Текст книги "Морпех. Русский Уругвай"

Жень-Шень заскрипел пером…

…Владимир Харитонович Поливанов, крепкий мужчина среднего роста с седыми висками и обветренным лицом, дрожащей рукой положил на стол листок бумаги. Убрал руку, но тут же вновь протянул ее к листку. Потрогал его кончиками пальцев и посмотрел на меня. Да, поверить в то, что держишь в руках весточку от погибшего, оплаканного и похороненного сына не легко. Глаза видят до боли знакомый почерк, пальцы ощущают бумажную плоть, а вот разум не воспринимает. Да и как поверить этому клочку бумаги, когда в ящике стола лежит другая, с подписью и печатью. А урну с прахом сына он своими руками опустил в маленькую могилку под троекратный автоматный залп. Выплаканы слезы, смирилось сердце с потерей, и тут – ВЕСТЬ! Что жив сын и здоров, что служит где-то в стране далекой и домой вернуться не может. Да еще и его, отца, к себе на ПМЖ приглашает. Как так?!

Я ощутил такую мощную бурю эмоций, что пришлось прикрыть сознание. И еще вопросы, много вопросов. И страх, что его сын нарушил присягу, изменил Родине, обменял честь воинскую на жизнь забугорную. И тоска, тоска и обида, обида и горе, постепенно задавливаемое волевым приказом самому себе: «Успокоиться». Как мог, я старался сгладить негатив, ментально помогая каперангу взять себя в руки. Постепенно он очистил свое сознание от тяжелых мыслей. Вот только сердце его вдруг начало сбоить, а рука зашарила в кармане в поисках нитроглицерина. Я взял его руку, нащупал пульс. Вытащил из-за ворота нательный крест, и он ярко засиял, окутав зеленым коконом нас обоих. Постепенно сердце в груди старого моряка стало биться ровнее. Сияние угасло, и я вернул подарок Бога на место.

Владимир Харитонович глянул на меня сурово-настороженным взглядом. Я, читая в его сознании, стал отвечать на еще не заданные вопросы:

– Ваш сын честно выполнил свой долг солдата до конца. Родину не предавал, присягу не нарушил…

Я рассказал все, что в свое время мне поведали десантники. Все о том, как они умирали. А потом рассказал о том, как сам умирал, и кто спас мое «я», перенеся его в иное время и иное тело.

– Бог наш Всемогущий решил, что сын ваш Евгений и его товарищи, головы сложившие за Отечество, заслуживают иной судьбы и послал их, вернув к жизни, мне в помощники. А сделать мы должны одно: изменить историю так, чтобы Русь наша матушка стала могучей Державой, которую весь мир уважал бы, и козни строить ей боялся. Задача очень трудная, для нас пятерых практически неподъемная. Вот я и ищу помощников.

– Да, Илья Георгиевич. Изменив прошлое можно изменить будущее. Только ну ни как не получается у меня поверить тебе на слово. Мой атеизм и материализм не позволяют. Хоть и слывем мы, моряки, людьми в мистику верящими, но не до такой же степени!

– Хорошо, тогда пойдем!

– Куда?

– К сыну твоему!

– Так он здесь?!

– Конечно, нет. Нельзя ему сюда. По одной причине: есть люди, знающие о его гибели и присутствовавшие на его похоронах. А если кто из этих знающих его увидит? Живого! Что подумает? Практически то же, что думал ты сам совсем недавно. Подумает и побежит в Особый отдел рассказать о чудесах воскрешения рядом с Базой Атомного Флота страны. О последствиях ты знаешь. В той конторе никто в переселение душ, как и ты, не поверит. Потому я тебя к нему проведу. Если не побоишься в портал шагнуть.

Каперанг зыркнул на меня и встал. Я открыл портал. Седой моряк заглянул в черную бездну и решительно шагнул.

Спал я долго, без сновидений, и встал отдохнувшим. А вот мои лейтенанты и каперанг, судя по виду, совсем не спали. Но это не помешало моряку едва не сломать мне кисть руки своим рукопожатием, а ребра – объятием. Я не хилый, но он могуч! Рано его в старики записывать. Первый и единственный его вопрос: «Чем я еще могу помочь кроме оружия?»

– Людьми, Владимир Харитонович! Родину любящими, на все ради ее по настоящему светлого будущего готовыми. Знающими, умеющими, энергичными, честными людьми.

– Будут люди. Оружие тоже будет.

– Тогда прощайся с лейтенантами и пошли обратно.

– Мой сын – лейтенант? И кто же ему звание присвоил?

– Я, как воевода и командующий войсками князя Северского, сюзерена нашего. Здесь у нас Средневековье, конец шестнадцатого века.

– Уже знаю. Так мне теперь к тебе «ваше благородие» обращаться надо?

– На «вы» обращения еще не существует. Все ко всем на «ты» обращаются. А насчет «благородия», так ты теперь тоже «благородие». Офицер, тем более старший, по определению уже благородных кровей. Но здесь у нас и простолюдин может заработать дворянство. Так что рождение не предопределяет судьбу. Ладно, будет время – поговорим о многом. А сейчас пора возвращаться.

Доставив Поливанова-старшего по месту его жительства, я вернулся на Бразильское нагорье. Долго я тут не был, проверить надо, все ли в норме у моих старателей. Посетил каждую изыскательскую партию. Люди были здоровы, сыты и даже веселы, несмотря на тяжелую работу. Добыча алмазов и золота шла полным ходом. Переправив добытое в подвал своего дома, я в лагерь каждой партии перекинул по несколько мешков свежеиспеченного хлеба. Люди были очень обрадованы такому подарку. Все же мягкий хлеб вкуснее черствой пресной лепешки. Конечно, к хлебу было и иное продовольствие, способное дать людям силы для плодотворной работы.

В индейской деревне так же было все нормально. Чужаки не появлялись, древесина ценных пород деревьев заготавливалась, штабеля бревен росли. Я передал старейшинам еще десяток железных топоров, несколько маленьких зеркалец и штуку синего в белый горошек полотна. Индейцы устроили в честь меня праздник с танцами и настойчиво предлагали молоденькую девушку на ночь. Праздник с пиршеством я принял благосклонно, а вот девчонку отверг, обвинив старейшин в жадности. «Мне, – заявил я, – одной женщины мало. Я посланец Бога и наделен громадной силой. Неужели, – вопрошал я, – одна женщина сможет выдержать ночь моей любви?». Старейшины задумчиво покивали головами, соглашаясь. А я заявил, что сегодня я их прощаю и женщин не требую, так как меня Бог зовет, и я ухожу. Отошел за хижину и шагнул в портал. Шагнул, откровенно говоря, сомневаясь в своем решении отказаться от подарка: животик у моей женушки уже реально округлился и я ее не трогал. А, чепуха! Можно и потерпеть. Как говорили в бывшем моем времени: воровать, так миллионы, а, кхм, любить, так королеву. Ровни своей королеве я не заметил, в ушах еще не плещется, так что причины размениваться на «просто потрахаться» нет! Да и положение обязывает марку держать. Одну предлагали! Ха! Вот если десяток или два предложат – не откажусь. Только что я с ними сделаю, это племя знать не будет. Но отбирать их я буду сам. Пусть только рискнут предложить! Девчонки мне в Новороссийске понадобятся.

Через неделю наведался к Владимиру Харитоновичу, отцу Жень-Шеня. Каперанг доложил, с кем уже успел переговорить и что подготовить. Пока на переселение согласились четверо его бывших сослуживцев, таких же одиноких отставников, что и он. Им, как сказали отставники, осталось только уныло ждать прихода смерти, здесь они никому уже не нужны. Но сила и энергия еще есть! Переселившись же в прошлое, они смогут реализовать свой нерастраченный и невостребованный потенциал. И пожить весело!

Еще трое согласны в принципе, но они семейные, и необходимы весьма весомые аргументы, чтобы подвигнуть их на столь радикальные изменения жизни. Тут главное то, что я могу еще предложить, кроме высокой зарплаты. И предложить именно для благоустройства жен и детей на новом месте. А вот с этим у меня – напряженка. Женщине, привыкшей к центральному отоплению, газовой плите на кухне, электричеству и т. д. и т. п., вряд ли понравится жизнь в Средневековье. Современным детишкам – тем более. Там нет тех развлечений, что есть здесь. Потому моя затея провалится, не начавшись. Люди откажутся менять шило на мыло, и будут полностью правы! Как ни прискорбно, но помощников придется искать в других местах, если не в других временах, и по-другому. Да и предложения мои должны быть такими, от которых не отказываются.

С добычей оружия намечается прогресс. Поговорил каперанг с подполковником Ивановым Петром Семеновичем. Рассказал ему все, потому как темнить со старым другом не хотел. Тот подумал и согласился помочь. Заместитель командира дивизии по технической части уже намекал ему насчет пенсионного возраста. Потому подполковник и на переселение согласен – тоже одинок. Почему-то получается так, что человеку, отдающему себя любимому делу, с личной жизнью в большинстве случаев не везет. Женился в молодости, к примеру – после окончания военного училища, а через несколько лет жена, устав от гарнизонной неустроенности, сбегает к благам цивилизации. Нет, конечно, не все так поступают. Есть женщины, что становятся своим мужчинам настоящими сподвижниками, надежной опорой, хранительницами семейного очага. Но в среде военных такое, к сожалению, встречается не так часто, как хотелось бы. Женами декабристов молодые девушки желают становиться реже, чем женами менеджеров среднего звена. А на второй брак мало кто из таких брошенных защитников Родины решается. Да и времени на встречи-ухаживания у них уже нет, как нет в обозримой близости и самих объектов для ухаживаний: в гарнизонах всегда дефицит свободных женщин. Их семьей становится воинская служба. В нее и вкладываются все нерастраченные на семью силы.

Именно так и прошла армейская жизнь подполковника. Потому терять ему действительно было нечего, а переселение в прошлое открывало многие перспективы. В том числе и на встречу с хорошей женщиной. Уж я-то знаю!

– Схема изъятия сданного на хранение или списанного на утилизацию вооружения, Ивановым предложенная, – сказал каперанг, – ущерба боеготовности дивизии не нанесет. Да и оружие не всплывет в криминальном болоте. Только деньги кое-какие понадобятся. Для смазки некоторых «механизмов». И еще надо проработать вопрос вывоза со складов.

– Тяжелое заберем через портал, – улыбнувшись, произнес я. – Только мне в обязательном порядке надо побывать на каждом из складов, с которых будет производиться выемка. И еще, Владимир Харитонович. Передайте Петру Семеновичу, что размеры предметов, подготовленных для транспортировки, должны быть не более полутора метров ширины и менее двух метров высоты. Длина не существенна. И по весу они должны быть приемлемы для перемещения силами пяти – шести человек.

– Хорошо, Илья Георгиевич, скажу. И познакомлю.

– Деньги я принесу. Доллары. Еще могу необработанные и обработанные камушки – алмазы с изумрудами предложить, и ювелирку. Правда, без пробы. Нет их еще там, откуда я прибыл. Да, еще хорошо бы с начальником медицинской службы дружбу свести. Лекарства нам тоже очень нужны, как и квалифицированные медики. А то у нас только лекарь-травник есть и алхимик с навыками средневекового хирурга.

– Да-а, проблема! Начмед в дивизии новый, недавно переведен из Москвы. За что в ссылку угодил – не знаю, но постараюсь выяснить. Есть еще люди в штабе, что помнят меня, помогут. Буду искать подходы.

– Сам не найдешь – покажешь его мне. Я сумею найти точки соприкосновений.

– Добро. А вот медиков знакомых у меня нет. Не завел, на здоровье не жаловался, не обращался. Тут я не помощник.

– Ладно, придумаю, как этот вопрос решить. Кое-какие соображения имею.

На том и расстались. Я оставил каперангу солидную пачку российских денег, изъятых у бандитов. На жизнь. Шаг в один портал, шаг в другой, этот прием я назвал «прыг-скок» – и я вновь в доме каперанга, в небольшой комнатке, выделенной мне специально для «прыжков». Но уже на два дня позже. Выйдя в зал, застал там каперанга и сухонького седого старичка с роскошными пшеничными усами. Я просканировал сознание нового персонажа, а он, хмыкнув в усы и собрав морщинки в уголках улыбающихся глаз, встал и протянул руку:

– Капитан третьего ранга в отставке Матвей Родионович Логин. На том же БДК-25, где Харитоныч командовал, машинной командой заведовал. И тогда, и сейчас зовусь Дед Матвей. Друган в гости позвал, сказал, что человек интересный будет. Это ты?

Я пожал протянутую руку. Физический контакт принес неожиданное: Дед Матвей оказался латентным телепатом, но умеющим только считывать чужие мысли и рефлекторно закрываться. Ну и хорошо! Я приоткрыл свое сознание и представился:

– Илья Воинов, граф и боярин князя Северского, основавшего в конце 16-го века Новороссийск Уругвайский. Воевода княжеский.

Внимательно посмотрев мне в глаза, Дед произнес:

– А ведь он, Харитоныч, правду говорит! Слышишь?

– Слышу и знаю, потому, как сам там уже побывал. И сына встретил, живого.

Теперь Дед посмотрел на каперанга и с изумлением произнес:

– И ты не врешь! А что молчал?!

– Что поделаешь, – притворно вздохнув, произнес я. – Как можно соврать телепату?

– Что?! – воскликнул Дед Матвей.

– Можно подумать, что вы, Матвей Родионович, о своей способности не знали!

– Я могу слышать мысли, но не всех и не всегда. Я не телепат!

– Телепат, только самородный, необученный. Если желаешь, могу из тебя, Дед Матвей, сделать полноценного.

Дед потеребил пшеничный ус и махнул рукой:

– А давай!

Я прижался лбом к его лбу. Поправил кое-что в его сознании и передал необходимые знания. Теперь Дед мог не только слышать чужие мысли, но и направленно передавать свои – разговаривать мыслеречью, настроившись на излучения мозга определенного человека. В обязательном порядке передал и умение закрывать свое сознание от чужого вторжения, будь оно целенаправленное или непроизвольное. После контакта Дед Матвей выглядел несколько обалдевшим.

– Как ощущения? – спросил я его мыслеречью. – Нравится?

– В голове шумит. И голоса со всех сторон.

– Так закройся! Я ведь тебе показал, как это делать.

Дед закрылся. Да так прочно, что мне пришлось искать обходные пути в его сознание.

– Не так капитально, Дед. Так ты превращаешься в обыкновенного человека, без дара. А он – твое преимущество перед многими. Узнать мысли противника или недоброжелателя – мечта любого воина. Тренируйся!

Тут в дверь постучали, и на пороге появился подполковник. Поздоровались. Каперанг представил нас друг другу.

– Завтра с утра жду на КПП, – произнес Иванов. – Проведу для вас маленькую экскурсию. Деньги привезли?

– Да. Сколько надо?

– Пару тысяч. Надо «подмазать» прапоров со склада стрелковки и боепитания, что уже товар приготовили. Я вас с ними сведу, сами и расплатитесь. Неприятные люди, доложу я вам. Но мне их приходится терпеть. Крыша у них – зам. командира дивизии по тех. части. Это он мне про пенсию намекал. И вот еще, – он указал на большой полиэтиленовый сверток. – Там форменка матросская, рабочая, в ней вы свободнее по территории складов хранения перемещаться будете. И меньше в глаза бросаться. Извините, спешу. Ровно в 9-00 завтра у КПП. Честь имею!

Откозыряв, подполковник ушел. Я, попрощавшись с Дедом и каперангом, сделал «прыг» домой и, побрившись, «скок» в утро следующего дня. Чтоб не привлекать форменкой внимание патрулей, переоделся в подъезде ближайшего дома и ровно в 9-00 был у КПП. Подполковник, глянув на часы, пошел через турникет, бросив дежурному, приветствовавшему его: «Со мной». Быстрым шагом дошли до большого железного ангара, в котором несколько матросов «болгаркой» и автогеном резали на куски артиллерийское орудие. Посмотрев на такое варварство, я едва не застонал. Как бы оно нам пригодилось! Подполковник, увидев мою реакцию, произнёс:

– Это 2М-2, 25-ти миллиметровая, снарядов на него нет. Вон в том углу, – он показал, в каком, – то, что надо. ЗУ-23-2, спаренная зенитная установка в составе двух зенитных автоматов. Вот ее станок и платформа с ходом. Прицелы ЗАП-23, для стрельбы по воздушным целям, и наземные прицелы Т-3 у меня в подсобке, в ящиках упакованы. Индекс установки по ГРАУ СССР 2М-13. Калибр 23 мм, скорострельность 2000 выстрелов в минуту, масса установки 950 кг, дальность стрельбы 2500 метров. Заряжать можно вручную, расчет 5 человек. Металлические ленты на сорок патронов. Тоже имеются. Отдам все, что найду. Снаряды двух типов: бронебойно-зажигательно-трассирующий БЗТ и осколочно-фугасно-зажигательный ОФЗ. Последний с самоликвидатором и максимальным временем срабатывания 11 секунд. А снарядов на соседнем складе, у прапорщика Чухно – немеряно. В Афганистане эти «зушки» ставили на грузовые автомобили ЗИЛ-130, ЗИЛ-131, Урал-4320 или КамАЗ. Для сопровождения колонн. Машинка хорошая, хоть модель и старая. Их с вооружения береговых войск флота сняли. Не соответствуют уже современным требованиям для борьбы с самолетами. Вот на склады хранения или в утиль и распихали.

Я смотрел на двуствольную пушечку и тихо радовался. Да я с ней и одной морским королем буду! Хрен кто к моему кораблю на ее пушечный выстрел подплывет. 2000 выстрелов в минуту! Я нежно погладил ствол. Хороша, красавица. Предвосхищая мой вопрос, подполковник сказал:

– У меня их четыре штуки. Было шесть, но две успели порезать. Стволы отпилили.

– А стрелять они смогут?

– Стрелять смогут, но недалеко. И не точно. По площади – пойдет, но это глупый расход снарядов. Брать не советую. Хороших достаточно. Три уже разобраны, эту сегодня матросы приведут в надлежащий вид. Да, а есть, кому сборку-то произвести?

– Нет, но, думаю, сложности не составит. А вот кто стрелять будет – не знаю. Артиллеристов, знакомых с современными артсистемами, нет у меня.

– Плохо, но не смертельно. Будут пушки, найдешь и пушкарей. А со сборкой могу помочь. Здесь в команде дослуживают два матроса. Оба детдомовцы, после увольнения ехать им некуда. Не хочу, чтобы хорошие ребята в нашей действительности пропали. С работой в стране туго. Куда пойдут? В бандиты?

– Что предлагаешь, Петр Семенович?

– Поговори с матросами. Может, согласятся с нами к твоему князю уйти.

– А сам не можешь?

– Я уйду последним, а им дембель через неделю. Мне еще много чего сделать надо. Ты ведь не будешь против, если я здесь налажу канал поставки вооружения и боеприпасов?

– Только поприветствую! Но ты – без фанатизма, пожалуйста. Лучше подготовь все, а я потом тебя вместе со всем хозяйством и вытащу.

– Вот и славно! Пойдем, покажу остальное.

Долго мы бродили по большому ангару. Много чего в нем было такого, для нас полезного, что нужно будет утащить. Я прикидывал, где надо открыть портал для удобства пропихивания в него зенитных установок и 82-мм минометов. Лежали они у стены, видимо, уже давно, заваленные кусками дюралюминиевой обшивки башен АУ ЗИФ-31. Тоже пушечка хорошая, и здесь в ангаре имеется, но 10 тонн веса!.. Нет резона корячиться. Поищу что-либо полевое, с такими же характеристиками, но легче. А вот броню с тридцать первой приберу.

Осмотрев содержимое ангара, согласовал с подполковником, что мне можно забрать, его не подставляя. Прикинул, сколько людей надо, чтобы в течение одной ночи все это к нам перетащить. Поговорил и с матросами, рекомендованными подполковником. Оба коренастые, невысокого роста. Со дня на день ждут документы, приказ на увольнение их призыва Министром Обороны уже подписан. Почти гражданские люди, но вот ехать им действительно некуда. Я предложил заключить контракт на пять лет, послужить в дальней стране. Согласились, даже не уточняя, что за страна. Сказал сразу: будет трудно, не исключено, что и повоевать придется. За отдельную плату. Переглянувшись, согласно кивнули головами. Отослал их к подполковнику, доложить о своем решении. Пусть у него будут доверенные люди. Пригодятся.

Свел меня подполковник и с двумя прапорщиками. Дал я им по жменьке малой мерикосовских рублей. Аванс. Остальное пообещал заплатить после ознакомления с предлагаемым «товаром» и его вывозки за пределы воинской части. Сначала прошел в склад стрелкового вооружения, что шло на списание. Предупредил суетливого, с бегающими глазками небольшого роста прапорщика, что хлам мне впарить пусть даже не пытается. Найду хоть один ствол с дефектами – накажу. Тот немного скис и повел к штабелю ящиков в дальнем углу ангара. Открыл один, другой. Я заглянул в них, но брать в руки ничего не стал. Из сознания прапора выудил, что эти десять автоматов были новые, полученные с центрального склада. К нему, в утиль, попали путем махинации с документами его земляка из батальона морской пехоты. Для продажи одному постоянному клиенту. Как и два ПКМа, накрытые куском брезента за штабелем ящиков с гранатометами. Хитрый прапор не хочет портить отношения с местным паханом, потому мне, как левому покупателю, все же впарит старье. И прикроется бандитской крышей. Наивный чукотский мальчик! Договорился, когда и куда прапор вывезет автоматы, патроны и два РПГ-7, там же получит окончательный рассчет. На что в его мозгах тут же родился план, как меня под бандосов подставить. Хе-хе!

Следующим был ангар с артиллерийскими снарядами. Черт побери! Я бродил по закрытой территории как по супермаркету, выбирая товар. И никто не обращал на меня внимания! Форменка тут явно была не при чем. Неужели всеобщее наплевательство проникло и в войска? Я, еще Илья Стрельцов, был ребенком в это время, и каким оно было, толком не помнил. Потому и удивляюсь. Хорошо, что враги заморские тогда были более удивлены происходящим в стране, чем мы сами. А то взяли бы Россию тепленькой. Смогли бы наши полуголодные солдатики на дальних рубежах отпор захватчикам дать? При вот таком разгильдяйстве и воровстве? Смогли бы! И давали, только стоило это большой крови и моря материнских слез.

С прапором договорился, что он вывезет две машины снарядов для АУ 2М-13 калибра 23 мм на полигон. Якобы, для утилизации. Там я их заберу, там же и расплачусь. Прапор, худой высокий мужик лет сорока с уныло висящими длинными «запорожскими» усами кивнул головой и сунул в карман аванс. Фамилия ему явно соответствовала: Чухно!

– Вам только эти снаряды нужны, или еще какие? – поинтересовался он чуть гнусавым голосом. – А то у меня много чего утилизировать надо.

И, склонив голову набок, уставился на меня совиным глазом.

– Мины еще нужны, – просканировав его мысли, произнес я. – Для 82-мм миномета. Гранаты, желательно Ф-1, но если нет, то любые. Патроны автоматные, пистолетные, короче – любые. Выстрелы к РПГ, активно-реактивные осколочно-фугасные. Бронебойные тоже подойдут. Да, и взрыватели, конечно же. Как без них! Не забудь.

Только теперь в совином глазу прапора уныние уступило место более позитивному чувству. Почуял «запорожец» жирный куш!

– Мне придется с автопарком договариваться, чтобы еще две машины выделили, сверх наряда, – более веселым голосом произнес прапор. – И матросов на разгрузку надо больше.

– Значит, так. Я плачу десять тысяч долларов за товар. Кроме тебя и водителей машин – более никого. Разгрузят мои люди.

– Так еще в оцепление матросов надо отделение. Это в обязательном порядке, полигон оцеплять. И минер-подрывник будет, тоже прапорщик. Сам я подрывать не имею права.

– Хм. Это твои вопросы, как с ними урегулировать. Не жадничай, поделись, чтобы языками не трындели. С подрывником я сам поговорю. Он сколько тротила с собой привезет?

– На четыре машины ящиков восемь, наверное. Он сам считает, сколько нужно.

– Взрывчатка мне тоже нужна.

– Так он ее у меня же и берет! И детонаторы, и машинку подрывную. По заявке.

– А-а, вот оно как! Тогда посоветуй ему тротила побольше взять. Расход сверхлимитный оплачу! И главное. Если без проколов пройдет операция, то мы с тобой сможем еще долго и плодотворно делать свой маленький гешефт. Да?

– Так точно, – вдруг вытянулся прапорщик. Видимо от перспектив радостных.

Договорились, что вывозку он организует через два дня. На том и расстались. Я нашел подполковника, и он провел меня через КПП. Открыв портал в подъезде пятиэтажки, оказался в доме каперанга. Тот встретил меня ворохом вопросов, на которые я ответил одной фразой:

– Процесс пошел.