Текст книги "Башни страха"

Глава 3

На стук, раздавшийся в мою дверь, я просыпалась долго.

– Мисс Каванаф! – услышала я бодрый девичий голос. – Откройте, пожалуйста. Я принесла вам кофе.

– Сейчас! – спросонья крикнула я.

Мне показалось, что я в больнице и меня срочно вызывают к больному. Да, но в больнице никто и никогда не будил меня и кофе не предлагал!

Наконец, придя в себя после крепкого сна, я надела на ноги шлепанцы и накинула на плечи халат. Мне не верилось, что после того, что произошло этой ночью, я смогла заснуть. Во время сна меня никто не потревожил, наверное, потому, что в спальне горел яркий свет.

Я открыла дверь, и в комнату вошла молодая горничная. У нее были прозрачные голубые глаза, светлые волосы и стройная фигурка. Кофе на подносе, который она держала в руках, ароматно благоухал.

– Доброе утро, – улыбаясь, поздоровалась я. – Здесь такое всегда или только по особым случаям?

– Нет, мисс Каванаф, утренний кофе у нас каждый день. С тостами с корицей или без нее. В зависимости от того, что вам больше правится. Кофе подается ровно в семь тридцать. Поднос поставить возле вашей кровати или отнести в кабинет? Погода за ночь заметно улучшилась, а из окна на море открывается фантастический вид.

Я решила, что буду пить кофе в кабинете.

Когда горничная распахнула шторы, я от яркого света, хлынувшего в окно, даже зажмурилась. Вспомнив, что ночью здесь стоял запах женских духов, я с опаской огляделась по сторонам.

– Обычно окна этой стороны дома покрыты морской солью, – заметила девушка. – Но этой ночью дождь смыл ее.

Она подошла к столу и налила мне в чашку кофе.

– Мисс Каванаф, хотите, я приготовлю вам ванну и достану из гардероба платье? – предложила горничная. – Вы уже решили, что надеть к завтраку? Миссис Хейлсворт сказала, что я буду вашей личной горничной. Если, конечно, я вам подойду.

Боже, видела бы меня сейчас та девушка, с которой я снимала квартиру в Нью-Йорке! Надо полагать, что такой сервис, наряды и большие деньги должны были убедить меня принять предложение, сделанное мне накануне миссис Хейлсворт. До этого момента эта мысль не приходила мне в голову, а вот сейчас пришла.

Я попросила горничную приготовить ванну, поскольку она лучше меня знала, как это делается. Однако если бы я и решилась остаться в этом доме, то пошла бы на это не из-за предложенных мне благ. Просто я считала, что мое присутствие в Сторм-Тауэрс нужно Джоан. Но уезжать из Нью-Йорка и жить постоянно в семье Хейлсвортов мне не хотелось. Там у меня была работа, которая впервые в моей жизни доставляла мне радость, свое жилье, и я не собиралась все это бросать. Даже в том случае, если бы миссис Хейлсворт меня удочерила. После первой ночи, проведенной в их доме, я предпочла бы остаться скромной служащей в Нью-Йорке, чем быть полноправным членом известной в стране семьи. Даже если бы Джон Хейлсворт не погиб и стал президентом.

В отношении вида, открывавшегося из окна кабинета, горничная оказалась права. В чистом утреннем небе над зеленым спокойным морем и черными скалами ярко светило осеннее солнце.

Взяв чашку с кофе, я подошла к окну и поискала глазами Шею Орла. Она оказалась далеко за каменной стеной усадьбы. Этот узкий участок дороги проходил по гребню скалистой гряды, которую с обеих сторон омывало море. Черная лента шоссе, вдоль обочин которого росли редкие кусты с искривленными ветром ветвями, вилась на высоте не менее трехсот футов. Но и на таком расстоянии Шея Орла смотрелась устрашающе.

Я невольно поежилась и повернулась к наблюдавшей за мной горничной.

– Мисс Каванаф, вы смотрели на Шею Орла? – улыбаясь, спросила девушка. – Правда, страшно? Каждый раз, когда после танцев мой приятель ведет меня по ней, у меня по спине бегают мурашки.

– Приятно сознавать, что я не единственная здесь трусиха, – ответила я. – Мне даже сейчас страшно.

– Представляю, что вы пережили вчера, – сочувственно произнесла горничная. – Сначала – Шея Орла, затем – люди в темноте с собаками, стрельба... Могу представить, какого страха вы натерпелись. Я даже в доме, слушая крики, лай собак, пальбу и вой ветра, тряслась как осиновый лист. То был настоящий кошмар. Вот только зря они поднимали этот шум.

– Как зря? – удивилась я.

– Так, ведь они никого не нашли, – слегка смутившись, ответила девушка.

– Полицейские пришли к выводу, что грабитель перелез через ворота до того, как миссис Хейлсворт позвонила сторожу.

– Так, значит, все это мисс Джоан не привиделось?

Я нахмурилась, вспомнив, что и помощник шерифа вначале предположил то же самое.

– Конечно же нет, – ответила я. – А почему ты решила, что ей все привиделось?

Горничная еще больше покраснела.

– Знаете, мисс Джоан такая милая, – сказала она. – Вся прислуга в доме любит ее. Но она... она больна. Это уже не в первый раз, когда к нам среди ночи приезжают полицейские, и устраивают облаву, и, в конце концов, никого не находят. Наши деревенские уже поговаривают, что в Сторм-Тауэрс водятся привидения. В таком старом доме, как этот, полно теней. Особенно часто их можно видеть в плохую погоду...

Поняв, что сказала лишнее, девушка внезапно умолкла, глаза ее беспокойно забегали, и, чтобы я не успела задать ей вопрос, она собралась уходить. Но я, помня, что произошло в моей спальне, не отпустила ее.

– А что, подобное с Джоан уже случалось? – спросила я. – Она и раньше видела грабителя?

– Прошлый раз она услышала, как по ее балкону кто-то ходит. Мисс Джоан посмотрела в окно и увидела там мужчину. Он смотрел на нее до тех пор, пока она не закричала и не упала в обморок. Миссис Хейлсворт вызвала полицию, но та, как и сегодня ночью, никого не нашла. Тогда помощник шерифа решил, что грабитель спустился к пристани и спрятался в прибрежных камнях. Там его след собаки взять не смогли. Выбраться с территории усадьбы, кроме как на лодке, он не мог. А ее у берега не было. Поэтому помощник шерифа и просидел весь следующий день в сторожке, наблюдая за воротами. Но к ним никто из посторонних так и не вышел.

– Подобные случаи еще были?

– Однажды мисс Джоан почувствовала запах чьих-то духов...

Широко раскрыв глаза, я в изумлении уставилась на горничную.

– Духов? – переспросила я. – Как это было?

– Она проснулась ночью, и ей показалось, что в ее спальне тот же мужчина. Но он был не один, а с какой-то сильно надушенной женщиной. Мы обыскали весь дом, но никого не нашли. Вас что-то встревожило, мисс Каванаф?

– Странно все это, – пожав плечами, сказала я.

– Но, мисс Каванаф, никого из чужих в доме точно не было. Мы проверили каждую комнату, а мужчины даже поднимались в башни.

– А никто в доме такими духами не пользуется? – сдвинув брови, спросила я.

Горничная помотала головой.

– Нет, мисс Каванаф, – ответила она. – Но мисс Джоан ощущала их запах неоднократно. Поэтому Эд Картер, который руководил здесь поисками, сказал нашей экономке мисс Кии, чтобы мы не теряли бдительности. А мы все очень любим мисс Джоан и желаем ей только добра.

– Да, конечно, – произнесла я, продолжая думать о странных духах.

Если их запах почудился Джоан, то, значит, и мне тоже. А как же тогда выключенная лампа, которую я оставила включенной?

– Мисс Каванаф, вам еще нужна моя помощь?

– Нет. Спасибо.

– Если вам что-то потребуется, то нажмите на кнопку звонка, я сразу к вам поднимусь. Меня зовут Нэнси Морган. Так что звоните мне в любое время.

Продолжая думать о прошедшей ночи, я кивнула горничной и поблагодарила ее.

– Нэнси, ты сегодня видела мисс Джоан?

– Нет, мисс Каванаф. Она еще спит, и миссис Хейлсворт просила ее не будить. Скоро должен приехать доктор Пирсон. Ночью он приехать не смог – слишком далеко. А в ближайшей деревне врача нет. К тому же мистер Пирсон их семейный доктор и за мисс Джоан наблюдает с самого ее рождения. Ну, если я вам не нужна, мисс Каванаф, то я пойду.

Я молча кивнула ей.

– Завтрак сегодня ровно в девять, – предупредила Нэнси. – Это позже, чем обычно, потому что мистер Монти приехал только под утро. Миссис Хейлсворт позвонила ему в Портленд и велела срочно вернуться домой. Сигнал к завтраку пода дут без пяти минут девять. Но спешить не надо, спускайтесь в столовую, когда будете готовы.

Горничная приготовила ванну и ушла, а я, сбросив с себя халат и ночную рубашку, погрузилась в густую белую пену. Жидкое мыло, которое развела в горячей воде Нэнси, источало цветочный запах – слава богу, что не мускусный, – и я, лежа в ванне, чувствовала себя чуть ли не звездой Голливуда.

Нежась в душистой теплой пене, я вспоминала все, что рассказывала мне Джоан о своей семье. С Монти, ее младшим братом, я однажды виделась, когда он приезжал из Гарварда навестить сестру. Тогда мы с Джоан уже учились в Редклиффе. Монти был высоким, красивым брюнетом. Все студентки колледжа тут же влюбились в него.

Для Джоан год учебы в Редклиффе мог бы оказаться намного приятней, если бы брат ее хотя бы изредка навещал. После его отъезда Джоан на неделю стала самой популярной личностью в колледже. Но Монти был из тех молодых людей, которых чужие сестры интересовали гораздо больше, чем собственные. За то время, которое мы проучились в Редклиффе, он приезжал к свой сестре всего один раз. Возможно, это было потому, что ни одна из наших студенток ему так и не приглянулась. В том числе и я.

Второго ее брата, Дональда, я никогда не видела, но знала, что Джоан его просто обожает. Собственно о нем я знала только от его сестры, тогда как о Монти я часто слышала по радио, видела его по телевизору в коротких новостях, посвященных студенческому спорту. Имя Монти Хейлсворта мелькало в прессе; если верить тому, что о нем писали в газетах и журналах, то он был лихим парнем, способным на самые необдуманные поступки. Это сильно отличало его от других представителей рода Хейлсвортов. Он был любимчиком у журналистов, и те даже в скандальных историях, связанных с Монти, представляли его героем.

Дональд же, который, судя по всему, пошел в своего отца, увлекался юриспруденцией и политическими науками, но никак не спортом, в отличие от младшего брата. Мне казалось, что за всю свою жизнь он не совершил ни одного опрометчивого поступка.

Если Монти, исколесивший всю Америку и побывавший почти во всех странах Западной Европы, разбил не один десяток женских сердец и имел массу проблем с тамошними представителями правопорядка, то есть всегда был у всех на виду, то ни одной статьи о личной жизни его брата в прессе так и не появилось. Так что я могла поклясться, что Дональд еще ни разу не нарушил правил дорожного движения или парковки автомобиля. Я нисколько не сомневалась в том, что он, как его отец, намеревается стать нашим президентом.

И тем не менее меня больше волновала встреча не с ним, а с Монти. Вчера вечером Дональд был среди тех, кто занимался поисками грабителя на территории усадьбы, а затем он вместе с полицейскими осматривал все помещения. Он был настолько занят, что я с ним так и не познакомилась. Я была ему благодарна за все его усилия но розыску того, кто напугал Джоан, но подозревала, что, будь на его месте Монти, тот бы нашел, время со мной поздороваться. Ну хотя бы потому, что я девушка.

Одевшись, я спустилась в столовую. Звонок к завтраку прозвенел десять минут назад. Помимо служанки, терпеливо ожидавшей появления членов семьи Хейлсвортов, я поначалу никого не увидела. Только потом я заметила над спинкой кресла темную мужскую голову. Мужчина сидел развернувшись к окну и читал газету.

– Доброе утро, мисс, – поздоровалась со мной служанка.

Ответив на ее приветствие, я в нерешительности застыла.

– Урсула? – раздался из-за кресла низкий мужской голос.

Служанка улыбнулась и вместо меня ответила:

– Мисс Урсула в столовую спускаться больше не будет, мистер Хейлсворт.

– Да? А мне об этом никто не говорил.

Брюнет, держа газету раскрытой, как я заметила, на спортивной странице, поднялся с кресла и, повернувшись ко мне лицом, удивленно уставился на меня.

Им оказался Монти, правда несколько располневший, но все такой же красивый, как и раньше. Он носил модные теперь бачки и был очень загорелым. Такого темного загара в Новой Англии, да еще поздней осенью, ни за что не приобретешь, подумала я.

– Никто не предупредил меня, что у нас гость, – продолжил Монти, разглядывая меня в упор. – Поверьте, ваш приезд в этот склеп для меня приятная неожиданность. Да, но... мы, кажется, с вами уже встречались?

– Каванаф, мистер Хейлсворт, – улыбаясь, напомнила я ему. – Мы встречались с вами в Кембридже. Вы приезжали в Редклифф к Джоан. Я жила с ней в одной комнате.

– Подождите, – нахмурившись, произнес Монти. – Больше ничего о себе не говорите. Сейчас я вспомню... Да, вспомнил! Но почему же я вас сразу-то не узнал! У вас такая яркая, запоминающаяся внешность: черные волосы, темно-голубые, очень красивые глаза. И очень старомодное имя. Эйлин? Элайн? Элти? Все, вспомнил! Вас зовут Элис! Да-да, точно, Элис. Но Джоан называла вас Эли. Верно?

– Верно! – со смехом подтвердила я.

– Итак, вы – Эли Каванаф, – пристально разглядывая меня, произнес он. – А вы изменились и совсем не похожи на ту девочку, которая несколько лет назад дружила с моей сестрой. Если бы вы выглядели тогда так, как сейчас, я бы из Редклиффа ни за что не уехал. Когда я был там во второй раз, то вас уже не увидел. Я спросил у Джоан, где вы, а она ответила, что отправились домой. У вас ведь, кажется, что-то произошло?

– Да, – кивнула я. – Мои родители погибли в автокатастрофе, и мне пришлось вернуться домой, чтобы начать новую жизнь. Надо было устроиться на работу.

Монти сочувственно покачал головой.

– Да, для вас это было большим потрясением, – заметил он. – Поступить на работу? Прямо из Редклиффа. Да вы же этим создали прецедент! И кем же вы стали работать?

– Выучившись на медсестру, я работала в больнице. Но недолго.

Молодой Хейлсворт усмехнулся.

– Теперь мне все понятно, – сказал он. – Вы приехали сюда, чтобы запять место Урсулы. Если так, то с этим у вас возникнут серьезные проблемы!

– Но я об этом ничего не знала! И об Урсуле никогда не слышала. Миссис Хейлсворт пригласила меня повидаться с Джоан.

– О, это был только предлог, чтобы заманить вас в этот мрачный склеп. Надеюсь, что вы окажетесь достаточно благоразумной и на крючок нашей матери не попадетесь. Урсула тоже медсестра, и довольно хорошая. Кроме всего прочего, она нам двоюродная сестра и после гибели нашего отца живет вместе с нами. Согласно его завещанию, ей ежегодно выплачивается солидное вознаграждение и она должна жить у нас до тех пор, пока не выйдет замуж или не умрет. Урсула и моя мать друг друга ненавидят, но ничего поделать не могут – так завещал отец. Он считал, что Урсула нужна Джоан. Если она уедет от нас раньше срока, то лишится огромных денег. Мать же делает все, чтобы она уехала. Но, насколько мне известно, Урсула покидать Сторм-Тауэрс не собирается.

Откровенность Монти озадачила меня. Какое завещание оставил Джон Хейлсворт, меня совершенно не интересовало.

– Джоан никогда не говорила мне, что у нее есть родственники, помимо вас, – пожав плечами, заметила я.

– Да мы и сами не видели Урсулу до тех пор, пока она к нам не приехала. Произошло это за несколько недель до гибели отца. Дело в том, что ее семья живет в Англии.

– Но у нее фамилия Хейлсворт? – спросила я из вежливости.

– Нет, – ответил Монти. – Она – дочь сестры нашего отца, и фамилия у нее Грант. Во время войны наша тетка вышла замуж за английского летчика. Тот вскоре после рождения Урсулы погиб, и тетя Тэсс, попав под бомбежку, тоже погибла. Урсулу воспитали ее английские бабушка и дедушка. Она немного странная. Типичная холодная англичанка. Правда, симпатичная.

– Да?

– Но любая девушка из Редклиффа гораздо лучше нее! – оскалив в улыбке зубы, воскликнул Монти.

За окном Сэм Холден отгонял оставленный перед домом заляпанный грязью красный спортивный автомобиль. Монти вышел на балкон и в шутливой форме стал инструктировать водителя, куда и как вести машину.

Услышав шаги в коридоре, я посмотрела на дверь. В столовую вошли Сара Хейлсворт и плотного телосложения молодой блондин. Она что-то говорила ему, а он с серьезным видом молча кивал ей в ответ.

Увидев меня, женщина заулыбалась.

– Доброе утро, Эли! – поздоровалась она. – Хочу представить тебе моего сына Дональда...

У него такие же голубые глаза, как у его матери, подумала я. Вот только взгляд их не такой решительный.

Если художник, писавший портрет Джона Хейлсворта, верно передал его образ, то Дональд был копией своего отца. Только гораздо моложе. У него были такие же широкие плечи, суровое лицо и крепкое телосложение. Но, как мне показалось, в облике этого молодого блондина улавливалась некая мягкость.

– Как поживаете, Эли? – произнес Дональд и осторожно, словно боясь сделать мне больно, пожал мою руку. – Добро пожаловать в Сторм-Тауэрс. У всех нас такое ощущение, что мы с вами давно знакомы. Джоан очень много о вас рассказывала.

– И продолжает рассказывать, – нахмурившись, добавила Сара Хейлсворт и обвела взглядом столовую. – А Монти, как всегда, опаздывает.

Увидев выходящего с балкона сына, она воскликнула:

– А, вот и ты! Ты уже познакомился с Эли?

– Да, мама, конечно, – ответил Монти. – Еще в Редклиффе, когда ездил проведать Джоан. Так что мы с ней старые друзья.

Взяв мою руку, он провел меня по комнате, усадил за стол и, сев рядом, хитро мне подмигнул.

– А что, сегодня мы будем завтракать без Урсулы? – спросил Монти. – Прошло уже двадцать минут, а она так и не появилась. Где же ее английская пунктуальность? Она никогда в столовую не опаздывала. Это на нее совсем не похоже.

– Последнее время твоя кузина ест у себя, – косо взглянув на него, ответила миссис Хейлсворт.

– А... Надо полагать, что с Джоан, – с невинным видом заметил Монти.

– Нет, не с Джоан.

– Ты хочешь сказать, что Урсула ест в одиночестве? Как отшельница?

С притворным удивлением на лице он посмотрел на мать.

– Она сама того захотела, – бросила миссис Хейлсворт. – И меня это вполне устраивает!

– Но это идет вразрез с желанием отца, – сухо заметил Монти. – Да, Урсула человек не очень общительный, но она никогда не стремилась к уединению. И куда же вы ее поместили? Заперли в одной из башен нашего дома?

– Монти, не говори глупостей! – сердито произнесла Сара Хейлсворт.

– Монти, я отвел для Урсулы более просторное помещение, – мягким голосом ответил Дональд. – По ее же просьбе. Несколько месяцев назад мы провели в нем ремонт. Оно вполне пригодно для жилья. Единственное, о чем попросила кузина, так это заменить там мебель. Что мы и сделали. Урсула иногда сама себе готовит, а повариха она, могу заметить, превосходная. Так что своими новыми апартаментами она более чем довольна. У тебя есть возможность в этом убедиться. Должно быть, она пригласит тебя на ужин.

– Ну что ж, непременно воспользуюсь ее предложением, – зло произнес Монти. – Я ведь не забыл, почему отец хотел, чтобы Урсула ела вместе с нами. Похоже, я единственный из вас, кто хочет, чтобы воля его была исполнена.

– Монти, мы все хотим, чтобы Джоан стало лучше, – завидев вошедших служанку и экономку, примирительным тоном сказал Дональд и с улыбкой посмотрел на меня. – Эли, мы все сегодня немного возбуждены. Вы знаете, что произошло прошлой ночью. Хочу предложить вам небольшую прогулку. До обеда мы с мамой собираемся съездить в деревню. Если доктор Пирсон разрешит, то Джоан поедет с нами. Вы бы не хотели составить нам компанию? Тогда вам станет понятно, почему наши предки построили дом на этом месте. Кроме того, у вас будет возможность полюбоваться удивительным по красоте пейзажем.

– То же самое я хотел показать ей во время прогулки на лошадях, – раздраженно пробурчал Монти. – Клянусь, что в последнее время никто из вас на лошадях так и не ездил. А Джоан так любит на них кататься!

– А Эли это понравится? – спросил Дональд.

– О, на этот счет никаких сомнений быть не может. Каждый раз, когда Джоан бывала в гостях у Эли в Бостоне, они ездили верхом. Правда, Эли?

– Да, верно. Но...

Надеясь на поддержку миссис Хейлсворт, я вопросительно посмотрела на нее.

– Прошу тебя, поезжай с нами, – сказала она. – Дональд прав. Так ты лучше поймешь, что представляет собой Шея Орла. А прогулка верхом от тебя никуда не уйдет. И Монти тоже. Покататься на лошадях вы сможете и завтра.

– Ты не возражаешь? – натужно улыбнувшись, спросила я Монти.

– Конечно же, Эли, возражаю, – раздраженно ответил он. – Но на этот раз я вас отпускаю, а вместо прогулки с вами я навещу Урсулу. – Монти злобно посмотрел на мать и добавил: – Мне надо с ней кое-что обсудить.

Я заметила, что Дональд нахмурился, а миссис Хейлсворт бросила на младшего сына сердитый взгляд.

Пока горничная подавала завтрак, никто за столом не проронил ни слова. Как только она вышла, Дональд принялся расспрашивать меня о жизни в Редклиффе. Вскоре мы с ним уже оживленно болтали. Я рассказала о своем родительском доме в Бостоне и о дружбе с Джоан. Дональд вел беседу под явно одобрительные взгляды своей матери. К концу завтрака, который поначалу обещал превратиться у Хейлсвортов во взаимный обмен колкостями, я уже не чувствовала себя среди них чужой. В Бостоне время, проводимое за общим столом, всегда было для нашей маленькой семьи самым радостным.

Я ожидала, что Хейлсворты будут взволнованно обсуждать произошедший накануне случай, но они, казалось, о нем совсем забыли. Возможно, что они не заводили разговор о проникшем в их дом мужчине только потому, что не хотели меня пугать. Я же со своей стороны, не желая поднимать эту тему, тоже умолчала о странных звуках и запахе духов.

Первый мой завтрак в Новой Англии показался мне просто фантастическим. У себя в Гринвич-Виллидж я по утрам наспех перекусывала, обедала в кафе-автоматах, а по вечерам иногда ужинала в компании с интересным молодым человеком, которого звали Грег Барри. Если я собиралась на некоторое время поселиться у Хейлсвортов, то мне следовало бы последить за своей фигурой. Однако с таким обилием вкусных блюд, которые подали на завтрак, сделать это было бы довольно трудно.

Пока мы беседовали, а горничная терпеливо ждала, когда освободятся наши тарелки, под окнами столовой остановился старый запыленный седан.

– Доктор Пирсон прибыл, – посмотрев на мать, объявил Дональд.

Сара Хейлсворт мгновенно поднялась со стула.

– Эли, ты скоро увидишься с Джоан, – сказала она. – Как только доктор Пирсон ее осмотрит, я за тобой пришлю. Доктор хочет с тобой поговорить. Он не только наш врач, но и большой друг нашей семьи.

– И способен помочь Джоан не больше, чем любой другой наш друг, – иронично заметил Монти. – Джо Пирсон, как врач, давно устарел. Я даже не уверен, знает ли он, что такое антибиотики. А вот маме он нравится...

– Он помог твой сестре появиться на свет, – резко прервала его миссис Хейлсворт. – И с того самого дня заботится о ней. Никакой другой врач не знает о здоровье Джоан больше, чем доктор Пирсон.

– Однако наш отец придерживался другого мнения, – возразил Монти.

– Без него ни я, ни Джоан не выжили бы, – холодно заметила Сара Хейлсворт. – Он спас нас обеих. Мы все, кроме тебя, всегда были и будем ему за это благодарны.

Дональд виновато посмотрел на меня, пожал плечами и вслед за матерью покинул столовую. Я повернулась к Монти. Тот многозначительно улыбался.

– Ну вот, Эли, с самого утра мы продемонстрировали тебе нашу худшую сторону, – сказал он. – Но пусть это тебя не смущает. В любой семье, даже такой респектабельной, как наша, возникают трения.

– Да, конечно, – тихо ответила я.

– Старина Пирсон действительно спас их обеих. Но произошло это двадцать лет назад. Ему уже давно следовало бы уйти на заслуженный отдых, а он все еще врачует. Ему сейчас, должно быть, около семидесяти. Если верить словам матери, то доктор Пирсон и в самом деле совершил подвиг.

Отец, казалось бы, сделал все, чтобы роды у матери прошли нормально. Он собирался отправить ее рожать в Портленд. Там в клинике ее ждали лучшие акушеры. В тот день, когда у нее начались предродовые схватки, погода разбушевалась. Мела пурга, дул сильный, порывистый ветер. А отец в это время находился в Вашингтоне. Ни в Портленд, никуда вообще мать, естественно, везти было нельзя. Еще до того, как прервалась телефонная связь, мисс Кии удалось дозвониться до доктора Пирсона. Никто и не думал, что он сможет до нас добраться по покрытой снегом обледеневшей дороге. Да еще поздно ночью. Тебе известно, что представляет собой Шея Орла?

О да, я знала! Я невольно поежилась, представив себе, что кто-то попытался проехать по этому жуткому участку дороги ночью. Да еще и в пургу!

– Но доктор Пирсон к вам добрался?

Монти кивнул.

– Тогда мне было десять лет, а Дону на два года больше, – сказал он. – За окнами – ураганный ветер, на море – шторм, прислуга рыдает. Жуть, да и только! Никогда мне не было так страшно, как в ту ночь. Спать никто не ложился. Мисс Кин, никогда не принимавшая роды, взялась исполнять роль повитухи. Чтобы не слышать стонов матери, мы с Доном спустились на первый этаж. Затем мы с ним перебрались в сторожку и стали следить за воротами. В три часа ночи на другой стороне Шеи Орла замигали автомобильные фары. С нами также были рыбаки из соседней деревни. Они, как альпинисты, обмотались одной веревкой и так, в одной связке, по скользкой дороге двинулись навстречу доктору. Старина Джо появился в дверях Сторм-Тауэрс, стуча от холода зубами. В замерзших руках он крепко держал свой саквояж.

– Доктор отважный человек, – заметила я.

Монти снова кивнул:

– Да, Джо хороший человек, но это не помогло ему стать хорошим врачом. Ему, как и большинству терапевтов, просто не раз приходилось принимать роды. Кстати, плод у матери лежал поперек. Так что мисс Кип ничем матери и Джоан не смогла бы помочь.

– И роды прошли нормально, – констатировала я. – Доктор спас одновременно две жизни: миссис Хейлсворт и Джоан. Так что, Монти, не стоит осуждать свою маму за то, что она так в него верит.

Он улыбнулся:

– Эли, ты впервые после Редклиффа назвала меня по имени. Видишь, даже солнце ярче засверкало. Хорошо. Я отдаю должное храбрости Пирсона, но сейчас он Джоан помочь не в силах. И отец это прекрасно понимал. Джоан нужен хороший врач-специалист и человек, который постоянно был бы с нею рядом. – Монти внимательно посмотрел на меня и добавил: – Этим человеком, Эли, могла бы стать и ты. Ведь ты же училась на медсестру.

Я не мигая уставилась на него удивленными глазами:

– А что, разве Джоан заболела?

– Заболела? – переспросил Монти и отвел в сторону глаза. – Так тебе ничего о ней не известно? Эли, ты училась с ней в одной школе, затем жила в одной комнате в Редклиффе. Неужели тебе не известно, что преподаватели делали ей поблажки и таким образом помогали ей сдавать экзамены? Она же постоянно занималась с репетиторами. А как ты оцениваешь ее взаимоотношения с однокурсницами? Относился ли кто-нибудь из них к ней так же хорошо, как и ты? Нет. А разве это нормально?

– Джоан была легкоранимой и очень застенчивой девочкой. Такой завести себе друзей нелегко.

– Но у нее вообще не было друзей, – нахмурившись, заметил Монти. – Ты, Эли, хорошо к ней относилась только потому, что ты добрый человек. Увидев, что Джоан очень одинока и всегда печальна, ты проявила к ней сочувствие. Тебе ее стало жалко. Это и положило начало вашим отношениям, которые, возможно, переросли в дружбу. Но в этом заслуга не Джоан, а твоя. Ты предложила, а Джоан приняла.

– Нет, ты к ней несправедлив! – воскликнула я, встав на защиту бывшей подруги, как это делала каждый раз, когда она в этом нуждалась.

Однако я понимала, что Монти где-то прав.

– Эли, поверь, это совсем не так! – сердито произнес он. – Джоан – моя сестра, и я очень ее люблю. Но я точно знаю, что ни к кому из нас она не способна испытать подобных чувств. В том числе и к тебе. Первым, кто это понял, был наш отец. Он пытался что-то предпринять. Поверь, моя сестра ненормальна и такой была всегда. У нее мания преследования. Только не говори, что ты этого за ней не замечала. Джоан считала, что сначала одноклассницы, а потом однокурсницы постоянно третировали ее. А это было не что иное, как игра ее больного воображения! Теперь, выучившись на медсестру, ты должна это понимать.

– Да, в каких-то случаях Джоан действительно казалось, что ее преследуют. Но не всегда. Такая чувствительная девочка, как она, испытав унижение от насмешки, любую шутку может воспринять за оскорбление. Но это объясняется характером человека, а вовсе не тем, что он психически ненормальный.

– Но согласись, такое поведение свидетельствует о том, что человек к этому близок. Пойми, я ни в чем не виню Джоан. Это не ее вина. Возможно, что психическое состояние моей сестры объясняется обстоятельствами ее рождения. А может быть, это у нее наследственное. Точно сказать не могу. Отец, вопреки желанию матери, тайком возил ее к какому-то светилу психиатрии. Поначалу в клинике установили, что у Джоан прогрессирующая шизофрения, а затем специалисты пришли к выводу, что это – психопатия, и, возможно, наследственная. Она прошла курс психотерапии, принимала соответствующие лекарства, но ничто ей так и не помогло. Да и как могло это помочь человеку, чье умственное развитие сначала замедлилось, а затем и вообще прекратилось?

– Но это же просто смешно! – возмутилась я. – Ты считаешь Джоан ненормальной? А о какой плохой наследственности может идти речь если она из рода Хейлсвортов? Монти, ты, должно быть, пошутил?

Монти рассмеялся.

– Теперь мне понятно, почему ты понравилась нашей матери, – сказал он. – Ты думаешь точно так, как и она. В случае с Джоан вы обе верите в то, во что вам хочется верить. Но у нас в роду был предок, страдавший манией преследования похуже, чем Джоан. Эндрю Хейлсворт, который соорудил этот склеп, был пробритански настроен и в каждом человеке видел своего заклятого врага. Никто не знает, сколько людей он уничтожил. И только потому, что они казались ему врагами. Он считал, что все хотят убить его. Если по ночам тебя будет мучить бессонница, ты можешь о нем почитать. Книги об Эндрю Хейлсворте и другие материалы есть в нашей библиотеке. Представляешь, этот наш предок, не желая попасть в руки воображаемых врагов, темной ночью бросился в Котел Дьявола! Жаль, что он этого не сделал десятью годами раньше.

– Но это случилось много лет назад, – снова возразила я. – Задолго до рождения Джоан. Разве такое могло на ней сказаться?

– Не могу знать. Я просто упомянул о том, что было в прошлом семьи. Эли, но этот Эндрю не единственный скелет в гардеробе нашего рода. Были случаи и совсем недавние.

Монти достал сигарету и, закурив, продолжил: