Текст книги "Аналитическая психология"

119 Процесс аналитического лечения порождает переживания архетипической природы, требующие выражения и формовки. Разумеется, это не единственный случай, когда проявляются такие переживания; нередко они возникают спонтанно и не только у «психологически ориентированных» личностей. Я слышал о самых удивительных снах и видениях от людей, в психическом здоровье которых не мог сомневаться даже профессиональный психолог. Переживание архетипа часто оберегается человеком как самая сокровенная тайна, ибо оно затрагивает саму суть его естества. Это – своего рода первозданное переживание не-эго, внутреннего оппонента, бросающего вызов всем его представлениям. Естественно, в таких случаях мы ищем соответствующие параллели и часто истолковываем первоначальное событие сквозь призму производных идей. Типичный случай такого рода – видение Троицы брата Николая из Флюэ[68]68
  Ср. «Brother Klaus».


[Закрыть] или видение многоглазой змеи у св. Игнатия, которое сначала он истолковал как божественное явление, а затем – как посещение дьявола. С помощью таких перифрастических интерпретаций подлинное переживание замещается образами и словами, почерпнутыми из чуждого источника, а также воззрениями, идеями и формами, которые выросли не на нашей почве и связаны не с нашим сердцем, но лишь с нашей головой. Более того, даже наше мышление не в состоянии полностью постичь их, ибо не оно их изобрело. Это подобно краденому добру, которое не приносит счастья. Такие субституты делают людей призрачными и нереальными; они ставят пустые слова на место живых реалий и выскальзывают из болезненного напряжения противоположностей в бледный, двухмерный иллюзорный мир, где все живое и творческое увядает и гибнет.

120 Бессловесные события, поднятые на поверхность регрессией к доинфантильному периоду, не нуждаются в субститутах; они требуют индивидуальной формовки в соответствии с жизнью и работой каждого отдельного человека. Это образы из жизни, страданий и радости наших предков; они стремятся снова вернуться к жизни – не только в переживаниях, но и в делах. В силу своей оппозиции сознательному разуму они не могут быть непосредственно транслированы в наш мир; следовательно, необходимо найти путь, который мог бы послужить своеобразным мостом между сознательной и бессознательной реальностью.

VI. Синтетический, или конструктивный, метод

121 Процесс примирения с бессознательным – тяжелый труд, работа, включающая не только определенные действия, но и страдания. Она получила название трансцендентной функции[69]69
  Только позже я обнаружил, что понятие трансцендентной функции встречается также в высшей математике как название функции реальных и мнимых чисел. Также см. мой очерк «Трансцендентная функция».


[Закрыть], ибо представляет собой функцию, основанную на реальных и воображаемых (или рациональных и иррациональных) данных и тем самым служащую мостом через зияющую пропасть между сознательным и бессознательным. Это естественный процесс, манифестация энергии, исходящей из напряжения противоположностей. Данный процесс состоит в серии фантазий, спонтанно возникающих в снах и видениях[70]70
  Анализ одной такой серий сновидений см. в моей работе «Психология и алхимия».


[Закрыть]. Тот же процесс наблюдается и на начальных стадиях некоторых форм шизофрении. Классическое описание такого процесса можно найти, например, в автобиографическом сочинении Жерара де Нерваля «Аврелия». Однако наиболее значимым литературным примером, безусловно, является часть II «Фауста». Естественный процесс объединения противоположностей послужил мне моделью и основой для метода, который, по существу, заключается в следующем: мы намеренно поднимаем на поверхность и интегрируем в сознание все то, что происходит по велению природы, бессознательно и самопроизвольно. Неуспех во многих случаях обусловлен именно тем, что у таких людей нет психических и духовных средств, необходимых для овладения происходящими в них событиями. Здесь требуется медицинская помощь в виде особого метода лечения.

122 Как мы убедились, теории, рассмотренные в начале этой книги, основаны на исключительно каузальной и редуктивной процедуре, которая разлагает сновидения (или фантазии) на составляющие их воспоминания и базовые инстинктивные процессы. Выше я привел как обоснования, так и ограничения данного подхода. Он дает сбой тогда, когда символы сновидений больше не могут быть сведены к личным реминисценциям или стремлениям – иными словами, когда начинают проявляться образы коллективного бессознательного. Было бы бессмысленно пытаться свести эти коллективные идеи к чему-либо личному – не только бессмысленно, но и определенно вредно, чему научил меня болезненный опыт. Только с большим трудом, после долгих колебаний и многочисленных неудач я решился отказаться от сугубо персоналистической установки медицинской психологии в указанном смысле. Прежде всего, мне пришлось прийти к основополагающему пониманию того, что за анализом, постольку поскольку он представляет собой редукцию и ничего больше, обязательно должен следовать синтез и что определенный психический материал почти ничего не значит, если подвергнуть его только разложению, но демонстрирует глубокий смысл, если вместо разложения попытаться подкрепить и расширить этот смысл посредством всех сознательных средств, имеющихся в нашем распоряжении. Это метод я называю амплификацией[71]71
  [Подробнее об амплификации см. «Теория психоанализа», абз. 326 и далее.]


[Закрыть]. Образы или символы коллективного бессознательного лишь тогда обнаруживают свою ценность, когда к ним применяется синтетический подход. Если анализ разлагает символический фантазийный материал на его составляющие, то синтетическая процедура интегрирует его в общее и доступное пониманию сообщение. Поскольку данная процедура не так проста, я приведу один пример, который поможет читателю уяснить суть процесса в целом.

123 Одна пациентка, которая только что достигла критической грани между анализом личного бессознательного и появлением содержаний из коллективного бессознательного, увидела следующий сон. Она хочет перебраться через широкую реку. Моста нет, но она находит брод, где можно перейти на другую сторону. Она уже собирается сделать это, как вдруг большой краб, который прячется под водой, хватает ее за ногу и не отпускает. Женщина в ужасе просыпается.

Ассоциации:

124 Река: «Образует границу, которую трудно пересечь, – я должна преодолеть препятствие – вероятно, это связано с тем, что я слишком медленно продвигаюсь вперед, – я должна перебраться на другой берег».

125 Брод: «Безопасный способ перейти – возможный путь; в других местах река слишком широка – лечение дает возможность преодолеть препятствие».

126 Краб: «Краб скрывался под водой, вначале я его не видела – рак очень страшная, неизлечимая болезнь (отсылка к госпоже X, умершей от карциномы) – я боюсь этой болезни – краб – это животное, которое пятится назад – и, очевидно, хочет затащить меня в реку – он вцепился в меня, и я ужасно испугалась – что мешает мне перейти на другую сторону? Ах да, у меня была очередная ссора с моей подругой.

127 В отношениях с этой подругой есть кое-что особенное. Это чувственная привязанность, которая граничит с гомосексуальной и длится много лет. Подруга во многом похожа на пациентку и также нервозна. Обе обладают явно выраженными художественными интересами. Из них двоих пациентка – личность более сильная. Поскольку их взаимоотношения отличаются чрезвычайной близостью и исключают слишком много других жизненных возможностей, обе нервозны, и, несмотря на идеальную дружбу, устраивают друг другу бурные сцены, порожденные обоюдной раздражительностью. Таким образом бессознательное пытается установить дистанцию между ними, но они не слушают его. Ссора обычно начинается с того, что одна из них приходит к выводу, будто ее не понимают, и предлагает откровенно поговорить, после чего обе с энтузиазмом высказывают все то, что накопилось у них на душе. Естественно, тут же возникает недопонимание, и конфликт усугубляется. Faute de mieux[72]72
  [Букв. «за неимением лучшего» (фр.).]


[Закрыть], подобные ссоры долгое время были для обеих суррогатом удовольствия, от которого не желала отказываться ни та, ни другая. Моя пациентка в особенности не могла обойтись без сладкой боли быть непонятой своей лучшей подругой, хотя каждая сцена «смертельно утомляла» ее. Она давно поняла, что эта дружба изжила себя и что лишь ложные амбиции заставляли ее верить, будто из нее еще может получиться нечто идеальное. Ранее пациентка питала преувеличенные, фантастические чувства к своей матери и после ее смерти перенесла их на подругу.

Аналитическая (каузально-редуктивная) интерпретация[73]73
  Аналогичный взгляд на два типа интерпретации см. Silberer, Problems of Mysticism and Its Symbolism.


[Закрыть]:

128 Эту интерпретацию можно сформулировать в одном предложении: «Я хорошо понимаю, что должна перебраться через реку (т. е. отказаться от отношений с подругой), но я бы предпочла, чтобы моя подруга не выпускала меня из своих клешней (т. е. объятий); как инфантильное желание это означает, что я хочу, чтобы меня снова обняла мама». Несовместимость желаний кроется в скрытой гомосексуальной тенденции, щедро подтверждаемой фактами. Краб хватает пациентку за ногу. У пациентки большие, «мужские» ноги; в отношениях с подругой она играет мужскую роль и питает соответствующие сексуальные фантазии. Нога, как известно, имеет фаллическое значение[74]74
  Aigremont (Siegmar Baron von Schultze-Galléra), Fuß– und Schuh-Symbolik und Erotik [1909].


[Закрыть]. Таким образом, общая интерпретация такова: причина, по которой она не хочет расстаться с подругой, заключается в вытесненных гомосексуальных желаниях. Поскольку эти желания морально и эстетически несовместимы с тенденцией сознательной личности, они оказываются вытеснены и, следовательно, более или менее бессознательны. Ее тревога соответствует вытесненному желанию.

129 Данная интерпретация подразумевает девальвацию экзальтированного идеала дружбы пациентки. Разумеется, на данном этапе анализа она уже не возражала против такого толкования. Некоторое время назад определенные факты убедили ее в наличии гомосексуальной тенденции, так что она смогла признать эту склонность, хотя это и было весьма неприятно. Посему если бы на данной стадии я предложил эту интерпретацию, то не встретил бы с ее стороны никакого сопротивления. Она уже преодолела болезненность этой нежелательной тенденции и признала ее. Но она могла бы сказать мне: «Почему мы все еще анализируем этот сон? Он всего-навсего повторяет то, что я уже давно знаю». Толкование действительно не говорит пациентке ничего нового; следовательно, оно неинтересно и неэффективно. Такое толкование было бы невозможно в начале лечения, ибо необычайная стыдливость пациентки ни при каких обстоятельствах не позволила бы ей признать ничего подобного. «Яд» понимания пришлось вводить крайне осторожно и в очень малых дозах до тех пор, пока она постепенно не стала более рассудительной. Теперь же, когда аналитическая, или каузально-редуктивная, интерпретация уже не сообщает ничего нового, но обнажает уже известное в разных вариациях, настало время сменить интерпретативную процедуру. Каузально-редуктивная процедура имеет определенные недостатки. Во-первых, она не позволяет уделить достаточное внимание ассоциациям пациентки, например ассоциации «краба» с «раком». Во-вторых, остается неясным сам выбор такого символа. Почему подруга-мать предстает в виде краба? Гораздо более симпатичной и более графической репрезентацией была бы русалка. («Она наполовину высунулась из воды, он наполовину погрузился» и т. д.). Ту же роль могли бы сыграть осьминог, дракон, змея или рыба. В-третьих, каузально-редуктивная процедура не учитывает того, что сновидение – явление субъективное и что, следовательно, исчерпывающая интерпретация никогда не сможет соотнести краба только с подругой или матерью, но обязана соотнести его также с субъектом, т. е. с самой сновидицей. Сновидица и есть все сновидение в целом; она и река, и брод, и краб; точнее, все эти детали выражают условия и тенденции в бессознательном субъекта.

130 В связи с этим я ввел два новых термина. Интерпретацию, в рамках которой образы сновидения приравниваются к реальным объектам, я называю интерпретацией на объективном уровне. Ее прямая противоположность – интерпретация, которая соотносит каждую часть сновидения и всех его персонажей с самим сновидцем. Это я называю интерпретацией на субъективном уровне. Интерпретация на объективном уровне носит аналитический характер, ибо разлагает содержание сновидения на комплексы памяти, отсылающие к внешним ситуациям. Интерпретация на субъективном уровне синтетическая, ибо отделяет лежащие в основе комплексы памяти от внешних, рассматривает их как тенденции или компоненты субъекта и вновь объединяет их с этим субъектом. (В любом переживании я переживаю не только сам объект, но прежде всего самого себя – разумеется, при условии, что я отдаю себе отчет об этом переживании.) Таким образом, в этом случае все содержания сновидения рассматриваются как символы субъективных содержаний.

131 Следовательно, синтетический или конструктивный процесс интерпретации[75]75
  Ср. «О психологическом понимании». В другом месте я назвал эту процедуру «герменевтическим» методом; см. ниже, абз. 493 и далее.


[Закрыть] – это интерпретация на субъективном уровне.

Синтетическая (конструктивная) интерпретация:

132 Пациентка не осознает того факта, что препятствие, которое надлежит преодолеть, находится в ней самой: а именно, пограничная линия, которую трудно переступить и которая препятствует дальнейшему прогрессу. Тем не менее преодолеть этот барьер возможно. Однако именно в этот момент возникает особая и неожиданная опасность – нечто «животное» (не– или недочеловеческое), которое движется назад и вниз, угрожая утащить за собой всю личность сновидицы. Эта опасность подобна смертельной болезни, которая возникает где-то в потайном месте и оказывается неизлечимой (превосходящей по силе). Пациентка воображает, будто ее подруга мешает ей и тянет ее вниз. Пока она в это верит, она вынуждена продолжать «тянуть» подругу «вверх», поучать и совершенствовать ее; она вынуждена предпринимать бесполезные и бессмысленно идеалистические усилия остановить свое погружение. Естественно, ее подруга поступает точно так же. В итоге они наскакивают друг на друга, словно дерущиеся петухи, и каждая стремится одержать верх. И чем сильнее одной удается накрутить себя, тем сильнее муки другой. Почему? Потому что обе видят вину в другом, в объекте. Интерпретация на субъективном уровне избавляет от этой бессмыслицы: сновидение показывает пациентке, что в ней самой заключено нечто такое, что мешает ей переступить границу, т. е. перейти от одной ситуации или установки к другой. Толкование перемены места как перемены установки подтверждается оборотами речи в некоторых примитивных языках, где, например, фраза «Я подумываю о том, чтобы уйти» звучит так: «Я нахожусь в месте ухода». Дабы сделать язык сновидений доступным для понимания, нам требуются многочисленные параллели из психологии примитивной и исторической символики, ибо сновидения главным образом вытекают из бессознательного, которое содержит остатки функциональных возможностей всех предшествующих эпох эволюции. Классический пример тому – «Переход через великую реку» в китайской книге «И Цзин».

133 Очевидно, все теперь зависит от того, что означает краб. Прежде всего, мы знаем, что это нечто связанное с подругой (ибо сама пациентка ассоциирует его с подругой), а также с матерью. Действительно ли мать и подруга обладают этим качеством, не имеет значения. Ситуация может измениться лишь через изменение самой пациентки. В матери уже ничего нельзя изменить, ибо она умерла. Подругу тоже нельзя заставить измениться. Если она желает измениться, это ее личное дело. Тот факт, что качество, о котором идет речь, связано с матерью, указывает на нечто инфантильное. Возникает вопрос: что есть общего в отношениях пациентки с матерью и подругой? Общий фактор – страстное, сентиментальное требование любви. Это требование обладает свойствами непреодолимого инфантильного влечения, которое, как мы знаем, слепо. Следовательно, мы имеем дело с неорганизованной, недифференцированной и еще не очеловеченной частью либидо, которая по-прежнему обладает компульсивным характером инстинкта – частью, которая еще не укрощена приручением. Для этой части образ животного – подходящий символ. Но почему это животное – именно краб? Пациентка ассоциирует его с раком, от которого госпожа X умерла примерно в том же возрасте, в котором теперь находится она сама. Таким образом, не исключена идентификация с госпожой X. Пациентка сообщает о ней следующее: госпожа X рано овдовела; она была очень веселой и жизнерадостной; у нее было несколько романов с другими мужчинами, в частности с одним чрезвычайно одаренным художником, с которым пациентка была лично знакома и который всегда производил на нее завораживающее впечатление.

134 Идентификация может происходить лишь на основе некоторого нераспознанного, т. е. бессознательного, сходства. Но в чем состоит сходство нашей пациентки с госпожой X? Здесь я напомнил пациентке о ряде предыдущих фантазий и сновидений, которые ясно свидетельствовали о том, что и она обладала фривольной жилкой, которую всегда подавляла из страха, что эта смутно ощущаемая тенденция может подтолкнуть ее к аморальному образу жизни. Тем самым мы сделали еще один важный шаг на пути к пониманию «животного» элемента; мы снова столкнулись с тем же самым неукрощенным, инстинктивным влечением, только в этот раз направленным на мужчин. Кроме того, мы обнаружили еще одну причину, по которой она не может отпустить свою подругу: она вынуждена цепляться за нее, дабы не пасть жертвой этой другой тенденции, которая кажется ей гораздо опаснее. Соответственно она остается на инфантильном, гомосексуальном уровне, ибо последний служит ей своеобразной защитой. (Как показывает опыт, это один из самых действенных мотивов к поддержанию нецелесообразных инфантильных отношений.) Тем не менее в этом животном элементе также заключено и ее здоровье, зародыш будущей разумной личности, которая не станет увиливать от опасностей, кои таит в себе жизнь.

135 Однако моя пациентка сделала совершенно иной вывод из судьбы госпожи X. Она восприняла ее внезапную болезнь и раннюю смерть как наказание за легкомысленность. Этой легкомысленности больная втайне всегда завидовала. Когда госпожа X умерла, она долгое время сохраняла высоконравственную позу, за которой скрывалось слишком человеческое злорадное удовлетворение. Чтобы наказать себя за это, она постоянно использовала пример госпожи Х, чтобы отпугнуть себя от жизни и дальнейшего развития, и взвалила на себя бремя неудовлетворительной дружбы. Естественно, вся эта последовательность событий не была ей ясна, иначе она бы никогда так не поступила. Правильность этого предположения легко подтвердил имеющийся материал.

136 История данной идентификации отнюдь на этом не заканчивается. Позднее пациентка подчеркивала то обстоятельство, что госпожа X обладала значительными художественными способностями, которые развились у нее только после смерти мужа и затем привели к дружбе с художником. Этот факт представляется одной из ключевых причин идентификации, если вспомнить слова пациентки о том, какое сильное и завораживающее впечатление произвел на нее художник. Очарование подобного рода никогда не распространяется исключительно от одного человека к другому; это всегда феномен отношений, который требует двух людей, ибо у очарованного обязательно должна присутствовать соответствующая предрасположенность. Однако эта предрасположенность должна быть бессознательной, иначе очаровывания не произойдет. Очаровывание – компульсивное явление в том смысле, что здесь отсутствует сознательный мотив; это не произвольный процесс, но нечто, что всплывает из бессознательного и силой навязывает себя сознательному разуму.

137 Таким образом, следует допустить, что у пациентки имеется бессознательная предрасположенность, схожая с таковой художника. Соответственно, она также отождествляет себя с мужчиной[76]76
  Я не упускаю из виду тот факт, что более глубокое основание для идентификации с художником заключено в определенной творческой одаренности пациентки.


[Закрыть]. Вспомним анализ сновидения, в котором мы столкнулись с аллюзией на «мужскую» ногу. Пациентка в самом деле играет мужскую роль по отношению к своей подруге; она выступает активной стороной, которая постоянно задает тон, командует и иногда насильно заставляет ее делать то, чего хочет она сама. Ее подруга демонстрирует выраженную женственность, даже во внешнем облике, тогда как пациентка явно принадлежит к мужскому типу. Даже голос у нее более громкий и низкий, чем у ее подруги. Госпожу X пациентка описывает как очень женственную женщину, по мягкости и ласковости сравнимую с ее подругой. Это дает нам очередную подсказку: в отношениях с подругой пациентка очевидно играет ту же роль, какую играл художник в отношениях с госпожой X. Таким образом, она бессознательно завершает свою идентификацию с госпожой X и ее любовником и тем самым, несмотря ни на что, дает выражение фривольной жилке, которую она с таким страхом подавляла. Однако она не проживает ее сознательно; скорее, она – игрушка этой бессознательной тенденции. Другими словами, она одержима ею и становится бессознательным экспонентом своего комплекса.

138 Теперь мы знаем о крабе гораздо больше: он содержит внутреннюю психологию неприрученной составляющей либидо. Бессознательные идентификации затягивают пациентку все глубже и глубже. Их сила обусловлена тем, что они, будучи бессознательными, недоступны инсайту или коррекции. Соответственно, краб служит символом бессознательных содержаний. Эти содержания стремятся вернуть больную к ее отношениям с подругой. (Краб пятится назад.) Но связь с подругой синонимична болезни: именно через нее у моей пациентки и развился невроз.

139 Строго говоря, все это относится к анализу на объективном уровне. Тем не менее мы не должны забывать, что обязаны этим знанием субъективному уровню, который тем самым оказывается важным эвристическим принципом. На практике можно было бы удовлетвориться результатом, достигнутым до сих пор, однако мы должны удовлетворить и теоретические требования: пока не все ассоциации оценены, а выбор символа объяснен недостаточно.

140 Вернемся к замечанию пациентки о том, что краб спрятался под водой и что сначала она его не видела. Также не замечала она и бессознательных отношений, которые мы только что обсудили; они тоже были скрыты под водой. Река – препятствие, которое не позволяет перебраться на другую сторону. Очевидно, именно эти бессознательные отношения с подругой и мешали моей пациентке. Бессознательное было этим препятствием. Вода, таким образом, символизирует бессознательное или, точнее, состояние бессознательности, сокрытия; краб также есть нечто бессознательное, динамическое содержание, скрытое в его глубинах.