Текст книги "Смерть за наследство"

Лиза, которая в поисках лопаты участия не принимала, но и далеко не отходила, тихонько всхлипнула.

Мужчины посмотрели на нее: Котов с неодобрением, Сергей с сочувствием, а Андрей – непонимающе и немного испуганно.

– Вы… что вы имеете в виду? Вы же не хотите сказать?

– Я ничего не хочу сказать. – Олег бросил на него такой же неодобрительный взгляд и ткнул лопатой в корень шиповника. – Я хочу выкопать эту дрянь. Кстати, Сергей, сходи позови хозяина.

Лихарев молча развернулся и скрылся за кустами, а Лиза несмело подошла к Олегу и коснулась его рукава:

– Может, не стоит сюда Виктора Петровича? Он ведь человек немолодой, у него сердце. Представляете, что с ним будет, если мы не ошиблись, если девочка там?

– М-да. – Олег нахмурился. – Но участок-то его, так что формально я обязан… У вас, случайно, валидола с собой нет?

– Валидола нет. – Лиза раскрыла сумку и начала в ней сосредоточенно копаться. – Сейчас посмотрю, что тут у меня может пригодиться…

– Вы о чем говорите? – напомнил о себе Андрей. – Вы что, думаете, что моя дочь… что Милочка могла мою дочь… Да что ж вы за люди такие! Ясно же, что не было здесь ни Милочки, ни Леночки, хоть вы весь участок перекопайте! Нет, надо обязательно… сейчас я вам докажу!

Он бросился перед кустом на колени, не обращая внимания, что пачкает брюки, и лихорадочно заработал совком. Котов пожал плечами и взялся за лопату. Через минуту куст шиповника уже валялся в стороне, и мужчины сняли тонкий верхний пласт земли. Лиза оглянулась и увидела, что подходят Сергей с Виктором Петровичем. Она бросилась к Алейникову, схватила его за руку:

– Не будем ближе подходить, хорошо?

– Да что ж теперь… отсюда тоже все видно, – вымученно улыбнулся он. И спросил у Сергея: – Вы уверены, что Лена… там?

Тот не успел ответить, потому что Андрей вдруг издал резкий громкий всхлип и отбросил совок.

– Что это? – Он попятился, не вставая с колен. – Это же… это же… не может быть…

Носок черной туфельки не слишком выделялся среди комьев земли, но его увидели все. Котов выпрямился и замер, опираясь на лопату, Виктор Петрович шагнул вперед, а Сергей, наоборот, назад, к Лизе, почти подхватив ее на руки.

– И что это вы, барыня, надумали, – грубо спросил он, – в обморок падать? Или других дел нет?

– Из-звини. – Лиза заморгала, задергала головой, стряхивая накатившую дурноту. – Сейчас. Сейчас все будет хорошо. Да, можешь меня отпустить.

– Точно? Не ляпнешься? – Он не торопился убирать руки.

Лиза сделала глубокий вдох и шумно выдохнула:

– Точно. Я в порядке.

Она не была в порядке, да и о каком порядке можно говорить, когда вот здесь, рядом, лежало в земле тело убитой девочки, ровесницы ее Машки! Но Лихарев был совершенно прав: не время сейчас нервы демонстрировать, сейчас надо за Виктором Петровичем присмотреть. Для него это реальный шок, а не дамская истерика.

Впрочем, Алейников не сорвался ни в истерику, ни в сердечный приступ. Он постоял немного над разрытой землей, мелко кивая – то ли в такт своим мыслям, то ли это просто была нервная дрожь. Потом отошел в сторону, чтобы не мешать, и несколько отстраненно, но принял хлопоты Лизы: не пытаясь спорить, проглотил таблетки, запил каплями, позволил посчитать пульс… Лиза суетилась, пыталась вспомнить, чем еще можно поддержать не слишком здоровое сердце, и ничего не могла сообразить. Поэтому она просто держала Виктора Петровича за руку и тихо бормотала молитву.

Почему-то, направив все силы на то, чтобы поддержать деда погибшей девочки, она не обращала внимания на ее отца, скорчившегося неподалеку. Андрей так и не поднялся с земли, сидел, уткнувшись лицом в колени и обхватив себя руками, словно не желая видеть ничего, что происходит вокруг. Впрочем, не только Лиза, на него никто не обращал внимания. Очень быстро приехала вызванная Котовым группа, и началась та четко упорядоченная суета, которая людям посторонним кажется совершенно бестолковой. Когда тело девочки извлекли из земли, Алейников, не обращая внимания на пытающуюся удержать его Лизу, хотел подойти ближе, но тут, неизвестно откуда, перед ним встал Сергей.

– Не стоит вам это видеть, – мягко сказал он. – Вот специалисты поработают, приведут ее в порядок, тогда уж…

И Виктор Петрович, не споря, отступил.

Потом был утомительно подробный осмотр места преступления, и Котов напомнил Лизе, что они с Лихаревым понятые. Ей пришлось отпустить руку Алейникова, но тут же ее ладошку перехватил Сергей и водил за собой, объясняя, что происходит, и подсказывая, когда действия требовались от нее. Потом пришла где-то задержавшаяся труповозка – Лиза от души надеялась, что Виктор Петрович не слышал, как ругался по телефону Котов. Хотя все люди взрослые, и все всё понимают, но одно дело – просто слышать слово «труповозка», и совсем другое – когда эта труповозка должна приехать за твоей собственной внучкой. И опять ей даже в голову не пришло побеспокоиться, слышит ли это отец погибшей девочки. Наверное, Лиза даже не удивилась бы, если бы его так и забыли там, на участке, но нет.

Когда следственные мероприятия были закончены и все собрались, наконец, уезжать, Андрея подняли и отвели в «газель», на которой приехала группа.

Виктор Петрович снова ехал на переднем пассажирском, место за рулем занял сотрудник полиции – молодой парень, которого Котов называл Мишей, а сам Олег, устроившись на заднем сиденье, между Сергеем и Лизой, сразу взялся за телефон. Он сделал несколько звонков, кого-то вызывая, о чем-то договариваясь и требуя подготовить какие-то документы. Вдруг он рявкнул: «Что?!», а потом разразился грубой бранью. Пообещав собеседнику массу крайне неприятных и даже сомнительных с точки зрения физиологии процедур, Котов приказал немедленно «бежать во все стороны», «ловить заразу» и «докладывать немедленно». Потом убрал телефон, громко выдохнул и пожаловался Сергею:

– Корнилов идиот.

– Известное дело, – откликнулся тот. – Ты мне об этом примерно раз в два месяца сообщаешь. И что он сейчас… чудакнул?

– Да уж, чудакнул, иначе и не скажешь. Я ему приказал Мережкову найти, так этот козлина поленился зад со стула поднять и просто позвонил ей. Пригласил на беседу по поводу вновь открывшихся обстоятельств в деле о похищении Елены Соломиной.

Промолчала только Лиза, все остальные мужчины высказались – даже водитель помянул Корнилова недобрым словом.

– И что теперь? – спросил Алейников, когда все замолчали.

– Найдем, – махнул рукой Олег. – Хвоста я уже накрутил, так что никуда она не денется. Да у нее и мозгов не хватит серьезно спрятаться. Найдем. Просто глупо – сами себе геморрой устроили.

Лиза думала, что все уже закончилось, и сейчас они отправятся по домам – пора бы уже! Она, конечно, Маше позвонила, но вечер уже, а девочка одна дома… После всех сегодняшних событий хотелось обнять дочь, убедиться, что все с ней в порядке, прижать к себе и не отпускать. Увы, оказалось, что сделана только половина работы. Все приехали в полицию: оформлять, допрашивать, читать и подписывать километры протоколов. Лиза потребовала для Алейникова немедленного осмотра у кардиолога, разумеется, врача не нашлось и вызвали скорую… Как оказалось, очень вовремя вызвали – врач только взглянула на кардиограмму, ахнула и тут же повезла Виктора Петровича в больницу. Лиза собралась было с ним, но Котов не отпустил.

– Толку там от вас, – мрачно заявил он. – Сами же кардиолога требовали, вот его в кардиологию и повезли, радуйтесь. А вам, гражданка Решетовская, еще гражданский долг выполнять. Вы сегодня понятая, а не сестра милосердия, помните еще об этом?

Пришлось подчиниться и почти на два часа задержаться в душном кабинете. Немного успокоил ее звонок Алейникова, который сообщил, что «врачи тут вокруг него побегали, какую-то дрянь вкололи, а другую дрянь сейчас запустили в виде капельницы. Чувствует он себя хорошо, только устал очень, поэтому теперь будет спать, а Лизу просит не волноваться». Лиза послушно перестала волноваться за Виктора Петровича и снова забеспокоилась о дочери. После того как она третий раз позвонила Маше и выслушала заверения, что уроки сделаны, ужин съеден, мультики посмотрены, пожара не ожидается, и никакие подозрительные незнакомцы в дверь не ломятся, Котов, который был вынужден прерывать работу и все это слушать, озверел и пригрозил отобрать у Лизы телефон, а саму ее запереть в камере и не выпускать, пока она не закончит с протоколами. Лиза сделала вид, что испугалась, и больше от дела не отвлекалась.

Но она хотя бы проявляла искреннее желание сотрудничать со следствием, с Андреем Котову пришлось гораздо тяжелее. Соломин находился в странном состоянии полного погружения в себя, очень слабо реагируя на внешние раздражители. Из машины его пришлось выводить чуть ли не под руки. Сначала даже казалось, что он плохо понимает, чего от него хотят, но минут через десять, когда Котов немного покричал и немного постучал кулаком по столу, Андрей очнулся и начал отвечать на вопросы. Впрочем, толку от этого было немного. Все, что он мог рассказать, Олег уже знал и записал в протокол. Нелепое же бормотание, что Милочка очень добрая и что все это какая-то чудовищная ошибка, ничего, кроме головной боли, ему не добавило.

Наконец они закончили. Эксперт, остававшийся на даче, позвонил и пообещал предоставить развернутый отчет завтра, оперативник, который оставался с ним, заверил, что протокол опроса свидетелей-соседей оформлен по всем правилам, и тоже намекнул, что сегодня ему возвращаться на работу смысла нет. Котов посмотрел на темное окно, на часы, на измученную Лизу, на тихо дремлющего в уголке Лихарева и согласился.

– Сережа, ты этого деятеля домой, что ли, забрось, – попросил он приятеля, кивнув на Андрея, устремившего рассеянный взгляд на недавно покрашенную и потому выглядящую почти нарядной стену. – Честное слово, моя бы воля, я б его задержал как подозреваемого, но у него же алиби железобетонное.

– М-да, может, и лучше было бы задержать. – Лихарев скептически осмотрел Андрея. – Ладно, доставим до самого крылечка. Эй, герой-любовник, поднимайся! Ключ от дома у тебя, я надеюсь, есть?

– А? – Андрей моргнул, приходя в себя. – Что вы говорите?

– Ключи, говорю, от дома есть? Довезти я тебя довезу, но внутрь ты попасть сможешь?

– Ключи? Да, наверное… – Андрей проверил один карман, другой, из третьего достал небольшую связку. – Вот. Это ключи.

– Значит, едем, – обрадовался Сергей. – Лиза, не спи! Забросим сначала этого типа, потом я тебя домой отвезу!

– Может, в больницу… – заикнулась было Лиза, но, взглянув на часы, только рукой махнула. – Поехали.

Андрея, как и обещали, высадили у ворот дома. Он вышел, не попрощавшись, даже не взглянув на Сергея с Лизой, снова погруженный в свои невеселые мысли, и медленно пошел к калитке, неловко переставляя ноги, словно они были деревянными и не сгибались в коленях.

– Даже жалко его немного, – пробормотала Лиза.

– Нет! – возразил Сергей. – Девчонку жалко, Виктора Петровича и дочку его. А этого типа – нисколько!

– Наверное, ты прав.

– Хм. Прозвучало это, как «ты совершенно не прав». Ладно, что тут рассуждать. Поехали?

Лиза молча кивнула. Очень хотелось спать, но она старалась держаться – некрасиво засыпать в машине у малознакомого человека. Но пока ехали в теплой уютной тишине – сама Лиза заговорить не решалась, а Сергей молчал, – она начала поклевывать носом и, в конце концов, удобно свернувшись на сиденье, задремала.

Лихарев остановил машину у дома Лизы и посмотрел на спящую женщину. Странная она. Странная и милая. И никакая не аферистка, зря Олег на нее бочку катит. И не ясновидящая. Хотя, когда Лиза ткнула пальцем в куст шиповника… наверное, у нее действительно есть какие-то способности. Экстрасенсорные, ага. Неужели эта женщина так ему понравилась, что он готов поверить во всякий паранормальный бред? Надо с ней поближе познакомиться, что ли? В смысле понаблюдать – чисто исследовательский интерес. Может, даже поухаживать немного? Ага, исключительно из научного любопытства, а вовсе не потому, что от ее улыбки у него, Сергея, дыхание перехватывает? Тоже мне Мона Лиза нашлась! Джоконда! Спит тут у него в машине, и лицо такое, что сидел бы вот так и любовался, кажется, всю жизнь!

Тьфу ты, да откуда мысли такие дурацкие – они же меньше суток знакомы! Или Олег прав и Лиза все-таки ведьма? Приворожила его? Ну нет, Лихаревы так просто не сдаются! Сергей нахмурился и осторожно коснулся ее плеча:

– Мы приехали.

Лиза мгновенно открыла глаза.

– Что, уже дома? – Она зевнула. – Спасибо большое, что подвез. Надеюсь, ты не обидишься, что я не приглашаю тебя на чашку кофе? Поздно уж очень.

– Обижусь, – неожиданно для себя ответил он, – и прощу тебя только при одном условии: ты пригласишь меня на чашку кофе завтра утром. – Он посмотрел на нее и засмеялся. – Или днем.

– Или вечером. – Лиза выбралась из машины и удивилась, увидев, что он тоже вышел. – Ты чего?

– Да так, решил немного свою паранойю понянчить. Пойдем, провожу тебя до дверей.

Это было очень непривычное, совершенно забытое чувство. Как давно это было: идти по темному двору, опираясь на надежную мужскую руку, и не надо тянуть на себя тугую дверь в подъезд, потому что тебе ее предупредительно открывают, и даже по ступенькам подниматься, кажется, легче… даже жаль, что квартира на первом этаже, а не на пятом, например.

– Ну что ж, спасибо тебе и твоей паранойе. – Лиза остановилась перед дверью и достала ключи. – До завтра?

– До завтра, – эхом откликнулся Сергей. Развернулся, быстро сбежал по ступенькам и вышел из подъезда, аккуратно придержав за собой дверь.

«Испугался, – подумала Лиза, глядя ему вслед, – смешно, но он действительно испугался. И не появится он завтра… А жаль. Хм, я что, действительно разочарована?»

Андрей выполз из машины в каком-то полуобморочном состоянии. Подошел к калитке и оперся на нее, разглядывая темный дом. Никого нет, и даже уличное освещение включить некому – Марина в больнице, Виктор Петрович в другой, Леночка… Андрей застонал. Что делать? Что делать, когда ничего поправить невозможно? И поверить невозможно. Он ведь видел тело дочери, и что? Это сделала Милочка? Женщина, которая ему нравилась, с которой он…

Машинально Андрей нащупал щеколду, открыл калитку и сделал несколько шагов по дорожке. Тихий шепот легким ветерком донесся откуда-то со стороны:

– Андрей!

Он остановился, покрутил головой, но никого в темноте не увидел.

– Андрей, ты один? Я здесь, в беседке.

– Милочка? – Он свернул с дорожки и неуверенно пошел по газону, вытянув правую руку вперед. Коснулся столба беседки и остановился. – Милочка, это ты?

– А кто же еще, – прошипел голос. – Да зайди уже, Христа ради, не маячь! Заметит еще кто-нибудь!

Андрей послушно вошел и пригляделся – едва различимая в темноте, на диванчике съежилась Людмила. Наверное, он должен был удивиться, возмутиться, хоть как-то отреагировать… но после того, как он увидел перепачканное землей, неживое лицо Леночки, все чувства словно заморозились… умерли. И спросил он без особого интереса, скорее, просто потому, что надо было что-то сказать:

– Что ты здесь делаешь?

– Тебя жду! Спряталась на всякий случай, чтобы Алейников меня не увидел. Где он, не знаешь?

– В больнице. Сердце у него.

– А, это хорошо. Значит, нам никто не помешает. Оцени, Андрюша, я могла бы сбежать, ничего не объясняя, и оставить тебя расхлебывать всю эту историю, но я люблю тебя! Поэтому я здесь, я дождалась тебя! Мы уедем вместе, только собирайся побыстрее! И так много времени потеряли!

– Уедем? – тупо повторил Андрей.

– Конечно, уедем вместе! Начнем новую жизнь и все такое… Андрюша, быстрее, все самое необходимое, в один чемодан! Главное – деньги, деньги выгребай все, какие у вас есть заначки, все забирай!

– Деньги? – До него плохо доходило, о чем она говорит. Вроде слова все понятны, но в целом – какая-то ерунда.

– Андрей, ты что, пьяный?

– Нет, я трезвый, – по крайней мере, это он мог утверждать с полной уверенностью. – Просто тут такое…

– Какое – такое? – нервно переспросила она, не дождавшись продолжения.

– Мы были на даче.

– На даче? – Она секунду помолчала. – Кой черт понес вас на дачу? И кто это «мы»?

– Мы все. Я и Виктор Петрович, и ведьма, и еще какой-то мужик. И полиция… этих много набежало. Они нашли Леночку. Милочка, я, конечно, не поверил, но этот полицейский сказал… он сказал… я не верю, это невозможно, но он сказал, что это ты. Что это ты убила ее.

– Какой бред! – Людмила засмеялась было, но сама почувствовала, насколько фальшиво звучит этот смех, и резко оборвала его. – Андрюша, не забивай голову ерундой. Быстро собирай вещи и деньги, золото тоже не забудь. И поехали, поехали уже, наконец!

– Милочка, я ничего не понимаю. Куда ты собралась?

– Сейчас нам главное – из города убраться побыстрее. Хорошо бы за границу, не помнишь, куда можно без визы улететь? Хотя с самолетами, если нас в розыск объявят, тоже лучше не связываться. Ладно, сначала в Москву, там народу много, затеряемся… – Она вскочила с лавки, схватила его за руку и потянула к дому. – Давай, быстрее, собирай деньги!

– Что их собирать, карточка всегда со мной. – Он, как маленький ребенок, шел за ней – медленно, неуклюже переваливаясь.

– Господи, пошли мне терпения! Карточка – это хорошо, но почему только твоя? А где Марины?

– Я не знаю. Наверное, у нее в сумочке. Но, кажется, она сумочку с собой в больницу взяла… или нет? Зачем ей в больнице сумочка?

– И тем более, зачем ей в больнице кредитная карточка! – прошипела Людмила. – Иди уже, наконец, и найди эту проклятую сумочку! И где у вас чемоданы? Ты же не собираешься за границу без вещей, с одной борсеткой?

– За границу? – Андрей, которого Людмила успешно довела до крыльца, снова остановился. – Зачем мне за границу? Я не хочу. И вообще, объясни, пожалуйста, что происходит? Почему мы должны куда-то ехать, да еще так срочно, среди ночи? И вообще, тебе нельзя уезжать, в полиции и так о тебе нехорошо думают! Ты должна завтра утром пойти к этому следователю, к Котову, и все ему объяснить! Он неглупый человек, он поймет и перестанет тебя беспричинно подозревать!

– Да он меня просто посадит, идиот! Что бы я ему ни говорила, если я попаду ему в руки, меня уже не выпустят! Нам нужно бежать, и бежать немедленно! Открывай, наконец, эту чертову дверь!

Андрей достал ключ, отпер замок, пропустил Людмилу в коридор, вошел следом, нашарил клавишу выключателя и только тогда заговорил:

– Я ничего не понимаю. А то, что ты говоришь, настолько нелепо, что просто не укладывается… Или они все были правы, когда говорили… Милочка, скажи, те капли, успокоительные, которые ты дала для Марины, это действительно были всего лишь безвредные травки?

Она замерла на мгновение, но тут же ответила, спокойно и ровно:

– Конечно. А с чего вдруг…

– Понимаешь, Лиза сказала, что никаких трав там нет, что это чистая химия. Это так, Милочка? Что там было, в этом пузырьке? Может, именно из-за твоего лекарства Марина стала… такой?

– Господи, дай мне сил! Андрей! Ты зачем дал этой Лизе пузырек? Похвастаться захотелось?

– Нет, конечно, чем тут хвастаться? Про капли просто всплыло в разговоре, и Котов, этот полицейский, забрал пузырек на экспертизу. Он и второй забрал, который ты дала для Виктора Петровича, хотя я сразу сказал, что он их не пробовал пока.

– Та-а-ак, – Людмила сделала шаг вперед и опустилась на диван, – та-а-ак. Значит, действовать надо еще шустрее, и денег надо еще больше. У вас есть сейф?

– Есть. У Виктора Петровича в кабинете. Но я все равно комбинацию не знаю. И в любом случае я тестя грабить не собираюсь, еще не хватало. Я человек порядочный.

– У порядочных людей свои деньги есть, – огрызнулась она. – Блин, тут шкуру спасать надо, а он в мораль ударился! Собери хоть ювелирку жены, я видела, у нее приличные колечки есть и колье, в котором она на Новый год была… – Людмила посмотрела на Андрея, нахмурилась и рявкнула: – Быстро!

Он дернулся и неуверенной рысцой побежал вверх по лестнице. Людмила торопливо, перешагивая через две ступеньки, двинулась следом. В спальне Андрей открыл левую дверцу шкафа-купе и взял с полки небольшую, обтянутую темной кожей шкатулку.

– Вот… тут все.

– Давай сюда. – Людмила резким движением выдернула шкатулку из его дрожащих рук. – Твои вещи где?

Он молча ткнул подрагивающим пальцем в крайнюю правую дверцу. Людмила резким движением распахнула ее:

– Прекрасно. Бери вот эти костюмы, эти рубашки, еще эти. – Она бросала вещи на кровать, не снимая с вешалок. – Трусы, носки, теплый свитер тоже пригодится… чемодан где?

– Н-не знаю… где-то в подвале… кажется…

– О господи! – Людмила выдернула из шкафа пару корзинок с бельем, вывернула их на кровать и быстро связала покрывало большим узлом. – Все, уезжаем!

– Нет, Милочка. – Под ее взглядом Андрей отступил назад, но все равно отрицательно мотнул головой. – Нет. Ты езжай куда хочешь, в Москву, за границу, на Луну… – Он сел на кровать и вцепился руками в матрас, словно ожидая, что сейчас она начнет его отдирать. – Я не знаю, что ты натворила, и не хочу знать. Украшения Марины… я не должен их отдавать, но ты права, я совсем не такой порядочный человек, каким хочу казаться, и за это надо платить. Хочешь, я и карточку свою отдам, и блокировать ее в банке не буду, честное слово. Забирай, но я с тобой не поеду.

– Поедешь, дорогой, еще как поедешь. У меня слишком мало денег, и это, – она тряхнула шкатулкой, – не решит проблему. Золото, оно дорого стоит, когда ты его покупаешь. Мне же все эти цацки придется продавать по цене лома, да хорошо еще, если не обжулят. А карточка твоя без тебя мало где пригодиться может, не похожа я на Соломина Андрея Алексеевича! А сейчас везде камер понаставили, и безопасность бдит! Нет, дорогой, ты едешь со мной и оплачиваешь все, пока мы не окажемся в безопасном месте. После этого – проваливай на все четыре стороны, надоел!

– Не поеду, – набычился Андрей. – И ты меня не заставишь.

– Поедешь. И немедленно. Иначе мы действительно окажемся в полиции, вместе и свободными людьми оттуда уже не выйдем. Или тебе хочется в тюрьму за убийство собственной дочери?

– Мне тюрьма не грозит, я ничего плохого не сделал!

– А кто тебе поверит? Я скажу, что весь план ты придумал, а меня, бедную наивную девушку, сначала соблазнил, потом припугнул и в своих злодейских планах участвовать заставил!

– Я заставил?.. Ты о чем, никаких планов не было! Да, я изменял Марине с тобой, но это все! Ничего плохого я не хотел!

– Не докажешь. Лекарством ты жену травил, и тестя тоже собирался…

– Но это ты мне капли дала! Ты же говорила, что это успокаивающий сбор!

– Опять наговариваешь на бедную девушку. Никогда я тебе никаких капель не давала, зачем мне? Или давала, но я тебе пузырек с пустырником дала, а уж чем ты любимую женушку травил, откуда мне знать? Я лично ей ничего не подливала, даже близко к ней не подходила! И про доченьку твою то же самое скажу, что это ты меня заставил!

– Что я заставил?

– Да все! Все, о чем менты узнают, все на тебя повешу! И даже из того, о чем не узнают, добавлю, чтобы вернее тебя утопить. Так что будь готов, дорогой! Это именно ты свою дочь привез на дачу, ты ей наркотик подсунул, и это ты ей на лицо подушку положил и держал… и именно ты потом девчонку закопал. А если там какие мои следы и найдут, так я так расскажу, как ты меня запугивал и как ты надо мной издевался – присяжные обрыдаются! Может, мне и не удастся выкрутиться, может, я и сяду, но ты, мой дорогой, впереди паровоза на зону отправишься!

– Милочка, Милочка, что ты говоришь? Я не понимаю, я не верю… ты… все-таки это ты убила Леночку? Но… как ты могла?

– Можно подумать, у меня был выбор! Эта мелкая тварь выследила нас и потребовала, чтобы я больше с тобой не встречалась, иначе она обо всем расскажет деду! Представляешь, не матери, а деду – знала, мерзавка, на что давить!

– Не смей так о Лене! Ты говоришь о моей дочери! О моей покойной дочери!

– Ой, вот только не надо включать безутешного отца! Много ты ею интересовался до сих пор! Да ты ее видел не каждый день, так что нечего тут трагедию изображать.

– Наверное… наверное, я был не самым лучшим отцом во вселенной. Но Лена… это же моя дочь, родная, неужели ты не понимаешь? Как ты можешь так спокойно говорить мне, что убила мою родную дочь?!

– А если нас арестуют, я скажу, что это ты сам убил свою родную дочь, понял! Поэтому встал, собрал вещи и деньги, и сматываемся!

– Милочка, – негромко спросил он, не пошевелившись, – если я сделаю все, как ты хочешь, если мы уедем, то потом… потом, когда мы будем в безопасности, когда я сниму с карточки и отдам тебе все деньги… ты меня тоже убьешь? Дашь наркотик или просто напоишь до бесчувствия, а потом положишь подушку на лицо и… Милочка, я никуда с тобой не поеду.

– Тогда я сейчас тебя убью, скотина! Твое самоубийство на почве угрызений совести меня вполне устроит…

Людмила внезапно перестала кричать, подбежала к креслу и упала перед ним на колени.

– Ну все, Андрюша, милый, ну прости, я погорячилась, – забормотала она, целуя его безвольную ладонь, – наговорила тут всякого… нет, конечно, ничего такого не было, никого я не убивала… ну что ты, сам скажи, я что, похожа на убийцу? Андрюшенька, милый, давай не будем терять время, его у нас не так много! Вставай, родной, пойдем, договорим по дороге, я тебе все объясню, мы все решим, все обсудим, только вставай, шевелись же, я тебя прошу! И узелок с вещами держи, я же не унесу все одна.

Она пихнула Андрею в руки узел с одеждой, и он машинально прижал его к груди.

– Вот и хорошо, вот и молодец, вот и умничка, – продолжала она ворковать, обнимая его за плечи правой рукой и бережно направляя к дверям. – Вот так, потихонечку, мы идем. – Людмила подхватила левой рукой шкатулку, которую бросила было на журнальном столике. – Мы сейчас сядем в машину и через час уже будем далеко, и нас никто никогда не найдет…

Котов позвонил Сергею рано утром.

– Хватит дрыхнуть, Шерлок! Ты хвастался, что нашпиговал дом Алейникова камерами, поехали снимать. Я хочу посмотреть, что там успело накопиться.

– Вот поэтому вас, ментов, народ и не любит, – зевая, упрекнул Лихарев. – Не даете трудящемуся человеку отдохнуть.

– Ты, что ли, трудящийся? То-то, я смотрю, ты вчера перетрудился вокруг ведьмы увиваться! Я хочу Соломина дома застать, до того, как он на работу уедет.

Еще не было восьми часов, когда они приехали к дому Алейникова. Припарковались у калитки, позвонили, но никто не вышел.

– Странно. – Сергей поднялся на крыльцо, громко постучал. Не дождавшись ответа, нажал на дверную ручку. – Олег, а дверь открыта!

– Значит, заходим, – буднично сказал Котов, тоже поднимаясь на крыльцо. – Значит, нас ждут.

– Не-а, похоже, не ждут, – заключил он, пройдясь по пустому дому.

– Я вчера Соломина у калитки высадил, – сказал Сергей.

– Да ясно, что он дома побывал. Мы в открытую дверь вошли, а вчера он при мне запирал. В спальне шкаф открыт, покрывала на кровати нет, тряпки какие-то валяются. Неужели сорвался куда-то, дебил? Давай, снимай камеры, а я пока в гараж загляну.

– Ты с него подписку о невыезде взял?

– Конечно. Другое дело, он вчера в таком состоянии был – может, и не понимал, что подписывает.

Снять камеры – дело недолгое, заглянуть в гараж и убедиться, что машины Андрея нет на месте, – еще быстрее. Уже через десять минут Олег с Сергеем ехали в офис детективного агентства, причем Котов сыпал ругательствами без остановки.

– Погоди переживать, – попытался успокоить его Сергей. – Может, он по делу куда отъехал.

– А может, его инопланетяне похитили? Блин, была же мысль, оставить у дома наблюдение! Поленился, дурак, решил, что это чмо недоделанное и так никуда не денется!

– Он бы и не делся. Наверняка это его роковая любовь проявилась. Решила, что одной удирать слишком дорого, вот и прихватила с собой кошелечек.

Котов резко нажал на педаль тормоза и повернулся к Сергею:

– Если это она… Вот представь: ты знаешь, что твоя любовница довела до психушки твою жену и убила твою дочь. И вот она является и предлагает бежать. Вот ты бы что сделал?

– То же, что и ты. Задушил бы и прикопал здесь же, под кустиком. А потом похватал бы вещички и быстро смылся.

– Правильно, – Олег нахмурился, – придушил, закопал и смылся. Ладно, машину его я в розыск еще из гаража кинул, а вот то, что мы участок не осмотрели… надо группу вызвать.

– Сначала проверим, что там на камерах, – возразил Лихарев и открыл дверцу машины.

– Ты куда? – опешил Олег.

– В офис, записи смотреть. Я думал, ты остановился, потому что мы приехали.

Котов с недоумением посмотрел на улицу, убедился, что остановился точно напротив здания, где снимал помещение для детективного агентства Сергей, и только головой покачал:

– М-да… похоже, не выспался я сегодня.

Едва они вошли в приемную, их радушно приветствовала Варвара:

– Доброе утро, мальчики! А вы чего вдвоем? У нас новое дело?

– Старое, – покачал головой Сергей. – Алейников. Тело девочки нашли, но предполагаемых убийц еще не задержали, и Олег хочет записи с камер посмотреть.

– Без проблем. Сережа, давай карты памяти, я сейчас быстренько все перепишу и скомпоную для удобства. Олег, тебе сразу копию на флешку кинуть?

– Чего спрашиваешь? – проворчал Котов. – Как будто сама не знаешь.

Варвара хихикнула и занялась делом. Минут через десять она развернула монитор:

– Прошу зрителей занять свои места, сеанс начинается!

Запись была длинной – хотя камеры включались только на движение и звук, и большую часть, включая их собственное пребывание в доме Алейникова, Олег попросил промотать:

– Я и сам знаю, что мы там говорили. Мне интересно, что было, когда Соломин домой вернулся.

Наконец на экране появилась спальня и Андрей с Людмилой.

Андрей открыл левую дверцу шкафа-купе и взял с полки небольшую, обтянутую темной кожей шкатулку.

«– Вот… тут все».

Когда запись закончилась, Олег встал и потянулся.

– Да-а, лихая дамочка. Спасибо, Сережа.

– Не за что. Все равно ты эту запись в суд представить не можешь.

– Зато, чтобы на эту парочку надавить, самое то. Варя, мне кто-то копию обещал, помнишь?

– На мужика, кажется, и давить не надо, – Варвара выдернула из гнезда флешку и вручила Котову, – он и так выглядит вполне раздавленным. Даже не верится. Я, конечно, понимаю, что люди разные и что среди мужчин тюфяки встречаются, но такое… такое пустое место я впервые вижу.

– Потому что ты окружена серьезными, дельными мужчинами: что мы с Олегом, что Лешка твой. – Сергей тоже встал и прошелся по комнате. – А вот представь, жил себе человек вполне благополучно: жена, дочка, квартирный вопрос решен, работа хорошая, денег хватает, любовница опять же… И вдруг в течение двух недель он всего этого лишается. Причем не потому, что он сам захотел, нет, его как раз все устраивало! Но весь его уютный мирок рухнул… будешь тут раздавленным.