Электронная библиотека » Иван Оченков » » онлайн чтение - страница 13


  • Текст добавлен: 19 декабря 2020, 21:17


Автор книги: Иван Оченков


Жанр: Боевая фантастика, Фантастика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Шрифт:
- 100% +

– А деньги?

– Гусары денег не берут, мадам! – отозвался Дмитрий, достав из саквояжа портмоне и на всякий случай пересчитывая наличные.

– Шутить изволите? – ядовито ощерилась жрица любви. – Я сейчас в полицию…

– Я, может, и выпил вчера лишнего, – пересек нездоровые поползновения Будищев. – Но точно помню, что расплатился вперед.

– Так то за первый час было, – ничуть не смутилась дама легкого поведения. – А вы нас на всю ночь задержали! Мы, может быть, ещё бы…

– Полно тебе, – прервала поток её красноречия Виолетта. – Господа чин-чином расплатились, накормили, никакой обиды нам не сделали, так что шум поднимать? Пойдем уже.

– Дура ты, Дунька! – окрысилась та на подругу, но спорить больше не стала и, поспешно одевшись, удалилась.

Скрипач, успевший, пока они скандалили, схомячить ещё несколько бутербродов, последовал за ними. Похоже, он тоже был членом этой импровизированной бригады, занимавшейся устройством досуга небогатых путешественников.

– Видал? – усмехнулся им вслед Будищев. – Только что была Виолеттой, и сразу в Дуньки разжаловали!

– Ладно тебе, – хмуро отозвался Шматов, отчего-то проникшийся сочувствием к этой девушке легкого поведения. – Дуня так Дуня.

– Не понял?!

– Что тут непонятного? Хорошая она девка, несчастная только. Землячка наша, опять же, из Рыбинска.

– Федя, я тебя умоляю! Она – проститутка, и у любой из них таких жалобных историй вагон и маленькая тележка. Специально для таких ло… сердобольных, как ты.

– Злой ты, Граф! – насупился приятель.

– Есть маленько, – не стал спорить с ним приятель.

– Думаешь, соврала?

– Да откуда же мне знать, что она тебе наплела?

– Ну… – нерешительно протянул Шматов. – Говорила, что служила в хорошем доме. Что согрешила по молодости с барчуком, а тот на войну ушел, да и сгинул там. Господа, как увидали живот, так её и выгнали. Помыкалась, а куда деваться? Вот и живет в блуде, чтобы дитя кормить.

– Может, и не врет, – пожал плечами Будищев. – А как у господ фамилия, не говорила?

– Говорила… Батавские, кажись, или Будовские… как-то так.

– Может, Батовские?

– Кажись, да. А ты их знаешь?

– Эх, братка, да мало ли всякой сволочи в Рыбинске? Не бери в голову, Федя. Всех не пережалеешь.


Так уж случилось, что Елизавета Дмитриевна Милютина, будучи тридцати шести лет от роду, так и не вышла замуж. Люди, близко знавшие графиню, говорили, что умом она удалась в своего знаменитого отца, а характером пошла в мать, добавляя при этом, что сердце у неё пылкое, но едва ли доброе. Это довольно странно слышать о женщине, посвятившей свою жизнь благотворительности, но определенная доля правды в этих словах имелась. Её было трудно разжалобить какой-то мелкой драмой, на какие богата светская жизнь, но вместе с тем она умела сострадать настоящему горю. Вот и теперь, пережив ужасную трагедию на железной дороге, Елизавета Дмитриевна предприняла все возможные усилия, чтобы помочь несчастным и их семьям, оставаясь при этом внешне невозмутимой и даже холодной.

Со стороны даже казалось, что единственным предметом её заботы является юная спутница графини – баронесса Люсия фон Штиглиц. Во всяком случае, после приезда в Москву они почти не расставались. Приют они нашли у дальнего родственника Милютиной – отставного генерала Киселева, окружившего барышень настоящей заботой. Старик даже хотел, чтобы они задержались у него на некоторое время, но узнав о непременном желании как можно скорее продолжить путь, причем вместе с попутчиками, нашел их резоны более чем основательными.

Но прежде чем отпустить их в далекое путешествие, его превосходительство пожелал познакомиться с предполагаемыми попутчиками поближе, для чего устроил званый ужин. Найти капитана Недоманского и доктора Щербака особого труда не составило, а вот разыскать юнкера Будищева оказалось совсем не простой задачей. Впрочем, многоопытный лакей справился.

– Прошу, господа! – радушно приветствовал гостей престарелый генерал. – И не тянитесь так, ради бога. Я вполне осведомлен о ваших обстоятельствах и потому прошу вести себя без излишних церемоний. У нас все попросту.

– Благодарю, – отозвались врач с офицером, проходя в гостиную, где с удовольствием поприветствовали Милютину. – Рады видеть вас в добром здравии!

– И я вас, – вежливо отозвалась графиня, подавая попутчикам руку, к которой они оба почтительно приложились.

– А где ваша очаровательная спутница? – поинтересовался капитан.

– Баронесса скоро выйдет.

– Прекрасно. Надеюсь, Люсия Людвиговна в добром здравии?

– О да. Разумеется, ужасное происшествие, которому мы все были свидетелями, подействовало на бедную девочку не самым лучшим образом, но она уже вполне оправилась от потрясения.

– Рад буду засвидетельствовать ей свое почтение.

– А где же наш героический юнкер?

– Ещё не пришел.

– Что же, подождем.

– Честно говоря, я был лучшего мнения о пунктуальности моряков.

– Не будьте столь строги. Все же ему досталось больше прочих, ведь он оказывал помощь другим пострадавшим.

– Вы, несомненно, правы, – поспешил поправиться генштабист, заметив нотки неудовольствия в словах графини.

– А вот и Дмитрий Николаевич! – воскликнул Щербак, заметив появившегося Будищева.

– Здравствуйте, господа, – кивнул безукоризненным пробором Дмитрий. – Прошу простить за опоздание, я очень плохо знаю Москву.

– А ещё говорят, извозчик куда угодно довезет, – хохотнул Недоманский, но его выпад все оставили без внимания.

– А где вы остановились, юноша? – поинтересовался генерал. – Мне Гаврила говорил, да я так и не понял.

– Да так, ваше превосходительство, – помялся юнкер, – в одном месте на окраине.

– Отчего же на окраине?

– Видите ли, – криво усмехнулся Будищев. – Мои новые знакомые после катастрофы наперебой предлагали мне гостеприимство, но я, чтобы никого не обидеть, выбрал для своего постоя самое скромное обиталище.

– Похвальная умеренность, – важно отозвался генерал, в отличие от прочих гостей не уловивший иронии.

Остальные почувствовали себя неловко, а капитан даже покраснел от злости. Но тут в гостиную вошла Люсия, отчего всё внимание мгновенно переключилось на неё.

– Здравствуйте, господа! – звонко поприветствовала она собравшихся, одарив при этом самой чарующей улыбкой.

Несмотря на то, что все вещи юной баронессы погибли во время крушения, взявшая над ней покровительство графиня сумела раздобыть для своей протеже пусть и несколько вышедший из моды, но при этом совершенно очаровательный наряд, в котором та выглядела просто ослепительно. Да и много ли надо красивой барышне, к тому же находящейся в самом цветущем возрасте, чтобы блистать в глазах мужчин? Недоманский, даже на секунду картинно прикрыл глаза рукой, но тут же бросился к ней, осыпая комплиментами. Затем его примеру последовал Щербак, которому, к слову сказать, подобный пыл был вовсе не по возрасту. И только Дмитрий поприветствовал Люсию сухим кивком, оставшись стоять на месте.

Девушка даже немного обиделась на подобное невнимание с его стороны, но Будищев, кажется, и не заметил её неудовольствия. Зато его сразу почувствовала Милютина, попытавшаяся загладить возникшую неловкость.

– Господа, не угодно ли вам пройти к столу?

– Да-да, – спохватился генерал. – Простите старого дурака, совсем запамятовал, что гостей надобно кормить. Прошу.

– Полно вам, дядюшка, – мягко остановила поток извинений графиня. – Уверена, что все присутствующие наслышаны о вашей щедрости и гостеприимстве.

– Так то когда было, – всплеснул руками отставник, но спорить больше не стал и тяжело опустился на мягкое кресло с высокой спинкой, подвинутое ему верным Гаврилой.

Кормили у генерала просто, но сытно. Сначала подали наваристые щи, затем запеченного целиком поросенка с гречневой кашей, а также разнообразные соления. Запивали все это великолепие наливками, которых у Киселева был изрядный запас.

Ещё не до конца отошедший от предыдущего возлияния Будищев старался вести себя прилично. В том смысле, что пил помалу, ел тоже умеренно, более всего опасаясь, что сделает что-либо не так, или, захмелев, наговорит людям чего-нибудь лишнего.

– Я смотрю, у вас совсем нет аппетита? – заметила Милютина.

– Мой врач говорит, что ножом и вилкой мы копаем себе могилу, – буркнул в ответ Дмитрий фразу из какого-то фильма.

– Ваш доктор, несомненно, прав, – едва не поперхнулся куском поросенка Щербак.

– Господа, – начала Елизавета Дмитриевна, заметив, что гости насытились. – Я хотела бы уточнить наш дальнейший путь. Коль скоро мы договорились следовать до места назначения вместе, нам следовало бы согласовать маршрут.

– Вполне согласен с вашим мнением, – поспешил заявить Недоманский. – И если вашему сиятельству будет угодно, я предложил бы следующее.

– Слушаю вас, – благожелательно отозвалась графиня.

– Я уверен, что удобнее всего будет направиться из Москвы в Нижний Новгород, а уже там сесть на пароход и на нем добраться до Астрахани. Я справлялся, такие рейсы есть. И если мы поторопимся, то вполне успеем на ближайший.

– Звучит заманчиво. А вы что скажете, господа?

– Полагаю, что капитан прав, – кивнул Щербак. – Так будет наименьшее количество пересадок, что в свою очередь, весьма благоприятно скажется на времени пути, да и его стоимости тоже.

– Благодарю вас, Александр Викторович. А вы что скажете, Дмитрий Николаевич?

– Что?! – не понял сразу задумавшийся Будищев.

– Господину моряку, очевидно, будет приятнее проделать путь на судне, пусть и речном, – проскрипел генерал и забулькал, смеясь над собственной шуткой.

– Мне все равно, – отозвался тот.

– Может быть, вас задерживают какие-нибудь дела?

– Нет. Всё, или, точнее, почти всё необходимое я закупил, так что пора продолжать путь.

– И что же вы приобрели? – удивилась Милютина.

– Оружие, Елизавета Дмитриевна. Мы ведь на войну едем.

– Вот как. Что же, это предусмотрительно. Я слышала, что те места очень опасны. А что же вам не удалось приобрести?

– Тоже оружие, – улыбнулся Дмитрий.

– Но как же так?

– Все просто. У меня в багаже была винтовка и легкий карабин. В крушении они пришли в негодность. Другую винтовку я себе нашел, а вот на новый винчестер не хватило денег. Надо ведь ещё до места службы добраться.

– Понимаю, – кивнула графиня.

– А для чего вам винтовка или винчестер? – немного развязно поинтересовался Недоманский. – Служить вы, быстрее всего, будете на каком-нибудь маленьком пароходике или буксире. Туркмена вживую если и увидите, то только в порту на базаре. Право же, пустые расходы.

– Хорошо бы, – хмыкнул в ответ Будищев, – только с моим счастьем это вряд ли.

– Я смотрю, вы в дело[68]68
  Дело – бой.


[Закрыть]
не очень-то рветесь? – нахмурился капитан.

– А зачем?

– Ну, – даже немного растерялся офицер. – Разве вам не хочется отличиться?

– Да у меня этих отличий скоро вешать будет некуда, – пожал плечами юнкер и как бы ненароком коснулся своих наград, вызвав тем самым прилив крови к лицу своего собеседника.

– Вот что я вам скажу, молодой человек! – наставительно заявил генерал, непонятно к кому обращаясь. – В Крыму моряки на суше воевали не хуже иных и прочих.

– Так точно, ваше превосходительство! – почтительно отозвался Дмитрий.

– Но вот строй они знали хуже! И ружейные приемы у них не так четко получались!

– Святая правда!

– Однако же в штыки дерутся – любо-дорого посмотреть!

Возможно, в прежние годы генерал и был крепок на выпивку, но с той поры утекло немало времени, так что сегодня последние две или три рюмки были для него явно лишними. Теперь старому служаке, лишенному былого общения, хотелось поговорить. В кои-то веки в его берлоге собрались люди в мундирах, и теперь он торопился высказать им какую-то важную мысль, но вот какую – он уже и сам забыл. Тем не менее и капитан, и доктор внимали его словам с должной почтительностью, а странный моряк просто ел глазами, будто находился в присутствии пророка новой веры.

– Полно, дядюшка, – мягко прервала поток красноречия Милютина. – Так вы совсем заговорите наших гостей.

– Твоя правда, голубушка, – охотно согласился тот. – Да только чем же их ещё развлекать?

– Люсия, милая, не хочешь ли ты сыграть для нас? – повернулась графиня к своей юной спутнице, указав на стоящее в углу фортепиано.

– Боюсь, я не слишком хороша в этом, – скромно заметила баронесса, – но если вы настаиваете…

– Просим-просим, – с энтузиазмом отозвались Щербак и Недоманский.

– А что скажете вы, Дмитрий Николаевич? – неожиданно спросила она, пристально посмотрев на юнкера.

– Я?! – смешался Будищев, не ожидавший, что его мнение в этом вопросе будет кому-то интересно. – Я не против…

Судя по всему, мадемуазель фон Штиглиц ждала несколько иного ответа, и её прекрасное лицо окрасил румянец. Впрочем, вчерашняя смолянка сумела взять себя в руки и присела за инструмент. Подняв крышку, она несмело тронула пальчиком несколько клавиш, как будто желая убедиться, что фортепиано не расстроено. Судя по всему, звучание вполне устроило юную пианистку, и она начала играть.

Елизавета Дмитриевна слушала музыку очень внимательно, как будто Люсия была её любимой ученицей. Когда у девушки все получалось, она благосклонно кивала головой, а если случалась заминка, то в её глазах на мгновение вспыхивало беспокойство. Впрочем, будущая сестра милосердия играла очень хорошо, и поводов для недовольства практически не было. Старый генерал сидел истуканом, но усердно прислушивался. Вероятно, он слабо разбирался в музицировании, но старался не подавать виду. Капитан Недоманский, напротив, изображал своим лицом весьма широкую гамму чувств, от неземного блаженства до бурного восторга, и едва Люсия закончила играть, разразился аплодисментами, которые все тут же поддержали.

– Это просто прелестно! – шепнул Дмитрию Щербак, громко хлопая в ладоши.

– Наверное, – с досадой отозвался тот.

На самом деле ему понравилась и музыка и игра баронессы, хотя он вряд ли мог бы выразить охватившее его чувство словами. Ему просто хотелось бы слушать её и дальше, но, к сожалению, всё закончилось.

– Я про вас, – поспешил уточнить доктор, расплывшись в улыбке.

Уточнить, что имеет в виду эскулап, Будищев не успел, поскольку графиня Милютина мягким, но при этом не допускающим возражений, голосом попросила его уделить ей несколько минут и плавно направилась в кабинет. Так что ему ничего не оставалось делать, как последовать за ней.

– Чем могу быть полезен вашему сиятельству? – спросил Дмитрий, как только они остались наедине.

– Присаживайтесь, – предложила она. – Мне надобно серьезно поговорить с вами.

– Благодарю, – отозвался юнкер, опускаясь в кресло.

– Вы, вероятно, чувствуете себя обиженным…

– Почему вы так решили?

– Ну, – помялась графиня, – вы так храбро и самоотверженно вели себя во время крушения, а никто из нас даже и не подумал предложить вам гостеприимство, хотя было вполне очевидно, что вам с вашим слугой негде остановиться.

– Не берите в голову, – усмехнулся Дмитрий. – Гусь свинье не товарищ.

– Вы не правы, – смутилась Милютина. – Лично я была уверена, что кто-нибудь из мужчин непременно даст вам приют. И право же, мне очень неловко, что этого не случилось. Видит Бог, если бы я только могла предположить подобное невнимание, то непременно сделала это сама, невзирая ни на какие условности.

– Благодарю за сочувствие, но… мне кажется, вы хотели поговорить не об этом.

На лицо Елизаветы Дмитриевны, только что живое и участливое, как будто опустилась вуаль, и оно вновь стало непроницаемым, подобно маске. И только острый взгляд стальных глаз выдавал её волнение.

– Дело очень деликатное, и я нахожусь в некотором затруднении, – тщательно выбирая слова, начала она. – Могу ли я вам довериться?

– Наверное, – пожал плечами Будищев.

– Наверное? – удивленно переспросила графиня и на мгновение сбросила личину каменного равнодушия.

– Ну, я же не знаю, о чем вы хотите меня попросить?

– Н-да, ваша тетушка говорила, что вы необычный человек, чуждый условностям, но я все-же не думала, что настолько.

– Ваше сиятельство, будет гораздо быстрее и проще, если вы перестанете ходить вокруг да около и расскажете, в какой именно услуге нуждаетесь.

– Но вы обещаетесь сохранить это в тайне?

Дмитрий внимательно посмотрел на сидящую перед ним женщину, напряженно думая, что той могло понадобиться и почему именно от него. Все-таки между дочерью министра и простым юнкером существовала пропасть, пусть и не такая глубокая, как между аристократом и крестьянином. Хотя… она знакома с тетушкой, которой он как-то пообещал оказать любую помощь, какая только может понадобиться. Может быть, всё дело в этом?

– Сударыня, – осторожно начал он. – Обещаю, что всё услышанное мною сейчас останется между нами.

– Что же, я верю вам, Дмитрий Николаевич, – кивнула графиня. – Вы, насколько я успела вас понять, человек прямой, а потому я буду говорить откровенно. У меня есть основания полагать, что происшествие на железной дороге, жертвами которого мы все едва не стали, не случайно.

– Что вы имеете в виду?

– Я уверена, что это было покушение.

– И на кого же?

– На меня.

– На вас?!

– Именно.

– Простите, но я так не думаю.

– Но почему?

– Слишком сложно и ненадежно. Угробить поезд и почти полторы сотни людей, чтобы добраться до одной высокопоставленной пассажирки…

– Просто вы не все знаете. Дело в том, что на меня уже покушались.

– И как же?

– Однажды меня чуть не сбил экипаж.

– Ну, это ничего не доказывает. Лихачи частенько калечат людей, причем даже не со зла. Я с таким сталкивался.

– А в другой раз меня чуть не отравили.

– Как и когда это случилось?

– Около месяца назад, вскоре после происшествия с экипажем. Мне тогда нездоровилось, и я приняла микстуру, от которой мне стало дурно. Врач потом сказал, что если бы не вовремя случившаяся рвота… не могу поверить, что рассказываю вам такие вещи!

– Хм…

– Вы все ещё не верите?

– Как вам сказать, ваше сиятельство. Один случай – случай, два уже интересно, а вот три – система. С вами за достаточно короткий промежуток времени случилось три капец каких… я имею в виду очень странных происшествия. Либо вам хронически не везёт, либо кто-то очень хочет побывать на ваших похоронах.

– Я могу рассчитывать на вашу помощь?

– Всё зависит от того, на какую помощь вы рассчитываете.

– Но… я хотела бы, чтобы вы охраняли меня в дороге.

– И только?

– Ну, и чтобы защитили в случае необходимости. Я все-таки всего лишь слабая женщина.

– На это вы можете рассчитывать в любом случае. Но позвольте вас кое о чем спросить.

– Да, конечно.

– Почему вы обратились именно ко мне?

– Это вышло немного случайно. Перед отъездом я встречалась с вашей тетушкой. Услышав, что я тоже отправляюсь в экспедицию, она рекомендовала мне в случае надобности обращаться к вам, характеризуя как человека надежного и решительного. Узнав, что мы с вами путешествуем на одном поезде, я подумала, что это судьба. А когда увидела, как вы и ваш слуга бросились разгребать завалы, стараясь спасти несчастных… я поняла, если кто и может помочь мне, так только вы!

– Понятно, а вы случайно не знаете, кто может желать вам зла?

– Боюсь, что нет. У моего отца много противников и завистников, но кто из них мог бы решиться на подобное, я не могу даже представить.

– Это осложняет дело.

– Так вы возьметесь?

– При одном условии.

– Я заранее на все согласна…

– Не торопитесь. Если вы хотите, чтобы я охранял вас и мадемуазель Штиглиц, вам придется выполнять все мои требования. Только в этом случае можно рассчитывать на успех.

– Вы, кажется, не совсем уверены в своих силах?

– Увы, сударыня. Нападающий всегда имеет преимущество первого удара. Однако следование совсем не сложным правилам может очень сильно осложнить ему задачу, и тогда он сделает ошибку.

– И что же?

– Ничего. Если я буду рядом, эта ошибка станет для него последней.

– Что же, – задумалась Милютина. – Я понимаю ваши резоны и полностью с ними согласна. Я твердо обещаю, что и я, и все мои спутницы будут выполнять все ваши указания. Этого довольно?

– В общем, да. Осталось решить один вопрос.

– И какой же?

– Денежный, Елизавета Дмитриевна. Охрана – дело не из дешевых. Нам с Фёдором потребуется все время быть рядом с вами. Могут потребоваться дополнительные траты, которые я просто не могу себе позволить. Уж извините.

– Понимаю, – кивнула графиня. – Разумеется, все необходимые расходы по организации путешествия я возьму на себя.

– Отлично. Тогда до завтра.

– Вы уже уходите?

– Увы, да. Нужно кое-что подготовить. Передайте мадемуазель Штиглиц мои извинения.

– Хорошо. Кстати, вы давно её знаете?

– Совсем не знаю. То есть я видел её пару раз в доме отца и всё.

– И что вы о ней думаете?

– Честно?

– Разумеется!

– Я думаю, что ей совсем не нужно становиться сестрой милосердия и отправляться к черту на рога.

– Неожиданное умозаключение. И отчего же вы так думаете?

– Я был на войне и видел там много такого, что хотел бы забыть. Но я хотя бы воевал. По мне стреляли, я стрелял в ответ. Терял товарищей, был ранен, но и побеждал. А что увидит на войне эта славная девушка, кроме госпиталя, переполненного ранеными и больными? Грязь, кровь, гной, стоны умирающих… зачем ей это?

– Вы отрицаете сострадание к ближнему? Порыв к милосердию? Желание быть полезной?

– Я отрицаю глупость. Ни черта из того, что вы сказали, она не испытает, а вот все, что перечислил я, хлебнет полной меркой. И зачем? На дворе вроде бы не сорок первый…

– Что?

– Э… – чертыхнулся про себя Дмитрий, – я имел в виду, что если бы сейчас стоял враг под Москвой, то это было бы правильно. Мужчины идут в бой, а женщины перевязывают их раны.

– Странно, но я в некотором роде согласна с вами. Возможно, я ошибаюсь, но Люсии ещё рано узнать эту сторону жизни. Всего доброго, господин Будищев.

– До свидания, Елизавета Дмитриевна.

* * *

Вскоре после ухода Будищева разошлись и остальные гости. Едва проводив их, засобирался спать и старый генерал.

– Покойной ночи, – пожелал он своим гостьям и, поцеловав на прощанье обеих в лоб, поковылял в свою спальню.

– Вечер был недурен, но я ужасно устала, – вздохнула Милютина. – А ты, Люси?

– Да, – согласилась девушка. – Наши попутчики были сегодня немного назойливы.

– Пожалуй. Хотя Будищев, кажется, совсем не заслужил твоего упрека, не находишь?

– Он просто грубиян! – поджала губы мадемуазель фон Штиглиц. – Даже ушел не попрощавшись.

– Это тебя так огорчило?

– Вот ещё! Просто мне показалось это невежливым. Да и вообще, он вел себя как неотесанный чурбан!

– Я совсем забыла, он просил извиниться перед тобой.

– Как-нибудь обойдусь и без его извинений.

– Как знаешь.

– Ах, скорее бы уже продолжить путь и добраться до места.

– Ты так торопишься?

– Просто хочется уже какой-то определенности.

– Понимаю. Но, прости меня, Люси, я просто должна спросить у тебя одну вещь.

– Слушаю.

– Ты подумала над тем, что я говорила?

– Да. Я твердо решила продолжать путь, невзирая ни на какие опасности!

– Это делает тебе честь, но откуда такая решительность? Ты так юна и красива, но вместо того, чтобы блистать на балах, собираешься добровольно заточить себя в военном госпитале. Прилично ли это?

– Что же неприличного в желании помогать ближним?

– Увы, моя девочка, твой благородный порыв могут дурно истолковать в свете.

– Но ведь вы тоже едете в экспедицию?

– Это совсем другое дело! Я уже немолода и не так хороша собой…

– Вот уж неправда! – горячо возразила девушка. – Вы – умная, добрая, и при этом очень красивая!

– Мы говорим не обо мне, – мягко улыбнулась графиня. – В любом случае моей репутации ничего не угрожает. Что же до тебя, то многие в свете уверены, что ты оставила Петербург, чтобы последовать за возлюбленным.

– Какой вздор! – фыркнула Люсия. – Только этого мне и не хватало!

– И тем не менее так многие думают.

– Мне нет дела до петербургских сплетников и их пошлых домыслов!

– А как же тот молодой офицер, что часто бывал у вас?

– Папенька давно отказал ему от дома, чему я была только рада. По крайней мере, отец хоть что-то сделал для меня.

– Ты несправедлива к своему родителю.

– Вовсе нет. Вы не представляете, как я счастлива оттого, что наконец вырвалась из нашего «семейного гнезда», – с нескрываемой горечью заявила девушка. – С тех пор, как Людвига перевели, я просто задыхалась в нем. Лучше уж пески и жара Средней Азии, чем это затхлое болото!

– Так это твое единственное желание?

– Разумеется.

* * *

Речная пристань во время отхода парохода более всего напоминает ярмарку. Такие же толпы народа, такой же шум, музыканты в начищенных до нестерпимого блеска пожарных касках натужно выдувают из своих инструментов ужасную какофонию звуков, лишь по недоразумению именуемую музыкой. Нищие просят милостыню, выставляя напоказ своё убожество, среди чисто одетой публики снуют подозрительные личности, озабоченные содержимым их кошельков. И посреди этого вавилонского столпотворения злой волей какого-то волшебника перенесенного на среднерусскую равнину, выделяется белоснежный двухпалубный красавец «Цесаревич».

Пассажирские суда этого типа только-только появились на волжских линиях и неизменно вызывали интерес у путешествующей публики. В первую очередь, конечно, благодаря комфорту и вместимости. Большие просторные и светлые каюты являли разительный контраст с прежними закутками на маленьких однопалубных пароходиках, снующих туда-сюда по великой русской реке. Так что неудивительно, что графиня Милютина выбрала для себя и своих спутников именно его. Спутники, впрочем, совершенно не возражали.

Мощный гудок парохода разом перекрыл весь шум на пристани, после чего запыхтела машина и огромные колеса, мерно плюхая плицами, привели его в движение. Пассажиры и провожающие еще сильнее завопили и замахали руками, как будто вспомнили нечто важное, что не успели поведать друг другу, и иной возможности сделать это теперь может и не представиться. Шум от этого стал ещё больше, но пароход уже отошел и звуки постепенно стали стихать.

– Нам уже можно выйти на палубу? – поинтересовалась Елизавета Дмитриевна, выразительно взглянув на Шматова.

– Дмитрий Николаевич не велели, – с несчастным видом отвечал тот.

Надо сказать, что Фёдору было весьма непросто отказать графине. Во-первых, она была барыней. Во-вторых, Будищев то ли случайно проговорился, то ли специально рассказал своему товарищу, что Милютина – дочь военного министра, чем привел его в неописуемый трепет. Для отставного ефрейтора это было почти как дочь царя. Нет, ему приходилось видеть и иных важных господ, и даже крест на грудь повесил не кто-нибудь, а сам наследник-цесаревич, но это дело служивое. А тут совсем рядом цельная дочка министра, глядит вроде и ласково, а как прикажет чего – ноги сами бегут исполнять.

– Ну, хорошо, – улыбнулась графиня. – Но нам с Люсией невообразимо скучно все время сидеть в каюте. Может быть, ты расскажешь нам что-нибудь интересное?

– Ваше сиятельство, – взмолился совсем обескураженный Шматов. – Да что же я вам расскажу, когда я – мужик сиволапый, слаще морковки ничего не едал, красивее манерки[69]69
  Манерка – солдатская фляга. Вообще, в оригинале пословицы говорится об «эмалированном тазике».


[Закрыть]
ничего не видал? Ить вы с госпожой баронессой барышни как есть образованные, поди с тыщу книг прочитали, в самом Париже бывали…

Всё это Федя выпалил на одном дыхании, сам не заметив, как употребляет выражения, свойственные больше своему армейскому приятелю, чем вызвал неподдельный интерес у своих подопечных.

– Что же ты так о себе, – мягко улыбнулась мадемуазель фон Штиглиц. – Ведь вы с Дмитрием Николаевичем были на войне с турками, отличились там.

– Ага, – с готовностью кивнул отставной ефрейтор. – Как есть отличились. Особенно Граф. Полный бант, это вам не х… ой…

– А отчего вы зовете господина Будищева Графом? – воспользовавшись замешательством Шматова, спросила Милютина.

– Да так уж повелось, – попытался тот соскочить с неудобной темы, но не тут-то было.

– Вы его и при господах офицерах так звали?

– Так ить, – всплеснул руками Федя, – от офицеров-то всё и пошло! Это они шушукаться начали, а потом уж и до солдат дошло.

– Шушукаться?

– Ну да, они же как прознали, чей он сын, так и начали…

– И вы сразу решили, что он благородного происхождения?

– А по ём рази не видать?

– Если честно, не очень, – улыбнулась одними уголками губ Люсия, но разошедшийся Шматов её не слышал.

– Оно ведь на войне сразу видно, кто чего стоит. У нас, слава богу, и офицеры и унтера были справные, вольноперов, опять же, немало, а только Граф он всегда наособицу был. В первом же бою себя так показал, что если что скажет, то ему и господа-офицеры не перечили. Шутка ли, цельного генерала подстрелил!

Как бы ни прибеднялся на людях Фёдор, разговорившись, он бывал очень красноречив. Барышни давно заметили, что этот простой деревенский парень был вовсе не так глуп, как иногда выглядел, и обладал образным языком, что вкупе с изрядной фантазией делало его недурным рассказчиком. Нужно было только немного подтолкнуть, и он охотно поведал им о своей деревне, о службе в армии, о войне и, конечно же, о Будищеве. Для двух рафинированных аристократок эти истории были как окошко в иной мир, очень отличный от того, к которому они привыкли. Особенно охотно их слушала Люсия Штиглиц, которая, в отличие от своей старшей подруги, давно занимавшейся благотворительностью и оттого лучше знавшей жизнь, до сих пор видела только дом и институт благородных девиц.

– …так в ту пору ещё никто не знал, – с жаром продолжал своё повествование Шматов, – что наш Граф вместях с их благородием господином подпоручиком Линдфорсом успели сплавать на катере и турецкий пароход потопить!

– Какая занимательная история, – с лёгкой улыбкой покачала головой Милютина. – Я, признаться, была уверена, что рассказы господина Гаршина содержат немалые преувеличения, впрочем, вполне извинительные для писателя. Но, похоже, действительность была даже более красочной, нежели изобразило его перо.

– Федя, а кто такая госпожа Берг? – внезапно поинтересовалась Люсия.

– Так это, – смешался парень. – Жена Дмитрия Николаевича.

– Он женат?!

– Ну да, то есть они не венчанные покуда, но…

– И давно они… э…

– Так ить с войны ещё…

– С войны?!

Похоже, что эта новость оказалась удивительной для обеих барышень, и они с любопытством уставились на Шматова, внезапно сообразившего, что сболтнул лишнего, хотя ещё и не понял, что именно. Однако в этот момент в каюту зашел сам Будищев.

– Мадемуазель Берг, – бесстрастно пояснил он, – была невестой нашего товарища – Николая Штерна. Узнав, что он направляется на войну, она последовала за ним и поступила в госпиталь сестрой милосердия.

– Какая романтическая история, – покачала головой Елизавета Дмитриевна и, повернувшись к своей спутнице, спросила: – не правда ли, Люси?

– Очень, – тихо ответила та.

– Вот только кончилась она совсем не романтично, – хмыкнул Дмитрий. – Штерн погиб, родственники от неё отказались, так что она осталась совсем одна и без средств к существованию.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации