Текст книги "ПростиТурция, или Восток – дело темное"

Глава 19

Компания выдвинулась в клуб, когда стемнело. Хотя, слова «когда стемнело» – не для турецких вечеров. Часов около семи пополудни здесь словно рубильником выключали солнце: раз – и темно. Но при этом не страшно.

Светлый, воздушный днем, Бодрум ночью превращался в одно сияющее и переливающееся различными цветами волшебство. Включались подсветки уличных кафе и ресторанчиков, работающие допоздна магазинчики светили витринами, везде все горело, сверкало и переливалось. Весь город был словно опутан одной большущей елочной гирляндой. Воздух был свеж и темно-прозрачен. Красотища, одним словом!

Жаждущая развлечений банда выбралась из дома часов около девяти. Оставив наказанного Стива на хозяйстве, Элка со товарищи предупредили повара, что будут очень поздно и нетрезвые, по совету Ямана накинули легкие куртки (ночью могло быть прохладно) и погрузились в шикарный «мерс». Руссо вип-туристо развлекаться едут!

Ехали минут сорок, но не скучали. Предусмотрительный Яман обеспечил пассажиров упаковкой холодного пива, врубил бодрую турецкую музычку и всю дорогу развлекал компанию веселыми рассказами о местных обычаях.

Надо ли говорить, что вся добыча в виде пива досталась Ёлке – телохранители на работе не пили, Яман за рулем. Поэтому поднаклюкалась наша красавица уже на подъезде к точке назначения. Не так, чтобы до зеленых бабочек, но на ногах стояла уже не очень ровно.

– Какая же у вас тут красота! – чуть заплетающимся языком восхитилась окружающим миром Ёлка. – Саш, давай тут жить останемся, а?

– Давай. Все бросим и останемся. Яман, тут девушку покормить можно? Или только напоить? Она с этим своим «после шести не ем» на голодный желудок наквакалась уже, как видишь. Теперь бы нормальный закусь организовать, а то она нам сейчас такую кузькину жизнь устроит, что мало не покажется. Я ее давно знаю, она во хмелю буйная!

Естественно, покормить было можно. Пошатывающуюся хмельную красотку транспортировали к месту принятия пищи – в небольшой уютный ресторанчик на открытом воздухе на одном из балконов-террас огромного клуба. А то действительно – вечеринка еще и не начиналась, но публика уже навеселе. Негоже так!

Для ненаступления сильной степени алкогольного опьянения нет ничего грамотней, чем закинуться острой, жирненькой тушеной баранинкой с овощами. Да под хрустящий лавашик. Ой, да под это дело бы еще и водочки холодненькой!

– Саш, а можно я водчонки хлобыстну? – Поняв, что вечер все равно закончится в хмельном угаре, Ёлка решила разгуляться до конца. – Грех под такое великолепие не тяпнуть…

– Эл, не стоит, – твердо заявил Саша. – Давай уже пивом продолжай.

– О, да! – поддержал телохранителя Яман. Он обсосал нежное мяско с бараньего ребрышка, прожевал и продолжил мысль: – Не вздумайте пить местную водку! Для непривычных европейских организмов это убийство! У нас это называется воТка. Сивуха сивухой. Можно ракию заказать, но она тоже на вкус весьма своеобразна. Как будто пьешь детское лекарство от кашля – она анисовая. Поверьте, лучше пивом продолжать. – И он, подняв руку, что-то зычно прокричал в сторону пробегающего мимо официанта.

Официант замер на секунду, как суслик, чего-то переспросил, кивнул и побежал себе дальше. А вскоре прискакал назад, неся в руках две кружки ледяного пива. Девушка пожала плечами, мол, пиво так пиво, взяла запотевший бокал. То ли под настроение так хорошо пошло, то ли здесь действительно очень хорошее пиво подавали – но вот это, ресторанное, пошло очень легко и освежающе.

Это увеселительное заведение было выстроено ярусами – белоснежные античные колонны, поддерживающие балконы, освещались десятками прожекторов, которые, казалось, разрывали ночное турецкое небо. Подсвеченные пальмы уносились в космос – и все это великолепие накрывала сумасшедшая заводная музыка.

– Элла Александровна, вы не хотите спуститься? – Яман указал куда-то вниз. – Там сейчас самое интересное начнется.

Девушка перевесилась через широкие каменные перила. Внизу бесновался народ, горели огни и ослепляли вспышки лазера. Когда глаза привыкли к мельтешащим цветным пятнам, Ёлка разглядела, что танцпол – то есть сердце всего заведения – был утоплен относительно окружающих горизонтальных поверхностей. И вот тут-то стало понятно, зачем все это надо!

С двух сторон к танцполу подкатили две большие пушки. Обнаженные загорелые девушки чего-то там пошурудили, повиляли шикарными задницами в такт заводной музыке, и из задранных в черное турецкое небо пушек забили мощные струи белоснежной пены!

Зрелище завораживало.

Упругие столбы пены взмывали вверх и разлетались на невесомые облака, большие и маленькие, тяжелые и легкие, они взлетали одинокими переливающимися пузырьками и опускались лохматыми комками, похожими на пушистые клочья снов…

– Сори, хлопцы, но я туда! – Элка одним глотком втянула в себя треть только что принесенного бокала пива: – Раз-вле-кать-ся! Если чего, ищите нас на дне пенного озера!

Девушка подмигнула Яману и довольно резво рванула в сторону широкой белой лестницы, ведущей вниз.

– А «вас» – это кого? – на всякий случай вдогонку ей поинтересовался переводчик.

– «Нас» – это меня и пиво! – едва слышно донеслось сквозь грохочущую музыку.

Ёлка слилась с толпой, стекающей к танцполу. Саша тяжко вздохнул, встал с кресла и печально почесал вслед за хозяйкой, стараясь не выпускать из вида разбушевавшуюся девицу. Женька остался на месте.

– А почему?.. – договорить Яман не успел. Раньше подоспел ответ телохранителя:

– Потому что так надо. Во-первых, Александр здоровый, как лось, и в толпе от него будет намного больше толку, чем от меня. Во-вторых, разумней, если я буду наблюдать за происходящим сверху, а не путаться у плясунов под ногами. Так что делать мне там нечего. Не дай бог чего случится, Терминатор нашу неприятность на плече вынесет с поля боя. Ферштейн, носитель языков?

Они принялась разглядывать толпу внизу. Переводчик – лениво, чуть устало, Женька – сосредоточенно, не теряя из вида подопечную.

А подопечная отрывалась. Отрывалась по полной. Отрывалась, забыв обо всем на свете и потеряв себя во времени и пространстве. Сумасшедшая турецкая ночь уносила ее в черное небо, к огромным глубоким звездам, в космос, туда, где была только эта музыка, этот ритм, этот свет.

Упругие пенные струи по-прежнему и неутомимо взлетали вверх, а после опускались на танцпол искрящимися огоньками, окутывая все и всех вокруг. А небо разрезали цветные лучи. И легкий, свежий хмель кружил голову. Сердце билось в такт сводящей с ума музыке, и танцующие вокруг молодые, красивые люди сходили ума вместе с ней, с легкой, как эта пена, Элкой…

– Hi! You are so beautiful… – Она услышала этот голос каким-то седьмым или восьмым чувством, но почему-то сразу поняла, что этот самый голос обращается именно к ней.

Элка сфокусировала взгляд – прямо перед ней танцевал высокий темнокожий молодой человек. Он улыбался, и эта белозубая улыбка на почти черном лице была совершенно безумной и… к месту! Она должна была быть здесь, на этой танцплощадке, на этой планете, в этом безумном измерении.

Элка ответила – взглядом, телом, танцем. И темнокожий парень этот ответ принял – тяжелая, широкая мужская рука легла ей на талию. Ёлка прильнула к нему, и два красивых, стройных тела слились в этом ритмичном, сводящем с ума танце….

– О, я смотрю Элла Александровна отдыхает от души! – Наблюдающий за происходящим с балкона Яман ухмыльнулся.

– Угу, – холодно ответил Женя. Ему происходящее внизу совершенно не нравилось, но обсуждать это с переводчиком он не собирался.

– Ха, если бы не вы с Александром, девушка могла бы провести сегодня незабываемую ночь! Похоже, там мимолетный курортный роман намечается! – Казалось, турок не замечает явной холодности телохранителя. – А чего, тут это дело обычное. Тут многие себе приключения на пятую точку находят! Такие, как этот ниггер, сюда специально за легкодоступными развлечениями приезжают…

Женя на мгновение отвел взгляд от неприлично танцующей с высоким негром Ёлки и, прищурившись, процедил сквозь зубы:

– Не твое дело.

Переводчик понял – и заткнулся.

– Where are you from? – Одной рукой, приобняв за талию прижимающуюся к нему девушку, темнокожий красавец оторвал Ёлку от земли и, прикасаясь губами к ее уху, выдохнул: – You are from Poland?

– No… – Боже, какая у него кожа! Глянцевая, пахнущая чем-то острым и запретным. Элка вдохнула запах возбужденного мужчины и прижалась щекой к его лицу: – I am from Russia…

Боже мой, как он ее заводит, этот высокий, мускулистый мужчина. Непонятное, совершенно неконтролируемое возбуждение накрыло Элку, потянуло в какую-то черную дыру, куда-то в запретное пространство.

– I want to drink… I want you… and I want to smoke… do you want to smoke? – Господи, что он делает!!!

Темнокожий бог глубоко дышал этими словами, его тяжелый бархатный голос окутывал сознание, а сильные руки скользили по мокрой, облегающей стройное девичье тело одежде…

У Элки перехватило дыхание, она не могла говорить, она могла только танцевать, двигаться в такт биению сердца, прижавшись к этому сильному, знойному телу…

Она кивнула. Ни говорить, ни думать ни сил, ни желания не было… Пенная шапка, накрывшая танцпол, уже поднялась довольно высоко, Элка танцевала по пояс в искрящемся белоснежном колдовстве. И в этой режущей глаз белизне, под черным турецким небом, прижимаясь к крепкому, ритмично двигающемуся мужскому телу, Ёлка совсем потеряла голову. Пить, курить, заниматься сексом прямо здесь, в этой пене, с этим мужчиной – она хотела всего!!!

Темнокожий красавец чуть ослабил объятия, одной рукой забрался в задний карман своих мокрых льняных брюк и выудил оттуда невероятно стильный портсигар. Ловко открыв крышку одной рукой, вторую он запустил Элке в волосы.

Дело в том, что волосы – это, наверное, единственное, что можно было назвать относительно сухим во всем Элкином организме. Ласково перебирая шелковистые волосы девушки, молодой человек на самом деле высушил ладонь!

Хитро улыбаясь, одной рукой открыл портсигар и сунул его девушке под нос, мол, угощайся! Надо ли говорить, что девушка угостилась. Точно так же, как только что парень, она провела рукой по волосам, чтобы хоть немного высушить совершенно мокрую ладонь, осторожно, стараясь не замочить остальные сигареты, вытащила из-под прижимной резинки тонкую, без фильтра сигарету и вставила ее себе в рот.

Не переставая танцевать, темнокожий красавец опять же одной рукой закрыл серебристый портсигар, ловко сунул его в задний карман брюк и жестом фокусника выудил откуда-то большую тяжелую Zippo в фирменном кожаном чехле.

«Это ж надо, как удобно – и сигареты в портсигаре, и зажигалка такая, что в любых условиях загорается», – подумалось Элке. А ведь действительно, будь у него в руках обычная картонная пачка и обычная зажигалка, фиг бы они смогли прикурить в этом мокро-пенном безумии.

А знойный арап тем временем уже откинул крышку зажигалки, чиркнул, поднес огонь к Элкиной сигарете. Девушка затянулась.

Вообще-то по жизни бывшая гимнастка практически не курила. Ну, если только иногда, если перенервничает слишком или в приятной компании под алкоголь – выкуривала сигарету-другую, просто чтобы расслабиться. Вот и сейчас был тот самый случай – прекрасный вечер, сумасшедший ритм, приятное знакомство, почему бы не выкурить папироску под хорошее настроение?

Девушка вдохнула терпко-сладковатый дым, задержала его в легких и через несколько секунд, запрокинув голову, выпустила в небо сине-серую струйку дыма. Хорошо-то как, граждане отдыхающие!

– You are so beautiful! – Негр уже убрал курительные принадлежности и снова, но уже очень ласково и без какой-либо причины, типа высушить руки, запустил свою ладонь в подмокшую Элкину гриву. – Say it again – where are you from?

Элка еще раз глубоко затянулась и выдохнула слова вперемешку с дымом в лицо парню.

– Фром Ра-ша! – по слогам, как маленькому ребенку, повторила она.

– О! Раша! Я немного говорю по-русски! – Негритос как-то вдруг ужасно обрадовался и принялся довольно сносно болтать на великом и могучем. Ну как сносно – третье слово через два понять было можно. Похоже, они тут в Турции все потихоньку язык Пушкина осваивают, ибо выгодно это сейчас у них. – Ты тут один отдыхаешь? Или с подружка?

– Я тут не одна! – идиотски хихикнув, молвила ему качающаяся Ёлка.

Негр как-то приуныл. Ёлка уточнила: – Я тут с Женей и Сашей!

Девушка осторожно поднесла подмокшую сигарету без фильтра к губам, затянулась и развеселилась. Просто так, на ровном месте! Может, потому что лицо у темнокожего парня было таким забавным?

Негр замер, притормозив для внутреннего перевода и осмысления услышанного. Ага, вроде как сам с собой договорился и чего-то понял. Зачем-то спросил:

– А они красивый?

Вот ведь странный человек! Какая ему разница, красивые у Элки телохранители или нет? Голубой что ли? А если и так – то чего он тогда так настойчиво к Ёлке клеился?

Элка сделала несколько глубоких затяжек. Надо бы выбросить окурок куда-нибудь. А куда тут выбросишь? Не в пену же бросать, себе под ноги… не хочется тут свинячить… Интересно, а этот тип куда свой окурок дел?

Мысль про окурок вдруг как-то очень плавно закружилась в голове, изящно танцуя в сознании, но не неся никакой информации. Просто красивая витиеватая мысль.

Боже, как это было приятно – физически осознавать движение слов в своей голове. Элка тупо уставилась на шипящий мокрой бумагой огонек сигареты и подзависла. А мысли танцевали… Легко и воздушно кружились где-то в середине сознания, как бабочки.

– Они красивый? – настойчиво повторил свой вопрос парень.

Голова стала совсем тяжелой, мысли думались как-то очень медленно и странно. Настолько медленно, что девушке пришлось сильно напрячься, чтобы хоть как-то сформулировать информацию, которую она собиралась донести до оказавшегося голубым негра:

– Они красивые. – Слова давались очень тяжело. Через паузу напряглась и добавила: – Наверное…

Подумать о том, что с ней происходит нечто странное, Элка не могла. Земля уплывала из-под ног, в голове все качалось, мысли никак не хотели собираться в одной точке – и это не было похоже на пивной хмель. Все было странно и неправильно – но почему-то не было страшно. Легко, бесшабашно, непонятно – но совсем не страшно. Такое ощущение, что тормоза начисто отказали – и Элка просто летела навстречу этой черной ночи, этому драйву, этому парню. Только полет был замедленным, как сквозь прозрачную вязкую вату.

А на террасе, за столиком, шла обычная мужская беседа – из тех, что вынуждены вести люди, оставшись вдвоем. Вроде как и говорить-то не о чем, но и молчать невежливо. Легкий полусветский треп и ни о чем, и обо всем – об жизни, об бабах, об работе. Говорил, правда, в основном переводчик, а Женька все больше отвечал и поддакивал – потому как особо рассуждать о смысле бытия у него времени не было. Телохранитель постоянно, не отрываясь, наблюдал за танцполом.

– Блин, надо бы этого хмыря от Элки отогнать, – задумчиво пробубнил он себе под нос. – Куда Шурик смотрит? Не хватало нам еще международных конфликтов. Наша ж неприятность сейчас разойдется, потом ее фиг утихомиришь!

Яман хмыкнул, помолчал немножко, но все же не выдержал и полюбопытствовал:

– А почему ты ее неприятностью называешь? Проблем много создает?

– Нет, она не создает. Она сама проблема ходячая. Хотя девица на самом деле хорошая. Я с разными людьми работал, а с Ёлкой как-то свыкся. Не поверишь, я тут как-то себя на мысли поймал, что совершенно искренне за эту раздолбайку переживаю. Другая бы на ее месте сейчас напилась, я бы просто проследил, чтобы с ней ничего не случилось, домой бы отвез, а все остальное мне по фигу! А эта, блин, светская белка, сейчас еще пару по ноль-пять пива добавит, завтра страдать будет, абстинентным синдромом маяться. Жалко просто по-человечески! Вот куда в нее столько алкоголя влезает!

Яман совершенно искренне рассмеялся:

– Я попросил официанта этой девушке только безалкогольное пиво подавать. Она сейчас все равно не разберет ничего.

– Большое тебе, дружище, человеческое спасибо! Одной проблемой поменьше. Не намного, но тем не менее… Э-э-эй, чего это она там делает?

Женька вдруг подорвался и, выхватив из кармана телефон, начал судорожно жать на кнопки, при этом галопом скача вниз и сметая людей на своем пути, как кегли:

– Саша! Саша, твою мать! Саша!

Негр сильной рукой притянул девушку к себе, чуть наклонился, заглянул в глаза, шелковисто прикоснулся к ее коже пухлыми шоколадно-розовыми губами:

– Познакомишь?

– Кого? – Мда, пить надо меньше. Элка все тяжелее и тяжелее понимала этого красивого мужчину. – С кем?

– Меня. С подружка…

«Ага, все-таки голубой», – сонной ленивой рыбой проплыла в голове мысль. Интересно, как мужики на знакомство с этим педом отреагируют?

– Они не подружка… – говорить почему-то становилось все тяжелее и тяжелее. – Они…

Закончить мысль Элка не смогла. Язык совсем не слушался.

Темнокожий красавец ловко подхватил на руки едва стоящую на ногах девушку и легко, как пушинку, понес ее сквозь пенное море, лавируя меж танцующих людей.

– Где он? – почему-то вдруг довольно громко и требовательно спросил он у Элки. – Где подружка?

Ответить Ёлка просто не смогла. Туман в голове не давал сообразить, кто она вообще, где находится. Негр довольно бесцеремонно встряхнул девушку, словно пытаясь вытряхнуть из нее последнее сознание.

– Где подружка? – еще раз жестко тряхнув Элку, спросил он.

И упал. Вот так прямо с драгоценной ношей в руках рухнул в пенную подушку – как подкошенный.

Медленно, словно наблюдая за происходящим со стороны, Ёлка погружалась в белоснежную, бесконечно воздушную пену, в эти искрящиеся пузыри. Очень медленно. Как в подушку. В мягкую, нежную, заботливую подушку. Падала и падала. И казалось, что земли не будет никогда, что так и будет она бесконечно долго и мягко опускаться в нежное облако. А сверху на нее тяжелой черной громадой наваливался падающий негр…

– Хватай этого урода! – омерзительно медленно, словно на тянущейся магнитофонной пленке, прозвучал откуда-то издалека низкий и густой незнакомый голос.

Падение плавно остановилось и так же плавно, без малейшего перехода, превратилось во взлет. Такой же медленный и нежный…

Глава 20

– А можно я ее убью?

Интересно, это у нее похмелье такое странное? Или она уже умерла и у нее все равно похмелье, но неземное?

Обычно как бывает после большого перепою? Открываешь глаза, и только одно в голове пульсирует: «Что ж я вчера не сдох-то?» Или стандартное: «Все, бросаю пить, больше ни капли!»

Ежели вчера вы упились в тряпки и вырубились где-то на подлете, то утро, как правило, наступает позднее и страшное. С сухостью во рту, дикой, в лучшем случае головной, в худшем по всему организму болью и яростным нежеланием жить.

Если учесть, что события прошедшего вечера Элка помнила плохо, то по идее в настоящий момент мучиться от похмелья она должна была самым жутким образом. Но не тут-то было. В организме ощущалась некоторая расслабленность, но если бы не зверский голод, то вообще все было бы прекрасно! Кстати, жрать действительно хотелось до остервенения. Короче, замысловатый какой-то абстинентный синдром. Противоестественный.

– О! Ты смотри! Афродитушка наша глазки открыла! Сволочь ты, Элка. И дура законченная. Бросим мы тебя. Уйдем без шапки в ночь холодную. На-до-е-ла.

У кровати, на которой возлежала похмельная девушка, стоял Женька. Он держал в руке запотевший стакан с апельсиновым соком и разглядывал страдалицу с нескрываемым любопытством.

– Оклемалась, родимая? Пить хочешь? – Он отхлебнул сок из стакана, издевательски глядя на Ёлку.

– Жень, я кушать хочу… – Интересно, что она вчера такого натворила, если обычно сдержанный и в любой ситуации держащий дистанцию «хозяин-подчиненный» Евгений позволяет себе общаться в таком тоне?

Из ниоткуда вдруг материализовалось мокрое холодное полотенце. Это мальчик-уборщик выскользнул из-за спины телохранителя и заботливо положил освежающую махровую ткань Элке на лоб.

Хорошо-то как!!! Вот спасибо тебе, мальчик без имени!

Вспомнить бы, чего вчера было. Последнее, что отложилось в сознании, – как она с каким-то негром зажигала. И он ее куда-то нес. А потом все, черная дыра в сознании… Как бы у этого упыря выведать деликатно, чего она вчера наворотила-то? А вдруг криминал какой на ее совести? Может, она этого негра в кусты под пальму заманила и там убила? Ага, и съела…

– Еще бы ты есть не хотела. Часов тридцать уже не кушала. – Рядом с Женей нарисовался здоровый Сашин силуэт. – Ты ж и пары часов без еды прожить не можешь, а тут такая диета затяжная. Или, может, тебе пивасика подогнать?

– Сколько? – Элка подскочила на кровати, но тут же рухнула обратно. Во всем организме наблюдалась невероятная слабость, двигаться или сидеть сил не было. – Вы тут передо мной выкобениваться будете или уже расскажете, как прошли последние часы моей жизни? Колитесь давайте! Какие, на фиг, тридцать часов? Чего вы тут глумитесь оба?

– Ишь ты! Смотри-ка, командует! – цинично заметил Женька.

– Смотрю. Суровая она у нас! – точно таким же тоном поддержал коллегу Саша.

– Вы нелюди, – печально подытожила Ёлка. – И жалости в вас нету никакой.

– Я все еще предлагаю ее убить. И в саду закопать, – совершенно не обращая внимания на моральные страдания подопечной, задумчиво продолжил рассуждать Евгений.

– Нас тогда уволят, – как-то без особого сожаления возразил ему Терминатор.

– Да и хрен с ним. Зато нервы трепать никто не будет. Мы ж ее все равно рано или поздно за такие выкрутасы прибьем. И тогда нас стопудов уволят. По-любому.

– Тоже верно. Душить будем или голову оторвем? – Взгляд Женька вдруг стал каким-то живым и пытливым.

Э-э-э! Судя по лицам этих двух извергов, они даже не шутили! И ведь придушат же сейчас! Мамочки!!!

– Мальчики, я не знаю, чего я вчера такого натворила…

– Позавчера! – вставил в покаянный Ёлкин монолог свое веское замечание Саша.

– Ну позавчера! Чего, правда позавчера, да? Эк я… Ну так вот, я не помню, чего натворила, но простите меня, пожалуйста, а? Я больше не буду, честное слово! Не знаю чего, но вот честное-пречестное пионерское, не буду я больше такого делать! – Ёлка довольно натурально зашмыгала носом и попыталась изобразить полный раскаяния взгляд. – А чего я вчера такого натворила, а? Ну, чтобы знать, чего мне больше не делать?

– Позавчера! – опять поправил ее Терминатор. Помолчал немного, потом поинтересовался: – Правда ничего не помнишь?

Элка кивнула. От резкого движения голова закружилась.

– Мда, грустно все это. На, хлебни. – Женя протянул девушке остатки сока в стакане. – Стив, Элла Александровна хочет бульон и гренки! – проорал он в сторону. И снова обратился к страдалице: – Ты пока сок пей, сейчас кулинар наш тебе покушать принесет, и тогда мы тебе все расскажем.

Пока Стив суетился с сервировочным столиком, два злобных упыря-телохранителя молчали, как Зои Космодемьянские, только скалились глумливо да деланно-заботливо Элке поудобней устроиться помогали.

Наконец-таки дождавшись правильного схождения звезд – еду принесли, лишние уши удалились, Элка взяла чашку с бульоном и приготовилась внимать сказителям-садистам – телохранители приступили к повести о злоключениях богатеньких дочек.

– Ты ж, родная, вчера мало того, что наклюкалась в лоскуты, ты ж еще и попалась на удочку международной банды сутенеров! – огорошил девушку Евгений.

– Да ты че? – не поверила ему девушка класса VIP.

– Зуб даю! – категорично поклялся один из хранителей ее тела, многозначительно кивнул головой и продолжил: – Этот твой арапчонок оказался крайне интересным типом. Нет, давай я издалека начну. С первоисточников и с момента сотворения криминального формирования. Итак, жили-были люди. Люди подлые и алчные. Было людей несколько – то ли три, то ли четыре штуки. И захотели они денег. Много-премного! Но только так, чтобы эти деньги заиметь по-быстрому и не сильно напрягаясь. И вот придумали эти злые негодяи схему заполучения больших и грязных денег. И ведь надо сказать, что ничего нового эти кулибины не изобрели. В народе такой промысел издревле называется сутенерством. Пятьдесят процентов получает сама девица легкого поведения, а мальчики забирают вторую половину – за охрану и отцовский надзор за происходящим безобразием. Вот такой нехитрый бизнес.

Однако, поработав какое-то время рядовыми сутенерами, наши злодеи поняли, что дело это в принципе выгодное, но может стать еще прибыльнее! Причем в разы. Они ведь, эти негодяи, как рассудили? Ежели набрать себе в рабство глупышек беззащитных, то с самими проститутками можно и не делиться, а все деньги с грязного промысла класть только в свой карман. А как, спрашивается, можно заполучить в собственность безответных девчонок? Да элементарно! Хитростью заманивать глупышек в свои сети, а потом их избивать и запугивать. И будут они, забитые, униженные, растоптанные, клиентов обслуживать беспрекословно. И молчать будут, и дернуться не посмеют! Главное – напрочь лишить их человеческого достоинства, довести до состояния зашуганных животных.

Звучит это все, конечно, ужасно, но увы. Не они первые до такого способа додумались. Все мы знаем леденящие душу истории про то, как живые люди в рабство попадают. Вот и Машенька твоя, например, точно в такую же ситуацию вляпалась – повелась на красивую историю про работу за границей. Приехала вместе с как бы менеджером, а на самом деле вот таким вот сутенером, в Турцию. А у нее при сходе с трапа самолета все документы забрали, в лицо кулаком ударили, чтобы раз и навсегда охоту буянить отбить, в машину погрузили и увезли в закрытый публичный дом, выхода из которого нету…

– Ребят, вы Машку, что ли, нашли? – изумилась внимательно слушавшая историю Элка. – Откуда такие подробности?

– Нет, к сожалению, Машку мы не нашли. А подробности такие, во-первых, всем давно уже известны, про них уже даже в газетах пишут и по телевизору показывают. А во-вторых, мы тут твоего ниггера потрясли как следует, он нам и рассказал много интересного. Слушай, ты чего перебиваешь? Тебе неинтересно что ли? – Женя обиженно уставился на Ёлку: мол, я могу и замолчать!

– Не-не, Женечка, мне очень интересно! Только я вот понять не могу, при чем тут я и зачем вы негра били? Вы ж его били? А сильно? И за что?

– Били. Сильно. За такое вообще убивать надо! – В какой-то момент у Женьки аж зубы заскрипели от ярости. Но парень взял себя в руки и продолжил довольно сдержанно: – Если хочешь все узнать, тогда сиди молча, жуй свои гренки и не мешай старшим рассказывать!

Элка заткнулась, изобразила на челе крайний интерес и шмыгнула носом.

– Так вот, ниггер твой оказался одним из этих нехороших людей. Только он со своими друзьями еще затейливее все придумал! Эти подонки даже заманиванием и облапошиванием девушек не занимались! Обходились, суки, без красивых историй про работу официантками и горничными за границей, без контрабандного вывоза живого товара. Они девушек прямо тут, в Турции, находили. Твари оборзевшие.

Знаешь, чем эти скоты промышляли? Они выискивали в барах и на дискотеках одиноких, приехавших в Турцию отдохнуть симпатичных девчонок из России, опаивали их и бессознательных вывозили в специально имеющийся у них для этих целей дом. И все.

То есть приезжали нормальные, обычные девчонки отдохнуть в Турцию, в море искупаться и просто расслабиться, их подлавливали чуть пьяненьких, до нужной кондиции доводили, и все – мама с папой не дождались ребенка с курорта. А в списки неизвестно куда пропавших туристов вносилась еще одна или несколько фамилий. За последний год этот список благодаря нашим пострадавшим увеличился как минимум на двадцать пунктов. И ведь как хорошо, сволочи, устроились! Ни за билеты девчонкам платить не надо, ни на рекламно-заманушные акции в России, Украине и Молдавии тратиться! Девушки сами к ним в лапы приезжали. За свой счет…

Теперь вспомним, как у тебя позавчера все получилось. Ты вся такая в прекрасном настроении, танцуешь одна, без парня. Пьяненькая. Ясен день, что пьяненькая, ты же отрываться на эту дискотеку приехала. Этот самый ниггер тебя одинокую в толпе вычисляет, подваливает под видом романтичного знакомства и эротичного заигрывания. Ты на заигрывание ответила – значит, точно одна, без мужчины. Будь ты с парнем или с мужем, все попытки к тебе пристать были бы сразу же пресечены. Так ведь?

Элка кивнула. Саша продолжил:

– Раз ты одна, значит, как раз им подходишь. Мужчины рядом нет, заступиться за тебя некому. Тебе предложили покурить какую-то дрянь, ты с ходу согласилась. Вот и покурила до беспамятства. Дальше все совсем просто – тебя в беспомощном виде выносят с дискотеки, грузят в машину, и просыпаешься ты в незнакомом месте в окружении чужих, враждебно настроенных людей. Попробуй ты дернуться – тебя бы жестоко избили. Рано или поздно ты сломалась бы и принялась безропотно обслуживать грязных турок и вообще всех, кого прикажут. Все. Понятно?

Элка притихла. Потому что было действительно понятно. Вот почему у чернокожего подонка был непромокаемый портсигар и зажигалка, которая точно сработает в нужный момент. Все до мелочей просчитано и продумано.

– Ладно, может, вы и правы. Но почему он по-русски так лихо чесал? – Ёлке все еще не хотелось верить, что она, вся такая умная и рассудительная, настолько просто попалась на удочку мерзких подонков.

– Потому что тебе уже объяснили: охотились в основном, на русских, украинских и молдавских девчонок. Стыдно признаться, но девушки из бывшего СССР защищены намного хуже своих ровесниц из других стран. Не дай бог пропадет неизвестно куда немка или англичанка – тут же все посольства на уши встанут, всю страну перевернут. А нашему правительству на своих соотечественников наплевать. У нас в лучшем случае дело уголовное заведут. А искать сто процентов никто никого не будет. – Женька пожал плечами. – Так что русскоговорящие девчонки – самый беспроблемный товар. И, сама понимаешь, ради дела, ради барышей можно и язык выучить. Хотя бы в размере ста самых расхожих слов и фраз.

И ведь что самое поганое – так оно и есть. Ёлка горестно вздохнула. Она прекрасно понимала: не будь она дочерью своего папы, хрен бы кто ее искать начал. У нас внутри страны пропавших без вести никто не ищет, а уж про заграницу и говорить нечего.

– А вдруг девушка не одна? Ну ладно, без мужчины, но не в полном же одиночестве! Согласитесь, у нас одинокие отважные женщины редко сами по себе за границу выбираются! Как правило, с компанией едут!

– Ага, – согласился Женя. – С компанией таких же молодых беспечных подружек. Так что сутенерам это совсем на руку – подцепив понравившуюся особу и познакомившись с жертвой поближе, они угощали сначала пивом или коктейлем всю девичью компанию. Потом все вместе курили – и пожалуйста, девчонок можно брать оптом. Кстати, как показала статистика, они как раз небольшими компаниями – по две, по три – и пропадали.