетело через помост.

Бодарь взмахнул опять. Второго стражника унесло за крыши домов. Остальные попятились, развернулись и побежали прочь.

Кукса этого не видела, она смотрела в небо. Там Князь-Солнце перестал быть круглым, он вытягивался, удлинялся. У него словно прорастали ноги-лучи, и руки-лучи, и буйная огненно-рыжая шевелюра расцветала на круглой голове. Все это дрожало, переливалось в золотом мареве, а потом голос, звучащий так, словно тысяча труб загудело вместе, прогремел над городом:

– ТЫ ЗВАЛ МЕНЯ, ЖЕЛТЫЙ? ЧТО НАДО ТЕБЕ?

– Осталась одна фигура, – откликнулся Старый Бодарь. – Твой удар.

Прищурившись золотым глазом, Князь окинул площадь взглядом – по мостовой и плахе разбежались тысячи солнечных зайчиков. Взгляд остановился на Мармадуке.

В руках Князя-Солнца возникла сияющая огнем огромная клюшка. Он положил локоть на ближайшую тучку, прищурился, нацелился, удобнее пристраивая клюшку в руках…

Колдун спрыгнул с помоста, взмахнул крыльями и полетел над мостовой зигзагами, пытаясь увернуться. Князь-Солнце выжидал, наблюдая за ним, примериваясь. А потом сделал удар.

Сверкающая клюшка описала дугу, и в небе над городом развернулась радуга. Раздался очень громкий хлюпающий звук. Рядом с помостом над мостовой возник фонтан, состоящий из огненных брызг и раскаленных обломков камней. Колдун свернулся в шар, с треском проломил в помосте круглую дыру и вылетел с другой стороны. Двигаясь все быстрее и быстрее, он поднялся над мостовой, ударился в стену дома, отскочил и взлетел наискось вверх. Оставляя за собой раскаленный хвост, тело пронеслось над крышами домов, постепенно уменьшаясь, превратилось сначала в пятнышко, потом в точку – и исчезло.

Кукса с Бодарем проводили его взглядом и посмотрели на Князя-Солнце.

– Благодарю, – произнес старик, коротко поклонившись. – Отличная игра. Кажется, у нас ничья?

Князь-Солнце ответил что-то и подмигнул Занозе. Ослепленная его светом, она моргнула, а когда через миг ее глаза вновь широко раскрылись, полуденное наваждение уже прошло, и лишь знакомый оранжевый шар сиял в небе. Пак Ловкач, наконец освободившийся от цепей и освободивший заодно Жура Харлика, спрыгнул на мостовую, оглядываясь.

– Вы тут веселитесь без меня? – спросил он, зевая. – Я так хорошо спал, вдруг слышу – грохот, крики. Кстати, где это мы? О, а это что за смешная парочка?

Кукса оглянулась и увидела, что по улице к ним приближается Бобрик, ведущий за собой Боя. Мальчишка был весь побитый, с синяками, с ссадиной на лбу. Он шел, прихрамывая и держась одной рукой за бок – но зато с улыбкой до ушей.

ЭПИЛОГ

Вскоре из города Лаверикса выехал фургон. Правил, как всегда, Старый Бодарь, а Заноза, Ловкач и Бобрик сидели позади него и пили лимонад из пузатой бутыли. Кукса замазала боевые раны мальчишки пахучей мазью, и теперь Бобрик вопил, что ему печет, ерзал и вовсю чесался, а она покрикивала на него, требуя, чтобы он перестал и вел себя мужественно. Бою они решили дать отдых и в фургон его не запрягали, а пустили бежать рядом. Он то исчезал в зарослях вокруг дороги – наверное, кормился там – то вновь возникал и с громким курлыканьем нагонял фургон.

Куксе Бобрик поначалу немного мешал, так как она привыкла, что они путешествуют втроем, но она довольно быстро свыклась с тем, что теперь их странствующая цирковая труппа состоит из четверых. Тем более, что Бобрик уверял их, будто умеет показывать карточные фокусы, а еще ходить по канату. Правда, подумав, он добавил, что это у него получается лучше всего, когда канат лежит на земле.

В городе Бобрик оставаться отказался наотрез, заявив, что еще недостаточно напутешествовался и хочет продолжить свой отпуск. Перед тем, как уехать, они помогли Журу Харлику дойти до дворца и пожелали ему удачного царствования – ведь теперь получалось, что ему и ростовщику Нилсону придется править городом.

Они успели рассказать Старому Бодарю о своих приключениях. Про то, что происходило на острове Лимбо, он, как оказалось, и так знал, а вот волшебная дудочка, плащ и медальон его заинтересовали.

– Откуда вы их взяли? – спросил старик и, услышав про Факира, усмехнулся.

– А кто такой этот Факир? – пристала к нему Кукса. – Деда, ну расскажи…

– Такой же маг, как и я. Но у него нет другого имени. Он не Зеленый, не Желтый, не Синий и не какой-нибудь Фиолетовый. Потому что он черпает свою силу не из какого-то природного явления. Факир один из последних магов-механиков, он умеет делать колдовские предметы. Понимаешь, нам обоим надоело колдовство как профессия. Колдовство хорошо, когда используешь его от случая к случаю, иногда. Вот, как я сейчас. А когда тебе приходится заниматься этим постоянно, становится скучно. А Факир… у него есть привычка появляться, когда его меньше всего ждешь. Думаю, мы его еще увидим.

– А Мармадук? – подал голос Бобрик. – Какой он страшный стал, а? То есть, я его, конечно, совсем не испугался, – добавил мальчишка, покосившись на Ловкача с Куксой. – Но все равно, надеюсь, мы его больше никогда не увидим?

– Кто его знает, – откликнулся Бодарь. – Все может быть.

Ловкач, Бобрик и Кукса выбрались на козлы и уселись рядом с Бодарем, болтая ногами. Город Лаверикс уже скрылся из виду, впереди расстилались поля и рощи, долины и холмы. Дорога извивалась между ними. Бой выскочил из кустов, оббежал вокруг фургона и потрусил рядом. Его рыжий хохолок развивался на ветру, шея была гордо изогнута, а выпученные оранжевые глаза, как вдруг поняла Кукса, грустные.

– Зачем он бегает по кустам? – спросил Бодарь.

– Еду выискивает, – пояснил Бобрик.

– Нет! – сказала Заноза. – Я поняла. Видите, какой он беспокойный? Это он не еду, это он себе подружку ищет. Или друзей. Помните, Факир нас о чем просил?

Бобрик кивнул.

– Ага. Чтоб мы разыскали других таких же страусов и отпустили Боя с ними.

Ловкач обдумал это, повернулся к Бодарю и спросил:

– Дед, а ты знаешь, где такие страусы живут? Нам ведь все равно, куда ехать.

Старый Бодарь приложил ладонь ко лбу, рассмотрел Боя, и задумчиво ответил:

– Ну да, вообще-то знаю. Но это очень далеко.

– Ну и что, – сказала Кукса Пляма. – Мы ведь никуда не спешим.