Текст книги "Переплетения"

Летлинские вернулись в усадьбу к вечеру в хорошем расположении духа.

Сразу после рождественских праздников Михаил Александрович прислал двоих молодых музыкантов. Их поместили в чистую избу, назначенную для служивших в доме людей. Им выдавали содержание провизией и даже назначили денежную плату. Купили недорогие инструменты и заказали ноты в Петербурге.

Глава 10

Анна уже совсем скоро должна была разродиться. Она ждала этого события каждую минуту.

Тимофей Васильевич распорядился, чтобы ему сразу же сообщили о приближающихся схватках. Он позаботился, и рядом с Анной уже несколько дней жила бабка-повитуха.

Через некоторое время после Рождества. Анну очень начали беспокоить боли внизу живота. Они неожиданно приходили и вдруг покидали ее.

Беззубая бабка-повитуха буквально заставила Анну лежать; впрочем, боли стали появляться чаще, и ноги практически уже не держали девушку.

Тимофей Васильевич получил известие о начале родов, будучи в кузнечных мастерских. Он без промедления отправился в гостевой домик.

Когда он шел в дом и услышал крики Анны, сердце его сжалось, он хотел, но не знал, как может помочь. Марья с охапкой белья пробежала мимо него, потом сломя голову выбежала, вернувшись с огромным ведром воды. Стоны из комнаты и крики не прекращались. Так продолжалось больше двух часов в его присутствии. Закрыв руками голову, сидя в кресле в столовой, он умолял Бога помочь Анне.

Наконец-то в наступившей тишине сквозь крики послышался голос орущего младенца.

Тимофей Васильевич вскочил, но, не решившись войти в комнату, остолбенел. В этот момент вышла бабка и, улыбнувшись беззубым ртом, сообщила.

– Девочка, барин. Здоровенькая.

Тимофей Васильевич влетел в комнату и увидел заплаканное, но безумно счастливое лицо Анны.

– Аннушка, – произнес он.

Она улыбалась в ответ, глядя на него и прижимая к груди маленькое теплое тельце, плод их любви.

Николай Тимофеевич осторожно протянул руки. Взял на руки ребенка.

– Девочка моя. Как долго я тебя ждал.

Он готов был уткнуться в этого младенца, но очень боялся неловко повредить ему.

– Я все для вас сделаю, все, что в моих силах, – повернувшись к Анне, он повторил: все для тебя, Аннушка, – и глаза наполнились слезами.

Анна поняла: он любит ее, и этот ребенок будет для него смыслом жизни. Ради этого стоило здесь оказаться.

Выходя из дома, Тимофей Васильевич был очень счастлив. И пусть эта маленькая, только что родившаяся девочка незаконная его дочь. Но она его единственная дочь, а он ОТЕЦ. Гордость, счастье, радость расцвели в его душе.

Прямо противоположные ощущения в это время охватили Анастасию Серафимовну. Внешне она не подала виду, догадавшись о сегодняшних событиях, но, смотря на мужа и видя его радость, очень хотела быть на месте Анны.

Рождение девочки – долгожданное и счастливое событие, тем более, что и мать, и ребенок чувствовали себя хорошо и обе были здоровы. Естественно, Тимофей Васильевич возблагодарил Бога за этот дар и просил у него, чтобы тот и впредь поддерживал Анну и малютку, защищал их от бесовских наваждений и опасных случайностей.

Ему очень хотелось поделиться своею радостью, но прийти к супруге он не мог. Тогда по его распоряжению тут же запрягли коней, и барин отправился к Андреевым. Он почти на ходу выпрыгнул из кареты, когда увидел стоящего на крыльце Николая Александровича.

Озадаченный таким поведением, друг с обеспокоенностью в голосе спросил:

– Что случилось у Вас, Тимофей Васильевич?

– Радостное, радостное событие.

– Ну, пойдем в дом, там всё и расскажешь. К сожалению, Андреевых сейчас нет, ну, да они присоединятся к этой радости, думаю.

Тимофей Васильевич все без утайки, откровенно рассказал Николаю Александровичу, тем более, что он очень хотел выговориться и найти понимание в его действиях хоть у кого-нибудь. В возбуждении он не присел, во время своего рассказа непрерывно ходя по комнате. Он рассказывал как нашел Анну, как она перевернула его мир. Он поведал свои тайные мысли и переживания и как он жил все эти месяцы, как мечтал о ребенке многие годы.

Друг его внимательно выслушал, не перебивая, и на просьбу стать крестным отцом девочки согласился без промедления.

На восьмой день после рождения девочки пришло время крестин.

В церкви собралось несколько человек.

Анастасия Серафимовна, безусловно, знала о предстоящих событиях и даже распорядилась собрать два праздничных стола: один для Тимофея Васильевича, Николая Александровича, домашних и других гостей, а другой в домике Анны.

Девочка на удивление вела себя в церкви спокойно и наблюдала за происходящими вокруг нее действиями. Конечно, она не понимала зачем батюшка освящает воду и в это время молится, затем помазает ее священным елеем. Узнает она о всех таинствах гораздо позже, но для окружающих ее людей наречение ее именем Ольга установило особую связь с Церковью и Святой покровительницей.

«Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа», – разносились слова священника под куполом церкви. Батюшка помазал крестообразно лоб, грудь, ушки, ручки и ножки и погрузил малютку в святую воду со словами:

– Крещается раба Божья Ольга во имя Отца. Аминь. И Сына. Аминь. И святого Духа. Аминь.

Затем священник с молитвой попросил:

– Ризу мне подаждь светлу, одеяйся яко ризою, Многомилостиве Христе Боже наш, – надевал на новокрещеную белую рубашку, а затем и нательный крестик.

После погружения в купель Николай Александрович принял из рук батюшки Оленьку, тем самым дав молчаливое обещание перед Господом об обязанности воспитывать ребенка в православном духе.

Выходя их церкви и осторожно неся младенца, Николай Александрович очень тихо сказал Анне:

– На меня сегодня возложена огромная ответственность воспитания своей крестницы, и я теперь отвечаю за нее перед Богом. Даю Вам слово, Анна, мы обязательно найдем Ваших родных, где бы они ни были.

От таких сердечных слов Анна не смогла сдержать слез, которые, абсолютно не управляемые ею, сами собой брызнули из глаз, несмотря на ее счастливое в этот день душевное состояние.

Мужчины отправились обедать в господский дом.

Тимофей Васильевич отметил про себя, что Анастасия Серафимовна постаралась, стол был уставлен изысканными блюдами, несмотря на Великий пост. Поэтому Николай Александрович произнес тост за здоровье крестницы, выплеснул рюмку водки вверх, приговаривая:

– Чтобы наша Оленька так подпрыгивала.

Тимофей Васильевич от души рассмеялся. Он сегодня был в особо приподнятом настроении. Анна Серафимовна мило улыбалась им обоим, но только ей было известно, какие кошки в этом момент скребли в ее душе.

Мужчины с удовольствием уничтожили стерляжью уху, заливное из осетрины, кулебяки с грибами и под лимончик пили вино, оживленно беседуя, не замечая, что уже давно хозяйка дома покинула это застолье.

* * *

Крестильную одежду с девочки сняли аккуратно, убрали.

Аннушка, от счастья готовая расцеловать каждую частичку тела дочери, была удивлена реакцией Марии, которая просто оттолкнула ее от девочки.

– В чем дело?

– Извините, барыня, но нельзя пяточки ей целовать.

– Почему?

– Пойдет рано.

Успокоенная таким ответом, Анна решила поинтересоваться:

– А что еще нельзя делать?

– Ногти стричь нельзя, щечки целовать, а то поздно зубки прорежутся.

– Надо же, я этого не знала, – произнесла Анна, с нежностью посмотрев на Оленьку. – Ну, тогда и не будем, и зубки вовремя прорежутся, да, моя родная?

Девочка довольно угукала маме в ответ.

– Я еще, барыня, чеснока в колыбельку положу для защиты от ведьм и злых духов.

– Дай, я сама положу, – согласилась Анна с предложением Марьи.

– И в зеркало, барыня, с ней не смотритесь, – продолжала не останавливаясь болтать Марья, – чтобы бедность ей не сулить.

– Не буду, не буду, – прижимая доченьку, отвечала на очередные наставления молодая мать.

Малышка окончательно связала Анну и Тимофея кровными узами. Он заходил в дом так часто, как мог. Анастасия не препятствовала этому, да и что она могла сделать, учитывая ситуацию? Она молилась, молилась Господу и просила поскорее послать им вести о родных «девки», поскорее отправить ее туда, откуда она пришла.

Скоро наступила весна, конец зимним холодам, колючему ветру и стуже. А новостей о родных Анны все не было. На все запросы поступали уклончивые ответы или вовсе не приходили.

Аннушка продолжала жить в гостевом домике и бояться хозяйки. Она, конечно, верила, что во имя дочери Тимофей ее постарается защитить, но понимала и предсказывала другой вариант событий, когда ее выгоняют, а девочку оставляют в усадьбе. Если Анастасия Серафимовна так решит, то Оленьку заберут в барский дом, и тогда для Анны не будет смысла жить. С этими мыслями она засыпала и с ними вставала. Она тоже молилась и просила Господа. И просила того же, что и Анастасия, так ей хотелось поскорее уехать отсюда, но не одной, а обязательно с крошкой.

Глава 11

Летлинский, получив письмо от Тербольского, немедленно начал отдавать приказания к отъезду. Супруга, заметив приготовления, отправилась на разведку к мужу.

– Что-то Степан с вещами бегает? – спросила Анастасия Тимофеевна.

– Получил я сегодня письмо от Николая Александровича. Он сообщает, что, возможно, нашел родных Анны и просит приехать для вмешательства в процесс расследования. Завтра же отбываю в Петербург.

– Надолго?

– Не знаю пока. Но есть и другие дела, хочу еще несколько дельных людей прикупить, да изучить вопрос строительства маслодельного заводика, нужно знающего человека найти.

– Значит, надолго.

– Постараюсь, Анастасия Серафимовна, не задерживаться там больше трех недель. Остановлюсь у Николая Александровича.

– Как-то очень неожиданно.

– Для меня тоже неожиданно, но мы ждали этих сведений почти год. Нужно ехать самому.

– Хорошо. Пойду помогу собрать вещи.

Анастасия Серафимовна была расстроена предстоящим отъездом мужа, но понимала правильность его действий и навязываться в дорогу не стала. А кроме того, она утешала себя мыслью, что если найдутся родные Анны, то та уедет к ним и в семье Летлинских восстановится прежняя атмосфера.

Она написала список необходимых покупок и передала его мужу с надеждой, что, быть может, он выделит время для ее нужд.

Тимофей Васильевич накануне отъезда зашел к Анне.

– Аннушка, я получил известия от Николая Александровича из Санкт-Петербурга. Он просит срочно приехать, не хочу обнадеживать, но, вероятно, он нашел твоих родных. Если эта информация подтвердится, я сразу же сообщу. Сам я там еще на несколько дней задержусь.

– Я буду очень ждать.

– Обязательно жди и надейся. – поцеловав ее в лоб, а девочку в щечку, он вышел.

Хоть и с тяжелым сердцем, но через два дня после получения письма Анастасия Серафимовна проводила мужа в дорогу.

Тимофей Васильевич добирался в своей карете до ближайшей железнодорожной станции, затем трясся в грязном, как ему показалось, поезде. На всю дорогу до Петербурга у него ушло более четырех дней. Измученный, усталый, но полный живого интереса, он предстал перед другом.

Тербольский встретил его со всем присущим ему радушием. После того как Летлинский устроился в гостевых комнатах и вышел, Николай Александрович счет нужным сразу же посвятить его во все ставшие известными обстоятельства, полученные при достаточно сложных поисках и с помощью практически всех своих друзей.

– Вот смотри, Тимофей Васильевич, какие мне удалось собрать сведения: На северо-западе страны, в нескольких днях пути от Петербурга, проживает мелко-поместный дворянин Самойлов Петр Федорович. Жена у него умерла от чахотки много лет назад, но осталась дочь Анна. По моим сведениям, девушке сейчас девятнадцать лет. Она обладает уникальным голосом и очень хороша собой.

– Получается, Николай Александрович, что речь идет о нашей гостье.

– Очень многие совпадения действительно на это указывают. Более того, есть информация, что отец ее разыскивает, поскольку она должна была вернуться из-за границы, где получала частные уроки пения, но ко времени не воротилась. Я вот что думаю, Тимофей Васильевич, не съездить ли нам к этому помещику. Там, на месте, все и разузнаем. Адрес этого помещика у меня имеется.

– Отчего же не съездить, очень даже нужно съездить.

– Так и порешим. Завтра отдам распоряжения по своим делам. В среду с утра выезжаем, за два дня, думаю, доберемся.

– Очень хорошо. Тогда и я с некоторыми своими знакомыми постараюсь встретиться.

– А может, Тимофей Васильевич, еще есть какие дела в столице?

– Есть, Николай Александрович, признаюсь, есть. Хочу заводик маслодельный поставить у себя в имении, человека нужного подобрать.

– По этому направлению мне трудно советовать, я все больше по полицейским вопросам могу помочь. Ну, да есть у меня знакомый, он все мне про заливные луга рассказывал, что коровы, которые на них пасутся, особое молоко дают и масло из него выходит с тонким парижским ореховым вкусом. Напишу я ему записку, но встретиться вам придется уж после возвращения от Самойлова.

– Что ж, мой друг. Мне любой советчик сейчас в помощь, а такой особенно.

– А другие дела есть еще в столице?

– Конечно есть. Анастасия Серафимовна целый список для покупок составила, да еще ворох ее поручений следует выполнить.

Мужчины рассмеялись.

– Ну, это самые важные поручения, Тимофей Васильевич. Их вы должны выполнить непременно, – не без иронии заметил Николай Александрович.

– Вот и придется мне у вас, Николай Александрович, задержаться. Я, знаете ли, человек занятой, мне теперь надобно ленты, шпульки, коробки и всякую там дребедень разыскать и купить.

И снова кабинет наполнился смехом.

– А вы вот что сделайте, Тимофей Васильевич, перепоручите свои списки, какой-нибудь даме: и жене угодите, и время высвободите.

– Пожалуй, мой друг.

– Есть у вас кто-нибудь на примете, кому можно столь щекотливое поручение дать?

– Увы, а впрочем?! Я вот думаю, а может мне к Варваре Васильевне съездить? Они с Анастасией Серафимовной давно дружны. И пожалуй, никто, кроме Варвары Васильевны, не сможет выполнить все просьбы мой жены лучше, чем она.

– Варвара Васильевна? Кто такая? Хороша ли?

– Засыпал меня вопросами, Николай Александрович.

– Позвольте, ну уж больно интересно стало.

– А поедемте, мой друг, к ней сейчас, я вас и представлю заодно.

– Да кто такая? Может, старая дева?

– Нет, мой друг. До старой девы ей далеко. Кстати вдова и не бедна.

– Ох, и заинтриговали вы меня, Тимофей Васильевич. А поедемте прямо сейчас.

Мужчины, довольные собой, решительно вышли из кабинета.

– Савелий, пусть подадут нам карету к парадному выходу да пальто, – отдал распоряжения Николай Александрович. – Что ж, мой друг, идемте.

* * *

Карета остановилась возле роскошного особняка на Английской набережной.

Мужчины, слегка надутые собственной важностью, позвонили в колокольчик.

Дверь открыл хорошо одетый, приятной наружности, нестарый слуга.

– Что-с господа желают? – крайне вежливо поинтересовался он.

– Вот что, любезный, доложи Варваре Васильевне, что к ней с визитом Тимофей Васильевич Летлинский с другом.

– Пройдите в гостиную, господа.

Мужчины вошли в гостиную, взяв с собой шляпы и перчатки, оставив в передней только пальто и трости.

Слуга исчез, и довольно скоро в комнату вошла Варвара Васильевна.

– Тимофей Васильевич, рада вас видеть, или случилось что? – с заботой в голосе обратилась она к Летлинскому.

– Нет, нет, Варвара Васильевна, все хорошо.

– А Анастасия Серафимовна с вами, приехали в Петербург?

– Вы закидали меня вопросами, голубушка. Позвольте представлю Вам своего армейского друга – Николай Александрович Тербольский. Прошу любить и жаловать.

– Очень приятно, – подав руку, произнесла Варвара Васильевна.

– И мне, – чуть слышно произнес Николай Александрович.

Он так оробел от встречи с этой очаровательной женщиной, что за время всего пребывания в комнате больше не вымолвил ни слова, при этом откровенно рассматривал ее и был немало удивлен тем, что с ней еще ни разу не встречался. В нежно голубом, воздушном платье она показалось ему облаком, вплывающем в гостиную.

– Так где же Анастасия Серафимовна, вы мне не ответили, Тимофей Васильевич, приехала ли Ваша супруга?

– Увы, я приехал в Петербург один, дела разные.

– Жаль. Мне было бы очень приятно видеть ее, думаю, мы бы нашли время для совместного проведения и вам не стали бы в тягость.

– Абсолютно в этом уверен, ничуть не сомневаюсь.

– А она здорова?

– Здорова, здорова. Просила передать Вам письмо, – протянув письмо, Тимофей Васильевич уронил его, но Николай Александрович молниеносно отреагировал на падение письма и подхватил его просто на лету, тут же протянув хозяйке дома.

Варвара Васильевна, удивленная такой ловкостью, приняв письмо, забыла поблагодарить господина Летлинского и только перевела на него озадаченный взгляд.

– Ах, какой я неуклюжий, – сам себя пожурил Тимофей Васильевич. Заметив. невольно повисшую паузу, он решил сразу продолжить разговор.

– Могу я Вас просить, Варвара Васильевна, об одолжении?

Очнувшись от оцепенения, охватившего её, она ответила не совсем уверенно:

– Да, конечно, если это в моих силах.

– Анастасия Серафимовна составила мне в дорогу целый список необходимых покупок. А я, знаете ли, не очень разбираюсь в ваших женских штучках. Не могли бы вы мне подсказать, где я могу это все купить?

Протянув руку к списку, Варвара Васильевна, остерегаясь предыдущей ситуации, буквально вырвала у Тимофея Васильевича список, чем отчасти шокировала уже Летлинского.

Развернув листок и увидев в нем абсолютно знакомые ей вещи, она нашла в себе силы улыбнуться.

– Вот что, Тимофей Васильевич. Оставьте мне этот список. Я подберу для Анастасии Серафимовны все только самое лучшее, что можно купить в Петербурге.

– О, дорогая Варвара Васильевна, я буду Вам очень признателен, на такую помощь я даже не рассчитывал.

– Не лукавьте, Тимофей Васильевич, но я действительно с удовольствием выполню поручение Анастасии Серафимовны, данное кстати вам.

Тимофей Васильевич рассмеялся на легкий упрек в его адрес, слегка рукой поправил свои усы и решил ей польстить:

– Вы чрезвычайно умная и догадливая женщина.

Комплимент явно понравился хозяйке дома, на ее лице отразилось удовольствие от услышанных слов и появился легкий румянец.

– Каким временем я располагаю?

– Завтра у меня кой-какие дела в столице, послезавтра нам с Николаем Александровичем предстоит поездка недели на полторы. Так что я к Вам приеду через две недели, не раньше.

– Замечательно. Мне как раз достаточно времени, чтобы выполнить все пункты этого списка.

– Вы просто мое спасение, – Тимофей Васильевич слегка прикоснулся губами к руке Варвары Васильевны. – А сейчас позвольте нам откланяться.

– Очень жаль, что вы уходите.

Посмотрев на не сводящего с нее глаз Николая Александровича, Варвара Васильевна кивком согласилась на их уход.

Николай Александрович, находясь в абсолютной прострации, взял в парадной пальто, вышел и даже не услышал замечания Тимофея Васильевича по поводу взятого пальто.

– Друг мой, не могли бы вы мне отдать это пальто, а взамен взять другое?

Николай Александрович смотрел на Тимофея Васильевича не понимающими вопроса глазами. Догадавшись, что с другом происходит что-то не понятное. Тимофей Васильевич сам взял у него из рук пальто и отдал второе.

– Друг мой, вы взяли мое пальто, – пытался он безуспешно прояснить ситуацию, слегка подталкивая к выходу товарища.

Летлинский не без интереса рассматривал Тербольского, садясь в карету. Он догадался, но был удивлен столь скоропалительной вспышкой симпатии, промелькнувшей между только что познакомленными людьми.

«Хотя, – решил Летлинский, – почему бы и нет? Вот Анна тоже мне сразу запала в душу».

Только когда они подъехали к дому Николая Александровича, тот вдруг спросил:

– А что, давно вы знакомы с Варварой Васильевной?

– Давно. Анастасия Серафимовна с ней с детства дружит. Да и поместья у нас рядом.

– Вот как, – немного помолчав, Николай Александрович добавил: – Красивая женщина.

– Я бы Вам, друг мой, заметил, что очень красивая. А еще богатая и вдова.

Николай Александрович внимательно посмотрел на Тимофея Васильевича, но в глазах его можно было прочесть только разочарование услышанным. Он как будто оценил себя со стороны и подумал, что ему эта женщина недоступна. Словно прочитав его мысли, Летлинский решил во что бы то ни стало помочь другу.

– Вот что, Николай Александрович, вижу, Варвара Васильевна произвела на вас сильное впечатление. Думаю, после поездки к господину Самойлову мы вместе ее еще раз навестим, а там как Бог даст. Быть может, все крайне удачно для вас сложится.

– Вы думаете, у меня есть шанс?

– Я не думаю, я уверен.

– Ваш оптимизм заразителен.

– Все, что в моих силах сделать для Вас будет сделано.

– Спасибо. Да мы подъехали уже.

– Давно, мой друг, здесь уже стоим.

– Надо же, я даже не заметил.

Мужчины вышли из кареты, прошли в кабинет для составления подробного плана предстоящей поездки.