Текст книги "Ошибка Синей Бороды. Фантастический мистический роман"

Теперь проблемы позади. Или почти. Для верности Жюль посмотрел в окно, действительно ли они движутся, а не буксуют на месте.

Да, едут. Мимо проплыл бар со зверушками, которые оставались в Дожоне праздновать Рождество. Показалось – они проводили веселыми взглядами удалявшихся Жюля и Жаннет. Лев с елкой подмышкой махнул на прощанье кисточкой хвоста. Разноцветно раскрашенные попугайчики качнули помпонами на шапках. Две сиамские макаки подняли вслед Жюлю и его невесте бокалы с шампанским, ловко держа их в нижних лапах.

3.

В довольном настроении Жюль пребывал недолго – до границы Дожона.

За городом метель усилилась, беснуясь в чистом поле свободнее, чем между домов. Вдобавок наступила темень: грунтовка – дорога второстепенного значения, фонари ей не положены. Во мраке и неразберихе Гастон благоразумно снизил скорость. Не хватало сразгону угодить в канаву или врезаться во что-то невидимое.

Опасение обоснованное – «Ситроен» будто канул в черную дыру. Лишь два мутных луча от фар просачивались сквозь густую непроглядность, и то не более чем на полметра. Три стихии окружили, одинаково неуправляемые: темнота, снегопад и ветер.

Стихии нарушили способность к ориентации. Было непонятно, в каком направлении ползет «Ситроен»: вперед, вправо, влево? Или по кругу? Снежный круговорот за передним стеклом запутывал, вводил в заблуждение. Фары находились с ним в сговоре, не давая ясности, неуверенно освещая путь в черноту, не имеющую сторон света.

Вчера Жюль прокладывал маршрут по карте и определил – от Дожона следует двигаться на юго-восток. Но сейчас попытки сориентироваться придется отложить. Вернее, переложить на сутулые шоферские плечи. К хозяину которых у Жюля слегка поменялось отношение – с подозрительного на чуть лучше. По двум причинам: от радости, что стронул машину с места и от надежды на его компетентность.

Он знает – куда плывет потрепанное жизненными штормами судно под гордым названием «Ситроен». Плывет, нервно дрожа, с натугой мотора преодолевая бушующие снежные волны. Вытянувший шею Делакруа представлялся Жюлю опытным морским волком, напряженно вглядывающимся в окно капитанской рубки. В котором, как положено в бурю, не видно ни зги. Только стеклоочистители панически мечутся туда-сюда, подобно сошедшим с ума метрономам.

Не беда! Нет причин пассажирам впадать в панику. Нет повода крысам покидать корабль. Пусть все остаются на своих местах, не хватаются за спасательные круги, не думают о катастрофе. Капитан не подает признаков беспокойства, не крутит взбудораженно штурвал, не ругается матом по-матросски: ну и вьюга, якорь мне в задницу! Значит, знает, куда плывет. Положился на опыт и удачу. Которые помогут команде – в его лице и пассажирам – в лице крыс и людей выжить в штормовую непогоду.

Возвращаясь мыслями к проблеме с ориентацией, Жюль думал: неловко находиться в неопределенном географическом положении во время погодной заварушки. Однако, отчаиваться не собирался. К минусу в виде пространственной неопознанности следует добавить перевешивающий плюс – нахождение на твердой земле. Одна беда им не грозит точно – вместе с судном отправиться ко дну. Что означало бы для Жюля верный конец: он не умел плавать.

Все-таки, как человеку, привыкшему держать ситуацию под контролем, хотелось бы знать – правильно ли едут. Жаль, нет под рукой транспортира, циркуля и линейки. Еще бы подробную карту местности – для определения широты и долготы… Или нет, зря Жюль про инструменты и план подумал, в их положении – это роскошь. Надо бы подручными методами воспользоваться – народными приметами.

Здесь разочарование: народные приметы нельзя применить. За пределами автомобиля они не видны, внутри отсутствуют.

Вообще нет ни одной зацепки или признака, о которых Жюльен, как любитель географии и студент-отличник, имел представление. В основном – из школьного курса выживаемости в дремучем лесу без интернета и мобильника.

В «Ситроене» ориентироваться сложнее, чем в лесу: ни Полярной звезды, которая указывает на север, ни солнца, которое садится на запад, ни мха, который растет на юг. Что-то еще он слышал про лягушек. Кажется, они квакают дурниной перед дождем… Ой, нет, это из другой оперы.

Неуверенность овладевала Жюлем: «Ситроен» двигался с неизвестной скоростью в неизвестном направлении. Закралось сомнение в деловых качествах капитана, то есть водителя Гастона, к которому Жюль повторно испытал недовольство. И недоверие. Без приборов типа компаса заблудиться в кутерьме – проще простого.

Создавалось ощущение, что старый шлюп «Ситроен» вместе со своими пассажирами, возрастными болячками и ненадежным рулевым Делакруа в критический момент остался без секстанта. Двигается наощупь. Где его современная система навигации ТомТом?

Глупый вопрос. Его недалекий хозяин наверняка не слышал о таком аппарате, только деньги вымогать умеет… Но – не думать о печальном, осадил невеселые мысли молодой человек. Будем надеяться и ждать, что Гастон Делакруа интуитивно найдет путь в ревущем стихийном море.

Пытаясь уговорить себя, Жюль себе же не верил. Единственное, что поддерживало дух – ехать недолго, не более пятнадцати-двадцати минут, по словам водителя. Он врать не будет, видно, что опытный. Торговаться умеет, значит, в разных переделках побывал. Не первый раз оказался на неосвещенной грунтовке, вывезет и сегодня.

Даже без секстанта, то есть без ТомТома. Раз взялся доставить, значит, знал, на что шел. Да, нелетная погода, да, метель и прочие заморочки. Ничего, переживут. Не в джунглях заблудились. Даже оригинально – авантюру удалось пережить. Будут с Жаннет потом потомкам рассказывать… Кстати, «потомкам» можно заменить на «наследникам», кому не нравится тавтология.

Будут потом рассказывать, как в вечер под Рождество разразилась жуткая непогода. Но жених с невестой отважно преодолели ее по причине непреодолимой любви друг к другу… и так далее. Зато после трудностей – сплошная романтика в виде шампанского и мечтаний о будущей семье. Там же он Жаннет впервые по-настоящему поцелует…

Это путешествие она запомнит на всю жизнь. Когда вернутся в Нант, поделятся впечатлениями с Полем. Будут вместе смеяться над страхами Жюля и способностью Жаннет засыпать на ходу – машины или поезда. На следующей неделе друзьям по университету расскажут, как в непроходимую пургу затеяли съездить в замок самого известного отечественного маньяка. Ну не сумасшедшие?

Нет, даже здорово, что непогода разгулялась. Иначе какой интерес отправиться в дремучую глубинку и не испытать приключений? Ради высокой цели стоило рискнуть. Да чем они, собственно, рискуют? Не на Северном полюсе находятся, цивилизация кругом. В буквальном смысле – в виде салона «Ситроена». Неуютно, зато внутри лучше, чем снаружи. Пока мотор урчит, печалиться не о чем. Город недалеко за спиной остался, на худой конец обратно пешком дойдут.

Или сигнальные ракеты выпустят – на случай, если в поле потеряются. Интересно, захватил этот дожонский рвач сигнальные пистолеты? Кажется, по закону они входят в пакет первой необходимости для водителя на дорогах Западной Европы. Надо спросить Делакруа.

Спрашивать Жюль не стал, посмотрел на подругу. Как ни странно, она не заснула, не прилегла ему не плечо, что логично было бы ожидать. Приятно прикорнуть, поддавшись теплу от печки – под гудение ветра, создающего особый уют… Видно, выспалась до того. Или беспокоится – по его примеру.

Беспокоится? Не о чем. Жюльен взял жаннетину ладонь, ободряющее похлопал.

– Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо. – Голос звучал не очень убедительно. – А ты?

– Я – отлично! Ты только не бойся, дорогая. Все произойдет так, как мы задумали.

– А что мы задумали? Ну… то есть, я знаю – что именно мы задумали. Как мы это будет осуществлять? В практическом плане.

– План следующий. Мы подъезжаем к замку, идем внутрь…

– Но как мы идем? Там же темно. И на улице тоже. Ни звезд, ни луны.

– Во-первых, я захватил фонарь. Не потому, что предвидел непогоду. Заранее знал – пригодится. Я внутреннее устройство замка наизусть знаю. Ночью, даже при ясной погоде, там без фонаря не получится шагу ступить, непроходимая темень.

– А во-вторых?

– Во-вторых, к тому времени метель может прекратиться. Мы же не в Антарктиде, где метели неделями завихряются. В нашем климате это, в принципе, редкое явление. Оно знает о своей нежелательности, потому надолго не задерживается. Пошумит и улетит, – сказал Жюль с улыбкой в интонации. – Положись на меня, Жаннет. Обещаю, у нас все получится.

4.

Слова поддержки, прозвучавшие в голосе любимого, ободрили Жаннет. Она доверяла Жюлю. Знала, что могла положиться – в любую погоду, при любых обстоятельствах. Когда есть опора, беспокоиться ни к чему. Пусть беспокоится тот, кто предложил опереться.

С ролью поддерживающего плеча Жюль справился отлично – подруга повеселела, оживилась.

– Войдем в замок, а потом? – спросила дальше Жаннет.

Она не хотела замолкать. Намолчалась ранее, когда спала. Два раза: в машине и в поезде. Потом, возле станции, опять молчала, потому что нервничала, заметив нервозность Жюля в переговорах со случайным незнакомцем. Теперь, наконец, успокоилась, тянуло чем-нибудь активным заняться.

Чем заняться, когда сидишь неподвижно? Только разговорами. К тому же было любопытно.

– Потом… – Жюль сделал паузу, которая должна была предвосхищать нечто интригующе. – Потом мы поднимемся на башню замка, которая называется Девичья…

– Почему такое имя? – тут же встрял вопрос.

– Э-э-э… По нескольким легендам.

– Ой, расскажи, расскажи, – запросила девушка. От нетерпения начала ерзать и слегка подпрыгивать, теребя Жюля за руку.

– Хорошо, дорогая. Существует несколько версий названия. По одному преданию ее назвали Девичья, потому что крепость ни разу не сдалась врагам. В средние века хозяева – герцоги де Туар защищали ее с отвагой диких волков. Только успевали отбиваться – от алчных соседей и от не менее алчных англосаксов. Замок остался непокоренным, нетронутым. То есть – девственным. После того, как крепость перешла барону Жилю де Рэ в качестве приданого жены…

– Которой по счету? У Синей Бороды было несколько жен, он всех их поубивал, вроде. И каждый раз борода его становилась синее.

– Нет, это в сказке Перро, которая не соответствует действительности. В жизни у барона была всего одна жена – Катрин де Туар. Которую он, кстати, специально украл, чтобы заставить выйти за себя замуж.

– Но почему, почему? Украл… заставил… Так неуважительно с девушкой? Сколько ей было лет?

– Пятнадцать. Жилю – шестнадцать, но выглядел старше, потому что хорошо питался и много тренировался. По праву рождения он носил прославленные имена: герцог Монморанси – де Лаваль, граф де Брие, барон де Рэ и так далее, весь геральдический список упоминать не буду. Из поколения в поколение они поставляли ко двору отважнейших воинов и полководцев.

К тому времени на их счету имелся даже маршал Франции. Жиль де Рэ станет вторым маршалом из того же рода. Самым молодым в истории страны. Все благодаря амбициям, которые воспитал в нем дед Жан де Крайон. К нему мальчик попал одиннадцатилетним, когда остался сиротой.

Жиль получил отличное образование, знал древние языки, любил книги. Мечтал о ратной славе. Продолжая традиции рода, неустанно упражнялся в воинском искусстве с лучшими учителями.

К шестнадцати годам по дерзости ума не уступал опытным военным стратегам, по ловкости мышц – рыцарям, участвовавшим в настоящих боях. Кроме того, юного барона отличала редкая внешняя красота. Которую подчеркивало богатство одежды, изящество походки, галантность поведения, вежливая манера говорить.

– Ты так детально описываешь. Храбрый рыцарь, который к тому же внешностью не обижен. Я почти влюбилась…

Жюльен замолк, внимательно посмотрел на подругу. С ревностью? Нет. С тайным удовольствием.

– Как думаешь, я похож на него? – спросил неожиданно для себя. И для Жаннет тоже.

– Думаю, да, – уверенно ответила девушка. – Правда, я никогда не видела его портретов, но по твоим описаниям, вы очень схожи. – И одарила любимого нежным взглядом.

5.

Разговоры о средневековье настроили Жаннет романтически. Настроимся и мы.

Героическое было время, очень не похожее на сегодня. Мужчины были вспыльчивы, амбициозны, умели владеть мечом. Тумаками направо-налево защищали честь. Даже если ее никто не оскорблял. Неважно. Чтобы в помыслах не имел! А если в помыслах не имел, то все равно. Чтобы не подумал иметь. Да мало ли какой повод можно придумать для хорошей драки.

Женщины в героике не отставали. Не то что в наше время, когда одно на уме: тряпки, прически, макияж. В те времена они занимались… впрочем, тем же самым. Стремились поскорее выскочить замуж, чтоб в девках не засидеться. Родить детей побольше, чтоб не оставить мужа без наследника. Ну и с внуками успеть понянчиться прежде, чем наступит преждевременная смерть – от дизентерии по причине немытых рук шеф-повара. Тогда ведь гигиену и антибиотики в плесени еще не открыли…

– Люблю тебя, Жюль. Ты мой верный рыцарь с синей бородой… – проговорила томно Жаннет и потянулась губами для поцелуя.

Заметив, что друг не потянулся навстречу, она сбоку чмокнула его в подбородок. Подняла глаза, чтобы прочесть – о чем любимый задумался. Прочесть не удалось – Жюльен смотрел в снежное окно и, казалось, о чем-то глубоко размышлял. Как долго продлится метель? Как скоро прибудут на место? Но это совершенно неважно! Им и так хорошо – вдвоем.

Она повернула ладонью его лицо к себе.

– Жюль…

– Погоди, я еще не закончил.

– У меня вопрос.

– Давай, – разрешил он и вздохнул.

– Разве возможно было, даже в те беззаконные времена, так просто украсть представительницу богатого рода? – вопросила Жаннет и сделала удивленные глаза.

– Они подгадали удобный момент.

– Ой, захватывающе! Прям как в кино. Украл невесту, женился. А потом?

– Если не будешь перебивать, расскажу по порядку.

– Извини, дорогой. Продолжай, пожалуйста.

– Катрин де Труа происходила из богатейшего рода. Была одной из самых завидных невест своего времени. Есть у историков одно подозрение: приглянулась она Жилю не по романическим мотивам. Вместе с дедом, герцогом де Крайоном, он составил план по захвату ее обширных землевладений, которые граничили с его собственными, не менее обширными. При их слиянии де Рэ становился богатейшим французским вельможей. Фактически богаче самого короля.

Захват земель предполагался мирным путем – через женитьбу. Однако, не все шло гладко. Официальное предложение Жиля де Рэ было отклонено родственниками предполагаемой невесты. Причина – близкая родственность молодых. Они действительно приходились друг другу двоюродными. Такие браки запрещались церковью как кровосмесительные. Инцест, современно говоря. Да кривил душой Папа всех католиков, забыл про веселую семейку Борджиа… Но это я так, к слову.

Отказ прозвучал как вызов. Которым, естественно, не удовлетворились ни юный барон, ни его воинственно настроенный дед. Тот не уставал напоминать внуку об их высоком родовом статусе, привилегированном положении и особом предназначении. Герцоги Монморанси не принимают отказа, им позволено все! Неудивительно, что молодой человек впитал наказы с молоком кормилицы. Вырос гордецом – с огромным самомнением. И с возможностью его защищать.

– Так что дальше-то? – вырвалось у Жаннет. Она нарушила обещание не перебивать и сама не заметила. От нетерпения чуть не подпрыгивала.

– Дальше произошло самое интересное, – продолжил Жюль, тоже не заметив. – В один мрачный, осенний вечер… Нет, кажется, был солнечный, летний денек. Так вот. Отряд воинов под предводительством юного барона похитил Катрин де Труа…

– Из дома?

– Нет, из парка. Где она гуляла под охраной двух фрейлин.

– Маловато – две фрейлины. Могли бы дворецкого добавить. С секирой, – серьезно сказал Жаннет. Без всякого намека на юмор. Она погрузилась в рассказ до такой степени, что стала предлагать собственные версии сюжета.

6.

Отступим от разговора на тридцать секунд.

Имеется качество в нашей психологии, на котором простроен успех хороших книг и многих фильмов. Звучит примерно так: человек нормальный склонен верить.

Когда люди читают или смотрят истории с экрана, глубоко проникаются происходящим. Настолько, что начинают по-настоящему переживать за героев. В том числе – сказочных, голливудских и телесериальных. Переживают как за членов семьи – глубоко, душевно, до слез, забывая о собственных невзгодах. Встречаясь на улице, первым делом начинают обсуждать горячую теленовость: откуда у латиноамериканской Марии объявился ребенок, о котором она раньше не подозревала?

То же произошло с Жаннет, которая близко к сердцу приняла рассказ Жюля. Потому что походил на быль. По большому счету – был ею. Со всеми признаками любовной мелодрамы, которую особенно любят мечтательные девушки. По доброте души они отчаянно сочувствуют злоключениям главной героини, которая по юной наивности регулярно попадает в беду.

Так ли уж по наивности? – зададимся вопросом. Ведь по сюжету предполагается, что из беды ее будет выручать сердечный друг знак равенства будущий муж – не так ли? Значит, не по наивности, а с далеко идущими… Ну, не будем вести себя цинично, развенчивать девичьи секреты.

Сюжет про рыцаря Жиля и красавицу Катрин – все та же сказочка, с плохим началом и хорошим концом. То есть нет, ошибочка. В нашей сказке все небанально: начало плохое, серединка так себе, а конец ужасный. Для доведения публики до слез имеется два варианта: романтизированный и реальный.

Рассмотрим оба по порядку.

Первый: сюжет начинался в духе древнегреческих трагедий. Главный герой – юный, влюбленный рыцарь, преисполненный самомнения и вседозволенности Жиль де Рэ. Главная героиня – восторженная, неопытная в коварных кознях Катрин, очарованная галантным соседом. Которому злая родня красавицы запретила на ней жениться, подозревая подлог: сердечных побуждений – меркантильными намерениями.

А вдруг они ошибались? Нет, точно ошибались! Задумали навек разлучить любящие сердца… Жестокие!

Или все-таки были правы – учитывая последующую репутацию барона?

Углубляться не будем – нет времени.

На самом деле сюжет развивался по следующему сценарию. Молодые люди никогда друг друга не видели, тем более не договаривались о свадьбе. Хитрый Жан де Крайон задумал провернуть аферу века. Решил поженить двух богатейших отроков – наследников обширных землевладений и бессчетных крепостей. С корыстной целью – обеспечить внуку Жилю пожизненное процветание. Бедная Катя не подозревала о подвохе. Ей предопределено было сыграть лишь роль безгласной шахматной фигурки в руках старого гроссмейстера козней и междоусобиц.

Конец отступления.

Поддавшись вышеуказанному закону сопереживания, Жаннет захотелось как-то помочь несчастной героине. Хотя бы предположениями задним числом. Чтобы понять логику произошедшего.

Жюль легко проследил ход мыслей подруги – не зря разбирался в психологии. Решил подыграть Жаннет. Хочет вовлечь в действие дворецкого? Будет ей дворецкий.

– Он наблюдал издалека.

– С секирой?

– С секирой.

– Почему издалека?

– Потому что стоял на… – Жюльен запнулся. Как покультурнее сказать: стоял на шухере? Или на атасе? В детстве они, не задумываясь, употребляли жаргонные словечки. Став взрослыми, не перевели их на приличный язык. Ну, если подумать… – стоял на сигнале. Чтобы издалека заметить неприятеля и поднять тревогу.

– Когда заметил, что сделал? – продолжала допрос с пристрастием Жаннет.

– Убежал.

– Трус.

– Да, трус. А что он, по-твоему, мог предпринять против отряда вооруженных до макушек рыцарей? У него – ни шлема, ни доспехов. Одна тупая секира. Короче – наложил в штаны и спрятался подальше. Все. Все! – повторил настойчивее Жюль, обозначая конец дискуссии на тему о недобросовестном дворецком. – Дальше будешь слушать, не перебивая?

– Буду, – кисловато согласилась девушка. Она страдала неограниченным, распирающим любопытством, от чего иногда попадала в неловкие ситуации. Сдержаться не всегда получалось. Сейчас с трудом себя заставила – замолчать минут на пять.

– Вообще-то, мы отвлеклись далеко в сторону от названия башни, – припомнил Жюльен. – Но я сейчас к ней подойду. Так вот – что произошло дальше. Барон, когда украл, поступил с девушкой по-рыцарски. Поселил в лучших апартаментах внутри замка Мишкуль, не отказывал в еде и питье. Даже не изнасиловал, что можно было бы ожидать от мужчины в главенствующем положении.

По наущению деда, Жиль послал письмо-ультиматум родне Катрин, чтобы не вздумали объявлять ему локальную войну и силой освобождать дочку. Захватив заложницу, он теперь диктовал условия. Семья де Труа поняла намек и смирилась.

Незамедлительно прислали согласие на свадьбу. Которое вместе с собственным запросом на разрешение брака юный барон отослал Папе в Анжу. С курьером, так как медлить не любил. С тем же курьером через пару дней получил ответ с согласием и благословением, заверенными святейшей печатью.

Состоялась роскошная свадьба, щедростью устроителей не уступавшая королевской. Барон де Рэ получил в качестве приданого земли и крепости жены, в том числе замок Тиффож. Так он без боя овладел Девичьей башней. Заодно ее бывшей хозяйкой. После чего начисто про нее забыл, выселив подальше от собственной штаб-квартиры. Знаешь, Жаннет. Сдается мне, в стремлении к неограниченному богатству, крылась одна из ошибок барона.

– «Одна из»? У него их было несколько? – с удовольствием снова вступила в разговор девушка. Естественно – с вопросом.

– Во всяком случае – больше, чем одна. Но о других ты узнаешь позже.

– В чем же состояла эта, по-твоему?

Вопрос Жюлю понравился. Он приготовился расширенно ответить, с привлечением книжных цитат, ссылок на профессионалов и собственные выводы.

– Один знаток человеческой психологии, по имени Роберт Грин как-то сказал: никогда не затмевай господина. Высказывание верно на сто процентов. Барону де Рэ следовало бы к нему прислушаться. Потому что непомерная самовлюбленность и склонность к показушности сыграли с нашим героем злую шутку.

Будучи самым богатым дворянином страны Жиль де Рэ всячески стремился продемонстрировать свою состоятельность. Завел собственный двор, который роскошью затмевал королевский: с вельможами, фрейлинами, охраной в двести рыцарей и даже когортой священников. Последние были призваны ежедневно служить мессы в прославление хозяина и просить на его голову Божью милость.

Подобное самопрославление не могло пройти незамеченным. Королю не понравилось возвышение вассала, высокомерного денежного мешка, родовитого зазнайки. Сам-то был в долгах как в паутине. При первой же возможности король скинул его с пьедестала амбициозности.

– Каким образом? Послал войска, чтобы арестовали?

– Нет. Против войск барон выставил бы свои, численностью не меньше. Король расправился с ним изощреннее. Но сейчас не буду тебя утомлять подробностями. К тому же де Рэ во многих вещах сам виноват. Дал повод для слухов, из которых произошли сказки-ужастики про Синюю Бороду.

Сейчас его воинские заслуги перед Францией начисто забыты. В народе остались только предания о темных делишках, творившихся в Тиффоже. Теперь невозможно разобраться на предмет их достоверности. Вот так работает история: один раз замараешь репутацию, не отчистишься в веках.

7.

– Ты отвлекся, – перебила Жаннет. Ей интереснее было слушать волнующие легенды, чем пространные рассуждения. – Про башню. Другие версии названия «Девичья».

– Я не отвлекся, а продолжаю. Именно из-за испорченной репутации хозяина Тиффожа возникла одна легенда. Более романтическая. Хотя… смотря на какой вкус – cуди сама. У барона с женой родился единственный ребенок – дочь Мари де Лаваль.

– О, твоя однофамилица!

На замечание подруги Жюль не отреагировал.

– В возрасте двенадцати-тринадцати лет она уже привлекала жадные взгляды мужчин. Не столько завидным богатством, к тому времени от владений барона остались жалкие крохи, сколько красотой. К ужасу матери – самыми жадными глазами смотрел на нее отец.

Следует отметить: барон де Рэ отличался гиперсексуальностью, это признавали все, близко знавшие его люди. Он вступал в половые связи неразборчиво, не думая о морали: со служанками, с придворными дамами, с мужчинами, с детьми…

– Жюль, я не ослышалась? Ты сказал – с детьми?

– Не ослышалась. Эту проблему мы потом разберем. Короче, он вступал в сношения со всеми, кто попадался на пути и привлекал его ненасытный взгляд. В полном соответствии с учением старого де Крайона: мы, герцоги Монморанси, делаем что хотим, не признаем отказа!

– Интересно, откуда у барона такая эротическая невоздержанность? Вернее – половая крепость? То есть – суперсексуальность?

– Очень просто. Господа в те времена питались только тем, что для здоровья полезно. Натуральные продукты: парное молоко круглый год, свежее мясо, не испорченное красителями. Петрушка прямо с грядки. К тому же он спортом регулярно занимался. Это тоже помогает.

– Наследственность сказалась? – предположила в свою очередь Жаннет.

– Про наследственность не знаю. В общем, наш герой пользовал всех без разбора, кто находился под рукой. Кроме собственной жены Катрин, что больно задевало. Не имея смелости возразить, она смирилась с ролью брошенки при живом муже. Который больше времени проводил в турнирах, походах и других развлечениях, чем у домашнего очага с супругой.

Когда же славный рыцарь де Рэ взглянул на собственную дочь не по-отцовски, обычно смиренная Катрин выступила резко против.

Но муж с ней не считался. Ни тогда, когда без спроса украл, ни тем более – после. Он отослал жену в другой замок, оставив дочь при себе. Несколько раз делал попытки уговорить, увлечь в спальню добровольно, без использования силы. Все-таки, не бессловесная крестьянка, которую можно грубо оприходовать на месте и тут же забыть. Родная кровь, жалко применять насилие…

– Вот у меня вопрос, – отвлекшись от рассказа, сказал Жюльен, ни к кому конкретно не обращаясь. – Понимал ли он, что мечтал совершить страшнейшую форму кровосмешения?

Вопрос прозвучал риторически. Ответ не требовался, хотя Жаннет про себя его произнесла. Но промолчала. Ждала – что скажет Жюльен. Проверить: совпадут ли в очередной раз их мнения?

– Конечно, понимал, – ответил себе Жюль точно теми словами, что произнесла про себя подруга. – Не мог не понимать, как нормальный человек. Представляешь? Ведь он, к тому же, был чрезвычайно набожен. До фанатизма! И такие безбожные мысли в голове. Мятущаяся, противоречивая личность… – с сочувствием проговорил Жюль.

– Урод рода человеческого, – прошептала девушка неслышно.

В оценке одного и того же персонажа мнения молодых людей разошлись. Имели ввиду одного человека, но в разных имиджах. Для Жюля это был герой, доблестно сражавшийся за родину, затем по неизвестной причине свихнувшийся умом, потому достойный сострадания. Жаннет воспринимала его склонным к инцесту, карикатурным страшилищем, которым пугают на ночь непослушных детей.

Каждый оценивал со своей колокольни.

Собственная колокольня показалась Жюлю выше и объективнее. По будущей профессии ему положено было не осуждать, а разбираться в хитросплетениях душевных загогулин.

– Представляю, как он страдал и мучился… Какими ласковыми словами уговаривал дочь, – проговорил он задумчиво, будто представил сцену перед глазами. – Однако Мари не поддавалась.

В один из вечеров, кстати, похожий на сегодняшний – вьюжный и отчаянно беспросветный, отец напился вина для храбрости. Без стука ворвался в ее покои. Девушка спросонья испугалась, в темноте не поняла – кто, зачем. Когда поняла, бросилась прочь, босиком, в одной ночной рубашке. Отец устремился следом – ругаясь по-черному, угрожая в случае отказа лишить приданого и выдать замуж за первого попавшегося бедняка.

Пути назад не оставалось, Мари подбежала к лестнице и устремилась наверх. Кстати, лестница с тех пор отлично сохранилась. Ее можно узнать по узорной решетке перил с королевским символом – лилиями.

– Не отвлекайся! – мягко и одновременно требовательно сказала Жаннет.

– Мари бежала и бежала, прыгая через две ступеньки. Иногда через три. Все выше, на крышу круглой башни…

– Ой, какой ужас, – прошептала Жаннет со смешанными чувствами.

Как ни странно – противоположными. С одной стороны – хотелось, чтобы девушка непременно спаслась от насильника. С другой – чтобы история закончилась романтически – смертью. Неважно кого, отца или дочери, но непременно – трагическая концовка. Чтобы кого-нибудь стало жалко до слез и сердечного замирания.

– Бедная девочка. Босиком, по каменным ступенькам. В ночной рубашке… Господи, неужели это правда?

– Конечно, нет, – легкомысленно ответил Жюль.

Его легкомыслие не соответствовало напряженности момента, который сам же описывал. Жаннет немножко расстроилась. Взглянула на друга с укором, молча пытаясь призвать к порядку: если рассказываешь о чем-то трагическом, будь добр оставаться в роли.

Не шути без дела, не насмехайся над героями. Бери пример с великого Шекспира. Который трагическими словами, шедшими из души, описывал сцены убиения, например – мавром неверной жены. Интересно, каким способом Отелло ее душил: спереди двумя руками, сзади одним локтем или с применением заранее подготовленной удавки? Ой, кажется, отвлеклась…

– Ну, дальше!

– Дальше неизвестно. Непосредственных свидетелей произошедшего не имелось, каждый рассказчик стал заканчивать историю по-своему. По одной версии барон там же на башне овладел дочерью и ушел догуливать с друзьями. По другой – девушка не отдалась на поругание, сбросилась вниз. По третьей она призвала на помощь темные силы и превратилась в…

Тут Жюль остановился по собственной инициативе. После короткой паузы, проговорил, замедленно и отчужденно, будто внезапно впал в транс:

– И превратилась в химеру.

При упоминании о потустороннем существе у него похолодела шея.

8.

Грунтовая дорога, с самого начала не очень заметная среди белого поля, окончательно потеряла очертания. Будто испугавшись поднявшегося хаоса, она скрылась в неизвестном направлении, оставив едущих на произвол судьбы. Поделом им. Какой человек в здоровом состоянии ума рискнул бы предпринять дальнее путешествие в такую зверскую погоду?

Только эти двое ненормальных студентов, думал Делакруа, низко склонившись к рулю и вглядываясь в завихрения перед капотом. Он скорее чутьем, чем чем-то определенным разбирал дорогу в метельной круговерти. Похожая круговерть из раздражения, зависти и страха бушевала в его душе, терзая без того ослабленные нервы. Чтобы не взорваться, он мысленно направил недовольство на пассажиров. Но парадокс: чем больше выплескивал претензий, тем становился не спокойнее, а злее.