Текст книги "Пенитенциарная политика России в XVIII–XX вв."

Значительный интерес с точки зрения развития пенитенциарной политики Российского государства XIX в. представляют вопросы дисциплинарной практики в период отбывания ссыльно-каторжными наказания. Ее нормативным основаниям посвящена самая большая по объему глава Устава о ссыльных «Об уголовной и дисциплинарной ответственности ссыльных» (гл. 6). Основной принцип ответственности ссыльно-каторжных за совершенные преступления заключался в том, что характер и размер наказания назначались исходя из того разряда, к которому относился преступник, что, на наш взгляд, вполне отвечало понятию социальной справедливости. Вместе с тем сохранение телесных наказаний отражало определенный консерватизм государства при решении данных вопросов. При этом в Уставе приводится подробное и достаточно сложное изложение соответствующих положений. Например, за преступления, подвергающие виновного по общему закону ссылке в каторжные работы в рудниках без срока, подлежали: каторжные I разряда: бессрочные – наказанию шпицрутенами от 5 до 6 тыс. ударов, прикование к тележке на время от 1 года до 3 лет и содержанию в отряде испытуемых от 10 до 20 лет; срочные – наказанию шпицрутенами от 4 до 5 тыс. ударов и оставлению в работах без срока, с содержанием в отряде испытуемых от 15 до 20 лет; каторжные II и III разрядов – наказанию шпицрутенами от 3 до 4 тыс. ударов с обращением в каторжные работы в рудниках без срока, с содержанием в отряде испытуемых от 12 до 15 лет. За маловажные преступления и проступки предусматривались (опять же по сложной градации каторжных на различные разряды и отряды): 1) наказания плетьми не свыше 20 ударов; 2) наказание розгами не свыше 100 ударов; 3) продолжение срока работ; 4) продолжение срока нахождения в отряде испытуемых; 5) повторное наложение оков; 6) продолжение срока нахождения в остроге для каторжных отряда исправляющихся[489]489
  ПСЗ. Собрание первое. № 29128.


[Закрыть].

Таким образом, Устав о ссыльных нормативно закрепил сложившееся к тому времени фактическое положение дел с исполнением ссылки. Государство впервые обращается к регламентации (хотя, разумеется, неполно и ограниченно) правового положения осужденных, вводит гуманные (по тем временам) нормы об условиях содержания, предписывает вести работу по исправлению осужденных. Эта тенденция найдет свое развитие в последующих решениях в пенитенциарной сфере, она отражает реализацию в российском обществе и конкретно в сфере назначения и исполнения наказаний европейских либеральных идей, начало которым в России было положено екатерининским «Наказом». Однако тогда российское общество оказалось еще не готовым к новым веяниям. И только принятие Устава о ссыльных, при всех его недостатках, стало той отправной точкой, с которой началось и не прекращается до сих пор целенаправленное систематизированное законодательное развитие в России наказания в виде лишения свободы.

Что касается реальных условий содержания каторжных, то, как мы ранее неоднократно отмечали, они были далеки от нормативных (такое положение будет характеризовать российскую пенитенциарную систему практически на всем протяжении ее становления и развития). О психологическом климате в острогах писал, в частности, исследователь этого вопроса Н. М. Ядринцев. Так, в одной из своих работ он описывает развлечение арестантов в виде просмотра кукольной комедии, которую поставили сами же невольники во дворе острога: «Это зрелище даже привлекло часового, который, разинув рот, также, осклабясь, присоединился к публике, не замечая, что через забор в это время летели пузыри с водкой и быстро скрывались под неизмеримым халатом местного виноторговца Буздеева… Что это такое? – спрашивал я себя. Неужели это острог, дом уныния и безысходной тоски? Где же эти мрачные убийцы, воры и грабители?! Нет, это были мирно веселящиеся люди, заливающиеся самым детским смехом, самою искреннею радостию. Так значит и в узких рамках тюрьмы человек все-таки сохранял же инстинкт жизни и наслаждения? Да, под гнетом горя он создавал себе свой мир, несмотря на тяжелые замки и долгие годы своего заключения!.. Пройдет смотритель, пройдет караульный офицер – посмотрят, пошутят с арестантами, покурят с ними махорки, поделятся репой и по секрету пообещают на следующий караул принести вина. И нет тут никакой вражды, никакого озлобления»[490]490
  Ядринцев Н. М. Русская община в тюрьме и ссылке. С. 33–34.


[Закрыть].

Следует заметить, что ощущения, описанные Н. М. Ядринцевым, полностью совпадают с авторскими впечатлениями от первого посещения исправительно-трудовой колонии (это было в самом начале 1980-х гг.), когда, действительно, вместо ожидаемых преступников угрюмого вида перед глазами предстали внешне вполне нормальные люди. Такого рода ощущения приходилось слышать от других людей (не осужденных), которые впервые попадали в места лишения свободы. Это свидетельствует, очевидно, об особенностях восприятия российским обществом тюремных учреждений, и это восприятие мало изменилось за более чем 150 лет! Как думается, такая особенность объясняется прежде всего закрытостью от общества пенитенциарных учреждений, что имело место как в период империи, так и в период советского государства.

Касаясь вопроса о реальных условиях отбывания каторжных работ в первой половине XIX в., следует отметить, что они во многом зависели от сословного фактора, но зачастую в еще большей степени от субъективного фактора. Например, декабристы находились в более привилегированных условиях, по сравнению с каторжными, как представители высоких сословий. В еще более привилегированные условия (причем на несколько порядков) они были поставлены благодаря лояльному к ним отношению со стороны тюремного начальства, и прежде всего коменданта управления на Нерчинских рудниках С. Р. Лепарского[491]491
  Соболев А. В. Вельможная каторга и ее артельное хозяйство // Вопросы истории. 2000. № 2. С. 128.


[Закрыть]. Так, по воспоминаниям декабриста Д. И. Завалишина, им под предлогом болезней разрешалось выходить из острога к женам, в гости к семейным, общаться на природе у реки, куда возили «самовары и принадлежности к ним», причем к такому обществу присоединялось и начальство, а под конец пребывания в Петровском остроге знатные каторжные почти вообще не выходили на работу, и в казематах периодически приезжавшие инспекторы практически никого не находили[492]492
  Записки декабриста Д. И. Завалишина. Т. 1–2. СПб., 1906. С. 266.


[Закрыть]. Положенную им трудовую норму за вознаграждение (большинство декабристов были состоятельными людьми) зачастую выполняли мальчишки, караульные или местные жители[493]493
  Записки декабриста Д. И. Завалишина. Т. 1–2. СПб., 1906. С. 263–265.


[Закрыть]. Родственники посылали к декабристам своих слуг, которые везли посылки с продуктами, книгами и находились там столько, сколько это было необходимо[494]494
  Кучаев М. Н. С. Р. Лепарский, комендант Нерчинских рудников с 1826 по 1837 гг. // Русская старина. 1880. № 6. С. 717.


[Закрыть]. Возникает вопрос: почему тюремные госчиновники (да и не только тюремные) не боялись показывать своего лояльного отношения к преступникам, посягнувшим на святое святых – государственную власть, на императора? Как нам представляется, это объясняется проникновением в российское общественное сознание либеральных идей, невысказанное сочувствие к которым у различных слоев населения проявлялось и в таких формах. Тот же комендант управления Нерчинских рудников С. Р. Лепарский, получая жалование на уровне губернатора, не хотел выглядеть перед отечественной и зарубежной общественностью в роли палача, желал остаться в истории с добрым именем[495]495
  Соболев А. В. Вельможная каторга и ее артельное хозяйство. С. 128.


[Закрыть]. Однако либеральные идеи не находили должного отражения в законодательных актах, и в результате исполнители законов зачастую делали выбор не в пользу законов, сознательно идя на их нарушение (как нам представляется, это явление в некоторой степени напоминает, а возможно, методологически объясняет период «революционной целесообразности» после 1917 г. Что касается сословности, то следует заметить, что в российских местах лишения свободы люди, занимавшие высокие места в обществе, всегда имели привилегии, не положенные им по закону. Это было и в период советского государства, да и в настоящее время также имеет место. В частности, автор этой работы в бытность своей работы в Туркменистане был свидетелем особого положения в исправительно-трудовой колонии попавшего туда второго секретаря Ташаузского обкома Компартии ТССР в конце 1980-х гг.

После принятия Устава о ссыльных темпы государственного регулирования пенитенциарной политики в России значительно ускорились. Были приняты такие правовые акты, как: 1) Инструкция смотрителю губернского тюремного замка 1831 г.[496]496
  Инструкция смотрителю губернского тюремного замка // Сборник узаконений и распоряжений по тюремной части / Сост. Т. М. Лопато. Пермь, 1903.


[Закрыть]; 2) Свод учреждений и уставов о содержащихся под стражею 1832 г.[497]497
  Свод учреждений и уставов о содержащихся под стражею // Свод законов Российской империи. Т. XIII–XV. СПб., 1914.


[Закрыть]; 3) Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г.[498]498
  Уложение о наказаниях уголовных и исправительных // Свод законов Российской империи. Т. XIII–XV. СПб., 1914.


[Закрыть] Появление перечисленных нормативных документов свидетельствует о том, что государство наконец-то всерьез занялось пенитенциарными проблемами. Однако, как показала практика, в целом добротные сами по себе правовые акты, во многом отвечавшие достижениям мировой уголовно-правовой и пенитенциарной мысли того времени, оказались все же оторванными от действительности. Как будет показано ниже, многие нормативные положения оказались так и не реализованными (это будет свойственно и в последующие периоды развития института наказания в виде лишения свободы), что мы объясняем недостаточным учетом их разработчиками реального состояния дел на местах (нельзя не отметить, что в этом смысле Устав о ссыльных отличался большей реалистичностью). Наконец, отметим предварительно еще и то обстоятельство, что во все рассматриваемые документы наложило свой отпечаток расслоение населения России по сословному признаку.

Как сказано в вводной части при публикации Инструкции смотрителю губернского тюремного замка[499]499
  Инструкция смотрителю губернского тюремного замка // Сборник узаконений и распоряжений по тюремной части / Сост. Т. М. Лопато. Пермь, 1903.


[Закрыть], «Инструкция сия составлена в Совете Министерства внутренних дел, пополнена и исправлена по замечаниям С.-Петербургского комитета Попечительного о тюрьмах общества, и в виде проекта разослана к всем губернаторам от 9 апреля 1831 г., с поручением учинить надлежащие распоряжения к приведению в действие изложенных в ней правил, приняв оные в руководство по части тюремного устройства и в уездных городах, сколько местные обстоятельства и способы то дозволят». Таким образом, несмотря на то, что данный документ (в литературе его иногда ошибочно называют Общей тюремной инструкцией) не утвержден законодательно в виде устава, он был обязателен в качестве руководства к действию на всей территории Российской империи; об этом свидетельствует и то обстоятельство, что позже эта инструкция станет приложением Свода учреждений и уставов о содержащихся под стражею[500]500
  Свод учреждений и уставов о содержащихся под стражею // Свод законов Российской империи. Т. XIII–XV. СПб., 1914. С. 844.


[Закрыть].

В контексте последовательности развития пенитенциарной политики в России здесь следует выделить то обстоятельство, что в Инструкции смотрителю губернского тюремного замка впервые комплексно отрегулированы вопросы исполнения наказания в виде тюремного заключения. Ранее таких кодифицированных актов, имевших общегосударственное значение, не было. Что же касается Устава о ссыльных, то в нем также есть нормы, касающиеся содержания осужденных в каторжных тюрьмах, однако, во-первых, их немного, и, во-вторых, они в очень небольшой степени регламентируют порядок и условия отбывания наказания в собственно тюремных помещениях, поскольку основное внимание в Уставе о ссыльных уделено, как отмечалось ранее, организационно-управленческим вопросам (препровождение осужденных к месту отбывания ссылки, организация каторжных работ и др.). Кроме того, Устав о ссыльных регулировал исполнение наказания за наиболее тяжкие преступления, и это обстоятельство накладывало такой отпечаток на характер данного правового акта, при котором соответствующие условия отбывания наказания нельзя было механически переносить на условия заключения за совершение иных, менее тяжких преступлений; здесь необходимо учитывать еще «наследие» устрашительной карательной политики государства, которое в XVI – начале XIX вв. за тяжкие преступления жестоко казнило преступников. Требовался специальный правовой акт, и таковым стала Инструкция смотрителю губернского тюремного замка. Этот документ был составлен по решению Комитета министров, подготовлен чиновником Брусиловым и одобрен Попечительным о тюрьмах обществом[501]501
  Гернет М. Н. История царской тюрьмы. Т. 1. С. 108.


[Закрыть].

Как и в Уставе о ссыльных, здесь нет норм, прямо выражающих цели и задачи тюремного заключения, а также общие принципы его исполнения, хотя о них можно вполне судить из статей, где эти вопросы все же затрагиваются. В этом смысле интерес представляет гл. Х («О церкви»), откуда можно сделать вывод о том, что значительное внимание уделялось нравственному исправлению арестантов, исполнение этой миссии возлагалось на священника, который «стараться должен ознакомиться с нравственностию каждого из содержимых в тюремном замке, приобресть его доверенность к себе и основать действия в отношении к исправлению каждого соответственно обстоятельствам»[502]502
  Инструкция смотрителю губернского тюремного замка // Сборник узаконений и распоряжений по тюремной части / Сост. Т. М. Лопато. Пермь, 1903. С. 326.


[Закрыть]. Далее указывается, что «священник, независимо от исправления, посещает содержимых в тюремном замке в приличное время, сколько можно чаще и по крайней мере два раза в неделю». На священнике лежала также обязанность «обучения закону Божию или же и другим предметам несовершеннолетних, в тюремных замках содержимых». Священник обязан был показывать пример всем служащим и содержимым в тюремном замке относительно исполнения своего дела благочинием, благонравием[503]503
  Инструкция смотрителю губернского тюремного замка // Сборник узаконений и распоряжений по тюремной части / Сост. Т. М. Лопато. Пермь, 1903. С. 328.


[Закрыть].

Следует отметить, что к концу первой трети XIX в. во многом благодаря усилиям Общества попечительного о тюрьмах в пенитенциарной политике России обозначилась тенденция, отражающая понимание того, что лишенный свободы преступник, рано или поздно освободившись из мест лишения свободы, вернется в общество, и последнее в связи с этим должно быть заинтересовано в том, чтобы бывший преступник вел законопослушный образ жизни. В рассматриваемом документе эта тенденция как раз и находит закрепление. В частности, здесь на смотрителя тюремного замка возлагалась обязанность, «поколику возможно, попечение об исправлении незакоснелых преступников, в особенности несовершеннолетних, впадших в преступления по неопытности и незрелости рассудка; к сему требуется непременно содействие священника замка поучениями и наставлениями». Говорится также о необходимости приобщения арестантов к труду с целью «склонения» их к исправлению нравственному, привычке трудиться, дабы быть после освобождения полезным себе и семейству. Отметим и то, что в отношении арестантов несовершеннолетнего возраста предусматривалось обучение их чтению, письму, арифметике, «сколько удобность позволит»[504]504
  Инструкция смотрителю губернского тюремного замка // Сборник узаконений и распоряжений по тюремной части / Сост. Т. М. Лопато. Пермь, 1903. С. 328.


[Закрыть].

Характерным в рассматриваемом контексте является положение о том, что «смотритель обходится с находящимися под надзором его арестантами кротко и человеколюбиво (курсив наш. – И. У.); он старается приобресть их к себе доверенность расспрашиванием о нуждах их, доставлением иногда некоторых пособий, ласковыми при трудах разговорами; но в исполнении своих обязанностей поступает со всей точностию и твердостию… При назначении наказаний смотритель должен соблюдать спокойствие духа и отнюдь не предаваться досаде и вспыльчивости, дабы тем самым удостоверить виновного, что делаемое ему наказание основано на справедливости»[505]505
  Инструкция смотрителю губернского тюремного замка // Сборник узаконений и распоряжений по тюремной части / Сост. Т. М. Лопато. Пермь, 1903. С. 329.


[Закрыть]. Ранее мы отмечали, что термин «человеколюбиво» уже использовался в екатерининских указах, однако если раньше это относилось к весьма ограниченной категории лишаемых свободы (направляемым в каторгу правами помещиков), то теперь ко всем, кто попадал в тюремные замки. Мы расцениваем это обстоятельство как очень важное с точки зрения развития института исправления арестантов как одного из направлений пенитенциарной политики.

В развитие этой тенденции государство предписывает создавать для арестантов такие условия, которые позволяли бы соблюдать человеческое достоинство. В частности, предусматривалось раздельное содержание преступников «по роду и важности их преступлений», женщин и мужчин, взрослых и несовершеннолетних, осужденных от следственных. Кроме того, не разрешалось «смешивать» чиновников и разночинцев с «чернью», в чем наглядно проявлялся сословный признак российского общества того времени. «Разность» содержания арестантов допускалась «только по состоянию пола и причинам, по коим содержатся арестанты». Раз в неделю предусматривалось мытье в бане. Предписывалось «употребляемые содержимыми в тюремном замке арестантами платье, белье и прочее переменять вымытым: одеяла и наволочки через два месяца; онучи один раз в месяц; простыни и наволочки верхние два раза в месяц; рубашки, чулки и прочее белье один раз в неделю; постилку в подушках новую через четыре месяца. Летнее платье, войлоки, на коих они спят, переменять новыми, смотря по надобности». «Войлоки» нужно было осматривать «весьма часто и наблюдать, чтобы в оных не завелась нечистота; для сего выносить их на воздух для освежения». Ежедневно помещения полагалось проветривать; камеры и коридоры выметать ежедневно по утрам, окна же «вытирать по крайности два раза в неделю, а ежели нужно, и чаще». Полы и нары в камерах выкрашивались «краскою на масле»; они, равно как коридор и лестницы, должны были вытираться «мокрыми швабрами» каждую неделю, а стены предписывалось выбеливать по крайней мере один раз в год. Посуда, употребляемая в тюремном замке, должна была содержаться в чистоте, «наблюдая, чтобы медная была всегда вылужена». Указывалось, что «опрятность в комнатах, светлость воздуха и вообще чистота в тюремном замке должны быть наблюдаемы со всей строгостию»[506]506
  Инструкция смотрителю губернского тюремного замка // Сборник узаконений и распоряжений по тюремной части / Сост. Т. М. Лопато. Пермь, 1903. С. 328–330.


[Закрыть].

В связи с этой нормой Инструкции следует заметить, что в России единые требования для строительства тюремных зданий (замков) отсутствовали до 1821 г.[507]507
  Детков М. Г. Места заключения в Москве // Преступление и наказание. 2001. № 4. С. 44.


[Закрыть] В этом году по инициативе Министерства внутренних дел был представлен проект об устройстве тюремных помещений в уездных городах[508]508
  Детков М. Г. Места заключения в Москве // Преступление и наказание. 2001. № 4. С. 46.


[Закрыть]. Однако этот план так и не был реализован в силу все той же причины – отсутствия денежных средств, в связи с чем было принято решение этот проект предусмотреть лишь для тюрем в больших городах[509]509
  Детков М. Г. Места заключения в Москве // Преступление и наказание. 2001. № 4. С. 44.


[Закрыть]. Предусматривалось, в частности, устройство тюрем из камня или дерева, на каменном фундаменте и с железными крышами, с разделением арестантов по полу и характеру преступлений[510]510
  Детков М. Г. Места заключения в Москве // Преступление и наказание. 2001. № 4. С. 44.


[Закрыть]. В рассматриваемый период планы строительства тюрем разрабатывались также в 1828 и 1846 гг., однако они так и не были реализованы[511]511
  Детков М. Г. Места заключения в Москве // Преступление и наказание. 2001. № 4. С. 45.


[Закрыть].

Анализ Инструкции и других пенитенциарных документов того времени позволяет выявить еще одно новшество в пенитенциарной политике, которое можно считать отражением указанной выше тенденции. Государство начинает специально регулировать порядок медицинского обслуживания арестантов. Такие нормы имеются и в Инструкции 1831 г. Подчеркивается, в частности, что условия содержания в тюремном лазарете и лечение должны полностью соответствовать общим правилам в больницах. Врач в тюремном замке обладал довольно большими полномочиями (помимо собственно лечения больных). Он обязан был обходить тюремный замок «всякий день и уверяться о состоянии тюремного замка в предметах, относящихся к сохранению здоровья арестантов». Если при этом врач найдет «где-либо нечистоту или воздух спертый или нечистый, то немедленно прикажет младшему надзирателю или надзирательнице об исправлении, а в нужных случаях объявит и смотрителю». Врач «отведывает» пищу и питье, «заготовляемые в тюремном замке, и в случае дурного качества уведомляет о том смотрителя; также осматривает приносимые в подаяние припасы, дабы не было в них примешано вредного»[512]512
  Инструкция смотрителю губернского тюремного замка // Сборник узаконений и распоряжений по тюремной части / Сост. Т. М. Лопато. Пермь, 1903. С. 331.


[Закрыть].

В свою очередь состояние здоровья, как известно, во многом зависит от качества и количества пищи. Не случайно этим вопросам уделяется достаточно много внимания. Указывается, в частности, что «арестанты довольствуются пищею, приготовляемою в общей кухне, устроенной в замке, за счет отпускаемой на них из казны суммы и из запасов, от благотворительных деятелей принимаемых». Никому из содержащихся в тюремном замке не дозволялось посылать за кушаньем в город или приносить оное от приходящих, кроме долговых. Готовить пищу должны были сами арестанты, причем для этих целей не разрешалось использовать «криминальных» арестантов и по важным делам содержащихся. Предписывалось давать арестантам пищу «умеренную, хорошего качества». В Инструкции указывается даже конкретное количество пищи: 1) для чиновных лиц – хлеб черный, в сутки 2 1/2 фунта; щи или суп в скоромные дни, с разрубленной говядиной, а в постные дни со снятками каша; для питья квас; в большие праздники и торжественные дни за обедом дается «изрезанная» на кухне говядина; 2) для людей простого состояния – хлеб черный, 2 1/2 фунта в сутки; щи или похлебка, для которой можно употреблять картофель, горох, крупу, в скоромные дни класть туда несколько сала, а в постные дни снятки или постное масло; для питья квас; во время тяжелых работ в праздничные и торжественные дни «делать некоторую прибавку и улучшения». Причем этот рацион составлял минимум; эконом замка «должен был в приготовлении пищи сообразоваться с теми припасами, которые от подаяний будут находиться при тюремном замке»[513]513
  Инструкция смотрителю губернского тюремного замка // Сборник узаконений и распоряжений по тюремной части / Сост. Т. М. Лопато. Пермь, 1903. С. 332.


[Закрыть]. Как видно, в этих вопросах наглядно прослеживается сословный признак.

Слдует отметить, что указанные в Инструкции условия содержания арестантов даже по современным представлениям (применительно к России) можно назвать вполне гуманными. Для лишения свободы в виде тюремного заключения таким образом условия были сформулированы впервые; ранее, как отмечалось, такие наказания в России регулировались нормами Соборного уложения 1649 г. и разрозненными нормами указного права.

Таким образом, государство довольно явственно показало свое отношение к будущей судьбе преступников. Оно предписывало их исправлять, и, следовательно, тем самым заботилось о том, чтобы в общество возвращался законопослушный гражданин. Этот момент мы выделяем особо. Он законодательно отражает – спустя 64 года – соответствующие положения екатерининского Наказа 1767 г. Из Устава о ссыльных также можно сделать вывод, что преследуется цель исправления. Однако в Инструкции смотрителю губернского тюремного замка этот вывод звучит значительно отчетливее. Заметим здесь же, что такой подход государства к лишению свободы, как и к наказанию в целом, как нам представляется, в значительной мере отражал общественное мнение по этому вопросу, о чем можно судить по высказываниям различных деятелей. Так, декабрист А. И. Борисов в своих показаниях говорил о необходимости изменения уголовного права, «более основанного на человеколюбии и сходного с страстями нашими, чем жесточе наказания, чем они чаще, тем менее они достигают своей цели – они теряют свою цену»[514]514
  Избранные социально-политические и философские произведения декабристов. М., 1951. С. 86.


[Закрыть].

Вместе с тем Инструкция содержала и ряд запретов режимного характера, часть из них сегодня кажутся нелепыми; однако с учетом социально-экономического состояния российского общества того времени они были вполне закономерными. Так, в камерах арестантам «воспрещалось иметь чернила, бумагу, карандаши и тому подобное»; предписывалось писем арестантов никуда не посылать, также и к арестантам присылаемые не дозволять им получать.

Перечисленные и другие положения в совокупности достаточно полно отражают требования, предъявляемые к арестантам. Столь подробно и комплексно они были сформулированы впервые.

В отличие от наказания в виде ссылки в каторжные работы заключение в тюрьме не было сопряжено с тяжелыми физическими работами. Указывалось, что «для занятия содержащихся в тюремном замке должны быть учреждены в самом замке различного рода работы… работы сии для каждого из арестантов избираются такие, кои, сколь возможно, во время их заключения занимали бы их, не позволяли бы им быть праздными, приучали к порядку, к правильному употреблению времени, к подчиненности и повиновению, дабы, по возвращению в недра общества, соделалисъ они полезными сами себе и семействам своим, вообще клонились бы к исправлению нравственности и к привычке трудиться»[515]515
  Инструкция смотрителю губернского тюремного замка // Сборник узаконений и распоряжений по тюремной части / Сост. Т. М. Лопато. Пермь, 1903. С. 331.


[Закрыть] (курсив наш. – И. У).

Это весьма характерное и вместе с тем противоречивое положение. Нам представляется, что в нем в значительной мере отражена главная особенность социального уклада (менталитет) российского общества, предполагающего подчинение и повиновение низших слоев высшим, относительно невысокое (сравнительно с западноевропейскими странами) развитие демократических начал. Эта особенность была присуща России весьма длительный период (практически вся ее история до 80-х гг. XX столетия, за исключением, возможно, нескольких отрезков времени в XV–XVI вв., когда действовали Земские соборы, и начала XIX в.). С другой стороны, ставилась социально полезная цель, которая в различных вариациях будет присутствовать практически во всех последующих пенитенциарных актах.

При назначении работ предписывалось принимать «в соображение» пол, возраст, характер преступления, поведение в тюремном замке, время года, физические силы, здоровье и способность к каким-либо родам занятий, ремеслу или работе, «о чем смотритель спрашивает у самого арестанта, при самом вступлении его в тюремный замок»[516]516
  Инструкция смотрителю губернского тюремного замка // Сборник узаконений и распоряжений по тюремной части / Сост. Т. М. Лопато. Пермь, 1903. С. 331.


[Закрыть]. Привлечение к труду арестантов осуществлялось в зависимости от сословной их принадлежности. Для лиц чиновных в качестве работы (как труда) предлагалось лишь клепание пакетов, картонок и других вещей общеупотребительных. Там же в перечне занятий значилось чтение духовных, нравственных и исторических книг, однако трудом это, конечно, назвать нельзя. Кроме того, женщины могли заняться прядением, вязанием, вышиванием, шитьем. Гораздо больший выбор предусматривался для «людей простого сословия»: печение хлеба; приготовление пищи; приготовление кваса; прислуга за столом во время завтрака, обеда и ужина; накачивание и разноска воды; пиление, рубка, носка дров и топление печей и др. Для женщин предусматривались такие работы, как стирка белья, мытье полов и посуды, щипание перьев. Как видно, речь идет о работах, не требующих больших производственных мощностей, высокой квалификации и относительно нетяжелых физически. Ничего не говорится также о нормировании работ в отличие от Устава о ссыльных. Решение этих и других вопросов организации работ полностью зависело, таким образом, от смотрителя тюремного замка.

Если говорить о стиле этого документа в целом, то он, в отличие от Устава о ссыльных, написан гораздо более простым языком, фразеологические обороты несложны и лаконичны. Иногда, правда, простота выходит за рамки юридического документа и переходит в обиходную речь; например, согласно ст. 218 Инструкции, «за ударением в оный (звонок на воротах при входе в замок. – И. У.) изнутри замка караульный унтер-офицер спрашивает чрез ворота, не отпирая оных: кто пришел?» Как отмечал М. Н. Гернет, данная инструкция напоминает екатерининский проект Устава о тюрьмах, причем это касается не только и не столько содержания, сколько «нежизненного» характера норм об условиях отбывания наказания. Ученый писал, что «эти статьи были плодом канцелярского творчества и оставались только на бумаге, не уничтожая тюремной грязи и острожного хаоса»[517]517
  Гернет М. И. История царской тюрьмы. Т. 1. С. 110.


[Закрыть]. Соглашаясь с этим по сути, мы полагаем вместе с тем, что данный документ нельзя недооценивать в контексте развития пенитенциарной политики в России; это был все же государственный правовой акт, где содержались, как мы указывали, достаточно прогрессивные по тем временам пенитенциарные положения.

Усложнение социальных отношений, в том числе в пенитенциарной сфере, требовало дальнейшей систематизации документов, регулирующих исполнение наказаний, связанных с лишением свободы. В 1832 г. усилиями все того же М. М. Сперанского был издан 15-томный Свод законов Российской империи, при составлении которого исключались недействующие нормы, устранялись противоречия, проводилась редакционная обработка текста; материал располагался уже не по хронологическому, как в Полном собрании законов, а по отраслевому принципу, причем не всегда выдержанному[518]518
  Российское законодательство Х – ХХ веков. М., 1988. Т. 6. С. 19.


[Закрыть]. В т. XV Свода были собраны собственно уголовно-правовые акты, впервые выделены Общая и Особенная части уголовного права, даны понятия преступления, форм вины, видов соучастия и других институтов[519]519
  Российское законодательство Х – ХХ веков. М., 1988. Т. 6. С. 160.


[Закрыть]. Однако данные нормы еще не получили достаточно четкой кодификации; это произошло лишь в 1845 г. с принятием Уложения о наказаниях уголовных и исправительных[520]520
  Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года // Российское законодательство Х – ХХ веков. Т. 6. М., 1988.


[Закрыть]. В Уложении много внимания уделено институту наказания в виде лишения свободы, в том числе, как будет показано, вопросам его исполнения.

Однако основная часть правовых норм, регулирующих реализацию лишения свободы, была сосредоточена в т. XIV Свода законов Российской империи – в Своде учреждений и уставов о содержащихся под стражею. По мнению Н. И. Петренко, Свод учреждений и уставов о содержащихся под стражею являлся «первым, единым для всего государства нормативным актом общего характера о местах заключения»[521]521
  Петренко Н. И. Организационно-правовые основы режима исполнения наказания за общеуголовные преступления в местах заключения в пореформенный период (1864–1917). Дис… канд. юрид. наук. М., 1997. С. 14.


[Закрыть]. Мы не можем, однако, полностью согласиться с этим утверждением. Здесь, на наш взгляд, требуется уточнение, связанное с тем, что первым таким актом была все же рассмотренная нами Инструкция смотрителю губернского тюремного замка 1831 г. (при всем ее несовершенстве); об этом свидетельствует и то обстоятельство, что ее положения в значительной части перешли в Свод учреждений и уставов о содержащихся под стражею; кроме того, ст. 96 Свода предписывает руководствоваться ею «относительно тех предметов, на которые в предшествовавших узаконениях нет указаний и вообще относительно разных подробностей тюремного устройства и управления». Другое дело, что Свод учреждений и уставов о содержащихся под стражею стал действительно первым и единым для всей страны правовым актом, регулирующим исполнение всех видов лишения свободы, а не только тюремного заключения; в этом, собственно, и главное его достоинство.

Следует подчеркнуть, что нормы Свода учреждений и уставов о содержащихся под стражею касаются гражданских лиц. Для военнослужащих места под стражей были определены в виде гауптвахт и крепостей, нормы о которых закреплялись в специальных военных постановлениях, в частности, в 1839 г. был создан Военно-уголовный устав, в котором нашла закрепление сложившаяся к тому времени система мест лишения свободы для содержания в них военнослужащих[522]522
  Толкаченко Анат, Толкаченко Андр. Из истории военных тюрем в России // Уголовное право. 1999. № 3. С. 92.


[Закрыть]. Помимо этого, в России предусматривалось лишение свободы в виде содержания в монастырях; эти вопросы также не входили в сферу Свода учреждений и уставов о содержащихся под стражею, а регулировались церковными постановлениями. Из монастырских тюрем наибольшую известность приобрела тюрьма при Соловецком монастыре[523]523
  Колчин М. А. Ссыльные и заточенные в острог Соловецкого монастыря в XVI–XVIII веках: Исторический очерк // Русская старина. 1887. Октябрь. С. 145.


[Закрыть]. Среди других монастырей, в чьих кельях и подвалах содержались лишенные свободы «церковные люди» за серьезные нарушения церковных правил, можно назвать Спасо-Евфимьевский, Кирилло-Белозерский, Карельский, Архангельский, Новгород-Северский, Свияжский, Нерченский и др.[524]524
  Никольский Н. Кирилло-Белозерский монастырь и его устройство до второй четверти XVII в. (1397–1625 гг.) Т. 1. СПб., 1897; Греков М. Л. Тюремные системы: История и современность. Краснодар, 1999. С. 68–70; Пругавин А. С. Монастырские тюрьмы. М., 1905. С. 35–36.


[Закрыть] Численность заключенных в монастырях была небольшой. Заметим еще, что и до сих пор некоторые бывшие монастыри представляют собой места лишения свободы. Например, в Вологодской области (Белозерский район) несколько веков существовал монастырь, который позже, в советский период, был оборудован под исправительно-трудовую колонию, а сейчас там содержатся лица, отбывающие пожизненное лишение свободы. Как видно, материальная связь времен проявляется и в тюремной сфере. Особый режим содержания предусматривался и для особо опасных политических преступников. Они содержались в тюрьмах при таких известных крепостях, как Петропавловская, Шлиссельбургская, Ревельская.