Текст книги "Любить мужчину"

Глава 8

От тяжелого, наполненного жестокими кошмарами сна Кристи пробудил телефонный звонок.

Она потянулась было к трубке, но тут же резко отпрянула. Кровь остановилась у нее в жилах, а сердце стучало медленно и болезненно.

Вряд ли это Айвор, но вдруг?

Кристи выбралась из постели и выдернула телефонный шнур из розетки. Звонки прервались, хотя параллельный аппарат внизу продолжал тренькать.

Часы пробили половину седьмого. Она постаралась представить себе, как Айвор просыпается, обнаруживает, что ее нет рядом, обыскивает весь дом и, наконец выяснив, что любовница сбежала, хватается за телефон.

И что же? Он станет умолять ее вернуться? Или ему просто надо убедиться, что он не разоблачен, что она не догадалась, чем была для него эта ночь – короткой и никуда не ведущей прогулкой, а вовсе не чем-то серьезным?

Так или иначе, ей не о чем с ним говорить.

Не смей вступать с ним в разговоры, призывал Кристи внутренний голос.

До сих пор Кристи не думала о том, идти ли ей на работу. Конечно, можно позвонить Грегу и сказаться больной, – у него не возникнет никаких вопросов или сомнений… Но если она останется дома, Айвор примется донимать ее звонками.

И Кристи приняла решение.

Через полчаса она уже умылась, оделась, высушила волосы и наложила макияж, а потом приготовила себе кофе и тосты. Есть ей совершенно не хотелось, но она заставила себя позавтракать.

Бросив взгляд в зеркало, Кристи подумала, что на работе по ее виду все догадаются о том, что произошло. Правда, в случае чего можно будет свалить утомленный вид на проблемы с коттеджем.

Коттедж… Девушка похолодела. Что теперь с ним делать? Она ведь решила прервать всякие отношения с Айвором, но, пока существует проблема коттеджа, не имеет права делать такие резкие шаги.

Айвор получил ее согласие продать коттедж. И теперь, независимо от того, состоится эта покупка или нет, ей не остается ничего другого, как ждать.

Потому что не в том она сейчас положении, чтобы проявлять свою гордость.

На работу Кристи приехала раньше обычного. У нее был свой ключ от кабинета, и она сразу же прошла к себе.

Не прошло и пятнадцати минут, как зазвонил телефон. Она сняла трубку и, еще не сказав “алло”, услышала голос Айвора:

– Кристи, спасибо тебе за чудесную… Только в чем дело? Почему ты ушла и не разбудила меня? Мне надо тебя видеть.

Она, конечно, ожидала, что ей больно будет его слышать, но теперь к чувству вины добавилось ощущение полной незащищенности. На Кристи сразу же нахлынули воспоминания о том, как он трогал ее, что говорил, что она ему отвечала. Отчаяние захлестнуло ее.

– Кристи! – взволнованно произнес Айвор, напуганный ее молчанием.

Она хотела повесить трубку, но потом передумала, решив, что это было бы трусостью.

– Я не хочу с тобой встречаться, Айвор. Теперь это ни к чему.

В трубке раздался тяжелый вздох, такой явственный, как будто они опять находились в одной комнате.

Интересно, задумалась Кристи, одетый он стоит у телефона или в том виде, как был с ней в постели? Эта загорелая кожа, победоносная мужественность… Несмотря на чувство вины и отвращение к себе, она живо, в деталях представляла себе его облик.

– Что значит “ни к чему”? – В его голосе звучало смятение. – Кристи, пожалуйста…

– Нам больше не стоит ни видеться, ни разговаривать, – произнесла она резко, боясь в глубине души, что эта решимость в следующую секунду ослабеет.

Кристи уже тянуло к нему – и чувствами, и телом. Ей хотелось кричать, умолять Айвора заверить ее в том, что у него нет на свете никакой другой женщины – так испуганному ребенку надо, чтобы его успокоили. Но она открыла для себя раз и навсегда, что успокоение невозможно.

И Кристи положила трубку. Дело сделано. Пути назад нет.

Чувствовала она себя ужасно. У нее раскалывалась голова, таблетки не помогали, и Грег сокрушался по поводу ее болезненного вида.

Подошло время обеда. Когда Кристи встала из-за стола, дверь распахнулась, и она увидела перед собой Айвора. Выражение мрачной решимости было написано на его лице.

– Ну, давай поговорим.

– У меня сейчас обед, – быстро проговорила Кристи.

– Тем лучше. Я пойду с тобой. Хотя вряд ли ты захочешь, чтобы люди слышали то, что я должен тебе высказать.

Сейчас он будет говорить о Гейл, промелькнуло в голове у девушки. В выражении его глаз не осталось ни следа вчерашней нежности, а только голая решимость и ярость, заставлявшая ее сердце бешено колотиться… Кристи растерянно переводила взгляд с лица Айвора на дверь, которую он вдруг со всего размаху захлопнул.

– Вот так будет лучше всего. И он подошел вплотную к ее столу. Кристи полагала, что разделяющее их пространство может служить для нее защитой, но она заблуждалась. Айвор перегнулся через стол и, казалось, готов был перебросить ее на свою сторону.

– Я хочу знать, что случилось! – выкрикнул он с дрожью в голосе. – Этой ночью…

"Этой ночью”, эхом отдалось в голове у Кристи. Она сама себе была отвратительна, и это отразилось у нее на лице.

– Давай считать, что этой ночью ничего не было, – тихо произнесла она.

– Да? С какой же это стати? – с издевкой поинтересовался он. – Ты что, не такой человек, как все? У тебя ледяное сердце, не способное испытывать живые чувства и желания? Можешь не кивать, я все равно тебе не поверю. Ты хотела меня сегодня ночью, и отрицать это бессмысленно.

– Нет! – выкрикнула Кристи, но Айвор, не обращая внимания на ее реакцию, продолжал:

– Нет? Может быть, я только вообразил, что ты мне говорила, как хочешь меня, как жаждешь моих рук, моих губ, всего моего тела? Или мне приснилось, как ты сама просила у меня позволения дотронуться до меня и при этом изнемогала от желания? Посмотри правде в глаза! Ты живой человек со всеми присущими ему страстями. И ты попросту солжешь, если будешь отрицать, что вчера ты испытывала наслаждение в моих объятиях.

Я знаю, как тяжело тебе было потерять родителей, но ведь нельзя же из-за этого навсегда отказываться от личной жизни. Выходит, ты трусиха, Кристи, трусиха и обманщица. Впрочем, можешь не беспокоиться, – прибавил он ледяным тоном. – Я ни о чем не буду тебя просить или умолять. На что мне женщина, которая ко мне ничего не испытывает?

С этими словами Айвор распахнул дверь и, вылетев в коридор, резко захлопнул ее за собой.

Кристи осталась сидеть неподвижно, не в силах даже пошевельнуться.

Это вторжение было неожиданным, и она не успела подготовиться к разговору с Айвором. Ей казалось, что он будет расспрашивать о причине ее ухода, и она собиралась напомнить ему о Гейл…

Но вот он ушел, а его гневная речь, словно эхо, продолжала звучать в сознании Кристи. Это были обидные, жестокие слова, в которых, тем не менее, крылось горькое зерно истины. Ведь до сегодняшней ночи она действительно была такой, как он описал, боясь в своих увлечениях заходить за раз и навсегда установленные границы. Всего раз в жизни позволила себе завести роман, но не раскрылась как женщина…

А вчера, с Айвором, Кристи избавилась от страха, стряхнув его с себя так же просто, как сбросила одежду, и теперь ее больше всего уязвляло, что он не понял этого, проглядел.

Она вытерла набежавшие на глаза слезы. Хорошо еще, что Грег уехал на встречу с клиентом и никто не слышал этого разговора.

И все-таки я поступила правильно, сказала себе Кристи. Пусть оскорблено мое самолюбие, зато я совершила честный поступок. Ведь если бы наши встречи продолжились, я постоянно чувствовала бы себя предательницей.

Всю следующую ночь, безнадежно пытаясь уснуть, Кристи ворочалась с боку на бок и повторяла про себя, что Айвор не стоит ее слез. Если бы он хоть раз вспомнил о Гейл, выбранил, обвинил себя… Но в нем не было и тени раскаяния, словно этой женщины никогда и не существовало в его жизни. И теперь он обвиняет ее, Кристи, – он, вероломный и бесчувственный! Она ненавидит его, ненавидит.

Через три дня пришло письмо от поверенного Айвора. Цена за коттедж была предложена, если учесть его плачевное состояние, просто астрономическая.

Что это у него на уме? – задумалась Кристи. Хочет откупиться от меня? Облегчить свою совесть?

Разум говорил ей, что это не так, но сердце отказывалось его слушать. Кристи убеждала себя, что ей нужно быть во всеоружии и все время подпитывать чем-нибудь свою ненависть, а прежде всего – перейти с Айвором на “вы” и во всех разговорах придерживаться суховатого деловитого тона.

В субботу утром, проснувшись и приподняв голову от подушки, Кристи почувствовала, что ее знобит.

Всю неделю она почти не ела, перехватывая что-то на ходу. У нее абсолютно пропал аппетит, периодически поташнивало, а теперь к этому добавились озноб и испарина.

Девушка говорила себе, что, наверное, подхватила какой-нибудь вирус, но в глубине сознания у нее гнездился страх иного рода, который она все время силилась прогнать.

– Господи, сделай так, чтобы это не было беременностью, – словно молитву, твердила Кристи.

Тогда, в постели с Айвором, ей и в голову не приходило думать о контрацептивах – она была полностью захвачена страстью.

Глаза Кристи наполнились слезами, когда она представила себе крошечную головку, прильнувшую к ее груди, круглые голубые глазки… И тело ее уже как будто отвечало на безмолвный вопрос.

Ребенок. Ребенок от Айвора… Да, он нежданный, но разве она посмела бы назвать его нежеланным?

И все же, как может она родить от него ребенка? Как ей его выносить, живя поблизости от Айвора и Гейл? Неужели эта женщина заслуживает тех мук, которые ей предстоит испытать, если выяснится, что ее возлюбленный дал жизнь ребенку на стороне?

Этот малыш будет расти без отца, и я ничего не скажу ему об этом, решила Кристи.

Нас с Айвором связывает общая вина. Сколько боли и унижения предстоит нам испытать из-за того, что мы совершили этот грех!

Но какова альтернатива? Убить ребенка? Отказать ему в праве жить?

Нет, я не сделаю этого, мысленно ужаснулась Кристи. Никогда. Мне нужно уехать отсюда как можно скорее, пока все не обнаружилось. Городок маленький, и стоит мне купить в аптеке бандаж, как сразу пойдут разговоры, сплетни…

Куда бы уехать? – терзалась она. Перед лицом этой новой заботы письма Айвора и коттедж совершенно вылетели у нее из головы.

Он больше не делает попыток с ней сблизиться, – видимо, согласился с тем, что она его отвергает, и вздохнул с облегчением. Но почему тогда ворвался в кабинет и обвинил ее в трусости?

Может быть, он и теперь скажет, что она трусиха, – потому что не пошла на аборт?

Впрочем, какая разница, что он обо мне думает, горько усмехнулась Кристи, понимая, что лжет сама себе. На самом деле ей не удавалось выкинуть из головы мысли об этом человеке, и она снова и снова переживала все то волнующее и яркое, что было в их отношениях. А, самое ужасное, продолжала его хотеть.

Сознание любви к Айвору наполняло Кристи чувством невыразимого стыда. Как можно доверять человеку, обманувшему любимую женщину и развлекшемуся в ее отсутствие?!

Может быть, мы с Гейл познакомимся и подружимся, когда она приедет, думала Кристи, и еще будем каяться друг дружке в том, что попались к Айвору в сети? А у него появится третья, четвертая… Сколько их было раньше?

Он должен быть мне отвратителен и ненавистен, убеждала себя девушка. Почему же я ненавижу и презираю себя, а его продолжаю любить?!

Кристи отправилась за покупками, не переставая думать об Айворе и о ребенке, а вернувшись, опять увидела “лендровер”. Избежать встречи было невозможно. Он обвинил меня в трусости, припомнила она. Что ж, я не намерена давать ему повод убедиться в своей правоте. Завидев ее, он громко спросил:

– Почему ты не ответила моему стряпчему? Письмо! Она совершенно про него забыла.., так что нет никакого смысла отрицать свою не правоту.

Айвор рассматривал Кристи, прищурившись и скрестив на груди руки.

– Выглядишь неважно. В чем дело? Это становилось уже невыносимым. Ее глаза вспыхнули от гнева и наполнились слезами.

– Действительно? Я что-то не замечала. – И тут она стала гневно выкрикивать ему в лицо:

– А как ты ожидал, я должна выглядеть? Как я должна себя чувствовать? – Кристи услышала в своем голосе слезы. – Ты назвал меня трусихой, Айвор, но я счастлива, что ты не можешь сказать обо мне худшего!

– Я не понимаю, о чем ты, – спокойно произнес он.

Его близость мучительно волновала Кристи. О, если бы он сейчас взял меня на руки и понес… – промелькнуло у нее в голове.

– Может быть, я и трусиха, Айвор, – повторила она уже спокойнее, – но зато меня нельзя обвинить в том, что я сломала чью-то жизнь, сокрушила чьи-то надежды…

– Что за вздор? – прервал ее он. – О ком ты говоришь?

Кристи посмотрела на него с горечью и презрением.

– О Гейл, разумеется.

– О Гейл?! – изумился он. – Господи, да какое ей до нас дело?

Да, она знала, что он обманщик, изменник. Но то, что он так жестоко и беззастенчиво признает это, совершенно ошеломило Кристи.

Она ожидала, что он хотя бы скажет, что его чувство к Гейл прошло или что-нибудь в таком духе…

"Какое ей до нас дело”, мысленно повторила она его слова. Видимо, для него не существует ни вины, ни боли, ни угрызений совести, потому что она, Кристи, и Гейл суть две совсем разные области его жизни.

– С этой минуты нет и не может быть никаких “нас”! – возмущенно воскликнула Кристи.

– Что с тобой? – спросил Айвор и протянул к ней руку.

– Не прикасайся ко мне! Он встрепенулся от этих слов, и губы его вытянулись в тонкую линию.

– Не прикасаться? А у меня в постели ты молила об обратном!

.Да, это заслуженный упрек, признала Кристи и пробормотала упавшим голосом:

– Прости, что я не ответила на письмо твоего поверенного. Разумеется, я хотела бы продолжить дела с продажей.

И, боясь подпустить его к себе, она резко повернулась и почти бегом направилась к дому.

Айвор не пошел за ней следом.

Кристи долго сидела в кресле с закрытыми глазами. Неужели он полагал, что они снова будут встречаться, что она будет продолжать с ним спать, зная о существовании Гейл? Неужели она дала ему повод так о ней думать?

Если бы она сохранила верность своим убеждениям, с самого начала дав ему понять, что между ними ничего не может быть, – тогда не случился бы и этот разговор.

Конечно, я все еще люблю Айвора, в отчаянии сказала себе Кристи. Я виновата во всем и к тому же беременна от него…

Горячие слезы хлынули у нее из глаз. Не надо бы оставлять этого ребенка, но ведь она уже любит его.., так же, как его отца.

А он, этот малыш, возненавидит ее и будет всю жизнь попрекать.

"Какое Гейл дело до нас с тобой”, снова вспомнила Кристи слова Айвора. Но даже они не смогли заставить ее побороть свою любовь и мужественно посмотреть правде в глаза!

Глава 9

– Ты хочешь послать меня в Испанию? – спросила Кристи у Грега.

Тот колебался, не зная, как начать разговор.

– Вчера мне позвонил Арчибальд Стивене – страшно встревоженный. Он покупает виллу, но возникли какие-то неувязки.

– Что, хозяева передумали? – предположила она.

– Насколько я знаю Арчибальда, он, наверно, сам во многом виноват. Ему, мягко говоря, не хватает такта.

– Да, он считает, что чем громче кричит, тем лучше его поймут.

– Я и сам бы поехал, – виновато заметил Грег, – но ты ведь лучше знаешь и язык, и обстановку, и людей.

Это действительно так, не могла не признать Кристи. К тому же, уехав в Испанию, она временно освободится от Айвора. Можно будет не опасаться, что он позвонит, придет.., или не придет, подумала девушка с горечью.

– Не принимай все это близко к сердцу, – продолжал Грег. – Отправишься сегодня вечером, в аэропорту возьмешь такси. Когда отдохнешь как следует, позвони Арчибальду. Понимаешь, если он не найдет общий язык с хозяевами, его могут просто выселить. Он еще не заплатил всю стоимость аренды, а уже поселился в доме. А тут появились более выгодные покупатели…

– Хорошо, я еду сейчас же и разберусь в ситуации на месте. Заодно и развлекусь. А то скучновато стало у нас в городе! – Последние слова Кристи произнесла не без лукавства.

Она поехала домой, собрала все необходимое и помчалась в аэропорт.

Жизнь в Испании требует крепких нервов и здорового желудка, сказала себе Кристи. Она не могла похвастаться ни тем, ни другим, но все же понимала, что оставаться в городе гораздо хуже.

Она остановилась в небольшой гостинице и, созвонившись со Стивенсом, договорилась на следующий день встретиться с ним и его женой за ужином.

Арчибальд был вспыльчив, зачастую бестактен. Анна, его жена, казалась тихой, во всем покорной мужу женщиной. При первом же знакомстве с ними Кристи с горечью подумала, что это неудачный брак.

Стивене сразу же принялся ухаживать за Кристи. Он ей совсем не нравился, но теперь она была ему едва ли не благодарна. Он отвлекал ее – причем не столько от Айвора, сколько от собственных чувств.

Вот бы почаще Грег посылал меня сюда, думала Кристи, вернувшись в номер после ужина и встав под душ. А вдруг бы мне удалось обосноваться здесь?

Для таких надежд не было никакой реальной почвы, но ей хотелось верить в чудо.

Тогда ни от кого не надо будет скрывать, что я жду ребенка, мечтала она. И Гейл ничего не узнает. А когда малыш подрастет, можно будет сказать ему, что отец погиб еще до его рождения. И жизнь будет спокойной – ни мучительных воспоминаний, ни подспудных желаний…

В один из вечеров Кристи позвонила сеньору Васкесу.

– Мне хотелось бы год-другой поработать в Испании, – сказала она и пояснила:

– Может быть, я продвинусь в знании языка.

– Не напрашивайтесь на комплимент, Кристи, – галантно возразил тот. – Испанский у вас превосходный. А то, о чем вы просите… Конечно, я с удовольствием взял бы вас в штат. Но как же Грег соглашается вас отпустить?

Итак, я смогу устроиться в Испании! мысленно возликовала Кристи. И все-таки ребенку надо будет сказать о его французской крови, вдруг без особой связи с этой мыслью промелькнуло у нее в голове.

Она увидела в газете афишу о гастролях молодой французской певицы и решила купить билет на ее концерт.

Кристи с таким энтузиазмом аплодировала исполнительнице любовных песен, что та выразила желание исполнить одну из них снова.

– Специально для молодой американки с таким прелестным лицом, – объявила певица.

И Кристи после второго исполнения запомнила песню наизусть.

А малыш слушал песни своей прародины вместе с мамой…

Кристи возилась с делами Арчибальда, вела переговоры с местными властями, заодно практикуясь в испанском языке, а между тем ее неотступно преследовали мысли о будущем – собственном и ребенка. Их общем будущем.

Дела с покупкой виллы уладились, и Стивенсы решили отпраздновать это событие.

На вечеринке собрались старые и новые хозяева и их друзья. Все тревоги оставили Кристи, и она пела, аккомпанируя себе на рояле, романсы Шопена, а потом вдруг неожиданно для себя самой исполнила ту самую французскую песенку о любви.

Гости были в восторге.

– У вас, наверно, есть французские корни? – робко спросила ее Анна Стивене, и Кристи впервые увидела, что муж и жена смотрят друг на друга с любовью.

Она не ответила на вопрос, а вместо этого прочла с необычайной выразительностью стихотворение Уолта Уитмена.

На следующее утро Кристи предстояло возвратиться на родину. Проснувшись, она обнаружила, что у нее начались месячные.

Ребенка не будет, сказала себе Кристи и почувствовала боль, как при известии о гибели родителей. Она так страшно закричала, что этот крик, наверное, услышали в соседних номерах.

Итак, ее любовь каждый раз оборачивается потерей.

Сначала учитель мистер Джон Пелем. Потом Элвин Хадсон. Затем гибель родителей. Потом Айвор. И теперь – ребенок.

Но ведь этот ребенок существовал только в моем воображении, попыталась утешить себя Кристи. То, что казалось беременностью, было общим недомоганием, следствием душевной депрессии.

Об Айворе она даже думать себе не позволяла. Скорее всего, Гейл уже вернулась к нему…

Даже если он придет и скажет, что свободен, говорила себе Кристи, все равно моя совесть не успокоится, все равно счастье будет отравлено мыслью, что оно куплено ценой страданий другой женщины.

По возвращении на родину она всю неделю усердно работала, подбадриваемая похвалами Грега, и это отвлекало ее от тяжелых раздумий.

Как-то ей позвонила Дорин, напомнив про обещание принять участие в устройстве летнего праздника.

– Тебя включили в комитет по подготовке торжества. На следующей неделе будет первое собрание.

Кристи обещала быть и сделала в своем ежедневнике пометку.

Звонил и Элвин. Он сообщил, что они с Олуэн помирились и опять живут вместе.

– Дети… Это они меня упросили. Не знаю пока, что из этого выйдет, но мы оба очень стараемся.

Пелем опять просил прощения и говорил о своей любви.

И наконец, был какой-то странный звонок от Арчибальда Стивенса. Он спрашивал, можно ли на этой неделе приехать к ней в гости. Кристи ответила, что у нее в комнатке троим не разместиться, но он ответил на это, что приедет без жены.

Выходные промелькнули незаметно. Ночи становились все светлее, и Кристи овладевало беспокойство. Везде она чувствовала себя не в своей тарелке, и даже дома не находила покоя.

Все ее тело томилось по Айвору, но эти ощущения ей удавалось усмирить. Куда труднее было справиться с чувствами, с душой.

Не помогали ни напоминания о его безнравственности, ни доводы разума. Кристи пыталась убедить себя, что даже если их роман возобновится, она все равно будет страдать из-за чувства вины, и в результате общение с Айвором станет невыносимым.

Эти мысли были вызваны к жизни даже не гордыней, а, скорее, горьким осознанием того, что чувственность одержала в ней победу над нравственными принципами. А потому не стоило надеяться на счастье.

Все выходные Кристи путешествовала, но так и не насытилась активным отдыхом. В понедельник она, лишь на минуту забежав после работы домой, сразу же бросилась к машине.

Она стремилась уехать подальше за городскую черту, чтобы случайно не повстречаться с Айвором, но вдруг поняла, что свернула на дорогу, ведущую к коттеджу.

Юджин Айшем, наверное, гуляет в саду…

И вдруг он собственной персоной появился на дороге, жестами призывая Кристи остановиться.

Интересно, какие обвинения старик выдвинет против меня на этот раз? – с любопытством подумала она.

– Чудесный вечер! – с улыбкой, несказанно удивившей Кристи, сказал Юджин, открывая дверцу машины.

– Да, очень, – согласилась она.

Окно было открыто, и Юджин просунул голову в салон.

Он ведет себя, как близкий друг, мысленно отметила Кристи.

– Я слышал, что вы согласились продать дом моему племяннику? – с каким-то не свойственным ему смущением произнес Айшем, но потом вдруг резко отпрянул от окна. – Так это не правда? – Не дождавшись ответа, он продолжил уже в своей обычной брюзгливой манере:

– Несмотря на то, что вы хотели меня отсюда выжить и уже договорились с благотворительными организациями, чтобы они перевезли меня… Я понимаю, у них могут быть и благие намерения, – добавил старик с ехидством. – Но только мне хотелось бы жить здесь.., и умереть. И чтобы меня похоронили не за счет богадельни. Я все же надеюсь, что мой племянник обговорит место на кладбище…

– Да, конечно, – пробормотала Кристи и тут же поняла, как неуместна эта реплика. Глаза Юджина Айшема округлились.

– Что ж, имею честь заранее пригласить вас на свои похороны, – с сарказмом поклонился он. – А вот Айвор совсем не такой… Он будет горевать.., посадит цветы на моей… Он очень хороший.

И тут слезы вдруг брызнули у Кристи из глаз. Почему именно теперь, когда она меньше всего способна это вынести, ей снова напоминают о том, что Айвор Холдейн заботлив, нежен, порядочен?

Он снился ей каждую ночь. Она в тоске кричала, звала его – и просыпалась от звука собственного голоса, чувствуя на губах солоноватый привкус слез.