Текст книги "Сокровища"

– Не думаю, – возразила Яночка. – Одному ему сподручнее заняться сокровищами, ведь он из местных. Зачем ему мы?

– А ты откуда знаешь, что легче? Может, он рассчитывает на Хабра? Или думает, что мы больше него знаем о сокровищах.

– Погоди-ка, может, для этого нужны обе лампы? Вроде вот этот малюсенький значок на второй лампе немного другой…

И две головы опять склонились над рисунками, изображающими таинственные письмена на обеих лампах. И тут в дверь к ребятам постучал господин Хаким.

– Вы разрешите войти? Мне хотелось бы с вами поговорить без взрослых. Ведь вы говорите по-французски ?

– Говорим, но медленно. И не очень хорошо, – ответил Павлик. – Конечно, входите. Садитесь вот на эту табуретку, стульев у нас нет.

– Или вот здесь, на кровати, если хотите. Все стулья в гостиной, пардон.

Полицейский начальник без церемоний уселся на краешек постели и приступил к делу.

– Итак, я пришёл побеседовать с вами, – весело начал он, блеснув чёрными глазами.

– О чем, интересно? – недоверчиво спросила девочка.

– А вот об этом! – махнул рукой полицейский на новую лампу. – Мне бы хотелось знать в подробностях, что говорила вам жена человека, приславшего лампу в подарок. Повторите, пожалуйста, каждое слово.

Брат с сестрой переглянулись. Им вовсе не хотелось повторять полицейскому слова женщины о том, что они оказали её мужу какую-то услугу и что они любят друг друга.

Родителям они, во всяком случае, об этом не рассказывали.

Как всегда в трудные минуты, разговор начала Яночка, взглядом велев брату молчать.

– Эта женщина сказала: «Это для вас. Подарок. Сувенир»,осторожно начала Яночка, следя за своими словами. – Потом сказала, что прислал его её муж. «Он знать, что вы его любить»,добавила она. И ещё раз повторила, что это подарок и сувенир.

– И вы совсем не удивились, получив такой сувенир? – откровенно засмеялся полицейский.

– Конечно же, мы были очень удивлены, – как можно правильнее по-французски ответила девочка и для верности добавила: – Очень удивлены! Страшно удивлены! Абсолютно удивлены!

– Что же вас так страшно удивило? Её слова?

– Да все вместе.

– Ответьте мне, пожалуйста, не удивили ли вас её слова о том, что её муж знает – вы его любите. Не показалось ли вам самим странным такое утверждение? Не удивлялись ли вы тому, откуда её муж может знать о вашей любви к нему?

Брат с сестрой лихорадочно переговаривались по-польски, уточняя смысл вопроса арабского полицейского. Особенно волновался импульсивный Павлик, которому этот вопрос только сейчас пришёл в голову.

– Чтоб мне сдохнуть, с какой стати она такое ляпнула? – нервничал он.

Отвечать на вопрос полицейского опять пришлось Яночке.

– Да, месье, мы были страшно удивлены, абсолютно удивлены, – сказала девочка, в волнении позабыв некоторые французские слова. – И мы совершенно не понимаем, почему она так сказала. А вы понимаете?

– Понимаю, – опять рассмеялся господин Хаким. – Я же ведь… беседовал с этой бандой воров. Они видели, как вы украли их лампу. И поняли, что вы очень любите лампы.

Павлик от возмущения вскочил с места.

– Что?! Мы украли их лампу?

– Да нет же! – тоже очень эмоционально возразила Яночка.Вы не так их поняли. Это они украли нашу лампу!

– Нет, я все правильно понял. Они украли вашу лампу, а вы украли у них их лампу. – Да нет же! Это была наша лампа! Полицейский спокойно пояснил:

– Украденная ворами ваша лампа находилась совсем в другом месте. А вы выкрали их лампу. Они видели, как вы крали, но ничего не говорили.

Нет, наверное, они все-таки чего-то не поняли, как-никак беседуют на иностранном языке. Дети попросили полицейского ещё раз повторить им своё сенсационное сообщение и, по возможности, более доступным для них языком.

Господин Хаким послушно повторил. Получилось то же самое.

Павлик по-польски допытывался у сестры:

– Растолкуй мне по-нашему, правильно я понял – мы стибрили ихнюю лампу? А они видели и молчали? Как это понимать? Да нет, ведь Хабр нас туда привёл и сказал – там наша лампа!

– Хабр привёл нас к кривоглазому вору! – неуверенно заметила выбитая из колеи сестра. – А на другой день мы уже сами нашли тот дом.

– Но он нашёл лампу!

– И показал комнату, где скрывали украденные вещи… Погоди…

И девочка обратилась к полицейскому:

– Господин Хаким, в том доме, с лампой, в одной из комнат мы видели много всяких вещей. Они их украли?

Господин Хаким, очень довольный, подтвердил:

– Да, но намного раньше. Они были похищены ещё до вашего приезда сюда.

– Ну вот, видишь, – сказала Яночка брату.Хабр привёл нас туда, потому что там были все эти вещи, они пахли нашими знакомыми. И лампа там тоже была, точь-в-точь, как наша, и она пахла так же, как и наша. И помнишь, Хабр говорил, там были люди? Выходит, они видели, что мы проникаем в их дом. И опознали нас.

– Но мы же были переодеты! И даже перекрашены! – возразил Павлик.

Дети одновременно обернулись к господину Хакиму, который весело слушал их эмоциональный обмен мнениями, не перебивая, но и не понимая ни слова. Пришлось Яночке ему перевести.

– Они… те люди узнали нас? Ведь мы же выглядели по-другому.

– Издали они приняли вас за арабских детей,пояснил полицейский и опять весело рассмеялся.Но когда вы вошли в дом, они сразу узнали вас. По глазам. У арабских детей не бывает голубых глаз. И ещё у вас собака. У арабских детей не бывает такой собаки.

Павлик схватился за голову.

– Спятить можно!

Яночка с тревогой спросила полицейского:

– И что же теперь будет?

– Да ничего,ответит тот благодушно.Люди в том доме очень удивились и ничего вам не сказали. А потом поняли: вы так любите лампы, вам так хотелось её заполучить, что решились пойти на кражу! Это сильнее вас. Им такие чувства знакомы, и они отнеслись к ним с пониманием. И никаких претензий к вам не предъявляют. О том, что у вас украли лампу и вы приняли эту за свою, они не знали, потому что вашу лампу украл другой вор, тот, что прятал вещи в каменоломне. А это был первый случай, когда поляки что-то украли у арабов, так что они даже немного гордились этим.

И господин Хаким ещё раз от души расхохотался. Яночке и Павлику было не до смеха.

– Монструальная компликация! – проговорила ошарашенная Яночка, сама не зная на каком языке.

Господин Хаким постарался успокоить детей:

– Да не переживайте вы так, видите же, все обошлось. И у меня есть основания полагать, что эту лампу вам прислал в подарок кто-то из воровской шайки, зная о вашей любви к лампам. Может, даже сам главарь, ведь его нам не удалось задержать. А вы не догадываетесь, как выглядит человек, который прислал вам лампу? Можете описать его внешность?

Ещё до конца не успев разобраться в хаосе мыслей, ещё до конца не осознав важность вопроса, оба в один голос ответили «нет». Спохватились, переглянулись, сделали вид, что вспоминают, и снова отрицательно покачали головами.

– Нет, мы его не знаем, – решительно ответила Яночка за них двоих.

– Так я и думал, – с улыбкой в чёрных глазах заметил начальник полиции. – Не исключено, это тот человек, что проживает в Махдии, но у нас против него нет никаких улик. Во всяком случае, эта лампа не краденая и вы имеете полное право оставить её себе. Считайте, что вместо украденной лампы вам подарили новую.

Господин Хаким от души веселился. Ещё бы, первый раз в его полицейской практике арабских воров обокрали польские дети! И вообще он был в прекрасном настроении после прекрасно проведённой операции по ликвидации воровской шайки. А что не удалось захватить и её шефа – так это уже мелочи.

Господин Хаким поднялся, чтобы вернуться в гостиную, но тут Павлик вдруг вспомнил об одном непонятном обстоятельстве.

– Слушай! – почти крикнул он сестре. – Полицейский сказал, что мы свистнули чужую лампу. Но ведь на ней же точно такие же таинственные знаки, как и на нашей! Не могли же тут на всех лампах нацарапать тайные сведения о запрятанных кладах!

– Ты прав! – подхватила сестра. – Может, рискнём, попросим его прочитать? Вроде человек хороший, а по-арабски должен уметь читать.

И протянув господину Хакиму две бумажки с арабскими червячками, девочка попросила:

– Будьте добры, переведите, что тут написано. Ведь это по-арабски, правда?

Полицейский с любопытством рассматривал надписи.

– «Лампа масляная ёмкостью в двенадцать унций,медленно стал он читать.Изготовлена в мастерской Ахмеда Хаммани в Алжире.» А на этой бумажке то же самое, только лампа немного больше, на тринадцать унций горючего. И сделана в той же мастерской Ахмеда Хаммани в городе Алжире. Такие надписи должны быть вот на этих ваших лампах. А что?

– Да ничего,ответил Павлик после очень продолжительного молчания.Просто нам хотелось узнать, что на этих лампах написано.

Прощаясь с детьми, господин Хаким по собственному почину торжественно пообещал никому об их разговоре не говорить. Будет хранить тайну до гробовой доски, сказал он. Вы оказали нам такую неоценимую помощь, сказал он, что я для вас хоть это сделаю…

Пани Кавалькевич явилась к Хабровичам сразу же на следующий вечер после своего приезда. За собой она тащила за руку упирающегося робкого пана Кавалькевича.

– Послушайте, мои дорогие, что это у вас такое подозрительное бегает по забору? – громко и сурово вопросила она.

У Хабровичей все были заняты своими будничными делами. Пани Кристина после ужина мыла посуду в кухне, пан Роман вставлял новую плёнку в фотоаппарат, Яночка раскладывала на тахте мотки шерсти, подбирая нужную цветовую гамму, Павлик заикаясь читал вслух французский комикс. Неожиданное нашествие Кавалькевичей заставило всех прервать свои занятия.

– Ну, что молчите? – голосом громким, как иерихонская труба, повторила пани Кавальке-вич.Вас спрашиваю, что у вас по забору бегает?

– По какому забору? – не понял пан Роман.

– По глинобитной стене, что разделяет наши владения!

– Сначала сядьте и скажите, чем вас угостить, – крикнула из кухни пани Кристина. – Я сейчас заканчиваю. Кофе, чай, вино?

– Подай вина! – ещё более громким голосом крикнула пани Кавалькевич, но не позволила сбить себя с толку. – Хоть и говорят, что в доме врага нельзя вкушать пищи, я вкушу. То есть выпью! А ты садись и не думай, что удастся сбежать!

И она толкнула своего робкого тщедушного мужа в кресло, совершенно заглушив его попытки что-то объяснить.

– Виолеточка! – лепетал несчастный. – Ну как ты можешь? Ну что ты несёшь? Перестань же…

– Не перестану до тех пор, пока не узнаю, что же такое у них бегало по стене! – упорствовала воинственно настроенная супруга. – Не позволю делать из себя идиотку! До всего дознаюсь!

– Ничего не понимаю, – растерянно сказал пан Роман и отложил в сторону фотоаппарат, поняв, что все равно не дадут заправить плёнку. – Что могло бегать по стене? Какой враг? О чем нужно дознаваться? Да скажите наконец толком, что случилось!

До Яночки вроде что-то дошло. Девочка поспешно сгребла свою шерсть с тахты и вытащила Павлика за руку из комнаты. Не докончив мыть посуду, пани Кристина появилась с подносом, на котором стояли бутылка вина, бутылка минералки, бокалы и лежал штопор.

– Мужчины, откройте вино, – попросила она и обратилась к гостье: – В самом деле, что произошло? О чем ты говоришь?

– Ничего по стене не бегает,заявил пан Роман, на всякий случай выглянув в окно.Дети, вы ничего не видели? Дети… Куда они делись?

– Да не сейчас! – крикнула пани Кавалькевич. – Сейчас я и сама вижу, что ничего не бегает. Раньше бегало, мой благоверный утверждает.

– А что бегало? – заинтересовалась пани Кристина.

– Это я вас спрашиваю, что тут у вас бегало! – совсем разбушевалась пани Кавалькевич. – Вот это моё недоразумение утверждает, что однажды вечером он вышел во двор и увидел, что у вас по стене что-то вроде огонька бежало! И он потом полез посмотреть, что там такое. Вот я и желаю знать, бегало или не бегало?

– Виолеточка, да перестань же! – робко уговаривал супруг. – Ну что ты людей с толку сбиваешь?

– А ты помолчи! – набросилась на него супруга. – Не успела я приехать, как соседи уже все уши мне прожужжали, как вот этот тихоня за тобой ухлёстывает. Да, да, за тобой!

И она ткнула пальцем в пани Кристину. Та так изумилась, что не нашлась что ответить, лишь переводила взгляд с грозной супруги на тихого супруга.

– Меня? – наконец растерянно переспросила она. – Почему же я ничего об этом не знаю?

– А тебе совсем не обязательно знать, главное, они знают! И сразу же сообщили мне, что в моё отсутствие вот эта моя тихоня ненаглядная ничем иным не занималась, как только за тобой подглядывала через забор! По стене лазает, прямо настоящий роман! Подставляет табуретку и через забор на свою ненаглядную пялится. Я его спрашиваю, заглядывал через забор, так он даже не отрицает, заглядывал, говорит. А зачем заглядывал? Вот он и придумал, что у вас по забору что-то светленькое бегало, он и полез посмотреть, что там такое. Поэтому честно признавайтесь, было или не было?

В комнату вернулись успевшие наскоро сговориться дети. Павлик опять взял в руки свой комикс, Яночка спокойно занялась мотками шерсти. Пан Кавалькевич тяжело вздыхал в кресле, пан Роман, подумав, принялся откупоривать бутылку. Искоса взглянув на соседа, он спросил:

– Ты и в самом деле залезал на стенку?

– Залезал,тихонько признался пан Кавалькевич.Ну не совсем залезал, встал на табуретку и с неё осмотрел верхнюю часть стены.

– Вот, что я говорила! – загремела его жена. – А тут уже все наше землячество ни о чем другом не говорит! Все знают, что он изо дня в день через стенку к вам во двор лазает. Взбирается по лестнице, специально приспособил, и со стены спрыгивает в ваш двор! На свидание с Хабровичовой! У них жуткая любовь, со мной разводится. Хотелось бы знать мнение Хабровича.

Ойкнув, пан Хабрович рухнул на диван. Пани Хабровичова очень разгневалась.

– Что за глупости! Скажи, ради Бога, зачем нелёгкая понесла тебя на стену! Ты что, не мог, как все люди, в калитку пройти?

– Да не лазал я на стенку! – прошелестел совсем павший духом пан Кавалькевич.

– Тогда зачем было на табуретку становиться? – опять загремела жена.Я ему то же самое говорю! И никак не могу получить членораздельный ответ, зачем он на эту проклятую стену лез! Если не хотите разбить нашу семью, немедленно отвечайте, что у вас по стене бегает!

– Да всего один раз-то и бегало, – простонал пан Кавалькевич.

– Что бегало? – сурово поинтересовалась пани Кристина.

Пан Роман взял себя в руки и разлил вино по бокалам.

– Я решительно возражаю против того, чтобы за моей женой подглядывали, – сказал он. – И намерен вызвать тебя на дуэль. Но прежде, чем погибну на поединке, хотел бы знать, что же такое по нашей стене бегало. Зверюшка какая-то?

– Отвечай же, горе ты моё! – тормошила пани Кавалькевич мужа.

– Не знаю, – робко признался тот. – Вроде бы огонь какой…

Яночка с Павликом переглянулись. Может, пора бежать из дому, не дожидаясь дальнейшего развития событий? На всякий случай дети подтянулись поближе к двери и напряжённо следили за разговором с безопасного расстояния. Пани Кавалькевич казалась им страшнее даже землетрясения. Вон как разбушевалась!

А на её мужа теперь ещё насели и супруги Хабровичи, заставляя признаться. Бедняга не вынес натиска и с трудом выдавил из себя, что по стене бегал вроде бы огонёк. Дело было вечером, уже стемнело, он вышел из дома и увидел этот огонёк…

– А зачем ты по ночам шастаешь? – перебила грозная супруга. – Куда намылился? Признавайся!

– К Рогалинскому, – прошептал муж. – Все к нему намылились…

– Вы тоже? – обратилась к Хабровичам жена.

– Конечно, – ответила пани Кристина. – Значит, ты имеешь в виду тот день, когда Рогалинский праздновал именины?

– Ну да…

– И в самом деле, Кавалькевич пришёл последним. Мы уже все были в сборе, – подтвердил пан Роман.

– И сразу принялся расспрашивать, где Венцковский, – вспомнила пани Кристина.

– Камеру я хотел у него одолжить, – оправдывался пан Кавалькевич.

– Привезла я тебе камеры! Не отвлекайся! – перебила жена. – О деле говори! И что дальше?

– Ну вышел я вечером во двор и увидел. По стене огонёк бежал в разные стороны. По самому верху. Небольшой такой огонёк и очень весело бежал. В обе стороны… На следующий день, ещё засветло, захотел посмотреть, что же там такое, вот и влез на табуретку, ведь стена высокая.

– И что же ты увидел? – с интересом спросил пан Роман.

– Ничего. Ничего там не было…

– Вот, пожалуйста! Ничего не было, а он полез! Нет, недаром люди говорят, к твоей жене полез! И советую вам, соседи, вспомнить, хорошенько подумать о своей стене. Вспомните, что там такое могло бегать? Ваше здоровье!

– И ваше! – тоже подняла бокал пани Кристина. – Я все равно понятия не имею, что там бегало, но ты мне толком вот что скажи: выходит, кто-то увидел его на табуретке и сразу сплетни распустил?

– А ты как думала?

– Ну знаете! Трудно поверить!

– Дорогая, разве ты ещё не заметила, что здесь люди от скуки с ума сходят? Сплетни для них – превосходное развлечение. Уж я-то знаю, не один год здесь живу. Удивляюсь только, что в этот свой приезд так мало узнала. Вот в прошлый раз у моего супруга тут целый гарем подобрался!

Пани Кристина рассмеялась.

– На этот раз у него для амурных дел просто времени не оставалось, ведь тут столько интересных событий, одно за другим. Он что, не рассказал тебе?

– У него, бедняжки, времени не было, я с ходу в стенку вцепилась. Выходит, вы тоже не знаете, в чем тут дело?

Тут пана Романа будто что кольнуло в сердце. С ещё неясной тревогой он взглянул на своих детей. Сын и дочь с видом полнейшего равнодушия уставились в окно, будто и не слышали крика в гостиной. Неясная тревога обрела более чёткие очертания. Меж тем пани Кристина высказала предположение:

– Может, ты наблюдал какое-нибудь необычное атмосферное явление? Огоньки, говоришь? Слышала я что-то об электрических разрядах, об огнях Святого Эльма, о таинственных огоньках на болотах…

– На болотах огоньки от светящихся газов, моя дорогая, для этого как минимум нужно болото! —

высказался пан Роман. – А огни Святого Эльма появляются на мачтах и снастях кораблей в открытом море. Тоже не подходит для нашей пустыни…

– А вы случайно не насыпали на стенку какой отравы против тараканов? – спросила пани Ка-валькевич. – Она очень неплохо горит.

– Никто ничего не сыпал! – решительно заявил пан Роман, глядя на своих отпрысков ужасным взглядом. Подозрения его постепенно перерастали в уверенность. – Это были атмосферные явления. Возможно, на стене лежал какой-нибудь провод, который потом куда-то задевался. И я удивлён, что тебя интересуют такие глупости, когда тут столько происходило по-настоящему интересных вещей. Сокровища «Тысячи и одной ночи»…

– Вот об этих сокровищах вы мне и расскажете! – подхватила гостья. – Откровенно говоря, я из-за этого к вам и пришла…

Выслушав подробный рассказ об аметистах, порасспросив и поахав, гости удалились, и пан Роман перехватил своих детей до того, как они шмыгнули в постели.

– А теперь выкладывайте!сурово потребовал отец. – Что у нас по стене бегало?

– И ты туда же! – притворился обиженным Павлик. – Собираешься с матерью разводиться?

Яночка высказала предположение, что пану Кавалькевичу просто что-то привиделось.

Пани Кристина вздохнула.

– Дорогие мои, не пытайтесь увильнуть. Ясно же, что вы к этому приложили руку. Отец сурово повторил:

– Выкладывайте начистоту. Уверен, опять что-то схимичили. Буквально. Поскольку никаких плохих последствий это не имело, можете признаться. Мы ждём!

– А если бы… если бы оказалось, что последствия все-таки были? – неуверенно заговорил Павлик.

– Тогда как с поездкой в пустыню?

– При чем тут поездка? – удивился отец.

– Ты хочешь сказать – последствия были? – встревожилась мать.

– Ещё какие! – решил расколоться Павлик. – И не одним вам хочется об этом узнать. И придётся рассказать, хотя любой нормальный человек ни в жизнь бы не признался. Но пустыня должна остаться!

Отец встревожился не на шутку.

– Похоже, последствия были серьёзные. Не хотите ли вы сказать, что это вы развалили каменоломню?!

Ответом было мёртвое молчание. Яночка с Павликом упрямо глядели на родителей, не опровергая страшного предположения отца.

– Езус-Мария! – запаниковала мама. – Дети!!! Пан Роман принял решение.

– На пустыню мы так и так поедем. Я уже на работе договорился, мне дают свободный день. Признайтесь честно, уж не собираетесь ли вы взорвать остальной Алжир?

– Нет, не собираемся, – успокоила родителей Яночка. – Нет необходимости.

– Слава Богу! В таком случае на пустыню мы поедем независимо от того, что вы натворили в прошлом.

– В таком случае устраивайтесь поудобнее, – сказала Яночка отцу с матерью, – слушать придётся долго. Если уж вам обязательно хочется знать…

Самолёт шёл на посадку в Варшавском аэропорту Окенче.

– С таможенниками объясняйтесь сами, – нервно говорила мама. – Я сделаю вид, что к вашему багажу никакого отношения не имею. И к вам самим тоже.

– Да мы, если хочешь, и твой багаж возьмём на себя! – благородно вызвался сын. – Нам все равно.

Яночка обиженно заметила:

– Подумаешь, «розы пустыни»! Из-за них ты стесняешься таможенников, а сама везёшь эту тараканью отраву. Не знаю, но мне бы было стыдно…

– Мы можем сказать таможенникам, что эту пакость везём по собственной инициативе, втайне от тебя, как и все прочие наши диковинки.

– Скажите! – обрадовалась мама. – Я уже ничему не удивляюсь и уверена, вы и сквозь таможню пройдёте беспрепятственно. С вашей энергией.

Павлик шепнул сестре:

– Хорошо, что мы не обо всем им рассказали! Представляешь, что бы с ними было, расскажи мы ещё и об Обезьяньем ущелье?

И громко сказал маме:

– Ну что ты так нервничаешь? В Алжире мы же прошли арабскую таможню без проблем.

– В Алжире ты на вопрос что везём ответил: «Фрукты для мытья кузины», – напомнила мама.

– Ну и что? – вспыхнул Павлик. – У меня сложности с французским, я хотел сказать «цветы на свадьбу кузины», подумаешь, немного оговорился. Зато таможенник сразу перестал задавать глупые вопросы. О, сели!

В зале таможенного досмотра мама с одним небольшим чемоданом встала в одну очередь, а дети с двумя огромными чемоданами и громадным картонным ящиком – в другую.

– Вы одни прилетели? – удивился досматривающий их таможенник.

– Да! – ответила Яночка.

– Нет! – ответил Павлик. Таможенник попросил их определиться. Девочка пояснила:

– Можно считать, что одни, хотя мы и с мамой. Но она сказала, что отказывается от нас.

– Вы не обращайте на неё внимания, – посоветовал Павлик. – У неё в чемодане самые обыкновенные вещи. Ничего интересного. Все интересное у нас.

– А можно знать, что именно?

– Конечно, проше пана. Съедобные жёлуди, две «розы пустыни», раковины, один засушенный скорпион, кора пробкового дуба, две масляные лампы, четыре разновидности чертополоха, стручки со стручкового дерева, шкуры овечьи или козлиные, один глиняный вазон…

– Отрава для тараканов,вмешалась Яночка.И минералы из каменоломни. И хлопчатобумажная пряжа, два кактуса, туалетная бумага…

Таможенник отключился уже на стручках со стручкового дерева. Взгляд его скользнул с багажа детей на сидящего рядом с большим ящиком пса. Хабр сидел так, что всем сразу становилось понятно, какой он воспитанный и культурный. Таможеннику что-то смутно припомнилось, он даже перегнулся через стойку, чтобы хорошенько рассмотреть собаку, улыбнулся, махнул рукой и поспешил отдать детям их паспорта, не изъявляя ни малейшего желания полюбоваться на экзотическое содержимое их чемоданов. В другой очереди пани Кристина со своим одним-единственным чемоданом привлекла куда большее внимание таможенников. Её заставили раскрыть чемодан и внимательно изучили его содержимое.

Выйдя из таможенного зала, путешественники увидели встречающих – тётю Монику с мужем и сыном. Жутко гордый собой Рафал приехал на машине друга. Он забрал в свою машину Павлика и весь багаж, пани Кристина с Яночкой и Хабром отбыли вместе с тётей Моникой в машине дяди Анджея. До дома доехали без происшествий.

Всю дорогу пани Кристина восхищалась Варшавой:

– Как тут холодно! Как тут зелено! Как тут чисто!

– Не иначе, африканское солнце припекло тебе головку, – с беспокойством отозвалась золовка. – Ты находишь, что тут чисто?!

– Ещё бы! На мостовой не валяются разорванные мешки с мусором, возле домов не сушится тряпьё. И трава растёт!

– Очень специфическое у тебя после заграницы восприятие родного города, – заметил дядя Анджей. – А ещё что-нибудь специфическое, кроме восприятия, ты привезла?

– Конечно же мы привезли очень интересные вещи! – ответила Яночка. – Дома покажем.

– А как вы пронесли через таможню аметисты? – поинтересовалась мама. – Спрятали?

Яночка обиделась: – И вовсе нет! Мы честно сказали таможеннику, что везём минералы, но он не захотел на них смотреть.

– Аметисты! – восхитилась тётя Моника. – Обожаю аметисты! Но лучше бы вы привезли лампочки и туалетную бумагу, их теперь только за макулатуру и можно приобрести.

– Не волнуйся! – сказала пани Кристина. – Теперь вернулись Павлик с Яночкой, а они уж все на свете раздобудут.

– Кстати, о макулатуре! – сказал дядя Анджей. – Ту, которую вы не вывезли до отъезда, мы аккуратно сложили под лестницей, ждёт вас. Но там мало, на лампочки не хватит.

У дома совершенно извелись от ожидания бабушка с дедушкой. Перебивая друг друга, все набросились с расспросами на приехавших. Отмахиваясь от родственников, пани Кристина сразу села на телефон и принялась обзванивать родных и знакомых алжирских поляков, для которых она привезла письма. Многие из этих родных и знакомых приехали за письмами ещё в тот же день и тоже присоединились к расспросам о житьё-бытьё в Алжире. Рафал решил во что бы то ни стало попробовать съедобные жёлуди, и вот из кухни послышались звуки, очень напоминавшие взрывы, потому что эти жёлуди надо было печь, как каштаны. А тётя Моника, что бы она там ни говорила о дефицитных лампочках, просто не могла оторваться от аметистов.

К нормальной жизни можно было приступить только на следующий день. До занятий в школе оставалось ещё три дня, и за это время надо было переделать множество дел. В том числе упорядочить макулатуру и решить проблему дефицитных электрических лампочек. Яночка с Павликом для начала залезли под лестницу, где дядя Анджей сложил в кучу оставшуюся ещё от прошлого сбора макулатуру.

– Смотри-ка, её тут немало, – заметил Павлик. – Но боюсь, на лампочки не хватит.

– А вдруг опять наткнёмся на какое письмо с тайной? – мечтательно произнесла Яночка.

– Очень может быть, – ответил Павлик, роясь в кучке старых бумаг. – Гляди, в основном письма. А вот и конверт с маркой! Надо вырезать её.

– Пойди принеси ножницы, а я сложу в кучу вот эти газеты,распорядилась сестра.

Вернувшись с ножницами, Павлик застал Яночку замершей над каким-то обрывком письма. Нахмурив брови, девочка внимательно разглядывала его.

– Никак новая тайна? – обрадовался мальчик.

– Наоборот, кажется, старая, – неуверенно ответила Яночка. – А ну, принеси то самое письмо…

Оставив ножницы сестре, Павлик помчался к себе за письмом. Его не было довольно долго. Наконец запыхавшийся мальчик вернулся.

– Представляешь, буквально в последний момент поспел! – возбуждённо заявил он.Мать уже загружала мои джинсы в стиральную машину, а это письмо было в кармане. А зачем оно тебе?

– Похоже, я нашла недостающий клочок того письма, ну, об алжирских сокровищах, – ответила сестра. – Давай приложим…

Взволнованный Павлик дрожащими руками разложил на ступеньке лестницы клочки старого письма и приложил к ним найденный Яночкой обрывок, тоже обнаруженный в чудом уцелевшем кусочке конверта. Это и в самом деле оказались обрывки одного письма. Когда их сложили, получился целый лист, исписанный тем же самым, ровным и мелким, почерком. Теперь можно было его прочесть целиком.

Дорогая Марыся!

Перед отъездом хочу ещё успеть написать тебе письмо, может, хотя бы о самом главном сообщу. Тут и в самом деле полно настоящих сокровищ, только надо знать, где их найти, а ведь у тебя же будет всего неделя. Так вот, мягкую стопроцентную шерсть лучше всего купить на суку в Махдии. Потом отправляйся в Сугер, там её красят. Нечто потрясающее, ничего подобного, уверена, тебе в жизни не приходилось видеть! В Тиарет советую ехать через Обезьянье ущелье, стоит его посмотреть, другой возможности у тебя не будет. Посёлок находится по левую руку от шоссе, когда едешь к плотине.

Тут ещё много чего интересного, ты и в самом деле нигде больше не встретишь таких чудес. Обязательно побывай в специальном районе города для богатых. Там живут важные алжирские сановники, знаешь, этакие арабские шишки. Район для богатых находится у каменоломни. А может, это вовсе не каменоломня? Не знаю, такой открытый карьер для добычи щебня, или как его там. А, может, песка? Это не важно. Ничего подобного ты себе и представить не можешь!

С осмотром местных достопримечательностей ты без всякого труда-управишься за один день, можно сказать, провернёшь одной левой, а в четверг обязательно постарайся быть в Махдии, там и найдёшь все эти чудесные, волшебные приправы, о которых мы с тобой так мечтали. И хлопчатобумажную пряжу! Хлопок, драгоценный хлопок, вот уж настоящее, сказочное сокровище! Слышишь?

Ох, боюсь, немного сумбурное получилось письмо, ведь жутко тороплюсь, написала непонятно, запутала тебя. Для ясности попытаюсь набросать план, где ты без труда найдёшь все эти драгоценные объекты.

Завтра мы уезжаем рано утром, чтобы успеть на паром. Больше по этому адресу не пиши, не застанешь меня. Очень надеюсь, что это письмо дойдёт до тебя в целости, не скроет же его твой бывший муж? Мне можешь писать на Главпочтамт, до востребования, надеюсь, есть такой в Торонто. Туда письма идут долго, так что можешь писать ответ уже сейчас.

Целую. Твоя Беата.

Яночка с Павликом три раза подряд прочитали это потрясающее послание. Понадобилось время, чтобы его содержание дошло наконец до сознания бедных детей.

– Вот чёртова баба! – произнёс ошеломлённый Павлик и сел на ступеньку, так как ноги его не держали. – В жизни не встречал более идиотского письма! Шерсть, хлопок, приправы… И эта идиотка называет их сокровищами? Сказочными сокровищами?!

Сестра была более сдержанна в своих высказываниях.

Присев рядом на ступеньки лестницы, она напомнила брату:

– Мама тогда тоже кричала, что это настоящие сокровища, помнишь? В Махдии. Да и потом неоднократно…

– Нет, но эта идиотка! – не мог успокоиться Павлик. – Неужели нельзя было написать толком? А то все в куче. И ещё так по-дурацки порвала письмо не прочитав.

– Ты что! Порвала та баба, которая его получила. А вероятнее всего, её муж.

– Чтоб ему лопнуть! Думаешь, он?

– Ну да, ведь когда конверт рвали на части, он был заклеенным, значит, письма так и не прочитали. Вот я и думаю, муж адресатки вынул из ящика письмо, увидел, что адресовано его жене, и в нервах сразу же его разорвал на три части. Из вредности! Разводятся, наверное…