Текст книги "Морпех. Русский Уругвай"

Глава 27

Следующая неделя была очень насыщена разными событиями. Бывшую банду Креста Хват с моей закулисной помощью подмял практически без особых усилий. Вызывал каждого члена ОПГ в кабинет, задушевно беседовал и назначал на должности смотрящих, охраняющих, выезжающих на стрелки или отправляющихся на дно морское. Да, троих несогласных со сменой власти бандосов он с моей подачи, после пси-сканирования, отправил составить компанию Кресту. Я старался не светиться особо на фоне произошедшего переворота. Кто я в криминальной среде? Никто и звать меня никак. Барыга какой-то, непонятно откуда появившийся в этом городе. Потому вторая роль, а то и третья в этом спектакле как раз для меня. Пока Хват утверждал свою власть, я вычислял тех, кто «приглядывали» за Крестом, а теперь и за ним со стороны. Вычислил одного полицейского барабанщика и одного агента, внедренного ФСБ. Этих я трогать не стал, и говорить о них Хвату не торопился. Полицейский стукачок в шестерках подъедался и много знать в принципе не мог. А вот фээсбэшника порекомендовал Хвату поднять до статуса правой руки. Пусть старшие братья порадуются. А я буду в курсе всех их поползновений. Ведь отчет об инциденте в порту засланный казачок уже накропал. И еще, с моей подачи был перекрыт пока еще тоненький, но очень настойчивый ручеек наркотиков из Юго-Восточной Азии. Поставщиков вместе с порошком по-тихому притопили в заливе. Кстати, Хват мне за помощь в трудном деле презентовал для кормления один из причалов в торговом порту.

Естественно, эти телодвижения не остались незамеченными, и Хвата пригласили «на стрелку». Прошла она вполне «цивилизованно» под моим чутким пси-воздействием. Хвата утвердили в «должности» смотрящего за портом, за что пришлось внести в общак восемь десятикаратных изумрудов. Циклоп, смотрящий за краем, был удивлен появлению камней у ни чем не отличающегося от остальных бандоса, но с моей помощью его удивление удалось заглушить: мало ли откуда камни драгоценные могли появиться – бабушка наследство оставила!

Но взлет Хвата не всем из босяцкого сообщества понравился. Слишком сладкое место – порт морской. Двое главарей ОПГ, посчитавших себя обделенными, забили стрелку, на которой Хватовские бойцы их и положили вместе с охраной. Я тоже поучаствовал в меру сил своих. Эта «стрелка» дала толчок волне криминальных войн за передел сфер влияния. К кормушкам полезли молодые и голодные. Только Хвата уже не трогали. Свою силу и способность к жестокому отпору он уже доказал. Когда скоротечные бои прекратились, Циклоп объявил перемирие и приглашение на сходняк. Узнав о сходняке, спецслужбы резко возбудились. Но, получив указивку из столицы, поумерили свой пыл. Мой фээсбэшный осведомитель едва смог скрыть внешние проявления досады на запрет «хватать-вязать». Ах, как я его понимаю! Но хватание не даст ровным счетом ничего. Посадок не будет. Высокие прикормленные покровители отмажут.

Потому собирались воры на сходняк без опаски. Хват поехал туда со мной и засланным фээсбэшником, посадив того за руль черной «Тойоты – Кроун». Я сам решил поближе познакомиться с теневыми правителями, заглянуть им под черепушки. Пригодится. Четверо «королей» сидели во главе длинного стола в конференц-зале местной мэрии. Вдоль стола расселись уцелевшие в разборках главари шаек, поделившие город на сферы кормления. На этой сходке авторитеты должны были утвердить границы этих сфер и погасить еще тлеющие искры раздора. Разговор был долгим, иной «пахан» с решением авторитетов соглашался, скрипя зубами. Но все понимали, что война мешает бизнесу. Последним взялись за Хвата, как наложившего лапу на самый жирный кусок и, по существу, войну развязавшего. Предъявы ему были весьма конкретные, начиная с казни Креста. Хват начал что-то мямлить, но я-то к таким вопросам подготовился! И стал ему ментально подсказывать нужные фразы, одновременно «прессуя» сознания авторитетов. Да, если бы не мой дар, соревнования в словоблудии я бы не выиграл. Наконец, Циклоп вынес вердикт: порт оставить за Хватом, стребовать с него виру за хоть и правомерную, но самовольную ликвидацию Креста. И увеличить вдвое размер взноса в общак.

Хват заметно сник: большие деньги придется отдавать! Но тут я попросил слова.

– Ты кто? – уставился на меня седой вор с исполосованной шрамами мордой.

– Сейчас я Арнольд. Консультант Хвата по финансовым вопросам.

– Ты сказал – сейчас. А раньше?

– А раньше я тот, кто тебя на Илимской пересылке прикрыл. Помнишь, Малюта?

Седой вор впился в меня долгим взглядом. Потом тряхнул головой и произнес:

– Что на пересылке было – помню. Рожу мне там знатно искромсали подсылы. И пацана, что за меня вписался, тоже помню. Убили его там. А вот тебя не помню.

Я снял пиджак, выпростал из-за брючного ремня полы рубашки. Расстегнул пуговицы и скинул рубашку с плеч, обнажив шрам от татарской стрелы. Повернулся, демонстрируя второй шрам от вышедшего наружу наконечника. Потом задрал рубашку, показав второй, резаный шрам.

– Теперь вспомнил?

– Шрамы вспомнил. Пацан тогда без куртки был, и я видел, как его резали. А вот рожа…

– Пластическая операция.

– Но как ты уцелел?! Меня-то сразу в первый попавшийся этап сунули, только рожу кое-как зашил лепила да перевязал. – Малюта вскочил с кресла и, подбежав ко мне, заключил в объятья. Потом, держа за плечи, отстранился и произнес:

– Я у айболита спрашивал о тебе. Он сказал, что в морге остываешь.

Присутствовавшие при нашем разговоре паханы слушали, раскрыв рты. Для всех информация о том, что непонятно откуда взявшийся сявка оказывается корешем самого Малюты, спасшим ему жизнь ценой собственной, явилась истинным откровением.

– Так что дальше-то было? – седой вор жаждал услышать продолжение моего рассказа.

– Извини, Малюта, но я считаю, что остальным мой рассказ слушать ни к чему.

– Я тоже так считаю, – вступил в разговор Циклоп. – Сход закончен. Приглашаю уважаемых босяков спуститься в ресторан. Выпьем-закусим, чем Бог послал. Не будем мешать корешам за жизнь перетереть.

Зал опустел. Но коронованные авторитеты остались и дружно принялись меня «пытать». Наивные! Я рылся в их сознаниях, выуживая необходимую для правильных ответов информацию. Наконец, перекрестный допрос закончился. Мне поверили все четверо.

– Так, значит, с больнички тебе сдёрнуть помогли за долю малую от добычи последней, – как бы подводя итог беседы, проговорил Циклоп. – Потом ты меняешь личину под фото из забугорной ксивы и по ней сливаешься из страны. Чем ты там занимался – понятно по тем изумрудам, что ты на стол выложил. Теперь вот вернулся. Бизнесом решил заняться. Все правильно мы из твоих слов поняли?

– Да, уважаемый Циклоп. Именно так все было и есть.

– Что, банки грабить больше не хочешь?

– Почему не хочу? Это очень интересно! Только грабить их можно по-разному…

Дальше беседа шла уже в ином ключе, весьма интересном для деятельных личностей. Я говорил, и с каждой фразой ощущал возрастающее внимание к моим словам. Авторитеты были достаточно умными людьми, а отсутствие образования компенсировали буквально звериной чуйкой на появление больших денег. Я плел словесные кружева, исподволь, по чуть-чуть внушая своим собеседникам мысль: я единственный, кто сможет принести максимум пользы братству босяцкому. Наконец мои усилия увенчались успехом.

– Мы тебя выслушали, Арнольд, – произнес Циклоп. – И даем «добро» на твою самостоятельность в пределах города и края. Босоты много, только толку мало. Ты прав. У нищих много не возьмешь, хоть кулаки по локоть сбей. Барыг, что из щелей повылазили, не душить, а поддерживать надо. Они жиреть будут, а мы их доить. С Хватом сам договоришься. Но за свободу надо заплатить!

– Нет проблем! – произнес я и высыпал на стол жменю изумрудов. О моей причастности к этим камням паханы были проинформированы. Потому ювелир появился буквально через несколько секунд. С моей мысленной помощью оценил камешки. Один из четверых авторитетов, смотрящий за общаком, сгреб их в мешочек. Формальности соблюдены, теперь можно и отпраздновать замирение. Сходка переросла в пьянку, откуда я, поручкавшись с новообретенными соратниками, отбыл «домой», в бывший особняк Креста. Так я стал приближенным уголовной верхушки края.

Хрень, конечно, несусветная. Дикая импровизация по мотивам воспоминаний Малюты, старого каторжника. Начнут сомневаться – полетят малявы по городам и зонам. Отследят судьбу того фраерка, что в чужой разборке перо вместо Малюты схлопотал. Да и ладно! Мне-то от этих расследований, если начнутся, ни холодно, ни жарко. И узнаю вовремя, и меры принять успею. Я на долгое пребывание в рядах местных бандосов не рассчитываю. Проверну своих дел несколько, а как почую, что пора завязывать с криминалом, устрою авторитетам отвальную. Весело будет, обещаю. Но коль я получил карт-бланш, надо пользоваться!

И я начал пользоваться. С Хватом порт мирно поделили (еще бы не мирно!). Я взял себе два причала. Один в торговом, другой в грузовом терминале, где новоявленные «бизнесмены» уворованные у страны ресурсы за границу переправляли. Первым делом увеличил «портовый сбор» в свою пользу. Те, кого это коснулось, взвыли и попытались найти справедливость. Да где там! Миндальничать я не стал. Пригласил двоих особо возмущавшихся и побеседовал с каждым с глазу на глаз. После чего оба, на глазах у изумленных «торпед», прощаясь, целовали мне руку. А более удивительно для окружающих было то, что никаких внешних следов «уговоров» на их телах и челах не наблюдалось. Слух об этом разошелся быстро, и больше возмущенных небыло. Я брал дополнительный сбор не только деньгами, но и понравившимися товарами. Даже заказывал, что мне в зачет привезти. Так капитаны сухогрузов, что из Японии машины таскали подержанные, привезли мне десять квадроциклов. Я приказал проверить их работоспособность, поменять все масла и заправить под пробочку. Технику перегнали в мой персональный ангар, куда кроме меня могли войти только двое моих персональных охранников. Я их сам отбирал. Критерий – минимум мозгов, но максимум силы, ловкости и виртуозное владение оружием и рукопашкой. А слепую преданность и беспрекословное выполнение любого моего приказа я им в их скудные мозги вложил крепко.

Бурным потоком потекли через ангар материальные ценности: цемент, металлопрокат, кирпич, электрогенераторы, соляр и бензин в бочках. По заказу мне были привезены два седельных тягача с прицепами длинномерами. По рекомендации Тулова Гриши, владельца большегруза – длинномера "Хино", нанял двух водителей. И теперь они втроем раз в неделю вывозили то, что скапливалось в портовом ангаре, на территорию бывшей автобазы, купленной мной через прапорщика Лифшица. Оттуда я через портал отправлял все добытое в Русский Уругвай. Через этот ангар отправил и артиллерию, что Лифшиц под видом металлолома подогнал. Через него же и пять КамАЗов боеприпасов проскочили. К сожалению, без КамАЗов – в портал не пройдут. Теперь я на 100 % был уверен в том, что княжество сможет отбиться от любого агрессора, в каком бы количестве он ни приперся.

Дела криминальные отняли у меня целый месяц. И хотя я был полностью уверен в Шатуне, но на приисках я не появлялся уже давненько, и мое беспокойство росло. Наконец дела в порту устаканились, и я шагнул в портал. Зима на Бразильском нагорье заканчивалась. Сквозь пожухлую траву стали пробиваться ростки новой. В момент моего выхода из портала на нагорье шел дождь. С каждой неделей он тут будет все более частым гостем, пока не превратится в хозяина. Ручьи и речки, в которых мои старатели добывают алмазы и золотой песок, станут многоводными. Конечно, вести добычу можно круглогодично, но мне не нужен такой фанатизм. Ведь не рабы здесь вкалывают, а мои боевые товарищи. Так что еще месячишко побраконьерят, и хорош! Дам всем месяц отдыха с освобождением от службы. Пусть отсыпаются, отъедаются и куют кадры для страны.

Моему появлению народ был искренне рад. Я забросил в каждый поисковый отряд свежих продуктов, включая мясо, печеный хлеб и вино. Объявил о своем решении через месяц свернуть работы. Проверил здоровье каждого человека, подлечил, кому это требовалось. Добытые ценности перекинул в подвал своего дома в Новороссийске Уругвайском. Встретился с князем. Вид тот имел несколько озадаченный: такого количества ништяков из будущего он не ожидал. А ведь я еще намеревался подбросить. Как говорится, куй железо не отходя от кассы. Ранним утром выехали на местность присмотреть площадку для приема того, что я еще добуду. Предупредил сюзерена, что первой здесь появится древесина ценных пород. Не буду я ее с Риу-Доси на флейте тащить. Хлопотно слишком. Князь, ведя в поводу моего коня, поехал организовывать людей, а я шагнул в деревню тупи-гуарани, что по моему велению занимались лесоповалом.

Бревен прибавилось изрядно. И это меня радовало. Старейшины встретили почтительно. Сидя у костра, они как раз завтракали. Но мне не предложили. Не принято у них приглашать к столу кого-либо, пришедшего в их деревню. Гость сам должен сесть в круг, брать еду и насыщаться. Тем самым показывая, что он пришел с добрыми намерениями и доверяет хозяевам. Вот такие простые нравы.

Я тоже погрыз вареные кукурузные початки, съел кусок запеченого мяса, потом запил это все матэ. Объяснил, что нарубленные ими деревья предназначены Ньяндеругуасу́ – Нашему Большому Отцу, и они могут участвовать в ритуале отправки бревен в его небесный чертог. Индейцы были в восторге! Все племя, побросав обычные занятия, с пением отправилось к месту нахождения штабелей. Я приказал нарубить коротких бревнышек из простых деревьев и выложить их дорожкой, в конце которой соорудил небольшую арку, видимый ограничитель размеров портала. Чтобы его край не был случайно задет, и он не закрылся в аварийном режиме.

И вот первое бревно под ритмичную песню уложено на катки и подволакивается к открытому мной порталу. Индейцы впервые увидели его черное зовущее ничто и сначала оробели. Но я взял из рук индеанки большую гроздь бананов и, провозгласив здравицу в честь Ньяндеругуасу́, бросил ее в портал. Бананы исчезли, вызвав вздох изумления. Любопытные заглянули за портал и не нашли влетевшую в него гроздь. О чем радостно завопили:

– Наш Большой Отец принял подарок!

Следом за бананами пошли бревна. Аккуратно подталкиваемые к порталу они, коснувшись черноты и погрузившись в нее до половины длины, вдруг вырывались из рук и ныряли в бездну. Беззвучно! Что особенно поразило бесхитростных индейцев. Так, под звуки их примитивных музыкальных инструментов и пение, бревно за бревном, штабель за штабелем исчезли плоды индейского труда. Я объявил, что пойду спросить у Нашего Большого Отца, понравился ли ему подарок, и шагнул в портал. И исчез. Ровно через шесть секунд под ноги изумленных индейцев из ниоткуда стали падать связки копий с прекрасно изготовленными каменными наконечниками и доработанные в свое время мной мечи из железного дерева. Моим уругвайцам такое оружие было уже не нужно, а вот для тупи-гуарани оно в самый раз.

– Наш Большой Отец посылает вам свою благодарность и дарит это оружие, – материализовавшись прямо из воздуха на глазах изумленных индейцев крикнул я. – Вы под защитой Нашего Господина и собственной доблести. Этим оружием вы сможете победить много врагов.

Дальше был праздник, в котором пришлось поучаствовать и мне. А с раннего утра индейцы с песнями и топорами отправились в джунгли. Благосклонность божества надо зарабатывать прилежным его почитанием. Улыбнувшись, я шагнул в 1996-й год.

Стою на причальной стенке, смотрю, как огромный кран «Ганс» ставит на палубу филиппинского грузопассажирского судна контейнера. Огромные железные ящики один за другим легко взмывают в вечернее небо и точно становятся на свои места. Слаженная команда ловко их крепит и отбегает в сторону, освобождая площадку для следующих. Я знаю, что трюм филиппинца заполнен металлоломом. В контейнерах – цемент в мешках, стекло, продовольствие – крупы, мука, сахар, консервы молочные и мясные, и еще много чего. Грузоотправители деньги в мою кассу внесли, так что вопросов с погрузкой нет. Пусть филиппинцы плавят наш металл, строят из нашего цемента и жрут наши продукты. Нам то самим это уже не нужно! Перебьется Россия, у нее еще много чего есть. Хватит воровать и вывозить на долгие годы многим хитрозадым деловарам. Но я с этим явлением ничего сейчас сделать не могу, даже если утоплю в заливе или перестреляю сто тысяч воров, жуликов и казнокрадов. Их повылазило, народилось, сбросило шкурку добропорядочности гораздо больше. А если они правят страной, то что остается делать остальным? Брать пример!

Последний заявленный и проплаченный контейнер занял свое место на палубе. И тут на причал выехали еще две фуры с контейнерами. Докеры быстро подцепили один, и он, проделав короткий воздушный путь, замер на палубе. Прошло несколько минут, и этот контейнер вновь занял место на автомобильном прицепе. Рыкнув дизелем, тягач шустро покинул причал, а на его место встал второй. Процедура повторилась.

– Что за дела? – спросил я смотрящего за этим причалом. – Кто хозяин, что за груз и где оплата этого цирка?

Приехавший на одном из этих странных автомобилей парниша, смерив меня наглыми глазками и скривив губы в презрительной улыбочке, растягивая слова произнес:

– Груз Циклопа, какой – не твое дело, оплаты не будет. Будут вопросы, обращайся к смотрящему за краем. То-есть, к Циклопу, – теперь уже откровенно хохотнув, парниша ловко вскочил на подножку тягача. Вернее, хотел вскочить, но промахнулся! Нога с подножки соскользнула, рука не успела ухватиться за ручку двери, и парниша со всего размаху приложился о край железной подножки. Кровь, слюни, сопли и зубы брызнули в разные стороны. Зря он мне так хамски ответил. Мог бы быть и повежливее. Но и вежливость не спасла бы его от жесткого контакта с железом. Стоялыми жеребцами заржали над неуклюжим пацаном мои боевики. Я уже знал, что за груз попал на борт филиппинского судна, порывшись в сознании мелкого паршивца. А когда мимо меня, окутанные алкогольным выхлопом, прошли таможенник, оформлявший отход судна, и пограничник, дававший «добро» на пересечение границы экипажу и тридцати восьми пассажирам, я узнал подробности.

Тридцать восемь российских девчонок отплывали на этом судне по туристическим визам. Это официально. В действительности же везут их работать. Нелегально и не в том качестве, в котором обещали вербовщики. Решение вмешаться возникло у меня мгновенно. Пароход, отдав швартовы и, погудев на прощание, отвалил от стенки. Я отпустил своих бандосов, включая и телохранителей. Дождался, пока все разъедутся с причала. Зашел в тенечек, активировал сапфир кольца невидимости и, включив антиграв, взмыл в воздух.

Впереди маячили кормовые огни уходящего из бухты парохода. Догнать его не составило большого труда. Опустился на палубу. Осмотрелся. Вахтенные по палубе не шлялись, нечего им было на ней делать. Это ведь торгаш конца двадцатого века, а не шестнадцатого. Опасаться в российских водах некого, а за обстановкой на море локатор следит. Вот и сидит вахта в рубке. Я пробрался к ней поближе, заглянул внутрь. Увидел пятерых, включая капитана. Правильно! Выведет судно из бухтенной толчеи, передаст вахту помощнику и пойдет отсыпаться. Дальше – спокойная, размеренная работа до порта назначения. А аврал только во время шторма. И разгрузки.

Хорошо быть невидимкой! Облазил весь пароход, дожидаясь, пока он в нейтральные воды выйдет, и штурман проложит генеральный курс. Заглянул на камбуз. Там орудовал пожилой филиппинец в чистом, на удивление, фартуке и, что еще удивительней, белом поварском колпаке. И пахло у него на камбузе довольно вкусно. Не удержался и спер из кастрюли обжаренную куриную ногу. Попав в мои руки, нога тоже исчезла от стороннего наблюдателя. После камбуза спустился в трюм. Нашел девчонок, рассованных по каютам. Двери на замке, но для меня это не проблема. Послушал, о чем говорят пленницы, и пошел брать на абордаж лоханку работорговцев.

С моими способностями это оказалось сделать не трудно. Даже никого убивать не пришлось, хотя «Стечкин» в наплечной кобуре очень этого жаждал. Просто я подходил к каюте, вежливо стучал в дверь. Мне открывали. Я делал короткую пси-атаку, вкладывал в мозг человека жесткую установку на беспрекословное подчинение, и шел к следующей каюте. Люди продолжали выполнять свои обязанности и делать прерванные моим вторжением дела. Но в нужный мне момент все они будут выполнять то, что я прикажу. Капитана поймал на выходе из рубки. Сначала конкретно покопался в его памяти на предмет полезной для меня информации. Потом подчинил и отправил спать. Последними добровольно-принудительно перевербовал вахтенного помощника, рулевого и радиста. Все. Корабль со всем, что на нем есть, в моем распоряжении.

Для начала вывел в коридор всех девчонок. Растрепанные, со следами обильных слез на щеках, они сбились в плотную кучу и смотрели на меня испуганными глазами. Самой старшей на вид не больше двадцати.

– Так, девоньки, – произнес я. – Вы знаете, куда и для чего вас везут?

Сначала было молчание, потом робкий дрожащий голосок произнес:

– Во Францию, горничными работать.

– А нас в Англию, за детьми присматривать…

Посыпались еще названия европейских стран и вполне пристойных должностей, на которые ну только русских девчонок и ждут с нетерпением. Святая простота! Милые наивные дети…

– Как мне не прискорбно вас разочаровывать, но, – я сделал паузу и внимательно посмотрел на девчонок. – Вас везут на Филиппины, а не в Европу. И работать вы будете в тамошних борделях. Кем, сами догадаетесь.

Повисла тишина, через секунду разорванная плачем и возмущенными высказываниями. Но постепенно шум утих. На меня смотрели испуганно-вопросительно.

– Я пришел, чтобы вырвать вас из рук работорговцев. Но домой я вас отправить не могу, нет у меня такой возможности.

По рядам девчонок прокатился громкий шепот.

– А вы кто, и что будете делать? – голос достаточно спокойный, но немного дрожащий. Вперед выступила стройная девушка. Правильные черты лица, русые волосы заплетены в длинную толстую косу, перекинутую на высокую грудь. Стройная фигурка просматривалась даже через бесформенные брюки и куртку размера на четыре больше необходимого.

– Как вы нас выручать-то будете? – повторила она вопрос.

– Тебя как звать, девонька? – спросил я, улыбнувшись, и послал ей пси-волну, пробуждающую доверие ко мне.

– Наташа, – девушка вдруг засмущалась и стала теребить кончик косы, но взгляд не опустила.

– Кто я и как вас выручать буду, потом расскажу. А сейчас пойдем в кают-компанию и покушаем. Хорошо?

Отказываться никто, конечно же, не стал. Я пошел впереди, показывая дорогу, а девчата, переговариваясь, за мной. Кок с помощником, притащившие в кают-компанию большую кастрюлю со знакомыми мне окорочками, были весьма удивлены. А я раздосадован! Забыл про виртуозов поварешки, но оплошность свою быстро исправил. Кастрюля быстро опустела. Прихлебывая чай, девчата смотрели на меня и ждали. Я, допив свою чашку, начал говорить:

– Обстановка, девушки, такова: корабль в нейтральных водах, связи нет (тут я покривил душой). Доставить вас домой считаю не целесообразным.

Девчонки загудели недовольно. Я постучал ложечкой по чашке. Гул утих.

– Объясняю, почему. Вы попали в лапы бандитов, соблазнившись заработком за границей. Верни я вас обратно, то через некоторое время кого-то из вас опять посадят в контейнер и повезут в бордель. А кого-то, для начала поглумившись, убьют. Для назидания другим.

– И что нам делать? – вопрос прервался громким всхлипом и плачем. Следом, как по команде, многоголосый рев. В первую секунду я даже растерялся. Не терплю женских слез. Но тут же послал в сознания пленниц волну успокоения, ободрения и уверенности в благополучном окончании их страшного приключения. Плач утих. Шмыганье носами продолжилось.

– Успокойтесь, красавицы. Ваше рабство отменяется. У меня к вам есть деловое предложение. Вы ведь ехали на заработки? Там, куда я могу вас отправить, тоже нужны ваши руки и знания, пусть даже на уровне школьной программы…

Мне нужны эти девчонки. А вот стране, из которой они фактически сбежали, нет. Потому что страны, что мы знали, в которой жили, на благо которой работали и за которую кровь проливали – уже нет. В ней пришли к власти не хозяева, а временщики, а им главное – хапнуть побольше и свалить подальше. К чему им люди, населяющие разграбляемую страну? Пусть живут, как могут, а не могут, так бегут или дохнут. От паленой водки, бандитской пули, доступных на каждом углу наркотиков или по-простому – от голода и холода. Как мне объяснить этим девчушкам-соплюшкам, что нормальная жизнь, какой жили их отцы и матери, кончилась и уже никогда не вернется? Нет, пройдет энное число лет, Сорокоградусный в момент просветления сбежит с президентского кресла, передав власть более адекватному человеку. Но вместе с властью оставит в наследство и своих подельников-ворюг. От которых новому Президенту придется очень долго освобождать Кремль. А от некоторых освободиться так и не сможет. По крайней мере до времени моего перемещения в прошлое. При нем жизнь понемногу начнет налаживаться. Но, повторюсь, прежней не станет. И отношение со стороны напившихся кровью страны олигархов, возомнивших себя всесильными чиновников, бизнесменов, считающих, что они «дают заработать» вкалывающим на их предприятиях людям, мало изменится. Ну, верну я девчонок по домам, а там нищета и безнадега. От нее они за бугор кинулись, в поломойки да официантки. И нарвались на работорговцев. А что, удобно! Кто девчонок искать будет? Никто! Уехали они! На заработки! И концы в воду…

Я вдруг почувствовал на себе множество взглядов, наполненных ужасом. И услышал пронзительный шепот:

– Это правда?!

– Это действительно так?!

И тут же еще вопрос, уже громче:

– Кто вы?!

Я обвел сидевших в кают-компании девчонок удивленным взглядом:

– Вы о чем, девушки?

– Вы сейчас говорили страшные вещи, говорили о будущем! Вы медиум? Предсказатель?

Что-то я контролировать себя перестаю. Вот уже мысли свои прилюдно озвучиваю. Устал, видно. Не столько физически, сколько морально. Полтора месяца общения с ворами, прохиндеями и уродами всех мастей дало свои результаты.

– Да, девоньки, я знаю будущее. Страны нашей многострадальной, планеты Земля и каждой из вас. Поэтому я сделаю то, что должен сделать. А вы мое решение принять, – тут я мысленно нажал на их сознание, заставляя их подчиниться. – Вы мне нужны. Вы нужны Русскому Уругваю.

Я рассказал многое о том, куда и зачем их зову. Хоть и не все, упустив уж очень неприятное. Но и того, что рассказал, хватило, чтобы печально-испуганные глаза девчонок превратились в удивленно-восторженные. Все-таки жив в русском человеке дух авантюризма и жажда приключений. К тому же передо мной сидели не умудренные жизненным опытом матроны, а практически вчерашние школьницы. Многие из них даже дальше райцентра не выезжали. Было несколько студенток техникумов, почти завершивших обучение. И восемь уже имеющих специальности и успевших, хоть и не долго, поработать по профилю.

Мое предложение о ПМЖ в конце шестнадцатого века приняли (а кто бы сомневался!) после недолгого обсуждения. Все предыдущие беды были забыты, а будущая жизнь сулила много интересного и удивительного. Я открыл портал прямо на выходе из кают-компании и попросил девчонок выйти на палубу, но только строго по одной. Девчонки, уставшие от жизненных коллизий и уже полусонные, потянулись на выход, даже не замечая, что впереди идущая вдруг исчезает в темноте. Проводив последнюю, сам шагнул в портал. И тут же наскочил на плотную стену из девчачьих спин.

Портал я открыл в построенный Дизелем большой ангар. Окон в нем не было, освещался факелами. Вот и тормознулись девчата, разглядев в неровном свете, что встречают их странные люди, увешанные бусами. Хорошо еще, что индейцы были в коротких штанах, а не как обычно при приемке поступающих через портал грузов, голышом. А то на визг весь Новороссийск сбежался бы. Но девчонки стояли молча. Так бывает, когда человек настолько переполнен впечатлениями, что новые уже не воспринимаются. И на реагирование просто уже нет сил.

К девчонкам подошел десятник Клим Тунгор. Знал я его лично, так как сам утверждал кандидатуры приемщиков добытых мною ништяков. Клим отвесил девчонкам легкий поклон, представился и на чистом русском языке произнес:

– Добро пожаловать в княжество Русский Уругвай. Здесь вам нечего опасаться. Вы под защитой Великого и Ужасного Колдуна Морпеха Воеводы. Прошу вас следовать за мной в ваш временный дом.

Он жестом показал в сторону ворот. Девчонки спустились с пандуса и пошли за ним. А я мысленно связался с Ларитой и попросил ее заняться адаптацией девчат. В ответ получил обещание сделать, как велю, и такую волну любви и нежности, что аж вспотел. Красавица моя, любимая! В ответ опять волна нежности. Я закрыл глаза и представил свою женушку, выходящую из моря, капли воды на ее смуглой коже и почувствовал жгучее желание…

«Через четыре месяца, любимый!» – мыслеречь Лариты была настолько эротична, что у меня на брюках едва пуговицы не поотлетали. А в сознании – проказливое хихиканье, а потом опять голос:

«Ты привел женщин своего народа. Почему бы тебе не выбрать одну или двух для себя? Ты же знаешь, я буду не против стать старшей женой. А тебе, могучему воину и посланцу Бога, просто необходимы несколько жен и много детей! Тебе нужна опора, нужны последователи и единомышленники, что будут реализовывать твою волю. А кто это сделает лучше твоих детей, Великий?».

«Скорее всего, ты права, моя любимая мудрая женщина. Я подумаю над твоим предложением».

«Только не долго. Ужинать будешь?».

Удивительные создания, эти женщины! Только что говорила на одну тему и тут же, без всякого перехода – уже на другую.

«Нет, милая, я сыт. Но матэ приготовь. Соскучился!».

Девчонок увели. Дежурный десяток вернулся в ангар. А я легкой рысцой побежал домой. Не до хорошего, хоть прижмусь к ненаглядной! Дома меня ждали князь, Дизель и Жень-Шень. Коротко рассказал, где и как заполучил столько молодых русских девчонок. И предупредил, что с утра начну заваливать окрестности товарами из будущего. Быстро решили, где мне ставить точки выхода. Братья-десантники тут же подхватились и убежали организовывать приемку, а мы с князем отставили калебасы с матэ. Я достал дежурный кувшинчик с кагором.

– Да, Илья Георгиевич, – пригубив монастырского вина, произнес князь. – Цемент и арматура, тобой добытые, очень способствуют скорости возведения укреплений. Индейцы даже песню про тебя, бетон и смерть врагам сложили. Под нее и пляшут на стройках, бетон трамбуя. Форт на острове Щит закончен и вооружен. Поставил в него одну Д-44 и четыре канона. Достраиваются форты № 2 и 3. Они прикроют вход в Торговую гавань. Туда «зушки» планирую ставить. Заложены еще три форта: на острове Застава и на мысах Западный и Тереза. Любой, зашедший в залив корабль или флот, окажется в огневой ловушке. Работа идет ударными темпами, но скоро образуется дефицит цемента и арматуры. Но самый главный дефицит – артиллеристы! Без них наши пушки и форты ничто. Майор Шустов с однополчанами взялись за подготовку кадров, но дело это нескорое.