Текст книги "На парусниках «Надежда» и «Нева» в Японию. Первое кругосветное плаванье российского флота"

Глава XIII. Описание нагасакской пристани

Первоначальное открытие Японии европейцами. – Покушение разных наций ко вступлению в торговую связь с японцами. – Соображения до ныне известных определений географического положения Нагасаки. – Затруднения в сочинении точной карты Нагасакского залива. – Наставление ко входу и выходу из оного. – Нужные предосторожности

В начале сей главы, долженствующей содержать в себе описание Нагасакской пристани, намерен я упомянуть кратко о прежних сведениях европейцев об островах Японии, помещение чего здесь, может быть, признано будет не непристойным.

Как давно известно европейцам существование японского государства, о том имеем мы только вероподобные предположения. Кажется, первыми известиями о существовании сей земли обязаны мы славным путешественникам Рубруку и Марко Поло, странствовавшим в середине XIII столетия. Достоверным быть кажется, что Япония открыта случайным образом в половине шестнадцатого столетия. Повествуют, что первый, сообщивший известия о существовании Японии, был португалец Фернанд-Меидец-Пинто (находившийся на китайской джонке под начальством славного тогдашнего морского разбойника Самипочека), который в 1542 г. во время плавания из Макао к островам Ликео занесен был к берегам японским[96]96
  Histoire du Japon, par Char1evoix. Paris, 1754 in 12, Tome 2, pag. 4.


[Закрыть].

Хотя три другие португальца, пристававшие в том же году, по объявлению их, к берегам острова Сатцума, и оспаривают честь первого открытия Пинто, однако через то ни время обретения, ни нация, коею сие учинено, нимало между собою не разнствуют. Испанцы начали скоро потом также посещать Японию. Но сообщение их с сею землею продолжалось короткое время, невзирая на близость Филиппинских островов, обещавшую выгоднейшую торговлю между сими двумя богатыми странами. Поводом, однако ж, начальной бытности испанцев в Японии было кораблекрушение, а не торговое предприятие. Манильский губернатор, на пути своем 1609 г. в Новую Испанию, занесен был бурею к берегам Японии под 35° 50´ широты, где корабль его разбился.

Император отправил его со всеми спасшимися людьми на построенном англичанином Адамсом (о коем скоро за сим упомянуто будет) корабле в Акапулько. Сие приключение имело то следствие, что испанцы в 1611 г. отправили к японскому императору посольство со знатными подарками[97]97
  Entick´s naval history in folio, pag. 390.


[Закрыть]. С истребления христианской веры в Японии загражден навсегда и вход в оную как испанцам, так и португальцам. Первые не покушались уже более и в новейшие времена к возобновлению с японцами прежней связи, могшей быть для обеих сторон весьма выгодною.

Голландцы, образовавшие в продолжение сего времени собственное государство, сделавшееся посредством свободного образа правления и предприимчивого их духа богатым и сильным, не могли не желать участия в торговле с Японией, хотя оная для них, не имевших тогда еще владений в Индии, и не могла быть столь выгодною, как для португальцев и испанцев. Случай благоприятствовал их намерениям. В 1600 г. пришел случайно к восточным берегам Японии голландский корабль, принадлежавший к эскадре, которая в 1598 г., под командою адмирала Магу и Симона де Кордеса, отправлена была из Текселя в Ост-Индию.

Первым штурманом в эскадре находился англичанин Виллиам Адамс, и ему обязаны голландцы началом своей торговли с Японией. Голландская эскадра погибла на пути своем через Магелландский пролив в Южном океане, выключая корабль, которым управлял Адамс, пришедший 19 апреля 1600 г. в Порт Бунго, лежавший под 35° 30´ северной широты. Адамс имел счастие понравиться чрезвычайно японскому императору, который оказал ему великие милости, но не позволил возвратиться в свое отечество. Известия, сообщенные Адамсом голландцам в Батавию о пребывании его в Японии и о возможности открытия с оною торговли, побудили Голландскую Ост-Индскую компанию отправить в Японию один корабль в 1609 г.

Через посредство императорского любимца Адамса торговля учредилась, и голландцам позволено было завести в Фирандо свою факторию[98]98
  Entick´s naval history in folio, pag. 390–395. У писателя сего находятся в годах ошибки, вместо 1600 г. написано 1588, а вместо 1598 – 1586. Смотри также Burney´s chronological History of the discoveries in the south seas, vol. II. pag. 186–198 in Harris Collection of voyages, vol. 1, pag. 856, edit. 1600.


[Закрыть]. Доныне они только одни пользуются благоприятством японцев, состоящим в том, что им при уничижительных ограничениях позволено производить из Батавии торговлю, откуда приходят теперь в Нагасаки ежегодно два малых купеческих судна. В 1641 г., через три года после изгнания из Японии португальцев, что, конечно, последовало не без старательного содействия голландцев, изгнаны и сии последние из Фирандо и заключены навсегда в маленький островок, лежащий неподалеку от Нагасаки, называемый Дезима.

Англичане в одно почти время с голландцами, и именно в 1613 г., также через посредство соотечественника своего Адамса получили позволение иметь свою факторию на острове Фирандо; но их торговля, невзирая на то, что англичан приняли весьма хорошо в Японии и что им предоставлены были выгоднейшие к продолжению оной условия, скоро прекратилась[99]99
  Грамота японского императора к английскому королю Иакову и торговый трактат, заключенный с японским правительством капитаном Джоном Сарисом от имени Ост-Индской компании помещены в сочинении Энтика. Entick´s naval history in folio, pag. 395.


[Закрыть]. Что понудило англичан оставить Японию, сие неизвестно. Если бы они из Японии были изгнаны, то оставшиеся там голландцы верно бы о том не умолчали. После многократно покушались опять англичане войти снова в торговую связь с японцами, но покушение их всегда было без всякого успеха. В 1637 г. пришли в Нагасаки четыре корабля под начальством адмирала лорда Водделя из Макао, где их принять не хотели; они имели и в Нагасаки такую же неудачу, как и в Макао[100]100
  Voyage de Hagenaar aux indes, dans le Recueil des Voyages, qui ont servi в l‘établissement et aux progrès de la compagnie des indes Orientales. Tome IX, pag. 471. О экспедиции лорда Водделя не упоминается, однако ж, в сочинении Энтика.


[Закрыть].

В 1673 г. пришел еще один английский корабль в Нагасаки, однако в приеме оного было равномерно отказано под предлогом, будто бы японцы узнали, что английский король Карл I имеет в супружестве португальскую принцессу. В 1803 г., в том же самом, в котором мы вышли из России, учинили они новое предприятие, но все без удачи, а именно, сообщество английских купцов в Калькутте отправило в Нагасаки под начальством капитана Тори один корабль с весьма богатым грузом, но он принужден был удалиться от японских берегов в 24 часа. Такое же торговое предприятие американцев в 1801-м или 1802 г. было безуспешно. Французы не отваживались никогда на испытание в том своего счастия. Из всего вышеупомянутого явствует, что около двух с половиною столетий уже посещали Японию разные европейские народы и почти двести лет прошло, как европейцы бывают ежегодно в Нагасаки. Но и по сие время нет ни точного определения широты и долготы, ни верной карты Нагасакской пристани, одной из лучших в целом свете, которая во владении европейцев сделалась бы еще преимущественнее.

Часть вторая

Глава I. Выход из Нагасаки и плавание по Японскому морю

«Надежда» оставляет Нагасаки. – Предосторожности японского правительства в рассуждении плавания нашего в Камчатку. – Расположение плаваний для настоящего лета. – Плавание около островов Гото в бурное время. – Описание островов Кольнет и Тсус-Сима. – Замечания о долготе последнего острова. – Открытие важной погрешности, допущенной при составлении карты Лаперузова плавания между Манилою и Камчаткою. – Усмотрение берегов Японии. – Заключение, что виденный берег долженствовал быть островом Оки. – Примечание о склонении магнитной стрелки, о течениях и состоянии барометра в Японском море. – Исследование северо-западных берегов Японии. – Открытие пролива Сангар. – Астрономическое определение двух мысов, лежащих на островах Нипон и Иессо, составляющих западный вход пролива Сангар. – Проход между островами Осима и Косима. – Рассмотрение западного берега острова Иессо или Матсумай. – Изведание залива Строгонова. – Тщетное надеяние обретения прохода, разделяющего острова Иессо и Карафуто. – Напрасное искание последнего острова. – Открытие, что Лаперузов Пик де Лангль и мыс Гибер лежат не на Иессо, но на двух разных островах. – Плавание между оными и северо-западным берегом острова Иессо. – Бытность в проливе Лаперузовом. – Лежание на якоре у северной оконечности Иессо в заливе, названном именем графа Румянцева

Апреля 16-го, в 3 часа пополудни, получил посланник грамоту японского правительства на голландском языке. В то же самое время объявили ему толмачи, что судно, долженствующее отвести его на корабль, уже прибыло в Нагасаки и что губернатору будет весьма приятно, если в следующее утро оставит жилище свое в Мегасаки. Они объявили притом настоятельное требование губернатора, чтобы по прибытии посланника на корабль отправились мы в море немедленно. Хотя я и не ожидал столь скорого отбытия нашего из Нагасаки, однако желал того вседушно, поелику опасался, чтобы нечаянное какое-либо неприятное препятствие не задержало нас долее в жестокой нашей неволе; почему, объявив толмачам, что с моей стороны употреблено будет всевозможное поспешение к нашему отходу, поехал я на корабль для приведения оного в совершенную готовность.

Апреля 17-го, поутру в 4 часа, подняли мы один якорь и остались на другом. В 10 часов прибыл посланник. Судно, на коем он приехал, принадлежало принцу Чигодцин. Оно убрано было весьма красиво и увешано шелковыми тканями, хотя и не могло великолепием равняться с прежним судном, на коем съехал посланник на берег и которое принадлежало принцу Физену. Солдат наших привезли японцы также на своем судне. Четыре обер-баниоса и почти все толмачи сопровождали посланника. В то же время прибыл и офицер со 100 лодками, долженствовавшими буксировать «Надежду» из гавани.

Оные принадлежали также принцу Чигодцин, на которого возложено было делать нам в сей раз почести. Сверх 100 лодок находились еще две, нагруженные платьем. Каждый гребец, коих было на всякой лодке от 6 до 8, получил тогда мундир свой, состоявший из верхнего нараспашку платья, сшитого из синей бумажной материи с натканным белым гербом принца. В 12 часов снялись мы с якоря; сто лодок разделились на пять рядов для буксирования, для коего привезли свои буксиры, которых не употребляют японцы и тогда, когда бывают к тому наняты. Во время буксирования перевозили мы свой порох, экипаж посланника и двухдневную присланную нам провизию. Губернатор прислал нам также 150 фунтов курительного табаку и множество огородного овоща.

Внимание его простерлось так далеко, что он не забыл прислать и семян разных растений, поелику слышал, что мы желали взять некоторые роды оных в Камчатку; сверх того предлагали нам и для следующего дня суточную провизию, но я от оной отказался. Корабль наш хотели отвезти только к восточной стороне Папенберга, но я объявил желание мое, чтобы прибуксировали нас к западной стороне сего острова. Сего, казалось, они не ожидали, потому что голландцы никогда там не останавливаются; однако, желая сколько возможно скорее от нас освободиться, согласились на то с великою охотою.

В 4 часа бросили мы якорь на глубине 24 саженей. Тут баниосы и толмачи распрощались с нами при изъявлении разных приветствий; но многие из них, казалось, говорили только выученный на память урок, в коем сердечные чувствования имели мало участия. Выключая честного Сака-Сабуро и двух других, не забывших как дружеское наше с ними обхождение, так и того, что мы не голландцы, все прочие желали нам счастливого пути в Батавию. Простившись с японцами, начали мы привязывать паруса, к чему не имели прежде времени, и поднимать на корабль гребные суда свои. В 5 часов утра при умеренном OSO ветре пошли мы из залива, радуясь сердечно, что освободились от такого народа, который мог бы нас подвергнуть жестокой участи.

Намерение мое плыть обратно между Японией и Кореею не нравилось японскому правительству. Толмачи, как истолкователи воли губернатора и иеддоского министерства, старались всемерно представить невозможность прохода проливом Сангарским: они утверждали, что пролив сей усеян подводными каменьями, что он не шире трех японских или одной голландской мили и опасен крайне по причине сильного течения. Губернатор в письме своем к посланнику запрещал настоятельно, чтобы мы не приближались нигде к японским берегам, но словесно приказал сказать, что если мы принуждены будем течением или бурею остановиться у берегов их на якоре, в таком случае нас не задержат и для сего пошлется немедленно вдоль берегов повеление.

Из “Атласа к путешествию вокруг света капитана Крузенштерна”

В.-Т. Тилезиуса фон Тиленау

Я должен был дать обещание, что без крайней нужды не буду подходить к берегам их, а они объявили, что имеют к данному моему обещанию совершенную доверенность. Но что касается до северо-западного берега Нипон, то я представил им, что страну сию необходимо нужно изведать точнее, потому что в положении пролива Сангар, который и на лучших европейских картах худо означен, сомнение мое до нескольких градусов простирается; японской же карты получить невозможно. И так необходимость требует при искании сего пролива держаться берега весьма близко, а особливо потому, что он шириною, по собственным их словам, не более голландской мили, следовательно, в некотором отдалении усмотрен быть не может.

Японцы убедились в справедливости моего требования и молчанием своим изъявили на то согласие. Впрочем, требовали они, чтобы мы на обратном пути своем из Камчатки в Россию не приближались никак к берегам Японии, что я им и обещал. Между тем не переставали, через голландского фактора Дуфа, отвращать меня от моего намерения; но причины, приведенные Дуфом, были еще маловажнее. Он представлял только об опасностях плавания между Япониею и Кореею, чего никто из голландцев не может утверждать собственным опытом. Лаперуз один был предшественником нашим в сем плавании; я желал к открытиям его присоединить и наши изыскания, которые и по сей одной причине могут уже быть достойными любопытства.

Возвращение «Надежды» в Камчатку прежде исхода июля казалось ненужным, почему мне и хотелось употребить следующие три месяца на исследование тех мест, кои Лаперуз, доставивший первые сведения о сих странах, принужден был по краткости времени оставить неизведанными. Зная, что ни он и ни кто другой из европейских мореходцев не определил точного положения всего западного берега Японии[101]101
  Выключая мыс Номо.


[Закрыть], большей части берега Кореи, целого западного берега острова Иессо, южно-восточного и северо-западного берегов Сахалина, также и многих из островов Курильских, вознамеривался я изведать из сих стран те, кои удобнее при настоящем случае избрать возможно будет. Южная часть Сахалина, как то заливы Анива и Терпения, хотя и определены в 1643 г. голландцами, однако требовали новейшего описания потому, что средства к вернейшему определению мест в продолжении 160 лет усовершены несравненно. Последствия нашего плавания могут свидетельствовать, что без наших описаний не имели бы мы достаточных сведений о верном положении достопримечательного сего острова.

Итак, намерение мое состояло в следующем: обозреть юго-западный и северо-западный берега Японии и определить пролив Сангарский, которого ширина по всем лучшим картам, как то Арро-Смита и находящейся в атласе Лаперузова путешествия, составляет более ста миль, но японцы полагают одну только голландскую милю, или четыре итальянских; исследовать западный берег острова Иессо, отыскать остров Карафуто, который по японским картам должен находиться между Иессо и Сахалином и которого существование казалось мне весьма вероятным; описать с точностью сей пролив и исследовать остров Сахалин от мыса Крильон до северо-западного берега, откуда, если найдется там хорошее якорное место, намерен я был послать баркас в канал, разделяющий Сахалин от Татарии, дабы действительно увериться, возможен ли или нет проход оным и определить положение устья реки Амура, наконец, пройти новым проливом между Курильскими островами севернее канала Буссоли. Таков был мой план, который удалось исполнить счастливо, хотя и несовершенно.

Не найдя безопасного якорного места у берегов Сахалина, увидели мы, что посылка баркаса сделалась невозможною и внимания достойное исследование осталось неисполненным. Основательное определение западного берега Японии и пролива Сангар должно быть предоставлено пользующимся японскою благосклонностью голландцам, которым, может быть, теперь не поставлено будет в преступление, если осмотрят берега своих приятелей. Берег Кореи от 36-го до 42-го градуса широты в настоящее время предприимчивости европейцев не останется, конечно, долго в неизвестности. Торговля с населяющим оный доныне незнакомым народом обещает такие выгоды, которых тщетно искать в Японии. Обстоятельнейшее исследование восточного берега Иессо и дальнейших к югу островов Курильских, конечно, будет довершено нашими мореплавателями[102]102
  Из описания открытий капитана Бротона, которое издано вскорости по отбытии нашем, видно, что исследовал точно те места, кои мною оставлены, как то: пролив Сангарский, берег Кореи, часть восточной стороны Иессо и южные острова Курильские. Только один западный берег Иессо изведан им и нами.


[Закрыть].

Из “Атласа к путешествию вокруг света капитана Крузенштерна”

В.-Т. Тилезиуса фон Тиленау

При выходе нашем из Нагасакского залива курсом западнейшим того, которым выходили, показалась весьма высокая гора с плоскою вершиною, лежащая за городом Нагасаки; она может служить надежным признаком по входу. Сколько ни желали мы осмотреть пространство между мысом Номо и островом Меак-Сима, но пасмурная с дождем погода, при коей опись могла бы быть весьма несовершенна, и все ясные признаки наступающего шторма, который бывает здесь весьма жесток от SO, воспрепятствовали нам исполнить желанное. Осторожность требовала пользоваться попутным ветром, чтобы обойти опасные острова Гото, но надежда моя увидеть мыс Гото до сумерек сделалась тщетною.

Погода была так туманна, что вершина горы островов сих показалась только однажды и мгновенно опять скрылась. Мы держали курс между двумя малыми островами, называемыми Ослиными ушами и мысом Гото, хотя и не видели ни первых, ни последних и, невзирая на то, что ветер уже обратился в бурю, мы могли надежно предпринять сие, потому что два сии пункта определены нами в плавание к Нагасаки с довольною точностью. Хотя мы тогда проходили их в довольном расстоянии, но как погода была весьма ясная и мы не приметили между ними ничего опасного, то и могли положиться на свою карту, по которой расстояние между оными 32 мили, следовательно, вдвое более показанного на Арро-Смитовой карте. Каналом сим, вероятно, не проходил никто прежде нас. При всем том можно было подозревать, что острова Ослиные уши соединяются с мысом Гото подводными каменьями, и следовало принять возможную предосторожность, но при настоящих наших обстоятельствах не оставалось ничего другого, как решиться или пройти оными, или возвратиться в Нагасаки. К последнему могла побудить меня только одна крайность.

В 7 часов вечера находились мы, по счислению своему, точно в середине канала. Ветер был весьма крепкий с сильными порывами и дождем беспрерывным. Ход корабля при зарифленных марселях был не менее восьми узлов. Каждый из нас обращал бдительное внимание на открытие какой-либо опасности, хотя темнота ночи и ослабляла надежду избежать ее, если она нечаянно предстанет. В 11 часов ночи находились мы уже в 25 милях на западе от мыса Гото. Столь великое расстояние делало безопасным корабль от течения, могущего увлечь нас к берегу. Я приказал бросать лот ежечасно, однако не могли достать дна и 100 саженями, и мы легли в дрейф к SW. На рассвете продолжали плыть к северу. Ветер не переставал быть крепким от SO с великим волнением, пасмурною погодою и сильным беспрерывным дождем. Мы держали курс на N, NNO и NOtN между островами Тсус и берегом Японии.

В полдень сделался ветер тише и отошел к SW; мы ожидали, что он скоро сделается от W и NW, потому что такою переменою сопровождался обыкновенно 80 ветер в Нагасаки, что и в самом деле последовало. Сильное течение к северу способствовало плаванию нашему весьма много; ибо под вечер, когда прояснилось на краткое время, увидели мы уже берег на NNO. Я почитал оный сначала, как то вероятным казалось, берегом Японии, поелику мы находились еще по счислению нашему от острова Тсус далее 40 миль и он должен был лежать от нас на NW, а не на NO; но в следующее утро уверились, что это был точно остров Тсус[103]103
  Я определял курс свой по Арро-Смитовой карте, на коей расстояние между островом Тсусом и юго-западным берегом Японии показано почти вдвое больше, нежели найдено нами.


[Закрыть]. По счастливом усмотрении берега переменили мы курс свой и лавировали всю ночь, которую по причине сильного, неправильного волнения препроводили весьма беспокойно, невзирая на то, что ветер гораздо уже стих.

На рассвете увидели мы сей остров прямо на севере, в половине же шестого часа и берег на SO. Быв в отдалении от 20 до 25 миль, не могли мы рассмотреть, состоял ли виденный берег из многих островов, которые были, может быть, продолжением островов Гото, или из одного довольно великого, находящегося в близости[104]104
  По некоторым картам остров Ики, мало уступающий величиною острову Тсус, долженствовал казаться нам почти в том же направлении.


[Закрыть] или даже в соединении с берегом самой Японии. Я полагал первое, поелику соответствует то с Арро-Смитовой картою, на которой обозначена путевая линия капитана Кольнета, проходившего близ сего берега.

Из “Атласа к путешествию вокруг света капитана Крузенштерна”

В.-Т. Тилезиуса фон Тиленау

Бурная и пасмурная погода, наставшая тотчас по отходе нашем из Нагасаки, сделала вовсе тщетным мое намерение изведать западную сторону островов Гото. Мы определили многие пункты на восточной стороне оных с довольною точностью, что могло бы послужить нам хорошим средством к основательному узнанию числа и величины сих островов, которые доныне никем еще не описаны, выключая, может быть, капитана Кольнета, о журнале коего, впрочем, ничего не известно. Сверх того, были бы мы в состоянии изведать весь юго-западный берег Японии даже до части, лежащей против Тсус-Сима, не нарушая данного мною японцам обещания, поелику обратный наш путь лежал необходимо в близости сего берега.

По усмотрении берега на рассвете начали мы держать курс в параллели острова Тсус-Сима. Мы проходили мимо сего острова не в таком близком расстоянии, чтобы могли рассмотреть на нем хлебопашество, но о сем, как по положению его, так и по трудолюбию японцев, сомневаться не можно. Множество прекрасных заливов и якорных мест, виденных нами довольно ясно, вероятно, способствуют весьма много к торговле жителей с восточными и западными их соседями. Сказывали нам, что корейцы, коих сообщение с Япониею недавно вовсе пресеклось, продолжают посещать сей остров ради торговли[105]105
  По объявлению толмачей в Нагасаки, японский император имеет владения в Корее, которыми управляет будто бы князь острова Тсус. Но сие известие казалось мне баснею, подобною той, в которой хотели уверить нас для придания важности князю сатцумскому, из поколения коего избираются якобы и поныне короли островов Ликео, как то упомянуто уже выше.


[Закрыть].

Оставляя остров Тсус, продолжали мы плавание к северу и востоку при благополучном ветре, переменившемся, однако, скоро в северо-восточный. В полдень 22 апреля увидели мы вторично берег Японии на ONO, хотя оный по Арро-Смитовой карте долженствовал находиться от нас в отдалении 150 миль. Пасмурная погода не позволяла произвести наблюдений; по счислению же моему, исправленному в рассуждении течений наблюдениями следующего дня, была широта нашего места 35° 49´, долгота по хронометрам 228° 3´ 30´´.

В 5 часов пополудни подошли к берегу на 9 или 10 миль.

Во время ночи продолжали мы плавание к северу под малыми парусами. На рассвете увидели берег на ONO. Мы стали держать к оному, но ветер не позволял нам взять другого курса, как SOtO. В 8 часов показался опять на SO 18° берег, виденный нами вчерашнего дня и признанный островом; однако пасмурная и туманная погода была причиною, что я почел за лучшее плыть вдоль берега к северу, где оный более и более открывался. В 6 часов пополудни берег вовсе скрылся, вероятно, потому, что направление его от крайней северной оконечности простирается на ост; мы же при бывшем тогда ветре не могли идти другим курсом, кроме N и NO.

Мореплаватели будущего времени, коим предстоит точное изведание западного берега Японии, определят и положение острова Оки. Я уже сказал, что подало мне причину сомневаться, что берег, виденный нами 22 апреля между 35° 15´, был остров Оки; теперь я удостоверен, что сей берег составляет часть Нипона. Но тот, который мы видели следующего утра между 36° 01´ и 36° 14´, есть либо остров Оки, либо один из тех малых островов, которые его окружают на старых японских картах[106]106
  Если бы кто стал меня упрекать, что я сам не разрешил сомнения о сем острове, того прошу привести себе на память выше предложенный план моих изысканий, равно и те обстоятельства, которых нельзя было оставить без внимания и по коим не смел я касаться западных берегов Японии. Крайняя неверность карт берегов сих была единственною причиною, что мы увидели берег между 35 и 36 градусами широты в такое время, когда полагали, что находимся от него в отдалении более, нежели на 120 миль.


[Закрыть].

Впрочем, принадлежит ли виденный нами берег к острову Нипону или есть остров Оки, во всяком случае астрономическое определение многих мест между 35 и 36 градусами широты может много способствовать к лучшему познанию западных пределов сего 300 лет уже известного, но и поныне все еще неизведанного государства.

Потеряв из виду берег, продолжали мы держать курс к NO, но при постоянных ветрах от NO и ONO плавание наше было малоуспешно.

Апреля 26-го в широте 37° 43´, долготе 226° 30´, во время весьма хорошей ясной погоды и совершенно спокойного состояния морской поверхности, произвели мы множество наблюдений над склонением магнитной стрелки. При сочинении карты плавания нашего по Японскому морю не употреблено склонение компаса, потому что оное оказывалось то около двух градусов восточнее, то опять столько же западнее, что находили мы не только в сих местах, но и вдоль всего берега острова Иесса, как то лучше усмотреть можно из таблиц суточных счислений. Лаперуз нашел также маловажное склонение во время плавания его в сем море.

Ввечеру 27 апреля в широте 38° 33´ и долготе 226° 12´ приметили мы великую зыбь, или паче бурун, каковые бывают на отмелях или при спорном течении, и хотя мы бросали лот несколько раз, но 100 саженями дна не достали. Ход корабля при свежем ветре и спокойном море был не более двух узлов, часто корабль не слушал руля, потому я и заключаю, что сей бурун от спорных течений подымался.

Судя по мрачной погоде и сильному дождю, не могли мы опасаться скорого нашествия бури, но барометр, опустившийся на 29 дюймов и 2 линии, казалось, предвещал оную, почему мы взяли к ночи нужные предосторожности, оказавшиеся после напрасными, ибо на другой день сделалась ясная, хорошая погода. Подобное падение барометра было почти в той же широте и долготе, где и Лаперуз приметил. Любопытно было бы многократными наблюдениями определить утвердительно, точно ли бывает в сей стране всегда низкое состояние ртути в барометре, как то изведано Лаперузом и нами у мыса Горна, потом нами же в Охотском море и вблизи Курильских островов, или произошло то от случайного одинакого состояния атмосферы? В день нашего выхода из Нагасаки при пасмурном воздухе, сильном дожде и шторме барометр упал только до 29 дюймов и 5 линий и во все время весьма мало подымался от сего положения, невзирая на прекраснейшую погоду, продолжавшуюся целую неделю.

Из “Атласа к путешествию вокруг света капитана Крузенштерна”

В.-Т. Тилезиуса фон Тиленау

Прежде уже упомянуто, что я принужден был отказаться от осмотрения западного берега Японии. Но от 39-го градуса широты мог начать то, не возбуждая, впрочем, в японцах подозрения, что данное обещание мною нарушено, ибо положение мыса Сангар столь мало известно, что мы могли искать его одним градусом южнее, нежели как найден он нами в самом деле на столько же севернее.

Апреля 30-го находились мы по наблюдениям своим в широте 39° 22´, а потому и стали держать курс для достижения параллели 39-го градуса, прямо к осту, потому что течение продолжалось несколько дней к SW; но теперь нашлось оное к NO, и причинило, что мы, вместо того чтобы увидеть берег при восточном курсе в широте 39°, усмотрели оный, к немалому моему неудовольствию, под 39° 40´. Мая 1-го в 9 часов поутру показался берег на NNO в расстоянии от 18 до 20 миль. Он имел вид острова, и я не сомневаюсь, что то был остров Тсус-Сима, который означен на картах почти под 39° между мысом Сангар и заливом Саката; но в следующий день уверились мы, что открывшийся берег не есть остров, но весьма далеко в море выдающийся мыс, который особенно отличается в середине его стоящею горою, долженствующей быть по круглой своей вершине огнедышащей. Высокая гора сего мыса, имеющего в окружности около 35 миль, лежит в широте 39° 50´ 00´´, долготе 220° 16´ 00´´. Она состоит точно на середине мыса и понижается по обеим сторонам мало-помалу. Достойный примечания мыс сей назвал я мысом Россиян.

Сильное течение в близости сего мыса делало почти невозможным точное определение широты разных предметов, следовательно, и верное снятие берега; большая часть углов и румбов не соответствовали между собою. Если бы возможно было определить широту в каждый час с такой точностью, как долготу по хорошим хронометрам, коих ход верно известен (причем погрешность в широте, состоящая в нескольких минутах, не может причинить в долготе нарочитой неверности), тогда при снятии берегов можно было бы преодолеть все затруднения, происходящие от самых сильных течений. Пока не разрешится вопрос, коим образом определять широту наблюдениями по желанию, или по крайней мере так часто, как то поступать можно с долготою, до тех пор и нельзя будет снимать берегов мимоходом со строгою точностью.

В два часа пополудни приближались мы к берегу на пять миль. В этом расстоянии не могли достать дна 70 саженями. На западной стороне мыса приметили мы прекрасный водопад, а на северо-западной стороне залив, казавшийся весьма удобным для якорного стояния. Множество мелких судов ходило близ берега. Жилых домов нигде не приметили. Пасмурная погода не позволила усмотреть берега далее к югу от мыса Россиян, но по положению виденных тогда облаков надо было заключить, что он простирается прямо к S.

Ясная погода следующего дня много благоприятствовала нам к осмотрению в сей части Японии и к исканию пролива Сангара. Я старался следовать вдоль берега сколько возможно в близком от оного расстоянии. Позади низменной, севернейшей оконечности мыса Россиян, по коей простирается к востоку на довольное расстояние ряд больших камней, приемлет берег направление к востоку и составляет обширный залив. Думая сперва, что залив сей есть, может быть, начало пролива Сангара, который мы скоро найти надеялись, велел я немедленно держать курс к оному. По приближении усмотрели мы ясно, что это был действительно залив, за коим простираются от севера к югу многие ряды высоких гор. В семь часов утра находились мы от берега не далее четырех миль.

В широте 40° 15´, долготе 219° 54´ увидели мы малый город, при котором на рейде стояли многие суда на якоре. Долина, на коей лежит сей город, казалась обработанною наилучшим образом. Возделанные поля, зеленые луга с пасущимися на них стадами и, по-видимому, насажденные, а не природою произведенные рощи украшали много сию страну. Край берега вообще песчаный: сильные буруны должны затруднять здесь приставание к берегу, выключая одно только место, казавшееся быть устьем речки, где стояло несколько малых судов на якоре, в чем удостоверились мы также курсом одного судна, шедшего перед нами от самого утра и обходившего далеко к северу для того, чтобы войти в сие устье.

Из “Атласа к путешествию вокруг света капитана Крузенштерна”

В.-Т. Тилезиуса фон Тиленау

Кроме городка сего видели мы и еще многие домики, стоявшие кучками вдоль берега; оные, вероятно, жилища упражняющихся в рыбной ловле. Множество китов играло около корабля нашего. От долины идет к северу ряд высоких гор, вовсе покрытых снегом, оканчивающихся тупою, утесистою оконечностью, которая в два часа пополудни лежала от нас прямо на N. За оною не видели мы никакого более берега, а потому и почли ее с великою уверенностью мысом Сашарским, в чем, однако, ошибались. При слабом ветре велел я держать к сей оконечности.