Текст книги "Семь мужчин одной женщины"

Глава пятая
Гордыня

Гордость людей низких состоит в том, чтобы постоянно говорить о самом себе, людей же высших – чтобы вовсе о себе не говорить.

Вольтер

На следующий день Агнес и Васса прилетели в Вену и поселились в многоквартирном доме в районе Видана. Первую неделю они прогуливались по центру города, посетили оперу, разные музеи и дворцовый комплекс Бельведер. Для каждого выхода Агнес покупала девушке новую одежду, обувь и аксессуары. Примеряя наряды, Васса долго крутилась у зеркала, любуясь собой, как маленькая девочка, а Агнес, глядя на нее, удовлетворенно кивала головой, как бы одобряя свой собственный выбор.

После перелета Агнес чувствовала слабость и передвигалась уже не так быстро, как раньше. Но как только наступило утро восьмого дня их пребывания в Вене, она получила пакет экспресс-почтой, после чего приободрилась, начала прихорашиваться перед зеркалом и напевать. Васса, заметив такую перемену в ее настроении, сказала:

– По-видимому, сегодня особенный день. Приближаются следующие яркие воспоминания.

Обернувшись, Агнес взглянула на девушку, хитро прищурилась и произнесла:

– Мне нравятся в вас две черты характера: первая – любопытство, вторая – наблюдательность. Неужели меня так легко прочитать?

– О да, страница за страницей пролетают прямо перед моими глазами, – шутливо произнесла Васса.

Агнес расхохоталась во весь голос и, поправив прическу, весело скомандовала:

– Ну, раз так, чего ждать? Смело пойдем навстречу старым воспоминаниям.

Когда примерно через полчаса они доехали на такси до пятиэтажного особняка, смелость покинула Агнес, и от волнения она не смогла выйти из машины. Васса оценивающе посмотрела на нее и догадалась, что на этот раз ей предстоит личная встреча с возлюбленным. Девушка вышла, заглянула в машину и сказала:

– Я думаю, мы заказали такси не для того, чтобы сидеть в нем весь день.

– Дорогая, я так разволновалась, что не могу даже двигаться. Все тело оцепенело. Как я выгляжу?

– Великолепно!

– О! Вы как всегда льстите мне.

– Ну, так дело не пойдет! Или вы берете себя в руки, или мы едем назад. Я ведь не могу помочь вам в этом деле, здесь вы – режиссер.

Казалось, что последние слова произвели на Агнес большое впечатление, и она, наконец, вышла из машины. Собравшись с силами, Агнес подошла к большой железной двери со старинным засовом и позвонила. Через пару минут дверь открылась, и на пороге появилась прислуга. Агнес передала ей визитку и сказала:

– Я хотела бы видеть Штефана Шелла.

– Вам назначено? – уточнила прислуга.

– Нет, но думаю, когда вы покажете ему мою визитку, меня примут.

Девушка любезно пригласила их войти и подождать в холле. Взяв визитку, она быстро побежала по лестнице на второй этаж.

– Это не тот режиссер, который снял нашумевший фильм о Людовике XVII? – шепотом спросила Васса.

Агнес кивнула головой в знак согласия, и у Вассы от восторга заблестели глаза. Через пять минут служанка вернулась, как-то странно посмотрела на Агнес и сказала:

– Пройдите за мной, пожалуйста.

Поднявшись на второй этаж, они прошли в просторную белую гостиную с камином, где служанка предложила им подождать. Как только она вышла, отовсюду стали слышаться женские и мужские голоса, и поднялась настоящая суматоха. Васса подошла и из любопытства осторожно приоткрыла дверь. Люди бегали с этажа на этаж, кто-то нес пиджак, кто-то ботинки, один мужчина преклонного возраста, еле передвигаясь, спустился с третьего этажа и направился к ним в гостиную. Васса быстро прикрыла дверь и, подбежав ближе к Агнес, с волнением произнесла:

– К нам идет какой-то пожилой мужчина, но это не Штефан Шелл.

Дверь открылась, и на пороге появился мужчина в круглых очках, маленького роста с редкими седыми волосами на голове. Было видно, что его брюки и пиджак не раз подвергались починке.

– Агнес! – воскликнул он и пошел в ее сторону. – Неужели это ты?

Агнес подошла поближе, пытаясь рассмотреть лицо мужчины.

– Да! Это действительно ты! Такая же красавица, как и полвека назад. Ты не узнаешь меня?

– Нет, – неуверенно ответила Агнес.

– Это же я! Луи!

– О боже! Луи?! Я тебя совсем не узнала. Прости.

– Ну конечно, как же можно меня узнать? Уже лет десять я расту вниз, а волос на голове скоро совсем не останется. Старость никого еще не красила. Но ты, безусловно, исключение из этого правила.

– Ты льстишь мне, Луи. Ты так до сих пор и живешь со Штефаном?

– Да, к восьмидесяти годам я остался один на всем белом свете. Нет больше жены, нет детей, нет друзей.

– Познакомься, это моя родственница Васса, она из России. А это адвокат Штефана и наш общий близкий друг Луи Монтень.

– Бывший адвокат, – поправил Луи, подошел и галантно поцеловал девушке руку.

В этот момент дверь открылась, и на пороге показался хозяин дома. Женщины устремили на него свои восторженные взгляды. Это был довольно подвижный мужчина на вид лет шестидесяти, среднего роста, крепкого телосложения, с копной седых вьющихся волос и в парадном костюме. Ярко-фиолетовый шелковый шарф обвивал его морщинистую шею. Весь его облик говорил о том, что он не хочет признавать свой возраст и борется с ним всеми доступными способами. Увидев Агнес, он стремительно подошел к ней и, заикаясь от волнения, сказал:

– А… Агнес, я не… не верю своим глазам. Это ты! Как долго мы не виделись!

Она посмотрела на него нежным взглядом, тихо произнесла его имя и дотронулась до его гладковыбритой щеки. Они стояли и не сводили друг с друга глаз. Луи нервно кашлянул, и Штефан, опомнившись, взял Агнес за руку и подвел к дивану. Сев рядом с ним, она сказала:

– Как много времени прошло, а ты совсем не изменился.

– Ты тоже, – ответил Штефан и погладил ее руку.

– Как ты живешь, дорогой? Я смотрела все твои фильмы, они прекрасны. Ты гениальный режиссер, Штефан. Кто бы мог подумать, что из того молодого повесы, которого я знала в прошлом, получится режиссер с мировым именем. А где твоя жена?

На лице Штефана отражались все переживаемые эмоции от произносимых Агнес слов. От ее похвалы он расплывался в улыбке и глаза блестели от слез, но от последнего вопроса он помрачнел и, опустив глаза, ответил:

– Она почти не бывает в Вене. Еще в первом браке я купил апартаменты в Ницце, и она проводит там основную часть года. Иногда мы встречаемся на фестивалях и съемках, но как только она добилась опекунства надо мной, мы стали очень редко видеться.

– Да, я читала про это в газетах. Очень проворная девушка, в наше время мы так не мыслили. Что же ее подвигло на такой поступок? – осторожно спросила Агнес.

– Деньги, – ехидно вставил Луи.

– Луи, как ты можешь? – мягко, но с укором сказал Штефан.

– Ну, насколько я поняла из газет, она сама богата. У нее долгосрочные контракты с киностудиями и хорошие доходы от рекламы.

– Эти контракты я составил по настоятельной его просьбе, – опять ехидно сказал Луи, – а в рекламный бизнес она попала после двух пластических операций и главной роли в фильме Штефана. Но вместо того, чтобы быть благодарной, она доказала в суде его частичную невменяемость и добилась контроля над всеми его доходами, не без помощи влиятельных лиц, конечно. Говорят, что практически все участники того процесса со стороны обвинения побывали в ее апартаментах с ночными визитами.

– По-твоему, они должны были ехать в отель, если у нее с ними дела? – опять с укором одернул его Штефан.

– Какие дела, Штефан? Прибрать к рукам все, что ты накопил непосильным трудом?! – взорвался Луи.

– Сколько же сейчас этой особе лет? – поспешила спросить Агнес.

– Тридцать два, – быстро ответил Луи.

Он вдруг понял, что получил в лице Агнес сильную поддержку и от этой мысли воспрял духом.

– Надо полагать, что ты ее сильно любишь, раз позволяешь так с собой поступать?

Штефан поднял глаза на Агнес и кивнул головой.

– Я так и подумала, – ответила Агнес, но потом взяла его за руку и добавила: – Но у тебя есть друзья, и ты всегда можешь рассчитывать на нашу поддержку.

– О! Агнес! Ты не представляешь, как я рад видеть тебя. Нам столько нужно друг другу сказать! – взволнованно произнес Штефан.

Дверь гостиной открылась, и в комнату вошел молодой человек лет тридцати в черном костюме и белой рубашке. Увидев гостей, он откашлялся и быстро произнес на английском языке:

– Прошу прощения, что прерываю, мы расположили репортеров в кабинете, сейчас они настраивают аппаратуру, через полчаса будет прямое включение с кинофестиваля, речь уже готова, вас ожидает гример, нужно поспешить.

Штефан соскочил с дивана и, прижав руки Агнес к своей груди, сказал:

– Мне надо идти, сегодня мой фильм выдвинут на премию «Оскар» в номинации «Лучший фильм на иностранном языке». Если я одержу победу, то мне придется произнести речь. Я хочу, чтобы ты пошла со мной и весь мир увидел тебя. В конце концов, именно тебе я обязан своей карьерой. Если бы ты мне не помогла в двух первых фильмах, кто знает, кем бы сейчас был Штефан Шелл.

– Прошу тебя, Штефан, не вмешивай меня в это, я стара и слаба, мое сердце не выдержит даже одного интервью. Я буду неподалеку. Иди.

– Хорошо, пойдемте вместе, – сказал Штефан и гордо возглавил процессию.

Все вместе они спустились по лестнице в холл и прошли через длинный коридор в другую часть дома. Как только они вошли в кабинет, их оглушил невероятный шум. Человек двадцать громко расставляли камеры, осветительную аппаратуру и что-то друг другу кричали. Рядом стоял мужчина и ругался с режиссером о срыве сроков подготовки оборудования. Вся эта публика еле умещалась в кабинете и библиотеке, а тут еще стала крутиться любопытная прислуга с подносами. Штефана посадили за письменный стол, и его окружили гримеры и звукооператор.

Васса огляделась вокруг и сказала Агнес на ухо:

– Эта часть дома выглядит гораздо богаче.

– Это распоряжение его последней жены. Оставили только несколько комнат в том состоянии, которое было при первой жене, остальное вывезено в Ниццу.

– А куда делась первая жена?

– Автомобильная катастрофа пять лет назад. И случилась она вскоре после приобретения недвижимости в Ницце, куда и была нанята служанкой будущая мадам Шелл. Как все складно получается, не правда ли?

У Вассы расширились глаза от удивления. Она посмотрела в сторону Штефана и, вздохнув, сочувственно произнесла:

– Большие деньги, большие проблемы.

– Как мудро подмечено, дорогая! – воскликнула Агнес и потянула девушку за рукав в сторону холла. – Пойдемте, нам тут больше нечего делать.

Они незаметно выскользнули из кабинета и прошли в парадный холл. Там их встретила девушка, которая открыла им дверь. Она удивленно посмотрела на них и спросила:

– А разве вы не останетесь на ужин, посвященный номинации?

– Нет, скажите Штефану, что я плохо себя почувствовала и свяжусь с ним позже. Мой адрес и телефон есть на карточке.

Они вышли на улицу, и Агнес предложила пройтись до ближайшего парка. Было видно, что она не могла справиться со своими эмоциями и надеялась, что быстрая ходьба приведет ее мысли в норму.

– Я сгораю от любопытства, расскажите, как вы познакомились со Штефаном? – сказала Васса, когда они расположились на скамейке в парке.

Агнес вздохнула и начала свой монолог:

– После расставания с Этьеном я переехала к родителям в Вену. Моего отца направили сюда по дипломатической линии, и они часто посещали различные приемы. После развода я была опустошена и раздавлена. Чтобы хоть как-то поднять мне настроение, родители брали меня с собой на любое светское мероприятие, и как-то раз я попала на ужин, где меня и познакомили с Луи. Он тогда был молодым начинающим адвокатом, и основными его клиентами были друзья из венской киноиндустрии. Мы были почти ровесниками, и между нами быстро завязались дружеские отношения. Когда он узнал, что я переживаю болезненный развод, он предложил мне сопровождать его на разные светские рауты. Позднее выяснилось, что Луи питал нездоровую страсть к женщинам старшего возраста и яростно отстаивал свое пристрастие во время дискуссий с друзьями, но из-за общественного мнения со своими избранницами в свет выходить не хотел, это бы испортило его карьеру, и я ему нужна была как девушка для прессы. Так, однажды он поспорил со своим другом, тогда еще никому не известным молодым режиссером Штефаном Шеллом, о том, что познакомит его с потрясающей женщиной, которая даст фору любым его юным подружкам. Этой женщиной оказалась я. У нас была большая разница в возрасте, около пятнадцати лет, и даже тогда это очень сильно бросалось в глаза. Как сейчас помню, был день рождения Луи, и он отмечал его среди своих друзей в кинотеатре, меня как всегда он попросил присутствовать в качестве подруги. Кресла были сдвинуты, а в центре расчищена площадка для танцев, которая примыкала к бару. Там было около двухсот человек. И вот в разгар вечеринки ко мне подходит Луи и знакомит со своим лучшим другом. Штефан был очень симпатичным и обаятельным, но главное не в этом, он обладал такой мощной харизмой, что с первых минут располагал к себе людей и завораживал их. Про их пари я, конечно, ничего не знала, и моя реакция на ухаживания молодого повесы была естественной, я дала ему понять, что мы можем быть только друзьями. Сначала Штефан старался сблизиться из-за пари, но потом я действительно овладела его вниманием и после двух недель ухаживания я сдалась. Роман был стремительным и развивался бурно и страстно. Несмотря на свои молодые годы, он был опытным мужчиной и знал, как вскружить женщине голову. Мы очень быстро съехались, и наши отношения перешли на новый уровень, я даже не могу сказать, когда конкретно я влюбилась в него. Мы проводили каждый день вместе, создавалось такое ощущение, что мы не могли насытиться друг другом.

В то время он снимал свой первый фильм, который впоследствии сделал его знаменитым. Бюджет был очень маленьким, мне и Луи удалось найти инвесторов, но и их вложений хватило только на оплату начинающим актерам, аренду камер и осветительного оборудования. Я была рядом с ним на протяжении всей работы над фильмом, играя роль его ассистента, сценариста, декоратора, костюмера и гримера. Он был очень молод, ему недоставало опыта, но у него хватало терпения прислушиваться к нашему с Луи мнению. Мы прожили счастливо два года, но чем он становился популярнее, тем больше наш союз подвергался испытанию на прочность. После выхода фильма в прокат его стали приглашать на телевидение, печатать в журналах, мы были желанными гостями на всех светских раутах. Все началось с того, что я не смогла поехать с ним на кинофестиваль в Канны из-за болезни моего отца. Его номинированный фильм взял несколько премий, и по возвращении Штефана я просто его не узнала. Уехал он любящим и преданным, а вернулся отчужденным человеком с непомерно раздутым эго из-за подписанного контракта с киностудией еще на два фильма. Он перестал жить у нас в квартире, купил особняк в центре Вены и снял виллу на Лазурном побережье. С этого момента он не мог больше терпеть ничьи критические замечания, он окружил себя людьми, которые возносили и восхваляли его как личность и режиссера. Был нанят целый штат сотрудников, занимающихся раскруткой его карьеры, агент, стилист, секретарь. Порой я не могла пробиться к нему неделями и к концу третьего года мы практически уже не виделись. Из-за его постоянных перемещений во время съемок наше общение стало возможным только по телефону, но даже в этой ситуации я не сдавалась и в каждый наш разговор старалась вложить как можно больше любви, терпения и заботы. Но что бы я ни делала, его мир стал стремительно отдаляться от моего. Самым трудным для меня было наблюдать, как растет его самомнение. Он стал считать себя гением, говорил, что режиссер – это посланник Бога, который через кинематограф несет свою миссию в массы.

– Высокого же он был о себе мнения! – воскликнула Васса.

– Очень высокого! Конечно, его талант я не оспаривала, он многого добился за короткий срок, но общаться с ним было все сложнее и сложнее. Рядом с ним все чаще замечали молодых красивых девушек, газеты кричали о его новых романах с очередной кинозвездой или фотомоделью.

– Как же вы это терпели?

– С трудом. Я, начитавшись газет, начинала ему выговаривать, а он кричал мне в трубку, что я его единственная муза и больше меня ничего не должно волновать.

Переведя дух, Агнес продолжила:

– Как-то раз мне позвонила очень наглая девица и заявила, что такой общипанной курице, как я, место на деревенской ферме в Провансе, а не рядом со знаменитым кинорежиссером. Я сразу же перезвонила Штефану и рассказала о звонке, он рассмеялся и сказал, что это, наверное, какая-то бестолковая профурсетка и мне не стоит по этому поводу беспокоиться.

Достав из сумки таблетки, Агнес проглотила три штуки сразу и запила минеральной водой из бутылки. Васса заметила, что боли в груди в последнее время усиливаются и не дают ей покоя. Посидев минут пять, Агнес сделала еще глоток воды и продолжила свой рассказ:

– Вскоре Штефан вернулся со съемок и предложил провести с ним отпуск на Корсике в арендованной им на все лето вилле. Я помчалась к нему без промедления в надежде побыть с ним наедине. За многие месяцы разлуки я соскучилась по нему и, сидя в машине, представляла, как приеду и брошусь в его объятия. Но я жестоко ошибалась, по приезде меня ждал неприятный сюрприз, и даже не один. На вилле отдыхала вся его съемочная группа. Вокруг него постоянно вились наглые и навязчивые девицы, и, как выяснилось, о его верности давно уже не было и речи. По-видимому, как только я приехала, он стал вести себя как-то иначе, возможно, более сдержанно, и в мою сторону посыпались смешки и намеки. Вскоре за мной закрепилось прозвище «мамочка». Луи постоянно меня успокаивал и на все мои жалобы отвечал, что если я хочу быть рядом с талантливым и неординарным человеком, мне надо просто закрывать глаза на издержки профессии. С этим тяжело было поспорить и, наверное, я бы так и прожила остаток своей жизни рядом с ним, если бы не одна особа. Как только она подошла ко мне в первый раз и поздоровалась, я сразу узнала ее голос, это она так нагло разговаривала со мной по телефону. После этого стали происходить загадочные события.

Однажды ночью я обнаружила змею у себя в постели, и хоть потом выяснилось, что она не ядовитая, я сильно испугалась. В следующий раз, когда я выходила из дома, в шаге от меня пролетел горшок с цветком. На все мои подозрения Луи и Штефан отвечали шутками, а потом и вовсе стали обвинять меня в бурной фантазии. Завершением этих событий стал наезд автомобиля, когда я переходила пустынную дорогу, в результате чего я сломала руку и ногу и попала в больницу. Больше мы не виделись, а по телефону я сказала, что подожду того времени, когда он повзрослеет и научится защищать свою любимую женщину. Это было последней каплей для нас обоих, Луи не раз пытался меня с ним помирить, но любовь окончательно покинула нас. Вскоре он женился на той самой девице, она была актрисой, и он часто давал ей главные роли в своих фильмах. Ну, вот и вся история нашей любви. Нам пора пообедать, пойдемте в какой-нибудь ближайший ресторанчик.

– А когда же вы узнали о том пари?

– Из его мемуаров. На прошлой неделе я купила их в Париже, в них он указал на мой «бесценный» вклад в его творчество, – с сарказмом ответила Агнес и поднялась со скамейки.

Они вышли из парка и направились в маленький ресторанчик на соседней улице. По дороге Агнес сказала:

– Я говорила, что мне нравится в вас две черты характера, я была не права.

– Почему? – удивленно спросила Васса.

– Мне нравится три: любопытство, наблюдательность и умение слушать.

Сказав это, Агнес взяла девушку под руку, игриво посмотрела на нее, и обе женщины засмеялись.

* * *

Приехав на такси после обеда домой, женщины поднялись на лифте на пятый этаж и зашли в свою квартиру. Сняв пальто и шляпу, Агнес села в кресло и набрала телефон своего парижского детектива. Она спросила, есть ли новая информация для нее, и долго слушала его рассказ, делая пометки в блокноте. Положив трубку, она обратилась к Вассе:

– Похоже, моя затея окунуться в прошлое наследникам Анри пришлась не по вкусу.

– В каком смысле?

– Во-первых, кто-то проник и разгромил нашу съемную квартиру. Управляющий вызвал полицию, и они связались с моим сыном, так как не смогли меня разыскать. Странно, что от Александра до сих пор нет никакой информации. Во-вторых, по моему запросу о просмотре завещания нотариусу, который его якобы заверил перед смертью Анри месяц назад, пришел отказ, в котором указано, что я могу мотивированно востребовать его только через суд. Это по меньшей мере странно, потому что на кассете точно сказано, что я указана в завещании. Дальше становится еще интересней, мой агент не нашел никаких записей регистрации брака и рождения детей и тем более внука Анри. Но сходство очень явно, и я думаю, что он может оказаться просто незаконнорожденным и ему чрезвычайно сложно доказать свое право на наследство, а тут еще мой приезд. Их апартаменты закрыты с прошлой недели, в нем нет даже слуг.

– Понятно. И что вы будете делать дальше?

– Ждать в Вене конечно же, а что еще? И я еще не закончила здесь свои дела, чтобы срываться и ехать дальше.

– А как же правда? Вам не интересно докопаться до истины?

– Нет. Мне ничего не нужно от него. Он умер, а что случилось с его деньгами, мне не интересно.

Зазвонил мобильный телефон, и Агнес ответила на звонок. Это был ее сын, и она попросила Вассу оставить ее одну. Васса ушла в свою спальню, села на кушетку и, открыв журналы, купленные во время прогулки по парку, начала их просматривать.

Через несколько минут Агнес, поговорив по телефону, подошла к ее комнате и постучала. Девушка поспешно открыла дверь, и Агнес, удивленная и немного раздраженная, передала ей трубку мобильного телефона, сказав:

– Он хочет поговорить с вами.

Щеки девушки сразу вспыхнули румянцем, и она дрожащей от волнения рукой взяла телефон.

– Алло, – тихо произнесла она.

– Васса! Вас плохо слышно, это вы? – раздался напористый голос Александра.

– Да, я.

– Я хотел бы вас пригласить на ужин завтра, вы не против?

– А вы в Вене?

– Нет, но завтра буду у вас проездом. Не хочу останавливаться в гостинице и уговорил маму поселить меня у вас на нелегальном положении.

– Это отличная идея, – ответила Васса и почувствовала, как от волнения тошнота подступает к горлу.

– Ну, тогда завтра встретимся?

– Хорошо.

Передав трубку Агнес, девушка от накативших на нее эмоций начала быстро ходить по квартире и засыпать Агнес вопросами:

– Что мне надеть? Куда он меня поведет? О чем мне с ним говорить? Как держаться? Боже, я сейчас сойду с ума.

Агнес хотела ей ответить, но в этот момент в дверь позвонили, и женщины вышли в холл, чтобы посмотреть, кто к ним пришел. Дверь открыла Васса и увидела Штефана, он стоял в коридоре и нерешительно переминался с ноги на ногу. Агнес приветливо пригласила его войти и предложила чаю.

– Я бы выпил чего-нибудь покрепче, – сказал он виноватым голосом.

Васса по просьбе Агнес прошла на кухню и, сев за маленький столик, сделала себе кофе и прислушалась к их разговору. Агнес предложила Штефану бурбон. Выпив весь бокал мелкими глотками, он быстро захмелел и с вызовом спросил:

– Зачем ты приехала?

Она удивленно вскинула брови и вместо ответа спросила:

– Ты не рад был меня видеть?

– Рад, но прошло столько лет, и сегодня ты внезапно предстаешь перед моей дверью. Я хочу понять, какую цель ты преследуешь? И эти намеки на мою жену, они мне неприятны. Какое тебе дело до всего этого?

Перемена в его манере говорить и в отношении к ней была настолько разительной, что Агнес сразу догадалась о вмешательстве жены.

– Ты говорил с ней? И она спросила, почему я появилась в твоем доме через столько лет?

– Я не думаю, что мы должны обсуждать мою частную жизнь, – он резко повысил голос и перешел на крик: – Я женатый человек, и моя жена имеет право знать обо всем, что происходит в моей жизни! Я болен и нуждаюсь в уходе, а твой приезд вызвал у меня сильное эмоциональное переживание. Перед тем как прийти, надо было посоветоваться с моим опекуном, которым и является моя жена! Я безумно ее люблю, у нас только стали налаживаться отношения, и я не хочу потерять ее. Она сказала, что я пошел на поправку, и пригласила меня к себе! Мы будем жить теперь вместе!

Агнес еле справилась с нахлынувшими на нее эмоциями. Сердце сжималось от жалости к Штефану, но она почувствовала, что разговоры с ним на личные темы будут только ухудшать ситуацию. Встав перед ним, она с достоинством спокойно произнесла:

– Мне очень жаль, что мой приход вызвал у тебя переживания, способные подорвать твое слабое здоровье. Я всего лишь хотела перед смертью попрощаться с тобой и сказать, как я благодарна тебе за совместно прожитые годы. Я хотела сказать тебе, как сильно любила тебя, что до сих пор держу в памяти самые яркие воспоминания о нашей жизни. А теперь, пока ты не упал с инфарктом в моей квартире, и меня не обвинила в преднамеренном убийстве твоя опекунша, тебе нужно уйти. Прощай!

После этих слов Агнес резко отвернулась от него и стала смотреть в окно на ночной город. Штефан встал и медленно пошел к двери, вид у него был обескураженный и смущенный, он неуклюже попрощался и вышел.

Васса быстро выскочила из кухни и спросила:

– Что это с ним?

– Это последствия продолжительного телефонного разговора с опекуншей. Он повторяет слово в слово все, что она ему велела мне сказать. По-видимому, в доме есть немало людей, которые рассказывают ей о каждом его шаге. Мне жаль его. Мне искренне его жаль. Он не понимает, что ему грозит опасность. Никто его от нее не спасет, пока он сам этого не захочет. И мне страшно оттого, что он не захочет.

– Вы думаете, она его прихлопнет?

– Что такое «прихлопнет»?

– Ну, убьет!

– Думаю, что если он не прозреет, своей смертью он не умрет. Он всегда привлекал к себе опасных женщин. Власть, слава и деньги действует на них как магнит.

– Похоже, очередная женщина, притянутая его магнетизмом, живет с ним уже не один десяток лет и приспособилась выкачивать из него деньги, не прибегая к жестким мерам. И его жизнь – это его выбор. Надеюсь, вы не будете вмешиваться?

– О нет, я уже достаточно наговорила. Хотя хотелось сказать гораздо больше. Но, оказывается, и этого хватило, чтобы поставить его под удар. Думаю, мне нужно успокоиться и хорошо выспаться. Утром надо будет поговорить с Луи. – И выпив свои вечерние таблетки, она пожелала спокойной ночи и ушла в свою комнату.

Весь оставшийся вечер Васса просидела в своей спальне и думала об Алексе, она представляла их завтрашнюю встречу в разных вариациях, но дальше приветствия она не смогла заглянуть в предполагаемое развитие событий, таким невероятным и загадочным оно ей казалось в тот миг.

* * *

Утром их разбудил ранний настойчивый звонок. Агнес подоспела только тогда, когда телефон зазвонил во второй раз. Поговорив с минуту, она побледнела и опустилась в кресло. Сидя без движения, уставилась в одну точку.

– Кто это был? Что случилось? – спросила, выбежав из своей комнаты, Васса.

– Это был Луи, – еле произнесла Агнес, и на ее глаза накатили слезы. – Он сказал, что Штефан погиб этой ночью.

– Как это? Он же был жив и здоров вечером, правда, немного возбужден, но в полном порядке.

– Его жена вчера вечером объявила прессе, что его психическое здоровье улучшилось, и они теперь будут жить вместе. Приехав от нас, он на радостях быстро собрался и поехал в Ниццу. Прилетев в аэропорт, он взял машину напрокат и по дороге к дому разбился.

– Вы думаете, что его жена причастна к этому?

– Сейчас этого уже не докажешь, – ответила Агнес и, схватившись за сердце, ушла к себе в комнату.

Весь оставшийся день Вассе пришлось иметь дело с врачами. У Агнес был сердечный приступ, и к тому моменту, когда Александр приехал из аэропорта, врачи «скорой помощи» выносили Агнес на носилках.

Увидев мать в таком состоянии, он, забыв обо всем на свете, бросился к ней и закричал:

– Мама! Что случилось?

Повернув голову в его сторону, Агнес улыбнулась и тихо ответила:

– Все в порядке, не волнуйся, уже все позади. Я согласилась поехать в больницу для более детального обследования. Тебе нужно поехать со мной.

Носилки закатили в машину, и Александр, запрыгнув в машину «скорой помощи», закрыл дверь изнутри. Машина быстро уехала, а Васса осталась одиноко стоять на обочине дороги с пальто Агнес в руках, и слезы обиды накатили на ее глаза. В этот момент она еще четко не осознавала, что больше всего ранило ее сердце. То ли то, что никто не позвал ее сесть в «скорую», то ли потому, что сегодня не будет долгожданного ужина с Алексом, или то, что Агнес даже не взглянула в ее сторону. Она стояла, не двигаясь, и плакала, пока к ней не подошел полицейский, наблюдавший за происходящим со стороны, и не спросил, что у нее случилось. Васса, объяснив ситуацию, сказала, что Агнес – ее двоюродная бабушка, и она не знает, в какую больницу ее увезли. Полицейский внимательно посмотрел на нее и, переговорив с диспетчером по рации, быстро записал адрес клиники в блокноте и дал девушке.

Размахивая на ходу листком, она быстро поднялась по лестнице и, заскочив в квартиру, переоделась, схватила сумочку с документами и деньгами и бросилась искать такси. Приехав в клинику и пройдя в приемное отделение, она сразу увидела Алекса. Он нервно ходил из угла в угол и, увидев Вассу, недовольно буркнул:

– Где вы ходите?

От негодования у Вассы перехватило дыхание, и она возмущенно выпалила:

– Вообще-то я только через полицейского узнала, куда повезли Агнес. Вы закрыли дверь «скорой» прямо перед моим лицом.

– Я обнаружил, что вас рядом нет, когда мы уже отъехали.

– Как она?

– Ее обследуют, доктор выйдет, как только освободится. Меня пока не пускают к ней, но когда ее увозили, выглядела она бодро. Что произошло? Она была чем-то расстроена?

Васса не знала, можно ли рассказывать Александру все нюансы их поездки, и не нашла ничего другого, как сказать:

– Да все как обычно.

– Ей нельзя волноваться, я же говорил вам.

– Все будет хорошо, вот увидите.

Он поднял глаза и внимательно посмотрел на нее, потом кивнул головой в знак согласия и, ничего не сказав, пошел по коридору к автоматам с кофе. Присев на стул, Васса стала наблюдать, как Алекс, бросив монеты в автомат, наполнил два бумажных стаканчика кофе и, прихватив пару упаковок печенья, аккуратно несет все в ее сторону. Протянув ей кофе и пачку печенья, он сказал:

– Конечно, это не ужин в моем любимом ресторане, но не сидеть же нам здесь всю ночь голодными.

Улыбнувшись, Васса взяла кофе, а от печенья любезно отказалась.

– Здесь душно, как в камере, – заметил Александр и снял пальто.