Текст книги "ПростиТурция, или Восток – дело темное"

Машка презрительно задрала нос – мало ли кого когда из-за нее чуть не зарезали.

– Они у Джана. Он их пытает. Потом поведет убивать. Он всех чужих сначала пытает, потом убивает. Знаешь, по-моему, он маньяк! Ему очень нравится делать людям больно. – Машку передернуло от отвращения, а на глазах у нее опять заблестели слезы.

– Спокойно, Маша, я… Ладно, обойдемся без цитат, все равно не поймешь. Давай так – мы сейчас потихонечку выползаем отсюда и ты показываешь мне, где мои мужчины. Потом прячешься и ни в коем случае не высовываешься, пока я тебя не позову. Раньше даже носа из укрытия высовывать не смей! Все поняла?

Машенька немножко помолчала, укладывая информацию в своей красивой головке, потом кивнула и решительно заявила:

– Идем!

Ну, «идем» – это было слишком громко сказано. Две девицы, шугаясь каждого шороха, короткими перебежками метались от одного угла дома к другому. Ни кустов, ни другой какой-либо зелени, которую можно было бы использовать как укрытие, в деревне не наблюдалось – только пустые и пыльные промежутки между хибарами.

Машка привела свою спасительницу туда, где она в последний раз видела ребят, – к штабу. Мда, мрачное место. Надо как можно скорее отсюда мужиков вытаскивать. А кстати!

– Машк, ты чего-то про нож говорила? Где его достать можно? Только это надо сделать очень быстро! И, естественно, незаметно. Сможешь?

– Быстро – смогу. Незаметно – нет. Я к тебе-то каким-то чудом добралась!

Угу, понятно. И чего делать? Элка высунула нос из укрытия (то есть из-за угла крыской глянула) и расстроилась окончательно. Блин, там, оказывается, перед дверью душман с автоматом торчит! Но, ёкарный бабай, надо же мужиков спасать!

Мысль озарила внезапно. Ха, не сможешь незаметно за ножиком сгонять, да и не надо! В нашем деле главное – задачу правильно поставить.

– Маша, – соорудив серьезное выражение на лице, торжественно проговорила Ёлка. – Без ножа нам никак не обойтись. Срочно беги за ним! Беги и не останавливайся ни на минуту! Беги изо всех своих сил, ты поняла меня? Давай, я считаю до трех, и на счет «три» ты прямо вот очень быстро гони за ножом! Приготовилась?

Машка кивнула. Ёлка мысленно перекрестилась, сосредоточилась и зашептала:

– Раз… Два… Три!!! – заветную последнюю цифру она прошептала жутким голосом.

И Маша побежала. Раненая лань, мечущаяся в лесу, слон, испугавшийся мыши, Стив, увидевший паука, – все это детский лепет и фигня на фоне ломанувшейся куда-то вдаль длинноногой Маши.

Грохот и пыль, которые породила своим стремительным бегом худенькая модель, перепугали бы даже Шурика-Терминатора – а тот, как считала Ёлка, вообще ничего на свете не боялся. И то, чего добивалась Элла, получилось «на ура»: заслышав грохот опаздывающего на учения танка и завидев столбы пыли, как от скачущей кавалерии, охранник у дверей «главного штаба» всполошился, схватился за автомат и рванул вслед за убегающей вдаль Машкой.

Даже если поймает – ничего страшного. Сделать с ней что-либо побоится, судя по всему, тот, который главный, запрещает к девке прикасаться, а уж если Ёлка до мужиков своих доберется, то Машку-то они точно вытащат. Сейчас мужчины куда как важнее!

Променяете ли вы двух здоровых телохранителей на одну хрупкую блондинку? Нет? Тогда мы идем к вам…

Как только вооруженный охранник стартовал вслед за несостоявшейся манекенщицей, Ёлка, не теряя ни секунды, метнулась к двери, осторожно приоткрыла ее и… ужаснулась. Ёпт, это что ж такое творится-то! Это же какое-то кино про фашистов!

Сашка лежал на полу, похоже, он был без сознания. Связанный Женька обмякшим безвольным мешком сидел на стуле – как он с него не падал, было совершенно непонятно.

А перед маленьким телохранителем стояла его копия – такой же невысокий, жилистый мужчина. Только, в отличие от телохранителя, на нем были не джинсы, а камуфляжные штаны. И еще, в отличие от Женьки, он не был избит до полусмерти.

Он сам избивал. Похоже, свои основные силы он потратил на здоровяка Шурика. А вот Евгения подонок оставил себе на десерт…

Чуть приоткрыв раздолбанную дверь (спасибо, Господи, за нескрипящие дверные петли!), никем не замеченная Ёлка заглянула в помещение, и, как только глаза чуть привыкли к полумраку, девушка в очередной раз поняла, что русский фольклор – это не набор образных выражений. Потому что в тот самый момент она поняла, что волосы у нее на голове реально зашевелились от ужаса. То, что делал подонок в камуфляже, заставило бы содрогнуться от омерзения любого нормального человека.

Этот скот вырезал на живом человеке узоры. Ножом. Своим длинным, острым оружием, ножны от которого были удобно пристроены сзади, на спине – на широком офицерском ремне. Маньяк ловко крутил между пальцами рукоятку, острое, как скальпель, лезвие, казалось, вальсировало в воздухе, оставляя после себя всполохи полированной стали. И – кровавые узоры на теле обмякшего Женьки. Едва касаясь ножом груди пленника, сумасшедший курд вырезал на теле живого человека арабские буквы. Целые слова. Он, сука, текст вырезал на Женьке! Несколько строчек – словно мелом на грифельной доске.

Элку затрясло. Пля, сволочь, убью на хрен!

Огненная ярость напрочь отключила здравый смысл. Не то чтобы обдумать план действий – в тот момент в голове у нее вообще ни одной мысли не было!

А еще – не было страха. Никакого. Совсем.

Слава богу, на крик «Банзай!» у нее сил не хватило, но все остальное было по уже отработанному сценарию. Ёлка вихрем влетела в комнату, схватила первое, что попало ей под руку, – этим первым оказался стоявший на ее пути стул (тяжеленный, гад, будто из железа!) – и яростно, вложив в этот удар всю свою ненависть, всю боль и страх, со всей дури опустила мебель на голову стоявшего к ней спиной курда.

В отличие от прошлого раза, увернуться мужик не успел. То ли Ёлка уже руку набила, то ли в этот раз преступник слишком расслабился, но понять, что, собственно, случилось, у маньяка не было ни единого шанса – он просто рухнул на пол, присыпанный сверху остатками ударного оружия. То есть стулом.

Элка на секунду прислушалась. Похоже, что приставленный к двери охранник до сих пор бегает по деревне за Машкой. За дверью было тихо. Шума никто не слышал, панику не поднимал. И это, скажу я вам, очень даже хорошо!

Глядя на маньяка, распластавшегося по забрызганным кровью доскам, Ёлка пришла в себя. Вспышка кипящей ярости сменилась холодным и расчетливым потоком мыслей.

Так, этого гада пока обезвредили. Насколько надолго – неизвестно, поэтому действовать надо быстро и четко. Для начала – освободить ребят.

И не отпускать взглядом главного душмана, постоянно коситься. Если пошевельнет хотя бы пальцем – бить снова.

Верный слуга вырубленного курда, холодный стальной клинок, лежал на полу рядом с хозяином. Элка подняла его, обхватила ладонью удобную рукоятку. Нож был идеальным – он как влитой лег в руку, приготовившись служить новому хозяину. Ёлка усмехнулась: предатель. Ты только что покорно служил убийце, а спустя мгновение выполняешь желания того, кто держит тебя в руках.

Осторожно, не зная, чего ожидать от острого, словно скальпель, ножа, Элка провела самым кончиком острия по толстому, в несколько рядов обмотанному вокруг Женькиных запястий скотчу. Плотный материал буквально разошелся под лезвием, казалось, скотч плавился еще до того, как холодная сталь прикасалась к нему.

Ого! Вот это вещь! Надо бы этот ножичек-то прихватить, пригодится еще в хозяйстве. Штука хорошая, надо брать. Военный трофей! Только вот ножны бы еще хорошо в комплекте прихватить. Элка уже даже потянулась к пояснице лежащего курда, но вовремя опомнилась. Какие, на фиг, ножны, ребят надо освобождать! Глупостями попозже займемся.

Как там душман на полу? Ага, пока валяется бездвижно. А если очухается… ведь можно его кинжалом… того… пырнуть. Дрогнет ли рука? Решится ли она? Ведь это убийство человека.

Решится, вдруг поняла она. И ничего не дрогнет. Потому что не человек это. И даже не зверь. А гораздо хуже.

Пока же она разрезала путы на Женькиных ногах. Очень быстро и очень ловко. Потом проделала все то же самое с Сашкой – сначала руки, потом ноги. Ага, а как их теперь в сознание приводить?

Водичка в этом доме есть, интересно? О, есть! На столе, в духе заседаний Верховного Совета народных депутатов, стоял, правда, не графин, а кувшин, но с водой.

В голове сама собой всплыла картина: маньяк людей помучит, утомится, отопьет прохладной водицы и с новыми силами за пытки принимается… Бр-р-р! А ведь наверняка так оно тут все и происходило.

Обхватив довольно тяжелый кувшин обеими руками, Элка опустила его на пол, рядом с Сашкой. Отлив немного воды в ладошку, она осторожно, стараясь не касаться ран на лице телохранителя, умыла его. Не помогло. Пришлось поднять посудину и тонкой струйкой лить ее на разбитую физиономию парню.

Господи, спасибо, миленький! Саша застонал, повернул голову, пытаясь увернуться от холодной жидкости. Так, этот пусть потихоньку очухивается, приступим к реанимации второго охранника.

Элка опять схватила ставший чуть более легким кувшин и, уже не размениваясь на омовение лиц, принялась лить воду прямо на затылок свисающего со стула Женьки.

Вода стекала, размывая розовые подтеки по груди парня, но Женька все никак не подавал признаков жизни. Ёлке стало страшно: а вдруг…

– Женечка…

Она присела перед маленьким телохранителем и заглянула ему в лицо. Веки парня подрагивали. Ох, похоже, что живой.

– Женечка, очнись, ну пожалуйста. Жень, это я, Ёлка, ну миленький, ну пожалуйста…

Парень так неожиданно распахнул глаза, что Элка аж взвизгнула! Женька смотрел на нее абсолютно осмысленным взглядом.

– Слышь, я ж тебя сейчас чуть не убил. Я думал, что это мудак наш сдуру передо мной присел. А мне глаза не открыть, я же типа дохлый. Чувствую, руки-ноги свободны и приготовился на звук бить. Еще секунда – и я бы тебя вырубил. Это хорошо, что ты голос подала. – Он говорил слишком внятно и рассудительно для полумертвого.

– Ага, а подумать о том, на хрена ему было тебя развязывать, нельзя было? – по-идиотски улыбаясь, спросила его Ёлка. – Если тебя освободили – значит, это свои на помощь подошли! Ты встать можешь? Помочь?

Женька кивнул – и девушка, насколько хватило сил, подхватила шатающееся тело. Ага, вроде сам стоит. Можно отпускать.

– У нас тут Шурик тоже глаза не открывает. – Убедившись, что парень может держаться на ногах без посторонней помощи, Ёлка отпустила его и метнулась к лежащему на полу Терминатору.

Тот дышал, приоткрыв рот. Тяжело, но дышал. И постанывал.

– Саня, вставай, – бодренько велел умирающему товарищу Женька. – Это красота наша.

– Да я уже понял, – прохрипел с пола Шурик. – Глаза не открываются. Сейчас, уже все, почти встал…

И он пошевелил затекшими руками, разгоняя застоявшуюся кровь. Сначала конечности слушались плохо, но Сашка упорно пытался двигаться. Через пару минут он уже смог привстать.

– Ого, кто его так? – Женька аж присвистнул, разглядывая все еще бездвижного курда.

Кто-кто?.. Ну давайте поугадываем, кто ж его так. А что, по обломкам стула непонятно, что ли?

– Умница ты. Спасибо. Вот только как ты к нему незаметно подкралась – даже я ничего не услышал.

– А я не подкрадывалась. Я как с порога прыгнула, так в полете и стул прихватила, и башку этому типу сломала. У меня это случайно получилось… – И девушка, словно извиняясь, пожала плечами. – Я вообще-то в обычной жизни так не умею.

– В суде это назвали бы состоянием аффекта. Смягчающие обстоятельства. Ладно, ты лучше расскажи, как ты сюда попала. Как выбралась?

Оба мужчины уже довольно прочно стояли на ногах. Кроме порезов и сильных ушибов, серьезных ран и переломов ни у одного из них не было, передвигаться оба телохранителя могли самостоятельно. А вот у Ёлки, похоже, были сломаны ребра – в пылу побега и нападения на местного главаря она этого не заметила, но сейчас, когда нервяк чуть-чуть отпустил, бока вдруг стали нестерпимо болеть. Ладно, говорят, это не очень страшно. Заживет. Главное, свалить отсюда побыстрее.

– Э-э-л! Я тебя спрашиваю, как ты сюда попала? – не имея возможности говорить громко, Сашка попытался привлечь к себе внимание девушки не свойственным человеку шипением.

– Блин, больно… – невпопад ответила ему Ёлка, держась за бок. И тут же опомнилась: – А? Чего? Да меня это, меня Машка развязала.

Оба парня застыли памятниками изумленным конкистадорам:

– Она тут? Она живая? Где она сейчас?

– Ага, как мы и предполагали, этот моджахед ее сюда приволок и использовал по своему усмотрению. Как только она меня развязала, я тут же к вам рванула.

Мужики переглянулись:

– А сейчас она где? Кстати, а ты где переводчика потеряла? – все так же одновременно задали вопросы мужики.

– Яман спит… хотя, наверное, уже проснулся и переживает, куда я делась. А Машка бегает по деревне, внимание на себя отвлекает. Если ее, конечно, до сих пор не поймали, – самостоятельно определив степень важности вопросов, ответила Элка.

– Ладно, потом разберемся, – сказал Женя. – Валить отсюда надо.

Он взял со стола кинжал, покрутил его в руках и восхищенно присвистнул:

– Вот это вещь! Надо брать.

Он подошел к курду и тихонечко, не нажимая, провел острием по широкому ремню, к которому были присобачены ножны. Кожа расползлась под клинком, как бумага.

– Держи, Айвенго! – Евгений чуть ли не торжественно передал трофейные ножны Элке. – Кинжал потом получишь. Пока у меня побудет. Я с ним лучше управляюсь…

– Йе-е! – Коротким ударом ноги Шурик зарядил в лицо курду на полу.

– Зашевелился, с-сука, – пояснил Александр. – Вроде бы…

– Качественно попал. Надеюсь, что сдох. – Ни один мускул не дрогнул на лице Жени. – Все, ребят, пошли отсюда. Жалко, оружия никакого нету…

– Угу, – расстроенно согласилась с ним Ёлка. – Нам что, придется у моджахедов оружие отнимать?

– Похоже, что других вариантов нету! – развел руками Женька.

Первым из здания выбрался Саня: он приник глазом к щели между досками двери, не заметил ничего опасного, тихонько приоткрыл дверь, показал он жестом «Чисто!» и юркнул в узкую щель между дверью и косяком. Женька просочился за ним. Через несколько секунд раздался условный сигнал – тихий одиночный стук в дверь. Значит, можно выходить.

Стараясь не издавать никаких звуков, Элка выбралась на улицу. Ага, еще полчаса – и станет совсем темно. Вот в потемках и свалим. А пока надо Машку искать – зря они, что ли, сюда приперлись?

Глава 43

– Ну, и где ее тут искать? – совершенно справедливо поинтересовался Саня.

Выбравшись из хибары, ребята бесшумно нырнули за ближайший угол. Там наблюдалось нечто вроде темного проулка, где, по идее, народ не должен шоркаться. Зато там можно было шикарно спрятаться и устроить засаду на беспечных автоматчиков.

– Понятия не имею, где эта… – начала было раздражаться Ёлка, но тут же исправилась: – Вон она. – И ткнула пальцем перед собой.

Опа, а и вправду!

Практически в паре метров от них возвышалась глиняная стена одного их здешних домов. А в стене этой имелось узкое окошко. И в нем просматривался женский силуэт. Вот только рядом с этим силуэтом маячили двое бородатых упырей. Причем даже в полумраке и через окно было понятно, что маячили эти люди далеко с не самыми добрыми намерениями. Один из них держал девушку за руки, а второй… Хрен его знает, что делал второй, – он только мелькнул в окне и куда-то пропал.

Не размышляя ни минуты, Женька сорвался с места и быстрой тенью метнулся за угол – ко входу в дом. Шурик, показав Ёлке кулак, ринулся за ним.

Расценив демонстрацию разбитых костяшек как угрозу, мол, не вздумай шевелиться, Ёлка решила не дергаться. Но на месте все-таки остаться не смогла. Женское любопытство перевесит любые доводы, любые разбитые вдрызг костяшки. И она метнулась к окну, чтобы все увидеть и ничего не пропустить.

Увидела. Ворвавшись в дом, мужики с порога налетели на не готовых к внезапному нападению курдов. Жека в прыжке, с ноги вырубил того, кто держал Машку за руки, а Саня очень обстоятельно и даже где-то вдумчиво звезданул своим пудовым кулачищем по макушке второго преступника.

Операция по освобождению жертвы насильников заняла не больше десяти секунд – дыц-дыц и все! Красавица свободна, публика рыдает от умиления!

– Ну, мальчики, выходите уже, – нетерпеливо пробурчала себя под нос Ёлка. – Потом порадуемся…

И, словно услышав ее, раздался скрип открываемой двери – ребята выходили. Решив, что время действия приказа «Не высовываться!» закончилось, Элка рванула туда, на этот скрип. Заскочила в дом…

Мрачное Женькино «Ахтунг» прозвучало в тот момент, когда дуло автомата нацелилось ей в живот.

Точно. Ахтунг. Допрыгались.

Картина, открывшаяся ее взору, оптимизма не вселяла. Прямо за дверью к стене жались телохранители, пряча за своими спинами трясущуюся от ужаса Машку. А на них, наставив автоматы, надвигались четверо бородатых мужиков. Пятый, стоящий чуть в стороне, целился в Элку.

Смертельный холод сжал тело стальными оковами. Все. Это конец. Совсем все. Вот так выглядит смерть.

И нет ни единого шанса. В лучшем случае их пристрелят прямо тут, на месте. В худшем поведут пытать.

Нелепая в данный момент мысль посетила Ёлку. О том, что для этих темноглазых, совершенно диких бородатых людей человеческая жизнь не представляет никакой ценности. А жизнь – это высшая ценность на земле.

А потом пришла мысль более разумная. Если она сейчас повернется к двери и бросится на выход, то ее обязательно пристрелят, чтобы не сбежала. Выпустят очередь в спину. И тогда она точно избежит пыток. Может быть, и стоит так сделать? Только набраться бы решимости. И набираться ее надо как можно скорее, пока не втолкнули от порога в дом, пока не связали…

Что-то шоркнуло за спиной, и тут же Элка получила могучий, унизительный донельзя пинок под зад.

Летя вперед, она увидела, как оседает на пол, сотрясаясь всем телом, тот душман, что держал ее под прицелом.

Ёлка рухнула на пол и оттуда увидела, как падают на пол ее телохранители. Те четверо, что стояли к ней спиной, тоже не поняли, что произошло: они разом попытались развернуться на звук – всем корпусом, вместе с автоматами и рвущимися из них очередями…

Этот жуткий, страшный металлический клекот оглушил падающие сумерки, разорвал воздух сполохами огня, рождающегося в металлических смертельных трубках…

И опять пули не достигли своей цели – стволы вздернулись в небо… Хрипя, хватаясь за шеи, убийцы начали заваливаться друг на друга. Они валились, как мешки, как тяжелые большие кегли, сбитые невидимым игроком…

– Извините, мужики, что задержались! – раздалось радостно-бодрое над лежащей лицом в пыль Элкой. – Блин, мы эту деревню уже два месяца ищем! Ну, здорово, раздолбаи!

А вот это точно ангелы. Потому что больше быть некому.

Занавес опустился с приятным, чуть пыльным шорохом.

Аплодисменты.

А на самом деле это были не ангелы.

Российский отряд бойцов специального назначения базировался в этой местности уже несколько месяцев. Официально целью их пребывания на турецкой земле были совместные учения. Неофициально же…

Этот предгорный район давно стал жуткой головной болью для правительств нескольких стран. За последний год поток чистейшего героина, переправляемого через эту местность, достиг таких размеров, что не обращать внимания на промышленные масштабы дури было уже невозможно. Не ручейками, не разовыми поставками, а регулярными партиями в десятки килограммов белая смерть попадала на территорию Турции, оттуда в Россию, Украину, Польшу, расползаясь дальше по всей Европе.

Все действия, предпринимаемые местными властями, не приносили никаких результатов – вычислить эту брешь в границе между Ираном и Турцией никак не получалось. Доходила информация, что основным перевалочным пунктом служила некая горная деревня, заселенная агрессивно настроенным курдским кланом, – именно они наладили поставки наркотиков, обеспечивали расфасовку, дальнейший транзит «товара», но где обитали эти люди, как их накрыть – вычислить не удавалось.

Любые попытки «прочесать» горную местность не приносили никаких результатов. Отряды полицейских натыкались на заброшенные поселения – полуразрушенные хибары, следы недавнего пребывания в них людей – и никого. Ни одной живой души.

Регулярные облеты территории на вертолетах тоже не приносили никаких результатов – с высоты военные наблюдали все те же совершенно безлюдные деревни-призраки и больше ничего.

Специально обученные собаки истерично метались по пыльным улицам, не взяв ни единого четкого следа. На стенах пустых домов тонким слоем лежала героиновая пыль – любой наркоман продержался бы на этих остатках очень и очень долго – и это говорило о просто гигантских объемах еще совсем недавно хранимых тут партиях наркотиков.

Но ни людей, ни белой смерти обнаружить не удавалось. Было понятно, что информацию о предстоящих операциях бандитам сливают, причем делали это не рядовые «пешки», тут были замешаны куда как более высокого полета птицы – очень уж оперативно преступники получали информацию о планирующихся операциях, причем в полном объеме.

Не помогала никакая конспирация: круг людей, посвященных в планы полиции, сузился настолько, что подозревать уже было просто некого! Но облавы так и не стали для преступников внезапными – к каждому действию представителей закона наркодилеры были заранее готовы.

В какой-то момент правительство Турции обратилось за помощью к другим государствам – и под предлогом совместных учений войск специального назначения в опасном районе разместились интернациональные военные лагеря. Теперь ущелья и леса прочесывались гораздо интенсивней – но опять безрезультатно. Иногда казалось, что преступники просто читают мысли охотящихся на них людей. А подозревать в предательстве все так же было некого – ну ни единой зацепки!

Совместные учения не могли продолжаться вечно. Поэтому общее руководство решило, что пора бы уже и сворачивать весь спектакль. И по прошествии почти двух месяцев безуспешных операций командирам подразделений была дана команда готовиться к отбытию на место постоянной дислокации.

Командира российской группы, майора Родиона Булева, известили об отбытии на родину за три дня. Мол, так и так, спасибо за службу, учения окончены, через семьдесят два часа ваши бойцы должны отбыть восвояси. Честно говоря, молодой белозубый офицер не расстроился – сидеть в этой дыре, периодически выполнять бестолковые приказы местного руководства и совершенно бесцельно шарахаться по горам ему уже откровенно надоело. Пару раз он пытался проявить инициативу и предложить свой план действий, но его вежливо благодарили и не менее вежливо игнорировали.

В конце концов вся эта суетливая охота на привидений ему осточертела – и со вздохом облегчения он сообщил своим ребятам о завершении операции. Так что в тот день настроение боевого офицера было замечательным, а тут еще внезапно объявился его старый друган, Сашка, – много лет назад они, еще зеленые восемнадцатилетние салаги, вместе начинали служить.

Жизнь приучила их обоих не задавать лишних вопросов. Поэтому, когда Шурик, особо не стараясь, наврал и попросил помочь с организацией транспорта и арсеналом для охоты, майор, также особо не стараясь, сделал вид, что во весь этот бред поверил. Рисковал, конечно, но нельзя же старому другу отказывать! Да и оружия этого неучтенного в тутошних краях было…

Так что Родька в пятнадцатый раз за последние два года стребовал с другана обещание как-нибудь выпить вместе водки, подготовил все, о чем его просили, и в нужное время в нужном месте отдал ключи от джипа старому боевому товарищу. В душе он, конечно, лелеял надежду, что у них с Шуриком на этот раз будет время посидеть за чашкой коньяка, поговорить о былом, но особо он на это не надеялся. Жизнь у них такая – никто не знает, что случится в следующие пять минут.

Их встреча после нескольких лет коротких разговоров по телефону заняла несколько минут. Ключи передал, спросил, все ли в порядке, – и разбежались. Если верить слухам, то в настоящий момент Сашка работал на «тело» – охранял шкуру очередного олигарха. Поэтому ни особо знакомиться, ни вообще общаться с Сашкиными спутниками он не пытался: раз уж Шурик не стал никому никого представлять, значит, так надо. Меньше знаешь – дольше жив.

Но вот когда на экране «чистого», официально оформленного именно на его имя мобильного телефона высветился незнакомый номер, Родион вдруг занервничал. Уж чего-чего, а таких вот звонков он не любил. Если кто-то когда-то и беспокоил парня по этому телефону, значит, повод был…

Незнакомый женский голос в трубке начал нести какую-то ахинею – про свои какие-то предчувствия, про то, что Шурика убивают… Договорить девчонка не успела. Связь оборвалась.

Все остальное было делом техники. И ни капли удачи. Она здесь была совершенно ни к чему. Обошлись подручными средствами.

Если верить звонившей полоумной девице, она находилась как раз в том месте, которое так долго искали! Оставалось только зафиксировать местоположение телефона, что при их технике было делом плевым, и вылетать на место.

Конечно, сомнения были. А вдруг это хитроумная провокация или, допустим, дружеский розыгрыш? Но, поразмыслив, Родион пришел к выводу, что для провокации – слишком безумно все обставлено, а для розыгрыша – перебор. В конечном счете девица утверждает, что в беду попал его, майора российской армии, сослуживец. А это, знаете ли, обязывает…

И Родион начал действовать. Он не стал поднимать шумиху и сообщать кому-либо о звонке. Так как «стукача» до сих пор выловить не смогли, любая информация гарантированно в течение десяти минут была бы известна неуловимым горцам – и ищи-свищи их тогда…

Без какой-либо видимой постороннему взгляду суеты десять человек из российского лагеря попрыгали в джипы и погнали куда-то по пыльным дорогам. Оставшимся в лагере пришлось объясняться с представителями турецкой стороны, нести ахинею про то, что несколько русских ребят захотели расслабиться перед отъездом – мол, они напились и решили покататься по окрестностям напоследок.

Разразился жуткий скандал, наших бойцов обвинили в нарушении всех инструкций, но решили кипеш не поднимать – незачем. Ну, покатаются эти пьяные русские свиньи, а когда вернутся – мы уж им пистонов вставим. На том в принципе и успокоились – благо было чем заняться во временном лагере и кроме отлова русских самовольщиков.

А Родион, сопровождаемый своими самыми проверенными ребятами, мчался туда, где в этот самый момент бородатый маньяк ударом под дых сбил Женьку с ног. Туда, где на грязной земле лежала избитая Элка.

Сослуживца выручать он мчался, боевого товарища.

Брошенный Шуриком джип они нашли без проблем – машина стояла за несколько километров от предполагаемого логова бандитов, четко на маршруте. Дальше пришлось шуровать пешком, имея в помощниках только компас и карту. Пользоваться навигатором или какой-либо другой техникой ребята побоялись: никто не знал, какой аппаратурой обнаружения обладали бандиты. Как потом оказалось, это было крайне разумное решение.

Правда, по дороге чуть не случилась большая неприятность. В какой-то момент прямо на ребят из кустов вывалились двое – невменяемый, еле передвигающий ноги мальчишка лет пятнадцати, а следом за ним крепенький мужичок в приличной, хоть и потрепанной одежонке.

Сначала решили, что тот, кто постарше, – один из горных братьев, больно уж внешность его под это дело подходила – в меру молодой турок, жестоко попинывающий почти бессознательного мальчишечку! Тощего сиротинушку подхватили, турку дали в бубен, чтобы не орал. Правда, когда ударенный пришел в себя, Родьке стало немножко стыдно: как оказалось, несчастный подросток был как раз из вражеского стана, а вот пострадавший – из наших…

Если верить словам того, кто назвался переводчиком, он был оставлен Шуриком неподалеку от деревни курдов. Не дождавшись Александра и его напарника в положенное время, Яман – а именно так звали переводчика – согласно инструкции схватил за шкирку пацана и пошел обратно, к машине.

Говорил турок, конечно, складно, но Родион все же принял решение пожертвовать еще одним бойцом – поручил самому молодому из группы проводить обоих до места стоянки джипов.

Оставшаяся группа рванула к конечному пункту – шуровали быстро и молча, без остановок, силы уже не берегли. Родька очень боялся опоздать.

Маленькое, на первый взгляд заброшенное селение казалось совершенно пустым – за последние месяцы они уже привыкли к таким деревням. Тихо и никого нет. «Опоздали», – с холодной обреченностью подумал майор.

Приглушенные звуки, раздавшиеся из ближайшего дома, показались ему волшебной музыкой – в поселении кто-то был. Значит, еще оставался шанс.

Все остальное для профессиональных бойцов было делом привычным, многократно отработанным на тренировках и учениях. Уж чему-чему, а тому, как снять охрану, обезвредить все живое в деревне и буквально в последние секунды успеть уничтожить бандюков, целящихся в четверку безоружных людей, бойцы спецподразделения были обучены неплохо. Не хуже, чем консерваторский скрипач обучен гаммам. Профессия у ребят была такая – «снимать» и убивать. Главное – успеть вовремя.

И ведь успели же!