Текст книги "Каждый твой вздох. Там, где заканчиваются слова, начинается танец"

Глава 14

Входная дверь распахнута во двор.

– Можно? – Бьянка входит и видит Амалию на кухне – та сосредоточенно режет на деревянной доске зеленые перчики.

– С возвращением, дорогая, – вся Амалия – ее улыбка, глаза, голос – излучают свет. Свет, который не слепит, но мягко обволакивает.

– Это тебе. – Бьянка ставит на стол бутылку «Каберне Совиньон Ла Манча», которую купила в маленьком винном магазинчике по пути домой. Это меньшее, что она могла сделать для Амалии в благодарность за ее гостеприимство. К тому же не в ее правилах являться в гости к кому бы то ни было с пустыми руками. Если бы ее отец Раньеро увидел, как она утром ворвалась в чужой дом, то пришел бы в ярость.

– Спасибо! – Амалия довольно разглядывает бутылку, а затем высыпает измельченные перчики в терракотовый горшочек на плите. – Отличное вино, правда. Мы его откроем на ужин, если ты не против поужинать вместе.

– Конечно, не против! – гостеприимство этой женщины безгранично. Бьянка вдыхает аромат, исходящий от кастрюльки, и с любопытством заглядывает внутрь.

– А что ты готовишь?

– Традиционное блюдо Ибицы, гуисат-де пейкс[39]39
  Тушеная рыба (исп.).


[Закрыть]. – Амалия поворачивает рыбное филе деревянной лопаткой. – Надеюсь, ты не веганка…

– Нет, что ты! – Бьянка вспоминает, сколько мяса они съели вместе с Себой.

– Это жаркое из картошки и разных видов рыбы, – объясняет Амалия. – Я взяла групера, рыбу-меч, дораду и несколько креветок. Потом все заправляется соусом айоли и подается с рисом, по отдельности.

– Я уже хочу есть! Пахнет очень вкусно. – Бьянка с удовольствием вдыхает аромат. – А, чуть не забыла… Спасибо тебе за омлет, что ты оставила утром на веранде. Было очень вкусно!

– Не за что, рада, что тебе понравилось! Тортилья де пататас у меня получается не всегда. Нелегко соблюсти баланс ингредиентов.

– Ну, признаюсь тебе, у меня на кухне вечно все вверх дном, – криво усмехается Бьянка. – Мне пришлось научиться утолять голод моего парня, который обожал мясо… ну, то есть бывшего… – при этих словах она чувствует, как подступает к горлу отвращение. При мысли о Себастьяно ей становится только хуже. Она потирает горло, будто пытаясь отогнать надоедливое насекомое. – Я старалась, но получалось у меня ужасно.

– Милая, все мы стараемся по мере сил. К тому же нигде не написано, что женщины непременно должны уметь вкусно готовить!

Амалия заговорщицки улыбается. Она уже поняла, что Бьянке не по себе, однако чувствует, что время для откровенных разговоров еще не пришло. Она сама заговорит, когда захочет.

Амалия убавляет огонь и поспешно меняет тему:

– Как тебе первый день за рулем?

– Ну… надо сказать, поначалу было сложновато, – признается Бьянка. – Но потом меня спас твой сосед.

Вспомнив эту абсурдную ситуацию, она смеется.

– Ну, это машина восьмидесятых, к ней нужно приноровиться…

– Вообще-то это просто бомба, мне очень понравилось ее водить!

– Рада слышать! Видела какие-нибудь интересные места?

– Да, нашла одно, просто невероятное! – взволнованно восклицает Бьянка. – Я начала спуск и в какой-то момент свернула по узкой дорожке к… Торре дес Савинар, так? И в конце дороги нашла настоящее чудо, дух просто захватывает!

– Это остров Эс Ведра. Атлантис! – Амалия отходит от плиты и смотрит на Бьянку с заразительным весельем. – Символ Ибицы. Ты не случайно сразу его нашла.

– Думаешь? – Бьянка пожимает плечами. – Я почувствовала там такую энергию, не могу объяснить…

– Энергия, которой пронизано это место, уникальна. А все из-за высокой концентрации металлов и минералов в скалах.

Кажется, Амалия многое знает об острове.

– Только представь: из-за высокого уровня магнетизма компасы и разные электронные штуковины сходят с ума и показывают неправильное расстояние…

– И правда: лодок там почти нет…

– Мало кто знает, что этот остров – частная собственность. Он принадлежит десятку с небольшим ивисских семей. Теоретически там даже высаживаться нельзя без разрешения… но люди туда все равно ездят.

Она и сама там бывала несколько раз, поднималась на самую вершину, где есть только один железный крест, вкопанный в землю, и кажется, будто вот-вот коснешься неба.

– А там кто-нибудь живет?

– Кто знает? Это – одна из загадок Ибицы! Говорят, там никого нет, лишь с полсотни диких коз да синие ящерицы – больше такие нигде в мире не водятся.

Бьянка смотрит на нее широко раскрытыми глазами, как ребенок.

– Об Эс Ведре ходит множество легенд, – продолжает Амалия, поглядывая на кастрюльку на плите. – Говорят, кто-то видел огромные круги света поблизости, а на острове есть пещера, где живет ведьма. Если тебя туда занесет, – добавляет она, подмигивая, – нужно оставить какую-нибудь личную вещь на входе как талисман.

– А ты ее видела? – весело спрашивает Бьянка.

– Вот этого я тебе сказать не могу, – загадочно улыбается Амалия. – Зато могу рассказать одну легенду о любви – поверь мне, это истинная правда.

– Ну-ка, ну-ка!

– Рассказывают, что любовь, зародившаяся на Эс Ведре, будет жить вечно. А вот неискренняя любовь – нет: пары, испытывающие трудности, если попадают туда, быстро расстаются.

Бьянка скептически смотрит на нее.

– Ах так? Что ж, тем лучше. Все равно я больше не верю в любовь.

Слова вылетают из ее губ прежде, чем она успевает их поймать, и она шокирована больше, чем подает вид. Амалия притворяется, что не слышала. Она никогда не судит – уже научилась видеть за каждой маской истинное лицо.

Амалия приподнимает крышку кастрюли и мешает кушанье.

– Почти готово…

– Тогда я пойду быстренько ополоснусь, переоденусь и вернусь.

Бьянка уходит в свою комнату.

– А, чуть не забыла: если нужна горячая вода, включи нагреватель! – говорит Амалия чуть громче. – Прости! Тебе пришлось мыться под холодным душем.

– Да, было немного прохладно, но это не важно… Спасибо, правда!

Бьянка говорит это громко и ей хочется повторять эти слова снова и снова, потому что она испытывает безграничную благодарность к этой женщине.

Спустя полчаса она возвращается – на ней черная майка с тонкими бретелями, светлая кружевная юбка матери и кожаные шлепанцы. Волосы распущены и скреплены на затылке деревянной заколкой. От морского воздуха кончики завиваются.

– Какая ты красивая! – восклицает Амалия, увидев ее.

– Спасибо. – Бьянка немного краснеет, как и всегда, когда слышит комплимент. Затем инстинктивно подносит руку к затылку: шиньона нет, а она не привыкла носить распущенные волосы… как цыганка.

– Присаживайся, милая, – предлагает Амалия, выдвигая стулья из-за стола и кладя перед обеими бамбуковые подставки, а затем ставя белые тарелки, такие глубокие, что похожи на миски.

– Помочь тебе с кастрюлями? – тем временем на плите появился сотейник и маленькая сковородка, и Бьянке хочется быть полезной.

– Нет, я сама, не беспокойся.

– Ничего, если я сяду сюда? – спрашивает Бьянка, указывая на стул. – Или это твое место?

Амалия хихикает:

– Я вечно пересаживаюсь. Садись куда хочешь.

Бьянка устраивается напротив гобелена с Буддой. Лицо у нее немного горит; чуть раньше, глянув в зеркало, она обнаружила веснушки, даже на руках. Кожа зудит.

– Чешется? – спрашивает Амалия.

– Ага, немножко… Я редко загораю.

– Дай-ка посмотрю. – Амалия мягко поднимает ее руку и изучает. – Да, немного покраснело. Иди-ка сюда, сейчас мы это поправим.

Бьянка идет за ней по коридору, в конце которого – синяя дверь. Амалия открывает ее ключом. За ней – еще одна, белая; женщина поворачивает ручку и первой входит в комнату. Бьянка немного медлит на пороге – ей кажется, будто перед ней какой-то тайный храм.

– Ну же… – подбадривает ее Амалия.

– Ух ты! – Бьянка замирает с открытым ртом.

В этой комнате витает дух волшебства, вся атмосфера пронизана какой-то тайной, в воздухе ощутимый аромат лекарственных трав. У стены стоит старинный стеллаж из беленой сосны, а на нем – множество стеклянных емкостей с измельченными растениями, баночки, скляночки, жестяные мензурки, ложечки, пипетки, весы с двумя чашами.

– Ты что, алхимик? – спрашивает Бьянка изумленно и весело.

– О да, ты в гостях у ведьмы! – смеется та в ответ. – Скажем так, все эти годы жизни на острове я не сидела сложа руки. Вместе с Жеромом мы изучали искусство врачевания алхимическими маслами.

– А, Жером! Я видела его на фотографиях, что ты присылала маме.

Интересно, где он? В этом доме он точно больше не живет. Неужто они расстались?

Амалия подходит к стеллажу, переставляет два горшочка с одной полки на другую.

– Ты что-нибудь знаешь об алхимии?

– Эм-м… нет, – в голове возникает воспоминание о беседах с Себастьяно о дистилляции граппы, но она тут же отметает его.

– Это древнейшее искусство, основанное на долгих и сложных процессах, – объясняет Амалия. – Только представь: на приготовление одного из этих снадобий понадобится, по меньшей мере, три лунных цикла.

Бьянка улыбается. Снова этот скептицизм, этот груз, от которого ей хочется избавиться.

– О боже, а это что? Эликсир долголетия?

Амалия отвечает серьезно и вежливо:

– Это масла, приготовленные по старинному египетскому рецепту, они воздействуют на двенадцать энергетических каналов – МО.

– А? – Бьянка непонимающе смотрит на нее.

– Сейчас тебе вовсе не обязательно понимать разницу между МО и КА, – успокаивает ее Амалия. – Главное – запомни: в этой баночке уникальное масло, созданное из растений, которые были собраны в определенное время и в определенном месте, в соответствии с расположением планет, и переработаны в свежем виде, пока они не утратили живительной силы.

– А… – Бьянка кивает, уверенная лишь в том, что почти ничего не поняла из этого объяснения.

Амалия мягко берет ее за руку.

– Закрой глаза.

– Зачем?

– Доверься мне. – Она гладит Бьянку по голове. – Доверься себе самой.

Бьянка закрывает глаза, но все еще не верит в происходящее, словно потеряла связь с реальностью.

Амалия кладет ей руки на плечи – в этом прикосновении как будто присутствует волшебство.

– Сделай глубокий вдох, освободи разум от мыслей, – ее голос звучит подобно музыке. – Еще один глубокий вдох, чтобы найти потаенную, истинную часть себя. Следуй за сердцем. Задержи дыхание на несколько секунд.

Бьянка мало-помалу ослабляет сопротивление, освобождается от мысленных препятствий; кровь по жилам бежит быстрее.

– Теперь подними эту руку. – Амалия мягко берет ее левую руку, направляя ее. – И ощупай баночки, остановившись на той, которая кажется тебе самой подходящей.

Бьянка пробегается пальцами вперед и назад, медлит, затем останавливается на одной из них, в центре ряда.

– Это твой выбор? – вполголоса спрашивает Амалия.

– Думаю, да.

– Не спеши.

Бьянка ждет несколько мгновений, но не убирает руку.

Амалия спрашивает снова:

– Уверена?

– Да, – и на этот раз она твердо произносит это слово. На какое-то мгновение ей думается: хорошо бы и вся жизнь была как эта игра, где ты сам выбираешь то, что хочешь.

– Хорошо, а теперь открой глаза.

Бьянка медленно приподнимает веки, будто пробуждаясь от долгого сна.

Амалия берет баночку, поворачивает и читает написанную от руки этикетку:

– МО7. Helichrysum. Побег. Перерождение. Открытие.

От этих слов сердце Бьянки подскакивает и начинает бешено стучать. Амалия замечает это, но молчит. Она не привыкла давить и никогда не задает вопросов. Открыв баночку с маслом, она подходит к Бьянке и при помощи пипетки капает три капли ей на запястье, втирая и массируя до самого предплечья.

– Если хочешь, понюхай.

Бьянка подносит запястье к носу и вдыхает.

– Мне нравится! Пахнет лакрицей.

– Бессмертник – один из самых ароматных настоев. И лечит он не только покраснение… – отвечает Амалия со странным блеском в глазах. – Позволь ему сделать свое дело. Через несколько минут ты увидишь первые признаки его действия. Уже сейчас ты почувствуешь, как жжение проходит.

– Отлично. – Должно быть, это просто самовнушение, думает Бьянка. Но потом вдруг решает покончить с предрассудками.

– Закончив снаружи, масло начнет проникать вглубь, ища то, что вызвало твое беспокойство.

Амалия прижимает руку к ее сердцу, как будто поняв, от чего бежит Бьянка и что ей нужно найти. – Это центр, от которого исходят все вибрации. Капни три капли на сердце, массируя по часовой стрелке. Затем – три на плечи и разотри руками: правой рукой – левое плечо, левой рукой – правое, как будто обнимаешь себя.

– А какая связь между сердцем, плечами и покраснением на руках и лице?

– Увидишь.

– Можно я возьму его себе? – спрашивает Бьянка, указывая на баночку МО7.

– Конечно! Оно твое, ты же его выбрала, – в ее устах это звучит почти как комплимент.

– Советую тебе втирать масло каждый день, пока твоя кожа его принимает. Когда необходимость в нем пропадет, твое тело само даст тебе знать.

– Спасибо, – благодарит Бьянка, сжимая баночку.

– Не за что. – Амалия подходт к стеллажу, накрывает тряпочкой горшочек на последней полке. Затем поворачивается к Бьянке.

– А теперь пора возвращаться, не то наш ужин останынет…

Бьянка с улыбкой следует за ней. С тех пор, как она приехала, у нее уже разыгрался аппетит.

– А ты права: жжение на руках уже меньше.

– Я и не сомневалась. – Амалия, закутанная в свой пестрый балахон, закрывает синюю дверь потайной комнаты и выходит в коридор.

Луна сделалась огромной, и кажется, что она близко-близко. Ее белый свет отражается от морской глади, отбрасывая блики на веранду.

После ужина они переместились наверх, чтобы выпить настоя ройбуша и подышать свежим воздухом. Совсем немного – и тот барьер, что мешал Бьянке говорить, растворился сам собой. Должно быть, все дело в масле, или ройбуше с нотками шоколада, или же шали с бахромой, что Амалия набросила ей на плечи, а может быть, в этом удивительном свете, льющемся с небес. Но теперь дамба прорвалась, высвобождая поток невысказанных слов, от которых у нее перехватывало дыхание.

Она вкратце рассказала Амалии о последних восемнадцати годах своей жизни: о школе танцев, о том, как отказалась от карьеры за рубежом, о жизни с Себастьяно, о его перегонном заводе, его амбициях и подарках, его навязчивых идеях – все до того мерзкого конца в проклятом «Порш-Кайен».

– И вот я здесь, одна и в отчаянии. – Она вдруг ловит себя на мысли, что улыбка на лице не сочетается с тем, что она только что рассказала.

Несколько часов в обществе Амалии стали для нее настоящим лекарством. Она медленно потягивает вторую чашку настоя. Говорит не спеша, словно человек, который прошел через ад, а теперь видит свет в конце тоннеля.

– Я больше не могла там оставаться, и мне внезапно показалось, что это единственное место на земле, где я обрету покой.

– Маленькая моя, – Амалия гладит ее волосы, – ты такая храбрая, приехала сюда, даже не зная, что найдешь. Здесь ты в безопасности.

– Не знаю почему, но как только я переступила этот порог, тут же почувствовала себя дома… Так странно! Почувствовала, что здесь меня поймут и защитят.

Вот и теперь она знает, что Амалия понимает ее, словно умеет читать ее мысли. Только с матерью у нее возникало такое чувство.

– Я очень рада.

Бьянка ставит на стол тибетскую чашечку.

– Но не хочу быть обузой. Всего пару дней, а потом я уеду. Обещаю…

– Я тебе уже сказала, никакая ты не обуза, можешь оставаться столько, сколько захочешь. Нельзя торопить лечение, особенно если ты не знаешь, от чего лечишься.

– Это да… Ран у меня много…

Амалия кладет ей руки на плечи, смотрит на нее глазами, которые в свете луны поблескивают, как самоцветы.

– Забудь о Себастьяно, о своей прежней жизни, обо всем плохом. Только мы решаем, жить ли на этой планете в гармонии или дисгармонии. Только мы. Сделай паузу, Сара, и реши, кто ты и кем хочешь быть.

Бьянка невольно улыбается.

– Что такое? – спрашивает Амалия. – Моя проповедь тебя рассмешила? Прости, не хотела на тебя давить…

– Нет, просто ты только что назвала меня Сарой…

– Правда?

– Ага.

– Прости, родная, но в этой одежде и с этим кулоном, который ты все трогаешь, ты просто копия мамы.

Бьянка тронута, глаза у нее блестят.

– Наверное, это она подтолкнула меня к тому, чтобы приехать сюда.

– Я в этом уверена… – Амалия хочет сказать что-то еще, но умолкает. – Прости, забыла, что хотела сказать…

– Мы говорили о лечении ран, – напоминает ей Бьянка, немного подтрунивая над самой собой.

– Все можно вылечить, а когда это не получается, нужно уметь отпустить ситуацию. – Амалия делает паузу. – Ты вот сказала, что чувствуешь себя одинокой и отчаявшейся.

– Именно.

– Я знаю, каково это: Жером был любовью всей моей жизни, а десять лет назад его не стало. – Амалия возводит глаза к небу.

– Прости, я не знала. – Бьянка догадывалась, но ей не хватило смелости спросить напрямую.

– Это правда, нелегко привыкнуть к одиночеству, но поверь мне, это возможно, – уверяет ее Амалия голосом, полным надежды. – Вначале было тяжело, думала, что не смогу жить без него. А потом поняла: он здесь, со мной, даже если я не вижу его и не слышу. Тогда я засучила рукава и за пару лет осуществила свою мечту: основала на этом острове специализированный центр по внутреннему исцелению. И назвала его «Каса де л’алма» – «Дом души».

– Какая невероятная история! – Бьянка испытывает внезапный прилив восхищения. – Ты учишь пользоваться алхимическими маслами?

– Не только. Мы много чем занимаемся, и все наши занятия основаны на серьезных научных исследованиях – чего, к сожалению, нельзя сказать о других подобных организациях на острове.

В ее голосе проскальзывает горечь, но почти без осуждения.

– У нас есть курсы йоги, восстановления энергетического баланса, еще мы проводим сеансы иглоукалывания, шиацу, пранотерапии и многое другое. Завтра, если хочешь, можешь поехать со мной.

– Конечно, хочу! – Бьянка старается отвечать бодро, но глаза сами собой закрываются от усталости.

– А теперь тебе лучше пойти поспать. Сегодня у тебя был насыщенный день – это еще мягко сказано…

– Это точно. – Бьянка зевает – впервые за два дня. – Спокойной ночи, Амалия. – Она порывисто обнимает ее и целует в обе щеки. – Спасибо.

– Это тебе спасибо. – Амалия крепко обнимает ее в ответ. – Я серьезно. Твой приезд гораздо важнее, чем ты думаешь… Спокойной ночи и приятных снов.

Глава 15

Амалия берет палку и пару раз ударяет в тибетский гонг, висящий на двух деревянных перекладинах рядом со стойкой ресепшен. Спустя несколько мгновений появляется темноволосый парень лет тридцати, в шортах и белой льняной рубашке. У него большие темные глаза, по-восточному раскосые, волосы собраны в пучок на затылке.

– Эй, chico[40]40
  Парень (исп.).


[Закрыть]! – приветствует его Амалия.

– ¡Hola Amalia! ¿Qué tal?[41]41
  Привет, Амалия, как дела? (исп.)


[Закрыть] – он здоровается с Амалией, но взгляд, его любопытные и глубокие глаза с густыми ресницами целиком обращены к Бьянке.

– ¡Muy bien![42]42
  Очень хорошо! (исп.)


[Закрыть] – отвечает Амалия, затем поворачивается к Бьянке. – Это Хавьер, мой ангел-хранитель, – с улыбкой объясняет она. – Именно благодаря ему мне удается поддерживать на плаву этот центр. Он помогает мне во всем.

Хавьер, который, видимо, понял, довольно улыбается. Он выглядит очень ухоженно – явно из тех, для кого внешность не на последнем месте: стройный торс, мускулистые, но в то же время утонченные руки. Над бровью пирсинг в виде капельки, придающий ему экзотический вид.

– Хави, это Бьянка, – представляет ее Амалия.

– ¡Hola! Encantada[43]43
  Привет! Очень приятно (исп.).


[Закрыть]. – Бьянка протягивает молодому человеку руку. Хавьер пожимает ее обеими руками.

– Здравствуй, дорогая. – Он приветливо улыбается ей. – Добро пожаловать в «Каса де л’алма».

У него чудесный акцент; Бьянке хочется, чтобы он говорил и говорил.

– С ним можно говорить по-итальянски, – вмешивается Амалия. – С виду не скажешь, но этот молодец способен соблазнить тебя на пяти языках, – замечает она, смеясь.

– Потрясающе! – восхищается Бьянка, испытывая огромное облегчение оттого, что больше не придется позориться из-за ее незнания испанского.

– Это моя хорошая подруга, – продолжает Амалия, подмигивая Бьянке. – Покажешь ей центр?

– Конечно! – радостно отвечает Хавьер. Он знает ее всего несколько секунд, но Бьянка уже ему нравится. От нее исходит позитивная энергетика. Он уже собирается взять ее за руку, как вдруг звонит телефон.

– Секундочку, извините меня… – Он спешит взять трубку. – «Casa de l’alma», buenos días[44]44
  «Каса де л’алма», добрый день (исп.).


[Закрыть], – отвечает он. Затем совершенно естественно переключается с испанского на английский.

– Good morning, Jane! How are you? Everything’s fine? And Mrs Hathaway?[45]45
  Доброе утро, Джейн! Как дела? Все в порядке? Как мисс Хэтуэй? (англ.)


[Закрыть]

Амалия фыркает:

– Должно быть, это секретарь той американской актрисы, что уже несколько дней собирается записаться на занятие по йоге, но в последний момент звонит, чтобы сказать, что у нее изменились планы.

– Кто? Неужели Энн Хэтуэй? – Бьянка не верит своим ушам.

– Да, кажется, так ее зовут. А что, она очень знаменита? – спрашивает Амалия. Выражение лица у нее такое, будто она только что свалилась с луны.

– Черт!.. – Бьянка ошарашенно прикрывает рот рукой. – Она мегазнаменита, к тому же это одна из моих любимых актрис!

– Ну, к нам периодически заходят денежные мешки, но я их почти не знаю, – отмахивается Амалия. – К тому же, дорогая, запомни: на этой планете мы все равны. Они так же, как мы, едят, пьют и какают. – Она снова улыбается. – Однажды сюда приехала итальянская актриса, не помню, как ее зовут, мне только потом сказали, что в Италии она очень известна… Но как же у нее воняло изо рта – куда там моей бабушке! А все из-за того, что у этих актрис постоянные волнения, стрессы… Я полдня потратила, чтобы хоть немного привести ее в порядок!

Бьянка невольно испытывает восхищение: Амалия такая прямая, без всяких фильтров. Интересно, что это за актриса такая, со зловонным дыханием. Хотя, учитывая, сколько в местные блюда кладут чеснока, ничего удивительного… Она инстинктивно поднесла руку ко рту, чтобы проверить собственное дыхание. Хотя так сразу и не скажешь – ведь часто самих себя мы воспринимаем совсем не так, как воспринимают нас другие. Вот и с ней то же самое: из зеркала смотрит какая-то страшила, а другие говорят – красавица, хотя самой Бьянке не кажется, что в ней есть что-то особенно сексуальное или привлекательное.

Хавьер кладет трубку:

– О’кей. – Он проводит рукой по лицу. – Занятие назначено на сегодня, в шесть часов вечера. Ну хоть на этот раз нам повезет?

– Будем надеяться, – вздыхает Амалия и поворачивается к Бьянке. – Родная, я пойду, но оставляю тебя в хороших руках.

И идет к закрытой двери. Бьянка все еще в растерянности и волнении от невероятно «интернациональной» атмосферы этого места. Хавьер выходит из-за стойки ресепшен с беспроводным телефоном и связкой ключей:

– Пойдем, дорогая, начнем с сада. – Голос у него мягкий, в нем различимы женские нотки.

– Веди меня.

Центр расположен в старинном частном доме, который Амалия отреставрировала на средства европейских фондов поддержки женского предпринимательства: это была коллективная работа нескольких молодых женщин, которые теперь занимают различные должности в компании. В центре сада – вековое оливковое дерево с могучим переплетенным стволом, а вокруг – грядки с пальмами, гигантскими кактусами и гибискусами; бугенвиллия с кремовыми цветами оплетает фасад здания, создавая невероятное буйство красок на белой стене. С первого взгляда создается впечатление, что центр очень хорошо организован и это серьезное предприятие со своими традициями. Вдалеке видны огородики с биологическими культурами и сорняками, буйно растущими рядом с возделываемыми участками. Должно быть, именно здесь Амалия собирает травы для своих волшебных масел. Вот и сегодня утром Бьянка нанесла несколько капель бессмертника, как только встала. За ночь покраснение почти прошло. Она оглядывается, не переставая восхищаться роскошью, которой окутаны эти стены, под стать статусу клиентов. Все это так отличается от атмосферы, царящей в доме Амалии. Это еще один признак того, что она сильная женщина: в этот центр она вложила все свои силы и каждый день делится своими знаниями с посетителями.

– Это Мари-Лор, наш инструктор по йоге, – вполголоса объясняет Хавьер. Посреди поля как раз проходит очередное занятие – человек двадцать учеников, каждый со своим ковриком. – Она просто умница, у нее динамичный стиль, в котором сочетаются правильное дыхание, тренировки, медитация и расслабление.

Бьянка молча смотрит и на мгновение мысленно возвращается к своим ученицам. Как-то они отреагируют, когда она не появится в школе? Интересно, кого возьмут на ее место? А самое главное – как они поступят с итоговым выступлением?

К счастью, этот водоворот мыслей прерывает стрекотание цикад, которые, кажется, всерьез задумали испытать умение учеников сосредоточиться. Хавьер ведет ее через сад. Они проходят мимо ряда белых деревянных шезлонгов и ручейка, струящегося меж бамбуковых стеблей, края его выложены круглыми камнями. Затем поднимаются по лестнице из известняка, по бокам которой растут карликовые пальмы, и входят внутрь. Хавьер ступает плавно – по правде говоря, даже слишком, – и заботливо указывает ей путь. Ей, привыкшей к другим манерам, он кажется человеком из другой эпохи.

– Здесь у нас комнаты для массажа. – Он показывает различные помещения со сводчатыми потолками, прозрачными занавесками и лампами, рассеивающими свет. На полу лежат татами, расстеленные на конопляных циновках. – Мы предлагаем нашим клиентам различные виды массажа, – продолжает Хавьер. – Вот я, к примеру, не только дежурю на ресепшен и занимаюсь административными вопросами, но и делаю аюрведический массаж.

– Круто! Никогда не пробовала, но всегда хотела узнать, что это такое.

– Считай, что я в твоем распоряжении – когда тебе будет угодно.

Не похоже на непристойное предложение: он произносит с той же вежливостью, какую выказывал ей с самого начала. И подмигивает.

Что ж, хороший массаж ей не помешает, Бьянка готова прямо сейчас, но ей кажется, что она и так злоупотребляет гостеприимством.

– Сколько ты пробудешь на Ибице? – спрашивает Хавьер.

Хороший вопрос. Она и сама этого не знает.

– Какое-то время. Недельку, может, дольше, – неопределенно отвечает она. – Я еще не купила обратный билет.

– Умница, Бьянка, ты мне уже нравишься! Это лучший способ прочувствовать этот остров. Наслаждаться моментом, не думая о завтрашнем дне.

К утонченному аромату ладана примешиваются нотки цитрусовых. Из одной комнаты доносится расслабляющая музыка, звуки арфы сплетаются с журчанием воды.

Хавьер распахивает дверь комнаты.

– Это – хаммам. – Над ванной в глубине комнаты клубится пар. – Комната обставлена в марокканском стиле, в память о долгом путешествии в Марокко, где побывали Амалия и Жером.

– Какое чудо! – Должно быть, эти двое очень любили друг друга, думает Бьянка. Хавьер ведет ее дальше по коридору, затем указывает на закрытую дверь.

– Здесь проводится лечение алхимическими маслами – этим занимается Амалия.

Он переходит к другой двери, рядом со шкафом, украшенным орнаментом в восточном стиле:

– А это – кабинет Инес, нашего диетолога.

– Она составляет индивидуальные диеты? – заинтересованно спрашивает Бьянка. Не то чтобы она хотела похудеть, но правильное питание никогда не бывает лишним.

– Более или менее… графики макробиотического питания, – поясняет Хавьер, оглядывая ее с ног до головы. – Но тебе это без надобности, милая! Ты в отличной форме.

– Спасибо… – приятно, когда кто-то вот так уверенно поднимает твою самооценку. – Это тело – результат долгих лет занятий танцами…

– Что за танцы?

– Классические.

– Восхитительно! – Хавьер воодушевляется и делает едва заметное па бедрами. – Роберто Болле… – Он воздевает глаза к небу. – ¡Superguapo![46]46
  Красавчик! (исп.)


[Закрыть]

– Да, он классный! – подмигивает ему Бьянка. Кажется, что они понимают друг друга без слов.

– А вот и вы… – слышат они в одной из комнат голос Амалии. Когда они туда входят, Амалия обращается к Бьянке: – Ну как, Хавьер показал тебе центр?

– Да-а! – отвечает та, и лицо ее озаряется. – По-моему, просто замечательно!

– Не хватает только одной детали, – Хавьер указывает на комнату, куда они вошли. – Вот уже год мы производим одежду из натуральных тканей…

– Ух ты! – Бьянка с любопытством обводит взглядом комнату. На стенде, выполненном из переплетенных оливковых ветвей, висит несколько предметов одежды светлых оттенков. На длинном столе в центре – три швейные машинки, а вокруг – нитки, крючки, ножницы, шпульки, выкройки, отрезы ткани.

Другая одежда, еще незаконченная, сложена ворохом на двух стульях из беленого дерева. При виде ее Бьянка воодушевляется – еще и потому, что вдруг осознает, что не знает, что надеть в ближайшие дни. Довольно и того, что она пережила это время всего с двумя вещами, что кинула в рюкзак.

– Ты знаешь стиль «адлиб»? – спрашивает Амалия.

Бьянка в задумчивости отрицательно качает головой.

– Это от латинского ad libitum – то есть «в удовольствие», – объясняет та, оценивающе оглядывая Бьянку, чтобы понять, какие из висящих на стойке вещей могут ей подойти. – Этот стиль распространился на Ибице в шестидесятые годы. Его создатели вдохновлялись традиционной одеждой острова, а также стилем хиппи. Его целью было подарить женщинам свободу, научить их лучше понимать свое тело, подчеркивать его формы.

Она подходит к крючку и снимает коротенькое платье-майку, с небольшим напуском по талии.

– Одной из икон этого стиля стала принцесса Смилха Михайлович; ее девиз: «Одевайся как хочешь, но со вкусом». Это было в 1971 году, когда возле порта Ибицы прошел первый модный показ в стиле «адлиб». И по сей день каждый год в июне демонстрируются новые коллекции.

– И вы тоже участвуете? – спрашивает Бьянка.

– Нам бы, конечно, очень хотелось. – Амалия и Хавьер обмениваются вопросительными взглядами. – Остался всего месяц, а работы непочатый край, и идеи у нас заканчиваются. Нам очень хотелось бы пробиться в крупные бутики популярных курортов, но до этого пока далеко… – Амалия кладет платье на стол. – Как видишь, они все выполнены вручную, из стопроцентно натуральных тканей. Белый – это традиционный цвет, мы хотим его сохранить, несмотря на то что другие стилисты стали красить свои последние коллекции.

– Свобода, простота и элегантность – вот наши основные принципы, – подхватывает Хавьер. – Эта коллекция основана на удобстве и простоте, за которые покупатели и ценят нашу одежду. Эти вещи – свободные и легкие, не сковывают движения, вторя вольному и расслабленному духу острова.

Бьянка пристальнее раглядывает мини-платье, которое Амалия положила на стол. Оно очень красивое, и ей хочется немедленно примерить его.

Она проводит рукой по ткани.

– Хлопок, обработанный крючком, бахрома из тюля, кружевные вставки: все элементы, которые не сковывают, а, наоборот, подчеркивают движения, – комментирует она непринужденно. – Невинное днем и соблазнительное ночью…

– Так-так-так, у нас тут знаток моды объявился… Умница, Бьянка! – обрадованно восклицает Амалия.