Текст книги "ПростиТурция, или Восток – дело темное"

– Не буду скрывать, я крайне польщен вниманием таких высоких гостей! – затянул пафосную речь Альте. – И, естественно, для меня будет большой честью помочь моим русским друзьям всем, чем только смогу!

Наконец, после минут эдак пятнадцати взаимного восхваления, стороны перешли к делу.

– Не могли бы вы озвучить нам сумму, которую надо будет выплатить вашим сотрудникам за помощь в этом деликатном деле? – опять задал Шурик главный вопрос.

Старик совершенно по-бандитски чуть сгорбил спину, уперся кулаками в колени (балетная позиция «Пасть порву, моргалы выколю») и, кардинально поменявшись в лице, принялся озвучивать условия сотрудничества.

Ну как, принялся… Скажем так, начал.

Глава 31

Все, что происходило дальше, в Элкином сознании отложилось рваными кусками.

В тот момент, когда старый жабообразный сутенер открыл рот, чтобы начать уже говорить о делах, в воздухе вдруг что-то очень тонко засвистело. Этот звук, надрывно разрезающий воздух, становился все выше и выше. Он убивал, разрывал мозг, казалось, что вот-вот посуда разлетится на осколки от этого невыносимого тонкого свиста.

А потом все взорвалось! В какую-то секунду свист оборвался, на мозг упала оглушающая тишина, и…

А-а-а!!! Раздался страшный взрыв, полетели комья земли, в воздухе, плавно переворачиваясь, парили тяжеленные куски серо-грязного мрамора, а вырванная клочьями трава стеной поднималась вверх…

И не стало никаких звуков. Все это безумие кувыркалось в абсолютной тишине…

Старый сутенер медленно открыл рот, задыхаясь в беззвучном крике, а потом его голова стала закидываться назад – все дальше и дальше. Воздух наполнился миллионом ярко-красных капель, а голова продолжала падать назад, красная пелена застилала все, сквозь нее еле было видно, как толстое тело грузно оседало в некогда белоснежном, а теперь алом кресле, как туловище сутенера обмякло, начало сползать и заваливаться вбок. И только голова продолжала неумолимо отламываться…

Элка застыла. Нереальность происходящего сковала ее тело, было невозможно пошевелить даже пальцем – казалось, никакой силы воли не хватит, чтобы выйти из этого ледяного оцепенения. И почему-то было очень холодно…

– Э-э-э-э-а-а-а-а-а… – глухо, как сквозь очень плотную подушку, донеслись непонятные звуки.

Голова сама повернулась на этот еле слышный стон – и сквозь мелкий туман из грязи, зелени, белой крошки Элка различила смутно знакомый силуэт. Он надвигался плавными длинными прыжками, неумолимо приближаясь, становился все более отчетливым, пока не превратился в Женьку, оравшего прямо в лицо девушке.

Крика слышно не было. Было только едва различимое «а-а-а»…

И Элка упала.

Тяжелые обломки мраморного фонтана рухнули на разодранную траву, все вдруг ожило и задвигалось. Метались какие-то люди, больше похожие на неуловимые тени, от каменных колонн откалывались белые куски, взгляд уперся в мертвые глаза сутенера.

В том, что Старик уже не был живым, сомнений не возникало.

Стеклянные, как у чучела животного, глаза немца никуда не смотрели – они были просто широко распахнуты. Мужчина грузно лежал на боку, обмякший, словно в этом теле не было ни одной косточки, словно это был не человек, а мешок, наполненный чем-то мягким. Все вокруг было в крови – она растекалась большими лужами, блестела на траве крохотными каплями, чувствовалась в воздухе сладковато-терпким запахом. И, пульсируя в такт еще работающему, но уже мертвому сердцу, толчками слабо выплескивалась из распоротого горла.

Элка лежала на мокрой траве, скрючившись от оглушающего непонимания происходящего, и тупо смотрела в стеклянные глаза отрезанной голове. Серой, с как-то разом обвисшей дряблой кожей и мертвой-мертвой голове человека, с которым она вот только что разговаривала.

Тяжелый липкий ком подступил к горлу – и Элка вдруг очень четко поняла, что, если она сейчас не встанет, не начнет двигаться, ее вырвет. И тогда все будет совсем плохо – слабость, беспомощность и абсолютная беззащитность…

А что вокруг происходит – непонятно. И, скорее всего, именно в этот момент просто нельзя позволить себе быть беззащитной. Иначе убьют.

Почему Элка решила, что ее убьют, с чего она вдруг поняла, что надо двигаться и бежать куда-нибудь в укрытие, она не знала. Видимо, инстинкт самосохранения заставлял подняться на ноги, толкал в спину, дергал тело за ниточки, как кукловод.

И она вскочила, побежала почему-то к фонтану, не разгибаясь, стараясь быть как можно ниже и незаметней, рванула в спасительное мраморное укрытие – мозг сам выдал четкую мысль о том, что там, за этой большой чашей, ее не достанут, что бежать надо именно туда, там безопасно!

В три летящих прыжка она достигла спасительного укрытия, присела на корточки и попробовала выглянуть из-за тяжелого мраморного борта фонтана. Вокруг творилось такое, что, завидев все это, инстинкт самосохранения безапелляционно взял руководство над мозгом в свои холодные руки, и только поэтому все, что дальше вытворяла Элка, спасло жизнь ей и ее телохранителям. Потому что в обычной жизни ничего хотя бы десятой доли столь же разумного, как в те страшные минуты, она никогда бы не сделала. А вокруг творилось нечто неописуемо-ужасно-непонятное! Там, где только что стоял стол, сейчас зияла воронка от взрыва. Вокруг были хаотично разбросаны обломки кресел и осколки стекла, еще несколько минут назад кипенно-белая скатерть сейчас грязной тряпкой зацепилась за сломанную ветку дерева и болталась драным куском савана.

Посреди изрытой и грязной лужайки стояли Женька с Сашей – спиной друг к другу.

Похоже, что нападавших было немного. Элка из своего укрытия видела только двух. Один, достаточно высокий, сухощавый мужчина плавно двигался к застывшему в боевой стойке Саше, его взгляд схлестнулся со взглядом Терминатора, они смотрели друг другу в глаза как завороженные.

Еще один, невысокий, очень похожий на Женьку, коброй подбирался ко второму телохранителю. Все это очень напоминало сцену из китайского боевика – противники медленно и очень грациозно сходились, расстояние между мужчинами сокращалось, воздух вокруг этих двух пар уплотнялся, как куски сжимающегося прозрачного поролона.

И вдруг, словно по команде невидимого рефери, все эти люди начали двигаться очень быстро, стремительно нападая и уворачиваясь. Зрелище было похоже на непонятный, но очень ритмичный и легкий танец.

Ёлка поняла, что слух к ней постепенно возвращается. Она уже различала звуки ударов, глухие стоны и непонятные, короткие, как взмах рапиры, слова. Похоже, что силы были равны. Внешне громоздкий Сашка очень грациозно уходил от выпадов более легкого противника, время от времени нанося ответные короткие удары. Женька же, казалось, вообще сошелся в противоборстве со своей собственной тенью – невысокие сухощавые фигуры кружились вокруг невидимой оси, практически зеркально повторяя движения друг друга.

Но в какой-то момент противник Женьки замер на мгновение, разом разбив синхронность этого завораживающего боя-танца, и, на долю секунды выпрямившись, легким быстрым движением выхватил что-то продолговатое из-за спины. Короткой молнией вспыхнула на солнце полированная сталь узкого длинного ножа.

Легкий взмах – и, словно рассеченная воздухом, разошлась рубаха на Женькиной груди. На теле парня мгновенно вспыхнула тонкая полоска крови. Телохранитель замер.

Наших бьют!

Человеческий мозг – странная штука. Секунду назад она еще дрожала от страха за холодным мрамором. А увидев кровь на груди близкого человека, вдруг совершенно обезумела.

Потом она так и не смогла понять, как успела, как вообще решилась. Видать, и вправду в минуты опасности организм человека способен творить чудеса.

С дико-визжащим криком «Банза-а-а-а-а-а-ай!» девушка схватила с земли обломки плетеного кресла и в прыжке, со всей имеющейся в ее хрупком организме дури обрушила их на голову убийцы. И почти даже успела. Почти.

В последнее мгновение тот успел убрать затылок из-под удара. Деревяшки скользнули по его спине. Элка, не теряя ни мгновения, коротко размахнулась и своим оружием, обломками ротангового кресла, ударила человека с ножом в бок.

Мужчина не смог устоять на ногах – кубарем покатился по траве, растянулся и тут же вскочил. Судя по выражению лица, он был ошарашен. Быстро огляделся, ловко, по-цирковому крутанул нож в руке, молниеносным отработанным движением убрал его куда-то за спину и… Резко развернувшись, рванул в сторону, прочь. Что-то громко и отрывисто крикнув.

И Сашкин противник, видимо, среагировав на этот крик, рванул вслед за своим подельником. Поле боя опустело. Бой закончился мгновенно и нелепо.

– Офигела ты, мать! – вытаращив глаза на Ёлку, тяжело прохрипел Жека.

– Валим отсюда! – заорал Саша, подхватил девушку на руки и, ломая кусты, побежал в сторону ворот. Женя рванул вслед за ними.

Статуей застывший, бледный и перепуганный слуга ныне покойного Старика провожал их полным ужаса взглядом. Тело секретаря неподвижно лежало на траве, недалеко от трупа хозяина. На месте только что цветущего райского сада царили хаос и запах смерти…

Глава 32

Домой развеселая компания добиралась долго. Очень долго. По выжигающей, изнурительной жарище. Пешком. Почти не сговариваясь, решили не ловить такси. Во-первых, мало кто их в таком окровавленно-драном виде посадит в машину, во-вторых, кто его знает, как в этой стране принято на окровавленных людей реагировать?

Вот в России никто бы и внимания на раненых людей не обратил, а если бы и обратил, то отвел бы глаза и побежал себе дальше по делам. И впутываться в чужие сложности мало кто стал бы. Дай бог, если один из десяти предложил бы помощь. А про то, чтобы в милицию обратиться, вообще никто бы не подумал.

Потому что в нашей стране милиция не помогла бы, это точно. Скорее, никто бы не удивился, что избитые люди как раз и есть жертвы стражей закона. Потому что херовая у нас милиция. И наш народ ее откровенно боится, а не помощи от нее ждет.

А как на турецкой земле полицейский патруль отнесется к избитым иностранцам, ребята в принципе догадывались. Вряд ли человек в форме прошел бы мимо нашей троицы – тут же начали бы оказывать первую помощь, доставили бы в участок и принялись бы разбираться, кто это так порядочным людям физиономии начистил. И такое поведение было бы крайне профессиональным и правильным. Однако нашим путешественникам лишнее внимание к своим скромным персонам было вовсе даже ни к чему.

– Саш, а может, за машиной вернемся? – предложила икающая от нервного напряжения Элка. – До дома быстрее доберемся, и вообще казенное имущество!

– Эл, ну ты головой когда уже думать начнешь, а? Ты что, предлагаешь сейчас вернуться на место кровавого побоища, где уже давно кишмя кишит полицейскими и роют землю подельники убиенного Старика? Ты хочешь туда заявиться, сказать: «Мы тут пришли нашу машину забрать, а то, когда всех убивать начали, мы о транспорте как-то не подумали!»? Да идет она лесом, такая забота об арендованном имуществе!

– А ничего, что нас по этой тачке вычислят, как нефиг делать? – язвительно поинтересовалась девушка у телохранителя.

– А ничего, что я не дебил и что машину мы брали по ненастоящим документам? И что, опасаясь э-э, скажем так, непредвиденного развития событий, я оставил очень хороший залог за авто хозяину проката. Наличными, естественно. И что за такие деньги прокатчик никогда и ни в какой полиции не вспомнит, как мы выглядели. А даже если и вспомнит, то пусть докажут, что именно мы эту тачку брали. Даже если докажут, я очень сомневаюсь, что кто-то из местной полиции окажется настолько тупым, чтобы вписывать нас в убийство одного из известнейших преступников города. Могу поспорить, что они точно так же, как и в случае с детективом, найдут козла отпущения, попинают его для профилактики и в тюрьму посадят. И все, дело закрыто. С нами вряд ли кто связываться станет…

Так за разговорами дошли до пляжа.

– Я пойду прямо в одежде искупнусь, – объявила Элка и, как была, в брюках и футболке, поскакала окунаться в прохладные волны Эгейского моря.

Мужчины сделали то же самое. Только Женька скинул порезанную окровавленную рубашку и бросил ее на песок. Море невероятно освежало. Неснятая одежда, естественно, напрочь промокла – но волны смыли с нее грязь, прилипшие травинки и даже подзамыли капли крови. Теперь наша банда выглядела чуть менее ужасно, чем полчаса назад, – все трое были мокрые как мыши, но без жутких разводов на одежде и пыли на лицах.

Дальше шли уже вдоль берега. Пляжи разных отелей чередовались друг за дружкой, море облизывало волнами песчаный берег, а два парня и девушка шагали вдоль прибрежной линии, тихо переговариваясь между собой.

– Кстати, если вспомнить ранее упомянутого тобой козла отпущения, – задумчиво рассуждал Женька. – Тут как-то навязчиво приходит в голову сравнение способа убийства нашего детектива с тем, как отрезали голову сутенеру.

Элку передернуло от всплывшей в сознании картины: голова Старика медленно, словно надломившись в шее, откидывается назад…

– Ему голову отрезали? Вот оно что… Честно говоря, я даже не поняла, что случилось. Там, по-моему, что-то взорвалось, у меня от этого грохота уши заложило и сознание на какое-то время выключилось. Мне кто-нибудь может доступно объяснить, что там на самом деле произошло?

Саша пожал могучими плечами и коротко объяснил:

– Не знаю, как они сняли охрану, но на территорию виллы проникли как минимум двое. Сначала взорвали гранату, потом Женькин ниндзя перерезал горло сутенеру. Второй в это время свернул голову секретарю Альте. А уж потом они взялись за нас. Один из преступников ранил Женьку.

При упоминании своего ранения Евгений недовольно поморщился. Похоже, тот факт, что его, опытного бойца и профессионального телохранителя, порезали, как пацана в подворотне, очень парня расстраивал.

А Саша вдруг заржал и добавил:

– И всех бы нас поубивали, не выскочи из кустов ты, не побей наемных убийц садовыми креслами! У тебя как вообще ума хватило начать мебелью махать, а, Брюс Ли?

– Сам ты Брюс Ли! И не из кустов я вылезла, а из-за фонтана. Я знаешь как перепугалась!

– Догадываюсь! – Сашка вдруг ужасно развеселился и принялся подначивать подопечную: – Ты чего там орала? Почему именно «банзай»? Ты же простая русская женщина, в тебе же генетически заложено «За родину, за Сталина!». Жаль, коня тебе на дороге не попалось – ты б его остановила… Так, люди, нам направо. Мы почти пришли. Жень, там богатые жилые дома начинаются, ты бы рубашку мою пока надел, чтобы кровавыми ранами народ не шокировать. Сильно кровоточит?

– Да нет, терпимо, – поморщился Женька. – Давай я твой сарафан накину, а ты пойдешь полуголым, будешь встречных девушек смущать накачанным торсом, отвлекать от меня внимание.

Так они до дома и дошлепали: голый Шурик, раненный, в чехле от пианино Женька и бледная от пережитого стресса и усталости Элка…

– Оh my God!!! What happened?

Когда взъерошенная компания ввалилась в дом, пробегавший мимо в сторону кухни Стив по инерции улыбнулся, но, моментально поняв, что что-то в облике этой троицы не в порядке, замер и испуганно уставился на вошедших.

Женька, едва войдя в прихожую, тут же стянул с себя уже пропитавшуюся кровью рубаху. Стив пошатнулся, запричитал по-бабьи:

– Где вы были? Почему Женья в крови? – От эмоций у повара даже акцент прорезался. – Что случьилось?

– Стив, быстро аптечку на кухню, там света больше! – жестко скомандовал Терминатор. – И водку достань! Бегом, я сказал!

Повара как ветром сдуло. Саша бросил на пол протянутую напарником рубашку, подхватил слабеющего друга под руку и…

И замер на пороге кухни. Женька поднял глаза и тихо выругался. За столом у окна сидел Яман. Судя по расставленным перед ним тарелкам, переводчик обедал.

– Что ты тут делаешь? – рявкнул Саша.

– Приехал с утра… как обычно… а вас нет. Стив сказал, что вы ненадолго уехали по делам, и предложил подождать вашего возвращения. Вот я и жду… – растерянно развел руками переводчик.

На правила приличия ни сил, ни времени не было. Александр осторожно усадил напарника на небольшой стульчик, подошел к обескураженному Яману и, жестко взяв того за руку, потащил к выходу:

– Извини, нам сейчас не до тебя. Мы заняты. И завтра тоже без моего звонка не приезжай. До свиданья.

И перед носом совершенно растерянного турка с грохотом захлопнулась дверь.

Распрощавшись с ненужным свидетелем, Саша вернулся на кухню. Там уже вовсю разворачивался госпиталь.

Нервно всхлипывающий Стив раскладывал на круглом столе содержимое аптечки: бинты, пластырь, какие-то прозрачные ампулы и блестящие замысловатые инструменты. Элка вытащила из огромного холодильника запотевшую бутылку водки. Женька сидел на столе так, чтобы яркое солнце из окна как следует освещало рану.

Операцию по заштопыванию лучшего друга Сашка провел лично. Элка с хрустом раскупорила бутылку с водкой, подошла к раковине и щедро полила тщательно вымытые руки Терминатора. Из той же бутылки плеснув на сложенные в тампон бинты, она ловко обработала саму рану и кожу вокруг нее. Сашка приступил непосредственно к операции. Видеть, как он тыкает иголкой в живого человека, Элка не смогла – так же, как и трусливый повар, отвернулась и зажмурилась.

– Стив, а этот тип давно тут сидит? – Как бы между прочим поинтересовался у повара Терминатор.

– Кто? – не сразу сообразил француз.

– Я говорю, Яман давно к нам приехал? Сколько времени он нас тут прождал? – И тут же, не меняя интонации, так же ласково и буднично: – Жень, не сопи, пожалуйста! Ты меня с творческого настроя сбиваешь.

– Слышь, ты, кузина-белошвейка! – злобно прошипел пациент. – Я тут тебе не пяльцы, чтобы меня творчески стежками украшать! Ты быстрее давай, а то развел тут кружок кройки и шитья! Стив, тебя русским языком спросили, как давно сюда Яман приехал!

Повар приоткрыл один глаз, чего-то про себя задумчиво побухтел и выдал запрашиваемую информацию:

– Как вы уехали, он и появился. А что?

– А вот здесь на столе бумажка лежала, я писал утром, она куда делась? – ласково-ласково поинтересовался Саша.

– Je l'ignore! – испуганно выпучил глаза повар. – Не знаю.

Уж кто-кто, а долгое время общавшийся с телохранителями Стив прекрасно понимал, что неспроста с ним таким нежным тоном разговаривают. Скорее всего, он опять что-то натворил и опять ему непонятно за что по шее надают.

– Стив, ну как это «не знаю»? – Саша закончил нелегкую медицинскую процедуру и любовался аккуратными швами на груди напарника. В сторону повара он даже голову не повернул. – Тебя оставили за главного, а ты, вместо того чтобы охранять дом от кого попало, щелкаешь клювом и теряешь важные документы.

Что такое «щелкать клювом», Стив уже прекрасно понимал. Потому что большинство обвинений в его адрес обычно начиналось именно с этих слов.

– Ну что я опять сделал? Ну что я опять не так сделал? – отчаянно вознес руки в сторону потолка расстроенный повар и повернулся в сторону телохранителей.

Женька сидел на обеденно-операционном столе и раскачивал ногами. Сашка осторожно приклеивал последнюю полоску пластыря на повязку, скрывающую рану.

– Красотища какая! – отойдя на пару шагов от пострадавшего, оценил свою работу Терминатор.

Элка начала понимать, к чему клонят телохранители. Она тоже открыла глаза и, с любопытством уставившись на Стива, проговорила:

– Не переживай ты так. Просто ответь: Яман звонил отсюда?

Стив задумался и утвердительно закивал головой:

– Звонил. Я предложил ему подождать вас на кухне. Он зашел. Сел. Да, он вертел в руках какую-то бумажку. Я не видел, где он ее взял, – может быть, со стола, а может, с собой принес. Так вот, он сел за стол, покрутил в руках бумажку, достал мобильный телефон и куда-то позвонил.

– Что он говорил? – вцепился в повара Саша. – Вспоминай давай, что он говорил по телефону!

– Да не знаю я, что он говорил! – Повар взвился, как петарда. – Он по-турецки разговаривал, я не понял ничего! А потом я предложил ему кофе!

Женька, аккуратно придерживая повязку рукой, осторожно слез со стола, тяжко вздохнул и поинтересовался у окружающих:

– Всем все понятно? Есть кто-нибудь, кто еще не догадался, откуда на вилле сутенера появились эти головорезы?

Молчанье было ему ответом. Потому что всем все было понятно. Дураков в конторе не держали…

Через полчаса, переодевшись и приняв душ, все трое сидели за круглым столом и взглядами голодных гиен наблюдали, как Стив, виртуозно орудуя кухонным ножом, кромсает огурцы для салата.

Безмолвный уборщик драил палубу – то есть вытирал стол, собирал по кухне остатки перевязочных материалов и, интуитивно догадываясь, что2 сейчас может понадобиться повару, нырял в холодильник за требуемыми продуктами.

– Ну и что нам дальше делать? – стырив из-под нереально быстро стучавшего по разделочной доске ножа кусок огурца, прохрустела Ёлка.

– Предлагаю убить подонка. Это я про Ямана. А перед тем, как мы его убьем, он нам про своих головорезов расскажет. И их мы тоже убьем. Особенно того, который сегодня на меня сабелькой замахнулся, – внес рациональное предложение Женька.

А Сашка сидел себе сгорбившись, наблюдая, как мельтешит в профессиональных руках повара тяжелый нож, и мурчал под нос на мотив газмановских «Офицеров»:

– Головорезы, головорезы. Ваше сердце под обрезом…

Потом вдруг резко перевел взгляд на сидевших напротив Ёлку с Женькой и изрек:

– Знаете, кто детектива убил? А я знаю! Его укокошил тот же тип, что Женьку нашего почикал. Вот смотрите!

Легким движением руки Сашка содрал с кожи товарища пластырь и бинты. Женька вскрикнул – от боли и от неожиданности.

– Вот сюда смотрите! – Терминатор ткнул пальцем в еще немного кровоточащий порез. – Видите, какой порез ровный! Этот тип с ножом только слегка по Женьке прошелся, а зацепил довольно сильно. От простого ножа такой глубокой раны не было бы. Как скальпелем махнул. А как лихо он сутенеру горло перерезал! Там же голова почти отрезана была. И все это одним четким движением. И вот что я вам скажу, товарищи мои! Вас в морге не было, вы всей этой красоты не видели – а я был и, соответственно, видел. Так вот, у сыщика нашего рана на шее была совершенно такой же. Там тоже позвоночник почти перерублен был. И нанесен этот удар ножом был точно так же, как тот, который мы сегодня видели.

Элка несильно шлепнула большого парня по руке, чтобы он убрал свою клешню от свежей Женькиной раны, осторожно приклеила повязку обратно и недоверчиво заявила:

– Да мало ли, каким ножом это было сделано! Ты судмедэксперт что ли? Откуда такие серьезные выводы?

Александр откинулся на спинку стула, изобразил умное выражение на лице и прочел присутствующим небольшую лекцию на тему «Использование в быту различных видов холодного оружия».

– Никто не обратил внимание на то, что нож у этого бандита был несколько необычным? Говоря «никто», я обращаюсь именно к тебе, женщина! – Он снисходительно усмехнулся в Элкину сторону. – Потому как Евгений, будучи профессионалом, этот тесак должен был сам опознать. Ты же видел, чем тебя этот гад пырнул?

– Таджикский кард. По крайней мере, очень на него похож.

– Во-о-от! – воздел указательный палец Терминатор. – Для тех, кто чайник, рассказываю: это такой довольно длинный, прямой нож. Очень острый. Его форма настолько хороша, что нож удобно прятать за спиной, на поясе. Выхватывается одним движением руки. Под одеждой практически незаметен. Перерезать горло таким оружием, имея, конечно, соответствующие навыки, – элементарно. Так вот, у меня прямо-таки напрашивается один-единственный вопрос – как вы думаете, граждане пострадавшие, какова должна быть концентрация подобных, довольно экзотических ножей на один город, чтобы два человека подряд были убиты абсолютно одинаково? А? Нет, вы мне ответьте! Хотя что вы можете мне сказать? Вы же по моргам не ходите, вам и сравнить-то не с чем!

– Да есть с чем, – сказал Женька. – Мы все видели, как этот гад сутенеру одним взмахом голову почти отрезал.

Элка скромно промолчала. Этот момент схватки она как-то пропустила.

Сашка подверждающе кивнул головой, мол, прав боевой товарисч. И вдруг захихикал:

– Ага! А если бы не наша доблестная ударная кавалерия, то был бы ты сейчас вообще весь исполосованный. И ведь непонятно, кто у кого телохранителем работает.

Элка разозлилась. Ну сколько можно издеваться-то! Хватит уже! Девушка обиженно начала дуть губы, но Женька вдруг совершенно ее ошарашил.

– Спасибо, Эл, – абсолютно серьезно проговорил он. – На самом деле, если сейчас начать разбирать ситуацию, ты себя повела идеально грамотно. По-хорошему, тебе бы, конечно, по ушам надо надавать за то, что не в укрытии сидела, а с голыми руками на преступника поперла, но, стоит признать, своими идиотскими криками ты врагу весь боевой настрой сбила, а уж ударов стульями по хребту от перепуганной девчонки вообще никто не ожидал. Так что, дорогой наш товарищ, с боевым крещением тебя! Такого головореза завалить – это тебе не с голыми руками на бурундуков охотиться!

Элка от такой замысловатой похвалы улыбнулась. Надо же, в кои-то веки ее боевые подвиги оценили. Вот очень приятно, между прочим! А то все подкалывают и подкалывают…

– Стив! У тебя совесть есть? Ты нас кормить будешь?

Сволочь этот ваш Сашенька. Всю торжественность момента похерил. Одно пожрать на уме.

– Представляю, как папа будет мною гордиться, когда ему расскажу, как схлестнулась с преступным миром Турции! – хитро-мечтательно подняла глаза к небу Ёлка. – Сама! Своими руками! Вырубила опытного убийцу!

Стив захихикал, представив себе этот разговор папы с дочей. А также те ошметки, которые от телохранителей после этой увлекательной беседы останутся…