Текст книги "Фантом"

5
Знаки

Дополнительные опросы, в том числе беседа с леди Стоун, ни к чему не привели. Глухо. Бывшая ночная охрана Стоуна тоже ничем не помогла. Удалось поговорить только с ее начальником, который отвечал неохотно и утверждал, что первый раз охранные артефакты сработали позже нужного.

После дня, отданного на перебежки от одного места преступления к другому, от одних возможных свидетелей к другим, у Макса все сильнее портилось настроение. Не выручала даже хорошая погода и тепло, заглянувшее, кажется, напоследок перед началом настоящей осени.

Еще больше настроение подпортил Рие, который, видимо, вообще был чужд любой бюрократии и заполнял бланк отчета с такой небрежностью, что у Макса задергался глаз. Пришлось отобрать его, заверив, что сделает все самостоятельно. Ришар не стал сопротивляться даже для приличия. Но быстро нашел другой повод, на что пожаловаться. На мизерный аванс, например, или на рябь в глазах от уже надоевших символов, связь между которыми не смог обнаружить даже Гэбриел.

Вспомнив о Райдере, Макс попытался хоть как-то успокоить напарника:

– Скажи спасибо, что ночью мы пока еще спим, а не как Гэбриел, по Клоаке бегаем за Фантомом.

– Меня пугает это твое «пока»…

Рие жаловался, кажется, всю дорогу. Макс же изо всех сил пытался концентрироваться на чем угодно, кроме голоса напарника, который, похоже, разучился молчать. К сожалению, оставалось только терпеть.

На кладбище их уже дожидались: милая рыжая девушка и высокий беловолосый мужчина.

– Мистер Нортвуд, – Рие шутливо поклонился, переключая неутомимое внимание на других.

Впрочем, и в разговоре с ними он умудрился упомянуть Лиру, в очередной раз назвав ее «дамой сердца», и пожаловаться на тяжелую судьбу младшего инспектора. Хотя на сей раз Макс был даже не против, это хотя бы отвлекало. Ему казалось, что он давно пережил потерю старого напарника, но напоминание о Хантмэне вновь пробудило только унявшуюся горечь.

В конце, когда все разбрелись, Макс прошел дальше по тропинке, к могиле дедушки. Там, по обыкновению, было чисто, в вазочке стояли свежие цветы. Бабушка приезжала каждую декаду до тех пор, пока осенние дожди не размывали дорогу и не становилось слишком холодно.

Кончики пальцев коснулись надгробия с именем – Уильям Тиберий Шепард. Сердце, как всегда, сжалось от тоски по дедушке. И Макс, как всегда, оглядел могилу, а затем зашагал дальше, к самой окраине кладбища, туда, где хоронили бедняков.

– Привет, – шепнул Макс, останавливаясь в гуще могил. Мест тут не разбирали, из экономии укладывая тела поближе друг к другу. Надгробие молчало, встретив его одними буквами – Флин Уорд.

Отца Макс помнил плохо. Только ощущения, звонкий голос и веснушки. Бабушка говорила, что он наведывался раз в дюжину дней и разрешал сыну играть со своим револьвером. Разряженным, конечно, но бабушка ругала Флина и за это. Наверное, в те моменты Макс и полюбил огнестрельное оружие. Может, потому что оно связывало его с папой, который ушел так рано.

Но Макс не сохранил воспоминаний о дне, когда Флин Уорд умер. Никто не знал, что он погиб. Бабушка и дедушка удивились, что обычно пунктуальный родитель пропустил встречу с сыном. Но когда он не пришел и на следующую, бабушка решила узнать, что случилось. Тогда она и выяснила, что его уже похоронили. Флин умер в подворотне, истекая кровью после перестрелки у кабака. Потому что он жил в банде и убивал ради банды. Когда Флин умер, ему было всего двадцать два, и в каком-то смысле Макс уже был старше отца…

Макс потер лоб, отворачиваясь и возвращаясь к воротам кладбища. Думать об отце совершенно не хотелось…

Рие уже курил у кеба. После посещения кладбища он подрастерял прыть и выглядел немного уставшим. Впрочем, пока Макс готовил ужин, Ришар активно повторял свои жалобы бабушке, которая сидела за столом в компании Бренди и бренди.

Ночью снова прошел ливень, и утром пришлось идти сквозь густой туман, разбредающийся по каждой улочке настолько плотно, что стоило вытянуть руку, как пальцы становилось сложно разглядеть.

Едва Рие и Макс зашли в кабинет, к ним заглянул констебль, сообщивший, что некая дама ждет инспектора Уорда в сержантской комнате. Пришлось спускаться. Джексона на месте не было, видимо, сдавал смену, а констебль просто кивнул на дверь:

– Там.

Макс заглянул в сержантский кабинет. Четыре письменных стола, кушетка для отдыха, три сейфа и несколько стульев. На одном из них сидела миловидная блондинка, нервно теребя юбку. Судя по золотым серьгам, дорогой одежде и мнущейся рядом девушке в сером платье, гостья принадлежала к высшему обществу. Кроме того, незнакомка явно была не в обычном корсете, что носили дамы ее круга, а платье спереди едва ли скрывало округлившийся живот. Понятно, почему сержант заботливо проводил ее сюда…

– Доброе утро, миссис…

– Леди. Леди Софи Аббей, – блондинка повернулась к вошедшему.

– Прошу прощения, леди Аббей. Я инспектор Уорд. Мне сказали, вы хотели поговорить со мной. Чем могу помочь?

Она вздохнула, поджала губы и повернулась к служанке:

– Люси, выйди.

Та, послушно склонив голову, подчинилась.

– Должна признаться, инспектор, я сомневалась, стоит ли вам что-то рассказывать. Случай, знаете ли, крайне партикулярный, и выносить подобное на всеобщее обозрение я бы не хотела…

Макс склонил голову, терпеливо слушая витиеватое вступление. Леди Аббей нервничала, то покручивая кольца на пальцах, то поправляя волосы. Она говорила тихо, словно боялась, что ее услышат.

– Однако вчера на прогулке я встретила давнюю знакомую, и… Она, знаете, своеобразная… Мнение общества ее не слишком волнует, и я подумала, что она не осудит такое, и я… Я решила посоветоваться с ней, а Корнелия сказала, что я обязательно должна поделиться с полицией, потому что любая мелочь может быть полезной…

Тут Макс оживился:

– Вы имеете в виду Корнелию Нортвуд?

– Да! Когда я сказала, что дело моего отца ведет некто по фамилии Уорд, она сказала, что вам можно доверять.

Макс едва сдержал улыбку. Было приятно, что о нем так отзывались.

– Видите ли, в девичестве я Стоун, – леди Аббей снова поджала губы.

– Примите мои соболезнования.

– Благодарю… Так вот… Ох… Не знаю, с чего начать…

– Леди Аббей, – Макс опустился перед ней на корточки, смотря снизу вверх. Как-то он услышал, что это помогает выстраивать доверительные отношения. А позже и сам заметил, что девушки с большей охотой говорят, когда он не стоит в стороне и даже не сидит напротив, а когда присаживается на корточки. Макс спросил об этом у бабушки, но она сказала, что в этом виноват его щенячий взгляд… – Леди, я знаю, что говорить об умершем сложно, тем более об отце. И все же вам не о чем беспокоиться, я ни за что не позволю порочить честь вашей семьи, какую бы информацию ни получил. Все это будет тайной следствия, в этом можете быть уверены.

Софи Аббей с облегчением выдохнула. Вероятно, ей нужно были такие заверения. Она чуть наклонилась и зашептала:

– Я знаю, что у моего отца была любовница. Я не знаю ее имени, только то, что она магесса и что она из той страны… как ее… оттуда еще люди, которые продают эти жуткие тако…

– Эсперанса?[21]21
   Эсперанса – одно из местных государств.


[Закрыть]

– Точно! И, к сожалению, это все, что я знаю… Но Корнелия сказала, что лучше сообщить, да и я думала об этом… Мой отец не особенно близко общался с мамой, но, раз у него была любовница, может, он говорил что-то ей…

– Благодарю, леди Аббей, я все проверю, и если эта информация не поможет, она не отразится в документах.

Макс помог ей подняться, проводил до самого выхода вместе со служанкой, а затем вернулся в свой кабинет.

– Ну что там? – Рие уже сидел с пончиком в руке. Откуда только взял?

Пришлось коротко пересказать разговор с Софи Аббей.

– Магесса? Наверняка она вхожа в общество… Если не аристократии, то уж магическое точно. Какая удача, что есть у кого спросить! – Ришар вскочил, выглянул в коридор и громко крикнул: – Лира, если ты еще не ушла, зайди, пожалуйста! – и повернулся к растерянному Максу: – Она тут заносила кому-то отчет. Пончиком вот поделилась…

– Великие Магистры, Рие, я же в соседнем кабинете, незачем так орать, – усмехнулась Лира, появляясь в проходе. Она шутливо толкнула Ришара в плечо. – Или ты решил похвастаться силой голоса?

– Еще надеюсь, что меня возьмут выступать в оперу.

– Я бы посмотрела на такой концерт, – засмеялась она, но тут же, заметив Макса, осеклась. Хмуро кивнула ему: – Инспектор.

– Леди.

– Лира, ты же вхожа в магическое общество? Не знаешь ли ты там кого-то из Эсперансы? Нужна женщина.

– Ох… Знаешь, маги не аристократы, но чужаков и там недолюбливают…

Макс стоял в стороне, хоть ему и не нравилась затея обращаться за помощью к посторонним. С другой стороны, Лира могла дать нужную информацию. Она была частью магического мира, который оставался загадкой и для лордов, и для бедняков.

Там устанавливали свои правила, особенно для женщин. Потому что сложно указывать тому, кто одним взмахом руки может разрезать тебя пополам. А если запретить им обучаться… Что ж, когда-то так и сделали, вот только энергия внутри дам никуда не делась и при малейшем стрессе вырывалась неконтролируемым потоком, разрушающим все вокруг. В итоге пришлось уступить, а в последнюю Расовую войну магессы внесли огромный вклад. С тех пор с их подачи правила начали меняться. Сначала только для женщин, обладающих силой, а затем и без нее. Появилась даже присказка, что все, что могут позволить себя магессы сейчас, смогут позволить и дамы зим через двадцать.

Может, потому магов и недолюбливала аристократия, ратующая за традиции и правила. А может, еще потому, что силу мог получить кто угодно, даже кто-то из Клоаки. И их всех было необходимо обучать, если никто не хотел разрушений из-за неуправляемых энергетических выплесков.

– Значит, никакой дамы из Эсперансы?

– Ну… Может, Присцилла? Ее бабушка была оттуда…

– Что за Присцилла? – Макс наконец заговорил.

– Присцилла Вайтфилд. Она артефактолог. Но на вчерашнем приеме ее не было, кажется, на днях она уехала в дом за городом.

Макс и Рие переглянулись. Значит, Присцилла уехала после смерти Стоуна? Интересное совпадение…

– Найдем адрес и поедем к ней? – поинтересовался Ришар.

– Для начала отправим официальное письмо, чтобы не кататься просто так.

– Какой вы приличный, – фыркнула Лира, складывая руки поперек груди. – Ну что? Я помогла?

– Да, ты прелесть! – Рие приобнял ее одной рукой. – Скажи, Макс?

– Спасибо за содействие, – буркнул он, стараясь лишний раз не смотреть на Лиру. Он начинал привыкать к ней и вел себя чуть спокойнее. А может, ему так только казалось…

* * *

После второй встречи с Фантомом выбросить его из головы было сложно. Хэлла с трудом смогла заснуть, ворочаясь в кровати до рассвета. Хотя Фантом и сказал, что не связан с Глифом, но ведь что-то его привело к Стоуну, а это что-то могло привести туда и Глифа. И насколько правдивы слова о похищении детей? Может, люди устраивают демонстрации так активно еще и потому, что им кажется, что история повторяется?

Когда-то детей у обычного народа крали, чтобы спрятать в лаборатории и проводить над ними чудовищные эксперименты. Делу способствовали лорды, а основал его дюк Баррет. Все это долго скрывалось, и даже когда лаборатория сгорела, наделав немало шума, дело все равно замяли. Аконит в прошлом году карал за это, но еще он вскрыл извечную проблему неравенства. Показал, куда приводит пропасть между аристократией и народом.

Но мог ли кто-то решиться на подобное снова? У кого узнать? Идти за информацией в полицейский отдел Клоаки вряд ли стоит…

– Свежий выпуск, – Мими положила сложенную газету на стол.

Хэлла встрепенулась. Все утро она провела в полудреме из-за того, что сначала слишком много думала, а затем из-за того, что не удалось толком выспаться. Статья про Глифа, естественно, занимала первую полосу. Ее иллюстрировал кто-то другой, а Мими, как всегда, заложила страницу, где было использовано изображение, подписанное «Х. Апат». Хэлла лениво перелистнула туда, и в глаза тут же бросился заголовок: «Фантом снова терроризирует Левый берег». Похоже, прозвище загадочного призрака в белой маске окончательно закрепилось.

Хэлла пробежалась взглядом по статье, как обычно, но…

– Хадс! – она вскочила, перечитывая последние строчки.

 
      …Что нужно преступнику? Каков мотив? Только ли это грабеж? А быть может, от нас утаивают что-то еще, как когда-то утаивали исчезновения детей?.. Все эти вопросы мучают общество, а ответить на них сможет лишь полиция. Но способна ли она это сделать?
      Т.  Дин
 

Теодор Дин! Вспоминал про детей и намекал на несостоятельность полиции? Может, он знает больше?

Хэлла мчалась в офис редакции с таким запалом, что своей энергичностью распугала персонал. Впрочем, Теодора на месте не нашлось. Его посоветовали искать в «Бичерине» на соседней улице.

Внутри кофейни было довольно шумно. Люди теснились, собираясь группками, и почти все о чем-то переговаривались. В отличие от уютных светлых заведений, где собирались дамы, тут преобладали темно-синие тона. Сверху свисали черные абажуры ламп, пахло горьким кофе и дорогим табаком. За столиками сидели преимущественно мужчины, а немногие женщины, равнодушные к окружающему гаму, были одеты не в корсеты, но брюки. И судя по тому, что одна из них с помощью телекинеза перемешивала кофе, можно было точно сказать, что тут в основном собирались маги.

Дин сидел у одиночного столика рядом с панорамным окном. Хэлла тут же подошла, на ходу подволакивая первый попавшийся стул за спинку.

– Есть разговор, – она без приветствий и приглашения уселась рядом.

– Еще немного, и я решу, что ты меня преследуешь, – усмехнулся Теодор. – О чем хочешь поговорить? О том, что я безумно красивый?

Хэлла фыркнула:

– О Фантоме. У меня есть несколько вопросов…

– Зачем тебе это? – прервал ее Дин. Он повернулся к ней так резко, что отразившийся от тусклой лампы свет сверкнул в его глазах.

– Мне… просто интересно.

– Ну да, конечно, – Теодор усмехнулся, показывая зубы. – Дорогая, что за внезапное «интересно»? Может, ты работаешь на другую газету?

Хэлла цокнула языком:

– Ты параноик. У меня свой интерес. Я… – Вот Хадс! А что говорить? Она решила поскорее перевести тему. – Я предлагаю тебе выгоду! – выпалила она. – Я видела Фантома. И я одна из свидетельниц по его делу. Я расскажу, что знаю сама, а ты ответишь на мои вопросы. Идет?

Теодор задумчиво оглядел ее. Он вытащил из кармана пиджака смятую пачку, мучительно медленно вытянул сигарету и похлопал по другому карману, видимо, в поисках зажигалки. Хэлла щелкнула пальцами, вызывая на их кончиках маленький огонек. Дин прикурил, сделал глубокую затяжку и выдохнул в ее сторону сладковатый дым. Хэлла продолжала сидеть, почти не моргая и сверля взглядом проклятого Теодора, который мучил ее молчанием.

– Ладно, – наконец сказал он. – Ну и что тебе «интересно»?

– Похищения детей в Клоаке. Ты намекнул на то, что это может повториться…

– Ну, не совсем на это, – Теодор поерзал на стуле. – Но ты права, в Клоаке пропадают дети.

– Почему же об этом никто не говорит? Потому что Клоака?

– Ты сама ответила на вопрос. Район неспокойный, а дети там пропадают постоянно. Плюс есть очень удобный порт, где сходит с корабля каждый страждущий. И все они приезжают в Тирланд[22]22
   Тирланд – королевство, в котором происходит действие.


[Закрыть] ради лучшей жизни. А кто едет? В основном те, кому нечего терять…

– Бедняки.

– Да. Они так и остаются в Клоаке, мало кто из нее выбирается. И именно таких, кто уже покинул родную страну, но еще не успел обосноваться в новой, удобно похищать, например работорговцам…

– Рабство отменили еще в Эру богов.

– Скажи это невольникам Афора[23]23
   Афор – город-государство, управляемое организованной преступностью. Находится на другом материке.


[Закрыть], сражающимся на арене для развлечения господ, или силентиумам[24]24
   Силентиумы – маги-рабы, которых лишают речи.


[Закрыть] в Сверидии[25]25
   Сверидия – теократическое государство, находящееся на другом материке.


[Закрыть], которым отрезают языки, чтобы они молча служили Инквизиторию…

– Ладно, я поняла, – Хэлла поморщилась.

– Как понимаешь и то, что нашему государству тоже незачем спасать людей, которые даже не являются его гражданами. Так что в Клоаке постоянно происходят похищения, а дети ценятся особенно, поскольку из податливого материала гораздо легче вылепить отличных рабов. В общем, это не редкость. Похищают и приезжих, и детей бедняков. А еще больше приютских детей… Их вообще искать некому. А местная полиция переполнена незакрытыми делами, еще куча таких же им не нужна. Поэтому никто не замечает, что похищать стали… смелее и больше.

– Но ты как-то заметил. Как? Почему ты вообще решил, что похищения участились?

– Попрошайки. Среди них есть дети. Они, можно сказать, находятся на довольствии нескольких крупных банд. Собирают милостыню, сдают ее кураторам, а за это получают еду и крышу над головой. Просто так просить ты не выйдешь, тебя тут же сгонят, потому что это тоже часть преступного бизнеса и им не нужны конкуренты. Банды покрупнее давно поделили зоны влияния, никто не заходит на чужую территорию, если не хочет проблем. Никто не крадет тех, кто состоит в другой банде, опять же, если не хочет нарваться на неприятности. И вот дети-попрошайки исчезают, а все банды не могут понять куда. Кто забирает доходный материал? Не в полицию же им с этим идти…

– И куда они пошли?

– Журналисты тоже отлично расследуют, Рубиновая дама это доказала, – усмехнулся Теодор.

– Ты работаешь на банду? – удивилась Хэлла.

Дин спокойно кивнул, будто ничего в этом не было.

– Теперь твоя очередь.

– Рассказать, как я встретила Фантома?

– Лучше расскажи, что ты поведала на допросе…

* * *

В коридорах Королевского университета было довольно тихо. Из некоторых аудиторий доносились голоса, но даже они тонули под высокими потолками с крестовыми сводами. Старинный замок казался особенно мрачным с заплаканными от дождя стеклами стрельчатых окон, в которых угадывались острые узкие пинакли[26]26
   Пинакли – декоративные башни в готической архитектуре.


[Закрыть] – словно копья, стремящиеся проткнуть тяжелые тучи.

Макс шел впереди, Рие плелся за ним. У напарника явно не было особого желания встречаться с человеком, который пару зим назад служил Эдварду Баррету, основавшему проклятую лабораторию. Пусть тот и был убит, но воспоминания о мучениях там вряд ли можно убить так же просто…

– Bonbon, я безмерно ценю твою заботу, но, если ты еще раз посмотришь на меня так обеспокоенно, я начну звать тебя Сим-симом при посторонних, – Рие устало усмехнулся.

– Нужен ты мне больно, – фыркнул Макс, отворачиваясь. Он на самом деле переживал за напарника, но ни за что бы в этом не признался.

Наконец они дошли до нужного кабинета. О том, что в университетских кулуарах они все же не заблудились, свидетельствовала табличка на двери: «Профессор М. Чейз».

– Входите, – раздался ответ на стук.

Макс заглянул внутрь. Там отчетливо пахло сандалом и амброй, а еще кофе, который стоял на краю стола. Мортимер почти не изменился: густые, немного насупленные брови, тонкие губы и пронзительные темные глаза, теперь смотрящие на гостя.

– Уорд, надо же! – Чейз поднялся, позволяя себе слабую улыбку.

– Здравствуй, – Макс пожал протянутую руку, покосившись на замершего в проходе Рие.

Ришар какое-то время смотрел на помрачневшего Мортимера. Затем расплылся в хищной ухмылке, прошел внутрь и по-хозяйски уселся на диванчике у стены:

– Шикарно устроился, я погляжу!

– Не жалуюсь. Чем обязан?

– Нужен совет опытного алхимика, – Макс подал Чейзу папку с копиями символов с тел жертв. – Может, слышал про Глифа.

– Еще бы не слышал! – хмыкнул Мортимер, возвращаясь за стол, но уже разглядывая документы. – Похоже, теперь всем преступникам будут придумывать свои прозвища…

– Не всем, у тебя же все еще его нет, – едко заметил Рие.

Макс нервно покосился на него. Он даже не мог, как обычно, попросить его заткнуться. У него не было на это морального права. У Мортимера тоже, поэтому он промолчал.

– Можешь сказать что-то уже сейчас? Или лучше связаться с тобой позже? – Макс постарался вернуть разговор в более деловое русло.

– Я еще посмотрю, но… Это больше походит на работу школьника… Часть символов не закончена, в некоторых есть неточности… Те, что верны… Нет, у них нет формул, – Мортимер листал страницы, иногда возвращаясь к предыдущим и словно сравнивая что-то.

– Значит, они нарисованы даже не магом?

– По меньшей мере, не человеком, который прошел хотя бы курс алхимии и… – Чейз вдруг осекся. – Хадс…

– Что-то необычное? – Макс подошел ближе. Пока Мортимер говорил примерно то же, о чем Лира писала в отчете, но она ничего странного не отметила. Так что это был едва ли не единственный шанс узнать хоть что-то о символах, которые оставлял Глиф.

– Вроде того… – Чейз сжал челюсть, но заговорил снова, постучав пальцем по одному из знаков: – Вот это. Это похоже на недорисованный символ философского камня.

– Это камень, который Баррет вживлял бывшим узникам лаборатории, чтобы контролировать их?

– Да. Печать на камне состояла как раз из символа философского камня и формулы вокруг него. Но все это может быть совпадением, этот символ обычно не изучается, так как философский камень для многих до сих пор остается сказкой, но найти его в определенных книгах не так уж и сложно.

– Думаешь, это может быть кто-то, связанный с лабораторией?

– Не знаю, Уорд… Просто… Ты в курсе, что новый дюк Баррет вернулся?

– Что? – Рие вздрогнул.

Макс напрягся. Дюк Баррет, основатель лаборатории, был убит, его сын, Аластар, унаследовал его титул. Из-за того, что связь Барретов так и не удалось доказать в суде, никаких официальных санкций не последовало. От Барретов отвернулось только общество, даже аристократия теперь старалась скрыть, что когда-то была дружна с этой семьей. И Аластар Баррет смог напоследок протолкнуть идею казни Кристофера Хантмэна, а потом уехал за границу. А теперь…

– Откуда ты знаешь?

– Он связывался со мной… Предложил на него работать.

– И как он ответил на твой отказ? – Макс даже предположить не мог, что Чейз способен согласиться.

– Ничего. Пожелал удачи на новом месте, – вздохнул Мортимер. – Но письмо от него пришло из Баррет манора, это недалеко от столицы.

Рие устало прикрыл глаза:

– Что ж, похоже, меня ждет еще один неприятный визит.