Текст книги "Москва парадная. Тайны и предания Запретного города"

Вступление посольства в столицу было не только делом государственного значения, но и популярным зрелищем. Сценарий составлялся заранее, режиссерами выступали разрядные дьяки и дьяки Посольского приказа. Они же определяли день и час въезда, заблаговременно извещали послов о времени въезда в Москву. Въезжать в город послы должны были непременно верхом. На последнем стане они получали породистых, в дорогом убранстве лошадей, на которых они и прибывали к месту официальной «встречи». Ни от лошади, ни от ее убранства, как и от прочих форм царского «жалованья», отказываться не позволялось. На этих же лошадях послы позднее следовали на аудиенцию во дворец, но их собственностью они не становились, их отбирали при отъезде.

По строгому посольскому этикету, заранее определялась та точка пути, где присланные от государя лица должны встречать послов. Определялась она дальностью полета стрелы из лука или ружейного выстрела. Это расстояние было общепринятой нормой «чести» для дипломатов высокого ранга. Назначенные для встречи русские официальные лица прибывали в указанное место в сопровождении «детей боярских», дворян и прочей знати. Число их зависело не только от ранга и значения посольства и иногда во много раз превосходило численность посольской свиты.

По посольскому обычаю, свита выстраивалась по обе стороны от послов и от встречающих, после чего начинались долгие пререкания. Русские требовали, чтобы первыми сошли с лошадей послы, которые столь же упорно добивались обратного. Из-за опасения умалить «честь» своего государя, и те и другие не торопились, стараясь хотя бы на долю секунды позднее соперников коснуться ногами земли. Споры, бывало, тянулись часами.

А. П. Рябушкин.

Едут. Народ московский во время въезда иностранного посольства в Москву в конце XVII века

Для достижения своих целей применялись разные уловки и хитрости. Например, барон Герберштейн, дважды побывавший при дворе великого князя Василия III в качестве посредника между Великим князем Московским и повелителем Польши и Литвы Сигизмундом I, сделал вид, будто слезает с коня, но вновь быстро забрался в седло, когда «встречники», поверив ему, уже стояли на земле.

Герберштейн в жалованном русском платье, полученном им при втором посольстве (с рисунка того времени) // Сигизмунд Герберштейн. Записки о Московитских делах. СПб., 1908

Барон Сигизмунд фон Герберштейн был первым иностранным дипломатом, передавшим свои впечатления от посольства в Москву. Плодом этих миссий стали «Записки о Московитских делах», изданные впервые в 1549 году. На многие десятилетия они стали незаменимым пособием для европейцев, собирающихся в таинственную и экзотическую страну Россию.

Герберштейн во время путешествия по России. С редчайшего офорта Гиршфогеля, 1546 г., из собрания П. Я. Дашкова

Адам Олеарий. Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно. СПб., 1906. Титульная страница «Путешествия»

Воспоминаниям англичан, открывавшим для себя Московию в XVI веке, мы во многом обязаны уникальными сведениями о быте и нравах русского народа. Интересно, но мнение иноземцев о русских женщинах оказалось очень нелестным. Англичан крайне изумляла и отталкивала их манера щедро накладывать грим. Анонимный англичанин, проведший в Москве зиму 1557-1558 годов писал о русских красавицах: «Они так намазывают свои лица, что почти на расстоянии выстрела можно видеть налепленные на них краски».

И лишь в конце 1590-х годов наблюдается некоторое потепление. Немалую роль в смягчении оценки сыграла эволюция моды на макияж в самой Англии. Когда Елизавете I перевалило за сорок, королева стала молодиться и прибегать к косметике, активно белиться и румяниться. Теперь иностранные послы посмеивались над первой леди Англии, у которой «лицо покрыто белилами, как штукатуркой». Двор же во всем следовал примеру своей государыни.

К. Е. Маковский. Боярыня у окна.

Для иноземных дипломатов официальные контакты с женщинами из уважаемых семейств в Москве были практически невозможны, ввиду того, что иностранных гостей селили на отгороженных от внешнего мира подворьях и строго ограничивали всякие перемещения по столице. Более того, и купцам, обосновавшимся в Зарядье, внутренние правила компании предписывали никогда не отлучаться на ночь с Английского подворья.

Хотя многие «торговые гости» владели русским языком, заводили друзей среди местных чиновников и купечества, их шансы познакомиться с русскими женщинами из достойных семей были невелики, так как, согласно обычаю, те не допускались к мужскому застолью и не выходили представляться гостям.

Женщин высшего сословия англичане видели исключительно издалека, так как большую часть времени те проводили запертые в теремах, надежно укрытые от посторонних взглядов и соблазнов света. В Московии даже царицы, царевны и княжны почти не участвовали в публичных церемониях, иноземные послы не представлялись им и не преподносили подарков, даже если и привозили таковые.

В XVI веке восточным послам прямо к месту встречи присылали от царя дорогие шубы. В любое время года послы тут же надевали их на себя. Эта традиция должна была подчеркнуть богатство и щедрость государя и служить «чести» царя. Считалось, что одежду может дарить лишь старший. Поэтому русским дипломатам за границей строжайше запрещалось показываться на людях в подаренном им чужеземном платье.

В XVII веке посольства вступали в столицу через Тверские ворота Белого города, а затем по Тверской улице следовали до Воскресенских ворот Китай-города. При Алексее Михайловиче здесь устроено было особое тайное помещение с окнами за «частой решеткой», сквозь них царь лично наблюдал за въездом в столицу иностранных послов. Затем иноземцы попадали на Красную площадь, проезжали мимо Кремля и сворачивали на Ильинку, где находился новый каменный Посольский двор.

В годы Английской революции в середине XVII в. торговля между Англией и Россией приходит в упадок. Российская корона отказалась признать новую власть своих торговых партнеров, а после казни короля Карла I в 1649 г. царь Алексей Михайлович лишает «Московскую компанию» всех привилегий и владений в русском государстве. С тех пор палаты поменяли многих владельцев. После отъезда англичан ими владел родственник царя боярин И.А. Милославский. После его смерти палаты отписываются в Посольский приказ, осуществлявший внешнюю политику Российского государства.

При Петре I в Старом Английском дворе была открыта Арифметическая школа, одна из первых в России, позже здание опять перешло в частные руки московских купцов: Солодовниковых, Милас и др. Новые владельцы на протяжении XVIII—XX вв. постоянно перестраивают здание. В итоге к середине прошлого века Английские палаты превратились в неприглядную бетонную 4-этажную коробку. Нетронутым остался только подвал. В советское время палаты использовался под жилые квартиры и учреждения. С 1949-го по 1966 г. здесь размещалась Библиотека иностранной литературы.

Второе рождение памятника связано с именем известного архитектора П.Д. Барановского, который в 1956 г. заново открыл уникальные древние палаты, а в годы строительства гостиницы «Россия» поднял общественность на их защиту от сноса. Барановский убедил «отца города» Владимира Промыслова, склонного, по его выражению, «подломать» чуть ли не всю старую Москву, не делать этого на Варварке.

В ходе глобальной реставрации была выявлена историческая основа памятника, скрытая под стенами поздних пристроек, и палаты снова обрели свой неповторимый облик, сложившийся в начале XVII в. Теперь здесь музей «Старый Английский двор», торжественное открытие которого состоялось 19 октября 1994 г. в дни первого официального визита в нашу страну королевы Великобритании. Ее Величество королева Елизавета II и ее супруг принц Филипп приняли участие в открытие возрожденного музея, экспозиция которого рассказывает посетителям об истории российско-английских торговых отношениях, о морских путешествиях англичан в поисках новых земель, об истории и быте старой Москвы. Там, где раньше готовили обеды для послов, теперь проходят выставки.

Мемориальная доска о том, что в 1994 г. палаты Старого Английского двора посетила королева Елизавета II

История человечества полна необъяснимых совпадений. Только ими можно объяснить, что два российских правителя, не отличавшихся любовью к иностранцам, разместили посланцев Туманного Альбиона в самом сердце Москвы, у стен древнего Кремля! В 1556 году царь Иван Грозный «на Москве англичан двором жаловал», выделив им палаты рядом с Красной площадью, а 375 лет спустя, в 1931 году, Иосиф Сталин, которого англичане между собой называли «Joseph the Terrible», дал согласие на размещение Посольства Великобритании в особняке Харитоненко, прямо напротив Кремля.

Особняк П.И. Харитоненко – резиденция посла Великобритании

Софийская наб., 14/12. Архитектор – В.Г. Залесский, внутренние интеръеры – Ф.О. Шехтелъ, 1893 г.

Особняк П.И. Харитоненко

Государственный герб Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии

Богатый, как Крез, щедрый, как Меценат

Роскошный особняк на Софийской набережной, в котором размещается ныне резиденция английского посла, ведет свою историю с 70-х годов XIX века. Именно в это время богатейший купец Иван Герасимович Харитоненко купил двухэтажный барский особняк XVIII века у купца 1-й гильдии А.М.Тарасова и устроил в его постройках склад своей продукции. Уроженец украинского города Сумы, сын простого чумака, возившего соль из Крыма, разбогател на торговле, а затем и собственном производстве сахара. К концу XIX века «сахарная империя» Харитоненко стала одной из крупнейших в мире и самой крупной в России. Поэтому, когда он приобретал престижный участок земли напротив величественного Кремля, то думал, прежде всего, о достойном представительстве своей фирмы в Москве.

Дела его шли столь успешно, что постепенно он становится богатейшим сахарным магнатом и крупнейшим меценатом России. На средства Харитоненко были построены: детский приют в Сумах, реальное училище и Александро-Невская церковь, удивительный по красоте Троицкий собор в Харькове, в проектировании которого принимал участие знаменитый архитектор А.В.Щусев.

Умер Иван Герасимович 30 ноября 1891 года, завещав значительный капитал на благотворительные цели. Прощаться с ним пришел весь город, приехали друзья и знакомые из России, из-за границы. Благодарные жители Сум хлопотали перед Николаем II о разрешении поставить памятник «отцу города». 1 октября 1899 года состоялось его торжественное открытие.

Не случайно один из исследователей жизни знаменитого сахарозаводчика написал: «Если бы в царской России большинство капиталистов были такими, как Харитоненко, большевистского переворота, очевидно, просто бы не было».

Сын Ивана Герасимовича, Павел оказался достойным наследником семейного дела и сумел поднять семейное дело на новую высоту. При нем торговый дом Харитоненко стал снабжать сахаром чуть ли не полстраны. Представительства фирмы имелись в Москве, Харькове, Петербурге, Новосибирске, Владивостоке и даже в Персии. За заслуги перед Отечеством, за вклад в экономику страны и благотворительность в 1899 году Павел Харитоненко был возведен в потомственное дворянство. Для своего дворянского герба внук простого крестьянина избрал девиз «Трудом возвеличиваюсь».

В собрании Государственной Третьяковской галереи есть портрет Павла Ивановича Харитоненко работы великого русского художника В. А. Серова. Талантливый предприниматель не только умножил состояние отца, но и прославился как щедрый меценат и крупный коллекционер. «Богатый, как Крез, щедрый, как Меценат» – говорили о нем современники. Многие годы он состоял директором Московского отделения Императорского Русского музыкального общества, в ведении которого находилась Московская консерватория, где на средства Харитоненко обучались 20 студентов. Именно он дал возможность талантливому юноше Ивану Стешенко, которого позже назвали вторым Шаляпиным, стать мировой знаменитостью.

Павел Иванович первым откликнулся на призыв профессора Ивана Цветаева помочь в строительстве и содержании музея изящных искусств (ныне ГМИИ им. Пушкина в Москве), благодаря ему в Киеве стоит памятник Богдану Хмельницкому. В начале 1912 года капитан Седов приехал в Москву собирать средства на свою экспедицию к Северному полюсу. Харитоненко первым подписал крупную сумму на оснащение «Святого Фоки». Он делал крупные денежные пожертвования больницам и детским приютам.

В начале 90-х годов XIX века Павел Иванович начинает строительство трапезной храма Софии Премудрости Божией, давшей название Софийской набережной и своего нового грандиозного дворца, задуманного еще его отцом. Возведение особняка было поручено известному архитектору В.Г.Залесскому, а создание интерьеров – молодому, но уже знаменитому Федору Шехтелю, с которым Павел Иванович познакомился в московском Английском клубе. Их сблизило общее «англоманство», так что неудивительно, что уникальные интерьеры выполнены в духе Туманного Альбиона. Пристрастие Шехтеля к викторианской готике не случайно. Известно, что он бывал в Глазго, устраивал там выставки и создал этот прекрасный особняк под впечатлением от английской архитектуры.

В 1893 году дом был завершен снаружи и изнутри и вскоре стал одним из самых модных в Москве. Зодчий выстроил солидный, пышно декорированный в стиле «итальянского возрождения» дворец, стоящий в глубине двора и фланкированный двумя флигелями. Позади дома был устроен роскошный сад и большой двор с конторским и служебными корпусами, выходящими на тогдашнюю Лабазную улицу, а ныне Болотную площадь. Парадный двор отделяет от улицы кованая фигурная ограда, на воротах которой сохранилась табличка с именем первого владельца.

Новый двухэтажный особняк получился на редкость красивым. Своим величием и изысканностью он не только подчеркнул богатство и знатность своего хозяина, но и прекрасно вписался в ансамбль престижной набережной. Композиционным центром особняка является мощный ризалит с нарядным балконом над входом, с которого открывается великолепный вид на Московский Кремль. По словам современников, с него можно было пересчитать все 33 золотых купола на Боровицком холме!

Изысканный особняк таил в себе архитектурный сюрприз. Переступая порог, посетитель сразу же попадал в причудливый мир готики, погружаясь в атмосферу Средневековья прямо с порога: темные панели из мореного дуба, стрельчатые арки, резной потолок и деревянный оскалившийся дракон. Здесь все продумано, нет незначащих мелочей, все стильно и изумительно красиво.

Так, медная дверная ручка – не просто входная ручка, а целый мифологический сюжет, будто из времен Лафонтена и Апулея. Собака и рыба борются за одну и ту же кость. Со времен Харитоненко интерьеры остались почти нетронутыми и, как прежде, поражают своей изысканной роскошью.

Великолепная парадная лестница, с восседающим на великолепных дубовых перилах орлом, ведет на площадку второго этажа, решенную в виде уютной гостиной с роскошным камином, словно сошедшим со страниц рыцарских романов. Отблеск пламени на старинных гобеленах создает полную иллюзию Средневековья. Отсюда начинается анфилада гостевых комнат второго этажа, оформленных в различных стилях. Слева от парадного входа располагается большая гостиная, главное украшение которой – роскошный, богато декорированный камин и массивные дубовые буфеты, сплошь покрытые тончайшей резьбой, служившие еще прежним хозяевам. За столовой помещается библиотека с антресольным этажом и великолепным камином. По рассказам очевидцев, семья Харитоненко обладала уникальными печатными изданиями и коллекцией рукописных книг.

В собрании Харитоненко была и богатейшая коллекция икон, считавшаяся третьей по значимости в России. По воспоминаниям современников, в 1911 году художник и коллекционер Илья Остроухов приводил к Харитоненко гостившего в городе Анри Матисса – посмотреть иконы и зарисовать удивительный вид на Кремль, открывающийся с балкона особняка.

Павел Харитоненко был страстным коллекционером. В его коллекции были картины Серова, Репина, Верещагина, Айвазовского, Сурикова, Поленова, Коровина, Врубеля, Сомова, Малютина, Нестерова («Тихая жизнь», «Молчание», «Осенний день», «Вечерний звон», «Тихие воды» и др.). Харитоненко считал, что ни у кого из коллекционеров Нестеров не был так представлен, как у него. Гордостью хозяев и жемчужиной этого уникального собрания была знаменитая «Неизвестная» Крамского.

Знаменитая «Неизвестная» Крамского

Возможно поэтому, особняк строился не только как парадная резиденция, но и как художественная галерея. Для картин была отведена специальная комната, декорированная в стиле Второй Империи: изысканная позолоченная резьба, венецианские зеркала в золоченых рамах. Главным украшением этого зала служит огромный плафон работы французского художника Ф.Флеминга, специально приезжавшего в Москву для выполнения этой работы. Тогда же известный живописец написал портрет очаровательной хозяйки дома, Веры Андреевны, хранящийся теперь в Эрмитаже. Плафон изображает живописную дворцовую галерею, где кавалеры и дамы в элегантных одеждах XVIII века наслаждаются звуками музыки струнного оркестра.

В настоящее время бывшая галерея используется как парадная столовая посольства. Стены, обитые светло-бежевым штофом, украшены копиями огромных торжественных портретов королевы Виктории и других коронованных особ Великобритании. На месте картин из коллекции Харитоненко ныне красуются огромные портреты английских монархов. Все они являются копиями с так называемых парадных портретов, специально выполненных в свое время для британских посольств по всему миру. По словам очевидцев, русские гости неизменно останавливаются перед портретом короля Георга V, двоюродного брата Николая П. Внешнее сходство кузенов общеизвестно, тем не менее, замешательство перед портретом Георга – обычная вещь.

Георг V был внешне очень схож со своим двоюродным братом Николаем II

Рядом с картинной галереей находится парадный танцевальный Белый зал – самое большое и роскошное помещение в доме. Здесь торжествует стиль ампир – бело-золотой, светлый и радостный. В этом зале с золотой лепниной сохранилась огромная хрустальная люстра, помпезно красующаяся в центре потолка, и великолепный наборный паркет из ценных пород дерева, имитирующий роскошный ковер. Стены в зале, цвета слоновой кости, и лепной потолок богато декорированы позолотой и барельефами, изображающими античные мифологические сюжеты. Изысканная мебель с египетскими мотивами была приобретена ее первым хозяином, а изящный белый рояль лондонской фирмы «Данеманн» доставила сюда английская супруга «красного комиссара» – Айви Литвинова. Центральное место в зале занимает портрет во весь рост ныне царствующей британской королевы Елизаветы П. Она – сороковая по счету на английском троне со времен нормандского завоевания, то есть с XI столетия.

Елизавету II англичане называют «образцовой монархиней». «Ее Высочайшее Величество Елизавета Вторая, Божьей милостью Королева Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии и других ее Царств и Территорий, Глава Содружества, Защитница Веры, Самодержица Орденов Рыцарства» – таков полный официальный титул этой королевы, соединяющий в себе тысячелетия и современность.

Ее величество Елизавета Вторая

Из танцевального зала можно пройти в две гостиные – Красную и Синюю, служившую приемной хозяйки. В ней доминирует величественный резной камин, украшенный изумительной резьбой на тему Средневековья, а по стенам лепятся зловещие тролли и дерзкие забавные гномы. Они будто нарочно притаились над дверями, чтобы внезапно прыгнуть на ничего не подозревающего гостя. Над одной из дверей нахально устроился ехидный деревянный карлик, которых так любил их гениальный автор – Шехтель в выстроенных им «готических» особняках.

Фрагмент оформления камина в Голубой гостиной

С Синей гостиной соседствует ванная комната, также отделанная в изысканном готическом стиле.

В парадной Красной гостиной доминирует ренессанс. Готические мотивы еще звучат, но уже приглушенно. Традиционные деревянные панели покрывают лишь низ стен, а все остальное отделано обоями с красно-белыми полосами, словно в замке королевы Марго. Эклектика придает особняку особенный шарм. Камин здесь, как во французском замке Блуа, точь-в-точь такой, как в спальне Маргариты Наваррской: с изображениями саламандры и дикобраза – эмблемами Франциска I и Людовика XII. Все камины в доме до сих пор действующие.

По словам современников, особняк отличался не только красотой интерьеров и богатством художественной коллекции, но и особой доброй атмосферой, которую сумела создать в нем хозяйка дома Вера Андреевна. В уютных гостиных дома с панорамой на златоглавые кремлевские купола проходили торжественные приемы, музыкальные вечера, где солировали Ф.Шаляпин и А.Скрябин, устраивались спектакли под режиссерством Москвина, пела Вера Панина, танцевала балерина Гельцер, индийские факиры показывали умопомрачительные фокусы.

В радушном доме всегда играл лучший московский оркестр, в салонах собиралось до трехсот гостей – аристократы, художники, писатели, актеры, балерины. На Рождество обязательно давались балы с живыми цветами из самой Ниццы.

Портрет Веры Андреевны Харитоненко. Фламенг Франсуа

В Рождественский сочельник у Харитоненко традиционно устраивалась елка. В 9 часов вечера подавался ужин, причем под скатертью лежал тонкий слой сена, поверх же скатерти – букеты фиалок и ветки мимозы. Под салфеткой приглашенные обязательно находили подарок. Девочки – замшевый футляр с какой-нибудь драгоценной безделушкой. О шумных и веселых приемах в этом доме до сих пор ходят легенды. Знатоки утверждали, что «балы в особняке Харитоненко были самыми великолепными в Москве». В наши дни здесь дают концерты английские и российские исполнители.

В 1914 году Павел Иванович скоропостижно скончался. Его вдова взяла на себя все дела по заводам и имениям. До лета 1918 года семья пыталась спасти дом от разграбления. Когда надежд на возврат прежней жизни уже не было, Харитоненко уехали сначала на Украину, а потом в Париж. В 1924-м в Мюнхене покончил с собой его сын – Иван Павлович, вскоре после этого умерла и Вера Андреевна. Потомки знаменитого рода разлетелись по всему миру и живут ныне во Франции, Аргентине, Швейцарии.

Все огромное имущество Харитоненко в 1919 году было национализировано и объявлено «народным капиталом». Был реквизирован и их роскошный московский особняк, и прекрасная коллекция живописи. Именно отсюда ушли в Третьяковскую галерею «Неизвестная» И.Крамского, «Тадж Махал» В. Верещагина, «Бурное море» И.К.Айвазовского, «Вечерний звон» и «Тихая жизнь» М. Нестерова, портрет самого Павла Харитоненко кисти Валентина Серова и семейный портрет Павла и Ивана Харитоненко работы Федора Малявина. Большой портрет Веры Харитоненко, исполненный в 1893 году Франсуа Флемингом, хранится в петербургском Эрмитаже.

В 1996 году в Сумах состоялось торжественное открытие памятника основателю славной династии – Ивану Герасимовичу Харитоненко. Во второй раз. На тот же постамент, что и век назад, «вернулась» уже копия – оригинал в 20-е годы XX века был разрушен и переплавлен для нужд молодого государства. В советское время с гранитного постамента «указывал путь» Ленин.