Текст книги "Зов Убанги"

Перед стартом было решено провести небольшой брифинг прямо в уличном кафе. Сюзерен, достав из пластиковой папочки ксерокопию автомобильной карты, розовым фломастером нарисовал на ней наш маршрут, рассказал о тех пунктах, в которых нам следует останавливаться для ночлега, посоветовал, что купить в подарок пигмеям и сообщил, как в случае экстраординарной ситуации, держать с ним связь. Этот последний пункт был самым коротким: никак! Нет в тех местах связи. Точнее, ее не будет на том отрезке, где мы оставим машины и углубимся в джунгли. То есть, примерно через 471 километр. До границы заповедника Дзанга-Ндоки чуть больше – 630 километров. Но Сюзерен очень сомневался, что джипы в такую распутицу, в сезон дождей смогут подобраться вплотную к границе заповедных лесов и потому, вполне вероятно, почти сто километров нам придется идти пешком.

В свою очередь он тоже захотел узнать, насколько мы подготовлены к таким серьезным испытаниям, что мы знаем о пигмеях, что мы знаем о джунглях и насколько мы отдаем себе отчет в сложности маршрута. Понятно, что ответственность за группу российских авантюристов осторожному министерскому сотруднику нести не хотелось. Доказывать нашу «квалификацию» пришлось Алексею, конечно же, не без помощи Ричарда:

– Мы предполагаем, что Ричард, как коренной африканец, будет нести ответственность за нашу безопасность,– сообщил Леша.– Михаил и Андрей – люди опытные. Они уже несколько раз путешествовали по Африке. Саша тоже не новичок в этом деле, был в Танзании и Кении, и много слышал о Центральной Африке. Но вот Вика и я приехали сюда впервые. Правда, что касается меня, то я не плохо знаком с историей Африки и много читал о ее коренном населении.

Алексей говорил все это почти равнодушным тоном, но хитрый огонек в его глазах выдавал, что он давно предвидел возможность удивить друзей своими знаниями. Поэтому вопросы Сюзерена пришлись очень кстати.

– Гм-м, вы утверждаете, что знаете кое-что о наших народах?– удивленно сказал Сюзерен. – В таком случае, может быть, вы поделитесь со мной своими знаниями? Потому что даже я, специалист министерства культуры, не могу сказать, что в нашей стране часто можно встретить того, кто действительно разбирается в африканских этносах.

Алексей уселся поудобнее, знаком подозвал к себе официанта, заказал холодную колу, затем небрежно положил руку на плечо Александра, сидевшего рядом с ним, и, зажмурив глаза, словно вспоминая, произнес:

– В Центральной Африке насчитывается около десятка основных племен пигмеев. Правда, если мы возьмем в расчет не крупные племенные образования, а то, как осознают себя сами пигмеи, то, боюсь, цифра может сразу подскочить до ста, а то и трехсот названий. Но для нас это не столь важно. Потому как здесь, на маршруте, мы можем увидеть представителей одного из трех основных этносов.

Так, например, есть шанс, что в тех местах живут пигмеи бабонго. Хотя, если я не ошибаюсь, изучать бабонго все-таки лучше в Габоне.

– Да нет, у нас тоже встречаются представители этого племени. – подтвердил Сюзерен. – А вы знаете, чем они отличаются от остальных пигмеев?

– По-моему, – Лёша наморщил лоб, – ничем особо и не отличаются. Так же занимаются охотой, собирательством…. Вот разве что деревни их устроены по-другому. Поселения бабонго состоят из 6 – 8 хижин, каждая из которых может вместить до 20 человек. Эти жилища строятся из грязи – способ, который бабонго переняли у своих оседлых соседей пигмеев митсого. Центральным сооружением в поселении является хижина мужчин, это важный элемент верований бабонго. Структура хижины копирует части человеческого тела, а завешенная задняя часть хижины вообще сакральна. Сюда могут входить только посвящённые люди – баанзи. Вход в хижину намеренно низок, так что каждому входящему приходится склонять голову…

Мы отвлеклись от собственных разговоров и с интересом прислушивались к рассказу Алексея, делая вид, что совсем не замечаем того, что информацию эту Леша зачитывал со своего ай-пада. Сюзерен, похоже, на электронную записную книжку не реагировал и не догадывался, зачем Алексей водит пальцем по экрану маленького плоского монитора. Даже в России ай-пады в то время были редкостью. В ЦАРе их, думается, еще и в глаза не видели. Тем временем, Алексей продолжал:

– Бабонго живут почти исключительно за счёт леса. Охота идёт круглый год, хотя в сезон дождей, как сейчас, задача облегчается, так как передвижения животных становятся более предсказуемыми. В основном охотой занимаются мужчины, и тактика охоты в различных деревнях и семьях может различаться. Мелкая дичь ловится с помощью силков. Лук и стрелы чаще используются для крупных животных, наконечники стрел традиционно смазываются ядовитой пастой из семян каких-то стручков. Но сегодня бабонго часто используют ружья, заимствуемые (вместе с пулями) у соседних бантуязычных племён в обмен на часть ценной лесной дичи. Это может быть даже горилла или слон, если удастся их найти, конечно…. Особенно меня заинтересовали традиционные верования бабонго. И в этом смысле я даже жалею о том, что мы вряд ли сами сможем с ней познакомиться.

– А что там такого? – перебил Алексея Саша, любовно погладив свою видеокамеру и представив, как он будет снимать какой-то уникальный ритуал.

– Бабонго, Сань, – носители религии бвити. Это такая особая система верований, аналог которой мы с тобой наблюдали в Латинской Америки у индейцев. Их вера основана на приёме коры растения ибога, обладающей мощным психотропным компонентом – алкалоидом ибогаином. Было замечено, что употребление ибогаина способно избавлять человека от алкогольной, кокаиновой, героиновой и амфитаминовой зависимости, однако из-за галлюциногенных свойств его использование было запрещено в США и в ряде других стран. В двенадцати других странах мира, в том числе в Канаде, Мексике и здесь, в Африке его клиническое использование разрешено.

Приём ибоги сопровождается длительными ритуалами с танцами, пениями и омовением тела. Именно прошедший обряд инициации бвити становится настоящим мужчиной – баанзи («тем, кто видел другое») с правом пребывания в хижине мужчин. Как ты понимаешь, дамы в ритуале не участвуют. Видения духов предков и получение от них указаний является важной частью опыта инициируемого. Бабонго верят, что они были первыми людьми на земле. Их лес – это также и место, где обитают Макои – духи леса, могущие быть злыми и милостивыми одновременно. Их можно вызывать из лесу барабанным боем, и их нужно ублажать на каждом шагу: для каждого действия есть свой ритуал и бесчисленные формы церемоний.

Например, когда кто-то умирает, его дух, по верованиям бабонго, будет оставаться в деревне и тревожить жителей, поэтому деревня нуждается в очищении. Это делается посредством барабанного боя, танцев и пения. Женщины омывают тело в хижине умершего и заворачивают его в его же прижизненную одежду. Затем мужчины несут покойника в лес для захоронения. Женщины разрисовывают лица белой глиной, и танцами и пениями умиротворяют дух умершего. После трёх дней и трёх ночей плача похороны завершаются. Бабонго имеют репутацию сильных колдунов, и своим знанием леса внушают уважение даже народам банту.

Пораженный знаниями Алексея, Сюзерен приподнялся со стула:

– Что ж, я полностью удовлетворен. Правда, в нашей стране, особенно в той части ее, куда отправляетесь вы, живет совсем иное племя.

– Акка? – уточнил Леша.

– Скорее, байакка… Так, во всяком случае, они сами себя называют. Но я уверен, что и о них вы тоже знаете достаточно, поэтому больше не смею отнимать у вас время. Вам пора в путь, ну а мне на работу.

Алексей остался сидеть за столиком, остальные поднялись и тепло попрощались с улыбчивым Сюзереном.

– Ну, ты даешь! – рассмеялся Михаил, вернувшись к Леше. Сразил дядьку наповал!

– А самое смешное, знаешь что, Миш?

– Что, товарищ этнограф?

– Что про акка я как раз ничего и не знаю. – Алексей грустно улыбнулся. – Вот про других пигмеев в интернете материал есть, а про акка – кот наплакал. Даже как это слово правильно пишется – с одной или двумя буквами «к» – общего мнения у этнографов нет. Так что мы, по-прежнему, отправляемся в путь с завязанными глазами…

–Ну, что-то же ты все-таки узнал?

– Говорю же: с гулькин хвост. И все эти знания нам вряд ли пригодятся. Так, например, я знаю, что акка – кочевые африканские пигмеи, которые живут охотясь. Хотя акка и называют себя байакка (как сказал Сюзерен), они также известны как бэбинзили на западе ЦАР и северо-западе Конго. Они родственны, но внешне не похожи на людей из этнической группы бака в Камеруне, Габоне, северном Конго и юго-западной ЦАР. Маленькая группа акка (известная, как мбути из леса Итури) остаётся в восточном Конго, и найдены сходства акка с племенем мангбету.

–Ничего не понял! – Миша рассмеялся, – Ты мне скажи, теоретик, к кому мы в результате идем? К бакам, к акам, мбутям или мангебтутям?

– Издеваешься? – Леша постарался не обидеться.– А я в Москве чуть голову не сломал, пытаясь понять, с кем же мы познакомимся. Правда, самое прикольное знаешь, что?

– Что?

– Что в течение межледникового потепления пустыня Сахара, будучи еще зелёной, позволяла свободно мигрировать вдоль её южной границы. Следовательно, в течение этого периода состоялась миграция раннего человека, первопредка пигмеев и всей негрильской расы. А европейцы, как говорят, потомки как раз негриллов, а не негроидов (то есть большинства африканцев). Байака, или акка, следовательно, представляют одних из старейших существующих сегодня современных людей. И это значит, что у нас есть шансы встретить нашего с тобой родственника по какому-нибудь стотысячному колену общих прадедушек.

– Так это же здорово! Значит, мы едем не просто к пигмеям. Мы едем на каникулы к родственникам!

Глава четвертая «Реальная Африка»

Наши джипы бодро катили по рыжеватому асфальту, взяв курс на городок Мбаики. Оттуда мы должны будем попасть поочередно в Боду, Бунджоко и Бамбио. Возле поселка Бамбио мы переправимся на пароме через реку Мбаэре, пешком спустимся вниз примерно на сто километров до реки Момбаре (тут-то как раз и находятся самые заповедные места), и выйдем через джунгли к поселку контрабандистов Нола. Оттуда поднимемся вверх уже по другой реке Кадэи до городка Гамбула, где и пересечем границу ЦАРа и Камеруна. В Камеруне, в Йокодуме, если все пойдет по плану, через четырнадцать дней нас будут ждать наши друзья.

– Он шел на Одессу, а вышел к Херсону… – распевал во всё горло Михаил, рассматривая карту с заковыристыми названиями местных деревень. – Это же нормальному человеку просто невозможно выучить и запомнить! Ладно, разберемся. Главное, друзья, чтобы мы не вышли к Херсону… Итак. Пункт первый Мбаики: 03°52'00'' Северной Широты, 18°00'00'' Восточной Долготы. Въезжаем!

Городок, в котором мы предполагали приобрести необходимую амуницию, продукты, подарки и прочее, а так же встретиться с гидом, которого очень рекомендовал мсье Сюзерен, был не просто маленьким. Он был крошечным. И, тем не менее, даже здесь, на двух или трех его улицах было очень заметно социальное расслоение африканского общества. Квартал для «знати», квартал для середнячков и квартал для бедняков. Правда, для того, чтобы эту разницу увидеть, нужно побывать в десятке подобных городов. Неискушенному взгляду все дома кажутся на одно лицо, просто одни чуть новее, а другие – совсем хибарки.

Судя по адресу, который был записан на бумажке одного из водителей, наш гид жил где-то возле центральной площади. Сероватые, в запылившейся побелке домики-коттеджи утопали тут в зелени деревьев и цветущих

кустарников. То здесь, то там виднелись столетние, огромные баобабы –

премьер-министры растительного государства. Сотни пальм кивали зелеными веерами листьев, раскинувшихся на самом верху стройных стволов. Основная торговая жизнь тоже протекала именно здесь. В тени балконов или навесных тентов, перед лавками, сидели на корточках местные торговцы. Судя по лицам, здесь были не только африканцы, но и арабы, и даже индусы. Они не зазывали нас в свои лавки, как это делают торговцы в других, более посещаемых туристами странах Африки, но, завидев наше приближение, спокойно и важно поднимались навстречу. Вдоль узких, кривых улочек наши джипы ехали очень медленно. Мы внимательно рассматривал выставленные товары. Здесь было немало изделий из эбенового дерева, слоновой кости, страусовых перьев, каких-то цветных камней; были здесь и оригинальные африканские ткани – главный предмет местной торговли. Большое внимание всех мужчин нашей команды привлекли к себе темнокожие женщины с необыкновенно правильными чертами лица, красивыми, серьезными глазами, одетые в разноцветные платья и узкие штанишки. На шее, руках, ногах, в ушах и даже в носу они носили разнообразные серебряные или золотые кольца, иногда представляющие большую художественную ценность. Женщины держались подчеркнуто достойно, не стеснялись наших взглядов, но и не проявляли особого интереса.

Дом нашего гида, похоже, стоял на границе престижного района и более бедных кварталов. Во всяком случае, торговцы, у которых водители джипа безостановочно спрашивали дорогу, показывая им бумажку, постоянно махали рукой все дальше и дальше от сувенирных лавок. Им на смену пришли более простые магазинчики, где торговали уже товарами не для приезжих, а для себя: продуктами, одеждой, обувью, всякой хозяйственной утварью. Двухэтажные дома сменили низенькие хижины с маленькими оконцами и кровлями из пальмовых листьев. Небеленые стены этих хижин были сплетены из ветвей и кое-как облеплены кизяком. Горбатые коровы, пасущиеся между домами, напомнили нам Танзанию, где эти удивительно красивые буренки очень распространены.

Поняв, что городок уже почти закончился, а мы так и не нашли нужного адреса, водители повернули обратно, правда, уже по другой улице. Мы попросили их притормозить, чтобы прогуляться пешком и размять затекшие ноги. Нас мгновенно окружила пестрая толпа взрослых и детей всевозможных рас и национальностей с кожей от светло-коричневого до совершенно черного цвета.

Где-то впереди отчаянно загудели наши автомобили, а оставшийся с водителями Ричард, взобравшись на крышу одного из джипов, звал нас, размахивая руками. Следом за ним на крышу взобрался невысокий паренек, лет двадцати пяти, в джинсах и белой футболке с рекламой чего-то культурно-туристического.

– Знакомьтесь. Это Пьер. Пьер – именно тот человек, о котором нам говорили в столице. Правда, есть одна небольшая накладка. Пьер говорит, что ни разу не водил экскурсии дальше Бамбио и что он не очень хорошо понимает пигмейскую речь. Однако у Пьера в Бамбио есть хороший приятель, который торгует с пигмеями и который, скорее всего, согласиться пойти с нами в джунгли переводчиком. Кстати, портеров (носильщиков) здесь тоже не нужно брать. Это дорого.

– А закупать необходимые вещи мы тоже будем в Бамбио? – уточнил Андрей.

– Нет. Покупки сделаем здесь. Сегодня должно быть сухо, и мы сможем правильно упаковать багаж. Боюсь, что по мере приближения к Бамбио, дожди будут идти не переставая, а упаковывать продукты под проливным дождем – гиблое дело.

Мы остановились у дверей небольшого магазина, где нас любезно встретил сам хозяин, стройный и сосредоточенный пожилой африканец, похожий на столичного банковского клерка, как оказалось, родной дядя Пьера. Сделав нам знак следовать за ним, мужчина обошел здание и ввел нас во двор дома, более бедный, но более обжитой, чем стандартный фасад.

– Пьер, угости гостей джагой.

– Рич, кес кё сэ джага? – испугались мы. Ричард только пожал плечами. Попробовать напиток рискнул Михаил.

– Ну как? Что это?

– Джага, она и в Африке джага, – рассмеялся Миша.

Пристроенный сзади здания ангар был доверху заполнен грудами различных товаров. Здесь можно было купить все, начиная с иголки и кончая превосходным оружием.

Покупки отняли у нас почти два часа. Мы выбрали одну большую нейлоновую палатку себе и две палатки поменьше нашим охранникам и портерам. Кроме того, мы приобрели несколько туристических ковриков, москитную ткань, складной столик и складной умывальник из непромокаемого брезента. Вместительные рюкзаки были предусмотрительно взяты из Москвы. По совету Пьера и Ричарда мы выбрали товары, которые будут служить «деньгами» при общении с лесными пигмеями и жителями «цивильных» деревень, которых мы наймем на работу: это было несколько рулонов ярких национальных тканей, стеклянные цветные бусы, называемые туземцами "самэ-самэ" и несколько мотков латунной и медной проволоки. Как сказал Пьер, в отдаленных деревнях всё это очень дефицитный и востребованный товар.

Кроме этого мы купили еще запас одежды, медикаменты, продукты питания, соль, табак и несколько мешков риса и сахара, а так же пару сотен коробков спичек, которые тут же заботливо упаковали в целлофан.

Андрей с Ричардом выбирали товары, Михаил все это упаковывал в рюкзаки и сумки, а Вика аккуратно записывала, куда и что мы положили, чтобы потом, в случае надобности, всё можно было легко найти. Алексей очень приглянулся владельцу лавки, которому сообщили, что Леша в Москве тоже занимается торговлей. И теперь он был вынужден согласиться на приглашение хозяина выпить по чашке кофе в соседней кафешке, дабы обсудить перспективы развития торговых комплексов в условиях мирового кризиса.

Все рюкзаки и ящики упаковали в огромные водонепроницаемые красные герметичные пакеты, закрепили их на крышах джипа и, еле живые от усталости, отправились на ночлег в небольшой мотельчик.

Поспать, увы, не удалось. Оказалось, что постели кишмя-кишат кровожадными клопами!

– Репелленты, блин! – хлопнул себя по лбу покусанный и отчаянно чешущийся Ричард. – Нужно достать репелленты!

– Мешок под номером четыре. На дне… – невозмутимо прочирикала Вика и, не дожидаясь спутников, ушла ночевать в джип.

Ругая собственную рассеянность, её примеру последовали и остальные. Ричард решил провести еще одну ночь в баре. Благо теперь он мог совершенно спокойно спать днем, доверив руководство экипажами машин Пьеру.

Глава 5. «Точка невозврата»

Едва огромный оранжевый диск солнца медленно выполз из-за горизонта и стал лениво, словно сонная негритянка, разливать вокруг себя белесое молоко рассвета, наши джипы рванули в путь. Рыча и расплевывая вокруг колес комочки красноватого песка, которым был присыпан асфальт, машины уносили нас все дальше и дальше от Мбаики. Ночью опять шел дождь, и деревья у обочины дороги выглядели умытыми и свежими.

– Это был даже не дождь, – прокричал с крыши джипа Пьер, – так… дождик!

– Ты не простудишься там, наверху?

– Что ты, Ричард! Это внутри у вас холодно, а здесь вот-вот начнет припекать. Сейчас уже половина девятого!

– Как половина девятого? Мы же выехали на рассвете… – не поверил Михаил, который, собственно говоря, и просил Ричарда побеспокоиться о проводнике. Ведь тот, возможно, оседлал джип сверху, боясь потеснить путешественников.

– Так у нас тут светает-то поздно. И закат наступает рано. Это, кстати, сильно усложнит наши планы. Ведь на всё про всё у нас с вами будет часов восемь светового дня. А без света в джунглях много не попутешествуешь… Темно, как в могиле.

– Да уж… Нам это хорошо знакомо. И на Амазонке с этим сталкивались, и в Папуасии.

– Боюсь, что такой темноты вам видеть не доводилось. Впрочем, скоро вы в этом убедитесь сами.

Время текло незаметно. Мы ехали вперед, минуя небольшие деревеньки, приютившиеся у обочины дороги, отмечая на карте те городки, о которых говорил Сюзерен, и которые были как две капли похожи на Мбаики. Примерно часам к четырем дня Пьер, барабаня босой пяткой по лобовому стеклу джипа, попросил остановиться.

– Идите ко мне все! – позвал он с крыши.

Мы выбрались из машины, разминая затекшие ноги и втягивая шеи в воротники, за которые так и норовили пробраться струйки теплого дождя. Завернутый в целлофан и напоминающий египетскую мумию Пьер, пританцовывал на крыше джипа. В руках у него поблескивала хромом старинная подзорная труба. И где он только умудрился достать такой раритет.

– Гляньте-ка, мсье, и вы сразу повеселеете,– воскликнул Пьер,

вручая нам свою подзорную трубу, через которую минуту назад сам осматривал окружающую местность.

Михаил первым взобрался на крышу и посмотрел в указанном направлении. Вдали он увидел серебряную гладь небольшого озера, а, может быть, и реки. Над лесом, буйно разросшимся на его берегу, виднелись столбы дыма. Не было сомнения, что там находилась какая-то безымянная негритянская деревушка. По ущелью, ведущему к подножию холма, на вершине которого стояли наши машины, шагали шесть человек с карабинами на плечах. Их одежда свидетельствовала о принадлежности к военной службе.

– Что там, внизу?– не отрывая глаз от окуляра поинтересовался Миша.

– Последний блок-пост после Бамбио. Собственно говоря, это всё еще Бамбио, точнее, его окраины. Здесь мы на пароме переправимся через Мбаэре. Пойду, почирикаю с офицерами. Если паром на той стороне реки, ждать его мы можем сутки. Расписания здесь нет. Можно попросить, чтобы они пальнули пару раз из карабина и тогда паромщики обязательно среагируют. Но чтобы просить – нужно отблагодарить. Это понятно?

– Сколько? – выглянула из окна джипа Виктория.

– А сколько не жалко… И еще.. Здесь я с вами тоже попрощаюсь. Буду на попутках возвращаться домой. Дальше вы уже сами.

Вика протянула африканцу деньги. Его глаза радостно вспыхнули, как только тонкая пачка купюр была пересчитана, но хитрюга тут же скорчил скорбную мину:

– Это очень и очень мало, буана (госпожа)… Это смешно, как мало… Солдатам – да. Туда-сюда сойдет. И то, я сильно сомневаюсь…. Но мне надо платить отдельно.

Ричард, который был вынужден всё это переводить, покраснел от досады, забрал у Пьера деньги и решительно отправился к военным. Расстроенный проводник, опасливо поглядывая на мощную спину Ричарда, предпочел остаться у джипа.

Возвратился наш африканский приятель уже буквально через пять минут:

– Есть две новости: хорошая и плохая. С какой начать?

– С хорошей, естественно!

– Этих двухсот долларов хватит, чтобы купить себе в помощь все население Бамбио. Солдаты от денег отказались, взяли только 10 долларов за переправу двух машин и даже выписали билеты. Кстати, Пьера они прекрасно знают. Он приезжал сюда несколько раз с англичанами и французами. Это были какие-то ученые и съемочная группа БиБиСи. Лейтенант клянется, что обычная такса за услуги нашего приятеля – 10 долларов за трансфер от Мбаика. Так что решайте сами, сколько мы ему заплатим?

– Отдай пятьдесят, – отмахнулся Михаил. – Не пожадничал бы, получил бы всю сумму.

– Если эта новость хорошая, то какая плохая? – Андрей принципиально игнорировал всё, что касалось денег.

– А плохая заключается в том, что паром находится на том берегу и у него оборвались тросы. Ремонт идёт уже два часа. Закончится он – вот-вот. Но это предварительная информация. Зная моих земляков, могу предположить, что и ночевать нам придется в Бамбио.

– Если бы у нас было больше времени, ничего плохого в том, что мы познакомимся еще с одним городом не было бы… – вздохнул Алексей. – А так, из пятнадцати дней уже три вычеркнуты…

– Да ладно, хорош киснуть! – Мишино хорошее настроение ничего не могло испортить. – Бамбио, так Бамбио. Вот вернемся домой, будет хоть что вспомнить. И книга очередная получится интересней.

– А название уже придумал? – Андрей забросил на плечо ремешки сразу от трех фотоаппаратов.

– А чего тут думать? «Пятнадцать мгновений весны». Ведь сегодня у нас 28 мая, не так ли?

– И что? Плагиат это, брат….

– Тогда как-нибудь по названию здешних прерий…. На какой реке стоял наш отель?

– Убанги

– Классно! «Зов Убанги»… Пойдет?

– Спрашиваешь!

Бамбио – рыболовецкий поселок, и главный товар на городском рынке здесь, конечно же, рыба. Названия у рыбы странные – ни до, ни после мы подобных не слыхали. Хотя по виду некоторые рыбёхи напоминали небольших сомиков, а другие – знаменитую доррадо. Но самой вкусной рыбкой здесь считают нильского окуня. Рыба эта вкусная, ароматная, с плотным белым мясом и небольшим количеством косточек.

Благодаря своему особому «пограничному» положению внутри страны, Бамбио превратился в город-рынок, где встречаются торговцы сразу трех областей Центрально-Африканской республики. С юга и с северо-запада сюда приезжают те, кто стремиться выгоднее продать местные товары и приобрести то, что доставляет столичное купечество. Непрерывный товарообмен происходит почти круглосуточно. Сюда из Банги везут дефицитную соль, а так же просо, сорго, рис и сахар. Из прибрежных селений – рыбу, батат, лук, ямс и сосуды-калебасы, сделанные из тыквы. Нередко здесь можно встретить и запрещенный товар – диких птиц и редких экзотических зверушек. Ну и, конечно, здесь полным полно текстиля. Откуда он поступает и куда направляется – мы так и не разобрались. Ткани не залеживаются. Из них в швейных мастерских, расположенных прямо на берегах реки, местные «кутюрье» с легкостью создают традиционные одеяния – разноцветные платья и рубахи. Смотрятся они очень нарядно. Да и как показало время, служат довольно долго. Во всяком случае, у каждого из нас дома до сих пор есть африканские наряды, в которых так здорово принимать гостей…

Исходя из сказанного, понятно, что самая многолюдная часть города – это большой рынок, почти вплотную примыкающий к реке и начинающийся где-то в центре поселка. Здесь одни торгуют, другие покупают, третьи заняты лодкостроением, четвертые стирают, моют посуду, купают детей. Местные дамы вполне доброжелательно отнеслись к нашим попыткам запечатлеть на фотокамеру их банно-прачечные процедуры, они грациозно позировали, потрясая мокрым бельем.

Здесь же, на берегу Мбаэры, мы простились со своей светлой мечтой – искупаться в африканской реке. Запах исходящий от воды, её цвет и то, что в ней в изобилии плавало, напрочь избавили нас от этой блажи.

Движение на дорогах оказалось оживленным. А что вы хотите? Самый разгар торгового дня. Население, в основном, передвигалось на велосипедах и стареньких мопедах, заглушая керосиновыми выхлопами естественные запахи города.

А запах – это, конечно, нечто! Канализация в Бамбио открытая – стекает к реке по желобам вдоль улиц. Козы, бараны, ослики – полноправные городские жители. Продуктами их жизнедеятельности щедро удобрены улицы. Как можно догадаться, пахло повсюду не фиалками… Но, местных жителей это ничуть не смущало. Более того, навоз – продукт ценный, используемый, как одна из составляющих, при производстве кирпича.

Необожженный, высушенный на воздухе кирпич – саман изготавливают из глины с добавлением соломы, мякины и навоза. Здания, построенные из такого кирпича, в странах с сухим климатом стоят сотни лет. Но здесь, где девять месяцев в году идут дожди, – кирпичу не устоять: стены оплывают, и ремонт дома становится, как в Советском Союзе – перманентным и бесконечным. А потому – кирпича нужно много и делают его прямо на городских улицах. И, конечно же, строят из такого кирпича лишь общественные здания и дома для самых состоятельных горожан. Помимо канализации, в Бамбио есть еще один источник тошнотворного запаха – это упомянутый выше продуктовый рынок, а точнее – мясные и рыбные его ряды. Вид местного мяса поверг нас в ужас – пожелтевшие, усаженные мухами останки, комья жира, горки внутренностей лежали на палящем солнце и отчаянно воняли. Тут же потрошили рыбу, продавали овощи, приготовляли в огромных чанах какие-то нехитрые блюда.

Понятно, что предложение присмиревшего Пьера, предложившего перекусить в местной кафешке под открытым небом мы отвергли. Кстати, наш хитрюга-проводник, получив свой полтинник, совсем не расстроился. Наоборот, увидев, что никто его особенно и не ругает, Пьер приободрился и даже не вспоминал, что собирался в обратный путь. Он даже выразил желание добраться с нами до самой границы заповедника Дзанга-Ндоко (понятное дело, чтобы защитить нас от всех врагов и напастей) и на наших же джипах вернуться обратно, в то время как мы будем штурмовать дикие джунгли.

Решив, что от добра добра не ищут, мы приняли предложение. Между тем, городок продолжал жить своей повседневной жизнью и, казалось, даже не обращал на нас ни малейшего внимания. Подумаешь, европейцы – мало ли таких здесь поперебывало во времена французской колонизации. Разве что дети, для которых белые люди были все-таки в новинку, радостно сопровождали наши машины, да торговцы, бросаясь почти под колеса активно старались продать нам свой товар – связку бус, браслетов или деревянные фигурки. Были среди них и такие, которых впору снимать в кино, в каком-нибудь блокбастере о контрабандистах. Они таинственно подмигивали нам, затравленно оглядывались по сторонам и, приложив палец к губам, начинали копошиться в складках своего рубища, продолжая озираться, пока не извлекали на свет божий замызганную тряпицу. Все, мы уже в нетерпении! Заинтригованы! Что же там? Алмаз размером с голубиное яйцо (ведь ЦАР – страна алмазных копей)? А может доселе невиданный артефакт невероятной ценности? Медленно, очень медленно разворачивается тряпица. «Что, что там у тебя???!!!! Мы уже это хотим!» – чутко откликается любопытство. Покровы спадают, и на грязной ладошке торговца поблескивает очередной браслетик, каких вокруг тысячи.

Улочки в городе узенькие, не мощеные. Железобетонные конструкции встречаются редко. За последние тридцать-сорок лет – ничего не изменилось. Только добавились провода и кое-где – тарелки спутниковых антенн. Дома в основном одноэтажные, редко – двухэтажные, застройка тесная – стена к стене. Даже мэрия и небольшая церквушка стоят не на площади, а окружены домами.

На улицах города, как мы уже говорили, в этот час полно народу. Большая часть жизни местного населения проходит под открытым небом. Пылища кругом неописуемая. Это сейчас, когда нет дождя. Ночью и утром дороги превратятся в каток: местная глина очень жирная и скользкая. Стоит ее намочить и без сноровки уже не пройти. Но все эти неудобства меркнут перед колоритом невероятных персонажей, попадавшихся нам на каждом шагу: высокие, статные мужчины в пестрых свободных одеждах – длинных широких рубахах, как правило, голубого или зеленого цвета, часто с вышивкой у ворота и на кармане, широких шароварах с манжетами внизу. Симпатичные чумазые ребятишки с гиканьем бегают по улицам в основном голышом. Стройные красивые женщины щеголяют в ярких нарядах, с невероятными прическами, потрясающей осанкой и прямой, как струнка, спиной. А какие лица!! Глаз не оторвать.