Текст книги "Солнце в VIII доме"

XI. Суд созвездий

Таня проводила взглядом птицу и хотела продолжить разговор с Тельцом, но, услышав позади себя его раскатистый храп, огорченно вздохнула.

«Боюсь, больше он мне не помощник!» – подумала она с грустью и тоже покинула его дом.

Выйдя за ворота сада Тельца, девочка вновь встретилась со Змеей.

– И где ты была? – спросила Таня, когда та с ласковым шипением свернулась у ее ног.

Змея подняла голову, и девочка увидела на ее шее все тот же браслет Девы, который Змееносец отдал ей на балу у Стрельца.

– Так ты решила заглянуть к Близнецам… – сказала Таня, переведя взгляд на странное сооружение, теснившееся между домами Тельца и Рака.

Дом Близнецов был точнейшим отражением характера своих хозяев. Дверь здесь всегда стояла нараспашку («Зачем нам ее закрывать? Все равно же забудем!») и беспрестанно меняла форму и размер. Так же вели себя и окна, и забор с калиткой, и даже плотные облака, составлявшие стены: они то светлели, дружелюбно выпуская яркие лучи летнего солнца, то темнели, так и грозясь метнуть в первого встречного сияющую пику-молнию.

Таня подобрала Змею на руки и…

– Ай!

Что-то громоздкое, стремительно несшееся по небу, резко остановилось прямо перед ними, едва не сбив девочку с ног.

Открыв зажмуренные от испуга глаза, Таня увидела, что это колесница уже знакомого ей Возничего, как и всегда запряженная Козлятами. Хотя это уже давно были не Козлята, а взрослые Козлы и Козы, как две капли воды похожие на своего отца – Козерога. Разве что хвосты у них были не рыбьи, а самые обычные, какие всегда бывают у коз.

– Ты с ума сошла?! Куда под колеса лезешь?! – закричал Возничий, нервно теребя в руках вожжи. – Я ж тебя задавить мог!!!

– Простите, я просто не увидела вас! – робко заговорила Таня, переминаясь с ноги на ногу.

– Проси прощения не у меня, а у Его Звездосиятельства царя Цефея, на чей суд я сейчас опоздаю по твоей милости! – огрызнулся Возничий.

– Так, может, вы меня подбросите, и мы оба успеем туда вовремя? – предложила Таня, поглаживая Змею, овившуюся вокруг ее запястья.

Возничий устало вздохнул и пробурчал:

– Ладно, полезай! Все равно уже времени в обрез…

Таня спешно забралась в колесницу, и он, звонко щелкнув вожжами, приказал:

– Пошли!

Козлы и Козы тронулись с места, потянув за собой скрипящую и покачивающуюся колесницу, сначала рысью, а затем стали постепенно набирать скорость. Путь их лежал в самый центр Звездного Неба, где находился дворец самих Цефея и Кассиопеи – царя и царицы всех созвездий.

К счастью, они прибыли к дворцовым воротам как раз в тот момент, когда стража в лице Геракла и Ориона отворила их, чтобы впустить собравшуюся толпу.

Возничий стал распрягать своих Козлов и Коз, а Таня вышла из колесницы и поспешила за остальными созвездиями, почти все из которых уже успели занять места в зале суда.

Сначала даже невозможно было понять, что здесь слепило глаза сильнее: отполированный до блеска пояс Ориона или же сама отделка дворца, отнюдь не испытывавшая недостатка в золоте, мраморе, драгоценных камнях и драпированном бархате, так переливавшемся в свете огромных люстр, что его можно было принять за поверхность самой Луны.

Наконец Таня дошла до того зала, где совсем скоро должен был состояться суд над ее покровителем. Не зная подробностей об этом помещении, его можно было бы спутать с греческим амфитеатром. Но четыре трона, возвышавшихся у стены напротив полукруглой трибуны, в окружении десятка кафедр, весьма неприятно указывали на его истинное назначение.

Те два, что повыше и с инкрустацией побогаче, предназначались для Цефея и Кассиопеи, а пара других – чуть пониже, но нисколько не хуже – для Персея и Андромеды (последние считались здесь к ем-то вроде царевича и царевны).

А в самом центре залы стояла большая золотая клетка, в которой, обреченно закрыв лицо руками и опустив голову, сидел Змееносец.

Увидев своего хозяина, Змея стала вырываться из Таниных рук, извиваясь всем телом и устрашающе шипя, но девочке и без этого было чего бояться.

По обе стороны от клетки с подсудимым сидели двое псов – Малый и Большой, – и сказать, что эти двое оправдывали свои имена, было все равно, что промолчать.

Первый был не выше чихуахуа, но глазки его смотрели так злобно, что он казался чуть ли не страшнее своего собрата, походившего на угрюмую помесь шкафа и бойцовского терьера. Стоило кому-нибудь хоть на полшага приблизиться к клетке, как из пасти Большого Пса сразу же доносился нарастающий утробный звук, похожий на рев вулкана в доме Стрельца:

– У-у-у-г-г-гу-у-у!..

Но это было соловьиной песней по сравнению с тем, что устраивал Малый. Он просто сотрясался от визга, не в состоянии успокоиться, отчего его глаза почти выкатывались из клацающего челюстями черепа:

– ОТОЙДИТЕ ОТ ПОДСУДИМОГО!!! КТО Р-Р-РАЗРЕШИЛ?!!

– Тише, тише, прошу тебя! – умоляла Таня, пытаясь успокоить обезумевшую Змею. – Не надо, пожалуйста…

Кое-как удерживая ее, девочка отошла подальше от псов и стала искать себе место на переполненной созвездиями трибуне.

В первом ряду сидели присяжные, третий и четвертый предназначались для свиты и ближайших соседей царской семьи, а уже выше разрешалось садиться астеризмам и созвездиям более низших сословий.

Знаки зодиака же сидели в полукруглой ложе на уровне второго ряда. И причем рассесться им было велено не абы как, а строго в порядке эклиптики, начиная с Овна и кончая Рыбами, ожидавшими, пока им принесут дополнительный стул. И да, над местом каждого знака было подвешено знамя с его символом на фоне цвета, изображающего его стихию.

Как и следовало ожидать, последними свои места заняли воздушные знаки, но здесь корить их никто не стал. Все-таки делать замечания таким созвездиям на публике – страсть как неприлично!

Таня тем временем наконец обнаружила свободное кресло рядом с Павлином и Лебедем и, осторожно пробравшись к ним, робко спросила:

– Простите, можно я…?

– Госпожа, вы не могли бы отойти? – зашипел на нее Лебедь, изогнув шею почти что латинской буквой «з». – Вы не видите, что мы здесь обсуждаем важные вещи?

Содержательности его важного разговора с Павлином можно было позавидовать: еще до того, как войт и в зал, они начали жаркую дискуссию о том, у кого из них роскошнее оперение.

– Ну, как хотите, – пожала плечами Таня и снова спустилась вниз, надеясь все же высмотреть себе другое место.

Вдруг Малый Пес поднялся на задние лапы и громко объявил:

– Его Звездосиятельство царь Цефей и Ее Звездосиятельство царица Кассиопея!

Все созвездия обернулись на вход в зал и пали ниц. На трибунах воцарилась абсолютная тишина – даже противостоящие друг другу знаки зодиака прекратили пререкаться.

Таня изумленно завертела головой, пытаясь понять, что происходит, как вдруг услышала чьи-то неспешные, но твердые шаги.

В залу в сопровождении свиты чинно вошел смуглый мужчина в длинной мантии, отливавшей всеми оттенками золота и платины. На его пальцах сверкали крупные перстни, а голову венчала корона из тысячи драгоценных камней. Рядом с ним шла женщина тоже в золотых одеждах и с большими серьгами в ушах, которые отзывались еле слышным звоном при каждом ее шаге. А крупный камень в диадеме, украшавшей ее золотисто-рыжие с проседью волосы, походил на сияющую звезду. Даже далекий от астрономии легко узнал бы в ней Кассиопею.

Вдруг ее спутник заметил Таню и, остановившись, жестом подозвал ее к себе.

Девочка растерянно попятилась. Кто знает, как принято подходить к царю, особенно созвездий?

– Чего застыла? – заворчал Малый Пес, боднув ее в колени сзади. – Царь желает, чтобы ты подошла к Его Звездосиятельству!

Таня робко подошла к Цефею и даже попробовала сделать реверанс, но получилось очень неуклюже. С другой стороны, хорошо, что она еще не упала…

Где-то на трибуне раздалась чья-то усмешка, но рев Большого Пса тут же заглушил ее.

Таня испуганно подняла глаза на царя. Они с Кассиопеей держались удивительно величаво, и только редкие морщины выдавали их солидный возраст.

– Ты, верно, не от мира сего? – сказал наконец Цефей, пристально взглянув на девочку своими удивительно глубокими глазами, которые были даже не черными, а темно– темно-синими, как его родное звездное небо.

Таня кивнула.

– Так что же ты блуждаешь здесь, словно неприкаянная комета? – улыбнулся Цефей, положив ладонь ей на плечо. – Для тебя здесь есть особое место.

Он развернул ее лицом к трибуне и указал на свободную кафедру в первом ряду:

– Проходи скорее!

Таня снова поклонилась царю и послушно заняла место за кафедрой.

Цефей с Кассиопеей заняли два наибольших трона в центре залы, и затем Малый Пес объявил:

– Ее Звездосиятельство царевна Андромеда и супруг ее Персей!

Но появление этих двоих было уже не столь впечатляющим. По красоте и грации Персей и Андромеда не уступали царю с царицей, но в них все же не было того же благородства и величественности.

Когда царская семья расположилась на тронах, в зал вошли Медведицы и сразу же уселись за свои кафедры, опять же, по разные стороны от клетки подсудимого.

Таня украдкой рассмеялась: в се-таки этим двоим не суждено было найти себе подходящее место. Малая Медведица вновь из последних сил держалась за край крышки, а Большая все кряхтела, пытаясь хоть как-то уложить лапы на кафедру.

Наконец Цефей поднял скипетр и громко сказал:

– Объявляю заседание открытым!

Созвездия решительно поднялись на местах: им уже не терпелось перемыть все косточки провинившемуся собрату.

– Садитесь! – Цефей опустил скипетр, и все его подданные, поклонившись, вернулись в прежнее положение. – Итак, я предоставляю слово обвинителю: господа Гончие Псы?

– Зачитайте обвинение! – взвизгнул Малый Пес, привстав на задние ноги.

Вожак Гончих Псов спустился с трибуны, словно специально двигаясь так, чтобы его белая шкура отливала как можно более зловещей голубизной, и, поклонившись Цефею, выпустил из зубов и разостлал перед собой длинный свиток, исписанный разными почерками.

– Уже успел г де-то кляуз на Змееносца насобирать! – тихо проворчал Козерог, недовольно щурясь.

– Шавка… – прошипела сквозь зубы Дева, пряча в складках платья сжатые от гнева кулаки.

– Разрешите мне приступить к зачитыванию, Ваше Звездосиятельство? – сказал вожак, подхалимски завертев поджатым хвостом.

Цефей кивнул и отложил скипетр, прислонив его к подлокотнику своего трона.

Вожак опустил мелкие глаза в свиток и громко затараторил:

– Мы, ж’тели Звездного Неба, и верноп’дданные Вашего Звездосиятельства, а также семьи Вашего Зв-ва, на основании имеющихся у нас вещественных док’зательств, в числе к’торых х’рактеристика постр’давшей п’допечной Тани, выдвигаем обв’нения в адрес Змееносца по поводу воровства и незаконного заполнения им х’рактеристик подопечных зодиакальн’го созвездия, то есть г-на Стрельца!..

Созвездия воодушевленно заахали и запричитали – какой же негодяй!

Таня покраснела и опустила голову: на что она рассчитывала, когда пришла сюда? Эта публика от Змееносца даже звездной пыли не оставит!

– Спасибо, господин вожак! – сказал Цефей, кивнув псу. – Предоставляю слово подсудимому!..

– Но подождите! – заговорил вожак, настойчиво подпихнув свиток к царю. – Я же еще не зачитал показания свидетелей!

После последней фразы раздался характерный скрежет – это Рак и Скорпион с удовольствием потирали клешни.

– Господин вожак, позвольте всем высказаться своевременно! – строго сказал Цефей, и пес пристыженно потрусил обратно на трибуну. – Господин Змееносец?

Змееносец робко поднял глаза и, увидев указующий на него скипетр, подошел ближе к прутьям своей клетки, резкие тени которых тотчас упали ему на лицо, словно порубив его на неровные четырехугольники.

– Можете ли вы как-то объяснить мотив вашего поступка? – спросил Цефей, больше откинувшись на трон и оперевшись на скипетр.

– Наверное, мне нечего сказать в свое оправдание, Ваше Звездосиятельство, – тихо ответил Змееносец, опустив взгляд и сложив руки в замок, – я могу сказать лишь, что мне просто захотелось стать чем-то большим, ощутить, что я могу дать что-то другим…

С трибуны опять послышались возмущенные восклицания, но своевременный предупреждающий взгляд Большого Пса смог быстро возродить прежнюю тишину.

– Должно быть, смешно это слышать, – вскоре продолжил Змееносец, грустно улыбнувшись, – но ведь и во мне есть качества, что могут пригодиться земным людям… по крайней мере, так я думал, когда держал в руках их характеристики… и… верно, я заслуживаю все, что сейчас имею – ненавидящие взгляды, одиночество… и несчастных подопечных…

Он повернулся к Тане и прошептал:

– Прости меня… никакой из меня покровитель!

Тем временем созвездия на трибуне опять начали разгораться – гудели, гудели, гудели…

Большой и Малый Псы надрывались, пытаясь утихомирить начинавшийся балаган, но этим только сильнее раззадоривали толпу: от обвинений Змееносца созвездия постепенно перешли к бытовым проблемам и мнениям друг о друге (активнее всего этим занялись Павлин и Лебедь). Иногда даже казалось, что они не слышат не только собеседников, но и самих себя и выкрикивают все эти жуткие вещи лишь для того, чтобы не выглядеть инаковыми.

Вдруг Цефей поднял скипетр, при этом немного привстав на троне, и громко произнес:

– Я не понимаю, за что должен осудить это созвездие.

На трибунах в единый миг сделалось тихо, даже Большой и Малый Псы синхронно обернулись на царя, недоуменно наморщив лбы.

– Но, позвольте, он же ведь присвоил себе подопечных законного знака зодиака?.. – Рак нервно защелкал клешнями, из-за чего чуть не отстриг добрую часть гривы у сидевшего сбоку от него Льва.

– Но ведь наша земная гостья не из-за этого оказалась здесь, верно? – возразил Цефей, указав скипетром на Таню. – И, значит, мы сейчас должны говорить не о том, в чем виновно то или иное созвездие, а о том, почему мы решили считать именно его таковым…

Созвездия безмолвствовали, абсолютно перестав понимать суть происходящего.

– Это же ведь ты была первой, кто обвинил его? – сказал Цефей, обращаясь уже к Тане.

Девочка снова вспомнила, как еще на Земле ругала Змееносца, думая, что говорит о Скорпионе, и робко кивнула, стараясь не показывать глаза, вновь наполнявшиеся слезами.

– И чем же этот несчастный юноша провинился перед тобой? – снова спросил Цефей уже с большей строгостью в голосе, качнув скипетром в сторону Змееносца, все еще стоящего у прутьев своей клетки. – В том, что твоя жизнь сложилась не так, как тебе бы хотелось?

Он нахмурился и обратился к созвездиям:

– Похоже, не только люди забыли, в чем истинная суть знака зодиака, но и вы тоже!..

– Знак зодиака, – продолжил царь, немного отойдя от накатившего на него возмущения, – это не тот покровитель, который опекает своего человека на протяжении всей его жизни. Он может лишь передать ему свои ключевые черты, предложить ему путь, а вот следовать этому пути или же найти свой – это решает уже сам человек.

Цефей снова взглянул на Таню и продолжил:

– Ты сама хозяйка своей судьбы. И если здесь и есть кого судить за твои несчастья, то уж точно не Змееносца… Знаешь, что сейчас держит в лапах госпожа Большая Медведица? Твою характеристику!

Он подал знак Большой Медведице, и она, неуклюже выбравшись из-за стола, подошла к Тане и дрожащими лапами вложила в ее руки папку, которую они со Стрельцом нашли в Звездной канцелярии.

– Ну что, мне зачитать ее, или ты сама соизволишь? – спросил Цефей, снова отложив скипетр.

Таня вздохнула и осторожно перелистнула обложку папки, которая послушно скрипнула и отогнулась, обнажив немного рассохшийся лист, на котором торопливым подчерком плута были выведены все личностные качества девочки.

Только здесь эти самые качества выглядели отчего-то по-другому. Например, вместо странненькая (любимый эпитет Златы в отношении Тани) здесь было написано нестандартная, а вместо торопыга (как часто ругалась бабушка) значилось целых два качества – темпераментная и энергичная.

– Эх, люди, люди! – вздохнул Цефей, задумчиво уставившись перед собой. – Вся беда ваша в том, что не умеете вы верно читать собственные характеры. А еще некоторые из вас зовут себя астрологами и верят, что что-то о нас знают!..

– Ничего себе, – сказала Таня, дочитав характеристику до конца и улыбнувшись сквозь слезы. – Я даже и не знала, какая я на самом деле!

Змееносец изумленно взглянул на нее и, указав на характеристику в ее руках, спросил:

– Т-тебе нравится?!..

Таня закрыла папку и, отдав ее обратно Большой Медведице, бросилась к нему.

– Это просто не то слово «нравится»! – сказала она, почти вплотную подойдя к клетке. – Не вам надо просить прощения, а мне. Вы написали мне такую характеристику! Вы передали мне лучшие черты своего характера, жаль, я не сразу смогла оценить их… Простите меня, господин Змееносец!

– Да мы оба с тобой хороши… – фыркнул Змееносец, и они оба улыбнулись, глядя друг на друга сквозь блестящие прутья.

– Могу ли я считать эти слова отказом от всех обвинений? – спросил вдруг Цефей, снова обращаясь к Тане.

Девочка подняла на него глаза и с несвойственной ей ранее решительностью сказала:

– Да, Ваше Звездосиятельство!

Она и сама не поняла, что произошло с ней после этих слов; как же странно было это чувство необъяснимого облегчения, словно незримые крылья, все это время сложенные и трусливо жавшиеся к лопаткам, впервые в жизни начали раскрываться, расправляя перо за пером…

– Что ж, в таком случае, – продолжил Цефей, поднявшись с трона, – я, именем Звездного Неба, признаю господина Змееносца… невиновным!

Уши Гончих Псов поднялись настолько, что их лбы стали похожи на скомканные тряпки, а знаки зодиака чуть не лишились дара речи от радости.

Только Рак со Скорпионом не разделяли восторга своих коллег: первый уже вовсю заливался слезами, а второй с недовольным шипением нацеливал острое жало на Танину голову.

– Отпустить подсудимого! – затявкал Малый Пес, пошептавшись о чем-то с Цефеем, и Орион с Гераклом отперли клетку.

XII. Возвращение домой

Змееносец осторожно вышел и тут же оказался в крепких объятиях Тани и своей Змеи, что тут же забралась ему на шею.

– Я тоже по тебе скучал, подруга! – рассмеялся он, погладив питомицу.

Тут Таня заметила подошедшего к ним Цефея:

– Ну что же, господин Змееносец, раз уж Вы оправданы, и Ваша подопечная признала, что не имеет к Вам претензий, то я думаю, что Вы кое-что заслужили…

Змееносец вздрогнул, ощутив, как скипетр царя коснулся его ключицы, и тут!..

Вся грязь в считанные секунды исчезла с его лица и волос, его затасканные лохмотья превратились в белоснежную тунику с голубой тогой, а на ногах появились высокие сандалии с заклепками из речных ракушек.

Созвездия замерли от изумления, а Большая Медведица даже выронила из лап Танину характеристику. Упав, папка ударилась об пол и раскрылась на последней странице, где в самом низу стояла подпись Змееносца, вдруг полностью загоревшаяся ярким голубым светом.

– Поздравляю Вас, господин Змееносец! – улыбнулся Цефей. – Вы теперь официально тринадцатый знак зодиака. Надеюсь, Вы ничего не имеете против водяной стихии?

– Вовсе нет!.. – от восторга Змееносец почти зашептал. – Моя Змея как раз обожает плавать… Неужели я теперь и правда знак зодиака?..

– Ну, подопечные у Вас уже есть, – сказал Цефей, бросив взгляд на Таню. – Вашу хижину я превратил в полноценный восьмой дом, так что, думаю, Вы вполне имеете право на свое место в эклиптике… Кстати, по поводу Вашего дома: как насчет мраморных колонн и фонтанов в виде анаконд?

– Я только об этом и мечтал, – Змееносец приложил руку к сердцу, громко забившемуся от счастья.

– Потоштите-ка, Фаше Сфестосиятельстфо! – вмешался вдруг Скорпион. – Как это, – Смееносец – тринатцатый снак сотиака?

– Да, кстати! – встрепенулся Овен. – Это же так вся эклиптика вверх тормашками перевернется!

– Не совсем верно, – успокоил их Цефей. – Нумерация домов действительно сместится, но при этом все знаки сохранят за собой свои месяцы. И Вы, господин Змееносец, как и прежде, будете соседствовать со Стрельцом и Скорпионом, а Ваш цикл будет длиться с 30 ноября до 18 декабря.

– Но это же мое время! – вспыхнул Стрелец, почти встав на дыбы.

– Значит, придется вам как-то делить между собой подопечных, – пожал плесами Цефей. – Тем более, я слышал, что Вы, господин Стрелец, из-за своей торопливости нередко забываете заполнять некоторые характеристики.

– Я их, наверное, случайно со стола смахиваю, пока строчу, – вздохнул Стрелец, опустив голову. – Ладно уж, пусть тогда Змееносец их себе забирает: все же будет лучше, чем люди совсем без характеров останутся.

– Превосходно, – сказал Цефей, учтиво кивнув. – А сейчас я объявляю заседание закрытым и поручаю господину Овну в ближайшее время вернуть нашу земную гостью домой.

– У меня уже все готово для обряда, – сказал Овен, поднявшись со своего места. – Через минуту жду в своем доме всю эклиптику, включая тебя, Змеедержец!

Он поклонился царю и выбежал из зала с такой быстротой, что могло показаться, будто он исчез, оставив после себя лишь пару искр.

Через некоторое время после суда во дворце Цефея Таня и все знаки зодиака собрались в доме Овна, в том самом зале, где он впервые рассказал ей о том, как она оказалась на небе.

– Стой здесь! – сказал Овен, подведя девочку к углублению в центре пола. – Но не подходи слишком близко, если не хочешь вернуться домой в виде кучки пепла!

Он разжег пламя в углублении, все знаки встали в круг, точно в эклиптическом порядке, и медленно пошли друг за другом, постепенно ускоряя шаг (должно быть, сверху это выглядело, как огромное колесо, набирающее скорость с каждым оборотом).

– Долго нам еще так? – умоляюще замычал Телец. – А то я с этими судами и обрядами уже два часа без еды и сна!

– Да погоди ты! – огрызнулся Овен, поглядывая на огонь в центре зала. – Не разгорается! ВСЕМ ЕЩЕ УСКОРИТЬ ШАГ!

Когда же весь зодиакальный хоровод почти перешел на бег, пламя, разожженное Овном, наконец начало расти ввысь. И вот, когда оно уже почти достало до потолка, прямо среди огненных языков появились огромные ворота, ведущие во двор Таниного дома, откуда она и попала на Звездное Небо.

– ЗМЕЕНОСЕЦ, ВЫХОДИ ИЗ КРУГА И ПРОВОДИ ТАНЮ ЧЕРЕЗ ВРАТА, ПОКА ОНИ НЕ ЗАКРЫЛИСЬ!!! – крикнул Овен, уже разогнавшись настолько, что почти наступал на хвосты Рыбам. – ДА ШЕВЕЛИТЕСЬ ВЫ, ПЛАКСЫ ПРЕСНОВОДНЫЕ!!!

Змееносец подбежал к Тане и, взяв ее за руку, подвел к открытым воротам.

– Поторопись, Астральные Врата сейчас закроются! – сказал он, подталкивая ее вперед.

– Подождите! – сказала Таня, взглянув ему в лицо. – Я хочу еще раз поблагодарить Вас за все…

– Нам обоим есть за что сказать друг другу спасибо, – улыбнулся Змееносец. – Мы друг друга многому научили, и я никогда тебя не забуду. И пусть сейчас мы должны проститься, но я все равно – твой покровитель, и ты всегда была и будешь для меня Солнцем в моем восьмом доме! Прощай, Таня!..

С этими словами он обнял ее и затем помог ей перешагнуть порог Астральных Врат.

– Прощайте, господин Змееносец! Прощайте, господа знаки зодиака! – еле успела крикнуть Таня, как Врата закрылись, и пламя вокруг них тотчас погасло, будто ничего этого и не было.

Видимо, от переизбытка впечатлений она плохо помнила, как в тот же вечер вошла в подъезд, как поднялась на свой этаж и кто из родителей открыл ей дверь в квартиру. Но она уже никогда не могла забыть того, как уже утром следующего дня впервые за всю свою жизнь проснулась с радостью от того, что ей предстоит сегодня идти в школу. Может, потому что уже была пятница, а может, потому что ей не терпелось взглянуть новым взглядом на окружавший ее мир.

Теперь каждый раз, по дороге в школу или домой, Таня повторяла у себя в голове те качества, которые Змееносец вписал в ее характеристику, и с каждым днем чувствовала себя все свободнее и смелее.

И, самое любопытное, что вместе с ней самой стали меняться и люди вокруг: учителя стали привыкать к ее уверенным ответам на уроках, одноклассники больше не решались дразнить ее (конечно, если она каждую дразнилку может вывернуть в свою пользу). Правда, бабушка меньше ворчать не стала, но зато хотя бы больше не говорила про внучку, что та «зря зажимается и стесняется».

Даже сам Петя Кирпич как-то попытался заговорить с Таней на перемене, но ей от этого было почему-то совсем не так приятно, как было бы раньше.

В се-таки он учится на год старше, еще и на одни двойки, и порой произносит такие слова, от которых ей становится не по себе, несмотря на то что она понятия не имеет об их значении. И еще кроссовки у него такие грязные, что невольно посочувствуешь и без того старенькому школьному паркету, по которому Петя регулярно бегает то за перепуганными младшеклассниками, то от разгневанного завуча.

И теперь при взгляде на него Таня лишь улыбалась про себя своим прежним эмоциям и думала:

«Все же некоторые люди издалека кажутся лучше, чем вблизи».

А Злата Болонко первую неделю и вовсе не отходила от нее, беспрестанно напоминая ей о том, какая она «странненькая» и что такой ей и следовало бы оставаться.

– Ну, понимаешь, кто-то рожден, чтобы блистать… – как-то снова завела свою «шарманку» Злата.

– …а кто-то, чтобы служить блистающим? – усмехнулась Таня, внимательно посмотрев на нее.

Болонко испуганно таращила внезапно забегавшие от волнения глаза, мычала и поджимала губы, издавая непонятные звуки, вроде «нет… вовсе нет! Я вовсе не это хотела сказать… ты опять все не так понимаешь!»

– Злат, ты закончила? – спросила Таня, как бы поглядывая на часы, но на самом деле еле сдерживая смех. – А то мы на урок опоздаем…

Болонко обиженно зафыркала, глядя, как она победоносно удаляется в направлении кабинета литературы, где бедная Марьгенадьна уже пять минут безуспешно пыталась уговорить ребят успокоиться и позволить ей наконец начать проверять, кто из их класса все же удосужился выучить заданное на дом стихотворение.

И, если уж наша история уже подошла к своему завершению, то лучше всего будет закончить ее именно этим самым стихотворением, которое, кстати, Таня учила с особым усердием. И каждому, кто прочтет его после этой повести, наверняка станет понятно, почему:

 
Ну как мы о звездах судим?
Хоть яркие, но бесстрастные.
А звезды живут по-разному,
А звезды живут, как люди.
 
 
Одни – будто сверхкрасавицы –
Надменны и величавы.
Другие же улыбаются
Застенчиво и лукаво.
 
 
Вон те ничего не чувствуют
И смотрят холодным взглядом.
А эти тебе сочувствуют
И всюду как будто рядом.
 
 
Взгляните, какие разные:
То огненно– золотые,
То яркие, то алмазные,
То дымчатые и красные,
То ласково– голубые.
 
 
Нельзя отыскать заранее
Единой для всех оценки:
У каждой свое сияние,
У каждой свои оттенки.
 
 
Людская жизнь быстротечна.
Куда нам до звезд?! А все же
И звезды живут не вечно,
Они умирают тоже.
 
 
Природа шутить не любит,
Она подчиняет всякого.
Да, звезды живут, как люди,
И смерть свою, словно люди,
Встречают не одинаково.
 
 
Одни, замедляя ход,
Спиной обратясь к Вселенной,
Скупо и постепенно
Гаснут за годом год…
И, век свой продлить стараясь,
Темнеют, теряя цвет,
В холодный кулак сжимаясь,
Тяжелый, как сто планет.
 
 
Такая не улыбнется,
И дружбы с ней не свести.
Живет она, как трясется,
И «Черной дырой» зовется,
Погаснув в конце пути.
 
 
А кто-то живет иначе,
А кто-то горит не так,
А кто-то души не прячет,
Огнем озаряя мрак.
 
 
И, став на краю могилы,
К живым пролагая мост,
Вдруг вспыхнет с гигантской силой,
Как тысяча тысяч звезд…
 
 
И все! И светила нет…
Но вспышки того сияния
Сквозь дальние расстояния
Горят еще сотни лет…[9]9
  Выше приведено стихотворение Э. А. Асадова


[Закрыть]
 

2019–2020