Текст книги "Бесконечная истина"

Страх. Как легко мать поняла суть проблемы! Какая же она мудрая женщина! Рядом с матерью Джейн почувствовала себя маленькой и незрелой, хуже того – мелочной и эгоистичной.

Девушка вскочила и беспокойно заходила по комнате. Да, мать права, но это ничего не меняет. Я все равно подам заявление об уходе. Полюбить Эндрю слишком рискованно, и не потому, что любовь угрожает моим честолюбивым жизненным планам, а потому, что мне страшно даже помыслить о том, чтобы любить его, быть любимой… и потерять.

Пути назад нет. Я приняла решение уволиться и выполню его, каких бы страданий это ни стоило.

10

В свою лондонскую квартиру Джейн вернулась только в воскресенье поздно вечером. Она не хотела оставаться наедине со своими мыслями, боясь, что чувства возьмут верх.

Поезд полз невыносимо медленно, останавливаясь чуть ли не у каждого столба. Из Паддингтона Джейн пришлось еще долго и нудно добираться до дома на автобусе. Когда она наконец оказалась в своей квартире, сил хватило только на то, чтобы принять душ. Но перед тем как лечь спать, она все-таки заставила себя сесть за пишущую машинку и напечатать заявление об уходе.

Не вдаваясь в подробности, Джейн указала в качестве причины ухода несоответствие своей квалификации предложенной работе. Она не сомневалась, что Эндрю без труда найдет ей замену, поэтому совесть ее не мучила.

Длинный день так утомил ее, что, добравшись до кровати, Джейн тотчас уснула. Однако сон был беспокойным, она ворочалась с боку на бок, несколько раз звала во сне Эндрю. По щекам ее струились слезы, словно та часть существа Джейн, которую днем холодный рассудок считал слабой и уязвимой, ночью оплакивала кончину чего-то, чему уже не суждено вернуться.

Проснувшись раньше обычного, Джейн приехала в офис к восьми часам утра. Оказалось, что она появилась раньше и Памелы, и Молли. Воспользовавшись отсутствием секретарей, Джейн беспрепятственно проскользнула в кабинет Эндрю и положила заявление ему на стол. Поскольку Памела приносит почту не раньше чем минут через пятнадцать после прихода босса, Эндрю увидит заявление сразу же, как подойдет к столу.

После этого Джейн вернулась в свой кабинет и – отчасти для того, чтобы сделать ожидание менее напряженным – принялась добросовестно сортировать документы по степени важности.

Дверь, соединяющая ее кабинет с кабинетом Эндрю, была закрыта, но Джейн услышала, как открылась и закрылась дверь, выходящая в коридор.

Он пришел.

Напряжение Джейн росло с каждой секундой. Она старалась не прислушиваться к звукам, доносившимся из соседней комнаты, не представлять, как Эндрю подходит к столу и берет в руки ее заявление, не смотреть ежесекундно на закрытую дверь…

Зазвонил внутренний телефон. Джейн вздрогнула и скрепя сердце подняла трубку.

– Можете зайти ко мне?

Вот так, ни «здравствуйте», ни «пожалуйста». Тон приказа – а это был именно приказ, не вопрос, – не допускал возражений.

Пытаясь побороть волнение, Джейн на подгибающихся ногах пошла к боссу.

При появлении Джейн Эндрю бросил на нее хмурый взгляд и мрачно велел:

– Садитесь.

Она подчинилась. Эндрю обошел стол и присел на край столешницы совсем рядом с Джейн. Она вдыхала аромат его тела, смешанный с запахом мыла и лосьона после бритья, и все ее чувства бурно откликались на близость… вовсе не грозного босса, а мужчины.

Помахав перед ее носом заявлением, Эндрю пугающе тихо осведомился:

– Как прикажете это понимать?

Боясь посмотреть ему в глаза, Джейн уставилась в окно и как можно тверже ответила:

– Я полагала, из моего заявления все ясно. Я прошу освободить меня от занимаемой должности.

– «Потому что моя квалификация не соответствует требованиям, предъявляемым к работе», – с презрением процитировал Эндрю. – Полно, Джейн, какая чушь! Вы же прекрасно знаете, что, будь это так, мы никогда не взяли бы вас на работу. Может, объясните, что происходит? – И неожиданно предложил: – А хотите, я сам отгадаю?

Его обманчиво мягкий тон вынудил Джейн посмотреть на Эндрю. Но она тут же пожалела об этом: серые глаза захватили ее в плен, завораживая, гипнотизируя взглядом. Джейн нервно сглотнула. Ей не сразу удалось заговорить, казалось, слова застревали в горле. Наконец, стряхнув наваждение, она хрипло пробормотала:

– Я не хочу это обсуждать.

– Вот как. Ради всего святого, Джейн, вы же современная, образованная женщина! Неужели какой-то дурацкий поцелуй может заставить вас отказаться от работы, которая идеально вам подходит? Если он вас так глубоко задел…

– Ничего подобного, – солгала Джейн. Ее охватила паника. Если она задержится хотя бы на минуту и позволит Эндрю продолжать расспросы, то непременно выдаст себя. Джейн вскочила и бросилась к двери, прежде чем Эндрю успел ее остановить. Уже с порога она выпалила:

– Я ухожу, больше мне нечего сказать!

– Джейн! – рявкнул Эндрю.

На миг она застыла на месте, в ужасе осознавая, что он не отпустит ее так легко. Но ее спасло появление Дерека Келли. Исполнительный директор вошел в кабинет, дружелюбно улыбнулся Джейн и обратился к боссу.

– Эндрю, можете уделить мне десять минут? Мне нужно срочно с вами поговорить.

Разочарование Эндрю было почти осязаемым. Джейн, воспользовавшись случаем, улизнула в свой кабинет. Бросив прощальный взгляд на стол, где царил идеальный порядок, она взяла портфель, накинула плащ и заспешила к лифту. Только остановившись и нажав кнопку вызова, Джейн осознала, что она в безопасности. Эндрю не собирается ее преследовать.

Возвращаться в пустую квартиру не хотелось, но выбирать было не из чего. Жизнь продолжается. Ей нужно немедленно начинать поиски другой работы. Жаль, конечно, что придется забрать у родителей машину, виновато думала Джейн, но они все поймут.

В этот день телефон в ее квартире звонил несколько раз, но Джейн боялась снимать трубку. Если это Эндрю, он может убедить ее вернуться на работу.

Прошла неделя, самая долгая неделя в жизни Джейн. Разумом она понимала, что должна заняться делами, но у нее пропал стимул, впервые за все годы после окончания университета она не видела перед собой цели, к которой стоит стремиться. По какой-то неведомой причине карьера, цель и смысл ее существования, вдруг утратила для Джейн значимость.

Ей бы следовало подготовить документы и обходить агентства, занимающиеся подбором высококвалифицированного персонала, но вместо этого Джейн часами сидела у окна и смотрела на Темзу.

В пятницу утром неожиданно нагрянула Мелисса. Заглянув в холодильник, мать ужаснулась, как мало в нем продуктов, и потянула Джейн в поход по магазинам.

– Ты ничего не достигнешь, моря себя голодом, – строго выговаривала Мелисса.

Джейн попыталась было возражать, но потом поняла, что мать права: она даже не смогла вспомнить, когда в последний раз нормально ела.

Вернувшись из магазина и накормив дочь, Мелисса принялась за остальные проблемы.

– Джейн, еще не поздно. Позвони Эндрю, признайся, что совершила ошибку, – увещевала она.

Покачав головой, Джейн уныло возразила:

– Бесполезно. Если бы Эндрю хотел, чтобы я вернулась, он бы сам давно со мной связался. Наверное, он догадался о моих чувствах. Ты ведь догадалась, почему он не может? Пошлейшая ситуация: помощница влюбилась в босса.

Мелисса не могла спокойно наблюдать страдания дочери.

– Дорогая, возвращайся домой. С нами тебе будет лучше.

Джейн печально улыбнулась.

– Предлагаешь приползти в родное гнездо зализывать раны? Ты даже не представляешь, мама, как велик соблазн.

Джейн встала и принялась мерить шагами маленькую комнату. Весь ее облик выдавал нервное напряжение и страдание. Мелиссе страстно хотелось помочь, но она понимала, что это не в ее власти. Наконец Джейн остановилась и повернулась к матери.

– Смешно, правда? Я поступила, как подобает настоящей деловой женщине: сделала именно то, что считаю правильным, а результат? У меня такое ощущение, что мир рухнул и похоронил меня под обломками. Боюсь, что если я сейчас вернусь домой, то мне уже никогда не хватит духу начать сначала. – Джейн устало вздохнула. – Нет, мама, я должна справиться самостоятельно. И первым делом мне необходимо найти другую работу.

Поискам нового места Джейн посвятила оба выходных и понедельник, но, побывав на собеседованиях в нескольких агентствах, пришла в еще большее уныние: ни одна из предложенных вакансий ее не заинтересовала.

В понедельник вечером Джейн вернулась домой совершенно без сил. Не переодеваясь, как была – в блузке и юбке – она рухнула в кресло и закрыла глаза, пытаясь собрать волю в кулак, чтобы подавить чувство, растущее и крепнущее с каждым днем.

Расставание с Эндрю не убило ее любовь. Напротив. Казалось, с каждым днем любовь Джейн набирала силу. Вместо того чтобы перешагнуть через прошлое и всецело сосредоточиться на новых задачах, Джейн ловила себя на том, что с одержимостью помешанного вспоминает и переживает заново каждую секунду, проведенную рядом с Эндрю. Она снова и снова вспоминала каждое его слово, каждый жест, каждый взгляд. Вместо того чтобы думать о будущем, она постоянно возвращалась мыслями к прошлому, к тому небольшому периоду времени, когда ее жизнь была связана с жизнью Эндрю.

Джейн не понимала, что с ней случилось, но с мрачной решимостью изо всех сил цеплялась за убеждение, что поступила правильно. Здравый смысл приказывал встать и приготовить себе поесть. Утром она вышла из дома без завтрака и за весь день не проглотила ни крошки. Такая забывчивость уже сказывалась на ее внешности: черты лица обострились, кожа поблекла, волосы потускнели, силы таяли катастрофически.

Кто-то позвонил в дверь. Джейн неохотно открыла глаза. Странно, кто бы это мог быть, подумала она, не могла же мама снова приехать. И в ее душе вспыхнула крохотная искорка надежды, лишний раз доказывая, какой Джейн стала уязвимой.

Звонок настойчиво зазвенел снова. Уговаривая себя, что вероятнее всего это кто-то из соседей, Джейн побрела к двери. Открыв, она поежилась от струи холодного воздуха. Октябрь в этом году выдался холодным, и вечерами Джейн не раз с ностальгией вспоминала большие камины в доме викария, забывая, какая морока была их чистить.

Фигура позднего гостя смутно вырисовывалась в темноте. Только когда он решительно шагнул вперед, Джейн очнулась и вздрогнула, узнав, кто пожаловал.

– Джейн!

Эндрю! Эндрю здесь, в ее доме…

При звуке его голоса каждая клеточка тела Джейн ожила и запела. Может быть, позже она возмутится, что Эндрю посмел вторгнуться в ее убежище, но сейчас сердце Джейн подпрыгнуло, голова закружилась, глаза засияли, выдавая радость.

Эндрю захлопнул дверь, схватил Джейн за руку и потянул в гостиную. Щурясь от яркого света люстры, он воинственно оглядел комнату и пробурчал:

– Вы что, никогда не слышали о приглушенном освещении?

Джейн словно со стороны услышала собственные слова:

– Интимное, или, как вы его изволили назвать, приглушенное освещение для влюбленных. Мне оно ни к чему.

Казалось, ее лишенный всяческих эмоций ответ стал последней каплей, переполнившей чашу терпения Эндрю. Куда девалась его сдержанность! Он толкнул Джейн на диван и угрожающе навис над ней.

– Ну конечно, оно вам не нужно. Так же, как не нужен я, не правда ли? ― прорычал он. – Вы ведь возвели в жизненный принцип привычку ни в ком и ни в чем не нуждаться? Главное потешить свое самолюбие, а все остальное пусть летит к черту…

Джейн вспыхнула. В его обвинениях содержалась немалая доля истины, но она попыталась оправдаться:

– Вас не касается, по каким правилам я живу!

Она встала, поспешно отошла к окну и повернулась спиной к Эндрю.

– Не знаю, зачем вы пришли.

– О, ради Бога, давайте не будем прятаться за дежурные фразы! – взорвался он, и Джейн невольно поморщилась, ощутив силу его гнева. – Мы оба понимаем, что это не правда. Вы чертовски хорошо знаете, зачем я пришел. Я явился по той же причине, по которой вы уволились, по которой вам сейчас не хватает смелости смотреть мне в глаза…

Джейн не слышала, как он подошел, но в следующее мгновение руки Эндрю резко развернули ее лицом к нему. Он сжимал ее с такой силой, что у Джейн душа ушла в пятки.

– Видит Бог, я пытался сдержаться, – услышала она его незнакомый охрипший голос. Эндрю прижался губами к ее шее, лаская нежную кожу, заставляя Джейн трепетать. – Я приводил себе десятки разумных доводов, я знаю, что любовь – штука непостоянная, что нас ждет множество трудностей, что непросто связать свою жизнь с женщиной, помешанной на карьере, но все эти доводы ни черта не значат. Стоит мне закрыть глаза, как я вижу вас, ощущаю ваше тело и начинаю сгорать на медленном огне такого желания, какого не испытывал уже лет десять, если вообще когда-нибудь испытывал. Я хочу обнимать вас, прикасаться к вам, целовать…

Эндрю начал ласкать губами атласную кожу за ухом Джейн, и девушка задрожала под натиском ошеломляющих ощущений. Когда он нежно прикусил мочку ее уха, Джейн резко втянула в себя воздух. Она стремительно теряла контроль над собой. Почувствовав, что рука Эндрю скользнула под ее жакет и нашла грудь, Джейн из последних сил попыталась его оттолкнуть.

– Что вы делаете?! Вы с ума сошли! Как вы посмели ворваться ко мне и…

– И что? – Его губы находились меньше чем в дюйме от губ Джейн, и она едва могла дышать. – Делать это? Да, я посмел, потому что знаю: это единственный способ пробить брешь в вашей броне и доказать, что у нас может получиться что-то стоящее.

Она хотела возразить, но Эндрю, поцеловав, не позволил ей этого. Поцеловав не робко, не осторожно, не неуверенно, а так, словно имел полное право, словно знал, как доставить ей наслаждение, словно одного только прикосновения к губам было достаточно, чтобы свести ее с ума.

Эндрю обводил языком контуры ее губ, ласкал, покусывал, и Джейн потеряла способность сопротивляться. Губы ее сами собой раскрылись, и она потянулась навстречу Эндрю с таким откровенным нетерпением, что, наверное, умерла бы от стыда, если бы отдавала себе отчет в своих действиях.

Глухо застонав от удовольствия, Эндрю начал расстегивать пуговицы блузки, потом сдвинул тонкую ткань бюстгальтера и стал ласкать обнажившуюся грудь девушки.

Наслаждение, которое испытала Джейн, превосходило самые смелые ее ожидания, она даже не мечтала, что когда-нибудь испытает нечто подобное. К восторгу примешалась даже какая-то обида, что она не знала этих ощущений раньше. Казалось, все тело ожило и пело от наслаждения. Когда пальцы Эндрю нашли сосок, острота ощущений стала почти непереносимой, и у Джейн выступили слезы.

Почувствовав губами соленую влагу, Эндрю заглянул ей в глаза. Джейн не успела отвести взгляд, и он все понял.

– Это у тебя впервые… никто еще не касался тебя вот так… О, Джейн, – прохрипел он, – ты даже не представляешь, что со мной делаешь!

Джейн показалось, что Эндрю немного тронулся рассудком. С легкостью, которая в других обстоятельствах могла бы изумить Джейн, но сейчас показалась вполне естественной, Эндрю подхватил ее на руки, отнес на диван, бережно опустил и встал рядом на колени, продолжая покрывать ее лицо и шею быстрыми легкими поцелуями. Потом он припал губами к молочно-белой коже, обнаженной расстегнутой блузкой, переместился ниже и наконец его губы сомкнулись вокруг бусинки соска.

Ощущение было невероятно сладостным, но в то же время Джейн страстно хотелось большего, хотелось, чтобы между ее грудью и губами Эндрю не осталось никаких преград. Застонав от сладкой пытки, она обеими руками схватила Эндрю за руку и попыталась оттолкнуть, чтобы снять блузку. Теперь, когда он немного приподнялся, Джейн увидела, как Эндрю возбужден, и поймала себя на том, что ее это не повергло в смущение, наоборот, она с каким-то даже бесстыдством упивается весьма красноречивым зрелищем.

Расстегивая дрожащими руками последние пуговицы, Джейн посмотрела ему в глаза и уже не смогла отвести взгляд. Эндрю смотрел на нее не отрываясь, даже не мигая, держал в плену, завораживал, околдовывал, сводил с ума, но вдруг лицо его потемнело и он прохрипел:

– Да, Джейн, да…

Джейн не узнавала себя: могла ли она подумать, что способна быть такой распутной! Нисколько не стесняясь, она села на диване и медленно сняла сначала блузку, потом бюстгальтер.

Никогда еще ни один мужчина не видел ее обнаженной, и она не думала, что это когда-нибудь произойдет. То, что она сейчас делала, полностью противоречило всем ее жизненным правилам и принципам, но, даже сознавая это, Джейн не испытывала ничего кроме гордости. Она гордилась тем, что Эндрю считал ее прекрасной, и упивалась своей властью над ним. Неужели это она заставляет его сгорать от страсти, с благоговением рассматривать ее тело?

Эндрю вдруг со стоном приник губами к шее Джейн, целуя нежную впадинку у ее основания.

– Я знал, что так будет, еще когда увидел тебя впервые, ― хрипло прошептал он. – Я мечтал об этой минуте и боялся. Меня пугало, что ты так на меня действуешь, я не был готов к сильным чувствам. Честно говоря, я уже решил для себя, что гораздо проще и спокойнее обойтись вообще без любви, мне казалось, что я должен посвятить себя бизнесу и добиться успеха. Но судьба распорядилась по-своему: я встретил тебя и потерял власть над собой.

Джейн медленно подняла руку и погладила его по голове. Как это все знакомо и понятно! Слова Эндрю вторили ее мыслям. Пока она не встретила его, все в жизни было гораздо проще, но сейчас, когда она лежит в его объятиях, все остальное стало вдруг не важным.

Внезапно Эндрю поднял голову и взял ее лицо в ладони.

– Джейн, я хочу заняться с тобой любовью. Я больше не могу сдерживаться. Больше недели я пытался держаться от тебя подальше, твердил себе, что ты меня не хочешь, что ты поступила правильно, уйдя от меня. Но ничего не помогало. Сегодня утром я проснулся и вдруг понял, что больше не могу без тебя. – Он потерся щекой о ее щеку. – Джейн, мне не нужен скоротечный роман без обещаний и взаимных обязательств. Ты нужна мне не на один день, а навсегда. Сначала я не хотел себе в этом признаваться, но я полюбил тебя. Мне нужно или все, или ничего. Подумай хорошенько, если ты не можешь или не хочешь разделить со мной всю жизнь… тогда нам лучше расстаться прямо сейчас.

Джейн изумленно воззрилась на Эндрю. Как он может сомневаться, когда каждая клеточка ее тела стремится к нему? Ей не хотелось говорить, ей хотелось совсем другого. Осознав, о чем она думает, Джейн густо покраснела. Эндрю ведет себя как разумный человек, и не его вина, что у нее случилось нечто вроде раздвоения личности: одна, более трезвая часть ее сознания понимает, что Эндрю прав, а другая тем временем мечтает, чтобы он перестал, наконец, рассуждать и занялся с ней любовью. Она снова ужаснулась перемене в себе. Что сталось с ее принципами?

– Ну так как, Джейн? Что ты выбираешь? Согласна ты разделить со мной жизнь со всеми ее радостями и бедами? Мы можем продолжать работать вместе, но неизбежно настанет время, когда твоя карьера должна отойти на второй план. Я не собираюсь делать вид, будто не знаю, насколько она для тебя важна, но и не хочу лгать и притворяться, будто не мечтаю о детях.

Дети. Ее и Эндрю. В душе Джейн шевельнулось что-то теплое. Она положила руку на живот, словно там уже рос ребенок Эндрю.

– Джейн, я хочу, чтобы ты стала моим полноправным партнером во всем – и в любви, и в жизни. Будь моей женой, матерью моих детей. – Помолчав, он тихо добавил: – Я разговаривал с твоей матерью – заезжал к ней, понадеявшись, что ты могла вернуться домой. Из ее рассказа я понял, как ты относишься к своей карьере и к браку. Мы оба знаем, что я мог бы заняться с тобой любовью прямо сейчас и на какое-то время все остальное перестало бы для нас существовать. Но только на время, ведь мы не можем спрятаться от остального мира на всю жизнь. Тебе решать, Джейн.

Джейн хотелось возразить, что он играет не по правилам, что она не хочет принимать на себя всю тяжесть решения, особенно теперь, когда ее обуяла страсть.

Карьера и брак… Эндрю, дети… Работать с ним, стать его женой и партнером… Раньше Джейн видела только ограничения, которые налагает замужество на свободу женщин, но только сейчас впервые поняла, почему женщины с ними мирятся, почему добровольно соглашаются нести двойную ношу семьи и работы, и не просто соглашаются, а даже видят в этом счастье.

Вероятно, жить с Эндрю будет нелегко. Когда два человека живут и работают вместе, трения неизбежны, их мнения по каким-то вопросам могут расходиться, к тому же ее ждут обычные трудности работающих женщин. Но без Эндрю ее жизнь будет пустой. Пожалуй, впервые за всю сознательную жизнь Джейн больше не привлекала перспектива одиночества.

Она вспомнила родителей, которые после четырех десятков лет совместной жизни сохранили нежность друг к другу, и глаза защипало от слез. Не раз бывало, что, становясь невольной свидетельницей проявления любви и нежности какой-нибудь пары, Джейн торопилась отвернуться, не желая этого видеть.

Да, ей предстоит нелегкая жизнь, но то, за что стоит бороться, никогда не бывает легким. Если она отвергнет Эндрю, ей уже не удастся вычеркнуть его из своей жизни, словно его никогда не существовало. Последняя неделя показала Джейн, ;что она уже не сможет продолжать жить по-прежнему.

Эндрю, словно услышав ее сомнения, нежно прошептал:

– Не бойся, вдвоем мы все преодолеем.

Не бойся? Разве я чего-то боюсь? И вдруг Джейн осенило: он прав, я действительно боюсь, боюсь доверить свое сердце другому человеку, разделить свою жизнь с кем-то, но больше всего боюсь полюбить и затем потерять любимого, боюсь боли и одиночества.

Одиночество. За последнюю неделю она изведала его горький вкус. И вот теперь Эндрю дает ей шанс оставить это гнетущее чувство позади, зажить настоящей, полной жизнью.

Джейн вздохнула поглубже и неуверенно начала:

– Нам придется венчаться в церкви, где служит отец. Соберется вся деревня и…

– … И в твоих волосах будут розы, – продолжил Эндрю. – Ты будешь в голубом атласном платье, но только не в белом, потому что наша совместная жизнь начнется сегодня, с этой ночи, которую мы запомним навсегда.

Джейн положила руку ему на грудь и почувствовала гулкие удары сердца. Прямо под ее рукой сердце Эндрю забилось чаще. Он легонько толкнул ее, снова укладывая на диван, и стал осыпать страстными, обжигающими поцелуями ее лицо, шею, грудь, потом припал губами к соску, и кровь Джейн превратилась в раскаленную лаву.

Некоторое время Эндрю позволял ей исследовать его тело, пока самообладание не покинуло его. Тогда он вновь завладел инициативой и принялся ласкать Джейн руками и губами, не оставляя без внимания ни один дюйм ее шелковистой кожи. Джейн попыталась ответить тем же, но Эндрю хрипло прошептал ей на ухо:

– Не сейчас, дорогая, в другой раз, я не могу больше.

Он раздвинул ее бедра и проник туда, где уже побывали его ласковые пальцы и жадные губы. Джейн затрепетала, предвкушая полное слияние с любимым.

Волшебство, которое рождалось между ними, принадлежало им одним, но вместе с тем было частью мироздания и вмещало в себя всю вселенную.

Ощущения, которые испытывала Джейн, превосходили все, что она когда-либо чувствовала или даже могла себе представить. Казалось, эта ночь вобрала в себя все наслаждение, которое ей отпущено судьбой, и в то же время Джейн знала, что это не так. У них впереди вся жизнь, и незабываемые мгновения будут повторяться столько, сколько они захотят.

Обессиленная Джейн призывно посмотрела на Эндрю, и он ответил ей взглядом, полным любви.

– У меня до тебя никого не было… В моем возрасте это смешно?

– Что ты, глупенькая, я счастлив. Но если бы кто-то и был, это не имело бы значения, главное, ты со мной, ты любишь меня. Что касается моих отношений с женщинами… мне везло, и все мои связи кончались по взаимному согласию. Но раньше все было по-другому, удовольствие, которое я получал с другими женщинами, было чисто физическим. Я никогда не испытывал ничего подобного.

Эндрю погладил кончиками пальцев ее плечо, и Джейн почувствовала, как снова наливается желанием. Она закрыла глаза, отдаваясь ощущениям, которые дарили его прикосновения, и тоже стала ласкать Эндрю.

– Знаешь, у нас не всегда будет так, как сейчас, – вдруг посерьезнев, сказал он. – Иногда ты будешь меня ненавидеть, может быть, временами даже станешь жалеть, что вышла за меня замуж.

– И меня будет пугать глубина моих чувств к тебе, – подсказала Джейн.

– А вот это зря, этого никогда не бойся. Я так же завишу от тебя, как ты от меня. Когда ты написала это чертово заявление об уходе, мне показалось, что мир рушится. Я пытался обмануть себя, повторял, что рад такому решению проблемы, которую я сам даже не решался признать. Меня пугала любовь к тебе, я пытался с ней бороться, так же, как ты боролась со своим чувством ко мне. Как хорошо, что мы оба проиграли.

– Наоборот, – с улыбкой возразила Джейн, – мы оба выиграли.