Текст книги "Роковой котенок"

Глава 9

Лейтенант Олтчек оказался высоким худым молодым человеком с аскетическим лицом и ласковыми глазами вивисектора. На следующее утро ровно в десять тридцать я сидел в его кабинете и думал, что берлога Чарли Стерна гораздо более гостеприимна, несмотря даже на его громилу слугу.

– Я справлялся о вас у лейтенанта Карлина, – сказал он ласково. – Он говорит, что, хотя вы – его друг, он не оставил бы с вами наедине и на пять минут свою бабушку, которой восемьдесят семь лет и которая до сих пор носит корсеты из китового уса.

– Билл – отличный парень, – задумчиво улыбнулся я. – Не позабыть бы как-нибудь на днях всадить нож ему в сердце.

– Анонимный звонок о трупе исходил от вас, верно? Лейтенант оказался достаточно вежливым, чтобы преподнести это утверждение в форме вопроса.

– От меня, – кивнул я.

– Я достаточно наслышан о вас и ваших методах от лейтенанта Карлина, но вы, кроме всего прочего, еще и частный детектив, работающий по лицензии, а эта лицензия налагает на вас определенные обязанности. Сейчас у меня достаточно оснований, чтобы лишить вас лицензии и занести в черный список – например, за то, что вы не сообщили полиции об убийстве, а потом еще изъяли важную улику.

– Фрида Паркин рассказала вам о котенке? – буркнул я.

– И о записке на ленточке вокруг его шеи. Она даже призналась, что забрать котенка была ее идея – якобы она его пожалела. Но вы не должны были позволять ей сделать это.

– Вы правы, – храбро признал я. Олтчек пожал плечами:

– Есть единственное обстоятельство, играющее в вашу пользу. Фрида Паркин обеспечивала вам отличное алиби на момент убийства. Что касается всего остального, я подожду и посмотрю, как вы станете сотрудничать с законом, прежде чем решить, обратиться ли к федеральному прокурору.

– Не знаю, чего вы еще дождетесь, – сказал я, – но в данный момент я сотрудничаю с вами как сумасшедший.

– Вашим клиентом является Рид, – продолжал лейтенант без тени улыбки. – А он – подозреваемый номер один. Если, конечно, верить диким россказням этой девицы Парнелл. Затем эта парочка: Стерн и Оллсоп. Мне с трудом верится, что такие типы существуют в реальном мире, не говоря уж об их показаниях!

– Вот в чем особенность Голливуда, – многозначительно заметил я, – трудно отличить реальность от вымысла.

От взгляда, которым Олтчек на меня посмотрел, все три мои язвы в желудке начали болезненно ныть.

– Фрида Паркин сказала, что вы произвели обыск в квартире, после того как обнаружили труп.

– Беглый осмотр, – поправил его я. – Просто полюбопытствовал, не оставил ли он где-нибудь предсмертную записку.

– Нашли что-нибудь?

– Нет.

Краткий отрицательный ответ явно не удовлетворил его, поэтому я добавил:

– А что я должен был найти?

– Деньги, – небрежно бросил лейтенант.

– Я сделал поверхностный осмотр, он занял у меня самое большее пять минут. А почему я должен был найти деньги?

– Кто-то же их нашел! По словам управляющего, когда Джордан снимал квартиру, то он выставил на всеобщее обозрение толстенную пачку денег, словно кто-то подарил ему на день рождения банк.

– Я думал, что квартира принадлежит какому-то его дружку, который отправился на Восток на несколько недель и разрешил ему пожить там.

Олтчек отрицательно покачал головой:

– Джордан снял эту квартиру несколько дней назад. Парочка бездельников, называющих себя актерами и его дружками, подтвердила, что он сорил деньгами. Я – простой полицейский, Холман, и предпочитаю придерживаться простых мотивов убийства, таких, как ограбление, например, пока не будет доказано обратное.

– Вы полагаете, что это дело рук его бездельников приятелей?

– Возможно. Мы исключили этих двоих из списка подозреваемых, осталось проверить еще парочку. Все, что требуется от вас сейчас, – это предоставить мне ту информацию, которой я не располагаю.

Я решил, что мне просто необходимо выложить ему незамедлительно что-то, что отвечало бы нашим общим интересам.

– За несколько дней до самоубийства Андерсона Леонард Рид послал ему в подарок котенка, – сказал я. – Вокруг шеи котенка был повязан белый бантик с запиской: “На память капризному мальчику. С любовью. Леонард”. Рид клянется, что это была только шутка, но утверждает, что не посылал Джордану котенка с запиской того же содержания. Интересно, тот, кто обнаружил тело Андерсона, нашел котенка?

Лейтенант потянулся к телефону. Разговор занял некоторое время, и я успел выкурить сигарету до того, как он наконец повесил трубку.

– У Андерсона была домработница, которая приходила в его квартиру два раза в неделю, – сообщил Олтчек. – Она и обнаружила тело, но в официальном рапорте о котенке не упоминается.

– Предположим, что Рид действительно не посылал котенка Клайву Джордану, – осторожно начал я. – Значит, тот, кто его отправил, должен был знать о первом котенке, подаренном Андерсону, и о записке, которая была привязана ему на шею.

– И что из этого следует?

– Из этого следует, что убийца хотел впутать в это убийство Рида. А это уже гораздо более сложный мотив, нежели простое ограбление.

– Хотелось бы мне думать, что вы точно такой же ненормальный, как и все остальные голливудские чокнутые, – кисло сказал лейтенант, – но, похоже, я не могу позволить себе такую роскошь.

– А что насчет гиосцина? – поинтересовался я. – У вас есть какая-нибудь ниточка?

– Лекарство принадлежало Джордану. Пару лет назад у него случилось то, что вежливо называют “нервным срывом”, и он несколько месяцев провел в специальной лечебнице. Наверняка ни один врач не дал бы ему подобного лекарства с собой, поэтому, вероятнее всего, он его просто-напросто стянул.

– Вы полагаете, что убийца подсыпал порошок ему в стакан, когда Джордан на минуту отвлекся, или что-то в этом роде?

– Кто знает? – Олтчек раздраженно пожал плечами. – Возможно, он сам принял дозу еще до прихода убийцы. Между прочим, вы здесь для того, чтобы предоставить мне недостающую информацию, Холман, а не наоборот.

– Я бы с удовольствием предоставил вам что угодно, – искренне признался я, – но мне известно не больше, чем вам, лейтенант.

– Просто мне хотелось быть уверенным, что, узнав что-нибудь ценное, вы тут же побежите к ближайшему телефону и позвоните мне. – Олтчек одарил меня холодной полуулыбкой. – Ладно, не забывайте, что я в любой момент могу закрутить гайки!

Я вышел из кабинета с неприятным осадком, спиной ощущая его вивисекционистский взгляд. Лейтенант Олтчек напомнил мне чем-то Ивана Грозного – довольно приятного малого, – когда получал то, что хотел, а если у него не получалось, то головы с плеч начинали лететь и сами собой укладываться в аккуратные штабеля.

Мне пришлось проглотить пару мартини и ранний ленч в шикарном ресторане, чтобы восстановить уверенность в себе, а после этого я отправился к Леонарду Риду.

Насильник, нежившийся на крыльце, презрительно зашипел на меня, когда я проходил мимо. Он перекатился на спину и довольно зажмурился, и я решил, что он, по всей вероятности, только что побывал в кустах. Я успел четыре раза нажать на звонок, прежде чем мне открыл дверь позевывающий и протирающий глаза Леонард Рид.

– Ты нарушил мой сладкий сон, старик, – упрекнул он меня. – Я возлежал на своей одинокой кушетке с примочками из чая на глазах и все такое прочее. Я должен быть во всеоружии на вечеринке в милом домашнем борделе Айвана.

– Я виделся с лейтенантом Олтчеком, – сказал я. – Точнее, это лейтенант Олтчек виделся со мной. Он дергал меня, словно куклу на веревочках. Стоит ему щелкнуть ножницами, и я упаду в небытие – или в тюрьму, что более вероятно. И за это будешь отвечать только ты один.

– Я смущен.

Леонард прижал ладонь тыльной стороной ко лбу, закрыл глаза и замер в такой позе, словно проходил пробу на главную роль в римейке “Камиллы”.

– У тебя ширинка расстегнута! – гаркнул я. Это его здорово встряхнуло, и он вышел из роли, чтобы убедиться, что я говорю не правду.

– Можешь дать мне чего-нибудь выпить, заблудший Леонард, – сказал я ему, – пока я буду сдирать с тебя твою лживую шкуру, чтобы добиться правды.

– Какие жестокие слова, – буркнул он по пути в гостиную. – А ты, случаем, втайне не голубой, Рик? Я вот все пытаюсь понять, почему ты меня так сильно ненавидишь?

– Это просто синдром Рида, – огрызнулся я. – Тебе нравится, когда тебя ненавидят, ведь ненависть вызывает уважение. Ты – бесповоротно чокнутый, на которого следует надеть смирительную рубашку, а потом утопить предпочтительно в самой глубокой точке Тихого океана и помянуть бурбоном со льдом.

Леонард приготовил напитки, вручил мне бокал, а затем направился к кушетке, накрытой леопардовой шкурой, и уселся на нее.

– От всех этих твоих злобных гадостей у меня появляется ужасная слабость, – пожаловался он. – В любую минуту я могу разразиться слезами.

– Икс-фактор, – сказал я. – Большой секрет, который ты хранишь. Вспомнил?

– Помню: вчера днем ты нес подобную ерунду, – согласился он. – Я по доброте душевной отнес ее за счет жары или повышенной влажности. Честное слово, старик, тебе нельзя нежиться на солнышке слишком долго. От этого у тебя растекаются мозги. Конечно, этому может быть чисто физиологическое объяснение: возможно, кости твоего черепа не толще листа бумаги.

– Сколько ты выложил Джордану наличными, когда он уходил отсюда? – пошел в наступление я.

– Что?! – Его глаза асфальтового цвета под набрякшими веками вдруг приняли настороженное выражение.

– Ты никак не мог забыть про Андерсона, – продолжал я, – и не хотел, чтобы Джордан распускал про тебя грязные сплетни, особенно в то время, когда решалось, будешь ты участвовать в этой библейской эпопее или нет. Поэтому ты заплатил ему, чтобы он держал рот на замке, и только потом понял, какую отмочил глупость. Откупившись от Клайва, ты подставил себя под шантаж. И именно по этой причине ты нанял меня.

Сказал, что желаешь, чтобы я заставил Джордана прекратить распускать не правдоподобные и гнусные сплетни, но в действительности надеялся, что я такого страху на него нагоню, что он не посмеет выставлять требования в дальнейшем. Правильно?

– Правильно. – Леонард издал слабый вздох. – Я понимаю, что гораздо умнее было бы рассказать тебе всю правду с самого начала, старик, особенно теперь, когда ты и так извлек ее наружу.

– Сколько ты ему дал?

– Пять тысяч.

– Наличными?

– Даже я не настолько глуп, чтобы выписать ему чек.

– Последние дни своей жизни Джордан размахивал пачкой денег перед носом у всех, кто хотел на нее взглянуть, – буркнул я. – Он оплатил наличными аренду самой дорогой квартиры и держал оставшиеся деньги при себе. Либо этот парень ничего не слышал о существовании банков, либо не доверял им. Тот, кто его убил, забрал пачку денег из его квартиры. – Я отхлебнул немного бурбона, который оказался самого что ни на есть лучшего качества и выдержки, и продолжал:

– Олтчек считает, что мотивом убийства было ограбление, но это никак не вяжется с котенком и твоей дружеской запиской, обвязанной вокруг его шеи. Может быть, убийца прихватил с собой деньги только для того, чтобы запутать следствие?

– Откуда мне знать? – с готовностью ответил Леонард. – Я целиком полагаюсь на тебя, Рик. Распутай это преступление и повесь его на Чарли Стерна, независимо от результатов расследования!

– Если Олтчек узнает, что ты дал Джордану пять кусков, он ни за что не поверит, что ты сделал это только по доброте сердечной, – поддел я его. – Он решит, что Джордан шантажировал тебя, а это чертовски подходящий мотив для убийства. Он также решит, что ты прихватил деньги с собой, пытаясь скрыть факт шантажа.

– А ты, случаем, не сказал ему, что именно я дал деньги Клайву?

– Нет, потому что я тогда еще не был в этом уверен, – утешил я Рида. – Теперь я знаю наверняка. Но если только лейтенанту станет известно, что я об этом знал, но ничего ему не сказал… – Я провел пальцем по горлу понятным каждому жестом. – Ты все больше и больше осложняешь мне жизнь, Леонард. В данный момент я не уверен, чем мне стоит пожертвовать: тобой или своей будущей карьерой.

К его бокалу с мартини с горящими глазами стала подкрадываться Мышка, поэтому он поставил его на коврик и некоторое время наблюдал, как котенок лакает спиртное.

– Не думаю, что чем-то смогу тебе помочь, старик, – сказал наконец Леонард. – Это твоя личная проблема, не так ли?

– Полагаю, так оно и есть, – резко ответил я. – Ты не будешь против, если я воспользуюсь твоим телефоном?

– Пользуйся. – Он с трудом сглотнул. – У меня будет время, чтобы собрать вещички до приезда лейтенанта?

Я повернулся к нему спиной, когда набирал номер, чтобы он как следует попотел.

– “Герберт Уолкер и компаньоны”, – сказал мне в ухо вкрадчивый голос с хрипотцой пару секунд спустя.

– Это Рик Холман, – сказал я. – У вас еще не все волосы поседели?

– Что?

– Я решил, что вы могли поседеть от беспокойства, поджидая моего звонка, – скромно пояснил я.

– Вчера вечером вы говорили со мной с таким энтузиазмом, что я забыла о вашем существовании, как только повесила трубку, – сказала Сара отстраненно.

– У меня в то время собралась компания поиграть в покер, – солгал я. – Сами понимаете, каково разговаривать, когда шесть любопытных ушей прислушиваются к каждому сказанному слову. Давайте начнем все сначала, Сара Кронин. Куда и в какое время мне заехать за вами?

– Трудно сказать. – Ее голос быстро оттаял. – Я снимаю квартиру с тремя другими девушками, а сегодня вечером они все будут дома. Если вы заедете за мной, наверняка они все втроем набросятся на вас, и мы никуда не уйдем, пока они не вытянут из вас всю биографию, вплоть до родимых пятен. Может, мне лучше приехать к вам домой?

– Звучит заманчиво, – заметил я и назвал ей свой адрес. – Увидимся около половины девятого.

Леонард одарил меня своей дьявольской улыбкой номер один.

(Крупный план: ответная реакция татарского хана, после того как он приговорил главного героя к смерти путем подвешивания его за ноги над ямой с изголодавшимися волками.) – Ну, ты меня заставил поволноваться, старик, – замурлыкал он. – Я уже чувствовал холодную сталь наручников на своих запястьях. Несомненно, у тебя извращенное чувство юмора.

– Несомненно, – согласился я. – Как ты считаешь, Айван Оллсоп задумал что-нибудь особенное для сегодняшней вечеринки в память Джордана?

– Кто знает, что происходит в фрейдистских джунглях его сознания? – пожал плечами Леонард. – Не сомневаюсь, Айван себе на уме, но подождем до вечера, тогда узнаем.

– Ты знал, что Джордан провел несколько месяцев в специальной лечебнице по поводу нервного срыва?

– Он мне говорил об этом.

– И про гиосцин тоже?

– Я предупреждал его, что играть с такими препаратами опасно и что ему следует обращаться к врачу всякий раз, как он почувствует к этому тягу. – Леонард покачал головой. – Временами Клайв становился упрямее главного режиссера. Говорил, что редко его принимает и что знает, как с ним обращаться. Когда у него действительно сдавали нервы, это – единственное средство, которое его успокаивало.

– А он принимал его, пока жил тут?

– Не думаю. Если и так, то я об этом не знал.

– А он взял его с собой, когда уезжал?

– Временами, старик, мне думается, что лучше разговаривать с лейтенантом Олтчеком, чем терпеть то, как ты копаешься в моем нижнем белье. Я полагаю, Клайв забрал с собой гиосцин, но я не обыскивал его багаж, чтобы в этом убедиться.

– Если ты предпочитаешь иметь дело с лейтенантом, – непринужденно сказал я, – я могу позвонить ему и сказать, что именно ты дал деньги Джордану.

– Рик, мне вдруг почему-то стали нравиться твои деликатные вопросы. – Леонард ласково погладил себя по голове. – Надеюсь, ты не забудешь сыграть сегодня вечером надлежащую роль.

– Что еще за роль? – удивленно спросил я.

– Специалиста по улаживанию неприятностей с шестизарядным револьвером у каждого бедра, с холодной улыбкой на губах, горящего желанием помочь своему выдающемуся клиенту, любвеобильному Леонарду Риду.

– Ты пропустил строчку о преданности правде и справедливости, – напомнил я ему. – Она шла как раз перед “любвеобильным Леонардом”.

Он недовольно надул свои полные губы.

– Временами, старик, я почти убежден, что ты горишь желанием доказать, будто это я убил беднягу Клайва.

Глава 10

Я вернулся домой около четырех часов и накормил котенка Леонарда, который, по видимости, устроился на постоянное место жительства у меня под кроватью. Потом я решил посвятить некоторое время медитации: когда тело находится в расслабленном состоянии, мозг получает возможность абсорбировать впечатления из подсознания и иногда приходит к очевидному и верному решению проблемы. Поэтому я растянулся на кровати в полной готовности к глубоким размышлениям и проснулся спустя три часа.

Стоя под душем, я с надеждой ждал, когда из подсознания появятся впечатления и помогут мне вычислить убийцу Джордана, но дождался лишь сильного позыва к спиртному, поэтому решил, что мое подсознание тоже, должно быть, заснуло. Я оделся как обычно, в надежде, что это будет приблизительно соответствовать определению Ливана Оллсопа “что-нибудь свободное”. Мой тридцать восьмой и поясная кобура лежали в верхнем ящике бюро, и я долго спорил сам с собой, прежде чем решить, что в них не будет необходимости. Даже если мерзкий громила Джон наставит на меня пушку, я решил, что Чарли Стерн будет держать его в ежовых рукавицах в чужом доме. Кроме того, присутствие совершенно незнакомого человека тоже будет сдерживающим фактором. Сара Кронин – интригующая блондинка, и все при ней, но я пригласил ее для собственной охраны и скрестил пальцы в надежде, что у нее не хватит мозгов об этом догадаться.

За две минуты до половины девятого раздался звонок в дверь, а десятью секундами позже я уже провожал Сару Кронин в гостиную, где с ее появлением почему-то стало светлее. Возможно, из-за того, что на девушке было надето ярко-розовое платье, которое любовно обволакивало каждый изгиб ее тела. Оно чувственно драпировало ее полные груди, не поддерживаемые лифчиком, и подчеркивало округлые бедра, слегка прилегая к ногам при каждом ее шаге. С ее мочек свисали огромные кольца из фальшивого золота.

– Как вы считаете, я нормально одета для вечеринки? – тихо спросила она.

– Просто потрясающе! – ответил я. – Не хотите ли присесть, пока я приготовлю нам что-нибудь выпить?

– Мне, пожалуйста, мартини.

Сара присела на кушетку и положила ногу на ногу. Подол ее платья задрался на пару дюймов, но не настолько сильно, чтобы у меня появился шанс разглядеть, какого цвета на ней трусики, если они вообще на ней имелись – их отсутствие меня нисколько бы не удивило. Мне пришлось напрячь всю силу воли, чтобы повернуться к ней спиной и пройти к бару. Там я приготовил два бокала и отнес снова к кушетке.

– А где именно состоится эта большая голливудская вечеринка? – поинтересовалась она.

– У Ливана Оллсопа.

– О! – У нее загорелись глаза. – Я считаю его великим актером! А кто еще там будет?

– Леонард Рид.

– Он тоже хороший артист. Когда я вижу его в кино, у меня всегда по спине мурашки бегают. У него такой пронзительный взгляд! Словно он любую женщину готов взять силой!

– Знакомство с ним может оказаться для вас большим сюрпризом, Сара, – сурово сказал я. – К тому же там будет еще некто по имени Чарли Стерн.

– Этот! – Она сморщила носик. – Я насмотрелась на него в конторе. У него ведь не все дома, верно?

– Что заставляет вас предполагать такое?

– В первый раз, когда я его увидела, он по пути к выходу остановился перед моим столом и спросил мое имя. Потом сказал, что ему нравится мой стиль, и предложил оставить работу и жить с ним. Сначала я подумала, что он шутит. Потом я заглянула в его маленькие гадкие глазки и увидела, что он совершенно серьезен. – Сара изящно передернулась. – Я инстинктивно почувствовала, что, если подниму его на смех, он прибегнет к физической силе. Поэтому я вежливо поблагодарила его и придумала парня по имени Джо – любовь всей моей жизни.

– И как он на это отреагировал? – поинтересовался я.

Она рассмеялась:

– Тут же дал мне отставку! Сказал, что это был лишь случайный порыв, из которого не вышло бы ничего путного, поскольку ему не нравятся выбеленные пряди.

– Вы правы, – сказал я. – Чарли Стерн не вполне нормальный. К несчастью, большинство из тех, с кем вам сегодня придется встретиться, одного с ним поля ягоды.

– Веселенькая намечается вечеринка! – Сара сверкнула на меня ярко-голубыми глазами. – Для вас ведь это нечто большее, нежели обычная вечеринка, Рик Холман?

– П-п-почему вы так думаете? – запинаясь, спросил я.

– После вашего ухода мистер Уолкер говорил о вас в конторе. Сказал, что вы специалист по улаживанию всяких конфликтов на киностудиях. Я подозреваю, что вы встречались с ним по делу мистера Стерна, поскольку велели упомянуть его имя.

– Вы правы, – сдался я. – Для меня это больше, чем просто вечеринка. Каждый присутствующий на ней, за исключением вас, оказался в довольно сложном положении. Но вам не стоит об этом беспокоиться, Сара. Я не дам вас в обиду!

– Я сама могу о себе позаботиться, – спокойно сказала она. – Как говорила моя мама, лучший друг девушки – ее крик. – Она допила свой стакан. – Нам не пора?

– Думаю, пора, – кивнул я. – Одно могу обещать: что бы ни произошло на вечеринке, скучать вам не придется!

Когда Сара встала, ее розовое платье интимно зашуршало и натянулось на груди.

– Интуиция подсказывает мне, что вы меня сегодня как-то используете, Рик. Однако, полагаю, спрашивать об этом бесполезно, потому что вы ни за что не признаетесь.

– Для охраны, – сказал я. – Вы – мой страховой полис против ярости Чарли Стерна. Она тихонько рассмеялась:

– Я сделала глупость, что спросила!

Примерно через полчаса слуга-японец провожал нас в изысканную гостиную с элегантными канделябрами и скрытым намеком на шикарную жизнь, в интерпретации одного не слишком глянцевого журнала. Айван Оллсоп вышел поздороваться с нами. Вид у него был ужасно английский: на нем был спортивный пиджак, как у охотника, твидовые брюки в крапинку, галстук-бабочка в горошек, замшевые ботинки на толстой подошве и так далее.

– Мой дорогой! – Он схватил мою руку, словно я был его давно потерянным братом, вернувшимся через двадцать лет с необитаемого острова. – Как мило с твоей стороны, что ты пришел на мою маленькую вечеринку и привел свою подружку!

Я представил его блондинке с выбеленными прядями, которая смотрела на него открыв от восхищения рот.

– Я так счастлива, что вы позволили Рику привести меня сюда, мистер Оллсоп, – сказала она. – Вы – мой самый любимый актер!

– Называйте меня, пожалуйста, Айваном. – Он откинул назад свои длинные волнистые каштановые волосы и тепло улыбнулся ей. – Как очаровательно с вашей стороны сказать такое, моя дорогая! Никогда прежде я не считал, что могу быть чьим-то любимым актером, хотя мой агент живет только этой надеждой. – Оллсоп улыбнулся мне короткой ироничной улыбкой. – Я почему-то никогда не думал, что вы водите компанию со знатоками искусства, Рик.

– Как и у вашего агента, мои надежды теперь осуществились, – ответил я.

Он повел нас к бару, где Леонард Рид уже взгромоздился на стул с выражением номер два на физиономии (загадочный монгол-злодей) и в том самом черном наряде, в котором я видел его несколько дней назад, включая громоздкий платиновый браслет на правом запястье. Айван Оллсоп представил его Саре, а потом направился за стойку и принялся готовить напитки.

– Я видела ваш последний фильм, мистер Рид, – сказала Сара.

– И это дает вам право на членство в эксклюзивно малочисленной группе, – бросил Леонард. – По крайней мере, вы не назвали его картиной. – Он оскалил зубы в разбойничьей гримасе. – Однако давайте поговорим о вас. И что вы думаете о моей игре?

– О, Леонард! – Айван в отчаянии воздел глаза к небу. – Это самая бородатая голливудская шутка.

– Я считаю, что кинофильм очень заурядный, – находчиво сказала Сара, – но вы были просто ужасны.

– За это, – сказал он ей великодушно, – вы можете называть меня просто Леонардом. У меня такое чувство, что на этот раз Рик нашел нечто особенное. Под этой жуткой соломенной шляпкой явно наблюдаются проблески ума.

– Он просто никак не может выйти из роли злодея, – объяснил я Cape. – Играет даже для одного зрителя.

– Меня это ничуть не беспокоит, Рик, – сказала она. – Будто я смотрю фильм, в котором он снимался. Я имею в виду аудиторию из одного зрителя.

– Туше! – Айван разразился громким хохотом. Асфальтовые глаза сверкнули из-под набрякших век, когда Леонард поставил на стойку бара локоть, уперся подбородком в ладонь и уставился на Оллсопа.

– И все-таки я не представляю тебя в роли злодея в библейской хламиде, Айван, – вкрадчиво сказал он. – Струящийся шифон с несколькими блестками – еще куда ни шло. Это тебе гораздо больше подойдет.

Лицо Оллсопа на мгновение застыло, но потом он пожал плечами:

– Совершенно с тобой согласен, дорогой. – Его смешок был самоуничижительным. – Но продюсеры думают иначе, насколько я понимаю. Мой агент говорит, что дело, можно считать, в шляпе.

– Ну, – сказал слащаво Леонард, – тебе там самое место, старикан. В шляпе! Прибыли еще гости.

Оллсоп отчаянно замахал руками и завопил:

– Сюда! Присоединяйтесь к нам, дорогие мои! У нас тут как раз в разгаре обмен любезностями – только клочки летят!

Вновь прибывшие медленно двинулись к бару. Я отметил, что недокормленная хищная птица надела третий помятый итальянский костюм, а у Фриды Паркин сохранился все тот же затравленный вид, вполне соответствующий унылому выражению серо-зеленых глаз. Черный брючный костюм без всяких женственных оборочек подчеркивал хрупкость ее фигуры до такой степени, что невольно хотелось задать вопрос, уж не страдает ли она от авитаминоза.

– Я вас помню, – сказал Саре Чарли Стерн, когда Оллсоп хотел было представить их друг другу. – Вы работаете на Герберта Уолкера. – Он бросил на меня долгий пристальный взгляд, а потом снова перевел глаза на нее. – Я чрезвычайно удивлен тем, что вижу вас в столь неподобающей компании, мисс Кронин. Я настоятельно вам советую не иметь ничего общего с этим дегенератом Холманом, в противном случае я буду вынужден переговорить с мистером Уолкером относительно вашей дальнейшей работы у него.

– А как поживает ваш отвратительный громила? – вежливо осведомился я. – Надеюсь, он полностью оправился от головной боли?

– Джон в полном здравии, – натянуто ответил Стерн. – Вам еще может представиться случай в самом ближайшем будущем отдать должное его физической силе, мистер Холман. Если вас это интересует, он сейчас ожидает меня в машине.

– Я всегда удивлялся, почему ты никогда не посылал его увидеться со мной, Чарли-птичка? – спросил Леонард Рид ласково, почти нежно. – Или ты опасаешься, что я верну его тебе в разобранном виде?

– Я здесь только потому, что Айван убедительно просил меня прийти, – бросил Стерн. – Но есть вещи, которые я не стану делать даже ради него, а именно: вступать в разговор с маньяком-убийцей, таким, как ты!

– Меня это вполне устраивает. – Леонард счастливо ему улыбнулся. – Не люблю спорить с карликами.

Глаза Чарли налились кровью, но Айван не дал ему взорваться, громко провозгласив:

– А вот и мой последний гость прибыл! Зои Парнелл торжественно прошествовала от входной двери в гостиную. Ее волосы цвета бурбона были собраны на макушке фантастической пирамидой, отчего девушка казалась ростом около шести футов. На ней было блестящее серебряное платье, подчеркивающее все соблазнительные части ее тела. Она не просто превзошла двух остальных девушек, она полностью затмила их своим нарядом и наслаждалась каждым мгновением своего триумфа.

Айван Оллсоп шумно поприветствовал ее, а потом обвел нас всех широким жестом:

– Полагаю, вы почти со всеми тут знакомы, дорогая. Рик, Леонард! Позвольте представить вам Зои Парнелл.

– Мы уже знакомы. – Зои улыбнулась брюнетке:

– Как поживаешь, Фрида?

– У меня болит каждая косточка, – холодно отозвалась Фрида, – и все по твоей милости, глупая шлюха!

– Не думаю, что вы знакомы с Сарой Кронин, – поспешно вмешался Айван. – Она пришла с Риком.

– О? – Зои закусила нижнюю губку, переводя взгляд с Сары на меня. – Так, значит, “ничего важного” вчера по телефону – это вы?

– Удивительно, как это вам, Рик, удалось закончить игру в покер, если все игроки выглядели как Зои? – вставила Сара.

Обе девушки обменялись кислыми, но многозначительными улыбками. Их бессловесное резюме гласило, что все мужчины – подлецы, только одни больше, другие меньше, ну и, конечно, самый большой подлец из всех – это Рик Холман.

– Что будете пить, Зои? – вежливо осведомился Айван.

– Мартини. – Она вопросительно посмотрела на Чарли Стерна. – А кто этот забавный человечек?

– Моя фамилия – Стерн, – ответил Чарли ледяным тоном. – Нам предстоит основательно переговорить с вами относительно тех неудобств, причиной которых стали вы, наслав на меня полицию. Однако сейчас я не желаю с вами общаться. Можете разговаривать с другими, если хотите, или просто стойте здесь в своей блестящей вульгарности, пока не состаритесь. Мне это безразлично!

– Ах ты, мелкий негодник! – прошипела она, выплевывая слова. – Возможно, ты в состоянии запугать Фриду, но меня не испугаешь! Веди себя прилично, лилипут, или я перекину тебя через колено и повыщиплю твои перышки!

Чарли на несколько секунд остолбенел, а когда повернулся на каблуках и направился к выходу, его лицо постарело лет на пять.

– Ты примешь участие в представлении, сладкая моя, – тихо сказала Фрида. – Испытаешь на себе воспитательные меры Джона, и я очень рада, что увижу эту процедуру.

– Да ты спятила! – с издевкой сказала Зои. – Я могу справиться с любым мужчиной. – Она сверкнула глазами в мою сторону. – Если не веришь, спроси у Рика.

– Никогда не думал, что наша вечеринка начнется так неудачно, – радостно сказал Айван.

– Рик? – Голос был сонный, и я не сразу понял, что меня позвал Леонард Рид. – Позволь мне в этом разобраться. Пожалуйста. – Он широко раскинул руки. – Сделай мне одолжение.

– Последний раз я успокоил Джона бутылкой по затылку, когда он этого совсем не ожидал, – сказал я. – Он гораздо больше тебя, Потомок Героев!

– Никто не знает столько грязных приемов драки, сколько их знаю я! – хвастливо хихикнул Леонард.

– Послушай, дорогой, – взволнованно предупредил Айван. – Не хочу, чтобы ты счел меня несносным стариканом, портящим людям удовольствие, но обстановка этого дома стоила мне целого состояния.

– Тебе следовало бы сперва проверить список гостей, а уж потом устраивать вечеринку, старина, – замурлыкал Леонард. – То есть я хотел сказать – не приглашай гостей, если не можешь позволить себе подобных шуток.