Текст книги "Морпех. Русский Уругвай"

Глава 6

А утро принесло каракку, флейт и тревожные вести. В комнату, где я завтракал вместе с женой, дочерью, Вито и Маркелом, вошел вестовой. Комендант крепости кабальеро Пантелеймон просил меня срочно прибыть в порт. Чмокнув в щечки своих девчонок, я вместе с холопом вышел во двор. Конюхи уже оседлали коней и ждали возле крыльца. Путь до порта, строившегося одновременно с крепостью и принявшего уже достаточно цивилизованный для этого времени вид, занял немного времени. Спешились на выложенном из каменных блоков пирсе для швартовки мелкосидящих кораблей и баркасов. Мол, уходивший в бухту и предназначенный для швартовки больших кораблей, еще только строился и пока представлял собой неширокую каменную насыпь. Впоследствии планировалось облицевать насыпь каменными блоками, построив нормальную причальную стенку. Установить на ней подъемные краны и проложить дорогу к складам. Работа трудная и шла медленно. Но шла. А пока корабли стояли на якорях в бухте, где разгружались на плоскодонные гребные плашкоуты. С них же производилась и погрузка на суда купленных у нас товаров.

В бухте стояли флейт и каракка. Последняя носила следы артиллерийского обстрела и ремонта на скорую руку. Рядом со мной на пирсе стояли князь и Пантелеймон со своими подручными.

– Сейчас узнаем, что случилось, – промолвил князь.

Шлюпки с пришедших кораблей уже ошвартовались и на берег поднялись Рамон, Жилин и дон Педро.

– А дон Мигель? – прозвучало чуть ли не хором.

Прибывшие мореходы стянули с голов шляпы.

– Дон Мигель погиб в бою, – произнес дон Педро.

– Что случилось? Коротко!

– Каракка была атакована испанским военным галеоном, – сказал дон Педро. – Дон Рамон помог нам удрать, сбил галеону бушприт и наделал дырок в шкуре. Да и мы постарались. Мы ушли, а галеон к берегу притулился, миль восемьдесят отсюда. Ремонтируется.

– Поехали в крепость! – распорядился князь. – Пантелеймон Иванович, снаряди баркас, полсотни разведчиков Шатуна в него в полном боевом. Его самого – ко мне. Быстро! И организуй разгрузку флейта.

– Я Вито с Шатуном пошлю. Для связи, – добавил я и мыслеречью предал сыну приказ срочного сбора.

Кивком головы князь отпустил коменданта, а мы поскакали в крепость. Небольшая цитадель, обращенная в сторону залива, была уже построена и обжита. В скальной породе выдолблены глубокий арсенал, казнохранилище, помещения для припасов и укрытия людей в случае осады. Имелся глубокий колодец с пресной холодной во все времена года водой. Территория крепости обнесена семиметровой высоты стеной. На ней устроены открытые артиллерийские позиции, а в самой цитадели – казематы, что исключало потери при бомбардировке крепости вражеской артиллерией. Правда, тяжелых крепостных орудий у нас небыло, ставили те, что имелись. Но позиций оборудовали с запасом, надеясь, что пушки у нас все же будут. А рядом с пушками, в казармах, располагались стрельцы и артиллеристы. Цитадель, стараниями нанятого в Буэнос-Айресе непонятно как там оказавшегося инженера-фортификатора, была столь грамотно вписана в береговой пейзаж, что сливалась с ним и обнаруживалась лишь на расстоянии, исключавшем возможность быстрого выхода судна из-под обстрела. Сейчас этот инженер возводил еще одно укрепление на острове Щит, что раньше носил испанское название «Бочонок для сухарей». Странный народ, эти испанцы!

Там же, в цитадели, находилась и резиденция князя. В нее мы и вошли. В просторном, ни чем не отделанном зале был накрыт стол. Камин весело потрескивал поленьями. Горело множество факелов, а на столе стояли зажженные свечи. Окон небольшого размера, служивших скорее бойницами, было всего два, и выходили они на север, во двор цитадели. Света пропускали мало, потому факелы и свечи были к месту. Взятые князем в услужение индеанки приняли у вошедших плащи и шляпы, наполнили вином глиняные бокалы и, поклонившись, вышли. Резиденция князя и все, в ней находящееся, предназначалось для выполнения военных функций, а не для пиров с гостями. Отсюда и спартанская простота в убранстве и посуде.

Не обращая внимания на вино, все расселись вокруг стола, и князь приказал:

– Докладывайте! Сидите, – тут же добавил он, увидев, что Рамон пытается встать.

– От Канарских островов мы вышли в составе испанского конвоя, – начал рассказ капитан. – Неделю шли все вместе. Потом в течение недели из него исчезло несколько кораблей. Нам тоже надо было выйти из конвоя. Ведь он шел к гавани Вера Крус, что нас совсем не устраивало. Темной ночью мы и каракка дона Мигеля, обменявшись условленными сигналами, ушли с общего курса. Утром только паруса на горизонте свидетельствовали о том, что в океане помимо нас еще кто-то есть. Но вскоре и они пропали. Через неделю плавания налетел шторм, и мы потеряли друг друга. Дальше шли порознь. Шторм, то затихая, то вновь набирая силу, бушевал почти декаду, но своей силой помог сэкономить почти полмесяца пути. Еще неделю по тихой погоде шли по океану никого не встретив. Но как-то на рассвете марсовый доложил, что слышит пушечные выстрелы с юго-запада. Я изменил курс, и мы пошли на звуки боя. Как оказалось, не зря.

Дон Рамон взял бокал и отпил из него, потом продолжил:

– Марсовый прокричал, что видит морской бой. Мы поспешили к месту сражения и увидели, что испанский галеон обстреливает каракку дона Мигеля. Мы ее сразу узнали, только не поняли причину нападения. Испанский двухдечный галеон водоизмещением 600–700 тонн увлеченно палил по каракке и моего подхода не заметил. Приблизившись на пушечный выстрел к увлекшемуся обстрелом агрессору, я дал залп правым бортом, а потом повернул флейт галфвинд и смог выстрелить из кормовых орудий.

– Мой залп был весьма удачен. Ядра хорошо прошлись по его орудийному деку и верхней палубе. А двадцатичетырехфунтовые кормовые каноны сбили у галеона бушприт с блиндом, в щепки разнеся полуют, и проделали серьезную дыру в его носовой части, на уровне погонных орудий. Я успел дать два кормовых залпа, оба достигли цели. Галеон же не успел сделать по флейту ни одного выстрела. Пока я своими выстрелами отвлекал внимание врага, каракка смогла выйти из-под обстрела.

– На тот момент дон Мигель был уже убит. – Мрачно посмотрев на князя, а потом опустив глаза, глухо произнес дон Педро. – Проклятое ядро этого проклятого галеона отрубило ему обе ноги. Эти сволочи подошли близко, имея на мачтах и корме испанские флаги. Да и сам галеон – испанской постройки. И на квартердеке стояли люди в испанских доспехах! Никто не думал, что они станут стрелять. Потому капитан их и подпустил так близко. Первым же залпом галеон вымел с нашей палубы все и всех, включая капитана. Я уцелел и успел перехватить управление и изменить курс, да и оставшиеся в живых артиллеристы нижнего дека ответили залпом из десяти кулеврин. Дон Мигель, царствие ему небесное, в свое время решил усилить артиллерию каракки и прикупил в Амстердаме пушек калибром посерьезнее, чем у него были, и пушкарей гонял на тренировках частых. Вот сейчас это и пригодилось. Все десять ядер попали в борт иудиного корабля. Тот отвалил в сторону, а я скомандовал увеличить ход. Матросы кинулись переставлять паруса. Каракка – торговое судно, и соревноваться в скорости с военным кораблем было смешно. Но надежда на благоприятный исход всегда живет в сердце и умирает последней! Нам повезло. Дон Рамон вовремя подошел и огонь открыл.

– Галеон быстро отвалил от каракки и, потеряв ветер, отстал. – Рамон отхлебнул вина и продолжил:

– Со всей скоростью, на которую были способны наши корабли и позволял ветер, мы помчались вперед. Но агрессор вновь взял ветер и продолжил преследование, хоть и не слишком резво. Я мог уйти, флейт – быстроходный корабль. Но не хотел бросать каракку. Потому встал между караккой и галеоном, и когда тот стал догонять, сделал несколько выстрелов из кормовых орудий. Погонные пушки агрессора не стреляли. Видно, я их покалечил. А догнать и применить бортовые галеон не мог, потому он отвернул и стал отставать. Пользуясь темнотой, мы сменили курс, уйдя в океан. Утром, оглядев горизонт и не найдя врага, приступили к ремонту каракки. Дона Мигеля и пятнадцать погибших матросов похоронили в пучине. Определив свое местоположение, проложили курс на устье Рио де Ла-Плата. Через двое суток были уже в эстуарии и прошли мимо мыса Восточного. После входа в устье Ла-Платы горы Мальдонадо – это первые и единственные здесь возвышенности, которые видны на северном берегу. И еще неплохой залив с якорной стоянкой против очень низкого берега. В глубине залива есть небольшая бухта, вернее, мелководное озеро, называется «лагуна Белой Ивы». Устье ее частично защищено со стороны залива маленьким островком, образующим две протоки. Вот в правой протоке, на мелководье, и обнаружили мы этот галеон и людей, суетящихся на берегу. Видимо, на починку встали.

– Теперь у нас есть большая проблема, – сказал Жилин. – Мы не знаем, почему испанский военный корабль напал на торговое судно, идущее под испанским флагом. Он вскоре починится и придет сюда – с галеона нас тоже видели. Свои суда мы можем загнать в реку и подняться по ней верст на пятьдесят – семьдесят, глубины позволят. А дальше что? Крепость хоть и почти достроена, но против тяжелой артиллерии галеона наши пушки мелковаты. Падет крепость, путь по реке будет открыт.

– На галеоне, – произнес дон Педро, – экипаж, включая матросов и солдат, человек четыреста. Пушек разных калибров до шестидесяти, огнестрельное оружие и у солдат железные кирасы. Сила большая.

– Да, сила большая, – согласился с ним князь, вступая в разговор. – А наши бойцы подготовлены к боям с индейцами, а не с европейцами. Да и оружия огнестрельного маловато, хоть и скупаю все, что сюда контрабандой привозят. Вот и надо нам сейчас думать, как с врагом неожиданным совладать и не погибнуть в глупом сражении. Нам эта война не нужна, мы к ней не готовы. Но воевать все равно придется. Эти испанцы, видимо, получили приказ ликвидировать контрабандный завоз товаров в Аргентину. На ярмарку в Портобело купцы с Буэноса редко ездят. Денег колония почти не приносит, покупать губернатору, или генерал-капитану – уж и не знаю, как правильно эта должность называется, да и купцам местным не на что. Практически постоянно меновая торговля с контрабандистами, что сюда добираются, происходит. А колония между тем все же живет. Видимо, это обстоятельство кого-то навело на мысль, что тут махровым цветом цветет неповиновение королю. Что, вообще-то, правда. Вот и появился военный корабль. И тут же, как подарок, два контрабандиста! Что испанские флаги несут – плевать! Приказ королевский выполнять надо, а приз, он везде приз. Деньги никому лишними не бывают. Еще и инквизиторам подарочки привезли бы – испанцев, в ереси обвиненных. Так что делать будем? Думаем! А чтобы этот процесс легче шел, подкрепимся, чем Бог послал.

В зал вбежал Богдан Шатун, командир взвода разведки. Негромко доложил о прибытии. Князь в нескольких словах обрисовал случившееся и короткими фразами поставил перед взводным боевую задачу: найти точное место стоянки противника, определить степень повреждений галеона и объем оставшихся работ. Выявить удобные для скрытного подхода к лагерю испанцев участки, количество солдат на берегу и наличие в береговом лагере пушек. Все делать скрытно, от этого полностью зависит успех операции. Связь держать через Вито. О его способностях общаться со мной на расстоянии, Шатун знал. Потому, не задавая вопросов, откозырял и выскочил за двери.

Ели мы молча, пили умеренно, даже дон Педро, любитель заглянуть на дно бочонка. Проблема была очень серьезной. От ее решения зависело многое. В том числе самое главное: успех нашего предприятия под названием Русский Уругвай. Наконец князь отложил двузубую вилку, вытер губы льняной салфеткой, отряхнул с бороды крошки и два раза хлопнул в ладоши. В дверь проскользнули четыре служанки с кувшинами матэ. Истинный поклонник матэ никогда не будет пить его через край – на то есть специальная «соломинка». Испанцы называют ее «бомбилья». Как и калебас, ее изобрели индейцы гуарани, используя полые стебли, к которым прилаживали сеточки-фильтры из скрученных волокон растения, чтобы частички матэ оставались в калебасе. Испанцы так же приложили руку к традиции пить «напиток божественного Каа», заменив соломинки на серебряные трубочки. Разлив напиток, служанки убежали, плотно закрыв двери. Мы сделали по глотку горьковатого, но одновременно приятного напитка.

– Что надумали, господа Совет? – спросил князь.

– А почему мы решили, что испанцы нападут на город? – произнес Жилин.

– Может, и не нападут сразу, – подал голос Рамон. – Войдут в бухту, увидят не обозначенный на их портулане город, высадятся без выстрелов, «по-дружески», и начнется канитель. Нашему сюзерену придется объясняться за построенную крепость перед каким-нибудь пехотным офицером, назначенным королевским указом начальником похода. И герцогу не удастся доказать законность постройки, так как он не подданный испанского короля. Потому офицер на вполне законном основании именем короля конфискует все имущество герцога и остальных поселенцев-иностранцев и закует в кандалы нарушителей для доставки на королевский суд. И гранда Адолфо тоже, за попустительство и покровительство иностранцам-еретикам.

Присутствующие на совете высказали свое мнение по этому поводу в весьма энергичных русских народных выражениях.

– Так вот и я о том же! – воскликнул Рамон. – Нам это ну ни как не понравится. Народ возьмется за оружие. Но враг-то уже будет внутри города и крепости. И даже если нам все же удастся отбиться, то потери в людях понесем чудовищные. Здесь мы уже не выживем. Придется все бросать и спасаться бегством. А куда?

– Ты прав, – произнес, нахмурившись, князь. – С проверкой галеон прислан, и явно по доносу какого-то «доброжелателя», отправившего письмишко в Кастилию. Так все и будет. Так что делать будем, господа Совет?

– Драться!

– Как?

Вот тут предложений было немного, и все в основном носили оборонительный характер. Но по виду князя было ясно, что такая тактика его не устраивала. Посмотрев на меня, он спросил:

– А ты чего молчишь, воевода? Говори, что надумал. Только коротко, четко и всем понятно. Время работает не на нас.

– Слушаюсь, Верховный Главнокомандующий! Главная наша задача – не дать галеону войти в нашу бухту, вернее, не дать ему отойти от того берега, возле которого он сейчас стоит…

Пока мы совещались, комендант крепости и по совместительству городской голова кабальеро Пантелеймон поднял все население города на авральные работы по разгрузке флейта. Для этого он дал приказ баркасами подтянуть его ближе к берегу, пусть даже посадив на мель, развернуть бортом и поставить на два якоря, носовой и кормовой. Матросы кабестанами выбрали, сколько можно, слабину якорных канатов, чтоб корабль не сильно качался на волне. Из плашкоутов и досок, напиленных на моей ветряной лесопилке, рабочие соорудили наплавные мостки и сходни с широкими ступенями, которые приставили к борту корабля. Теперь легкие грузы можно было забирать с палубы и нести на плечах на берег, а тяжелые с помощью рея загружать на баркасы, пришвартованные к другому борту. И потянулись две муравьиные цепочки. С берега – порожняком, на берег – груженые. Прибывшие на флейте переселенцы, не чинясь, тоже подключились. Работали все. Даже дети, собравшись в артельки, таскали с берега на склады то, что им по силам. Запряженные лошадьми и ослами телеги и тележки долго под погрузкой-выгрузкой не стояли. Индейцы даже какую-то песню затянули, довольно мелодичную и как раз подходившую к ритму их движения по мосткам.

Пантелеймон организовал все очень хорошо, даже о воде и еде для работавших озаботился. И о факелах, чтоб на ночь разгрузку не прерывать. Четыре раза приходилось останавливать живой конвейер, давая людям короткие передышки. Но наконец, по прошествии полутора суток ударного труда, весь груз флейта оказался на берегу. После разгрузки корабль довооружили срочно снятыми со стен цитадели средними кулевринами. Мест для них на орудийном деке хватало. А на палубу установили высокие поворотные станки-тумбы с фальконетами, предназначенными для стрельбы картечью. Через двое суток рано утром флейт, загруженный почти шестью сотнями бойцов, пересек залив Монтевидео и вышел в воды Рио де Ла-Плата. На буксире за его кормой тащилось два десятка больших лодок. Впереди шли два баркаса с разведчиками. За все время подготовки флейта к походу Вито шесть раз связывался со мной, передавая мыслеречью добытую информацию, а я докладывал Совету. Мы так и не расходились по домам, ели и спали в цитадели.

На основании сведений, переданных Вито, был составлен план нападения. Основным фактором, могущим нам помочь, был туман, в это время года довольно густой. Особенно под утро. Скрываясь в нем, флейт подойдет к месту стоянки галеона. Испанцы его вытащили носом на берег, латают большую дыру выше ватерлинии и уже скоро закончат. Удачно Рамон стрельнул! Бушприт уже заменили. Солдаты живут на берегу. Их человек сто, судя по количеству палаток и костров, разжигаемых для приготовления пищи. Пушек с ними не замечено. Отдельным лагерем живут матросы. Этих около трехсот. Подходы разведаны, место для высадки десанта – тоже.

Связался с Вито, спросил, как вооружены солдаты. Ответ заставил меня задуматься: солдаты имели обычные мушкеты, мечи и топоры с полукруглым лезвием на метровых рукоятках. А где пятиметровые пики, которыми вооружались солдаты-пикинеры? Их при всем желании никак не спрячешь! Я нырнул в глубины памяти, и перед внутренним взором появилась картинка испанского солдата с подписью «Морской пехотинец». Улыбнувшись, пошел в каюту капитана, где сейчас находился князь. Сидя за столом и подперев рукой голову, наш Верховный Главнокомандующий думу думал. Увидев меня, произнес:

– Опасаюсь я, что не получится у нас ничего из этой авантюры. Солдаты испанские хорошо обучены и стойки в бою. Наши уругвайцы им и в подметки не годятся. Так может зря мы это все затеяли? Положим людей, а толку будет ноль. Думай, боярин! Еще не поздно что-то в нашем плане изменить. Может, не мудрствуя лукаво, просто подожжем галеон, а потом из пушек обстреляем лагерь? Месть – хорошее блюдо, но его приятнее употреблять холодным!

– Да, княже, ты прав. Испанские пехотинцы – бойцы отличные! Спокойно выносят тяготы походов, голод, невыплату жалованья. Умеют держать строй, во что бы то ни стало. Идти среди картечи и на аркебузные залпы. Не бежать, а просто выполнять свой долг. Но это все больше относится к тем войскам, что в Старом Свете воюют. Здесь, в Америках, все не так. Сюда едут искатели личного обогащения. Посланные в колонии солдаты, чуя поживу и видя блеск доступного для захвата золота, начинают больше думать о себе, а не об интересах своего короля. Тому есть многочисленные примеры, когда конкистадоры отказывались выполнять королевские указы и требовали от него для себя «капитуляций». Этим словом обозначаются некие привилегии, послабления, вознаграждения и тому подобное. В колонии испанцы едут обогащаться, а не умирать. От этого и будем отталкиваться.

– По твоей хитрой улыбке, Илья Георгиевич, вижу – что-то уже придумал. Говори, не томи, воевода!

– Недооценивать противника, типа – шапками закидаем, не надо. Достаточно в истории таких примеров. Но и переоценивать тоже не стоит. Наша задача все же заключается не в развязывании долгой и тяжелой для нас военной кампании с большими потерями людей и ресурсов, а в наказании наглецов и недоумков. Ни один удар, кроме солнечного, не должен остаться без ответа. Проучить! Да так, чтобы те, кто на каракку напал, урок надолго запомнили. И чтобы солдаты и матросы, люди все же подневольные, своих командиров за это возненавидели. И исчезли. Небыло их, и мы никого не видели. Хорошо, что обеим командам сразу рты заткнули, чтоб не болтали о происшедшем. Что до испанцев, то не солдаты они. Морские пехотинцы, предназначение которых плацдармы на берегу захватывать да во время плавания исполнять полицейские функции по защите офицеров корабля от взбунтовавшихся матросов. Нет у них выучки настоящих пехотинцев, их храбрости и стойкости в бою. Это воины одного удара, а не длительного противостояния. Потому предлагаю вот такой вариант развития нашей операции…

Князь, внимательно слушавший мой план, в конце, когда я замолчал, рассмеялся и, хлопнув меня по плечу, произнес:

– Нет! Есть все же в тебе что-то иезуитское. Решил устроить испанцам пешую экскурсию по местам их боевого бесславия? С развлечениями в виде пострелушек и побегушек на свежем воздухе и соблюдением всевозможных диет? Здорово! А если не поведутся?

– А куда им деваться? Галеон уведем или взорвем – и начнется у них турпоход. Не сидеть же им на пустынном берегу! А где-то там, вдали, город Буэнос-Айрес. О нем командиры знают, туда и поведут недобитков своих. Вот только пешком по болотам, с форсированием рек и речушек, это не на кораблике под парусом! Первое, что по пути встретят, будет большая лагуна Белой Ивы, которую придется долго обходить. Без еды и с ограниченным запасом пороха. Но со множеством кровожадных, диких воинственных индейцев со всех сторон. Будет испанцам весело, как мышам в духовке!