Текст книги "Пенитенциарная политика России в XVIII–XX вв."

Кроме того, в России некоторое время существовали и частные тюрьмы, хотя они нормативно отрегулированы не были. Так, М. Н. Гернет в своем труде приводит пример заводской тюрьмы для правонарушителей из числа рабочих демидовских заводов[525]525
  Гернет М. Н. История царской тюрьмы. Т. 1. С. 128.


[Закрыть]. Указанные виды мест лишения свободы (военно-пенитенциарные учреждения, монастырские тюрьмы, тюрьмы для особо опасных политических преступников, частные тюрьмы) выпадали из общей системы мест лишения свободы, не имели достаточно четкого правового регулирования, представляли собой исключения, и мы их в этой связи не рассматриваем.

После первого издания (в 1832 г.) в Свод неоднократно вносились поправки. Как и в случае с Уставом о ссыльных, они были связаны с изменениями в российском обществе (это касается прежде всего снижения интенсивности применения телесных наказаний).

Как указывалось, для пенитенциарной политики существенное значение имело издание Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г.[526]526
  Уложение о наказаниях уголовных и исправительных // Свод законов Российской империи. Т. XIII – XV. СПб., 1857.


[Закрыть], где были определены следующие виды лишения свободы как наказания: ссылка в каторжные работы; отдача на время в исправительные арестантские роты гражданского ведомства; заключение в крепости; заключение в смирительном доме; заключение в рабочем доме; заключение в тюрьме; арест. Здесь следует сделать замечание, суть которого в том, что ссылка на поселение по нынешним понятиям не расценивается как вид лишения свободы. Однако тогда ссылка (в том числе на поселение) относилась к наказаниям уголовным, а остальные виды лишения свободы, – к исправительным; данное разделение сопровождалось путаницей[527]527
  Таганцев Н. С. Лекции по русскому уголовному праву. Часть Общая. Вып.1. СПб., 1887. С. 77.


[Закрыть], а введение этих понятий объяснялось, видимо, стремлением законодателя разграничить деяния по их тяжести. Большинство из указанных мер наказания сопровождалось лишением многих прав и преимуществ осужденных. Заметим еще, что бессрочная ссылка в каторжные работы применялась по Уложению 1845 г. всего в восьми случаях: отцеубийство (ст. 1449); вторичное убийство (ст. 1450); убийство близких родственников (ст. 1451); убийство священника при совершении богослужения (ст. 212); оскорбление святыни действием (ст. 216); составление подложных Именных указов (ст. 291); поджог с отягчающими последствиями (ст. 1608); потопление с отягчающими последствиями (ст. 1618). По поводу бессрочной каторги в общей объяснительной записке к проекту Уложения о наказаниях говорится, что «работы вечные или на всю жизнь, конечно, несообразны с понятиями о милосердии и человеколюбии высшего правительства, на коих основывается наше уголовное законодательство, но под словом бессрочная разумеется только, что прекращение работ… будет зависеть от нравственного исправления преступников, засвидетельствованного непосредственного над ним начальства»[528]528
  Лохвицкий А. Курс русского уголовного права. СПб., 1867. С. 66–67.


[Закрыть].

Что касается срочных каторжных работ, то они предусматривались за гораздо большее количество преступлений и встречаются в Уложении 92 раза, в том числе за совершение религиозных преступлений (ст. 176, 178, 184, 200–223, 225, 237 и др.), государственные преступления (ст. 245, 246, 248, 250, 251, 252, 259 и др.), преступления против порядка управления (ст. 329, 345, 362, 367 и др.), убийство (ст. 1452–1458, 1461), изувечивание (ст. 1477, 1484), изнасилование (ст. 1523–1527), разбой (ст. 1627–1636, 1687) и т. д.

Подчеркнем еще то обстоятельство, что по Уложению о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. наказания, связанные с лишением свободы, занимали уже значительное место в карательной политике Российского государства. Так, из 2043 статей Особенной части Уложения 845 содержат соответствующие санкции, в том числе исправительные арестантские роты предусмотрены в 327 статьях, арест – в 304, тюрьма – в 249, смирительный дом – в 146, рабочий дом – в 126, крепость – в 84, монастырь – в 6 статьях. М. Н. Гернет оценивал как «огромную» роль лишения свободы в сопоставлении с другими видами уголовного наказания[529]529
  Гернет М. Н. История царской тюрьмы. Т. 2. М., 1961. С. 47.


[Закрыть].

Можно констатировать, что к середине XIX в. лишение свободы занимает значительное место в карательной политике Российского государства. С этих пор лишение свободы станет в России (в европейских странах это произошло раньше) основным видом уголовного наказания, включая и современный период. Так, по данным, приведенным М. Н. Гернетом, в 1847 и 1851 гг. удельный вес приговоренных к разным видам лишения свободы составлял в среднем около 30 % от всех осужденных[530]530
  Гернет М. Н. История царской тюрьмы. Т. 2. М., 1961. С. 50–51.


[Закрыть].

Соответственно такому состоянию пенитенциарной политики государство уделяет достаточно большое внимание регулированию отдельных видов лишения свободы, причем впервые это делается целенаправленно, в связи чем представляется необходимым остановиться на основных особенностях исполнения отдельных видов лишения свободы. При этом следует обратить внимание на то, что данные вопросы достаточно подробно регулировались, помимо Уложения о наказаниях уголовных и исправительных, и Сводом учреждений и уставов о содержащихся под стражею.

Отдача на время в исправительные арестантские роты гражданского ведомства влекла за собой потерю всех особенных прав и преимуществ лично или же по состоянию или званию присвоенных. Кроме того, реализация этого наказания для лиц, не изъятых от телесных наказаний, начиналась с телесных наказаний в зависимости от срока присуждения к работам в исправительных арестантских ротах: на время от 8 до 10 лет – наказание розгами от 90 до 100 ударов (степень 1); на время от 6 до 8 лет – от 80 до 100 ударов (степень 2); на время от 4 до 6 лет – от 70 до 80 ударов (степень 3); на время от 2 до 4 лет – от 60 до 70 ударов (степень 4); на время от 1 года до 2 лет – от 50 до 60 ударов (степень 5). В дальнейшем телесные наказания будут отменены. По Уложению 1845 г. присужденные к отдаче на время в исправительные арестантские роты могли быть «употребляемы в городские и всякие другие работы». При этом они находились в ведомстве Главного управления путей сообщения и публичных зданий. Арестанты сохраняли свои семейные права и права на прежнюю собственность, однако «дворяне, как уже лишенные особенных преимуществ, сему состоянию предоставленных, не могут продолжать владеть своим дворянским имуществом». По освобождении от работ в исправительных арестантских ротах осужденные отдавались на четыре года под особый надзор местной полиции, или же их обществ или помещиков, если они не возражают принять их. В продолжение этого времени бывшие осужденные не вправе были менять места жительства и удаляться из них без дозволения полиции, общества или помещика; иногородним пребывание в столицах и губернских городах также воспрещалось. Вместо исправительных арестантских рот гражданского ведомства осужденные могли быть, по требованию инженерного начальства, отсылаемы в арестантские крепостные роты (в исправительные отряды) с уменьшением определенного судом числа лет работы таким образом, чтобы за один год работ в арестантских ротах гражданского ведомства полагалось девять месяцев работ в арестантских крепостных ротах. Из мест, где исправительные арестантские роты гражданского ведомства еще не были учреждены, осужденные помещались в ближайшие арестантские роты гражданского ведомства либо ближайшие крепостные арестантские роты. Присужденные в арестантские роты на краткие сроки, т. е. от одного года до двух лет или от двух до четырех лет, могли быть, «в случае большой отдаленности от места, где оные учреждены», помещаемы в рабочие дома, но на более продолжительные сроки, считая за каждый год работы в арестантских ротах полтора года в рабочем доме. Те, кто «по старости, дряхлости и иным причинам» к работам в арестантских ротах не способны, а равно и женщины, всегда отдавались вместо этого в рабочие дома, и также на более продолжительные сроки. По поводу данной замены видов лишения свободы сразу заметим, что, по нашему мнению, она явно противоречила принципу справедливости, поскольку, как будет показано ниже, условия содержания в арестантских ротах и рабочих домах отличались не столь сильно, чтобы в полтора раза увеличивать срок в последних, тем более что общий характер наказания был один и тот же: осужденные содержались в запираемых помещениях; равным образом это касается и замены арестантской роты гражданского ведомства на крепостную роту – условия в них также не отличались значительным образом.

Дальнейшее развитие институт отдачи в арестантские роты гражданского ведомства находит уже в Своде учреждений и уставов о содержащихся под стражею[531]531
  Свод учреждений и уставов о содержащихся под стражею // Свод законов Российской империи. Т. XIV. СПб., 1957.


[Закрыть]. Согласно ст. 1002 Свода арестантские роты гражданского ведомства состояли в ведомстве Главного управления путей сообщения и публичных зданий, которое заведовало ротами посредством начальников губерний и губернских строительных и дорожных комиссий; военное управление каждой ротой сосредоточивалось в лице ротного командира; ближайший надзор за ходом и успехами нравственного исправления арестантов вверялся тюремным комитетам Общества попечительного о тюрьмах. Холостым арестантам запрещалось вступать в браки, а женатым жить с женами. Попечение о занятии арестантов работами возлагалось на строительные комитеты или комиссии. Наблюдение за обучением тому или иному мастерству и содействие к успешному приисканию средств для сего обучения поручалось также строительным комитетам или комиссиям, а также особым попечителям. Достаточно подробно регламентировались вопросы привлечения арестантов к труду. Указывалось, в частности, что они должны были употребляться преимущественно в тех городах, где были учреждены арестантские роты, однако при их недостатке или особенной надобности с разрешения начальников губерний могли использоваться на работах вне города, но на расстоянии не свыше девяти верст. Арестанты могли трудоустраиваться и внутри расположения арестантских рот, как на хозяйственных работах по обслуживанию места лишения свободы, так и на выполнении частных заказов, однако строго воспрещалось их употреблять «по письменным делам». При наряде арестантов на работы должны были наблюдаться, чтобы переход от работ тяжелых к работам менее трудным предоставлялся преимущественно тем, которые заслуживают этого по своему поведению или успехам или же для которых «это необходимо по слабости их сил». Несовершеннолетние до 17-летнего возраста на тяжелые работы не выводились, они лишь обучались мастерствам. Устанавливалось шесть рабочих дней, причем в субботу работы длились только до обеда. Размер поденной заработной платы определялся ежегодно строительным комитетом или комиссией с утверждением начальником губернии из расчета уменьшения ее на 30–30 % по сравнению с «местной ценой обыкновенного рабочего дня». Две трети арестантского заработка обращались в «пополнение земского сбора», за счет которого содержались арестантские роты; одна треть оставалась в роте для улучшений условий содержания тех арестантов, которые показывают лучшие результаты в исправлении, а также на пособия освобождающимся. К доходам арестантских рот добавлялись также подаяния, собираемые в кру́жках, выставленных у дверей занимаемого ротой здания и в одной из местных церквей; причем эти средства можно было использовать только для устройства больницы и для пособий освобождающимся. На руки деньги арестантам выдавать было строго запрещено. Согласно ст. 1045 Свода арестанты содержались в острогах. Начальнику рот вменялось в обязанность заботиться о нравственном исправлении арестантов. Для этих целей при арестантских ротах состоял священник в качестве духовного отца и наставника роты. Ежедневно, утром и вечером, читались молитвы, в праздничные дни арестанты выводились в церкви к литургии. Для возбуждения и поддержания в арестантах стремления к исправлению предписывалось «время от времени читать им наставления об обязанностях христианина и подданного, о степенях наказаний и постепенном облегчении участи раскаивающегося в своей вине преступника, указывая, когда нужно, на статьи законов, коими определяются сии облегчения для арестантов, отличающихся хорошим поведением» (ст. 1057). В конце каждого месяца ротный командир должен был делать общее заключение о поведении каждого арестанта, в обязательном порядке записывая взыскания, если они на него накладывались (ст. 1056).

Наказание в виде отдачи в арестантскую роту гражданского ведомства согласно Уложению о наказаниях уголовных и исправительных назначались за такие преступления, как: похищения со взломом из церкви или ризницы денег, свеч и других вещей – до 8 лет (ст. 247); лжеприсяга без обдуманного заранее намерения – до 4 лет (ст. 260); воспрепятствование обнародованию высочайших указов, манифестов, законов или других постановлений или же недопущение исполнения соответствующих правительственных распоряжений – до 6 лет (ст. 287); выражение явного неуважения, оскорбление членов присутственного места во время заседания с попыткой «поднять руку» на чиновника – до 2 лет (ст. 309); обман в виде самовольного присвоения компетенции правительственного чиновника – до 2 лет (ст. 318); создание и руководство тайными обществами без явной направленности против спокойствия и целости государства, не связанных с намерением произвести изменения в государственном устройстве – до 8 лет (ст. 348); подстрекательство подданных империи к переселению за границу – до 2 лет (ст. 357); должностные преступления, сопряженные с насилием – до 4 лет (ст. 373); взяточничество – до 6 лет (ст. 402); вымогательство взятки – до 6 лет (ст. 407) и др. Обратим внимание на то, что во всех случаях в санкциях соответствующих статей отдаче в арестантскую роту предусмотрены альтернативные виды наказаний; такая альтернативность в предшествовавших уголовно-правовых актах встречалась редко. Мы можем, таким образом, отметить, что отдача на время в арестантскую роту гражданского ведомства характеризуется достаточно суровыми условиями отбывания (содержание в остроге, привлечение к тяжелым работам, применение телесных наказаний, возможность продления срока наказания по внесудебному порядку).

При исполнении наказания по-прежнему отчетливо проявляется стремление государства использовать труд арестантов для решения прагматических задач, о чем ярко свидетельствует то обстоятельство, что арестантские роты находились в ведении строительных комитетов и комиссий. Вместе с тем дальнейшее развитие получают вопросы, связанные с исправлением арестантов, предусматриваются более сильные стимулы к правопослушному поведению; определяется круг дисциплинарных взысканий. Появляются элементы целенаправленной воспитательной работы (помимо использования священнослужителей), а именно: персоналу предписывается ежемесячно делать анализ поведения арестантов и записывать выводы в специальный журнал. Определенным образом укрепляются гарантии правового положения арестантов, подтверждением чему могут служить нормы о возможности применения ряда взысканий только на основе коллегиальных решений. В последующем наказание в виде отдачи на время в арестантские роты гражданского ведомства было трансформировано в наказание в виде отдачи на время в исправительные арестантские отделения и регулировалось уже Сводом учреждений и уставов о содержащихся под стражею в редакции 1890 г.

К 1 сентября 1847 г. в арестантских ротах гражданского ведомства по штатам полагалось 4750 арестантов, а фактически было 5580 человек[532]532
  Фойницкий И. Я. Учение о наказании в связи с тюрьмоведением. С. 275.


[Закрыть]. Как видно, переполненность этого вида уголовно-исполнительного учреждения была явной.

Временное заключение в крепости сопровождалось частичным лишением прав и преимуществ лично или по состоянию осужденного ему присвоенных, или же без лишения «оных», в зависимости от характера преступления и степени вины (ст. 34 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г.). Сроки заключения в крепости с частичным лишением прав преступников определялись в следующей последовательности: заключение в крепости на время от 4 до 6 лет (степень 1); заключение в крепости на время до 4 лет (степень 2). В случае, если осужденный не лишался прав и преимуществ, то градация определялась несколько по-иному (ст. 38): заключение в крепости на время от 1 до 2 лет (степень 1); заключение в крепости на время от 6 месяцев до 1 года (степень 2); заключение в крепости на время от 6 недель до 6 месяцев (степень 3). По освобождении из крепости, если осужденный был частично лишен прав и преимуществ, предусматривался надзор местной полиции сроком до одного года (ст. 54). В соответствии со ст. 55 осужденные к заключению в крепости должны были содержаться в устраиваемых для этого в крепостях зданиях. Привлечение к работам было возможно только по их желанию. В случае отдаленности месторасположения крепостей, это наказание могло заменяться заключением в тюрьму (ст. 85). Если срок заключения в крепости превышал шесть месяцев, то для чиновников все время наказания вычиталось из времени их службы (ст. 57). В более древние времена заключение (заточение) в крепость применялось в отношении подвергавшихся царской опале, а до принятия Уложения 1845 г. в крепость направлялись в административном порядке[533]533
  Бернер А. Ф. Учебник уголовного права. Части Общая и Особенная. С. 687.


[Закрыть]. Это наказание применялось в основном за совершение деяний против государственной власти, за преступное превышение власти, нарушение долга службы, дуэль (ст. 245, 248, 251, 252, 256, 261, 319, 320, 344, 396, 425, 1500, 1503, 1507 и др.) и касалось преимущественно лиц, находившихся на военной службе.

Как отмечал А. Лохвицкий, «во всех этих случаях… выражается желание законодателя отделить людей, увлеченных чувством чести (например, в дуэли) или властью, или, наконец, совершивших менее важные политические преступления, от обыкновенных преступников»[534]534
  Лохвицкий А. Курс русского уголовного права. СПб., 1867. С. 54.


[Закрыть]. Далее он вполне резонно выражал сомнение следующего характера: «Но невозможно объяснить, почему стоит заключение в крепости, а не в смирительном или рабочем доме, за проповедь или сочинение с целью совратить православных в иное христианское исповедание (ст. 189), за принятие шкипером на корабль преступника (ст. 317). На Западе заключение в крепости всегда употреблялось для преступников высших классов»[535]535
  Лохвицкий А. Курс русского уголовного права. СПб., 1867. С. 54.


[Закрыть].

Как будет показано в дальнейшем изложении настоящей работы, подобного рода санкции действительно носили во многом умозрительный характер. Условия содержания в крепостях определялись в Своде военных постановлений; они мало чем отличались от условий тюремного заключения, в связи с чем мы считаем нецелесообразным более подробное рассмотрение этого вида лишения свободы.

Временное заключение в смирительном доме, как и в предыдущем случае, сопровождалось либо частичным лишением особенных прав и преимуществ, лично или по состоянию осужденного ему присвоенных, либо вообще без лишения таковых. Согласно ст. 56 Уложения осужденные к заключению в смирительном доме могли употребляться только в те работы, которые определены уставом этого заведения. В тех местах, где отсутствовали смирительные дома или недоставало помещений в существующих, это наказание могло заменяться следующим образом: для лиц, изъятых по закону от телесных наказаний, – заключением в тюрьме на сроки, равные срокам заключения в смирительном доме; для лиц, не изъятых от телесных наказаний, – наказанием розгами в следующей соразмерности: 1) заключение в смирительном доме на время от 2 до 3 лет – от 70 до 80 ударов; 2) на время от 1 года до 2 лет – от 60 до 70 ударов; 3) на время от 6 месяцев до 1 года – от 50 до 60 ударов; на время от 3 до 6 месяцев – от 40 до 50 ударов. Как и в случае с заключением в крепость, заключение в смирительный дом на срок свыше шести месяцев влекло за собой вычитание этого периода из времени службы чиновников. Порядок реализации данного вида лишения свободы регулировался Сводом учреждений и уставов о содержащихся под стражею, и основывался на примере С.-Петербургского исправительного заведения, заменявшего в столице смирительный дом. В ст. 325 Свода указывалось, что смирительный дом предназначен для содержания «людей предерзостных, поведением своим повреждающих добронравие, наносящих стыд и зазор обществу». Содержащиеся в смирительном доме разделялись на разряды, при этом ключевое значение имели два признака: 1) принадлежность к изъятым либо не изъятым от телесных наказаний; 2) наличие или отсутствие частичного лишения прав и преимуществ. В разряд исправляющихся осужденные на срок свыше 2 лет с частичным лишением прав и преимуществ могли попасть лишь по истечении 9 месяцев со дня поступления в смирительный дом; приговоренные на срок до 2 лет могли быть причислены в этот разряд через 4 месяца; осужденные без лишения прав и преимуществ могли оказаться в разряде исправляющихся уже через 2 месяца (ст. 315). Соответствующее решение принималось по правилам, предусмотренным для рабочих домов (ст. 316). Содержащимся в разряде исправляющихся дозволялось (ст. 317): «1) иметь свидания с родственниками в воскресные и праздничные дни дважды в месяц; 2) избирать для себя занятия, не противные исправительной цели заведения, впрочем, принимая на свой счет нужные для того издержки, ежели оные не могут, по усмотрению Попечителя, быть приняты за счет заведения; 3) располагать по истечении каждой трети года половиною заработанных ими денег в пользу своих семейств или родственников». Не причисленные к разряду исправляющихся имели свидания лишь раз в месяц, в первый воскресный или праздничный день (ст. 318). Исключение из этого разряда составляло меру взыскания; новое помещение в разряд могло состояться не ранее трех месяцев, а дважды исключенный из разряда исправляющихся окончательно терял право попасть туда до конца срока. Все сделанное арестантами из собственных материалов признавалось их собственностью, за вычетом, однако, 5 % от цены готовых изделий в пользу заведения. Заработная плата не причисленных к разряду исправляющихся или имеющих достаточно средств для содержания себя и своих семейств переводилась на счет заведения. Для не имеющих никакого состояния на освобождение выдавалось некоторое пособие по усмотрению и назначению попечителя.

В Своде учреждений и уставов о содержащихся под стражею имеются нормы, подробно регулирующие порядок исполнения и отбывания наказания в С.-Петербургском исправительном заведении, составлявшие в совокупности его устав, которым предписывалось руководствоваться и во всех других смирительных домах. В ст. 326 указывалось, что исправительное заведение «содержанием таких людей (“предерзостных”; см. ранее. – И. У.) в заключении, ограждая, в отношении частном, спокойствие семейств, и соспешествуя, в отношении общем, к сохранению благочиния, имеет обязанность стараться об исправлении порученных ему людей для того, чтобы возвратить их полезными и самим себе, и семейству, и обществу». Данная норма чрезвычайно важна, в ней наиболее четко и впервые в уголовно-исполнительном праве России выражена цель лишения свободы; основные ее положения перейдут в последующие уголовно-правовые и уголовно-исполнительные правовые акты. Размещение содержимых в исправительном заведении (смирительном доме) во многом зависело от сословной принадлежности. Раздельно содержались также (помимо разделения мужчин и женщин – это разделение уже прочно вошло в правовые нормы и практику, и мы о нем упоминать больше не будем) взрослые и несовершеннолетние. Кроме того, предписывалось по возможности отдельно размещать и по роду проступков, за которые они отданы в заведение.

Одежду, пищу и «вообще все потребное» арестанты получали от заведения (ст. 394), но – в зависимости опять же от сословной принадлежности. Так, для чиновных, а равно для почетного гражданства и купцов 1-й и 2-й гильдии полагалась (для мужчин) следующая одежда: сюртук однобортный сукна темно-серого; брюки и жилет, фуражка, сукна того же; галстук черный коленкоровый; брюки и жилет летние; портки, рубаха, платок носовой; полусапоги; перчатки зимние и летние. Для мужчин простого состояния: куртка, шаровары и шапка летние и зимние, парусиновые (зимние, подложенные крестьянским сукном); онучи, летом парусиновые, а зимою из крестьянского сукна; в сухое время лапти, а в мокрое коты; рубаха; рукавицы летние и зимние с варигами. Для чиновных полагались особые (отдельные) кровати, для лиц простого сословия – двойные, с небольшими отгородками. Постель состояла из складного соломенника, толщиною для чиновных в два, а для «простолюдинов» в один вершок. Помещения столовых также были раздельными, соответственно различался и состав пищи (по аналогии с Инструкцией смотрителю губернского тюремного замка). Для чиновных чаши, блюда и ложки должны были быть оловянными, тарелки – из простого фаянса; деревянные вилки клались на стол только в тех случаях, когда подавались говядина или рыба, или прочая пища, употребление которой без вилок «не опрятно»; столы покрывались скатертью, вокруг стола предусматривались утиральники, по одному на пять или шесть человек, а для исправляющихся полагались салфетки. Для «простолюдинов» посуда полагалась деревянная, столы также покрывались скатертью, предусматривались и утиральники по той же норме. Палаты предписывалось устраивать на возможно меньшее число людей; кроме того, полагалось иметь несколько одиночных спален. Довольно тщательно регулировался распорядок дня: колокол должен был раздаваться в пять утра; через час, после туалета, арестанты каждого отделения в два ряда в сопровождении надзирателей двигались в столовую, где делалась перекличка и читалась молитва, затем завтрак, вывод на работы, обед, после которого давался час «на отдохновение», затем снова работы, ужин, вечерняя перекличка, молитвы и затем отход ко сну. Много внимания уделялось чтению Священного писания, соблюдению поста, посещению церкви. Во время работ (занятий) допускались пристойные вопросы и разговоры, не останавливающие работ и относящиеся к самим работам; о посторонних предметах разговоры не должны были иметь места.

Работы для каждого арестанта избирались такие, «кои, сколько можно, занимая их, не позволяли бы им быть праздными; приучали бы их к порядку, к правильному употреблению времени, к подчиненности и повиновению; соделывали бы их полезными самим себе, семействам их и обществу, и вообще клонили бы к исправлению нравственности и привычке трудиться» (ст. 471). Как видно, данная норма почти в полном виде взята из рассмотренной ранее Инструкции смотрителю губернского тюремного замка. Оттуда же почерпнут и рекомендуемый перечень работ для мужчин и женщин, содержащихся в смирительном доме. Изделия на продажу и работы по заказу учреждались «единственно с тем, чтобы, усугубив возможность занять каждого прилично полу и состоянию, достигать посредством сего цели, с которою Заведение учреждено» (ст. 495). На наш взгляд, появившаяся в советский период норма о том, что производственно-хозяйственная деятельность исправительно-трудовых учреждений должна быть подчинена их главной задаче – исправлению и перевоспитанию осужденных (ст. 37 ИТК РСФСР 1970 г.) начало берет как раз из указанного положения. Изделия на продажу выставлялись в особой комнате при Конторе или же поручались разносчикам и сдавались в магазины и лавки.

На каждого арестанта предписывалось заводить так называемый «лист поведения», в котором надзиратели обязаны были ежедневно записывать сведения о поведении осужденного и вечером сдавать их помощникам смотрителя, которые, «уверясь в их истине расспросами после утренней молитвы, одним объявляют удовольствие… а другим, делая выговор, если поступки их, быв маловажны, случились в первый раз, внушают о воздержании от них впредь». Листы поведения зачитывались каждому арестанту в воскресенье после молитвы (ст. 530–532). Как нам представляется, эти листы поведения являются прообразом существующих в настоящее время в российских исправительных учреждениях тетрадей индивидуальной воспитательной работы. Рассматриваемая норма имела, безусловно, прогрессивный характер, и мы не можем согласиться с отрицательной оценкой этого нововведения М. Н. Гернетом, который сравнивал этот порядок с «пансионом для благородных девиц»[536]536
  Гернет М. Н. История царской тюрьмы. Т. 2. С. 43.


[Закрыть] (другое дело, что фактически эта передовая сама по себе норма не была реализована, как и многие иные прогрессивные нормативные положения в предшествовавший период, на что мы не раз обращали внимание).

Как видно, порядок исполнения и отбывания наказания в С.-Петербургском исправительном заведении вполне соответствовал европейскому уровню. В уставе этого заведения четко сформулированы цели лишения свободы, а именно: обеспечение безопасности общества от преступной деятельности осужденных; исправление преступников. Первая цель в уголовно-исполнительных актах России появилась впервые, и мы особо подчеркиваем это обстоятельство. Свое дальнейшее развитие получает организация воспитательной работы с арестантами, где появляются элементы научного подхода (рекомендации о раздельном содержании преступников, введение листов поведения и др.). Вместе с тем, как будет показано ниже, С.-Петербургское исправительное заведение было исключением как из системы смирительных домов, так и вообще всей системы мест лишения свободы в России, поскольку на практике многие правовые нормы так и не были реализованы.

Заключение в рабочем доме было предусмотрено ст. 34 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. только для лиц, не изъятых от телесных наказаний (как и в случае с отдачей на время в арестантские роты гражданского ведомства; лица, изъятые от телесных наказаний, в обоих случаях приговаривались к ссылке на житье в Сибирские и иные отдаленные губернии с временным заключением в месте ссылки; мы не будем рассматривать здесь характер этого заключения, поскольку оно соизмеримо с тюремным заключением, о котором речь пойдет ниже). Время заключения в рабочем доме определялось в следующей постепенности: от 2 до 3 лет (степень 1); от 1 года до 2 лет (степень 2); от 6 месяцев до 1 года (степень 3); от 3 до 6 месяцев (степень 4). Осужденные к заключению в рабочий дом теряли все особенные права и преимущества лично и по состоянию или званию приобретенные. Согласно ст. 84 там, где нет еще рабочих домов или достаточных помещений, осужденные должны были содержаться в особо устраиваемом для этого отделении городской тюрьмы и употребляться на самые тяжкие, установленные в месте заключения работы. По усмотрению суда заключение в рабочем доме могло заменяться наказанием розгами в следующей постепенности: 1) степень 1 – от 80 до 100 ударов; 2) степень 2 – от 60 до 80 ударов; 3) степень 3 – от 50 до 60 ударов; 4) степень 4 – от 40 до 50 ударов (ст. 84). По освобождении из рабочего дома осужденные отдавались под особый контроль местной полиции или же обществ или помещиков, если последние пожелают принять их, и в продолжении этого времени они не могут без разрешения менять или временно покидать место жительства (ст. 52). В Своде учреждений и уставов о содержащихся под стражею реализация наказания в виде заключения в рабочий дом отрегулирована следующим образом (мы рассмотрим лишь основные, на наш взгляд, аспекты). Рабочие дома состояли в ведении приказов общественного призрения (как было предписано еще в 1775 г. при их учреждении), под управлением попечительств, учреждаемых с утверждения Министерства внутренних дел. «Конторы» рабочих домов должны были устраиваться по примеру С.-Петербургского исправительного заведения (ст. 23). В рабочие дома направлялись: 1) осужденные за совершение преступлений и проступков по Уложению 1845 г. и 2) отдаваемые на исправление обществами (ст. 266). Для размещения осужденных предписывалось создавать, насколько позволяли возможности, следующие отделения в зависимости от возраста: в мужской половине: а) моложе 20 лет; б) от 20 до 45 лет; в) более 45 лет; в женской половине: а) до 17 лет; б) от 17 до 30 лет; в) более 30 лет (ст. 273). Кроме того, дифференциация осуществлялась по признаку судимости: те, кто ранее был осужден к любому виду лишения свободы и отбывал там наказание, причислялись к низшему разряду; осужденные к лишению свободы впервые – к высшему разряду. Первые носили на платье нашивки особого цвета и особой формы, число которых определялось числом отбытых ранее наказаний за преступления и поступки. Перемещение из низшего разряда в высший допускалось не ранее чем через четыре месяца после заключения виновного в рабочий дом и «только по надлежащему удостоверению в нравственном исправлении». Решение об этом принималось и объявлялось в присутствии всех арестантов попечителем, при этом он должен был руководствоваться сведениями, предоставляемыми ему смотрителем рабочего дома. Арестантам высшего разряда свидания с родными дозволялись в праздник Рождества Христова, в первые три дня Пасхи, а также в каждое воскресенье; для арестантов низшего разряда число свиданий уменьшалось до одного раза в месяц и разрешалось дополнительно в Рождество Христово и Пасху. Содержащиеся в рабочем доме привлекались к работам только в самом рабочем доме или в принадлежащих ему зданиях, при этом арестанты низшего разряда выводились на «тягчайшие» работы (ст. 282, 283).