Текст книги "Димитриос Ништяк из тотема Совы. Героическая фантастика"

И как же было приятно слышать, когда она, в белой блузке и черной юбке, говорила:

– Дмитрий Иванович, к тебе Моше просится на прием! Но он заранее не договаривался. Впустить?

К хорошему быстро привыкаешь, и Дмитрий привык к её присутствию, к комфорту, который она создавала в его жизни. Брехня, дорогие дамы, что мужчине от девушки только одно нужно! В первую очередь ему нужно тепло и уют, которые излучает женщина, а потом уже – все остальное.

Клапан палатки претора откинулся и перед глазами Публия Вариния возник начальник разведки Луций Варрен.

– Претор! Второй легион Спартака три дня назад захватил Метапонт. Гарнизон уничтожен.

Публий побледнел, как шукатурка:

– Как!? Но ты же сам докладывал, что Спартак движется на Рим! Откуда взялся этот легион?

Варрен пожал плечами:

– Вероятно, он скрытно совершил марш-бросок… по бездорожью… мои разведчики не засекли рабов на дорогах. А Метапонт – лакомый кусок, там хранилось два миллиона сестерциев Марка Лициния Красса. Это знали многие.

– О, Красс! Этот словоблуд… – сжал кулаки претор, не любивший сего сенатора, – Теперь его гонор поуменьшится!

– Э-э… вообще-то, он на эти деньги хотел вооружить три легиона.

– Свободен!

Отпустив начальника разведки, Вариний вызвал старшего телохранителя:

– В Метапонте в ночь штурма была моя жена, сын и дочь. Возьми людей, сколько считаешь нужным, и отправляйся туда! Найди мне их, живых или мертвых! Объяви награду за любые сведения о них, но найди!

– Слушаюсь, господин! – отозвался тот.

Две армии встретились всего в двадцати милях от Рима. Спартак созвал военный совет.

– Разведка доносит, что силы примерно равные. Но у римлян преимущество: они заняли местность, где мы не сможем использовать кавалерию. Скалы, буераки… Димитриос, как у нас с бомбами?

– К сожалению, запас ограничен. Мы не смогли найти новые источники сырья для производства пороха. Катапульт, приспособленных для стрельбы бомбами, у нас всего десять, и они сделают по десять выстрелов. Правда, мне удалось улучшить сами бомбы. Теперь ожидаемый радиус поражения – двадцать-двадцать пять локтей.

– Будем надеяться, что они вызовут славную панику, – пробурчал Крикс.

– Отважишься ли ты, Ништяк, вылететь на драконе, чтобы усилить панику? В прошлый раз это решило исход битвы!

– Я сделаю это, Спартак, но, боюсь, мы не достигнем нужного накала. Это уже будет четвертый раз. Римляне не дураки. Сопоставив рассказы очевидцев, они наверняка поняли, что дракон не так уж и опасен…

– Все равно, попытаться стоит. Итак, я предлагаю…

В палатку претора Вариния просунулась голова раба-секретаря:

– Господин! К тебе посетитель! Сказал, что знает что-то о твоей семье!

– Впустить!

Вошел бледный до синевы, изможденный человек. Поклонился:

– Претор! Услышав, что ты объявил награду за сведения о твоей дочери Валерии, я поспешил к тебе, ибо знаю, где она, и как туда попала.

– Говори!

– Когда Спартаковский второй легион взял Метапонт, я прятался в своей красильне, что напротив храма богини Весты. Мои рабы разбежались… Я так опасался за свою жизнь, что не мог уснуть. Вечером две женщины, по виду – мать и дочь, сопровождаемые военным, укрылись в храме от воинов Димитриоса Ништяка, грабивших город. Военный был убит, но женщин не обнаружили до самого полудня. Обнаружил их сам Ништяк с двумя стражами. Он убил двух римлян, которые встали на защиту несчастных, и женщину, ту, что постарше. Девушку он увел с собой. Я слышал своими ушами её имя – Валерия. Сейчас она с ним, в их лагере.

– Видел ли ты её прическу? Успела ли она стать весталкой? – взволнованно наклонился вперед Публий Вариний.

Левая щека его дергалась от тика.

– Нет, о претор! Жертва не была принесена, волосы девицы остались не остриженными. Я думаю, это Димитриос Ништяк воспрепятствовал принесению жертвы, ибо взять весталку в наложницы невозможно. Гнев богини…

– Достаточно! Награду тебе выдаст казначей! Оставь меня… Эй, стража! Позовите моих сыновей!

Вошли сыновья. Шестеро осталось. Седьмой погиб в Метапонте.

Тяжело подбирая слова, претор обратился к ним:

– Ваша мать убита Димитриосом Ништяком, легатом второго легиона Спартака. Ваша сестра обесчещена им же. Мало того, он воспрепятствовал исполнению обета – она не успела стать весталкой. Мы должны отомстить! Пусть все ваши усилия и мысли будут отныне направлены на это! Позор, павший на нас, может смыть только кровь. Валерия должна умереть. Она молода, поэтому не может решиться на это сама. Вы проявите милосердие и поможете ей! Я сказал.

– Мы слышали тебя, отец!

– Идите! В битве ищите Ништяка, не дайте ему уйти!

На рассвете Валерия разбудила Дмитрия. Выпив стакан простокваши и умывшись, он, не глядя на неё, сказал:

– Сегодня битва. Если я не вернусь, возьми все мои деньги и уходи, независимо от того, кто победит.

Сидя на пятках с низко опущенной головой, девушка прошептала:

– Это мой отец. И братья. Там, на равнине.

– Публий Вариний – твой отец?!

– Да. И он убьет меня, если победа будет за ним.

Помолчав, Дмитрий резко повернулся и вышел из палатки. На холме его ждал дельтаплан.

Феликс помог подвесить к поясу бомбы.

– Возьми меч, Димитриос, мало ли что, – предложил он.

– Феликс, если я плюхнусь посреди римской армии, меч не спасет!

– Но ты сможешь убить себя! Пленные умирают долго и мучительно: на распятии или на костре.

– Тоже верно… – задумчиво процедил сквозь зубы Дмитрий и опоясался мечом.

Оставалось ждать сигнала к атаке: две горящих зеленым пламенем стрелы.

Глава шестая

Сигнал! Две стрелы, искря зеленым пламенем описали широкую дугу. Спартак двинулся первым, как и задумано. Легко разбежавшись по склону, Дмитрий взмыл в воздух. Ветер упруго наполнил крылья, запел в ушах. Набор высоты… По уговору, катапульты начнут стрелять после того, как дракон сбросит первую бомбу. Высота триста локтей. Достаточно, выше не надо. Заходим с правого фланга… Атака! Первый пошел! Ба-бах! Упало несколько легионеров. Но что это? Паники нет, хотя меня уже заметили!

В войске римлян зашевелились, загомонили:

– Дракон! Вон он, летит!

– Смир-рна! Сомкнуть ряды! Стоять! Кто побежит, будет повешен! – раздались команды центурионов.

Дисциплина перевесила страх. Паники не произошло.

Катапульты, натужно ухнув, метнули бомбы. Разрывы слились в мощный гул, земля дрогнула. Дмитрий, заложив крутой вираж, метнул вторую бомбу. Удачно, скосило человек десять. Но – стоят!

Снова катапульты…

– Дракон! Он убивает нас громом!

– Построить черепаху!

Щиты каждой центурии пришли в движение. Через несколько секунд они полностью закрыли легионеров со всех сторон, сверху тоже.

Во, дисциплина у ребят! Сверху только и видно, что чешую щитов над головами. Черепаха называется. Так их, пожалуй, и не достанешь…

Третий пошел! Взрыв! … Н-да, результат плюгавый, всего одного достал. Что же это делается? Катапульты уже пятый раз стреляют, урон приличный, а паники все нет! Однако, пора уносить ноги, то-есть крылья. Сваливаем, короче. Но сначала посмеемся, может, не выдержат?

Дмитрий опустился на высоту ста локтей и захохотал демоном.

– Лучники! Зажигательными… по дракону… залпом… пли!

О, ёксель-поксель, соленый огурец! Доигрался! Стреляют! Зажигательными! Вираж, срочно! … Поздно, поздно…

Дельтаплан горел. Две стрелы с пропитанной маслом горящей паклей вонзились в ткань обшивки. Ещё одна вонзилась в ногу пониже колена. И нет возможности выдернуть её, или, хотя бы, погасить пламя!

Стиснем зубы и будем выгребать к своим… Артподготовка закончилась, наши уже близко. А катапульты продолжают стрелять! Каменюками, правда, но лучше, чем ничего. Это они молодцы, сообразили, хоть какой, да урон… Блин, как же больно-то!

– Дракон горит! Ништяк ранен! – заорал Крикс, потрясая мечом.

– Исаак! С центурией арбалетчиков, на выручку, спасти Ништяка любой ценой! – отдал приказ Спартак, вытирая разом вспотевший лоб.

Арбалетчики запрыгнули на крупы коней позади всадников. Кавалерия рванула с места в галоп.

…Высота падает, уже тридцать локтей, не больше. Сколько там до наших? Локтей пятьсот… Не дотянуть, пожалуй… Вот сволочь, копье метнул! Совсем дракона не уважают, слушай! … И-и-эх! Посадка! Стрелу вон… Какое облегчение! Но ожог, однако, здоровый… Стоять могу? Могу! Так, наши уже близко, садят из арбалетов. А на меня целая центурия бежит. Ну, шашку наголо!

Не центурия, но верная дюжина легионеров надвинулась на голого, в одной набедренной повязке Дмитрия, окружая полукольцом. Меченосцы, только у двоих копья. Вот один метнул, аж воздух загудел. В подкате Дмитрий одним ударом отсек метнувшему копьё воину ногу. Тот с воплем рухнул, блокируя товарища. Не вставая, вертясь на земле, как в брэйкдансе, Ништяк умудрился достать ещё двоих: одному тоже по ногам, другого пырнул в живот. Вскочил, сделал заднее сальто, выходя из зоны поражения мечом. Навстречу прыгнуло сразу трое.

Врагу не сдается наш гордый Варяг! Тому, что в центре – в горло. Попал! Не останавливаться! Х-хак! Второго рубанул, поперек морды! Боль! … распорол бочину, зараза… Но ещё не вечер! Вертушку! О, башка покатилась! … Это что, моя кровь? Так много? Блин! Так, четверо… Не выстоять… Кто выключил свет? Валерия, факел! … Я, кажется, всё… Ну и пусть…

Подскакавшие всадники уже шинковали римлян в капусту. Арбалетчики, спрыгнув с коней, дали залп. Строй легионеров распался от абалетных стрел. Залп, ещё залп! С тридцати шагов тяжелые стрелы прошивали по двое, а то и по трое живых тел, успешно превращая их в мертвые.

Исаак подхватил безжизненное окровавленное тело друга и вождя, перекинул через конскую спину.

– Все назад! – крикнул он во весь голос.

Арбалетчики, выпустив ещё по стреле, снова запрыгнули на коней. Отступаем!

Дельтаплан-дракон уже догорал, превращаясь в кучку углей и пепла.

Войско Публия Вариния было наголову разбито в тот день. Остатки его, сохраняя лишь подобие порядка, отступили в лес, где кавалерия не могла их преследовать.

Претор лежал в палатке, наблюдая, морщась от боли, как раб-санитар перевязывает его ногу. Арбалетная стрела, уже на излете, пронзила стопу, пригвоздив её к сандалии. Пришлось вызывать кузнеца, чтобы отпилить наконечник и удалить древко.

– Плохая рана, мой господин, – озабоченно подал голос раб, – Раздроблены мелкие кости плюсны.

Публий не ответил. Горечь позора и поражения сжигала его. Проклятые рабы! Проклятый Спартак!

Вошли сыновья. У троих окровавленные повязки на груди. Старший, Виктор, с повязкой через левый глаз.

– Отец! Важные новости! – воскликнул он, вставая на колени перед ложем претора.

– Говори, сын мой!

– Дракон оказался волшебными крыльями, построенными тем самым Димитриосом Ништяком. Он был сбит лучниками, ты видел. Легионеры опознали его по знаменитой татуировке совы на груди, о которой ходят легенды, что она и есть источник его мудрости и волшебства. К сожалению, взять его в плен не удалось, он бился, как демон, одним мечом, голый. Убил шестерых, прежде, чем упал. Его отбили у нас из-под носа! И посмотри на это, отец! – Виктор протянул на ладони кусочек железа неправильной формы, – Эта железка выбила мне глаз, когда дракон изверг гром. Значит, у рабов есть какое-то тайное зелье, которое производит гром и швыряет с большой силой обломки железа. Я думаю, это не волшебство! Это – знание! И, скорее всего, делает громовое зелье Ништяк.

– То, что ты сейчас рассказал, бесценно. Теперь, даже если рабы построят другие крылья, мы сможем не бояться колдовства. Удалось ли захватить те, на которых летел Ништяк?

– Увы, они сгорели, отец!

– Жаль… Можно было попытаться построить копию… Идите, мои воины! Донесение в сенат я напишу сам. Борьба ещё не окончена, предстоят трудные времена и новые битвы.

Спартак вертел в руках орла одного из разгромленных легионов. Мысли его, несмотря на победу, были невеселы. Ну, победили очередной раз римлян… Но, дальше-то что делать? Бесконечно эта война длиться не может…

В палатку влетел сияющий Крикс. Спартак поднял на него глаза:

– Итак?

– Победа полная, Спартак! Вариний потерял шестьдесят тысяч. Наши потери – пятнадцать тысяч. Добить его не удалось, хитрый лис ускользнул в чащу. Но мы захватили его обоз и казну! Теперь ему нечем кормить солдат и платить жалованье. Сам претор, по слухам, ранен. Ты – величайший из стратегов, Спартак! Александр Великий скромно стоит в сторонке! Дорога на Рим открыта, вождь! Стань же Императором!

– Ой, только не надо мне льстить! Я подумаю… Император Спартак! Звучит, вообще-то!

Он запахнулся в плащ, как в тогу и поднял правую руку.

– О! Ты здорово смотришься, вождь! – восхитился Крикс.

Спартак махнул рукой и сел.

– Как там Димитриос?

– Он жив, но потерял много крови. Хирург сказал, сама рана не опасна, рассечены только мышцы. Нога хуже, кроме раны от стрелы ещё и сильный ожог. Возможна гангрена. С ним сейчас его девка, Моше, Исаак и Феликс.

– Жаль, если умрет. Он выдающийся воин. Ты видел, как он бился и сразил шестерых?

– Я видел, Спартак. Мы должны молиться богам и принести щедрую жертву, дабы Димитриос поправился. Только он знает секрет громового зелья. Кроме того, сгорел дракон. Надо будет построить снова…

– Дракон, говоришь… Римляне не испугались его в этот раз. Но можно будет использовать дракона иначе. Разведка, диверсии… Да мало ли! Что ещё?

– К тебе посол. От Царя Понта, Митридата Евпатора.

– О, это интересно! Пусть войдет!

…Изумрудная толща воды, пронизанная лучами солнца. Ветви причудливых кораллов, колышутся лениво водоросли… Разноцветные рыбы прошмыгнули стайкой. Что это, впереди, за скалой? Осьминог! Нет… Голенькая Валерия! Как она прекрасна и грациозна! Плавно изгибаясь стройным телом, скользит между скалой и рифом… Подожди! Я сейчас! Я с тобой! … О, какая боль! Акула, дышло ей в глотку! Нога! Она рвет её! Воздуху! Воздуху! А-А-А!!!

Чьи-то сильные руки приподняли голову. В рот вставили носик чайника, приятное сладкое вино потекло в рот. Дмитрий очнулся. Черное, лоснящееся лицо Феликса озарилось широченной улыбкой.

– Ты жив, слава богам! И даже смотришь глазами! Выпей ещё вина, это лучшее, что мы смогли найти, двадцатилетнее Хиосское! Тебе надо много пить, чтобы в сердце родилась новая кровь!

Дмитрий осмотрелся. Моше и Исаак сидят напротив. Глаза тревожные, лица заострились.

– А… где… Валерия?

– Она здесь, рядом. Варит тебе бульон. Из черной курицы! Жрец сказал, непременно из черной!

Боль в ноге туманила сознание.

– Моше… Там, в сундуке… Маленькая коробочка… Достань.

Порывшись в сундуке, Моше выудил коробочку с опием.

– Пожуй соломинку… Теперь макни в порошок… Раствори в вине.

Отпил. Горьковатый привкус лекарства растекся по языку и нёбу. Выпил чайник до дна. Боль отступила, в голове прояснилось.

– Что со мной? Говорите!

– Исаак выдернул тебя из битвы, как репку из грядки! – засмеялся Феликс, – Мы видели, как тебя подожгли и как ты сражался! Если бы у меня на голове была сейчас шапка, я бы снял её от уважения! Шестерых, ты убил шестерых за время меньшее, чем я трачу на малую нужду утром!

– А мой меч?

– Ой, я еле смог разжать твои пальцы! Цел твой меч, цел! – отозвался Исаак, отхлебывая вина за компанию.

– Мы… победили?

Вопрос подбросил Феликса, как будто его кольнули шилом в зад.

– Ого, ещё как! От войска претора остались рожки да ножки, меньше, чем остаётся от барана, принесенного в жертву! Ха-ха-ха!

– А… дракон?

– Сгорел наш дракон. Не восстановить.

Вошла Валерия с котелком, распространяющим аромат вареной курятины и специй. Строго посмотрела на Феликса.

– Жрец сказал, что ему нужен покой! А ты тут ржешь, как целый табун жеребцов! И, вообще, идите-ка все отсюда! Я буду кормить Дмитрия Ивановича!

– Кого!?

– Его! Идите, я сказала!

Присела рядом, поставила котелок, ожидая, пока остынет.

– Сколько времени я был в царстве теней, Валерия?

– Двое суток, Дмитрий Иванович.

– В каком состоянии мои раны?

– Та, что в левом боку, заживает чисто. Хирург зашил её шелком, гноя почти нет. Нога хуже, там сильный ожог, и сейчас много гноя. Жрец сказал, если покраснеет выше колена, то ногу придется ампутировать… – её губы дрогнули.

Дмитрий задумался. Терять ногу решительно не хотелось. Как бы горю помочь? Где-то на краю сознания мелькнула читанная в детстве книга. Америка… индейцы… Буффало Билл… Стоп!

– Валерия, срочно найди кусок засохшего и заплесневелого хлеба!

– Зачем, Дмитрий Иванович? У нас есть свежий!

– Потом объясню! Исполняй!

Валерия выскочила из палатки, передала его слова Моше. Вернувшись, потрогала котелок.

– Остыло уже. Надо поесть, чтобы вернулись силы.

Есть не хотелось. Когда жар, никогда не хочется.

– Я не голоден, Валерия.

– Ну, ну! – прикрикнула она строго, сведя соболиные брови и потешно морща нос, – Зря, что ли, целая центурия ловила для тебя черных кур?

Пришлось подчиниться. Прикосновение рук девушки, когда она поддерживала его голову во время кормления, было невыразимо приятно. Нежный запах её молодого тела, казалось, вливал в него жизнь. Бульон был наваристый, с перцем, лавровым листом и лимоном. Осилив половину котелка, Дмитрий, отдуваясь, отвалился.

– Вот и отлично, – улыбнулась Валерия, вытирая тряпочкой его рот и шею.

Вошел Моше.

– Димитриос, мы нашли заплесневелый хлеб! Но лишь горбушку!

– Спасибо! Дай его Валерии и выйди! И ищите ещё!

Моше подчинился.

– Теперь слушай, женщина! Разжуй этот хлеб и намажь рану!

– Это колдовство, Дмитрий Иванович?

– Нет, это лекарство. Делай, что я говорю.

Морщась и давясь, Валерия принялась за приготовление снадобья. Разжеванный хлеб она аккуратно наложила на ожог и прибинтовала чистой льняной полоской. На всякий случай, сделала то же с другой раной.

– Поспи, мой вождь, – прошептала она, гладя по голове уже засыпающего воина.

Глава седьмая

– Салют, великий вождь! Я принес тебе послание и дары великого царя Митридата Евпатора, о Спартак! – посланец Понта, одетый для конспирации богатым купцом, приложил руку к сердцу.

Был он среднего возраста, полноват и плешив, но чувствовалась в нем сила и хитрость.

– Мое имя – Феофан Камдан, – он протянул Спартаку ларец и пергаментный свиток, перевязанный шнуром с висящей на нем печатью.

– Салют, Феофан! – Спартак принял подарки.

Ганник, единственный из вождей умеющий читать, развернул свиток. Долго шевелил губами, уткнувшись в текст носом едва не вплотную.

– Ну… В общем… Здесь написано, что Митридат надеется на сотрудничество в деле борьбы с Римом… Предлагает помощь… Обещает прислать опытных военачальников…

– Что!? Да Спартак лучший из стратегов! – шумно возмутился Эномай.

– Главное мой царь передал на словах, – деликатно подал голос Феофан.

– Говори, грек! – распорядился Спартак, открывая ларец, в котором оказались крупные розовые жемчужины – бесценный, по тем временам, подарок.

– Митридат считает, что тебе не следует идти на Рим. Если ты сделаешь это, то потеряешь все войско в уличных боях. Все население поднимется на оборону, из каждого окна полетят стрелы и копья. Кроме того, даже захватив город, ты не сможешь рассчитывать на поддержку кого бы то ни было. Или ты думаешь, что патриции признают тебя императором? Нет! Не признает тебя и плебс. Ты не продержишься и нескольких дней на троне, Спартак! Мало того, провинции погрязнут в анархии и пострадает равновесие во всём мире! Нарушится торговля, соседи вцепятся в глотки друг-другу, прольются реки крови. Затем придут скифы из диких степей и северные варвары. В результате цивилизованный мир перестанет существовать, наступит хаос и на землю опустится тьма. К сожалению, Рим, при всех его недостатках, является консолидирующей силой, удерживающей наш мир от распада. Мы воюем с ним, это верно, но цель царя скромна – установить контроль за морскими путями в восточном Средиземноморье, проливами и Малой Азией. Но ни в коей мере Митридат не желает полного падения Рима.

– И каково мое место в планах царя Митридата? – не поднимая глаз, Спартак пересыпал драгоценные жемчужины из ладони в ладонь.

– Царь благодарен тебе за то, что ты уже (Феофан выделил слово «уже») сделал: силы римлян были оттянуты на борьбу с твоими войсками и сильно ослаблены. В результате Понт почти достиг своих целей. Вот-вот будет заключен обоюдовыгодный мир. Г-м, более выгодный для нас, чем для Рима, конечно. Но есть ещё кое-что. Вот список адресов самых богатых и влиятельных римлян: сенаторов, военачальников. Митридат будет очень благодарен тебе, если ты пощиплешь им перышки и пустишь красного петуха. Он, также, не будет скорбеть, если все они, или хотя бы часть из них, уйдут в царство Плутона. Это очень поможет нашему общему делу и сильно ослабит Республику. А награда… Ты собрал огромную армию и несметные богатства. Необходимо сохранить и то, и другое, верно? Закончить дело ещё важнее, чем начать. На северо-западе от Понта есть земли, населенные разрозненными племенами варваров. Ты мог бы…

– Стать там царем? – закончил мысль Спартак, поднимая голову и глядя прямо в глаза послу.

– Воистину так! Митридат взял бы тебя под свое покровительство, помог бы построить города и крепости, флот.

Спартак задумался, опустив голову. Все вокруг замерли. Наконец, вождь, не поднимая глаз, спросил посла:

– А взамен? Что хочет царь великого Понта взамен?

– Мы бы заключили с тобой военный союз. Степные варвары сильно досаждают Понту, надо их усмирить, зажав в клещи. Митридат заверяет тебя, что, если ты примешь его предложение, то дань за покровительство и помощь будет чисто символическая, – Феофан отер шелковым платком мокрое лицо.

Спартак снова надолго замолчал. В шатре стояла тишина, было слышно только скрип кожаных доспехов от дыхания воинов. Ответ был уклончив:

– Я сын рабыни. Стать царем дело не простое… Твое предложение нелегко охватить умом сразу. Надо все хорошенько обдумать, посоветоваться с товарищами. Ты получишь мой ответ, Феофан Камдан. Скоро. А насчет похода на Рим ты прав…

Крикс недовольно хмыкнул. Эномай и Ганник разочарованно пожали плечами.

Через день после первого применения заплесневевшего хлеба наступил кризис. Это была тяжелая ночь. Дмитрий метался в бреду, обливаясь потом, никого не узнавал. Только под утро он затих и уснул. Осторожно потрогав его лоб, Моше облегченно вздохнул:

– Теперь он выкарабкается! Демоны безумия и лихорадки отступили!

– Спасибо Спартаку, он не поскупился, принес в жертву богам трех белых быков, молясь о выздоровлении Димитриоса! – воздел руки к небу Феликс, – Да здравствует Спартак, наш вождь!

– Тише, вы, оба! – шикнула на них Валерия со своего тюфячка, – Разбýдите! И тогда гнев богов покажется вам шуткой по сравнению с моим гневом!

Феликс съежился и закрыл голову руками. Моше демонстративно задрожал, стуча зубами.

– Да минует нас твоя немилость, о сильномогучая и солнцеликая секретарша! Позволь нам, ничтожным, шмыгнуть в свою норку, дабы взгляд прекрасных твоих очей не опалил нас молниями!

– Идите уже! Без вас обойдемся! – махнула рукой Валерия, показывая язык.

Дмитрий проспал едва не до полудня. Пробудившись, он почувствовал голод и слабость, от которой слегка кружилась голова. Вошла Валерия с ведром, от которого несло уксусом.

– Так, Дмитрий Иванович, сейчас посмотрим, как там раны, а потом я буду тебя купать, а то ты уже пахнешь козлом! – возвестила она, снимая повязки.

Дмитрий, приподнявшись на локте, взглянул на ногу: вид раны был все ещё ужасен, но свежего гноя не было!

Валерия, помешав воду рукой, приготовила губку. Решительно сдернула одеяло. Дмитрий ахнул, и прикрылся руками.

– Это… Может, лучше ребят позвать? – промямлил он неуверенно.

– Ну да! Так я и доверю им такое деликатное дело! – фыркнула девушка, – Убери руки, Дмитрий Иванович! Или ты думаешь, что я никогда не видела того, кого ты пытаешься спрятать?

Она начала протирать его лицо и шею теплой водой с уксусом. Приятно было – не передать.

– Где ж ты, такая молодая, могла видеть того, кого я пытаюсь спрятать?

– Или ты забыл, что у меня семеро старших братьев? Думаешь, они спали, боролись и купались одетыми? – засмеялась старательная секретарша-сиделка.

После купания пациент почувствовал себя намного лучше. Переложенный на свежий матрас, с аппетитом позавтракал бульоном и протертым мясом черной курицы, уже четвертой по счету, отдавшей жизнь во имя его здоровья.

– Хочу меду! – заявил он, и мед был принесен Исааком незамедлительно.

– Что слышно, Исаак? – спросил Дмитрий сквозь полный пахучих сот рот.

– Спартак отказался от похода на Рим. Мы пойдем на север, прочь из Италии.

– Это, куда же? – чавкая и роняя капли меда на подбородок, удивился наш герой.

Валерия вздохнула и повязала ему салфетку.

– Ой, я не знаю! Может, в Галлию, может, в Германию. Некоторые поговаривают о степях к северу от Понта. Но, куда бы мы не пошли, Спартак будет там царем! Главное – выбраться из пределов Рима.

Дмитрий задумался. Идея ему нравилась. Это было бы логическое завершение борьбы за свободу. Конечно, тут будут свои трудности, но все преодолимо…

Вечером его посетил Спартак, принеся с собой бурдючок вина.

– Слава богам, ты жив и поправляешься, Димитриос! – разлил он вино в чаши после приветствий, – Ты отлично заботишься о нем, женщина! Возьми, сделай себе красивые серьги!

Он протянул Валерии пару розовых жемчужин величиной с голубиное яйцо каждая. Стоили они не менее двадцати быков. Валерия ахнула и зарделась.

Дмитрий осторожно взял чашу:

– Да, я чувствую себя лучше. Надеюсь, недели через две снова смогу биться…

– Нет, Димитриос! Ты слишком ценен для нашего дела, чтобы рисковать тобой. Я беру тебя в штаб. Мы уходим из Италии и на этом пути будет много трудностей, которые ты поможешь преодолеть. Ведь образованных людей у меня так мало… Царь Митридат предложил защиту и дружбу, если я стану царем на территориях к северо-западу от Понта. Там сейчас только дикие племена. Что ты думаешь об этом? Бывал ли ты там?

– Да… Там бескрайние степи, есть и леса. Там протекает могучий Борисфен (Днепр, – прим. Автора). Земля там тучная, чернозем. Но зимы холодные, со снегом.

– О, снег мне нипочем! У нас, во Фракии… – Спартак надолго замолчал. Лицо его сделалось грустным.

– Что гнетет тебя, вождь? – тихо спросил Дмитрий, приподнимаясь на локте.

– Я подумал, это будет замечательный шанс начать жизнь заново. Построить государство справедливости, где все будут счастливы. Но времени мало, человеческий век так короток! Успеем ли, Ништяк?

– Успеем, вождь! Но ты сказал: там все будут счастливы. А рабы? Будут ли в твоем, нет, в нашем государстве рабы? И будут ли они счастливы, Спартак?

Спартак налил себе ещё вина и вздохнул:

– Мы уже говорили с тобой на эту тему. Я рад бы обойтись без рабов, но сам посуди: работать кому-то надо! Свободные граждане, конечно, работают, но им нужны помощники! Кузнец искусен в ковке клинков, но ему нужен молотобоец и горновой. Ткач знает, как сделать красивое полотно, но нужен помощник, чтобы работать на станке час за часом, гоняя челнок. Гончару нужны помощники месить глину, ставить горшки на просушку и в печь на обжиг. Галерам нужны гребцы… Везде, Димитриос, есть мастерство и есть неквалифицированный труд. Не предлагаешь же ты платить свободному человеку за очистку выгребных ям? Или за перетаскивание бревен? Даже если и нашлись бы желающие, то никаких денег не хватило бы расплатиться. Нет, все богатства мира созданы трудом рабов, и с этим ничего поделать нельзя. Так устроено человеческое общество! А что касается счастья… Я установлю законы, по которым хозяин будет обязан относиться к рабам гуманно. Никаких цирков, никаких жестокостей…

Тут он замолчал и властно приказал Валерии:

– Эй, женщина! Принеси нам козьего сыра! Это сицилийское изумительно идет под козий соленый сыр!

Валерия вышла.

Спартак глянул в глаза Дмитрию. Он снова был вождем, а не мечтателем. Протянул руку:

– Ты со мной, Димитриос Ништяк из тотема Совы?

Не колеблясь, Дмитрий пожал твердую, в мозолях от меча и копья ладонь:

– Я с тобой, мой царь!