Текст книги "Судья Королевского дома"

25

Белый Город готовился встречать своего Короля. Больше года прошло, как государь, захолонувшись горем, оставил все и всех и подался странствовать в дальние края. Поговаривали, что он искал смерти на чужих дорогах.

Теперь в столицу принеслись с Западного округа гонцы с известием, что со дня на день Король Фредерик прибывает в город. И везет с собой сына, которому пришла пора быть представленным Благородному собранию и всему народу.

– Может, праздник какой забабахают? – делился с утра мыслями хозяин лучшей столичной сапожной мастерской с соседом-оружейником. – А то жизнь пошла кислая да сонная.

– Конечно кислая, конечно сонная, – соглашался оружейник, протирая развешенные для продажи на стойках у своей лавки щиты. – Ты что ль забыл, кто сейчас за Короля?

Сапожник хмыкнул:

– Да уж. Его милость лорд Гитбор или спит, или пиво кислое пьет. Оттого, видать, и нам всем то кисло, то сонно.

– Старик. Что с него взять, – махнул рукой оружейник. – Вот молодой Король вернется, может, повеселей и станет.

– Вот кабы снова свадьба, – подмигнул сапожник. – Год уж минул. Все чин чином... Согласись, и торговля тогда бойчее.

– Ну это у тебя. – Оружейник вытер пот со лба и присел на лавку у своих стоек. – Помню-помню, сколько башмаков да туфелек тебе заказали – подмастерья еле справлялись. Да и сам не разгибался. – Он кивнул на давно сгорбленную спину сапожника. – А мне б не свадьба, мне б война какая, вот...

– Типун те на язык, бестолковый ты! – шлепнула оружейника полотенцем вышедшая на крыльцо жена. – Войну ему подавай. Мир надоел? Хочешь от сыновей избавиться?

– Эхе, – заухмылялся сапожник. – Вот и женись после этого. – Сам он в холостяках ходил да подтрунивал над семейным соседом.

Тут он засуетился и побежал к своей лавке. Там у входа остановились несколько всадников, по виду – знать. Один уже спешился и рассматривал выставленные на витрине образцы сапог и туфель.

– Утро доброе, господа, – кланялся им сапожник. – Сделайте милость, будьте моими первыми покупателями нынче.

– И тебе утро доброе. – Высокий светловолосый рыцарь в необъятном плаще, что рассматривал товар, обернулся к нему.

– Сэр Элиас! – всплеснул руками сапожник. – Ох, как давно я вас не видел. Неужто последний заказ был неудачным?

– Что ты, Николас, твоей обуви сносу нет. – Элиас Крунос звонко топнул по мостовой.

– Ай, спасибо. – Сапожник и впрямь признал в сапогах рыцаря свои изделия. – Только пора, пора вам новые справлять.

– Так потому и завернул к тебе. Вот с меня мерку снимешь и с супруги моей. – Говоря так, он помог спрыгнуть с белой лошади тонкой румяной золотоволоске с большими голубыми глазами, которые сияли счастьем.

– Поздравляю, – опять поклонился сапожник юной леди и Элиасу. – Не зря, стал быть, пропадали. Всю землю, поди, изъездили, пока красоту такую нашли.

Леди Роксана из Земли Ветряков зарозовелась и приветливо улыбнулась на его слова.

Сапожник провел Элиаса и его юную супругу в комнату для заказчиков.

– Славный город, – сказал тем временем барон Криспин мастеру Линару.

– Вы еще за стенами так говорили, – заметил доктор.

– Значит, правда, – парировал барон.

Линар, чуть поклонившись ему, спешился, вытянул из-за седла замотанное в промасленную ветошь ружье и пошел к оружейнику:

– Привет тебе, Робин.

– И вам здрасте. – Тот поднялся, вытер руки о кожаный фартук и протянул правую доктору. – Чего закажете? Опять шарики?

– И шарики, и кое-что еще. Пошли в лавку – потолкуем.

Барон обернулся к Орни, что сидела на своей пегой лошади и крутила головой, рассматривая все и вся, пробормотал:

– Что ж они нас бросили, – и, спешившись, проследовал в лавку сапожника за молодыми людьми...

Криспин после возвращения дочери из Полночного храма сперва был возмущен ее самовольным бракосочетанием с Элиасом. Но сам ландграф Вильен, который, глубоко чтил старинные обычаи, установил мир.

– Полночный храм – святыня из святынь. На нем рука Господа, в нем – дух его. Всякий обряд в этом месте священен, – говорил ландграф красному от возмущения Криспину, уже готовому бросить новоявленного зятя в темницу. – Не нам, грешным, вмешиваться в дела Всевышнего. А в том, что ваша дочь вас ослушалась, возможен Божий промысел... Последуйте моему примеру, барон, смирите гнев. Я-то, если вдуматься, в большем проигрыше. – И он даже печально улыбнулся бледной, но вытянувшейся в струнку Роксане, которая слушала эти разговоры и была готова в любой момент защищать свой выбор. – Желаю вам счастья, юная леди. Видно, с самого начала не судьба нам быть вместе...

Роксана чуть расслабилась и благодарно ему поклонилась. Элиас поспешил сделать то же самое, утвердив для себя, что ландграф весьма благородный и великодушный человек. «Если б у меня невесту так увели... – пронеслась мысль, но остыла, потому что вспомнилась история с Мартой, а потом вновь вспыхнула. – Но я же впечатал за это самому Королю!»

Криспин успокоился. А после того как Элиас, пользуясь установившейся тишиной, рассказал подробно, кто он и зачем здесь, а также о том, что Фредерик не просто рыцарь, а цельный Король, барон выказал огромное желание ехать немедленно в Королевство, чтобы благодарить государя за все те услуги, что он ему оказал.

– Заодно гляну, на какое хозяйство ты, зятек, собираешься посадить мою дочку, – буркнул Криспин уже довольно мирно Элиасу.

– Что ж, – одобрил его решение ландграф. – Езжайте, барон. Станьте нашим послом в Южной стране. Я бы и сам поехал, да дела в стране не позволяют оставить все на самотек. Я ведь также в неоплатном долгу у Короля Фредерика, потому и от меня ему – поклон и благодарность. А еще – заверение в том, что я и мое графство всегда готовы помочь ему и его стране, если понадобится. Думаю, это сильнее укрепит наши связи...

С тем барон Криспин и отправился в дальний путь на юг...

Орни, кивнув шести рыцарям, что составляли свиту барона, направила свою лошадь в соседнюю улочку – ей не терпелось самостоятельно познакомиться со столицей.

До чего ж тут все было не похоже на Снежное графство. Даже люди смотрели и разговаривали по-другому: больше улыбались, приветливо раскланивались при встрече. И Орнилле кланялись, и улыбались, особенно молодые люди. Девушка, надо сказать, была немного смущена, думая, что это все от ее прически: она перестала стричься с того дня, как вместе с Фредериком уехала из замка барона Криспина, и теперь светлые с легкой рыжиной волосы отрастали свободно и беспорядочно. Глядя в зеркало, она постоянно думала про себя: «Ну воробей взъерошенный».

Отчасти да, внимание на нее обращали из-за художественного беспорядка на голове, но не только. Орни была красива, как красиво юное деревце весной, тонкое и хрупкое, с нежными листьями, прекрасное в своей молодости. И еще – она не понимала, что красива, и наивность, смущение на лице делали девушку еще более очаровательной.

– Утро доброе, юная госпожа. – За повод лошади Орни взялся ослепительно улыбающийся молодой человек в простой, но добротной одежде; шапку он почтительно снял, и легкий ветер чуть шевелил его каштановые вьющиеся волосы. – Вижу: вы недавно в столице. Если вам надобен надежный проводник по улицам города, не откажусь помочь.

Орни чуть насторожилась, но потом улыбнулась в ответ. «Чего мне опасаться? Верный нож у меня всегда под рукой», – подумала она, а вслух сказала:

– Если покажете мне главную площадь, буду весьма благодарна.

– За поцелуй – все, что угодно, – подмигнул юноша.

Орни хитро прищурилась:

– Поцелуй, но в щеку.

– Идет, – сторговался, смеясь. – Меня зовут Тальберт, я сын оружейника Робина. Я видел вас у лавки отца с королевским доктором Линаром и другими господами. – И он потянул за собой лошадь девушки.

– Я – Орнилла, из Снежного Графства. Занимаюсь врачеванием, – с готовностью ответила Орни.

– Заметно. – Тальберт кивнул на бесчисленные узелочки и кулечки, что болтались на узорчатом поясе девушки.

Наверное, путь к площади юноша специально затянул, проводя Орни по разным улочкам, мимо скромных домов и шикарных особняков знати. Он не молчал: рассказывал о том о сем, о делах в столице, об обычаях, о жителях, о владельцах тех домов, перед которыми они останавливались. Также частенько здоровался с прохожими: было видно, что в Белом Городе его хорошо знают.

– Привет, Таль, – махали ему рукой крепкие лохматые молодцы у одной таверны. – А где твой брат? Придет он нынче вечером играть в мяч?

– Бернир ушиб руку молотом, – отвечал юноша. – Вряд ли придет.

– Тогда ты приходи! Нам нужен сильный битник! – предупредили его молодцы. – Смотри – сегодня с южанами играем – не подведи!

– Ладно! – махнул он им рукой, обернулся к Орни. – Прошу прощения... Нечем сейчас заняться в столице, кроме как в мяч гонять на пустыре за ратушей. Скучно. Когда был Король, постоянно устраивали турниры и соревнования – удаль молодецкую показать. А теперь ленивый старикан Гитбор всем заправляет – город совсем заснул, да и вся страна, – вздохнул Тальберт. – Вот ждем со дня на день, что приедет государь. Праздник будет, королевича представят миру. Да и новый рыцарский корпус готов уже показать то, чему научился за год, а ведь мальцы там совсем... Вот уж тогда будет что посмотреть. Так что вы, госпожа, вовремя приехали.

Орни слушала с большим интересом.

– А вот и площадь, – объявил Тальберт, выводя лошадь на широкое, мощенное крупным булыжником пространство. – Вот главный собор, тут два года назад Король венчался. За собором – лучшие в Королевстве цветники. Монахи знают столько секретов, как выращивать прекрасные розы и лилии... А напротив собора – ратуша, там цеха да гильдии столичные собрания проводят, – показывал он. – А это – дом лорда Винсента Тора – одного из капитанов королевской конницы, вон какой – почти размером с ратушу. Богато лорд живет – коней резвых разводит в своем поместье. Хорошие кони дорого стоят. Кому в повозку, кому под седло.

– Орни! – послышался откуда-то сзади довольно встревоженный голос Линара. – Куда это ты запропала?

Он галопом вылетел из проулка, резко осадил коня возле девушки, напутав тем самым Тальберта.

– Орни, мы тебя обыскались, – нахмурившись на юношу, сообщил доктор. – Хоть бы сказала...

– Я ж не ребенок. Захотелось город посмотреть самостоятельно, – выделила последнее слово девушка. – А королевский дворец и сама бы нашла. Он отовсюду виден. – Она кивнула в сторону блистающих на солнце шпилей высокого замка, что венчал центральный холм столицы.

– Добрый день, мастер. – Тальберт, сняв шапку, поклонился Линару, все еще держа повод коня Орни в руке.

– Здравствуй, Таль, – буркнул доктор. – Ну же, Орни, нам пора.

Тальберт тем временем ухмылялся, помня обещание девушки.

– Сейчас, – тоже улыбаясь, сказала Орни. – Я кое-что сделать должна, – и перегнувшись в седле, звонко чмокнула сына оружейника в щеку.

Тот закраснелся, нахлобучил обратно шапку и отпустил повод, сказав:

– Ну всего хорошего, госпожа. И если понадобится что-нибудь серьезнее вашего ножика, заходите в лавку Робина. Я для вас дамский стилет сделаю. Тонкий, легкий и красивый.

– Спасибо, – кивнула Орни.

– Право, нам пора, – вклинился между ними Линар. – Барон, Элиас, все ждут.

– Что ж, едем. – Теперь она кивнула доктору, подобрав поводья.

Пока двигались, Линар хмуро посматривал на девушку. Та пару раз ответила абсолютно ясным и невинным взором, потом не выдержала и спросила резко в лоб, остановив коня:

– Ну что? Ты чем-то недоволен?

– Ты его поцеловала...

– И что? Тебя я тоже целовала. Забыл?

– Я думал, твои поцелуи лишь для меня.

– И почему ты так решил? Предложения-то ты мне еще не делал, так что...

– Вот и сделаю! – вспыхнул Линар. – Выходи за меня замуж!

Орни сперва изумленно округлила глаза, а потом засмеялась, и доктор надулся еще больше. Девушка тем временем оглянулась назад, чтоб найти все стоявшего на площади среди людей Тальберта. А он махнул Орни рукой, увидав, что она обернулась.

– Не обидишься, если я скажу, что подумаю, – лукаво прижмурилась девушка. – И еще, обещай не ревновать ко всем и каждому.

– Ладно, – не совсем уверенно ответил Линар. – Только учти: оружейник не слишком подходящая пара для знахарки.

Орни опять засмеялась, а доктор уже предпочел молчать до самых ворот королевского дворца, к которому они подъехали вместе с бароном Криспином, Элиасом, Роксаной и сопровождавшими их рыцарями.

Надо ли говорить, какую бурную встречу устроили стоявшие на часах у дворцовых ворот гвардейцы Элиасу и его спутникам. Все так переполошились, будто Короля встречали. Половина дворцового населения, включая и знать, и прислугу, высыпала к воротам. Их открытием торжественно командовал привратник Джероним, ростом, полнотой и важностью напоминавший Элиасу Манфа, королевского камердинера.

Среди встречавших первым был капитан Барт. Он горячо обнимал сына, хлопал его по широкой спине.

А узнав, что красавица рядом с ним – жена Элиаса, старик просто расцвел и с готовностью обнял и ее, и Криспина, и даже с рыцарями барона полез обниматься.

– Столько радости после всех печалей, – сказал бравый капитан, утерев набежавшую слезу. – Ну, поспешим ко мне. Отдохнете с дороги, подкрепитесь. Да расскажете мне, что и как. А во дворец уж завтра. Завтра и Король прибывает...

– Это хорошо, – заметил барон Криспин. – У меня к сэру... гм... к государю Фредерику особое дело.

– Все, ребятки, – кивнул капитан гвардейцам. – Сегодня вы уж без меня.

– Понимаем, – закивали те в ответ.

А те придворные красотки, что выбежали встречать Элиаса, стояли теперь чуть поодаль, сбившись в кружок, и оценивали выбор близкого друга Короля. Роксана, чувствуя на себе эти придирчивые взгляды, лишь сделала прямей спину. Она была уверена – не найти им в ней изъянов...

26

Трубачи громко возвестила Белому Городу о том, что Король вступил в столицу.

Было раннее утро, а город уже давно не спал. Не спал он и ночью – готовился, наряжал себя. Мелись улицы, натягивались разноцветные гирлянды из цветов и флажков и прочее-прочее-прочее. А уж сколько народу высыпало на улицы – наверное, сразу все жители...

Фредерик постарался не быть хмурым, когда его Мышка ступил могучими копытами на столичную брусчатку, выбив из нее искры. Хотя настроение у Короля было не на уровне. Всю ночь он не спал: сидел в палатке у плетеной колыбели сладко посапывающего сына и думал обо всем понемногу...

С Гаретом Фредерик почти не расставался, даже в седло брал, словно спешил наверстать то время, что упустил. И все чаще вспоминались слова Ванды, что с малышом что-нибудь может случиться. «Он мал и хрупок, а в мире и сильному-то не так просто выжить, – думалось молодому человеку. – Если его не станет?.. Нет-нет, это невозможно... Но если... Нет!.. Но вдруг? Что тогда? Что?» Он мотал головой, прогоняя эти мысли...

Первыми, кто встретил Фредерика и следовавшие за ним повозки и эскорт, были несколько юных девушек в белоснежных нарядных платьях с венками из ярких цветов в руках. Они весело пропели приветствие, смеясь и танцуя вокруг мышастого скакуна, по очереди нацепили на коня и седло Короля свои венки, потянули Фредерика за руки, заставив наклониться, и одарили его поцелуями. Настроение молодого человека приподнялось.

Следующим был лорд Гитбор в окружении статных гвардейцев, что блистали кольчугами и шлемами.

– Рад! Рад видеть вас, государь! – Старик, располневший за последний год еще больше, не сдерживал слез и со своего рыжего великана-коня потянулся к Фредерику обниматься.

Тот не противился, даже чмокнуть себя в ухо по-отечески позволил.

Он ответил Гитбору, что также рад его видеть.

– И славный Белый Город я рад видеть во всем его блеске и великолепии! – уже громко провозгласил Король, и встречавшие ответили ему громкими восторженными криками.

Фредерик вежливо поклонился народу, и это стало причиной еще более громких воплей: «Слава! Слава Королю!» «Люди любят, когда им выказывают уважение», – вспомнил молодой государь строки из записей отца. Эти записи он часто перечитывал...

– Во дворец, сэр Гитбор, – тихо сказал Фредерик Южному Судье. – Со мной мой сын, он мал для такого путешествия. Ему нужен отдых. И не только ему...

По улицам они ехали, осыпаемые белыми и розовыми цветами из окон и балконов домов. Отовсюду неслись веселые звуки флейт и барабанов. Люди плясали прямо на улицах, одновременно приветствуя Короля. А он ослепительно улыбался и благосклонно кивал.

– Вас любят больше моего, – покряхтывал рядом Гитбор. – Конечно, я за год им надоел. В столице жизнь должна кипеть, а со мной она затянулась паутиной... И как вы могли, юноша, скинуть на меня все эти королевские заботы? От купцов да дипломатов всяких спасу нет. Полгода назад прибыли купцы с востока – разрешения испрашивали торговать в восточном округе всякими сластями да шелками. А месяц назад приезжал один посол из... дай бог памяти... из княжества Эрин... вроде так... Привозил портрет тамошней княжны. Девица как раз на выданье – шестнадцать лет, темноволоса, кареглаза, румяна, как яблочко, стройна, как рябинка. – Южный Судья даже чуть губами причмокнул. – Посмотрите потом портрет-то...

Фредерик лишь бровь приподнял – вот и весь интерес. Гитбор, заметив такую реакцию, решил переменить тему:

– Ну где бывали, государь? Что видали?

– В мемуарах напишу, – обронил молодой человек.

– Эхе-хе, – покачал головой старик. – Раньше вы поразговорчивей были.

– Это усталость.

– Дай бог, чтоб только она. – Южный Судья нахмурился, заметив на лице Фредерика ту же мрачность, что была и год назад. – А вот и дворец.

Тут, у ворот, Короля ждал сюрприз, которому он был рад. Среди вытянувшихся в струнку гвардейцев, возглавляемых капитаном Бартом, ему салютовал копьем Элиас Крунос. Рядом – в толпе придворных изящно приседала богато наряженная леди Роксана, кланялись мастер Линар и Орни, дальше (тут глаза Фредерика совсем округлились) – отвесил церемонный поклон барон Криспин из Северного графства. Еще дальше был выстроен Северный рыцарский корпус – тридцать четыре мальчика, сыновья северных баронов. Самому младшему было восемь лет, старшему – четырнадцать. Командовали ими рыцари Марк и Норман, бывшие когда-то верными помощниками Западного Судьи Фредерика. Юное воинство приветствовало Короля звонкими голосами. И молодой человек невольно улыбнулся, видя как из-под легких шлемов мальчиков задорно выбиваются светлые и темные локоны, каким серьезным выглядит рыжий и весь в конопушках десятилетка, какие они все смешные в своих детских кожаных доспехах. Он остановил коня напротив них.

– Рад видеть таких бравых воинов, – поднял руку, говоря приветствие.

– Слава Королю! – стройно отозвались мальчики.

Фредерик видел, как сияли их глаза – государь остановился именно для того, чтоб поздороваться с ними. «Они будут верными рыцарями, – думал он, – особенно если я сам возьмусь их обучать и воспитывать... Скорей бы сын подрос...» Ему хотелось, чтоб Гарет был в их рядах и так же четко салютовал ему пусть и детским мечом. Но Гарет сейчас сидел на коленях у Марты в повозке и сосал палец, широко раскрытыми глазами глядя на нарядных придворных, что приветственно махали жезлами, украшенными лентами и цветами.

– Про Северный корпус – это вы славно придумали, – заметил сэр Гитбор. – Я частенько бывал на занятиях. У мальчишек большой потенциал. Если преподать им пару уроков из судейского искусства, каждый из них будет стоить целого полка...

– Думаете, стоит открывать им тайны мастерства Судей? – пожал плечами Фредерик. – Боюсь, с появлением новинки, что я привез их Северного графства, отпадет необходимость блестяще владеть мечом и всем тем оружием, которое нам известно.

– Интригуете, – мигнул Гитбор.

– Ненадолго, – улыбнулся Фредерик.

– Все-таки считаю, хорошее фехтование будет востребовано всегда, – тряхнул головой Южный Судья. – Что бы вы там ни прятали в кармане.

Фредерик улыбнулся еще шире: не ассоциировалось у него понятие «хорошее фехтование» с не в меру упитанным и ленивым лордом Гитбором...

Через какое-то время Фредерик отдыхал в своих покоях, сидя в кресле у распахнутого окна. Рядом, в таком же кресле полная румяная кормилица насыщала Гарета молоком. Чуть поодаль Марта устраивала для малыша колыбель – ему полагалось спать.

Воздух был душным, а небо хмурилось – собиралась гроза.

Манф принес несколько стаканов с холодной лимонной водой. Вместе с ним и питьем в комнату «просочился» и сэр Гитбор. Фредерик отметил, что старик вообще в последнее время вел себя по-свойски.

– Прошу прощения, – кивнул Южный Судья дамам и вставшему из кресла Фредерику. – Церемониймейстеры спрашивают, начинать ли подготовку к празднествам? Народ уже празднует. Надо бы все оформить официально. С приемом во дворце, игрищами и всякой такой всячиной...

Фредерик прошел вместе с Южным Судьей в кабинет.

– Как я вижу, подготовка уже началась. – Король встал у окна, указал на садовников, что сновали в парке и оранжереях, наводя порядок, украшая беседки и составляя пышные букеты, которыми предполагалось расцветить пиршественные столы.

– Да.

– Ну так и я не против гуляний. Пусть готовят все, как положено. Церемониймейстеры свое дело всегда знали.

– Кого желаете видеть на празднике? Кого не желаете?

– Пусть будут мои кузены Судьи с невестами, Аллар с супругой, – начал было Фредерик, потом остановился. – Хм, проще перечислить, кто мне не нужен... Таковых нет. Пусть во дворец явятся все те дворяне, которые посчитают нужным. Я всем рад. Буду рад видеть знакомые лица, буду рад видеть и новые, незнакомые...

Гитбор одобрительно наклонил голову. Фредерик коротко вздохнул:

– Вы мне лучше расскажите, любезный сэр, пока коротко, что нового в стране? Все ли спокойно?

– Спокойно-то оно спокойно, – потер макушку Гитбор с видом озабоченным. – Да вот с юга новости неприятные приходят все чаще и чаще. Правда, вроде ничего серьезного...

– Что такое? – Фредерик также чуть нахмурил брови.

– Да с болот люди на наши земли перебираются, столбят участки, обживаются.

– Что ж плохого? У вас на юге всегда было безлюдно.

– То-то и оно, что вроде бы ничего плохого. Да пришельцы-то красны кожей и черны волосами.

– Азарцы.

– Они самые. Что-то согнало их с мест. Не пойдет просто так человек через болота, гнилые, ядовитые, на север, на наши земли, покинув родину. Да с семьей: женой, детьми, стариками.

– Вы правы. – Фредерик нахмурился еще больше. – А у них самих что-нибудь узнавали? Что или кто их гонит?

– Говорят, какой-то князь тамошний в их пределах зверствует.

– Понятно. – Король с заметным облегчением вздохнул. – Ищут, стало быть, как рыба, где глубже да лучше. Что ж, в ваших степях теперь погуще будет да волков поменьше. Азарцы какие прошения присылали?

– Был от них посланник, и с прошениями. Хотят в подданство наше перейти, торговлю вести, скот разводить, сады разбивать, налоги все чин чином платить, сынов в армию нашу отдавать.

– Так разве ж это плохо? – уже недоуменно пожал плечами Фредерик. – Пусть себе живут. Работящие да верные подданные всякой стране нужны... Нет, ничего плохого пока не вижу.

– То, что они рассказывают про своего князя, страшно. Он может угрожать и нашему государству.

– Что? Нам? Первое, с чем столкнется, это – болота. И они, возможно, будут самым легким препятствием. Армия...

– Вы рассуждаете, как мальчишка. Всегда надо знать, что угрожает. Про азарского князя у нас лишь байки его бывших подданных, преувеличенные страхом.

– Значит, отправим разведчиков. Потом – по ситуации...

– Это уже разумней, – кивнул старик. – Правда, наши белолицые разведчики никак не смогут тайно разведывать среди краснолицего населения.

Фредерик улыбнулся:

– Я бы предложил вам, уважаемый сэр Гитбор, быть моим советником. Пока ни от кого не слыхал я более полезных советов, как от вас.

– Почетно, почетно. Но не советником – просто советчиком, – хитро мигнул Гитбор.

Король, все улыбаясь, кивнул. Официальной должности старик не хотел – много хлопот придется на себя брать. С него и Судейства южного хватало, которое к тому же в последнее время стало сильней заботить. И Фредерик посчитал, что Гитбор преувеличивает, говоря о проблемах своего округа. «Поживем – увидим. Не все сразу», – думал молодой Король.

– Что ж. С этим, право, разберемся, – вновь заговорил, присаживаясь в кресло напротив широкого кабинетного стола, Гитбор, – есть ведь еще проблема.

– Да?

– Вы, юноша. Вы и ваше будущее. Стране нужен сильный Король, с вполне очерченным будущим.

– Мое будущее призрачно?

– С большего – да. Тот младенец, что трогательно посапывает в вашей спальне – слишком призрачный маяк для страны. То, что было этой зимой...

– Я знаю. Дама Ванда уже доложила, – с намеренно плохо скрываемой досадой упредил Фредерик.

– Отлично. Стало быть, экономим время, – тряхнул головой Гитбор. – Женитьба – вот чего от вас ждут. Даже требуют. По крайней мере, я требую. Слабый здоровьем наследник... Простите, Королевству, Королевскому дому нужно не это...

«Обложили, со всех сторон»; – заскрипел зубами Фредерик, а вслух сказал:

– Моя судьба – мое дело...

– Уже нет. Давно – нет. Вы приняли Корону согласно завещанию Короля Доната. Вы и ваши потомки отныне – Короли Южного Королевства. И ваша жизнь и их жизнь принадлежит стране, каждому ее жителю...

– А если я передам корону другому?

– Отречение? – нахмурился Гитбор. – Причина? Веская!.. Вы не безумец. Хоть и оставили на год страну, очертя голову бросившись неведомо куда. Но тут все понятно и никто вас не винит: горе, в самом деле, лучше переносить, путешествуя... Безумие – вот единственная причина для отречения. И то здесь решение примете не вы, а Благородное Собрание... Корона – это дар, это крест, который посылает Господь. Отказываться от нее – усомниться в Нем. Вы же знаете, чем это чревато. Вечное изгнание... Считайте, что я не слышал ваших слов об отречении, юноша! – Гитбор говорил вполголоса, но жестко и четко, словно рубил.

– Обложили, со всех сторон, – теперь вслух сказал молодой человек, совсем поникнув головой.

– Можно сказать и так, – кивнул Гитбор. – Право, не понимаю. Вы так сопротивляетесь женитьбе, словно я предлагаю вам разрушить Главный Собор страны... Ну так что скажете?

Фредерик взъерошил волосы. В какой уже раз за последние две недели? «Оттянуть, как можно дальше оттянуть...»

– После праздников. Отвечу после праздников. Вы и так загнали меня в угол...

– Думаете собраться с мыслями и дать отпор? – скептически поинтересовался старик.

– Надежда умирает последней, – парировал Фредерик не менее колким тоном.

Гитбор пожал плечами и спросил:

– Отчего такое сопротивление?

Молодой человек не ответил.

– Может быть, всему виной эта красавица Марта, что нянчит королевича? Вы же понимаете: тут никакой надежды нет... Вы можете сделать ее любовницей, но и только. В супруги вам она не годится, и хранить ей верность...

– Я верен лишь своей законной и единственной супруге – Коре! Насколько помню, это не противоречит ни заповедям Первой книги, ни морали, – оборвал его Фредерик.

Старик покачал головой:

– Вам ли, бывшему Судье, не знать, как недопустимо в нашем круге отпускать на волю эмоции и чувства. Хранить верность покойной жене – эта роскошь для простых людей, не обремененных властью и ответственностью за судьбу целой страны.

– Все это я знаю, и получше, чем кто-либо, – глухо ответил Король.

– Тогда вы знаете, что делать, – кивнул Гитбор. – Итак, после празднеств я жду вашего ответа.

– Да, – тряхнул головой Фредерик.

Судья Гитбор поклонился и вышел из кабинета.

Король прерывисто выдохнул воздух и обратил внимание на то, что ладони судорожно сжаты в кулаки. Он расслабил руки.

– Нет мне добра от короны, – прошептал.

За окном совсем потемнело, хоть был только полдень, а потом раскатисто громыхнуло. Сильный порыв ветра с шумом ворвался в открытую дверь, что вела на террасу, и затрепал тяжелые портьеры, словно они были легкими деревенскими занавесками.

Фредерик встал в поток воздуха – его голова горела, и что-то тяжелое, нудное, болезненное просилось из глаз и из груди наружу. Год прошел, и боль почти затихла. Но теперь, когда он вернулся на родину, оказалось, что боль никуда не делась: она просто ждала его здесь. Чтоб начать терзать с новой силой...

Он вышел на террасу под неистовый ливень, что с громом и молнией обрушился на город...

Гарет после сытного молока уснул прямо на руках кормилицы.

– Ишь, замаялся, – улыбалась та, покачивая малыша.

Марта закрыла ставни, задернула шторы, уложила королевича в колыбель. Снаружи ярился гром, сгустившуюся тьму разрывали проблески молний, барабанил дождь.

– Иди, отдыхай, – кивнула она кормилице.

Дверь в кабинет пару раз хлопнула – оттуда рвался холодный ветер. «Видно, забыли окно закрыть, – с такой мыслью девушка прошла в кабинет.

Она отдернула треплемые ветром портьеры, чтоб закрыть дверь на террасы, и остановилась.

Там, под проливным дождем стоял Фредерик. Его фигура в черных одеждах была тонкой и зыбкой. Он опирался на балюстраду, ссутулившиеся плечи чуть заметно подрагивали.

Марта помедлила, решилась, ступила под дождь и подошла к нему. Осторожно тронула за руку.

Фредерик обернулся. По его почти белому, но спокойному, лицу текли потоки... Дождя? Слез? Только крепко сжатые губы дрожали почти незаметно, как и плечи.

Ни слова не говоря, не обращая внимания на рассвирепевшую грозу, что громовыми раскатами сотрясала мир, на воду, что насквозь промочила одежду, волосы, Марта обняла Фредерика, прижалась крепче. И тогда почувствовала, какие горькие беззвучные рыдания рвут его грудь, его горло, все его существо, не находя выхода.

– Поплачьте и вы теперь. И будет легче, и будет все хорошо, – шепнула девушка. – Быть слабым – это иногда необходимо...

Он не сопротивлялся объятиям. Обнял в ответ и беззвучно заплакал, уткнувшись лицом в ее тонкое плечо...

Гроза кончилась так же быстро и внезапно, как началась. Свежий ветер спешил разогнать тяжелые темно-серые тучи, а солнце дерзко пробивало их лучами. И скоро Белый Город, слегка потрепанный водными потоками, засиял белее улицами и домами. Вновь распахнулись окна, зажурчала речь, забегали по лужам босиком загорелые дети...

В трактире «Жирный бочок» недалеко от Королевского дворца барон Криспин чокался с капитаном Бартом за счастье и долгие годы своих детей. Напротив стариков, увлеченных беседой, сидели молодожены – Элиас и Роксана. Склонив светловолосые головы, они шепотом наговаривали друг дружке всякие нежности и приятности. На другом конце длинного, заставленного аппетитными блюдами стола расположились мастер Линар и Орни. У них тоже было много тем для беседы...

А из высокого окна Королевского Дворца на блистающую, залитую ярким солнцем столицу смотрел человек. Его кожаная одежда была черна, волосы – тронуты серебристой сединой, лицо – красиво и сурово, а в пронзительных серых глазах мерцала влагой боль. Отныне она никогда не исчезнет, навсегда поселится в них, на самом дне, медленно опустошая сердце и душу.