Текст книги "Король желает жениться"

– Передайте, я поужинаю с ним вечером. Весь день я буду занят с невестами.

Стоило вспомнить о двадцати шести девушках, с недавних пор поселившихся во дворце, как настроение испортилось окончательно. Сегодня начиналось третье испытание: Рассарх хотел посмотреть, как невесты поведут себя в общении с горожанами и как те отреагируют на королевских избранниц.

Его мать много времени и сил посвящала благотворительности, и Рассарх надеялся, что его жена будет обладать такими же качествами: любовью и состраданием к ближнему, желанием прийти на помощь, отзывчивостью.

Половина невест сегодня утром отправится в сиротский приют, остальные девушки после обеда должны будут посетить дом престарелых и провести несколько часов в общении со стариками, оставшимися без родных.

Король собирался наблюдать за невестами, присматриваться к каждой, пристально следить за выражением их лиц и за малейшей реакцией. Собирался, вот только опасался, что его мыслями снова незаметно завладеет неали Омон и он так и не сумеет сделать для себя никаких выводов.

Рассарх понимал, что поступил правильно: девчонка слишком многое себе позволяла. Одно дело грубить ему, когда они наедине (хоть и это было непозволительно, но тогда он сам ее спровоцировал), и совсем другое – вести себя так на людях.

Мари не оставила ему выбора. Пришлось велеть ей покинуть Анделиор, хотя весь прошлый день Рассарх порывался отправиться за ней, чтобы вернуть… или хотя бы просто еще раз ее увидеть. Хорошо, в этот раз сумел совладать с собой и со своими порывами. Еще бы как-то заставить себя больше о ней не думать…

Еще и этот краков браслет. Вот зачем она его надела? Зачем отправилась в подземелье? Прачечную она искала! И надо же было попасться на глаза Нахрефату! В глубине души его величество злился на верховного мага. Если бы не Нахрефат и не его маниакальная подозрительность, Мари бы не оказалась у него в кабинете и ничего бы этого не было.

И ведь выяснили же сразу, что браслет подделка. Но слова были сказаны, он принял решение и отступать от него был не намерен. Понимал, что так лучше, так правильно. Эта девушка, почти что незнакомка, а такое ощущение, будто родная, имела на него слишком сильное влияние.

А ведь она простая служанка, которая в любом случае в скором времени покинула бы Анделиор. А он король, который обязан как можно скорее выбрать себе королеву. Между ними не было ничего общего, кроме безумного, почти неконтролируемого притяжения.

Но теперь Мари здесь нет, а значит, и притяжение скоро сойдет на нет. Наверное, она уже со своим рыбаком, плачется ему, жалуется на жестокосердного правителя. Может, отправить им свадебный подарок? Тысяча золотых эльсов – это в два раза больше, чем она заработала бы на отборе. Вот только одно лишь слово «свадебный» вызывало в Рассархе еще большую злость, почти что ярость. Своим подарком он только ускорит их свадьбу.

Краки!

– Ваше величество, с вами все в порядке? – осмелился подать голос советник.

Король решительно поднялся с кресла, в который раз стряхивая с себя это безумное наваждение.

– Передайте де Мартену, что я жду его сегодня на ужин. И поставьте в известность ле Крона и верховного мага. Хочу, чтобы они ужинали вместе с нами.

– Как будет угодно вашему величеству. – Ньерт Эвертон низко поклонился, да так и замер, пока за правителем не захлопнулись створки.

Глава двенадцатая,
в которой я пробую себя в роли секретаря, манекена и тореадорской мулеты

Яна Громова

Во дворце его сиятельство первым делом отправился на поиски советника, ньерта Эвереста, или что-то вроде этого.

Пока шли по Анделиору, я старалась смотреть себе под ноги и не отсвечивать. Больше всего боялась напороться на Белонезсскую, Нахрефена или этого бессердечного. Рассарх который. Невест тоже видеть не хотелось. А вот от чего бы я не отказалась, так это от горячей ванны и чистой одежды. Потому что эта… Осторожно к себе принюхалась. В общем, сейчас я походила не на секретаря на службе у иноземного посла, а на какую-нибудь побирушку, непонятно каким образом очутившуюся в королевском дворце.

– Ваше сиятельство… – следуя за де Мартеном по бесконечно длинной анфиладе, несмело начала я.

– Можешь звать меня просто Эмерик, Мари, – великодушно разрешили мне. – Не люблю весь этот официоз.

– Хорошо, Эмерик, – кивнула. – Тут такое дело… У меня нет другой одежды, а эта… Ну, в общем, сами видите.

Посланник скользнул по мне быстрым взглядом.

– Переодеться тебе и правда не помешает… Ничего! – Ободряюще мне улыбнулся. – Сейчас устроимся, и я велю прислать к тебе портниху.

– Спасибо, – улыбнулась ему в ответ и добавила: – Услуги швеи можете вычесть из моего жалованья.

Которую мы, кстати, не обговаривали.

– Так и сделаю, – согласился де Мартен. – Сколько тебе должны были заплатить после отбора?

– Пятьсот эльф-ф-ф… сов.

– Значит, заплачу тебе столько же, – расщедрился посол.

Подозрительно хороший мужчина.

Ну прямо как Игорь.

Пока де Мартен общался с советником, лицо которого показалось мне знакомым (главное, чтобы ему не показалось знакомым мое), я стояла возле стены, завешанной портретами королевской семьи, и делала вид, что увлечена их рассматриванием. Лишь бы к советнику не оборачиваться.

Портрет Рассарха здесь, к слову, тоже имелся: рыжеволосый красавец в темно-красном мундире, с надменным выражением лица и льдинками на том месте, где, по идее, должны быть глаза. Стоило мне его увидеть, как у меня появилось совершенно детское и горячее желание дорисовать ему усы, козлиную бородку, сделать нос картошкой, а под глаза добавить пару синяков. Жаль, мелков с собой не было или какого-нибудь фломастера.

Раскланявшись напоследок с советником, де Мартен вернулся ко мне и с улыбкой произнес:

– Ну вот, все отлично. Ньерт Эвертон доложит о моем приезде его величеству, а мы с тобой пока познакомимся с нашими покоями.

– И портнихой, – на всякий случай напомнила я.

Улыбка посла стала еще шире:

– И портнихой.

Видимо, Эмерик был той еще шишкой, потому что апартаменты ему выделили ну прямо-таки королевские. Две просторные спальни с кроватями под балдахином, соединенные общей гостиной. Кабинет – в два раза больше, чем наша с Севериной комната, и в кряк знает сколько раз роскошнее. Про ванную вообще молчу. Не комната, а мечта! Повсюду позолота, лепнина, шелк и парча. В общем, сплошной ампир без намека на скромность и сдержанность.

Дверь в мою спальню запиралась на ключ, что не могло не радовать. Конечно, если де Мартен – маг, то при желании никакие замки его не остановят. Но я все же надеялась, что до крайностей не дойдет. Правда, декламировать стихи не спешила: мне кровь из носу нужно было остаться в Анделиоре.

Пока посол переодевался, я допрашивала мару, наконец изволившую предстать передо мной:

– Где ты опять пропадала? Мари!

– Как где? Знакомилась поближе с нашим новым работодателем, – оскорбилось привидение.

– Что-нибудь о нем узнала?

– Узнала и поняла, что красивее его мужчины еще не встречала. – Марэя мечтательно закатила глаза. – А ведь наши мары – все писаные красавцы!

– Я не о том, – попыталась вернуть призрачную деву в нужное русло. – Как он вообще себя вел? Что делал?

– Поужинал в отеле, просмотрел какие-то бумажки из своего саквояжа – я не присматривалась, после чего сразу лег спать, – принялась перечислять мара. Не сдержавшись, восторженно выдохнула: – А когда спит, он еще красивее!

– Он что-нибудь говорил?

– Только с хозяином отеля парой слов перекинулся и со своими слугами. Весь вечер выглядел задумчивым или, может, уставшим. Мари, – мара кивнула на маленький круглый столик со столешницей из слоновой кости, на котором стояли писчие принадлежности, – а попробуй что-нибудь написать. Ну мало ли.

Я взяла перо, обмакнула в чернила, встряхнула легонько (наверное, так это делается), усыпав верхний листок крупными синими каплями, которые тут же превратились в некрасивые кляксы.

По-видимому, все-таки не так.

– Напиши: меня зовут неали Омон, – продиктовала Марэя.

Несмело поднесла кончик пера к бумаге и вывела первую закорючку. За ней еще и еще, чувствуя, как дышать становится легче.

Все-таки я могу писать. Минус одна проблема.

– А у тебя красивый почерк. Или у меня… – задумчиво заметила Марэя. – В общем, у нас.

Почерк был… мой. Немного размашистый, уверенный и твердый. Как будто я всю жизнь писала пером.

Я еще немного осмотрелась, а потом меня позвал де Мартен. Пришла портниха, чтобы снять мерки и сшить для меня несколько смен одежды.

– Еще ей понадобится платье к сегодняшнему вечеру, – уже удаляясь в кабинет, бросил посол. – Для ужина с его величеством.

Ой!

– Все сделаем, ваше сиятельство, – заверила графа мастерица. – И платье, и блузки с юбками. Белье вам, я так понимаю, тоже нужно? – обратилась она ко мне, с интересом меня разглядывая.

Видимо, задавалась вопросом, что такая нищая, как я, забыла в покоях иноземного посла.

– Нужно, – кивнула я.

Портниха негромко хмыкнула. Наверное, успела нафантазировать, где и как я буду работать у Эмерика. Ну да бог с ней. Мне с ней детей не крестить, а значит, плевать, что она там себе надумала.

Когда за послом закрылась дверь, меня попросили раздеться. Что я и сделала, после чего стояла неподвижно, пока швея снимала мерки.

– Какая же вы тоненькая, – неодобрительно покачала головой женщина, назидательно закончив: – Кушать вам надо больше.

Стоило услышать это ее «кушать», как я тут же вспомнила о грядущем ужине. Почувствовала, как неприятно засосало под ложечкой, как будто от дурного предчувствия.

Может, сказать де Мартену, что приболела? И пусть сам идет ужинает с этим железным человеком. Особой королевских кровей с каменным сердцем.

Напомнив себе, что нельзя отлынивать от работы в первый же рабочий день (к тому же рано или поздно мы с Рассархом все равно где-нибудь пересечемся – это, увы, неизбежно), я постаралась отвлечься от тревожных мыслей и спросила у портнихи:

– А как вы планируете успеть сшить мне платье к сегодняшнему вечеру?

– Что за странный вопрос? – удивилась она. – С помощью зачарованных иголок и ниток конечно же.

И правда, чего это я.

После ухода швеи де Мартен позвал меня в кабинет и рассказал о моих обязанностях. Мне предстояло писать от его имени письма, которые он будет надиктовывать, сопровождать его на светских мероприятиях, вроде сегодняшнего ужина, и выполнять другие «не слишком обременительные для такого прелестного создания поручения».

– Мари, скажи, а ты давно в столице? – прежде чем отпустить меня готовиться к нервотрепательному вечеру, спросил Эмерик.

– Несколько дней.

Видя, что его сиятельство не удовлетворился таким скупым ответом, озвучила ему историю, которую сочинил для меня Ингвар. Только не стала добавлять отсебятину про жениха и нашу с ним скорую свадьбу, на которую я как бы здесь зарабатываю. Если я вернулась во дворец только благодаря любовной магии (а другой причины в упор не вижу), значит, посол вполне может приревновать, разозлиться… Да мало ли! В общем, лучше не рисковать.

– Как интересно… – задумчиво протянул де Мартен, явно витая в каких-то своих мыслях.

Окончательно осмелев (или обнаглев), поинтересовалась, могу ли воспользоваться ванной. Эмерик встрепенулся и великодушно заявил, что я могу здесь пользоваться чем угодно.

Еще более подозрительно хороший мужчина.

Я поспешила в ванную комнату. Марэя снова куда-то исчезла, а значит, можно немного расслабиться и покайфовать. Дверь в ванную запиралась, и это было первое, что я сделала, едва переступив ее порог. Второе – включила воду и, проведя короткую ревизию цветных флакончиков, в одном из них обнаружила ароматическую соль. От души сыпанула ее на дно ванны, и комната тут же наполнилась изумительным ароматом.

Вот ведь… У знати все цивилизованно, оказывается, а помощниц в лоханках купают. Да еще и заставляют натираться мылом, от которого потом еще больше воняешь.

Запретив себе ворчать даже в мыслях, разделась и с блаженной улыбкой погрузилась в воду, благоухавшую, как целое фиалковое поле. Хорошо-то как! Сплошной кайф и расслабуха.

Главное, Яна, не думать об ужине.

Но об ужине я думала не переставая. Как и о Рассархе, и о Сердце океана. Незаметно в мысли прокралась, наверное, совершенно фатальная идея. Но… теперь я и над ней тоже размышляла.

Что, если сознаться во всем рыжему? Объяснить, что перстень нужен марам, иначе Невор их по головке не погладит. И меня в первую очередь. Поотрубает нам всем хвосты на фиг.

Его величество, конечно, поначалу разозлится. За то, что лгала ему все это время. Но неужели он допустит гибель ни в чем не повинных русалов и русалок? А еще я жизнь ему спасла. Кстати. Об этом тоже нужно будет напомнить. Пусть возвращает должок, вернее, кольцо, и я уйду с миром.

Идея казалась безумной, но с каждой минутой отвоевывала все больше места в моем мозгу. Ну а вдруг?! Как говорится, чем кряк не шутит.

Вскоре я уже не боялась ужина, а рвалась на него. Улучу момент, скажу Рассарху, что мне с ним поговорить очень-очень надо, попрошу об аудиенции. Я ведь небезразлична ему. По крайней мере, была до недавнего времени. И если чары мар все еще действуют…

В общем, рискну! Ну а там уже будь что будет.

В создании причесок я была несильна, а заплетать волосы в косу, если честно, уже надоело. Надоело выглядеть сестрицей Аленушкой, у которой вместо братца-козленочка муж оказался натуральным козлом. Поэтому решила оставить их распущенными, лишь малую часть заколов жемчужным гребнем. Длинные, с легким золотистым оттенком, они покрывали плечи, мягкими волнами струились по спине. Смотрелось очень женственно и нежно, хотя совсем непривычно мне, любительнице каре.

Да и неудобно щеголять с такой гривой, но сегодня я хотела выглядеть особенно красивой. Для наведения мостов конечно же. Исключительно поэтому.

Платье тоже радовало глаз. Цвета морской волны, насыщенного и глубокого, с отделкой из белоснежного кружева, такого тонкого, что казалось, будто оно сделано из пены морской или и вовсе соткано из воздуха.

Пришлось немного повозиться сначала с корсетом, а потом и с крючками на лифе, но я успешно справилась со всеми этапами одевания и теперь с удовольствием разглядывала себя – Машку. Красавица, что тут скажешь!

Серьги из жемчуга, поколебавшись, тоже надела – моему образу не хватало какого-нибудь акцента, а других украшений у меня не было.

Покружившись перед зеркалом, улыбнулась своему отражению. Глаза сияют, на щеках играет нежный румянец. Явно от легкого перевозбуждения и чуть более сильного волнения, которое накатывало волнами, заставляло кусать губы, отчего те еще больше порозовели и даже, кажется, припухли.

Никакой косметики не надо. Все свое, маровское, натуральное.

Когда де Мартен постучал в мою дверь, я уже была готова. И к ужину, и к грядущей битве с его величеством. Даже успела примерно набросать в мыслях, что ему скажу. Главное, улучить момент и остаться с Рассархом наедине.

– Ох, Мари! – При виде меня светло-серые глаза Эмерика сверкнули, а потом стали на несколько оттенков темнее. И даже голос понизился до хриплого, волнующего шепота. – Вы… ты… – Он запнулся, явно пытаясь подобрать слова, чтобы описать увиденное, а потом со вздохом признал: – Боюсь, сегодня за ужином меня будет ждать провал.

– Это почему же? – легко ему улыбнулась.

– А как прикажете вести переговоры, когда нет сил отвести от вас взгляд?

– Предлагаете мне остаться в комнате? – поинтересовалась игриво.

– Нет, что вы! Уверен, вы не только меня будете сбивать с мыслей, но и станете моим тайным оружием. Король будет вами околдован и очарован, как какой-нибудь прекрасной марой, – взгляд посла стал еще более внимательным, а голос проникновенным, – и просто не сможет отказать мне в одной маленькой просьбе.

– И что же это за просьба такая?

Мы вышли из гостиной в наполненную сумраком галерею и последовали за лакеем, держащим в руках массивный канделябр на три свечи.

– Мой правитель намерен жениться, и его очень заинтересовала кузина его величества, принцесса Мельера, – доверительно сообщил мне Эмерик, после чего снова вздохнул. На этот раз тяжело, почти безнадежно.

– Я не сильна в политике, но, мне кажется, это хороший ход. Такой союз благоприятно скажется на отношениях соседей, сплотит их.

– Есть одна загвоздка. – Де Мартен поджал губы. – Говорят, юная принцесса обещана в мужья другому. А мой правитель не приемлет отказов.

Что не приемлет – это плохо. Не раз женщина становилась яблоком раздора и из-за нее начинались войны. Ну прямо по Гомеру. Хотя, может, Сантор и Глахарра – такие добрые соседи, что не станут ссориться из-за какой-то принцессы. Ну или сама принцесса пожелает стать королевой.

В общем, это не моего ума дело.

– Сегодня вы наверняка узнаете, обещана неали Мельера кому-нибудь или нет, – сказала я и замедлила шаг, заметив поднимающуюся по лестнице Белонезсскую в сопровождении двух невест.

Нам же предстояло по лестнице спуститься, вот только меня ноги не несли в ее направлении. С трудом пересилив себя, расправила плечи, вскинула голову и зашагала дальше. С Лайрой мы столкнулись на верхней ступени, но ее светлость меня, кажется, даже не заметила. Вернее, не признала в нарядно одетой девушке, во мне то бишь, свою бывшую помощницу. Мазнула по мне рассеянным взглядом и пошла дальше. А вот невесты Рассарха меня явно узнали. Приостановились, зашептались.

– Участницы отбора? – спросил Эмерик.

– Они.

– Хорошенькие, – равнодушно отметил посол и тут же позабыл о королевских избранницах, а вот они вряд ли скоро забудут о том, с кем только что повстречались.

Уже когда мы подходили к высоким светлым дверям, украшенным позолоченными завихрюшками, де Мартен сказал:

– Мари, главное, не тушуйтесь. Вас может смутить большое количество столовых приборов, но, поверьте, это не повод для переживаний. Просто делайте так, как я, и все будет в порядке.

Если правильно помню, столы здесь сервируют, как у нас на Земле, и вилку для рыбы от десертной я уж точно смогу отличить. Меня волновало другое: как воспримет мое появление Рассарх? И ведь наверняка же будут другие придворные. Хотя бы пара советников или… верховный маг.

Стоило подумать о Нахрефее, как настроение скатилось до нулевой отметки, и к смутному желанию увидеть его величество, которое я старательно подавляла, прибавилось острое нежелание видеть этого желчного правдоискателя в балахоне из какого-нибудь дешевого сериала про магов.

Но он был там. С другим свидетелем моего недавнего унижения и увольнения – молодым военным. Король тоже оказался на месте – сидел во главе стола. Когда двери распахнулись и Эмерик вошел в зал, я замешкалась. Даже мелькнула мысль повернуть назад и малодушно сбежать. Но потом я сумела взять себя в руки, мысленно пнула себя в Машкин зад, вошла за де Мартеном и увидела, как вытягивается лицо у военного, у Нахрефата округляются глаза, а Рассарх цепенеет. Смотрит на меня в упор, словно желает расстрелять взглядом.

Я тоже замираю. Заставляю себя выдержать этот взгляд и не отвожу глаз.

– Ва… ваше величество. – От волнения, а может, негодования Нахрефат даже начал заикаться. – Что… что все это значит?

– Вы меня спрашиваете? – усмехнулся Рассарх, не сводя с меня глаз.

Ах, сколько же читалось в этих глазах.

Не самого хорошего. Вернее, совсем нехорошего.

– Давайте лучше поинтересуемся у его сиятельства, – предложил правитель, переводя взгляд с меня на де Мартена.

Последний почтительно поклонился, разве что лбом об пол не стал биться. Я, спохватившись, тоже поспешила выказать почтение этому сборищу привилегированных: опустилась в реверансе и сосредоточилась на интереснейшем занятии – пересчитывании ворсинок в ковровой дорожке, что вела к богато накрытому столу.

Одна, вторая… двадцать какая-то…

– Ваше величество, для меня честь находиться в Анделиоре.

– И для неали Омон, я полагаю, тоже. Снова, – не удержался от реплики король.

Ворсинки, Яна, ворсинки. Смотри, какие красивые.

– О, с неали Омон меня свел неожиданный случай, а может, сама судьба, – выпрямившись, сказал посол. – Мы повстречались с ней прошлой ночью.

– Ночью? – хмурясь, переспросил его величество.

– На темной безлюдной улице, – кивнул Эмерик.

– Что вы там делали, неали Омон? – резко спросил король.

– Гуляла, – просто ответила я, прерывая свое увлекательное занятие, и нехотя посмотрела на Рассарха. – Гуляла, воздухом свежим дышала и размышляла о превратностях судьбы.

– О каких именно? – снова сосредотачивая на мне все свое внимание, поинтересовался правитель.

– Думала, как так вышло, что из честной трудолюбивой девушки я неожиданно превратилась в воровку. По мнению некоторых ньертов. – В упор посмотрела на Нахрехрена.

– Мы знаем, что вы не крали украшение, – немного помолчав, сказал Рассарх. – И, раз уж вы здесь, Мари, полагаю, верховному магу следует перед вами извиниться.

Выражение лица Нахрефата надо было видеть. Жаль, у меня с собой не было мобильного – я бы запечатлела его перекосившуюся физиономию. Получился бы неплохой постер для поднятия настроения: посмотришь – и сразу становится веселее.

– Ваше величество! – возмутился было маг, но стушевался под суровым взглядом короля.

– Я жду, Нахрефат. Вы допустили ошибку. Так признайте же ее и извинитесь.

Военный, до сих пор хранивший молчание, негромко хмыкнул. Было видно, что он с трудом сдерживает смех.

– Прошу простить меня за это досадное недоразумение, неали Омон, – сквозь зубы процедил ньерт Балахон, цветом лица сливаясь с мундиром правителя. – Меня ввело в заблуждение то, что мы с вами столкнулись возле сокровищницы Анделиора.

– Как уже говорила, я заблудилась. Дворец большой, а я в нем на тот момент и трех дней не пробыла.

Верховный маг скрипнул зубами, поморщился, но развивать эту тему не стал. Тем более что его величество уже пригласил нас к столу, попросив де Мартена закончить историю нашего с ним знакомства.

– А тут и заканчивать нечего. Мари нуждалась в работе, а я неожиданно остался без секретаря. Мы пригодились друг другу. – Эмерик улыбнулся. – Я же говорю, это судьба.

На последней фразе у Рассарха обозначились желваки, и я мысленно возликовала. Ревнует. Вон как бесится, хоть и старается держать морду кирпичом, но по глазам видно: если его сиятельство продолжит разглагольствовать о судьбе, Глахарру он больше не увидит.

Можно было смело трубить в фанфары. Раз я по-прежнему небезразлична Рассарху, значит, есть шанс забрать кольцо, не преступая закон.

К слову, я понятия не имела, как его преступить. В том смысле, что не знала, как выкрасть Сердце океана из хранилища, напичканного охранными чарами.

Ужин начался с закусок и болтовни ни о чем. Как его сиятельство добрался до Аскании? Замечательно! Как поживает его величество Фертан Четвертый? Просто превосходно! Цветет и пахнет, а еще очень хочет замуж. Ну то есть конечно же жениться собирается.

Я даже не заметила, как Эмерик легко и непринужденно подвел разговор к интересующему его вопросу.

– Мой правитель хотел бы просить руки принцессы Мельеры, – решив взять быка за рога, сказал он.

Повисло молчание. Тяжелое, напряженное. Почти осязаемое. Заметила, как побледнел военный, имени которого я так пока и не узнала. С силой сжал подлокотники кресла, имея все шансы превратить их в щепки.

– Моей кузине всего семнадцать, – наконец нарушил эту давящую тишину король.

– Чудесный возраст для замужества, – заулыбался Эмерик.

– А вашему правителю – пятьдесят, – резко напомнил ему Рассарх.

Я мысленно присвистнула. Да он ей в отцы годится!

Эмерик склонил голову, как бы говоря, что он понимает, на что намекает его величество.

– К сожалению, покойная королева так и не сумела подарить Глахарре наследника. У Фертана Четвертого две дочери…

– Ровесницы Мельеры, – заметил Рассарх.

– …но ни одного сына. Брак с юной красавицей, уверен, решил бы эту проблему.

– Мельера уже помолвлена! – не сдержавшись, воскликнул военный. Даже вперед подался, сверля посла мрачным взглядом.

– Я так полагаю, с вами, ньерт ле Крон? – Де Мартен потянулся за бокалом. – С капитаном королевской гвардии.

Я к вину не притрагивалась. Да и на закуски не обращала внимания. Сложно сосредоточиться на еде, когда воздух в зале едва не искрится от напряжения, уже почти что гнева.

– Со мной, – отчеканил военный.

А я вдруг вспомнила, где видела его прежде. Так вместе с Расом же и видела! Когда они спасали меня от того забулдыги.

Надо же, как все-таки тесен мир.

– Как видите, ваше сиятельство, мы вынуждены ответить вашему правителю отказом. Моя кузина обещана другому.

– Она могла бы стать королевой Глахарры, – не сдавался Эмерик.

– Но останется принцессой Сантора, – стоял на своем король.

Посланник откинулся на спинку кресла, усмехнулся негромко:

– Боюсь, ваш отказ может многое усложнить.

– В мире немало принцесс и наследниц престолов, – не впечатлился угрозой правитель. – Уверен, его величеству не составит труда найти спутницу жизни, которая будет его достойна.

Эмерик неопределенно хмыкнул, а потом снова засиял улыбкой:

– Ну что ж, нет так нет. Я передам правителю ваш ответ. Но позвольте ненадолго задержаться в Аскании. Не хотелось бы возвращаться домой с пустыми руками. Есть у меня на примете несколько санторских красавиц, герцогинь и маркиз, с которыми мне бы хотелось пообщаться. Возможно, его величество заинтересуется моими вариантами. Тогда все останутся в выигрыше.

– Мы всегда рады гостям из Глахарры, – великодушно проговорил Рассарх, хотя очень сомневаюсь, что он чему-то там был рад.

Постепенно разговор о принцессе Мельере сошел на нет. Слуги разносили новые блюда, подливали в бокалы вина. Время от времени я ловила на себе взгляд правителя и сама украдкой на него поглядывала.

Эмерик непринужденно вел беседу, Рассарх тоже казался расслабленным и безмятежным. Ле Крон все еще хранил на своем лице мрачное выражение, а Нахрефат – кислое. Ну то есть обычное.

– Слышал, корабль вашего величества едва не затонул у берегов столицы, – промокнув губы салфеткой, переключился на новую тему Эмерик.

Я, в этот момент пытавшаяся сосредоточиться на рыбе, обложенной дольками лимонов, замерла с ножом и вилкой.

– Из-за мары, – кивнул Рассарх, и меня бросило в жар. Особенно от стали, прозвучавшей в голосе короля: – Из-за этой морской ведьмы вся моя команда чуть не погибла. Хорошо, с нами был верховный маг. Он-то нас и спас.

Пальцы дрогнули, и нож выскользнул из моей руки.

– Он что сделал? – вырвалось у меня прежде, чем успела затолкать свое восклицание обратно.

Очень опрометчивое, я бы сказала.

Эх, Яна, Яна.

И снова на меня уставились с таким видом, как если бы я была призраком прапрабабушки его величества.

– Я хотела сказать… как… мм… Да, точно – как! Как вы это сделали?

Хренолгун подобрался, выпятил тощую грудь, вздернул подбородок, после чего объявил, едва не лопаясь от гордости:

– Я самый могущественный маг Сантора и поклялся защищать правителя ценой своей жизни!

Следовало кивнуть и вернуться к рыбе, но… Этот сверчок в балахоне нагло присвоил мои заслуги!

– А что же мара? – недоверчиво сощурилась я. – Она просто взяла и уплыла? Не утащила с собой на дно ни одного моряка?

– Я спугнул ее. Отвадил от корабля чарами. Пусть скажет спасибо, что вообще в живых оставил.

Тоже мне барон Мюнхаузен.

– Насколько мне известно, мар не так-то просто отвадить, и если уж они решат кого-нибудь утопить, ни за что не отпустят. Море ведь – их стихия, – высказался Эмерик.

– Но это не означает, что они могут бесчинствовать в этих водах. – Рассарх выглядел так, как если бы собирался вот прямо сейчас кого-нибудь пристрелить.

Например, одну наивную псевдомару, которая решила во всем ему сознаться и попросить вернуть ей Сердце океана.

Вот и как теперь требовать с него долг жизни, если он считает спасителем верховного гада?

М-да, незадача.

– Наверное, зря я заговорил о хвостатых, – покаялся посланник, почувствовав, что обстановка в зале снова накаляется. – Лучше оставим все неприятное и поговорим о приятном. Ваше величество, как проходит отбор? Мне посчастливилось мельком увидеть некоторых невест – прелестные создания, любо-дорого посмотреть. Признаться, я вам не завидую. Будет сложно из стольких красавиц выбрать одну-единственную.

В горле неприятно запершило, и я все-таки отпила немного вина. Но горечь все равно не прошла.

– Да, это будет непростой выбор, – согласился король, и мне почему-то захотелось швырнуть в него рыбьим хвостом.

Ну или икрой в него метнуть. На нее я облизывалась весь вечер, а теперь вдруг поняла, что мне даже икринка в рот не полезет.

Настроение резко испортилось. Из-за отношения Рассарха к марам – да, исключительно из-за этого. Ну а то, что они стали обсуждать двадцать шесть потенциальных королев – так то мне неинтересно.

Совершенно.

И параллельно.

Тоже совершенно.

Но рыбой швырнуть в него все равно хотелось.

В общем, это был очень энергозатратный ужин, на котором я вместо того, чтобы заряжаться калориями, теряла их с космической скоростью. А заодно и нервные клетки. Таяла и надежда заполучить Сердце океана.

Может, все-таки к Невору? Каяться? А тут я только зря время теряю.

После десерта – нежнейшего ванильного суфле, его сиятельство начал прощаться. Снова благодарил за гостеприимство, кланялся и расшаркивался, заверяя Рассарха, что сделает все возможное, чтобы Фертан Четвертый не огорчился из-за отказа.

– Но пока я здесь, может, еще передумаете, – ослепительно улыбнулся Эмерик, снова рискуя собственной жизнью: взгляд у ле Крона был ну очень красноречивый.

– Не в моих привычках менять решение, граф.

Я тоже опустилась перед его величеством в реверансе, испытывая странное желание скорее уйти и в то же время еще немного здесь задержаться. Но вот король отвернулся, о чем-то заговорив с капитаном королевской гвардии. Отвернулся, даже не удостоив меня на прощанье взглядом. И я вышла, снова чувствуя себя никчемной служанкой, которую попросту не замечают.

Де Мартен предлагал составить ему компанию за бокальчиком чего-нибудь более крепкого, чем вино, но, так как пьянка с начальством не входила в мои обязанности, я отказалась.

Заперлась в спальне, переоделась и позвала Марэю, которая (должно быть, в качестве исключения) появилась спустя мгновение.

– Тебя не было на ужине, – расчесывая волосы, сказала я.

– Я там была, – отозвалась призрачная мара, горько вздыхая. – Просто предпочла остаться невидимой и для тебя, чтобы ты не отвлекалась.

– А ты так умеешь?

– Оказывается, да. – Марэя опустилась на кровать (правда, перина под ней не промялась) и, скрестив на груди руки, обиженно произнесла: – Меня очень задели слова короля! Он считает нас бессердечными убийцами, а ведь сами-то земные ничем не лучше. И даже хуже! Среди них есть такие – зовут себя морскими охотниками – которые выманивают мар и убивают. Или продают в рабство. Таким же, как и они, земным чудовищам.