Текст книги "Стрелок. Путь в Туркестан"

– Имею предписание явиться для дальнейшего прохождения службы в Бакинский порт. Я слышал, что вы идете туда.

– Правильно слышали, – с трудом подавил зевок лейтенант. – Идем. Точнее, пойдем.

– И когда же?

– Скорее всего, завтра, а может быть, и послезавтра. Точнее, простите великодушно, не осведомлен.

Говорил он подчеркнуто равнодушным голосом, с длинными паузами между предложениями, отчего к концу их разговора у юнкера стало кончаться терпение.

– Я могу видеть командира? – немного более резко, чем следовало, спросил он у вахтенного начальника.

– А зачем? – искренне изумился тот.

– Имею такую необходимость, – стиснул зубы Будищев.

– Тогда можете! – неожиданно кивнул офицер и, сделав знак стоящим на вахте матросам, дескать, смотрите у меня, сукины дети, развернулся и через плечо бросил новоприбывшему: – Прошу следовать за мной!

Каким бы маленьким ни был военный корабль Российского Императорского флота, его командир располагается в отдельных апартаментах, включающих каюту и салон. В первой он отдыхает, во втором принимает пищу и доклады по службе. Исключений нет и быть не может, таков уж заведенный порядок. Салон у командира «Баку» был не сказать, чтобы роскошный, но вполне комфортабельный и хорошо обставленный. Европейская мебель причудливо сочеталась с драгоценными персидскими коврами и другими восточными редкостями. Приятно пахло сандалом и ещё какими-то благовониями.

Командовал транспортом капитан первого ранга Гусев – человек весьма примечательный. В молодые годы он служил на линкоре «Ростислав» и участвовал в славном Синопском сражении. Затем была осада Севастополя, где он совсем ещё молодым лейтенантом начальствовал над батареей № 6. Казалось, что отличившемуся на войне офицеру открыты все дороги, но согласно Парижскому мирному договору Россия лишалась права иметь флот на Черном море. Влиятельной родни или иных связей у него не было, а потому перевестись на Балтику не получилось. Оставался Каспий, где он и прослужил последние двадцать лет с лишком.

– Минный кондуктор? – удивленно переспросил он, резанув острым взглядом по Будищеву, успев отметить украшавшие его грудь кресты и медали за русско-турецкую войну, безукоризненно сидящую форму и слишком уверенную для человека его статуса манеру держаться.

– Так точно! – вытянулся Дмитрий.

– Не представляю, зачем вы тут нужны.

– Имею предписание явиться…

– Да понял я, понял, – поморщился тот. – Только вот нет на нашей богом спасаемой флотилии ни мин, ни гальваники.

– С чего-то надо начинать, ваше высокоблагородие. Глядишь, и я на что пригожусь.

– Коли так, оставайтесь до прихода в Баку. Но учтите, у меня на борту пассажиров нет. Все должны быть при деле!

– Так точно!

– Вот и славно. Ступайте к старшему офицеру, он вас определит.

– Слушаюсь!

– И не кричите так. Не в Петербурге. Можете идти.

– С ним там ещё какой-то фрукт, – все так же вяло вставил вахтенный начальник. – С багажом.

– Не понял?

– Это мой слуга, – поспешил объяснить Будищев.

– Вот как? – изумился капитан первого ранга, очевидно, не часто видевший у кондукторов вольнонаемных слуг.

– Ну да. Когда надо – камердинер, когда надо – конюх. Федей звать.

– Да мне по хрену, как его звать! – рыкнул Гусев и добавил ещё пару мудреных фраз, выдававших крайнюю степень недоумения.

Пока он ругался, Будищев стоял перед ним навытяжку и преданно ел глазами, имея вид лихой и придурковатый. Очевидно, это сыграло свою роль, потому что командир вскоре смягчился и посмотрел на новоприбывшего ещё более внимательно.

– Надо же, какие сановные люди служат в Минном отряде!

– Никак нет, ваше высокоблагородие!

– Ладно. Море покажет, кто вы есть на самом деле. А теперь отправляйтесь к старшему офицеру.

– Есть! – отдал честь юнкер и, развернувшись, вышел прочь, думая про себя «к чифу так к чифу»[76]76
  Чиф – прозвище старпома в торговом флоте. Дед – соответственно, стармех.


[Закрыть].

«Старшой» оказался круглолицым толстяком с суетливыми повадками и капитан-лейтенантскими эполетами. Возможно, он ещё не потерял надежду ухватить птицу удачи за хвост, и потому старался содержать корабль в образцовом состоянии, щедро вставляя фитили нерадивым подчиненным, а при случае не скупясь и на зуботычины для матросов. Фамилия его была Маслов.

– Весьма рад, – коротко ответил он на приветствие и, быстро вникнув в суть дела, распорядился: – Жить будете с Майером. Это наш гардемарин. Столоваться с ним же. Слуга может разместиться вместе с матросами. Внесете за него положенное ревизору.

– Благодарю.

– И прошу запомнить. Беспорядка я не потерплю!

– Слушаюсь.

На этом церемония представления была окончена. Первый же матрос, попавшийся на глаза зоркому старшему офицеру, был послан проводить господина кондуктора в отведенную ему каюту, а сам толстяк покатился в противоположном направлении, выискивать нарушения и немедленно наказывать виновных.

– Вот тут господин гардемарин обитают, – почтительно указал на дверь провожатый.

– Спасибо, братец, – поблагодарил моряка Будищев и постучал в дверь, но так и не дождался ответа.

– Так они «собаку»[77]77
  Собака – вахта с полуночи до четырех утра (жарг).


[Закрыть] отстоямши и теперь спят, – усмехнувшись, пояснил матрос. – Так что проходите, наш барчук не из гонористых.

Дмитрий в ответ только пожал плечами и дернул на себя легко открывшуюся дверь. Внутри каюта оказалась неожиданно просторной. Очевидно, она предназначалась для большего числа людей. Несмотря на раздраенный иллюминатор, в ней было довольно душно. Из мебели только полка на стене, прикрученный к палубе стол да две табуретки, традиционно именуемые на флоте банками. Спать обитателям полагалось на подвесных, как у матросов, койках, набитых пробковой крошкой. В данный момент к потолку была подвешена только одна, и в ней, невзирая на духоту, сладким сном почивал будущий офицер Российского флота. «Ну, хоть не храпит», – хмыкнул про себя кондуктор и с интересом огляделся в поисках места для своего багажа.

– Сюда, что ли? – спросил слегка обескураженный от обилия новых впечатлений Федор и грохнул чемоданы на пол.

– Тише ты, – шикнул на него Дмитрий. – Не видишь, человек спит?

– А… что? – дернулся разбуженный гардемарин и едва не выпал из своего кокона, но все же сумел сохранить равновесие.

– Простите великодушно, – извинился Будищев. – Мы не хотели вам мешать…

– Ничего-ничего, – отозвался тот, и, легко вскочив, первым из всех новых знакомых Дмитрия протянул ему руку. – Гардемарин Майер. Александр Александрович.

Юноша был шатеном чуть выше среднего роста, худощавого телосложения с правильными чертами лица. Румяных как у девушки щек ещё не касалась бритва, а большие карие глаза взирали на нового соседа открыто и даже немного беззащитно.

– Минный кондуктор Будищев. Дмитрий Николаевич.

– Весьма рад, – радостно улыбнулся молодой человек, и, не удержавшись от зевка, с любопытством уставился на соседа, пытаясь сообразить, кто он такой?

Формально их чины и положение были равны, но гардемарин после сдачи экзамена станет мичманом флота, а кондуктор за выслугу или отличие может быть произведен только в подпоручики по адмиралтейству. Большая разница! А если кондуктор из выслужившихся нижних чинов, то это звание может так и остаться для него предельным. Кресты и медали, украшавшие сюртук Дмитрия, неопровержимо указывали на то, что он как раз из последних. Но молодость и пестрый кант на погонах намекали, что перед ним юнкер флота, и это было необычно.

– Где мне расположиться? – с легкой усмешкой Будищев.

– Да где угодно, – спохватился Майер. – Я здесь некоторым образом один…

Тут до него дошло, что он стоит перед новыми знакомыми в одних кальсонах и тельняшке, и это немного неприлично.

– Прошу прощения за мой внешний вид. Я отдал вещи в стирку одному матросу. Вестовых нам, сами знаете, не полагается, так что я…

– Не тушуйтесь. Быть голым на такой жаре – это же вполне естественно!

– Вы думаете?

– Безусловно, – улыбнулся Дмитрий и, обернувшись к Шматову, сказал: – Федя, не смущай молодого человека, а лучше дуй на жилую палубу, пока наш провожатый никуда не сбежал.

– Куда он денется с парохода, – буркнул тот, но спорить не стал, а бочком-бочком выскользнул из каюты, не забыв поклониться на прощание гардемарину.

– А кто это? – удивленно спросил Майер.

– Мой слуга.

– Слуга?

– Именно. А что вас удивляет?

– Ничего.

– Тогда, если не возражаете, я продолжу.

С этими словами Будищев распихал по углам свою поклажу, особое внимание уделив футляру с винтовкой, затем отстегнул кортик и хотел было положить его на полку, но обнаружил там россыпь каких-то фотокарточек или картинок.

– Это мое, – густо покраснев, заявил Майер и кинулся их убирать.

Как и следовало ожидать, взволнованный гардемарин половину из них рассыпал, и внимательный взор его нового соседа зацепился за довольно-таки фривольные изображения женщин в нижнем белье. Вообще-то, с точки зрения Дмитрия, ничего такого в этих карточках не было. Ну, подумаешь, довольно упитанные фемины в панталонах и корсетах, занимают позы, кажущиеся им соблазнительными. У некоторых, правда, слегка оголялась грудь, да иной раз ноги виднелись несколько выше колен, но это и все. Однако молодой человек был явно смущен, и это не осталось незамеченным.

– Интересуетесь? – хмыкнул кондуктор.

– Видите ли, – ещё больше смутился Майер. – В дальнем плавании, вдали от портов и цивилизации, иногда…

– Хочется разрядки.

– Увы.

– Понятно. За неимением кухарки сойдет и дворник.

– Как вам не стыдно! – вспыхнул раздосадованный гардемарин. Почему он должен оправдываться?! – В конце концов, многие офицеры, находясь в плавании, увлекаются коллекционированием подобных картинок. Да что там офицеры, если сам адмирал Краббе был неравнодушен к искусству такого рода. – Последние слова он, сам того не заметив, произнес вслух, и это ещё больше заинтересовало его собеседника.

– Да, я слышал об этом, – задумчиво произнес он, и тут его осенило. – Погодите, юноша, адмирал что, тоже вот такие картинки собирает?

В чем у Будищева никогда не было недостатка, так это в воображении. И вот теперь оно послушно нарисовало картину снятого на пару дней борделя, несколько фотографов и моделей обоих полов и… уж он-то покажет всем, что такое настоящая порноиндустрия!

– Собирал, – робко прервал полет фантазии гардемарин. – Николай Карлович умер шесть лет назад.

– Досадно, – хмыкнул странный кондуктор. – Бизнес-план откладывается!

– Что, простите?

– Не обращайте внимания. Я только что, в очередной раз понял, что занимаюсь ерундой.

– А чем вы занимаетесь?

– В основном гальваническими приборами.

– Погодите, – изумился Майер. – Так вы тот самый знаменитый изобретатель Будищев? Боже мой, как же я сразу не догадался!

Взволнованный юноша снова кинулся к Дмитрию и принялся в порыве чувств трясти ему руку, радуясь новому знакомству со столь известным человеком.

– Я должен немедленно представить вас остальным офицерам! Пойдемте, прошу вас…

– Александр Александрович, – мягко улыбнулся кондуктор. – Я немного старше вас и опытней. Вы позволите дать вам добрый совет?

– Да, разумеется, а в чем дело?

– Да как вам сказать… я думаю, будет гораздо лучше, если вы наденете штаны!

Тем временем Фёдор Шматов тоже обживался на новом месте. Матрос проводил его к боцману, тот, поворчав для порядка о всяко-разных непонятных штатских, указал отставному ефрейтору, где будет его койка. Велел не безобразить и, сокрушенно покачав головой на совершенно сухопутный вид парня, отправился по своим делам. Оставшиеся без присмотра начальства моряки тут же обратили внимание на нового соплавателя и незамедлительно попытались выяснить, кто он таков и чем дышит.

– Глянь-ка, ребята, какого франта к нам поместили! – с явной насмешкой сказал один.

– Наверное, в первом классе кают не было, – тут же отозвался второй. – Вот яво и к нам!

– А может, ён купец? – с глумливой улыбкой предположил третий.

Ответом им было, как сказал бы Будищев, ноль внимания – фунт презрения, чего матросы вынести уже никак не могли.

– Ваше степенство, вам удобно-с? – со скрытой угрозой в голосе поинтересовался кривоногий крепыш с бычьей шеей и наголо бритой головой.

– Наше дело служивое, – бесстрастно отозвался Шматов, – нам не привыкать.

– Ишь ты, служивое! И долго ли служишь?

– А это как поглядеть!

– И как же?

– Ежели царю-батюшке, так я уже вчистую вышел. А Дмитрий Николаевичу, даст бог, ещё послужу!

– Эва как!

– А вот так! Отставной ефрейтор сто тридцать восьмого Болховского полка, георгиевский кавалер Фёдор Шматов. Не вам чета, желторотые!

– Воевал, значит? – немного осадил лысый матрос.

– Само собой. Кресты кому попало не дают.

– А барин твой кто?

– Большой человек! Мы с ним вместях почитай всю Балканскую кампанию прошли. И в Румынии были, и в Болгарии турка воевали.

– И чего же он тогда простой кондуктор?

– Это ты простой, а господин Будищев, даром что из благородных, рядовым солдатом начинал. Геройством и смекалкой выбился. Полный георгиевский бант имеет, понимать надо! С ним графы да министры не чураются за ручку здороваться. Профессора в академиях первыми шляпы снимают, а городовые, когда он из дома выходит, честь отдают!

– Что-то ты больно складно брешешь, дядя.

– Это кобели вроде тебя брешут, племянничек, а я чистую правду говорю!

На флоте всегда ценились острословы, а потому бойкий ответ Фёдора матросы встретили дружным смехом, после чего отношения между ними наладились. Решив, что Шматов хоть и стал штатским, а человек дельный, они обступили его и принялись расспрашивать уже по-доброму.

– Сам-то откуда?

– Ярославской губернии, – обстоятельно отвечал тот. – Из-под Углича. Большесельской волости. Может, слыхали?

– Слыхали, как не слыхать. Почти земляки.

– Да ну?

– Вот тебе и ну!

Корабельная жизнь – штука довольно однообразная, так что всякое новое лицо невольно вызывает к себе интерес. В особенности, если это самое лицо прибыло из Петербурга и было, по словам восторженного Сашки Майера, по меньшей мере научным светилом. Но, как говорится, гусь свинье или кондуктор офицеру отнюдь не товарищ, а потому в кают-компанию Дмитрия не приглашали, и вообще держались подчеркнуто отстраненно. Впрочем, скоро выяснилось, что Будищев и сам не особенно расположен к общению.

Как и ожидалось, на следующий день «Баку» поднял якоря и, выпустив из двух своих труб облако черного как смоль дыма, деловито зашлепал по морю своими громоздкими колесами. Затем Гусев решил, что ход недостаточен, и приказал поставить паруса. Засвистели дудки боцманматов, матросы стали карабкаться по вантам и вскоре на обеих мачтах затрепыхались белые полотнища.

Поскольку ни гальваники, ни какого-либо минного вооружения на пароходе не было, найти занятие для Будищева было не самой простой задачей, но Маслов с блеском вышел из положения, поручив ему изучать устройство корабля, под руководством Майера. Иными словами, скинул решение задачи на гардемарина. Молодой человек принял это поручение с восторгом и энергично принялся за дело. Проявив редкое усердие, они за день облазили весь пароход от мачт до машинного отделения. Впрочем, с машиной проблем было меньше всего. Как оказалось, Дмитрий представлял её устройство и принцип работы куда лучше, чем его наставник. А старший механик вообще предложил кондуктору перейти к нему в машинную команду, обещая выхлопотать ему место младшего помощника.

Но вот что касается парусов, рангоута и такелажа, то в этом Будищев, как и следовало ожидать, оказался полным профаном. Узнав о подобном пробеле в знаниях, загрустивший было Майер немного приободрился и взялся научить своего нового товарища основам этой премудрости. И хотя успехи минного кондуктора были откровенно невелики, все же кое-что он запомнил, и стаксель с топселем с тех пор не путал.

В качестве ответной любезности он рассказал своему юному учителю об устройстве всех митральез, с которыми ему доводилось иметь дело, а также о практике их применения во время последней войны.

– Господи, как я вам завидую! – с жаром воскликнул гардемарин. – Мы в корпусе просто изнывали от желания принять участие в боях, а вы там были и сами все видели.

– Хватит сражений и на ваш век, – скупо усмехнулся Дмитрий.

– Только не у нас на Каспии, – поморщился его собеседник. – Наша стезя – перевозить грузы и охранять промыслы. Так вся жизнь пройдет мимо.

– Кстати, все хочу спросить. Как вас угораздило попасть сюда?

– Как вам сказать, Дмитрий Николаевич. Кому-то надо было, вот жребий и выпал…

– Плохо учились?

– Вовсе нет! – вспыхнул молодой человек. – То есть я был, конечно, не самый лучший ученик, и моё имя не выбьют на мраморе в вестибюле корпуса, но, клянусь честью, было немало получивших куда худший балл, но распределенных в Кронштадт или Севастополь.

– Мохнатой лапы нет?

– Какое странное выражение… впрочем, смысл вполне понятен. Вы правы, протекции у меня нет.

– Бывает.

– А вы?

– Что я?

– Как вы получили назначение в нашу дыру?

– Превратности судьбы.

– Но вы же изобретатель! Почти ученый. Друзья по корпусу писали мне о ваших работах. Один беспроволочный телеграф чего стоит…

– Ну, это не единственное мое преступление перед человечеством, – усмехнулся Дмитрий.

– О чем вы? – широко распахнул глаза Александр.

– Неужели ваши друзья не писали вам о других моих работах?

– Вы про митральезы фабрики Барановского? Да, я слышал, что вы тоже приложили к ним руку, но…

– Сейчас на Балтике формируется целая батарея из пулеметов, и скоро она будет здесь.

– Здесь?! Погодите, вы хотите сказать, что она предназначена для экспедиции Скобелева?

– Именно.

– Боже мой! Как бы я хотел принять участие в этом предприятии! Увидеть Михаила Дмитриевича, этого по-настоящему великого человека! Побывать в бою…

– Подставить грудь под пули, – с усмешкой добавил Будищев.

– Да! Непременно! Это ведь куда почетнее, чем возить по морю муку, крупу и прочие припасы.

– Без них тоже не повоюешь.

– Я знаю, но душа просит подвига. Настоящего дела!

– Как говорил наш полковой священник, отец Михаил: «ищущие да обрящут».

– Ваши бы слова, да Богу в уши, Дмитрий Николаевич.

– Ну, так высоко у меня не получится, – засмеялся тот, – а вот Макарову замолвить словечко могу.

– Вы с ним знакомы?

– И со Скобелевым тоже, правда, не столь близко.

– Будищев! – восторженно завопил Майер. – Я вас люблю!

– Тише ты, – едва не поперхнулся кондуктор. – А то люди услышат и черт знает что подумают!

– Пусть слышат! Пусть все знают, что вы – самый лучший человек на всем белом свете! – пылко провозгласил Александр, а потом спохватился и уже без пафоса поинтересовался: – А что именно подумают?

– Ничего, – лучезарно улыбнулся Дмитрий. – Не берите в голову.

Вообще, молодые люди быстро подружились. Юного гардемарина ещё не успела затянуть окружающая его рутина, и он жадно тянулся к новым знаниям, охотно делясь в ответ своими. Будищева же подкупала в нем искренность и полное отсутствие свойственного многим морским офицерам снобизма.

На пятый день однообразного плавания «Баку» дошлёпал своими большими колесами до Александровска и встал на якорь. Здешняя бухта, по словам Майера, была одной из самых удобнейших на Каспии. Впрочем, Дмитрия подробности гидрографии не заинтересовали, а сам город вызвал любопытство только как база будущей экспедиции. Он уже хотел было испросить у старшего офицера разрешения сойти на берег, но тот совершенно неожиданно вызвал его сам.

– Будищев, поскольку вам совершенно нечем заняться, возьмите четверых матросов и доставьте в здешний госпиталь груз.

– Слушаюсь.

– Приступайте.

– Разрешите взять с собой…

– Майера? Сколько угодно. Только смотрите, не опоздайте. После третьего гудка «Баку» вас ждать не станет.

Строго говоря, Дмитрий имел в виду Шматова, но, подумав, решил, что его он может взять с собой и без разрешения. А вот гардемарин, если оставить его на корабле, может смертельно обидеться.

Майер, которого он все чаще называл просто Сашкой, воспринял предстоящую прогулку с восторгом. Как оказалось, его не слишком часто отпускали в увольнения, и он был безумно рад просто оказаться на берегу. То же можно было сказать и о Фёдоре. Никогда раньше не ходившего по морю парня сильно укачивало, и хотя он крепился, прогулка по твердой поверхности ему явно не помешала бы.

Матросы, несмотря на жару, тоже были не прочь побывать в городе. Закинув на плечи тюки с медикаментами, они, весело переговариваясь, бодро пошагали вслед за Будищевым и Майером. Последним шел ещё зеленый после качки Федя.

Впрочем, ничего особо интересного в Александровске не было. Город группировался вокруг пристани, на которой громоздились горы рельс, шпал и почему-то верблюжьих седел. Очевидно, их запасли как раз для экспедиции, но откуда возьмется такое количество животных, было решительно непонятно.

Ещё одной достопримечательностью были два больших опреснителя, поочередно работающих и снабжающих город пресной водой. По словам местных, отсутствие природных источников воды было одним из самых главных недостатков города.

Справа от пристани возвышался большой по здешним меркам двухэтажный красивый дом с балконами, служащий резиденцией начальника Закаспийского отдела. Перед крыльцом стояли две будки, в которых прятались от изнуряющей жары часовые. Рядом расположились маленькая деревянная церковь и несколько домов местных чиновников. Чуть дальше каменное здание казарм и госпиталь, для которого, собственно, и предназначался их груз. Все это было окружено каменной стеной с бойницами. Остальные здания, вроде почты, телеграфа, лавок, офицерского клуба и единственной мало-мальски приличной гостиницы, находились вне ограды.

Собственно, большинство домов в Александровске представляли собой стоящие рядами кибитки кочевников. И даже главная улица в городе называется – Кибиточной. В одних проживали офицеры, в других приезжие коммерсанты, в третьих рабочие. Кое-где встречались следы попыток разбить сады, так и оставшихся безуспешными.

Добравшись до места, взмокшие от груза и жары матросы осторожно опустили свою поклажу на землю и, не найдя тени, присели рядом.

– Есть кто живой? – крикнул Дмитрий, постучав в дверь.

Так и не дождавшись ответа, он заглянул внутрь и едва не столкнулся с каким-то седоусым служителем в белом халате поверх формы. Судя по важности, с которой тот себя держал, это был фельдшер.

– Что вам угодно-с? – сурово спросил он.

– Груз передать.

– Сейчас никак не возможно-с.

– Почему?

– Складом заведует госпожа Новикова, а её теперь нет.

– И где же она?

– Не могу знать.

– В смысле?

– Не понял-с?

– Старинушка, – спросил Будищев таким ласковым тоном, что у хорошо знавшего его Федора, несмотря на жару, пробежал холодок по спине. – Я тебя людским языком спрашиваю, где эта самая госпожа Новикова и кто она вообще такая?

– Как? – удивлению медработника не было предела. – Вы не знаете, кто такая Елена Сергеевна?

– Не сподобились до сих пор, – скорбно вздохнул кондуктор, борясь с желанием наорать на старого дуралея.

– Подождите, – вовремя вмешался Майер. – Я, кажется, понял о ком речь. Елена Сергеевна – жена полковника Новикова – здешнего коменданта.

– Так точно-с! – важно кивнул фельдшер.

– И где её найти?

– Помилуйте, господа моряки, мне же откуда знать?

– Ладно, – махнул рукой Будищев. – Где живет комендант, наверняка все знают, кроме этого старого остолопа.

– Ты думаешь?

– Знаю! – отрезал кондуктор и, обернувшись к Шматову, велел: – Присмотри за грузом.

– Хорошо, – устало отозвался Фёдор.

Увы, поиски оказались не таким простым делом. В том смысле, что дом они нашли, но вот ни полковника, ни его жены там не оказалось, а заспанный денщик ничего определенного на этот счет сказать не смог. Тогда Дмитрий и с Майером направились прямиком к дому начальника Закаспийского отдела, в надежде, что полковник либо его супруга сыщутся там.

Перед парадным крыльцом помимо двух солдат, прячущихся от жары в будках, сидели кружком около десятка туркмен, которым что-то терпеливо разъяснял переводчик-киргиз, на груди которого красовался мусульманский крест[78]78
  Георгиевский крест для мусульман отличался тем, что вместо св. Георгия, поражающего змея, на нем был изображен двуглавый орел.


[Закрыть] и несколько медалей.

– Нам к его превосходительству, – обратился к часовому Майер.

– Проходите, вашбродь, – лениво козырнул тот. – Они без докладу принимают.

Начальник отдела – генерал-майор Петрусевич – высокий бородатый дядька в наглухо застегнутом сюртуке с пытливым и иногда веселым, а иногда грозным взглядом, сидел за заваленным бумагами столом, ухитряясь одновременно выслушивать доклады снующих туда-сюда офицеров, что-то черкать в лежащих перед ним документах и диктовать писарю.

– Осмелюсь доложить вашему превосходительству, – начал было Будищев, но генерал прервал его:

– Говорите короче, юнкер.

– Мы доставили груз медикаментов для госпиталя.

– Прекрасно. А от меня вам что угодно?

– Его отказываются принять.

– Не понял!

– Отказываются принять, – повторил Дмитрий.

– Чёрт знает что такое! – выругался генерал. – А где мадам Новикова?

– Никто не знает.

– Беда с этим госпиталем, – вздохнул Петрусевич. – Врачей мало, медикаментов ещё меньше, а порядку и вовсе нет. Хоть бы прислали кого.

– Осмелюсь доложить, что в Астрахань я добирался вместе с доктором Щербаком и сестрами милосердия, направлявшимися сюда. Наверняка они скоро прибудут.

– Отличная новость. А много ли сестер?

– Восемь. Шесть крестовых, а с ними графиня Милютина и баронесса фон Штиглиц.

– Понятно. Наверняка в Астрахани устроили прием в честь Елизаветы Дмитриевны, вот они и задержались. Ладно, подождем. Вы, вот что, ступайте к госпиталю, а я сейчас пришлю адъютанта, так он все уладит.

– Слушаюсь!

Делать было нечего, и молодым людям пришлось вернуться к госпиталю. Пока они добирались, жизнерадостный Майер что-то увлеченно рассказывал своему спутнику, а шедший рядом с ним Будищев внимательно рассматривал бойницы на крепостных стенах.

– Вам нравятся здешние укрепления? – заметил его любопытство гардемарин.

– Нет! – решительно мотнул головой тот.

– Почему так? Они, конечно, устарели, но против кочевников…

– Совершенно бесполезны!

– Разве?

– Саша, посмотрите на эти высоты, – показал Дмитрий на окружающие Александровск небольшие возвышенности. – Если их займут вражеские стрелки, они смогут держать под обстрелом и город и его окрестности.

– Вы думаете?

– Я знаю.

– Но мне кажется, попасть с такого расстояния из ружья не так просто, а винтовок и пушек у текинцев нет.

– Разве?

– Да откуда же им взяться?

– А как вы полагаете, куда делось оружие солдат, погибших во время неудачной экспедиции Ломакина?

– Я как-то не думал об этом, – стушевался гардемарин.

– А как насчет англичан? Неужто не подкинут здешним «борцам за свободу»?

– Но как?!

– Да мало ли. Через Персию, например.

– Даже не знаю. Мы тщательно проверяем все грузы. К тому же персы жутко не любят и боятся туркмен.

Некоторое время они шли молча, но уже перед самым госпиталем Майер неожиданно встал как вкопанный и, тяжело сглотнув, сказал:

– Мне кажется, что мы зря оставили наших матросов без присмотра.

Удивленный такой резкой перемене настроения у своего друга, Будищев взглянул вперед и тут же выругался:

– Твою дивизию!

Перед госпиталем сиротливо лежали четыре больших тюка с медикаментами, на одном из которых безмятежно спал Шматов, а вот матросы куда-то чудесным образом испарились.

– Господи, где же они? – с нарастающей паникой в голосе воскликнул гардемарин. – Меня же Маслов живьем съест! Я же теперь берега до самого производства не увижу…

– Хватит причитать, – резко оборвал его Дмитрий и, подойдя к спящему, бесцеремонно ткнул того кулаком. – Вставай, паразит!

– Ой, – вздрогнул тот и тут же подскочил со своего импровизированного ложа. – Это ты, Граф, а я тут заснул ненароком…

– Матросы где?

– Кто?!

– Четыре хмыря в белых робах с синими воротниками! – не обещающим ничего доброго тоном пояснил Будищев.

– Вот тебе крест, не ведаю! – испугался парень. – Я только на минутку присел, а они как сквозь землю провалились.

– А если их захватили текинцы? – робко высказал предположение Майер.

– Зеленый змий их захватил, – отмахнулся от столь явной дичи Дмитрий. – Наверняка, сукины дети, решили водки раздобыть, вот и рванули всей бандой!

– Вы думаете?

– Хрена тут думать, сам такой был.

– Точно! – вспомнил Шматов. – Я слышал, как один из них толковал, что знает одного торговца… Сурена, кажись…

Тут их оживленный разговор прервало появление коляски, запряженной парой неказистых лошадок, из которой резво выскочил пехотный штабс-капитан с адъютантским аксельбантом на груди и галантно подал руку даме, вышедшей вслед за ним.

– Господа, это вы привезли медикаменты для нашего госпиталя? – приятным голосом осведомилась она.

– А вы, верно, мадам Новикова? – догадался Будищев.

– Да. Но можете звать меня Еленой Сергеевной.

– Очень приятно! Вот ваш груз. Получите и распишитесь.

– Это очень хорошо, но кто же занесет их на склад? Где ваши матросы?

– Какие пустяки, мадам! – широко улыбнулся юнкер и, схватив каждой рукой по тюку, без видимых усилий приподнял и танцующим шагом проследовал мимо изумленных зрителей.

– Каково! – изумилась Новикова и мелко посеменила впереди, чтобы придержать двери перед столь необычным грузчиком.

Опомнившийся первым Шматов подхватил ещё один тюк и попёр его следом, а ошеломленному Майеру ничего не оставалось, как последовать их примеру и взять последний. Через несколько минут груз был внутри склада, накладные подписаны, а молодые люди свободны.

– Вот уж не предполагал, что на флоте такие порядки, – насмешливо заметил адъютант, все это время с интересом наблюдавший за развитием событий.

– Что поделаешь, – как ни в чем ни бывало отозвался Дмитрий. – Карточный долг – долг чести!

– Вот оно что, – понимающе кивнул головой штабс-капитан. – Тогда разрешите откланяться. Елена Сергеевна, вы едете?

– Уже бегу, – прощебетала мадам Новикова и вспорхнула на коляску.

– Всего доброго, – отозвался красный от смущения Майер, а лучезарно улыбающийся Будищев сорвал с головы фуражку и помахал ею вслед отъезжающим.

– Где будем искать этих мерзавцев? – озабоченно спросил гардемарин, как только они остались одни.

– У Сурена, естественно.

– А его где?

– Уж торговца сивухой найти, я полагаю, проблемой не будет.

– Вы про мадам Новикову тоже так говорили.

– Сия достойная дама, как выяснилось, водкой не торгует. А то бы и её быстро отыскали. И вообще, у нас не так много времени осталось, так что давайте не будем его терять.

На этот раз Будищев оказался совершенно прав. Найти лавку торговца Сурена труда не составило. Она, как и большинство заведений такого рода, располагалась в одной из кибиток за крепостной стеной. Хозяин – коренастый армянин с черной как смоль бородой, встретил их приветливо, долго кланялся, а когда узнал о цели их прихода, не чинясь указал на небольшой овражек неподалеку от его торговой точки.