Текст книги "Светловолосая рабыня"

Глава 11

Глаза Пакстона потемнели от ярости, когда он гневно уставился на меня.

– Я думал, она здесь! Только поэтому и решился приехать в вашу мерзкую конуру, Холман! Я требую, чтобы вы немедленно сообщили, где моя сестра!

– Она в полной безопасности, – заверил я его, – и обеспечена лучшим медицинским уходом, какого только можно желать.

– Почему бы вам не поверить Рику на слово? – спросила Джеки Эриксон ледяным тоном. – Мне начинает надоедать ваше экранное кривляние, Рэй. Вы на меня не очень-то действуете даже в широкоэкранном варианте, а уж в обыкновенной жилой комнате выглядите просто смешно.

– Не разрешай ей подпускать шпильки, Рэй, – проговорила Ева Байер.

– Может быть… – начал Шумейкер осторожно. – Если мы все стиснем зубы и постараемся выслушать до конца, что нам хочет сообщить Холман, то узнаем наконец, где же Кармен. И даже сможем увидеть ее.

– Только не мечтайте, что я помчусь к ней очертя голову! – фыркнул Тайлер Уоррен.

Глаза у него были налиты кровью, обвисшие щеки пылали румянцем, – похоже, храбрость свою Тайлер нашел на дне бутылки. Интересно, сколько еще спиртного ему понадобится до конца нашего вечера, чтобы сохранить хотя бы часть своей храбрости, подумал я.

– Я полагаю, всем известно, что сегодня около восьми часов утра в Венеции был найден труп Росса Митфорда? – спросил я.

– Я ничего не знал об этом, пока Ева не сообщила мне по дороге сюда, – тихо проговорил Пакстон. – Но такова уж моя судьба – последним узнавать новости, которые касаются лично меня. Верно, Джерри?

– Джеки, расскажите им, как прошлой ночью мы отправились в Венеция-Бич на поиски Кармен, – сказал я, – и наткнулись на еще теплое тело Митфорда.

– Хорошо, Рик. – Она вопросительно подняла брови. – Все, с начала и до конца? Насчет Бурундука, Чарли Лошади и всего остального?..

– Не упускайте ничего!

– О Боже! – взорвался Пакстон. – Я окончательно теряю терпение!

Пока Джеки во всех подробностях рассказывала историю наших ночных похождений, я мог внимательно рассмотреть всех присутствующих. Джеки тщательно оделась для этого визита. На ней было длинное вечернее платье из шелка цвета сливы, а четырехугольный вырез был таким глубоким, что заставил меня задуматься: как девушки с таким бюстом ухитряются постоянно помнить, что им нельзя глубоко вздыхать. Ее длинные черные волосы были аккуратно причесаны. Рядом с ней на кушетке сидел Тайлер Уоррен в том же костюме, что и днем.

На ручке кресла Пакстона примостилась Ева Байер в потрясающем брючном костюме: жакет из тончайшего кружева, весь в воланах, и плотные брюки, расширенные книзу так, что ножки ее были полностью скрыты. На лице ее весь вечер сохранялось напряженное выражение. И я подумал про себя: неужели страшные синяки и ссадины совсем не причиняют ей боли? Пакстон развалился в кресле, с мрачным, нетерпеливым выражением лица. На актере был белый свитер и защитного цвета брюки, заправленные в высокие ботинки, на которых – я мог бы поклясться! – блестела все та же синтетическая пыль, что и утром.

Джерри Шумейкер, повинуясь своему консерватизму, облачился в дорогой вечерний костюм и белую шелковую рубашку. Он стоял, облокотившись на стойку бара, на его лысом черепе играли отблески света от люстры. Глаза из-под тяжелых век время от времени бросали быстрые взгляды на Пакстона, при этом Джерри нетерпеливо постукивал ногой. Я стоял за баром, смешивая напитки для гостей, и это была самая удобная стратегическая позиция, откуда я мог наблюдать сразу за всеми присутствующими.

– Ну, тогда мы ушли, – закончила Джеки свой рассказ, – и вернулись в Лос-Анджелес.

– Что все это означает, Холман? – спросил Пакстон нервно. – Неужто Кармен могла убить его, защищая меня?

– Весьма возможно, что именно она и убила Митфорда, – сказал я. – Но никто не сможет этого доказать.

– В таком случае объясните мне вразумительно, чего ради мы сидим в этой вашей поганой комнате и ждем, пока вы нам.., ничего не скажете? – взбесился он.

– Вы хотите узнать, где именно я нашел Кармен? – обозлился я в свою очередь. – И где ее держали в заточении все это время? Хотите?

После этого я во всех деталях описал хижину, рассказал и о том, как руки Кармен были связаны, а другой конец веревки намеренно привязан к металлическому крюку таким образом, чтобы она не могла ни лечь, ни встать. И о том, как она выглядела после такого зверского обращения, отсутствия пищи и чудовищного количества наркотиков, которыми ее напичкали.

Когда я кончил, Шумейкер первым нарушил молчание.

– Это варварство! – выкрикнул он дрожащим голосом. – Чудовищно! Эти люди – просто варвары, они банда дегенератов, выродков!

– И они страшно напуганы, – уточнил я. – Известно, чем больше человек напуган, тем более жестоким и злобным он становится.

– Но почему они так обошлись с Кармен? – спросил Шумейкер.

– Все время, пока я вез ее в санаторий, она не умолкала ни на минуту, все время говорила. – Я пожал плечами. – Время от времени, правда, язык у нее заплетался, речь становилась несвязной, но понять можно было все отлично. Под действием наркотиков она охотно выкладывала мне все, что знала о тех людях, с которыми раньше была близка. И сделала бы это в присутствии любого другого человека, если бы только он захотел выслушать ее. А я хотел слушать! Те, кого она знала, хотели холодно и расчетливо убить Митфорда и свалить убийство на Кармен, отчего имели бы двойную выгоду. Во-первых, полиция удовлетворилась бы, решив, что убийца найден, а во-вторых, что важно для прочих заинтересованных лиц, Кармен можно надежно упрятать в каком-нибудь соответствующем заведении на весь остаток ее жизни, где она могла бы рассказывать о своих секретах сколько угодно – все равно никто бы ей не поверил!

– Я чертовски устал выслушивать ваши бредни, Холман, которыми вы пытаетесь обелить мою бывшую жену, – прошипел Тайлер, ткнув при этом указательным пальцем в Шумейкера. – Он сейчас заявил, что в этом деле замешаны дегенераты. Я же с полным правом могу заявить, что самая большая дегенератка – Кармен!

Пакстон стремительно поднялся с кресла, расправил плечи и устремил на Тайлера грозный взгляд.

– Не будете ли вы так любезны встать и еще раз повторить то, что вы заявили о моей сестре! – прорычал он.

– У меня есть для него более интересный вопрос, – перебил я. – Та хижина, в которой я нашел Кармен, принадлежит Уоррену-старшему, но он уже давно ею не пользуется. А вы давно были там в последний раз, Тайлер?

Выпученные глаза в крапинках мрачно уставились на меня, потом челюсть Тайлера как бы сама по себе отвалилась и беззвучно захлопнулась несколько раз подряд.

– Я хочу услышать ваш ответ, Уоррен, – взорвался Пакстон.

– Я могу ответить вам. И это лучше, чем дожидаться, пока внутри его толстого черепа заворочается тупой ум, – сказал я устало. – Кармен выложила мне целую кучу фактов и цифр касательно того, как он во время их супружества обкрадывал своего отца. А больше всего на свете Тайлера ужасает мысль о том, что сделает с ним папаша, когда ему представят доказательства мошенничества его сына. Как я уже говорил, Кармен, начав употреблять наркотики, – а ведь именно Митфорд приучил ее к ним, – стала весьма болтливой. Вот почему Тайлер с радостью присоединился к заговору убийц: он ведь уже платил за молчание шантажировавшему его Митфорду.

– Но ведь в заговоре должно быть несколько человек, – резонно заметила Ева.

– Я как раз и подхожу к самому главному, но сначала хочу прояснить кое-какие детали. Тайлер обработал медсестру санатория. Соблазнив ее деньгами, он уговорил Айрис передать мисс Коленсо некое сообщение, якобы от подруги Джеки. Любимому брату, мол, грозит опасность, о которой он не подозревает. И мисс Коленсо принимает решение бежать. Заметьте, медсестра сначала утверждала, что в контакт с ней вступала некая брюнетка, хотя, возможно, на ней был парик. Но часа два назад Кармен рассказала о самом жутком воспоминании последних дней: женщина, заметьте блондинка, смеясь, вонзает ей в руку шприц, приговаривая, что теперь уж бедняга Кармен навсегда останется под замком, а она единолично завладеет Рэем Пакстоном. Отныне ей не придется делить привязанность возлюбленного с его сестрой.

– Мне повезло, что я-то натуральная брюнетка, – едва слышно сказала Джеки.

– Брюнетка, которая надела на себя светлый парик и долго смеялась в лицо Кармен, чтобы бедняжка непременно запомнила именно блондинку? – спросил я. – Но беда в том, что воспоминания Кармен очень четки. Она без труда узнала в блондинке свою старую подругу – как там ее звали, а?.. Ну, ту самую, с которой она подралась ночью, после чего ушла жить к Митфорду?

Я наблюдал, как с болезненным вздохом приподнялись и опустились великолепные холмы.

– Джеки! – Я печально покачал головой. – Я никогда бы не подумал, что вы, как неделикатно выразилась Кармен, всего лишь двухсотдолларовая шлюха!

Туманный взгляд синих глаз на мгновение полыхнул огнем, и глаза погасли. Она вяло пожала плечами:

– Если, по-вашему, я участница этого таинственного заговора, то каким же образом мне удалось способствовать убийству Митфорда, если я провела с вами весь вечер. До той самой минуты, когда мы нашли тело.

– А вы им и не были нужны для самого убийства, – ответил я. – Их ведь было двое, и им ничего не стоило справиться с Митфордом. Ваше дело – продеть мне в нос кольцо, словно быку, и отвлекать, пока они совершат убийство, а потом вы якобы совершенно случайно привели меня к трупу, чтобы я поверил, будто это Кармен убила его.

– А встреча с Чарли Лошадью, Луи и Бурундуком – это тоже счастливая случайность? Ведь именно они привели вас к дому Митфорда, чтобы вы нашли там труп! – сказала Джеки с вызовом.

– И об этом я подумал. Припомнил десятиминутное ожидание в машине, пока вы сражались с “молнией” на ваших джинсах в туалете на заправочной станции. Ведь в задней комнате там есть телефон.

Вообще, с самого начала все шло подозрительно гладко, с той самой минуты, как Пакетов нанял меня, – продолжал я. – Он дал мне список имен и сам предложил, чтобы я начал с вас, потому что вы всегда были лучшей подругой Кармен. Вы же, в свою очередь, предложили мне начать поиски Кармен с Венеция-Бич и привели достаточно убедительные доводы. Ну а потом на сцене появились эти три чудища. Работка оказалась в ту ночь для них довольно выгодной. Они сразу же выпотрошили меня на сотню баксов, и я не прочь узнать, сколько вы им еще пообещали, когда звонили с заправочной станции.

– Рик! – внезапно сказала Ева Байер. – Вы что-то еще упомянули о двух других участниках заговора. Помимо Джеки?

– Точно, всего их было трое. – Я посмотрел на Пакстона, развалившегося в кресле. – С самого начала я сказал, что первой моей ошибкой было то, что я вошел в ваш плюшевый трейлер!

– Правильно ли я понял вас, Холман? – недовольно пробормотал Пакстон. – Вы что, всерьез обвиняете меня в участии в заговоре с целью убить Митфорда, а потом взвалить убийство на собственную сестру? – Он покачал головой и воскликнул:

– Да это самая дикая чушь, которую я слышал в своей жизни!.. В таком случае объясните, зачем мне нанимать вас, если я в качестве участника заговора приложил столько усилий, чтобы выманить ее из санатория?

– Потому что заговор состоял из двух этапов, но только двое из участников знали об этом. Вы следите за нашим разговором, Тайлер? – спросил я резко.

Выпученные глаза медленно обратились в мою сторону – он кивнул.

– След, который навел меня на мысль о вашем участии в убийстве, – рекламная этикетка вашего магазина. Она была подсунута под ладонь убитого Митфорда в таком месте, что даже ребенок заметил бы ее, – сказал я. – Как вы думаете, кто положил ее туда, Тайлер?

Его лоб покрылся крупными каплями пота, пока он изо всех сил пытался сосредоточиться.

– Но ведь вы же нашли тело, – сказал он наконец.

– Да, но кто первый вошел в комнату, а потом ловко грохнулся в обморок, засунув этикетку под ладонь трупа?

– Джеки! – Он яростно сверкнул на нее глазами. – Ах ты, грязная шлюха!

– Только не сейчас, – прервал я его. – Все было организовано так, что под ударом оказались вы один, Тайлер! Именно так и было задумано вашими партнерами с самого начала. Прежде всего они стремились устранить шантажиста Митфорда. И полагаю, были бы не прочь взвалить вину за его смерть на Кармен. Но они с самого начала понимали уязвимость такого плана. Шумейкер никогда не разрешил бы Кармен легально покинуть санаторий. Значит, оставалось устроить ее побег. И хотя психоаналитик не рассказал брату о том, как Кармен переменилась к нему, он все же не преминул сообщить об этом лучшей подруге – значит, информация все же ушла. – Я перегнулся через стойку бара и одарил Тайлера открытой сочувственной улыбкой. – Вы следите за изложением событий?.. Итак, вариантов побега Кармен имелось не много, но во всех случаях непременно должен был участвовать кто-то из штата санатория. Поэтому организаторы решили разработать вторую часть плана, не ставя вас в известность. Почему бы не нанять кого-то, вроде меня, под предлогом, что Пакстон хочет отыскать сестру, а на самом деле только для того, чтобы выяснить, какие просчеты их плана при этом раскроются. Они понимали, что их помощник в стенах санатория будет обнаружен первым. Ну а затем, если окажется, что нанятый детектив через помощника в санатории доберется до вас, вот тут-то и должна была вступить в действие финальная часть плана. Пуля, которая пробьет голову Кармен, вылетит из того пистолета, который вы сейчас держите в вашей жалкой ручонке. Но только после того, как вы якобы покончите свою жизнь самоубийством!

– Не верю! – взвизгнул Тайлер.

– Тогда зачем, после того как Митфорда убили прошлой ночью, нужно было держать Кармен в заключении в заброшенной хижине? – лучезарно улыбнулся я. – Если бы именно ее хотели бы сделать виновницей убийства, то ее выпустили бы через пять минут после того, как вы прикончили Митфорда!

Тайлер застыл как изваяние, только рот его снова беззвучно открывался и закрывался, словно у игрушечной золотой рыбки.

– У меня есть вопрос, Холман, – с презрительно высокомерной миной начал Пакстон. – Вы уже просветили нас, что Тайлер платил шантажисту Митфорду, чтобы тот не сообщал отцу о его мошенничестве. Знаем, что Джеки тоже платила ему, чтобы сохранить в тайне ее.., профессию. Но я до сих пор еще не понял, почему я платил Митфорду?

– Ну вот он, ваш великий шанс, которого вы так долго ждали, мистер Джерри! – повернулся я к Шумейкеру с мрачной ухмылкой. – Скажите ему сами.

Глаза под набрякшими веками бросили на меня быстрый оценивающий взгляд и нервно обратились к Пакстону.

– Я не слишком хорошо понимаю, что вы имеете в виду, Холман, – пробормотал он.

– Кармен много говорила о вас, милейший, – продолжал я. – Вы ей ужасно не нравитесь. Вы просите ее быть откровенной, говорить все, что она думает, но, когда она начинает рассказывать, какой чудесный у нее брат, вы по непонятной причине страшно смущаетесь. Иногда ей кажется, что вам хочется рассказать ей о чем-то, но вы никак не решаетесь и оттого испытываете чувство вины. – Я уставился на лысину Шумейкера, точнее, на его затылок, мысленно считая до пяти. – Это ваш самый последний шанс, Джерри. Или, быть может, вы решили сменить работу?

– Ладно, Холман! – яростно прошипел он. – В первый раз воткнула ножницы в Митфорда не Кармен. Это был Рэй.

– Откуда вы узнали? – подбросил я вопрос.

– Когда я прибыл на квартиру к Митфорду, ему срочно требовался хирург. Кармен находилась в состоянии, близком к шоку, единственным спокойным человеком оставался Рэй. Потому я принял его версию. Вернее сказать, принял бы ее полностью, если бы не поговорил позднее с хирургом, который извлек ножницы из спины Митфорда. Они вошли в его тело под острым углом на дюйм ниже лопатки, потом их отвели в сторону, но от этого они только погрузились на четыре дюйма глубже. Ни у одной женщины на свете не хватило бы для этого сил. А судя по углу, под которым их всадили, Кармен просто не могла бы этого сделать из-за своего роста – угол слишком острый. Значит, удар был нанесен сверху вниз.

– Нам известно, почему Митфорд утверждал, будто ударила его Кармен, – спокойно сказал я. – Пакстон уплатил ему за это двадцать тысяч. Но позже Митфорд стал его шантажировать. Но почему вы согласились поддержать эту ложь?

– Не так просто объяснить… – Шумейкер бросил на меня взгляд, полный отчаяния, но я даже бровью не повел. – Ведь мы с Рэем старые друзья. Я был его психоаналитиком много лет и.., и…

– И вы знали о том тайном ужасе, который он носил в себе почти всю жизнь? – спросил я. – О том чудовище, которое гнездится в укромных тайниках его мозга? Вот где причина того, что он никогда не женился! По той же самой причине он подавлял и волю своей сестры с той самой минуты, как умерли их родители. И наблюдал за ней, словно коршун, чтобы увидеть первые признаки тяготеющего над ними проклятия. Их родители действительно погибли в автомобильной катастрофе, доктор?

– Нет. – Он медленно покачал головой. – Отец умер от внезапного приступа десять лет назад, а мать еще жива – она содержится в специальном заведении.

– Как безнадежно ненормальная? – спросил я.

– Сейчас это называется более хитроумно, – сказал он, – но означает то же самое.

– А как насчет транса, в котором находилась Кармен, когда вы вошли в квартиру? – спросил я. – Можете ли вы сказать как профессионал, что он содержал признаки ненормальности девушки?

– Она, как и брат, очень переживала из-за страшной наследственности по линии матери, – сказал Шумейкер. – И я думаю, этот транс был вызван тем, что она увидела, как Рэй вонзил ножницы в спину Митфорда. Все проблемы Кармен заключаются лишь в ее трудном характере, но он сформировался таким оттого, что брат всю жизнь подавлял и терроризировал ее.

– Значит, ты хочешь сказать, что это я ненормальный? – выкрикнул Пакстон, вскакивая с кресла.

– Именно вы ранили Митфорда в первый раз и убили во второй, – сказал я. – Вы и есть тот бесплотный дух, который, держась в тени, придумал вторую часть плана – убийство своей сестры и Тайлера. Если вы считаете это доказательством вашей нормальности, Пакстон, то ваш защитник в суде испытает самое сильное потрясение в своей жизни!

– Я же выполнил все, о чем ты меня просил, – удивился Тайлер, медленно поднимаясь с кушетки. – Я нашел нужную сестру в санатории, я ждал в машине, пока в нее не села Кармен, я вонзил ей иглу с наркотиком! А потом еще и мчался всю дорогу до хижины, трясясь от страха, что меня поймает охрана санатория! – Его выпученные глаза сверлили Пакстона с лютой злобой. – Это ведь я позвонил в дверь к Митфорду, вошел в квартиру и отвлекал его разговором, пока ты забрался в окно и подкрался к нему сзади! – Голос его стал пронзительным до визга. – И это я потом внес Кармен в комнату и положил на пол рядом с Митфордом! Она лежала минут пять, пока мы не убедились, что она посчитает себя его убийцей. А потом я снова увез ее. И за все это ты собирался убить меня?

– Это было бы просто актом милосердия по отношению к тебе! – презрительно рассмеялся Пакстон. – Я прекрасно помню, что мне рассказывала Кармен про вашу совместную жизнь уже через месяц после свадьбы. Она сказала, что интимная сторона вашего брака была вообще невыносима для нее, если бы ты, к счастью, не оказался импотентом!

Пакстон откинул голову и разразился хохотом. Я успел уловить тонкий дрожащий звук, который издал Тайлер, и не сразу сообразил, что это предсмертный крик человека, доведенного до предела страданий, последний вопль человеческого существа, вдруг вернувшегося в животное состояние.

Киногерой все еще хохотал, когда Тайлер вдруг выхватил из-под свитера длинный нож и одним движением провел лезвием по столь соблазнительно подставленному горлу Пакстона. Тот умер в одно мгновение, еще не успев отсмеяться. Кровь фонтаном брызнула из страшной раны на убийцу. Выхватывая из кобуры свой тридцать восьмой, я услышал отчаянный вопль Евы и увидел, что Тайлер повернулся лицом к кушетке, где сидела превратившаяся в каменное изваяние Джеки.

– Ты! – взвизгнул Тайлер. – Теперь твоя очередь! Ты была его сукой и оба вы собирались убить меня!

– Брось нож, Тайлер! – крикнул я ему. Но он продолжал двигаться к кушетке, держа нож перед собой. Я еще раз крикнул ему, чтобы он бросил нож, – Тайлер не слышал меня. У меня оставался единственный шанс – выстрелить ему в ногу или в плечо, но не было никакой гарантии, что он не успеет перерезать горло Джеки. К тому же оставался дьявольски большой риск, что я вообще промахнусь, и тогда пуля попадет Джеки в живот.

Мне казалось, что прошло Бог знает сколько времени, пока я перебирал и взвешивал все возможности, – в действительности я принял решение за какие-то полсекунды. Я выпустил пулю прямо в затылок Тайлеру, успев подумать, что это еще милость по отношению к нему.

* * *

Декораторы наконец покончили возиться в моем доме, и через три недели после бойни, которая произошла в тот вечер, я снова смог расположиться в нем. В газетах уже похоронили Рэймонда Пакстона вместе с другими, столь же устаревшими сенсациями, а я только что вернулся от мистера Уоррена – теперь уже не старшего, а просто старого человека, который усох и съежился, словно привидение. Начиная с первого визита к нему, когда я сообщил ужасное известие о том, что убил его единственного сына, он ни разу ни в чем не упрекнул меня. Ведь пока Тайлер был жив, старик мог предаваться абсурдным мечтам о том, что это ничтожество в один прекрасный день вдруг превратится в идеального сына, стоящего во главе процветающей коммерческой империи, созданию которой старик посвятил всю свою жизнь.

Джеки Эриксон находилась в тюрьме в ожидании суда по обвинению в соучастии в убийстве.

Ева Байер, насколько мне известно, просто-напросто исчезла куда-то.

С той роковой ночи я не видел Джерри Шумейкера; говорили, что он собирается перебраться на жительство в другой город, как только свернет свое дело в Лос-Анджелесе.

Единственные приятные вести доходили из санатория “Вид на холмы”. Кармен поправлялась, даже смерть брата не слишком повредила ее выздоровлению.

Через две недели должна состояться свадьба Дедини, на которой мне предназначалась роль шафера.

– К чему затягивать, а, Холман? – сказал Дедини во время нашей последней встречи, и огонек сладостного предвкушения в его глазах вдруг заполыхал пожаром.

Я провел утро, предаваясь восторгу по поводу новой обстановки гостиной и размышлениям о том, откуда я возьму деньги, чтобы рассчитаться за все это. Вот уж действительно везение, когда твой клиент вдруг оказывается психом, одержимым манией убийства, с горечью думал я. Ты не только не получаешь ни цента гонорара, но тебе же приходится еще платить за новую мебель взамен той, которая погублена только потому, что твой клиент возымел эгоистическое желание умереть в твоей гостиной.

Часов в семь кто-то позвонил в дверь, и я поймал себя на мысли, что хотел бы, чтобы это оказалась Айрис Демнон. Но когда я отворил дверь и увидел порывистую блондинку, стоявшую на пороге моего дома с видом полного доверия ко мне, я немного растерялся.

– Синяки полностью зажили, – сообщила она. – А мы договорились с вами пообедать, вы не забыли?

– Неужели это Ева Байер? – Я не сразу вспомнил лицо, но волнующие линии этой фигуры забыть не так-то просто.

– Я тогда ушла, – сказала она, проходя мимо меня и ставя на пол два – два! – чемодана. – Я была совершенно убита событиями той ночи и истинно античной трагедией жизни и смерти Рэя Пакстона!

– Если это первая страница романа, которую вы только что написали, – осторожно заметил я, – то почему бы нам не присесть и не выпить чего-нибудь, пока будете пересказывать все остальное?

Я смешал напитки, отнес их к кушетке, куда опустилась Ева Байер, одетая в то же мини-платье, в котором я ее впервые увидел. Юбочка задралась, обнажив золотистую полоску загорелой кожи на бедрах, но она не обращала на это внимания, и потому я решил, что было бы невежливо самому одернуть ее юбку.

– Это не такая уж короткая история, Рик. – Она взяла у меня стакан. – Отличный “Дайкири”! А знаете, теперь я уже в состоянии пить шампанское без содрогания. Просто удивительно, что делают три недели упорядоченной жизни!

– Мне вполне достаточно того, что вы сидите тут, представляя прямую угрозу моей личной морали! – хрипло сказал я.

– Сегодня днем я навестила Джеки Эриксон.

– Я тоже пытался это сделать, но она отказалась принять меня.

– Это потому, что вы мужчина. В ее жизни был только один мужчина – Рэй. Вы помните, я говорила, что он отсутствует пять ночей в неделю? Так вот, все эти ночи он проводил у нее. Она была настолько влюблена в него, что согласилась принять участие во всех его маниакальных планах убийства. Оказывается, он был ее единственной любовью. И знаете что? – Ева снова отхлебнула из стакана. – Он настаивал, чтобы каждый раз она брала у него плату двести долларов за каждую из пяти ночей в неделю!

– Значит, он был богат?

– Не в этом дело. Джеки мне все объяснила. Она сказала, что он страшно горд от мысли, что спит пять ночей в неделю с двухсотдолларовой проституткой! Если бы она отказалась брать у него эти деньги, для него вся прелесть их отношений померкла бы.

– Куда мы отправимся обедать? – спросил я.

– Пообедаем здесь, – сказала она. – Я захватила с собой все необходимое – в одном из чемоданов. Адвокат Джеки считает, что ему удастся добиться смягчения приговора суда и ей придется провести в тюрьме года три-четыре, не больше. Может, и меньше, если зачтут предварительное заключение.

– Это хорошо, – искренне сказал я. Она искоса бросила на меня взгляд своих больших сапфировых глаз, и лукавая усмешка тронула ее губы.

– Джеки мне все рассказала о вас, – сказала она со смешком. – И о вашем патентованном средстве против икоты.

– Оно помогает, – сказал я, бодро защищаясь.

– Она тоже так считает, – пробормотала Ева. – А знаете, Рик, ведь за все время, что я работала у Пакстона, ни один мужчина не дотронулся до меня! Я вкалывала как рабыня, иногда проводила бессонные ночи, беспокоясь за него, и что же? Он тратил тысячи долларов на то, чтобы лежать в постели с Джеки! – Она опустошила свой стакан и протянула его мне. – Налейте еще, Рик!

Я подошел к бару и смешал новую порцию. Ева благодарно улыбнулась, принимая бокал.

– Вы не находите, что здесь жарко, Рик?

– Хотите, я открою окно, – предложил я.

– Не стоит беспокоиться. – Она сунула мне бокал в руку и грациозно встала с кушетки. – Я просто сниму платье.

Совершив это действо, она опустилась на кушетку, приняла бокал из моих внезапно окостеневших пальцев и грациозно скрестила ноги, покрытые золотистым пушком.

– Я всегда считала, что носить лифчики – пустая трата денег, раз они все равно такие прозрачные, верно? – сказала она небрежно.

– Угу, – только и мог промычать я.

– А эти трусики я купила специально, они немного старомодные, но очень маленькие, правда?

– Кхм.., угу! – едва выдавил я осипшим голосом.

– Вы голодны, Рик? – Ее сапфировые глаза послали мне в лицо два сияющих луча.

– Нет! – замотал я головой.

– Я так рада! – Она откинулась на кушетке, осторожно прикрывая обеими руками свои очаровательные холмики и приподнимая их. – И откуда это странное чувство: я ощущаю, что у меня вот-вот начнется страшный приступ икоты!