Текст книги "Димитриос Ништяк из тотема Совы. Героическая фантастика"

Димитриос Ништяк из тотема Совы
Героическая фантастика
Илья Тамигин

На златом крыльце сидели:

Царь,

Царевич,

Король,

Королевич,

Сапожник,

Портной.

Кто

ты

будешь

такой?

Детская считалка

Посвящается лучшему другу – Игорю Смелову

© Илья Тамигин, 2017

ISBN 978-5-4490-0703-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От Автора

Все действующие лица, географические названия и рецепты блюд, секретные чертежи и синий цвет, а также планы укреплений и городов вымышлены. Да изгложет зависть тех, кто выищет в героях или героинях сходство с собой!

Пролог

Митридат Евпатор задумчиво прошелся по террасе. Мраморные плиты под подошвами сандалий едва слышно звенели. С горы, на которой стоял дворец, открывался изумительный вид на Понт Эвксинский, но царь сейчас не видел ни порт с десятками кораблей, ни цветущие сады и виноградники на склонах, ни белый город, раскинувшийся на побережье Тавриды.

Царь вздохнул и нахмурился. Два раза он воевал с надменным Римом, уже два раза! Две многолетние войны, в которые он вложил всю жизнь! Но результаты… Да, были победы, но были и поражения. Равновесие сил… Понт силен, но и Рим не слаб! Как найти выход из тупика? Только что началась новая война, пришлось начать, пока Помпей сражается с Серторием в Иберии и Рим, соответственно, ослаблен… но, тем не менее, все равно силен необычайно. О, боги! Что бросить на чашу весов судьбы, чтобы жребий Понта перевесил?

Царь с горечью вспомнил, что вчера ему исполнилось уже целых пятьдесят лет, старость не за горами, времени для воплощения планов все меньше… Эту войну он должен выиграть любой ценой!

За спиной почтительно кашлянули. Царь вздрогнул и недовольно оглянулся. Он не любил, когда его заставали врасплох, хотя только что сам разрешил страже впустить начальника разведки.

– А, это ты, Тигран! Что нового на Земном Диске?

Сегодня было не время для еженедельного доклада. Видимо, дело срочное, раз попросил аудиенции в обход очереди вызванных на сегодня людей.

Начальник разведки, человек лет тридцати с выправкой центуриона, но в обычной тунике, выглядел взволнованным:

– Государь! В Капуе три месяца назад гладиаторы подняли бунт в школе Лентула Батиата. Семьдесят восемь человек перерезали стражу и бежали! К ним присоединилось до тысячи рабов, они разбили посланное против них войско и укрылись на Везувии. Ходят странные слухи, государь! Мятежникам, якобы, помогает дракон. Против них был послан претор Гай Клавдий Пульхр с тремя тысячами легионеров, но они разбили и его! Дракон убивал легионеров громом, а так же жутким смехом, от которого останавливались сердца даже у ветеранов! Сейчас число восставших возросло до четырех легионов, и они разоряют Южную Италию. Во главе мятежников стоят фракиец Спартак, галл Крикс, самнит Ганник и германец Эномай. Лидер, безусловно, Спартак…

Митридат поднял руку, останавливая говорившего. Кровь в висках застучала молоточками, от восторга сделалось жарко. Вот оно! Боги послали ему неслыханную удачу! Но все необходимо обдумать, поспешность сейчас преступна…

– Тигран! Подготовь подробную справку об этом Спартаке! О других – тоже! Пошли соглядатаев, я должен знать все о ходе событий! О, Рим! Наконец-то ты уязвим!

– Будет исполнено, государь!

Через три недели сведения были собраны. Владыка Понта развернул свиток, поморщился и вставил линзу, выточенную из изумруда, в правый глаз. Так, Спартак… Сын рабыни… Фракийский наемник на службе у Рима. Дезертировал… Разбойничал, конечно! Пойман и продан в гладиаторы за физическую силу. Восемнадцать раз бился на арене, ого! Лидер, вождь. Обладает красноречием и харизмой, г-м. Сотрудничество с ним надо наладить во что бы то ни стало! Чем же его зацепить? На какую приманку он клюнет? Впрочем…

Часть первая: Вышли мы все из народа

Глава первая

Стены аудитории были обшиты полированным дубом. Потолок, перекрещенный толстыми балками, тоже дубовый. Пол – дубовый наборный паркет. И вся мебель дубовая! Добрая старая Англия, Оксфорд.

– Mister Sovin!

Митя вздохнул и поднялся, сжимая в руке билет и лист с ответами на вопросы. Лист был почти чистым.

– Вы готовы? – уставился на него сквозь старомодные роговые очки завкафедрой.

– Да… – угрюмо буркнул Митя, на самом деле не представляющий, что будет отвечать.

Подошел к столу, откашлялся.

– Итак, первый вопрос: третье склонение имен существительных…

Латынь никогда не была его любимым предметом. Ну, мертвый же язык, кому он, нахрен, нужен? Но сдавать надо… Косноязычно запинаясь, начал путано и неправильно излагать структуру склонения. Блин, там же слова с самыми разными окончаниями, и каждое окончание склоняется наособицу! Он помнил только три, а всего их, окончаний, чуть ли не два десятка.

Через две минуты профессор Блуменфельд остановил его.

– Я вижу, мистер Совин, что вы опять не готовы, к моему великому сожалению. То, что вы мне тут… э-э… втолковываете, имеет очень отдаленное отношение к истине. Sorry, вам придется посетить меня ещё раз в следующем семестре.

– Но я учил! – промямлил Митя.

Завкафедрой шмыгнул горбатым носом, сочувственно улыбнулся и протянул зачетку:

– Всего хорошего!

Митя злобно схватил её и, уходя, негромко буркнул в сторону:

– Kike! (Жид, – англ.)

Тем не менее, профессор услышал оскорбление, побледнел и поджал губы.

Сбежав по широкой дубовой лестнице, Митя вывалился на посыпанную песочком дорожку кампуса. В сердце его пылала ярость. Проклятый жидяра! Завалил, нарочно завалил, скотина! Был бы нормальный англосакс, всё бы обошлось, они Совина уважают… А евреи всех, кроме своих, ненавидят! У-у, сионисты проклятые! Христа, несмотря на то, что свой, и то, распяли!

Поджидавший на лавочке телохранитель Кузя, по лицу хозяина прочитавший о провале экзамена, тактично промолчал и пристроился в кильватере. Вообще-то, его звали иначе, но наш герой, Митенька Совин, не хотел заморачиваться, и всех своих телохранителей звал Кузями.

На стоянке Митя оттолкнул его от водительской двери бэхи-пятерки:

– Садись назад, я сам поведу!

С визгом и дымом из-под колес рванулся вперед, но уже через полсотни метров вынужден был затормозить перед пешеходным переходом: дорогу пересекал какой-то эфиоп. Не спеша. Понаехали тут всякие черномазые, в доброй старой Англии теперь плюнуть некуда, чтоб в черную рожу не попасть!

Высунувшись из окна, Митя раздраженно рявкнул:

– Эй, ты, долбанный ниггер! Шевели задницей! Не видишь, белый человек торопится?

Тот вздрогнул и засеменил быстрее. (Не то, чтобы Митя ненавидел чернокожих. Просто был убежден, что белые люди лучше во всех отношениях, а значит, имеют имеют право черными… э-э… руководить… и вообще!)

После второго перекрестка, проеханного на красный, за бэхой увязался полицейский мотоцикл. Замерцал, понимаешь, своей моргалкой, завыл сиреной, как будто других дел у него нету! Пришлось остановиться. Из машины не вышел: вот ещё! Полисмен, не более метра пятидесяти ростом, слез с мотоцикла.

– Сержант Доббинс! – козырнул полицейский огрызок, подойдя к машине, – Предъявите вашу водительскую лицензию, сэр! Пожалуйста!

Митя неохотно предъявил. Сержант внимательно прочитал документ, забормотал что-то в рацию. Через несколько минут заявил:

– Я выписываю вам штраф, мистер Совин, сэр, за проезд на красный свет. К сожалению, это нарушение предусматривает также пятьдесят штрафных очков. Ваш общий счет на настоящий момент составил сто сорок очков… Это на двадцать больше верхнего предела, поэтому я вынужден изъять вашу водительскую лицензию. На шесть месяцев. Штраф вы можете оплатить в любом почтовом отделении. Всего хорошего, сэр!

Блин! Ещё и это! Ну, что за день такой! Митя угрюмо вылез из-за руля, плюхнулся на заднее сиденье и приказал Кузе:

– Домой!

Завтра лететь в Москву. Надо выспаться, привести нервы в порядок. Эх, бросить бы эту дурацкую учебу! Нет, нельзя… Папаша сразу гайки закрутит, на хлеб и воду посадит в прямом смысле. И в переносном тоже… В город, что ли, вечерком наведаться, стресс снять? В морду кому-нибудь заехать или ещё что…

– Не советую, Дмитрий Иваныч! У любой морды хозяин есть, – изрек вдруг Кузя, не оборачиваясь, и Митя сообразил, что размышлял вслух.

– Тебя не спросил! – прошипел он.

Вот, тоже, навязал папаша сокровище! Ухо и око хозяйское! Везде хвостом таскается и никуда без него не сходить, даже к бабе! Давеча у Жанны всю ночь на лестнице под дверью простоял – и хоть бы что паршивцу! Свеж и бодр. Стоя спал, что ли? Оно бы и хрен с ним, пущай таскается, защита, конечно, нужна, но, ведь, с другой стороны, абсолютно все папашке докладывает, а тот на ус мотает и потом воспитывать пытается.

Решил никуда не ходить, а для успокоения нервов посмотреть телевизор под пивко с креветками.

Перелет до Москвы проходил буднично: в салоне первого класса была тишина и благолепие. В смысле, даже шум двигателей не беспокоил – так, мурлыкал маленько. На экране лаптопа бегал, суетился Луи де Фюнес – друг Никола перед отлетом подарил старый-престарый фильм «Фантомас». Забавно они в те времена снимали! Без компьютерной графики, так, мультипликации немножко. Зато все трюки натуральные, хотя и довольно убого поставленные: главный герой всех мочит одними же и теми же приемами. Вызвала немалый смех охрана Фантомаса: телохранители, надо же! Босса какой-то журналюга лупит по роже совершенно беспрепятственно! Кто их, таких, на работу-то взял! Сортир деревенский охранять, и то, не потянули бы! А подводная лодка в конце – это круто! Надо папку попросить такую купить, а то на яхте уже надоело…

Стюардеска принесла обед. Ничего, так, пташка, симпотная. Хотел потрогать её за попу, но – лениво, господа! Поковырял обязательную икру, помусолил рыбу. Мясо есть не стал: пережарили, гады! Отравить хотят, не иначе! Съел на десерт пошлые консервированные персики. Да, никакого уважения к клиенту! Могли бы хоть шампузу приличную предложить, Вдовушку Клико, что ли, а не этот позорный Моэт.

Делать ничего не хотелось. Подремал, укрывшись мягким пледом и натянув черную шелковую слепуху на глаза. Приснился странный сон: он, с каким-то здоровенным ниггером, оба в кольчугах и шлемах, спина к спине отбиваются мечами от целой толпы наседающих на них, вопящих воинов, норовящих покромсать их на куски! Всюду кровища потоками… Б-рр! Сон не понравился категорически.

Забулькал динамик, извещая пассажиров, что ероплан заходит на посадку в аэропорту Шереметьево-2. У кресла возник Кузя, потоптался, кашлянул в кулак:

– Дмитрий Иваныч…

– Чего тебе?

– Прошу прошения, напомнить хотел… Я, по инструкции, первый выхожу, не спутайте, а то будет, как давеча…

– Ладно, ладно! Пошел вон!

Кузя сгинул.

Вот и посадка. Сложив лаптоп, поднялся. Все-таки, свинья папаша порядочная! Ведь, двадцать один год уже человеку исполнился, полетов уйма: из Лондона в Москву на выходные, на Мальту позагорать, на Мальдивы понырять, с пацанами в Австрию на горных лыжах покататься, в Австралию на серфинг – да мало ли куда! Свой ероплан нужен? Нужен позарез! А он: скромнее надо быть, я в твои годы круче мопеда ничего не имел! М-да…

Задрав подбородок, пошел на выход. Ничего, купит папка ероплан, никуда не денется!

На трапе притормозил, осмотрелся. Опять из гаража дряхлый роллс прислали! Ему ж пять лет в обед! Перед людьми стыдно, ей бо… Спустился, подал Тимофеичу два пальца. С ним за руку не зазорно, все-таки шеф охраны, друг отца, от него многое зависит. Остальным кивнул. Плюхнулся с отвращением в роллс. Поехали!

Всю дорогу мрачно молчал. Тимофеич тоже помалкивал: если молодой хозяин к разговору не расположен, значит, в тишине поедем.

Вот и ворота. Проехали КПП, долго ползли по петляющей дорожке к дому. Выйдя из машины, обратил внимание, что дворня выстроилась как положено, встречает со всем почтением. Кивнул дворецкому Гиви. Тот просиял улыбкой сквозь усы, отдал честь по-военному. Ладно…

– Здравствуй, сынок! – выкатился на крыльцо папаша, – С приездом!

– Хелло, папаня! – ответствовал Митенька, уклоняясь от объятий, тем самым давая почувствовать свое некоторое неудовольствие.

– Проходь, проходь! Обед через пятьдесят минут, искупайся пока с дороги. Выглядишь молодцом! Загорел, заматерел! Извини, побёг: у меня там на проводе Африка, переговоры, значит, закончить надоть, – Иван Пантелеевич уже нетерпеливо пританцовывал.

Прошествовав в Отчий Дом, Митя направился прямиком в бассейн. Содрал с себя одежду, бросил на пол и голяком плюхнулся в прохладную подсвеченную воду. Вынырнул, отфыркиваясь: да, бассейн – это хорошо! Поплескался минут десять, потом подплыл к бортику, надавил кнопку. Рысью вбежал камердинер Васька с простынкой, халатом и шлепанцами.

– С приездом, Дмитрий Иваныч! – поклонился он.

Не удостоив его ответом, Митенька вылез из воды. Васька проворно накинул простыню, растер спину.

– Костюмчик какой к обеду приготовить, Дмитрий Иваныч? Сорочку? Галстук?

– Сообрази сам, не маленький! – рассеянно махнул рукой молодой хозяин, – И исчезни, скотина, думать мешаешь!

Ни о чем таком важном он сейчас не думал, но строгость-то нужна, верно?

Шаркая задниками шлепанцев пошел гардеробную. Васька уже стоял наготове с песочным костюмом от Гуччи. Опустившись на колени, натянул на протянутые ноги носки, разгладил складочки. Подал рубашку, брюки, завязал галстук, вдел в манжеты запонки.

Посмотревшись в трельяж, Митя остался доволен, а, посему, Васька избежал подзатыльника.

Обед был накрыт в малой столовой. За столом папахен, очередная мачеха Верка (чуть старше пасынка!) и Тимофеич. Сел, заложил салфетку. Официанты разнесли закуски, сомелье Гастон набулькал винишко.

– Ну, Митенька, как там, в Оксфорде? Уроки-то, учишь? – благодушно осведомился глава семьи, выпив первую рюмку.

– Нормально… – буркнул сын, не отрывая глаз от тарелки.

– Корень учения горек, а плод его сладок! – изрек папаня с тошнотворным пафосом, – Трудно, сынок? Вот, смотрю, хвосты у тебя за последний семестр, аж две штуки. Латинский и это… римское право. Может, тьютора поменять, а?

На душе стало кисло. Опять начинает воспитывать, старый хрен!

– Папаня, ну зачем мне, благородному человеку, вообще это надо? Универ этот? Мне предназначен более высокий удел! Ну, окончу я курс, и что? Работать идти? В жизни дела поинтересней есть!

Иван Пантелеевич задумчиво рассматривал рюмку с налитым в неё первачом. Ничего другого, кроме лично выгнанной и очищенной самогонки он не пил. С неё, родимой, собственно, и поднялся в восьмидесятых. Слова сына были огорчительны.

– Да ты хоть намекни, что за удел такой, более высокий, сделай милость! – ласково спросил он и поднял глаза на наследника.

– Не знаю, не решил ещё, – отрезал тот, намазывая масло на редиску.

– А я тебе подскажу: удел твой – власть! Людьми руководить! Меня давеча вторым по богачеству в стране обозначили, а в мире – пятым. Делов, проектов – не счесть. Людей, за которых я в ответе – уймища! И кто, ежели не ты, мне подмогнёт? Деньги, сынок, особенно большие – это ж и большая ответственность! И железная рука нужна, чтобы хозяйством управлять, иначе сгинет все, без хозяйского присмотра, в одночасье. Верно я говорю, Коля? – обернулся он к шефу охраны.

– Верно, Ваня! – подтвердил тот, называя хозяина по имени на правах друга детства.

– Папаня! – взвился Митя, – Какого…

– Такого, сынок, такого! – рявкнул отец, стукнув кулаком по столу, – Благородному человеку выше удела нет, чем о стране, о людях заботиться! Конечно, среди нас, чувашей толстопятых, благородных сроду не было, только сейчас-то времена другие! Верно ты говоришь, в благородные выходим! Я-то лаптем лыковым и помру, а на тебя надежду имею, что в верхние люди выйдешь. Передел власти сейчас идет, понял? В раньшее время-то, в князья, конунги, крули кто выходил? Ни хрена не голубая кровь, а умные, хитрые и сильные! Организаторы! Кто сильнее, тот и прав, сынок, и сейчас это особенно актуально. А ты что? Плывешь по течению, развлекаешься, дело тебе мое не интересно. Обидно! Конечно, ежели рассудить, денег моих тебе в десять жизней не потратить, чего там, только хотелось бы тебя все же при деле увидеть, а краше всего – у руля.

– Самогонкой торговал, о народе, значит, заботился? – недобро ощерился Митя.

– Э-э, ты меня самогонкой не попрекай! Время было такое, в мутной воде любую рыбку надо было успеть поймать, чтоб стартовый капитал заделать. Теперь-то, у меня на спиртик сертификат есть, и все остальные дела чин по чину, стыдиться нечего. А масштабы и ситуация поменялись. Сил и денег нынче много, пора и о стране подумать, о народном благе – через это многие прежние грехи спишутся!

– Ага, утром мажу бутерброд, сразу мысль: а как народ? – язвительно процитировал Леонида Филатова отпрыск, роняя на пол булочку.

С досады пнул хлеб так, что чуть равновесие не потерял. Все в столовой замерли.

– Грех, сынок, хлеб-то пинать! – ровным, тихим голосом, упирая на «О» произнес Иван Пантелеевич, – Подними, однако!

– Да что я, за всяким барахлом наклоняться буду? Слуг в доме нету, да? – истерически завопил Митя.

– Это – хлеб, не барахло. Под-ни-ми. – в голосе владельца заводов, газет, пароходов, олигарха Совина по прозвищу «Сова» упруго звякнула сталь.

Слуги втянули головы в плечи. Тимофеич поёжился. Ещё миг – и… Картина Репина «Иван Грозный и Сын его Иван» в натуре! Только Вера не поняла остроты момента и продолжала жевать. Она была красивая. Точка.

Большими шагами Митя пересек столовую и, шепотом ругаясь по-английски, поднял булочку. Демонстративно положил её перед отцом на тарелку и выбежал вон.

Иван Пантелеевич взял хлеб, по крестьянски поцеловал, перекрестился и положил в рот. Щелкнул пальцами. Подскочил официант, налил воды. Обед продолжался. Без наследника. После долгого молчания олигарх положил руку на плечо Тимофеича:

– В восемь у меня, на кухне. Форма одежды – трусы и майка. Пивка принеси. Думать будем, Коля!

Глава вторая

Иван Пантелеевич Совин был дядька деревенской закваски, не отягощенный излишним образованием. Смекалки и умища, тем не менее, имел в избытке. Мастер был на все руки и изобретатель, вроде Кулибина. В сорок с лишним лет освоил английский за год, правда акцент был жуткий. Как он за двадцать лет нажил огромное состояние, мы здесь рассказывать не будем, тем более, что и сами хорошенько не знаем, но одно ясно: кроме эпизода с самогонкой, которая, кстати, была лучше государственной водки, ничего противозаконного в его обогащении не было. В созданной им империи он был мудрым и справедливым владыкой. Диктатором, если хотите. Работники благоденствовали. Единственное, что каралось сразу и беспощадно, была ложь, даже маленькая. И воровство, разумеется. Лучшего менеджера по продажам трикотажа, например, он выгнал с волчьим билетом, когда тот соврал, что опоздал на совещание из-за спущенного колеса (на самом деле просто проспал!).

Обретя огромное богатство, Иван Пантелеевич остался человеком скромных запросов и привычек. Конечно, на людях он одевался в дорогие костюмы, приемы и даже частные обеды поражали изысканностью и высочайшим качеством блюд и вин, дом – роскошью интерьеров. Но, будучи один, просил повара отварить картошечки, а к ней – селедочки с лучком. Или щей и пшенной каши. Имел он и персональное убежище – однокомнатную квартиру в собственном дворце, копию хрущевки периода шестидесятых. Дощатые крашеные полы, простенькие обои, портрет Гагарина, диван-кровать, радиола и черно-белый телевизор «Рекорд». На кухне – буфет с разнокалиберными чашками, газовая плита с простецким алюминиевым чайником, стол под клеенкой и табуретки. Сюда был вхож только Тимофеич. Даже убирался в этом жилище олигарх сам, отдыхая душой во время мойки полов.

Сейчас он сидел в семейных трусах и майке на диване и слушал старую пластинку ансамбля «Самоцветы»: На дальней станции сойду, трава по пояс…

Звякнул дверной звонок. Подошел в обитой дерматином двери, открыл. На пороге стоял Тимофеич в трениках и майке, с авоськой пива в руках.

– Проходь, Коля, прямо на кухню! – пригласил хозяин.

Сели за стол, налили пиво в граненые стаканы. На закусь – соленые сушки. Хорошо хрустят!

– Что, Коля, насчет Митьки думаешь? – поинтересовался Иван Пантелеевич, вытирая пену с верхней губы.

– По порядку, Ваня? – ответил вопросом на вопрос друг детства, ломая в кулаке сушку.

– Давай по порядку… – отец собственного сына сделал долгий глоток из стакана и приготовился слушать.

– Потенциальный лидер. Жизненные приоритеты не определены. С людьми ладить может, но с обслуживающим персоналом груб до рукоприкладства. Расист, или считает себя таковым. Антисемит, хотя с евреями никогда близко не контактировал. Хорошо развит физически, но ленив, в спортивных соревнованиях редко достигает победы. В отношениях с женщинами крайне привередлив, несколько робок. Услугами проституток не пользуется. К извращениям не склонен. К насилию не склонен. Избалован, пресыщен роскошью. Хорошие способности к учебе, но из-за лени учится хуже, чем мог бы. Главным в жизни считает развлечения и удовольствия. Вредные привычки: курит анашу, умеренно и нерегулярно. К алкоголю не склонен. Тяжелые наркотики не употребляет. Склонности к азартным играм не проявляет. Патриотизм не развит, считает себя человеком мира, космополитом. Владеет английским и испанским языками в совершенстве. Французским – ограниченно. Увлекается живописью, но учиться не желает, ограничивается дилетантским уровнем. Увлекается оружием, особенно старинным. Изучал боевые искусства, отзывы тренеров хорошие. Главным недостатком считаю отсутствие воли к победе. Трусоват, вернее, чрезмерно осторожен, пасует перед сильным соперником. Тем не менее, может идти до конца, что доказало участие в нескольких драках в Англии и Испании. Резюмируя выше сказанное, можно рекомендовать радикальную смену обстановки, которая поставила бы его в условия максимальной мобилизации всех сил и способностей.

– М-да, задачка… Говорят, только тот счастья достигает, кто испытал голод, любовь и войну. Может, зря я его от армии отмазал, а? Послужил бы, узнал, как портянки пахнут, да попердел бы, шрапнели наевшись, копая окопы… Может, и вставило бы ума?

– Возможно, Ваня. Армия почти всем на пользу идет. Только индивидуалисты, вроде него, её не переносят, ломаются. И – напополам, окончательно.

– Налей-ка ещё… Спасибо! – Иван встал, подтянул трусы, поставил на радиолу «Трио Маренич».

Зазвучало: Нэсе Галя воду, коромысло гнеться…

– Ай, люблю хохлов! Душевно спивают… Прав ты, Коля, встряска ему, Митьке, нужна! И есть одна мысль… Ты пей, пей!

– Да я пью…

– Значит, ставлю задачу: поставить Митрия в такие условия, чтобы почувствовал себя не барчуком, а борцом. Чтобы делом заинтересовался, научился глотку рвать для достижения цели. Жесткость в нем разбудить надобно, понял?

– Понял, Ваня. А как?

Олигарх сощурился:

– А вот как…

Внимательно выслушал его Тимофеич, и глаза полезли на лоб.

– Ну, ты голова, Ваня! А, знаешь, сработает, точно тебе говорю!

– Надеюсь! Сколько стоить будет – мне без разницы. Спецов найми самых лучших. В Швейцарию съезди, в Ватикан, в Африку. Стройку начни в ближайшее время, место сам выбери. И чтоб комар носу не подточил! Особое внимание – мелким деталям. Отвечаешь лично. Второй такой возможности у нас не будет. Будет готово – мне покажешь. Секретность верхняя. Завтра с утра начинай работать! А сейчас, давай ещё по пивку. Давно так не сидели с тобой душевно! Погоди, тебе, ведь, через месяц пятьдесят семь стукнет?

– Ага! Я ж тебя на полгода старше!

– Эге! Но, мы же не старые с тобой, а, Коль?

– Не, есть ещё порох пороховницах, есть и ягоды в ягодицах!

– Опять мне морока, что тебе на день рожденья подарить…