Текст книги "Светловолосая рабыня"

Глава 8

На стремительно несущейся вперед блондинке на этот раз был коротенький черный жакетик, не доходящий до талии, и плотно облегающие белые брючки. Между полами жакетика и поясом брючек оставалась ничем не прикрытая полоска золотистой кожи. Чуть повыше пупка поблескивала металлическая цепочка, обвивающая ее тонкую талию.

Ева не шла, как обычно, и поэтому мне и на этот раз не удалось досмотреть до конца сладкую грезу на тему невольничьего рынка: она – экзотическая рабыня, а я продаю ее за доллар и семьдесят пять центов.

– Если вам повезет, мистер Холман, – сказала она, – то удастся переговорить с Рэем, у него скоро будет десятиминутный перерыв.

– Будь я продюсером, который оплачивает участие Пакстона в картине, – проворчал я, – не дал бы ему и лишнего цента.

– Все в порядке, Фрэнк, – кивнула она телохранителю, проигнорировав мои слова.

Я внимательно проследил за подрагивающими ягодицами, когда она поднималась по лестнице, и вошел в прохладный салон.

– Интересно, – спросил я, – пытался ли кто-нибудь научить говорить этого самого Фрэнка?

– Его наняли не для того, чтобы он разговаривал, – холодно ответила Ева. – Не хотите ли выпить чего-нибудь? Рэй, правда, пьет только шампанское, потому что считает…

– Что это одна из тех милых черточек, которые придают его личности особый шарм, – закончил я за нее. – С удовольствием выпью, спасибо, и, пожалуйста, называйте меня Риком, даже если я вам и не симпатичен, ладно?

– Отлично, Рик! – вспыхнула она. – Но я давно пришла к выводу, что это не вы мне не симпатичны, а только ваше отношение к Рэю.

– В следующий раз я захвачу с собой книжечку для автографов, – пообещал я.

Ева извлекла пробку из бутылки шампанского с профессиональной ловкостью, наполнила бокал и подала мне, потом наполнила свой. В какой-то миг я успел уловить огонек холодного расчета в ее сапфировых глазах, но, когда она повернулась ко мне, он уже погас. Она подняла свой бокал, сложив полные губы в загадочную усмешку.

– Быть может, я не совсем нормально отношусь к Рэю. – Она просунула большой палец под цепочку и так туго натянула ее, что на атласной коже остался рубец. – Но вот видите эту штуку – это символ рабства, цепь, которой я как бы всем и вся демонстрирую мое полное подчинение его воле, мою рабскую зависимость. И давайте заключим соглашение: будем уважать чувства друг друга по отношению к Рэю.

– Может быть, вы согласитесь пообедать со мной сегодня вечером, чтобы окончательно договориться обо всех пунктах перемирия? – предложил я.

– Мне очень жаль, Рик. – Она оттопырила нижнюю губу с такой очаровательной гримасой, которую наверняка не один час репетировала перед зеркалом. – Я бы очень хотела, честное слово! Но это безнадежно. Когда у Рэя разгар съемок, мне не выкроить и минутки свободного времени.

– Что ж, – я пожал плечами, – если он когда-нибудь выставит своих рабов на аукцион для продажи, то уж я-то окажусь на месте первым и предложу хорошую цену!

– Это очень галантно с вашей стороны, Рик! – Ее глаза мягко засияли. – Как только я увижу вас в зале аукциона, сразу же сброшу все одежды, оставлю только цепочку!

Я поднял свой бокал:

– Выпьем за этот день!

– И за ту ночь, которая за ним последует! – Ева лукаво подмигнула мне.

– Сегодня утром я беседовал с психоаналитиком Пакстона. И кончилось все тем, что невзлюбил его почти так же, как вашего босса. Полагаю, я достиг немалого.

– Рэй так волновался, когда вы не позвонили ему вчера вечером. Он мне рассказал решительно все. – Она слегка приподняла плечи. – Я не обольщаюсь, для него я лишь девушка Пятница. Может быть, мне не следует вас спрашивать, но я ведь знаю, как Рэй рассчитывает на вас, – так вы чего-нибудь добились, Рик?

– Не могу похвастаться слишком большими успехами, – честно признался я. – Сестру до сих пор не нашел.

– Бедная девочка! – прошептала Ева. – Она, должно быть, чувствует себя такой одинокой.

Внезапно дверь широко распахнулась и на пороге появился Мужчина с большой буквы. Его силуэт четко вырисовался в резком солнечном свете. Я знал, что ретироваться уже поздно. Во-первых, мне не следовало заходить в салон, а во-вторых, я не должен был угощать его секретаршу шампанским. Из-под низко надвинутого на лоб сомбреро на меня смотрели глаза, сверкающие холодной яростью, а из кобуры зловеще поблескивала рукоять кольта. У меня перехватило дыхание, когда его правая рука вдруг дернулась, но я тут же с облегчением перевел дух, ибо рука не коснулась кобуры, а медленно поползла вверх, добралась до роскошных усов и стала нежно их поглаживать.

– Да не стой же как столб, Ева, – сказал Пакстон очень тихим голосом. – Мне сейчас совершенно необходимо выпить шампанского. Этот вонючий отброс, который почему-то называет себя актером, этот пошляк Мейер только что в шестой раз переврал свою реплику!

Чары развеялись. Я снова был в трейлере в обществе знаменитого актера и его девушки Пятницы, меня не застигли врасплох с чужой девицей, и я не ожидал рокового конца – смерти от выстрела неумолимого кольта, кольта Мужчины с большой буквы.

Он снял сомбреро и швырнул его на туалетный столик, взял из рук Евы полный бокал, медленно осушил его и протянул снова, чтобы она наполнила.

– Это очень мило с вашей стороны, Холман, что, проходя мимо, вы решили забежать сюда, – промурлыкал он. – С моей стороны было бы самонадеянно рассчитывать, что вы сочтете мое дело столь важным, чтобы постоянно держать меня в курсе, не так ли?

– Не установить ли нам двухстороннюю радиосвязь? – предложил я. – Тогда каждые полчаса я докладывал бы вам, что по-прежнему не нашел вашу сестру.

– За целые сутки вы не напали даже на тень следа? А мне-то казалось, что вас считают лучшим детективом, Холман! – Пакстон нанес ответный удар.

– Я и есть лучший, – не сдавался я, – причем без ложной скромности. А еще я сказал вам вчера, что первой ошибкой в моей жизни было то, что я поднялся к вам в трейлер!

– Джентльмены! – весело перебила нас Ева. – Ведь благополучие Кармен все же важнее, чем ваш ритуальный обмен оскорблениями, не так ли?

– Помолчи! – приказал Пакстон. – Иначе можешь оказаться девушкой Пятницей, которая получает свою последнюю зарплату.

– Я подам в суд, – пригрозила она, – за нарушение договора.

– Если явишься в суд в таком наряде, то непременно выиграешь дело. – Он кисло улыбнулся. – Я не выношу в тебе одного: ты всегда оказываешься права!

– Однажды я все-таки ошиблась, – сказала Ева устало. – Несколько лет назад…

– Ты тогда еще не была со мной?

– В этом-то и заключалась ошибка. – Она долила в его бокал шампанского и бросила на меня равнодушный взгляд:

– Расскажите, Рик, как все же у вас идут дела. Если можно…

– Кармен нет у Джеки Эриксон, – сказал я, что было правдой. – Митфорд скрывается в какой-то норе в Венеции. – Тут я уже покривил душой. – Но пока мне не удалось его найти. Впрочем, есть парень Луи, который прикрывает его. Это имя вам ни о чем не говорит?

– Как он выглядит? – спросил Пакстон.

– Ходячий мертвец. Вылитый Борис Карлов в роли Франкенштейна, притом совершенно лысый. – Меня передернуло. – Стоит однажды увидеть, вовек не забудешь!

Рэй покачал головой с явным огорчением:

– Нет, это имя мне ни о чем не говорит.

– Что еще? – нетерпеливо спросила Ева.

– Кармен сбежала из санатория отнюдь не повинуясь внезапному толчку, ей помог кто-то из персонала и некто извне, – сказал я. – Этот некто передал ей сообщение, которое страшно взволновало ее и заставило покинуть санаторий.

– И служащие помогли ей? – Глаза Пакстона сверкнули гневом. – Это небось мерзавец Дедини! Поеду и сверну негодяю шею!

– Нет, это не Дедини, – сказал я. – Один из его сотрудников. Как вы понимаете, чтобы выяснить, кто именно, необходимо время.

– Сообщение? – Вопрос Евы был задан вовремя. – А что это за сообщение?

– В нем говорилось, что Митфорд охотится за Рэем, а тот, мол, об этом ничего не знает. – Я посмотрел на самодовольное лицо Пакстона, которое вдруг обрело странное выражение. – Ваш психолог ничего не говорил вам о переменах в Кармен, потому что не был уверен в стабильности ее состояния. Но за время пребывания в санатории Кармен полностью изменила свое отношение к вам. Она много раз повторяла Шумейкеру, что вы всегда были правы, а она – нет. Послушать ее, так вокруг вас вот-вот появится ореол.

Рэй сделал большой глоток из бокала, струя пузырящегося вина побежала у него по подбородку.

– Пожалуй, события разворачиваются слишком стремительно для меня, – пробормотал он. – Может быть, передохнем минутку, Холман?

– Ну конечно, – согласился я.

– Разрешите, я подолью вам шампанского, Рик? – Порывистая блондинка подошла ко мне совсем близко, ее сапфировые глаза сияли, в них промелькнуло предостережение, но я, черт побери, понятия не имел, что она имеет в виду. Она наклонила бутылку над моим бокалом.

– Откуда взялось это дурацкое предупреждение? – обозлился Пакстон. – Какого дьявола подонок вроде этого Росса Митфорда вдруг решил охотиться за мной? Я ведь позаботился, чтобы его тоже вылечили, да еще и уплатил ему двадцать тысяч. Мне ведь достаточно мизинцем шевельнуть – и он будет раздавлен, как клоп. И он это прекрасно знает!

– Но ваша-то сестра об этом не знает, – терпеливо пояснил я. – И вышло, что это самый верный способ заставить ее бежать из санатория. Она поверила, что вам угрожает опасность.

– Но почему она не явилась прямо сюда, чтобы рассказать обо всем? – спросил он.

– Может быть, она решила сама справиться с бедой, – пробормотал я.

Он тупо уставился на меня, потом вдруг понял, что я имею в виду, и глаза его потемнели от ужаса.

– О Боже! – прошептал он. – Нет!

– Но это всего лишь ваша догадка? – быстро спросила Ева. – Мы ведь не знаем, что именно она решила, верно, Рик?

– Верно, – кивнул я. – А Венеция не настолько велика, чтобы я не смог обнаружить там Митфорда. Я найду его очень скоро.

– Вот видишь, Рэй. – Она хотела успокоить его. – Ты слышал, что он сказал? Рик ведь и в самом деле лучший детектив в этом городе, он это много раз доказывал.

– Наверное, – согласился Рэй, когда дар речи вернулся к нему, – и мне нет смысла так уж беспокоиться, правда?

– Конечно! – с жаром подхватила Ева. – Рик все быстро уладит. И теперь мы неизмеримо ближе к тому, чтобы найти Кармен, чем двадцать четыре часа назад.

– Ты снова права. – Кривая усмешка появилась на его губах. – Мерзавец! – Он швырнул бокал в стенку, и тот со звоном рассыпался на мелкие осколки, оставив за собой дорожку от шампанского. – Грязный.., подлый врун и мерзавец! – Вены на его шее вздулись, когда он громко выкрикивал эти слова. – Я верил ему, как собственному брату! А он даже не сообщил мне о самом важном событии за всю мою проклятую жизнь! – Он рассмеялся, и его смех был похож на звуки похоронного оркестра. – Мой друг! Мой старый приятель! Психолог!..

– Рэй! – произнесла Ева дрожащим голосом. – Ты ведь слышал, что сказал Рик? Джерри не сообщил тебе об этом раньше только по той причине, что хотел сначала удостовериться, насколько серьезно это изменение.

– Я впервые слышу об этом. – Пакстон помолчал, голос не повиновался ему. – Но сейчас речь не о том, – заговорил он снова почти совершенно спокойно. – Сейчас самое важное – найти Кармен. Мой старый друг, иуда Шумейкер, может пока не беспокоиться. – Он подошел к туалетному столику и взял сомбреро. – Пора возвращаться на съемку.

– Может быть, ты попросишь реквизитора зарядить твой кольт настоящей пулей? – попыталась пошутить Ева. – И если Джил Мейер снова переврет свою реплику, ты выхватишь револьвер и вышибешь из него мозги!

Рэй остановился перед ней и мрачно усмехнулся:

– Ты всегда знаешь, что сказать. – Он подцепил пальцем металлическую цепочку, обвивавшую ее талию, и вдруг резким движением скрутил ее так, что от боли краска сбежала со щек Евы. – Душой и телом ты вся моя, а? – Он еще сильнее натянул цепочку, отчего слезы выступили на глазах у девушки и побежали по щекам, но она не издала и звука. – Скажи же! – приказал он.

– Ты сам знаешь… – прошептала она.

– Скажи!

– Душой и телом я вся твоя, – еле выговорила Ева.

– А дальше? Мне необходимо услышать это сейчас, детка! – В голосе его прозвучали почти умоляющие нотки.

– В любое время, в любом месте, где угодно. – Голос на мгновение изменил ей. – Когда мы наедине, и при твоих друзьях, и на глазах у всех, при самом ярком свете! Ты только прикажи – и я готова повиноваться.

Он отпустил цепочку.

– Носи эти синяки с гордостью, детка, – сказал он, – ибо они доказательство благоволения твоего хозяина к своей рабыне. Потом я явлю тебе и другие знаки своего расположения, вроде бриллиантового браслета и тому подобного!

Все это было так похоже на сцену из помпезного, но весьма низкопробного фильма, какие сейчас уже никто не снимает. Пакстон снова нахлобучил сомбреро на лоб, внимательно изучил свое отражение в зеркале и тщательно поправил шляпу.

– Вы поработали не так уж плохо, Холман, – сказал он, проходя мимо меня и даже не удостаивая взглядом. – Но вы должны приложить все усилия, слышите? Все!

– Рэй! – В голосе Евы прозвучала такая настойчивость, что он замешкался на пороге. – У Мейера в следующей сцене есть одна реплика в диалоге. Вроде того, что самый лучший стрелок тот, который убит, потому что он никогда уже не промахнется.

– Да, – кивнул Пакстон.

– Не давай ему закончить эту реплику, – сказала она. – Перебей его на полуслове!

– Но наш режиссер вряд ли придет от этого в восторг.

– Ты должен помнить, кто звезда в этом фильме! – Ее голос стал жестким. – А наш замечательный режиссер пусть убирается к чертям со своим Джилом Мейером, который по шесть раз подряд путает реплики!

– Что ж, ты, наверное, права, детка. – Он толкнул дверь. – Так и будем действовать: царапаться и смеяться!

– Только не забудь извиниться перед Джилом.., когда удостоверишься, что лента в коробке, – крикнула она вдогонку. – Это обычно так импонирует техперсоналу!

Дверь захлопнулась, и Ева, тихо застонав, опустилась на пол. Я поднял ее и отнес в глубокое кресло, потом отстегнул металлическую цепочку и снял ее с талии. Кожа была покрыта уродливыми синими пятнами.

– Со мной все в порядке, – резко сказала она. – Только дайте мне шампанского.

Я наполнил ее бокал и дождался, пока она выпьет его до дна.

– И как часто случается подобное?

– Не часто. – Она улыбнулась дрожащими губами. – Слава Богу!

– Я видел, что вы пытались предупредить меня о чем-то взглядом, но не понял, в чем дело.

– Все равно уже было слишком поздно. – Она взглянула на свой пустой бокал. – Не откроете ли вы другую бутылку, Рик? Я, кажется, заслужила это.

– И все только из-за того, что Шумейкер не сообщил ему о Кармен? – спросил я, откупоривая бутылку и снова наполняя бокал Евы.

– Дело в миллион раз хуже. – Она сделала жадный глоток. – Джерри Шумейкер много лет служил Рэю костылем в полном смысле этого слова. Этакий надежный костыль под мышкой. А вы одной фразой выбили этот костыль! До конца своих дней Рэй не забудет обиды и отвернется от Шумейкера, а значит, ему срочно потребуется новая подпорка. Так что я получила внезапное повышение.

– А вся эта чушь насчет души, тела и остальной мути?

– Вы видели, как мальчишки скачут по дорожке? Увидят что-то опасное – и скрестят пальцы на руках. – Она устало покачала головой. – Вот такой же и Рэй. Этот дурацкий ритуал каким-то странным образом затрагивает потаенные уголки его души. Мол, если произнести заклинание, преданность и привязанность к хозяину становятся прочнее, чем раньше.

Она бросила на меня беглый взгляд, и тень лукавой усмешки промелькнула в ее сапфировых глазах.

– А ведь вам, Рик Холман, пришла в голову отвратительная мысль, – сказала она, как бы обвиняя. – Вроде того, что я партнерша Рэя в специальном мини-представлении для близких друзей?

– Вообще-то именно так я и подумал…

– В первый же день, когда я получила роль девушки Пятницы, мне пришлось несколько часов кряду выслушивать его лекцию, в которой он осветил мельчайшие детали своего необыкновенного таланта. На второй день он достаточно твердо объяснил мне, каковы будут наши личные отношения. Я непременно влюблюсь в него, и поэтому ему – как благородно! – было меня заранее жаль. Но он считал, что связь одновременно деловая и сексуальная – это очень неудобно. Он не возражает, чтобы я оставалась страстно влюбленной в него, а свои плотские потребности удовлетворяла на стороне!

– Сам-то он поступает так же?

– Думаю, да. – Она пожала плечами. – Во всяком случае, пять ночей в неделю он проводит вне дома.

– И вы любите этого типа?

– Ни одна женщина не в состоянии любить человека, который не желает отвечать на ее чувства, – рассудительно ответила она. – Мне кажется, что у меня к нему скорее чувство, подобное тому, которое испытывает курица к своему цыпленку. Рик, поймите, в глубине души он испуганный ребенок. Вы слышали наш разговор о том, как помешать Джилу Мейеру произнести его выигрышную реплику. Я посоветовала Рэю оборвать известного киноартиста. Но ведь эта идея принадлежит вовсе не мне, а самому Рэю. Ему просто необходимо было соблюсти ритуал. Если ему подскажет кто-нибудь посторонний, все будет в порядке. Тогда он не будет чувствовать себя подонком: если кто-то выскажет вслух его же идею, то вся ответственность за дальнейшее ложится не на Рэя.

– Честное слово, у меня голова идет кругом!

– Надеюсь, вы найдете Кармен, – прошептала она. – Ведь если с ней что-нибудь случится, Рэй предстанет перед всеми в истинном свете.

– Что ж, тогда мне, пожалуй, лучше продолжить поиски, – согласился я. – Вы уверены, что с вами все в порядке?

– Со мной – да. – Она положила ладонь на мою руку и крепко сжала предплечье. – Вы отличный парень, Рик, и я надеюсь, повторите ваше приглашение пообедать с вами, как только мои синяки заживут.

– Заключение перемирия требует длительных переговоров, – сказал я, – и немало времени нужно для детального обсуждения всех пунктов. Так что одним обедом тут не обойтись.

– Я позабочусь, чтобы врач студии как можно скорее избавил меня от синяков, – пообещала она. – И первое, что я сделаю завтра утром, – это выкину металлическую цепочку и закажу себе пояс из цветов, который порвется при первом же прикосновении!

Глава 9

Было около шести вечера, когда я поставил свой автомобиль под навес у дома. Я надеялся, что сестра Демнон не сочла мое предложение дешевой шуткой и не укатила на весь уик-энд куда-нибудь в другое место. Я отпер дверь, прошел по всем комнатам – везде было пусто и тихо. Потом я сообразил, в чем дело, и вышел к бассейну.

Копна рыжих волос возвышалась над спинкой шезлонга. Айрис, должно быть, услышала мои шаги, и ее лицо в тот же миг появилось над подлокотником кресла.

– Привет, мистер Холман! – Ее чувственные губы сложились в обольстительную улыбку. – Вы ведь ничего не имеете против.., что я забралась сюда?

– Это я виноват, что задержался. И лучше называйте меня Риком.

– А вы меня – Айрис. – Она удовлетворенно вздохнула. – У вас чудесный дом – в самом центре, с собственным бассейном, и все такое! Мне кажется, это будет лучший уик-энд за всю мою жизнь. – Она многозначительно сморщила свой носик. – Я имею в виду не только день, но и ночь, Рик!

Ее слова произвели на меня тот же эффект, что камешки, громыхающие в пустой жестянке. Я обошел вокруг своего шезлонга и замер, бросив на нее взгляд.

– Если бы вы сказали, что у вас собственный бассейн, Рик, – пробормотала она гортанно, – я бы захватила купальный костюм. Но зато я не забыла прозрачное нейлоновое белье! Как оно вам нравится?

Крохотный ее бюстгальтер был так прозрачен, что я бы его вовсе не заметил, если бы не лямки на плечах. На ней, без сомнения, были надеты трусики, потому что я различал кружева у самых ягодиц.

– Здесь так великолепно, что выше моих сил оставаться в платье. – Она вздохнула полной грудью, сцепила ладони над головой и откинулась на спинку шезлонга. – Я чувствую себя, словно дикая кошка, когда лежу вот так и всей кожей впитываю солнце, собираю энергию для… – Она рассмеялась дразнящим смехом. – Ну, вы сами знаете, что будет позже!

Она медленно развела ноги, потом еще более медленным движением закинула одну на другую, и, честное слово, я никогда не подозревал, что нейлон может быть прозрачным до такой степени!

– В чем дело, Рик? – Она лукаво посмотрела на меня. – Дикая кошка откусила вам язык?

– Да просто стою вот и думаю, – медленно начал я, – было ли на вас это же самое белье в тот вечер, когда Уоррен-старший вышвырнул вас с Тайлером из своего дома и посоветовал заниматься блудом на лужайке перед домом.

– Что-о-о?! – Она подскочила в шезлонге, все ее тело напряглось, глаза помутнели. В этот момент, с удовольствием отметил я, она выглядела не более сексуальной, чем погасший уличный фонарь.

– Почему бы вам немедленно не рассказать мне всю правду о том, кто именно предложил вам тысячу долларов за то, чтобы выманить Кармен Коленсо из санатория? – прорычал я.

– Я не понимаю, о чем вы?. – уверенно протянула она… – В таком случае давайте освежим вашу память. Я быстро погрузил пальцы в ее высоко взбитую прическу. Она испустила болезненный вопль, когда я одним рывком поднял ее на ноги и подтащил к глубокому бассейну.

– Что может быть более освежающим, чем бассейн? – прорычал я резко и толкнул ее в воду. Она несколько секунд отчаянно размахивала руками, издала еще один отчаянный вопль и с оглушительным плеском шлепнулась в воду, сразу же нырнув в глубину. Голова ее появилась на поверхности секунд через десять, в глазах застыл ужас.

– Я не умею плавать! – захлебывалась она словами.

– Прощайте, Айрис. – Я помахал ей рукой, и она снова скрылась под водой.

Когда она вынырнула, я опустился на колени на бортике бассейна и схватил ее за спутанные волосы.

– А теперь вы расскажете мне ту историю? – почти вежливо спросил я.

– Только вытащите меня отсюда!.. – отплевываясь, произнесла она. – Я утону!..

– Вы утонете тогда, когда я отпущу ваши волосы, – рассудительно заметил я. – А мне придется сделать это немедленно, если вы сейчас же не заговорите!

– Тайлер Уоррен! – быстро придя в себя, выкрикнула она. – Он подъехал к автобусной остановке около санатория и предложил подвезти меня домой. Это было два месяца назад. Я решила, что он набит деньгами, – ведь у него шикарный “линкольн” и все такое. Он сказал, что очень одинок, что неудачная женитьба чуть не погубила его, а теперь он уже целую неделю наблюдает за нашими сестрами и решил, что я самая красивая из них.

– А папаша Уоррен считает Тайлера дураком и ничтожеством, – пробормотал я. – Видимо, о его близорукости к тому же он просто не счел нужным упомянуть. Продолжайте.

– Неужели мне нельзя сначала выбраться отсюда? – взмолилась она. – Прошу вас!

Погрузив ее голову под воду на несколько секунд, я позволил ей снова вынырнуть на поверхность.

– Это называется курсом исправительной терапии, – сказал я, пока она фыркала и отплевывалась. – И значит, все мои приказания следует исполнять беспрекословно. Это единственная ваша возможность остаться в живых, улавливаете, Айрис?

Она ошеломленно кивнула, поскольку рот ее еще был полон хлорированной воды.

– А теперь можете продолжить вашу нелепую историю о романе с Тайлером Уорреном, – разрешил я.

– Мне потребовалось время, чтобы понять, что он до смерти запуган этим старым негодяем – папашей! В тот вечер, когда тот неожиданно вернулся домой и выкинул нас на улицу, у меня больше не оставалось никаких сомнений на этот счет.

– Конец чудесного романа? – спросил я.

– Не совсем. – Голос ее звучал угрюмо, во рту булькала вода. – Я считала, что после такого унижения мне полагалась хоть какая-то компенсация.

– И тогда Тайлер предложил вам помочь одному его приятелю, подруга которого совершенно случайно попала на лечение в ваш санаторий?

– Примерно так.

– Вы передали Кармен, что Росс охотится за Рэем, а Рэй ничего не подозревает? Чье имя вы должны были сообщить Кармен?

– Джеки Эриксон.

– Все сходится, – сказал я. – И когда Кармен услышала это имя, она без колебаний убежала из санатория?

– Все было спланировано так, чтобы она сбежала в тот же вечер. Я придумала, как провести ее мимо охранника, а Тайлер сказал, что за воротами Кармен будет ждать машина с водителем.

– Кто это был?

– Я не знаю.

– Куда они собирались отвезти ее?

– Тайлер не говорил этого.

Я быстро опустил ее голову под воду и тут же выдернул на поверхность.

– Клянусь, я не знаю! – истерически выкрикнула она, прежде чем рот ее показался из воды. – Тайлер сказал: чем меньше я буду знать, тем лучше для меня. Мне, мол, надо поблагодарить его за почти с неба упавшие тысячу долларов и поскорее все забыть.

– Что он говорил, когда вы позвонили ему позавчера сразу же после моего ухода из санатория?

– Что я ловко придумала насчет той брюнетки и никто ничего мне не сделает, если я буду твердо придерживаться своей версии. Еще он сказал, что через несколько дней вы выйдете из игры и если я буду дальше помогать им, то заработаю еще пару сотен.

– Если вы честно ответите мне на следующий вопрос, то выйдете из воды, – пообещал я. – Но если солжете, я привяжу вам на шею тяжелый груз и пойду гулять.

– Спрашивайте! – выдохнула она.

– Тайлер живет в доме своего старика, – сказал я. – Но может, он возил вас еще куда-нибудь? В какое-то местечко, принадлежащее его отцу? Скажем, летний домик на пляже…

– Да! – Она едва не зарыдала от облегчения. – Однажды мы провели уик-энд в горной хижине. Тайлер говорил, что она принадлежит отцу, но он давно ею не пользуется.

– Помните, как туда добраться?

– Думаю, да, – с надеждой в голосе проговорила она. – Можно мне теперь вылезти? Вы ведь обещали.

– Только когда объясните, как добраться до этой хижины, – прорычал я. – И вспомните точно, Айрис, потому что отсюда вы не уйдете, пока я не вернусь.

– Вы хотите сказать, что если не доберетесь до хижины, то снова кинете меня сюда? – простонала она. – Какой же вы грязный садист, Холман!

– Не забудьте о курсе исправительной терапии, милочка, – предупредил я. – Думаю, если вы проглотите еще пинту воды, то позеленеете в самых нескромных местах!

– Свернете через мост у самого санатория, – быстро сказала она, – потом проедете миль пятнадцать до следующего поворота, там стоит дом. Вы его обязательно заметите: он выкрашен в ярко-зеленый цвет. От этого дома надо проехать еще милю вперед, и очутитесь перед хижиной Уоррена. Больше там никаких строений нет.

Я подхватил ее под мышки и вытащил из бассейна. Айрис уныло стояла на бортике, вода ручьями сбегала с нее, и в таком виде сестра Демнон напоминала обломок корабля, выброшенный волнами. Промокший прозрачный бюстгальтер обтягивал ее дрожащие груди, тело покрылось гусиной кожей. Я бросил вороватый взгляд на прозрачные трусики и следующие десять секунд истратил на то, чтобы удержать свои глаза в орбитах.

– Самое лучшее для вас – обсохнуть на солнце, – сказал я. – Сейчас принесу полотенце, чтобы вы могли вытереть волосы.

– Волосы! – Она схватила пальцами мокрые пряди, облепившие череп, и заплакала. – Два часа назад я заплатила за прическу целых пять долларов! И еще дала доллар на чай! Чтоб ты сдох, Холман.., но только в мучениях!

– А теперь, дорогая, приходи в себя. – Я взял ее за плечи, развернул спиной и основательно пнул коленом под зад. Она сорвалась с места, словно газель в сезон спаривания, хотя, на мой взгляд, призывный вопль самки, слетевший с ее уст, наверняка отпугнул бы любого самца, случись ему оказаться поблизости.

Потребовалось какое-то время, чтобы взять в доме все необходимое, и, когда я вернулся, Айрис, обежав бассейн по кругу, с выпученными глазами корчилась в шезлонге, издавая громкие вопли.

– Ты убийца! – стонала она. – Из-за этой беготни у меня начался сердечный приступ. Я задыхаюсь! Я умираю!..

– Думаю, что смогу помочь тебе, – скромно сказал я, но тут же убедился, что не в силах просунуть палец под бретельки ее бюстгальтера, уже на добрый дюйм врезавшийся ей в спину и плечи. Поэтому я ухватился за чашечки бюстгальтера и крепко рванул их. Раздался треск, и бюстгальтер развалился надвое.

– Только самый низкопробный маньяк может думать о сексе, когда я умираю! – простонала она.

– Твой бюстгальтер сел, – рявкнул я. – Потому ты и задыхалась!

– О! – Она выпрямилась и облегченно всхлипнула, сделав полный вдох. Потом лицо ее исказилось гримасой. – А ты не ободрал мне ноги о края своего проклятого бассейна? У меня страшно болят бедра! – Она снова принялась стонать. – Эти проклятые трусики, кажется, тоже сели!

Я бросил ей банное полотенце, гребень и деликатно отвернулся на несколько минут. А когда снова посмотрел на нее, она была закутана в полотенце, расчесанные волосы свисали ровными прядями.

– Теперь пойдем в дом.

Она благодарно посмотрела на меня, когда я протянул ей бокал с пятью унциями почти неразбавленного бренди, а потом стал собираться в дорогу, предоставив ей спокойно наслаждаться выпивкой.

– Мне стало гораздо лучше, – сказала она, возвращая мне пустой бокал. – Что дальше, Холман?

– Оставь полотенце и ложись лицом вниз на кушетку.

– Знаешь что? – сказала она с горечью. – Только минуту назад я почти поверила в то, что ты не сексуальный маньяк.

Я двинулся к ней, и она поспешно отшвырнула полотенце и ничком опрокинулась на кушетку. Я связал ей щиколотки обрывком старого ремня, а руки скрутил за спиной куском веревки, которую отыскал в кладовке.

– В мое отсутствие приемник будет включен.

– Большое спасибо! – огрызнулась она.

– Скажи спасибо, что не всунул кляп тебе в рот. Если соседи услышат твои вопли, то решат, что у Холмана просто-напросто очередная оргия.

Я слегка шлепнул ее по заду, но она все же завопила:

– Это еще зачем?

– Чтобы привлечь твое внимание, голубка. Сейчас я буду говорить по телефону, а ты слушай.

За несколько секунд мне удалось связаться с доктором Дедини, и это лишний раз убеждало, что старый дурак весьма ревностно относится к своим обязанностям руководителя первоклассного учреждения.

– Это Холман, доктор, – сказал я взволнованно. – Я оказался в чрезвычайно неловком положении, и вы единственный, кто мог бы меня сейчас выручить.

– О? – В его голосе прозвучал осторожный вопрос.

– Это касается сестры Демнон.

– Демнон? – Голос прозвучал еще более настороженно.

– Знаете, мне неловко говорить, но.., в общем…

– Говорите толком! – взорвался он. – С ней все в порядке? Она не попала в катастрофу?

– Нет, физически она в полном порядке. – Я глянул через плечо в остекленевшие глаза Айрис и улыбнулся. – Но у нее, видимо, уик-энд оказался свободным, и она каким-то образом очутилась возле моего дома. Она сказала, что для нее это вопрос жизни и смерти. Ну, я и пригласил ее войти. Она сразу же начала рыдать, была просто вне себя от отчаяния, и в конце концов выяснилось, что дело в безответной любви.