Текст книги "Зов Убанги"

Если жизнь вокруг порта и базара бьет ключом, то в остальных частях города все гораздо спокойнее. Районы, удаленные от центра города, это, по сути – сплошные трущобы.

После прогулки по центру, мы возвратились к джипам, скучающим на берегу реки. Здесь, в ожидании нашего возвращения, столпились самые предприимчивые торговцы. Не задумываясь о том, нужно ли нам это, продавцы бесхитростно притащили буквально всё: утиль, ветошь, посуду, керосин, овощи, сетки с арбузами и апельсинами, огромные связки бананов, корзины, тазы и прочий нужный скарб, даже колдовские причиндалы – коренья, травы, порошки, амулеты и так далее. Ожидая нас, они развели прямо на дороге небольшой костерок и кипятили на нем чай в старом алюминиевом ковшике. Народ чувствовал себя совершенно расслаблено – кто-то ел, кто-то сидел в придорожной пыли, кто-то сладко спал. Крепкий запах и жаркое солнце никого не смущали. Происходящее вокруг уже нас не удивляло и даже начало нравиться.

Чтобы ожидания торговцев не оказались совсем уж напрасными, мы закупили у них ящик минеральной воды и попросили Пьера отвезти нас в какое-нибудь цивильное место пообедать. Пить и есть хотелось неимоверно!

Обеда мы ждали долго. Неспешный образ жизни здешних обитателей распространялся на все сферы деятельности. Обслуживание в ресторанах и кафе – не исключение. Неблагоразумно отказавшись от знаменитой рыбы-капитана, нам пришлось вгрызаться в железобетонную говядину с картошкой фри, стараясь не вспоминать про рыночные мясные ряды… Эх, знать бы, что нас дальше ждет – уплетали бы за обе щеки!

– Паром готов! – словно тени из-за белой занавески кафе выскользнули давешние паромные стражи. И как они только нас нашли?

– Отлично! – Ричард взглянул на часы. – Еще примерно два часа до заката. Тридцать минут на переправу и полтора часа на то, чтобы добраться до какой-нибудь деревушки по ту сторону реки.

– Кстати, сегодня день, когда мы должны пить лариам! – вклинился Леша. – А жаль. Так бы хорошо тяпнуть виски, по поводу прощания с цивилизацией.

– Так в чем проблема? – быстро принял решение Михаил. – Сегодня выпьем джин. Тоже ведь средство от малярии… А лариам – уже завтра. И вообще, он страшно вреден для печени.

– Ага! А джин, соответственно, полезен… – Андрей не пил совсем, поэтому ему было всё равно. Впрочем, к таблеткам он относился так же неприязненно как и к спиртному.

– Не порть настроения, трезвенник, – Миша открутил пробку у небольшой походной фляжки. – По тридцать капель и на закуску легкий душ из репеллентов.

– Репелленты… Мешок под номером четыре. На дне… – на автомате проинформировала приятелей Вика, допивая банановый шейк.

Рассмеялись все, включая Пьера, который удивительно быстро учил русский язык и уже вовсю вставлял в беглую французскую речь слова «брат», «Петрович», «ё-моё» и «Сашья, сними это»…

Глава 6. «Ударим автопробегом по бездорожью и разгильдяйству!»

—Гони! Быстро! – заорал Пьер водителю первого джипа, едва наши машины выехали с шатких досок парома. – У нас в запасе всего час светового времени и примерно два часа до ливня.

– Сколько до места?

Мы с тревогой всматривались в узкую просеку, уходящую в лес, мгновенно, сразу же после переправы превратившийся из разрозненных красивых деревьев в сплошную стену непроходимой чащи.

– Сто с лишним километров.– Ричард с тревогой поглядывал на Пьера, и мы подозревали, что он переводит нам далеко не всё, что слышит от земляка.

– Да сто раз успеем…– Андрей, опытный водитель, виртуозно владеющий техникой прохождения даже самых сложных трасс, был совершенно спокоен.

– Странная дорога какая-то… – Алексей, высунувшись из окна джипа почти наполовину, рассматривал плотную паутину лиан и лиственной поросли, которые опутывали стволы величественных деревьев, превращая обочину в монолитную стену. – Двум машинам здесь точно не разъехаться. А что будет, если мы с каким-нибудь грузовиком встретимся?

– Будет плохо. – Ричард закурил, чего он прежде в автомобиле никогда не делал. – Это, по сути, не дорога, а вырубка. Во времена французской колонизации здесь велись лесозаготовки. В Европу вывозили самые ценные сорта древесины, которые ценятся почти на вес золота. Джунгли прорубались просеками, которые вели к лагерям лесозаготовителей и основных складов. Понятно, что рассчитывались просеки так, чтобы пройти могло от силы два автомобиля. То есть, разъехаться. Но вот уже пятьдесят лет как французы отсюда ушли, джунгли постепенно наступают, а дороги не ремонтируются. Думаю, что еще тридцать-сорок лет и проходимыми станут только центральные трассы страны. Остальные поселки и деревушки останутся в полной изоляции…

Джипы подпрыгивали на ухабах и, словно пьяные, шатались из стороны в сторону, хотя, на первый взгляд дорога казалась относительно ровной.

– Это обманчивое впечатление, – авторитетно заявил наш проводник.– Это мимикрия. У меня большой опыт общения с коварными африканскими дорогами и я уверен, что стоит пойти дождю, как это ровное, казалось бы, красное покрытие из глины и песка превратится в изрытое провалами и трещинами ущелье.

Глина – это, вообще, пожалуй, самое сложное и непредсказуемое покрытие из всех существующих. Дело не только в том, что ровный покров смеси из пыли и глины скрадывает рельеф и маскирует бугры и канавы, основная его опасность в другом. Французские ученые, плотно занимающиеся изучением свойств глины, насчитали в Африке около семидесяти(!) её разновидностей. В зависимости от температуры и плотности такое дорожное покрытие способно менять свои свойства до противоположных. Так, например, в период дождей, особенно через два-три месяца после начала ливней, глина очень липкая и тяжелая, при этом ее коэффициент сопротивления качению настолько высок, что не уступает рыхлому сухому песку. Пока дожди идут нерегулярно (утром сухо и жарко, ночью холодно и дождь) – то такая чехарда превращает дорогу в «манную крупу», глина спекается в небольшие гранулы и становится серьезным препятствием, машины буксуют на ровном месте – им не за что зацепиться. В сухие периоды, когда нещадно палит солнце, влага испаряется, а глина снова меняет свои свойства: теперь это мельчайшая дисперсная пыль. В отсутствии ветра она выглядит как настоящее шоссе, взрослый человек легко передвигается по ней, даже не оставляя следов. Но кажущаяся твердость обманчива, стоит только провернуть колесо, как пыль разлетается и машина, провалившись, оказывается обездвижена, практически без шансов выбраться самостоятельно. Но это еще не все сюрпризы которые может преподнести глина. Мы попали в самый плохой момент. Сейчас глина образовала наст. Чем чаще перепады температур и чередование дождей и жары, тем больше слоев наста формируется на дороге. Получается настоящий слоеный пирог. Обычно наст не настолько толст, чтобы выдержать вес грузового автомобиля, поэтому он легко подламывается, автомобиль оказывается в ситуации парохода скованного льдами. Единственная возможность выбраться из такой западни – продалбливать наст вокруг машины и вытаскивать ее обратно на твердое место.

Особенно трудно ехать в дождь. Видимость падает до нескольких метров, что делает передвижение на скорости (требуемое для прохождения провалов) невозможным. Но останавливаться тоже нельзя – стоящая машина моментально оказывается затянутой в жирное болото глины. Африканцы обычно и не дергаются, если попадают в подобную западню. Они останавливаются и ждут помощи. Теоретически, если они выехали из одного пункта и не добрались до другого, значит засели. И рано или поздно помощь придет. Правда, при местной связи и расторопности, ждать иногда приходится неделями и даже месяцами.

– Класс! – Алексей искренне возмутился. – Ты сам говорил, что от деревни до деревни тут сто, ну, пускай даже двести километров. Чего ждать у моря погоды? А самому смотаться за помощью – слабо?

Ричард грустно улыбнулся:

– Ни в коем случае не следует отправляться в путь в одиночку. Это опасно для жизни. Тут полным полно диких зверей, встреча с которыми, как правило, кончается их победой. Если только у тебя нет с собой пяти карабинов с полными магазинами. Ну и, кроме того, как бросишь машину? Да ее же моментально разворуют.

Словно подтверждая страшную рассказку, которую мы только что услышали от Ричарда, небеса разверзлись и на землю стеной полил дождь. Световой день окончился в одну секунду, словно кто-то там, над нами, в облаках, просто щёлкнул выключателем. Видимость не превышала 10 метров, как сказали бы пилоты: – «видимость ноль – идем по приборам»… Мы где-то читали, что человек в диком лесу переживает две радостные минуты. Первую – когда понимает, что его мечты сбылись, и он попал в мир не тронутый цивилизацией, а вторую – когда, выдержав борьбу с жестокой природой, с насекомыми, малярией и собственной слабостью, возвращается в лоно опостылевших (вот глупость-то!) городов.

Что касается нас, то пока мы всё еще находились в состоянии эйфории первооткрывателей. Дождик шумел за окном, в джипе стоял аромат хороших сигар, которые так любил Михаил и янтарных груш, купленных на рынке.

Но уже через несколько секунд наша машина подпрыгнула, тяжело шмякнулась об землю, взревела всеми колесами, разбрызгивая вокруг себя фонтаны жидкой грязи и прочно встала. Почти уткнувшись в наш задний бампер, остановился и второй джип, в котором ехали охранники и Саша с видеокамерой.

– Доездились! – Михаил беззлобно матернулся, рефреном раздались синхронные ругательства Пьера и Ричарда.

– Сколько мы успели пройти? – поинтересовался Андрей, пытаясь разглядеть в чернильной темноте хоть что-то.

– Километров сорок…

– Значит, осталось столько же?

–Да, наверное. Или чуть больше…

– Может быть, есть смысл заночевать в лесу, а утром, когда подсохнет, добраться до деревни?

– Стоять ни в коем случае нельзя! – Ричард, кряхтя, выбрался под дождь. – Засосет по самую крышу. Впрочем, может ты и прав. Выбраться – без шансов…

Наш приятель не спеша обошел джип, пару раз пнул колеса, которые почти наполовину скрылись в жирной жиже и снова влез в автомобиль.

– Какая-то идиотская ситуация! – Михаил начал закипать – Стоять нельзя. Ехать – невозможно. Ведём себя как блондинки, чудом зарулившие на Ламборджини в кукурузное поле…. Это же вездеходы. Джипы! Давайте выбираться…

Мы горохом посыпались на улицу. В машинах остались водители, Вика и Пьер с Ричардом.

Андрей закатал штанины выше колен и присел в грязь, оглядывая колесо:

– Миш! У них полный привод отключен! Ерунда какая-то. Ричард! Спроси у водилы, зачем он это сделал?

– Андрэ! Он говорит, что хозяин ему разрешает включать полный привод только в самой крайней ситуации!

– А здесь у нас что? Курорт на пляжах Лазурного берега? Какой он еще крайней ситуации ждет? Сейчас переключу, и пусть газует помаленьку, мы сзади толканем. Кстати, на всякий случай, пусть достанет топор и лебедку. Возможно, они нам пригодятся…

В джипе повисло неловкое молчание, которое затем сменилось темпераментной французской бранью. Михаил не выдержал:

– Что у вас там?

– У нас тут нет никаких тросов, лебедок и топоров.– Ричард выглянул в окно. – Они об этом не подумали… Топоры им дают только в самом крайнем случае…

– Твою мать…

– Ладно! Андрюха, Леша, давайте толканем…

Мы обошли джип и встали сзади.

– Ричард, а вы с Пьером не соизволите выйти и помочь? – Михаил мгновенно вымок под проливным дождем, впрочем, как и все мы, что никак способствовало проявлению добродушия.

– А надо?

– Вышли быстро из машины! – теперь завелся и Алексей. – И охранников разбудите. Пусть тоже помогут. Нам еще и их джип выталкивать!

– Миш, послушай…– Андрей замер, подняв вверх указательный палец и повернув голову с налобным фонариком в сторону плотной стены леса. Сквозь ровный шум дождя прорывались знакомые и одновременно будоражащие воображение звуки. Темнота окутывала душным, мокрым и колючим одеялом, а где-то, казалось, всего в нескольких сантиметрах от нас начался оглушительный концерт. Жабы и лягушки, сверчки и москиты, квакая, треща и жужжа, составляли мощный многоголосый хор. Время от времени раздавался пронзительный визг дикой кошки, то тут, то там слышался тревожный писк птиц, спугнутых с места ночными мародерами джунглей.

– Чегой-то они так возбудились? – Алексей прижался спиной к автомобилю.– Проголодались?

– Еще бы! – Миша оглушительно захохотал. – Мало того, что целых две машины готовой еды, так еще и перепуганная дичь в нашем лице по непролазной грязи далеко не убежит…

– Иди на фиг, – беззлобно ругнулся Алексей и уперся плечом в джип.– Мы будем толкать или как? Я, что, самый сильный тут?

– А почему нет? – Андрей был настроен философски. – Это, смотря в чем силу мерять. В размере бицепсов или в кубических сантиметрах серого вещества…

Африканцы, поеживаясь под дождем и обреченно оглядываясь, вышли из теплого нутра машин. Уверенней всех держался Ричард. Он как-то сразу дистанцировался от своих земляков и доверительно прошептал Мише на ухо:

– Вы с ними построже будьте. Африканцы не очень любят работать.

Мы облепили передний джип словно муравьи, водитель завел двигатель, холодная жидкая глина брызнула из-под колес прямо на нас. Джип, воя и плюясь, прочно сидел в грязи.

– Стоп машина! – Закричал Миша – Петрович, как ты думаешь, получится у Ричарда перевести нашим африканским друзьям басню про лебедя, рака и щуку?

И действительно, наше взаимодействие по выталкиванию автомобиля напоминало знаменитый ритм синкопы. Сначала мы втроем, скользя по земле, ударным ритмом толкали машину. Затем, вразнобой, не заботясь ничуть о синхронности действий, в партию вступали Пьер и охранники, каждый со своим самостоятельным «тыком».

– Они же в армии служат! Или их деды не гоняют? – возмутился Алексей. – Эй, салаги, как там будет, по-вашему? Ан, дё, труа, алле! Раз, два, три, взяли!

С пятой попытки действия стали более согласованы. Однако, джип, всячески противясь освобождению, всё глубже и глубже всасывался в грязь. Глина была такой скользкой, что ходить по ней можно было только в раскоряку, аккуратно и внимательно переставляя ноги.

– Нужно освободить салон и найти валежник, чтобы накидать его под колеса…

Сонная Вика, медленно, словно сомнамбула, стала вынимать из машин вещи и складывать их у обочины. Водители полезли на крыши стаскивать тяжелый багаж, закрепленный там. Мы, тем временем, отошли в сторону, пытаясь отыскать какие-нибудь палки или наломать веток. Последнее оказалось совершенно глупой затеей. Изящные ветви лиан (чуть тоньше детской руки) гнулись, изворачивались, но никак не ломались. Под ногами мы нащупывали опавшую листву и какие-то мельчайшие прутики, которые никак не годились для наших целей. Думать о том, чтобы взобраться на дерево и отломить более крупные ветви не приходилось. Во-первых, ветви начинались метров за семь-восемь от земли. Во-вторых, влажную и прочную древесину своими силами сломать бы не удалось ни за что. В лучшем случае, мы бы просто попрыгали на ветвях, как на батуте, в худшем – скатились по ним, прогнувшимся, прямо на землю.

– Надо идти вперед и искать. Вдруг в этой глухомани отыщется поваленное дерево, или что-то более или менее подходящее.

Михаил был настроен решительно. Сдаваться наши люди не привыкли.

– Ха! – Хмыкнул Ричард громовым басом.– Да тут мы никогда ничего не найдем! Это дикие места!

– Знаешь, дружище, это и в твоих интересах тоже, чтобы нам повезло, – тон Андрея не предвещал ничего хорошего. – Ладно, мы лопухнулись, не проверили наличие топоров и лебедок… Но ты же вырос в этих краях. Кому, как ни тебе должно было прийти в голову, что здесь в порядке вещей не беспокоиться об элементарной безопасности? Сам знаешь, в России, особенно в районах с плохими дорогами, водилы укомплектованы под завязку. Они, если что, и себя спасут и еще других.

– Тут всегда страхуются только в самом крайнем случае…

– А у нас, что? Пикник на обочине? Какого еще крайнего случая нам нужно ждать?

– Андрюха, брось…. Ты же понимаешь…. Это – Африка. Давай-ка сходим вперед. Посмотрим на дорогу, а заодно глянем, может, всё-таки найдем что-нибудь.

Миша повернул регулятор фонарика на дальний свет, натянул на голову полиэтиленовый пакет и, стараясь держать равновесие, заскользил вперед.

Мы потянулись за ним.

Правы те, кто утверждает «ищущий да обрящет»… Не успели мы отойти от застрявших машин, как в неровном свете налобного фонарика на обочине мелькнуло нечто, столь неожиданное, что мы даже не сразу поверили в удачу… Это был брошенный и полуразрушенный блок-пост, которых по дороге мы уже встречали довольно много.

Мы еще не рассказали вам о золотом правиле (или праве) «сидящего на бревне»? Нет? Тогда слушайте.

Тысячи гектаров дикого леса в ЦАРе, как и в соседних Конго и Камеруне, чаще всего бесхозны. Однако, с момента появления колонизаторов, когда были проложены дороги, местные жители стали воспринимать участки вокруг этих дорог как нечто, весьма ценное. Во-первых, там изредка можно было поднять упавшие с проезжающих машин коробки и свертки. Без разницы, что в них находилось. Это – добыча! Во-вторых, аборигены очень быстро поняли основной принцип шлагбаума на дороге – пропускать за вознаграждение. Поэтому, как только французы ушли из джунглей, участки вокруг дорог были поделены между отдельными племенами и даже семьями. Те, кто был побогаче, строили для своих «таможенников» на обочине хижины. Более бедные просто перегораживали дорогу поваленным деревом и усаживались на него. При приближении машин бревно приподнимали и оттаскивали в сторону. За плату, естественно. Правда, бизнесмены из аборигенов вышли некудышние. Частенько, утомившись сидеть на бревне, они уходили в свои деревни и освободившееся бревно тут же занимали соседи. При возвращении конфликтов не возникало. Ведь правило едино для всех: кто сидит на бревне – тот и начальник. И вот уже бывшие владельцы пропускного пункта были вынуждены доставать кошельки за проход и проезд по «чужой» дороге. Правда, никто не оставался в накладе. Прошляпивший хлебное место уходил дальше и основывал новый блок-пост.

Но случалось и так, что по каким-то дорогам транспорт переставал ездить вообще или проезжал крайне редко, поэтому таможенные терминалы считались нерентабельными и их оставляли, чтобы найди более оживленную трассу.

Вот на такую оставленную и разрушенную хижину мы и наткнулись. Палки, из которых она была сложена, рассыпались при легком толчке. Поэтому материала для сооружения наста под колеса у нас оказалось предостаточно. Мы раз восемь ходили туда-сюда, перенося охапки довольно длинных и тяжелых палок.

Дальше дело пошло веселее. Как вытаскивать машину из грязи при помощи таких нехитрых приспособлений все в России знают прекрасно. Не прошло и десяти минут, как оба джипа были освобождены. К тому времени мы уже были до ушей перепачканы в грязи, но это как-то не портило общего бодрого настроя. Поклажа была возвращена на место и автомобили тронулись в путь.

Почти километр мы ехали без приключений. И вдруг… Ну, конечно же, новая яма, новая остановка и новые «ласковые» слова в адрес небесной канцелярии, так не вовремя разверзшей свои хляби. Процедура полной выгрузки багажа и коллективного выталкивания повторилась снова. В этот раз мы почти сразу же отправились на поиски валежника, прихватив (для увеличения радиуса поисков) двух водителей. Брошенной хижины не нашли, зато наткнулись на полусгнившее поваленное дерево, от которого легко отделились крупные ветви.

На третий раз, и опять метров через пятьсот, наши нервы не выдержали.

– Мы проехали всего ничего. С такими темпами мы все четырнадцать дней проторчим в этом болоте! – Леша нервничал, вытаскивая на обочину капитально испачканные красной глиной вещи и даже не особо выбирая место, кидал их прямо в грязь.

– Миша, глянь!

Петрович присел у колеса джипа.

– Что за хрень?

– Они опять отключили полный привод…

– Какого лешего?

–Ричард! Пьер! Кто это сделал?

– Водитель сказал, что в инструкции написано «отключать после использования. Использовать полный привод в крайних случаях»…

– Андрюха, ты давно слышал, как я матом ругаюсь? Потерпишь?

– Да ладно… отведи душу…

Плюнув на сопротивление Ричарда и особенно Пьера, быстро провели рекогносцировку. После того, как автомобили были в очередной раз освобождены из топкого плена, за руль первого джипа сел Андрей, а Михаил сменил водителя во второй машине. Алексей взгромоздился на подножку передней дверцы справа от Андрея, чтобы стоя высматривать возможные «засады» на дороге, Саша Фетисов проделал то же самое, но уже в Мишином экипаже.

Дело пошло веселее. Большой опыт езды по нашим отечественным дорогам (точнее, бездорожью) еще в советское время, виртуозное владение техникой вождения позволили нам, благодаря смене шоферов и штурманов, проскочить за ночь почти девяноста километров. Конечно, совсем без эксцессов не обошлось. Минимум три раза еще машины попадали в патовые ситуации, и мы их выносили буквально на руках. Но ведь и паузы безостановочной езды удлинились аж до тридцати километров. И это была достойная победа русской автомобильной школы. Во всяком случае, наши африканские друзья, которые успевали сладко вздремнуть между остановками, долго аплодировали Мише и Андрею, когда на заре, по почти просохшей дороге мы с ветерком вкатились в крохотную деревеньку – конечному пункту нашего цивильного пути….

Глава 7. «Шельма Пьер и первые уроки колдовства».

Едва на горизонте показались первые деревянные строения, мы съехали к обочине, вышли из машин и осмотрели наши экипажи. Зрелище, конечно, было впечатляющее. Если сами джипы еще кое-где, ну, хотя бы в районе крыши, сохранили свой первозданно-белый цвет, то все их пассажиры, включая Вику, которая вроде и не участвовала в спасательных работах, превратились в красно-серо-черных идолов с ослепительными белоснежными улыбками. Нас можно было запросто демонстрировать на выставке боди-арта – заняли бы первое место! Ведь раскрашивать себя целиком, вместе с футболками, ботинками и джинсами, наверное, еще никто не догадался. Такими же симпатичными, на манер лисьей норы, вырытой в красноземе, были и салоны джипов.

– Ну, и что будем делать? – расстроено спросила Вика, пытаясь разглядеть себя в зеркале заднего вида.– Как-то неудобно в таком «макияже» к людям выходить…

– Есть предложение ликвидировать пару-тройку баллонов питьевой воды и хотя бы лица отмыть… Мы переоденемся во всё чистое, а одежду отстираем потом. Зато появимся в деревне как белые люди….

Чернокожий красавец Ричард, похоже, был расстроен не меньше Вики. К этому времени мы уже успели выяснить, что для нашего приятеля крайне важно выглядеть солидно и безупречно. Любой африканец, который его увидит, просто обязан был мгновенно почувствовать значимость персоны господина Ричарда Око и проникнуться почти священным благоговением. И тут такой конфуз! Поэтому Рич был готов пойти даже на преступление (а зряшный расход питьевой воды в здешних местах – преступление), но не ударить в грязь лицом.

– Разводите костёр и снимайте одежду, – засуетился Пьер. – Я покажу вам, как надо поступать в подобной ситуации.

Развести во влажных тропиках костер из совершенно мокрого валежника – задача совсем не простая. Забегая вперед, уточним, что до конца освоить эту процедуру нам удалось только лишь под конец африканских приключений. И это при богатейшем опыте путешествий в разные страны и климатические пояса, в том числе, и в экваториальные леса. Вероятно, каждый лес и каждая местность уникальны настолько, что говорить о некоем «обобщенном опыте» не приходится. У папуасов мы учились их премудростям, пигмеи нам подарили свои собственные секреты.

Тем не менее, минут через сорок костер весело полыхал. Правда, мы предпочли «не заметить», как наши проводники, по-партизански прячась в высокой траве, сбегали на окраину деревни и притащили оттуда штук пять довольно больших и сухих досок.

– Ставьте котелок и кипятите воду, – весело командовал Пьер, раскладывая нашу грязную одежду рядом с костром в виде большого креста, чередуя вещи и некрупные камни. – Сейчас вы будете выглядеть как именинники. Даже лучше. У вас есть мясо?

– Есть несколько банок тушенки. А зачем они тебе? – поинтересовалась Вика, в очередной раз сверяясь со своим списком.

– Это такой ритуал очищения. Лучше, конечно, свежее мясо… Ну, ладно. Давай сюда! И еще сорго … Или… Какую вы крупу покупали? И еще нужен самый большой нож…

Ричард, который без особого желания переводил вопросы Пьера, дал нам понять, что будет сам держать ритуал под контролем. Забрав у Виктории блокнот с записями провианта, он стал собственноручно помогать нашему провожатому колдовать у булькающего котелка.

Не желая мешать «волшебству», мы решили сходить на разведку. Но не в деревню, куда было бы правильно отправиться после гигиенических процедур, а в джунгли, простирающиеся буквально в двух шагах от джипов и которые мы, если не считать ночных вылазок, толком еще и не видели. Два охранника неохотно поднялись с земли, взвалили на плечи карабины и потрусили за нами.

Утренний лес оглушал тишиной. Иначе не скажешь. Стоило сделать буквально с десяток шагов от дороги и дать сомкнуться за спиной вековым деревьям-гигантам, как стало казаться, что мы вошли в огромный колокол. Треск веток под ногами просто раскалывал тишину, влажные кроссовки, трущиеся при ходьбе друг об друга и о коряги, скрипели и взвизгивали с децибелами циркулярки, даже собственное дыхание казалось таким же шумным, как звуковые спецэффекты в голливудских фильмах ужасов.

– Что за хрень? Мне одному кажется, или тут какое-то странное эхо?

«Эхо-хо-хо-хо….», – разнеслось по округе.

– Прикольно! – Миша рассмеялся, – Никогда подобного не слышал. Эх, надо было взять видеокамеру и попробовать записать этот звук.

– Я заметил, что мы спустились в котловину…, – Саша, который редко расставался с навигатором, опять уткнулся в прибор. – Может поэтому такое эхо. «Эхо—хо—хо—хо….»

Осмотревшись, мы решили подсобрать еще валежника, помня о том, как много мокрой одежды нам предстоит пересушить и о том, как быстро прогорят ворованные доски.

Лучшая пища для костра (это знают все туристы) – большие пни-коряги, которых в старом лесу всегда встречается предостаточно. Особенно на небольших полянах и холмиках. Они подсыхают на солнце, поэтому даже в дождливый период есть шанс разжечь их быстрее обычного валежника. К тому же, они смолисты, а значит, лучше горят.

Но пни, оказывается, облюбовали не только мы. Первым на подходящую метровую корягу, скрытую под одеялом палой листвы натолкнулся Алексей. Он разгреб многослойный и разноцветный ворох листьев и тут же увидел, что прямо ему в лицо выпуклыми глазами уставилась огромная, с человеческую голову светло-коричневая жаба. Это был, без сомнения Голиаф. Большущий жабий мешок из складок кожи под грязно-красным горлом так и раздуло от возмущения. Это что еще за бесцеремонность? Какого лешего непрошенный гость разломал крышу ее избушки?

Леша вздохнул и сгреб листву обратно. Эх, мы так долго мечтали встретить в Африке Голиафа, а теперь, словно назло, не взяли с собой фотоаппараты. Кстати, эта гигантская лягушка стала известна ученым только в начале нашего столетия, когда ее обнаружили на побережье Гвинейского залива. Стремнины и водопады рек и ручьев, протекающих по густым лесам Камеруна, ЦАРа и Экваториальной Гвинеи,– излюбленные места обитания Голиафа. В основном, Голиаф живет в непосредственной близости от воды, прыгая туда при малейшей опасности. Вот так как сейчас, довольно далеко от водной поверхности, Голиаф обнаруживается только во время «дремы», хорошенько подкрепившись.

Питается Голиаф в основном насекомыми и пауками, поедает мелких лягушек, рачков, червей и другую живность, схватывая ее быстрыми движениями головы или совершая резкие прыжки. Как и другие лягушки, голиаф захватывает добычу языком и челюстями, слегка сдавливает ее и проглатывает целиком.

Взрослые голиафы очень осторожны и пугливы, подобраться к ним трудно, они обладают хорошим зрением и быстро замечают все, что передвигается вокруг на расстоянии 40—50 метров и более.

Внешне голиаф очень похож на нашу обыкновенную озерную лягушку. Если вы мысленно увеличите ее в три, три с половиной раза, то как раз и «получится» голиаф, весящий добрых два килограмма. Прыгающий гусь, не иначе…

Михаил прошел чуть дальше и вместе с охранником попытался вывернуть из земли почти метровый пень, завалившийся на бок, и чьи паучьи корни, вывернутые наружу, походили на небольшую беседку. Но стоило чуть разворошить пожухлые корневища, как из-под естественного навеса выскочила крупная лесная мышь, бросив на произвол судьбы с десяток голых, с прозрачной розовой кожей мышат. Они жалобно попискивали, рассчитывая на мамину помощь. Увы, и этот пень оказался чьим-то родовым поместьем.

Словно решив доказать, что Бог любит троицу, джунгли подбросили нам еще один сюрприз. Еще один пень, обнаруженный неподалёку, оказался муравейником, и потревоженные нами муравьи в спешном порядке стали перепрятывать яичную кладку…

Конечно же, и это общежитие мы не тронули.

– Люди! Ау! – раздалось откуда-то из-за кустов.

Мы поспешили на Викин голос и увидели нашу подругу на берегу небольшого, но стремительного ручейка, весело текущего по каменистой тропке. Так вот почему Леша нашел Голиафа: тут был ручей!

Вика уже вовсю плескалась, щедрыми горстями выливая на себя прозрачную воду, и была абсолютно счастлива. Кстати, надо сказать, что первое время мы совсем не боялись таких вот прозрачных ручьев. Воду из них не пили, конечно, но умываться и даже купаться не опасались. Это уже потом, примерно через три дня пути, Ричард объяснит нам, что в Африке прозрачность воды совсем не показатель ее безопасности для здоровья. И что «замечательное» смертельное заболевание – шистоматоз – чаще всего получают именно в такой прозрачной воде, а не в болотах, которые и так обходят стороной. Но в этот раз Викин ручей нас очень обрадовал. Не раздумывая долго, мы искупались, отмыли от глины и грязи ботинки, с удовольствием «перекурили» на берегу своё возвращение в мир чистых людей и решили вернуться к нашим джипам. По идее, за час «колдовство» должно было уже закончиться, а одежда оказаться чистой и сухой. Верилось в это слабо. Но как знать? Говорят, что волшебство здесь случается на каждом шагу.

На подходе к костровищу, примерно шагов за двадцать, наши ноздри непроизвольно затрепетали, уловив возбуждающий аромат чего-то необычайно вкусного.

Место костра было завалено крупными камнями, на которых пеклись свертки нашей скомканной одежды. Рядом возвышался еще один холмик из зеленых пальмовых листьев. Вот из-под него-то и просачивались удивительные ароматы.