Текст книги "Никогда в жизни!"

– Не буду есть, я худею! – заявила дочь, положив себе на тарелку чуть-чуть салата.

И в моем собственном доме завелась анорексия, а я проворонила!

– Ты с ума сошла! – завелась я. – Заработаешь себе какую-нибудь болезнь! Погляди на себя! Если перестанешь есть, станешь похожа на скелет! Над тобой все будут смеяться! У тебя исчезнет грудь и прекратится менструация! Гормональные нарушения могут привести к развитию рака!

Меня просто трясло. Где были мои глаза, почему я не заметила, что у меня под носом возникла такая проблема!

– Я пойду есть к себе в комнату. Сейчас в меня просто ничего не лезет. Ты вывела меня из себя! – Тося встала и унесла тарелку с жалкими остатками салата в кухню. Какое-то время там повозилась и скрылась в своей комнате.

Ну конечно! Именно так все и начинается! Она считает себя толстой! У нее уже снизилась острота зрения! Я не могу так этого оставить! Постучавшись, я вошла к ней в комнату. Все оказалось еще хуже, чем я думала: перед Тосей стояла тарелка с салатом, рядом два кусочка хлеба, консервированный перец, яблоко, банан и гомогенизированный творожок с изюмом. Потом ее будет тошнить! А отсюда всего лишь шаг до обезвоживания организма! Надо мне взять себя в руки. Я мать, я должна ей помочь. Может быть, это из-за недостатка любви?..

Я села на тахту.

– Мне надо с тобой поговорить… Наверное, я не самая лучшая мать, но я тебя очень люблю и считаю, что ты У меня самая замечательная. Тебе вовсе не обязательно отказываться от еды, чтобы я стала любить тебя больше. Мне абсолютно безразлично, как ты будешь выглядеть, я все равно не перестану…

Тося смотрела на меня внимательно. Слишком внимательно.

– Вот именно, – обиженно прервала меня дочь, – тебе безразлично, как я выгляжу. Разве ты не видишь, что мне надо сбросить по крайней мере три килограмма?! Я не влезаю в брюки, которые были куплены в январе! А ты мне давишь на психику, не даешь даже спокойно поужинать! Есть надо в спокойной обстановке!

Я вышла. Вернулась к компьютеру. Не знаю, что предпринять. Мне необходим совет какого-нибудь психолога.

Тося идет в ванную. Ну конечно, сейчас ее вырвет! Подкравшись к двери, я прислушалась. Тишина. И когда Тося открыла дверь, она просто налетела на меня. Я схватилась за живот и скорчилась, делая вид, что у меня колики. Она как-то странно покосилась на меня.

– Ты плохо себя чувствуешь?

Я что-то невнятно буркнула и закрыла за собой дверь. Ее тошнило?

Кажется, нет. Я ничего не чувствую, да и в ванной дочка была недолго. Все страдающие булимией порядочные плутовки. Вот, например, принцесса Диана. Никто ни о чем не знал! А чем все закончилось?!

Думая об этом, я подошла к холодильнику и тоже достала гомогенизированный творожок с изюмом. Посмотрела на упаковку: если в нем ноль калорий – необходимо что-то срочно предпринять. На счастье, это оказался нормальный жирный творог. Очень вкусный! А может, Тося не страдает никакой булимией?

Почему Ирек сегодня не позвонил?

УРОВЕНЬ ЭНДОРФИНОВ

Вернулась вчера из редакции, гляжу – дверь дома настежь, грабли отброшены, валяются рядом, на калитке замок. Вошла в дом – похоже, Борис снова рвался наружу.

Вот так сюрприз! На столе лежали двадцать злотых и записка: «Пани Юдочка, – не выношу своего имени, тем более в уменьшительной форме, – нам очень надо было позвонить, а тут нам сказали, что у вас есть телефон, поэтому мы вошли в дом и позвонили, оставляем вам денежки. Возле Быдгощи заглохла наша машина – необходимо было как-то этот вопрос решать».

Я без понятия, кто мог звонить из моего дома. Ясно, что ни один из ближайших соседей не признается. Из Бориса слова не вытянешь.

* * *

Как мне скверно. Наверное, начался бронхит. Но к врачу не пойду – слишком далеко. Все обо мне забыли, никто мне не поможет. Если бы я жила у Агнешки и Гжесика, они бы за мной ухаживали. И малышка племянница зашла бы проведать больную. И племянник в спортивном костюмчике был бы рядом. И кто-нибудь налил бы мне чаю. А так приходится ползти самой, Тося с классом на экскурсии в Кракове.

Дома было холодно. Я сделала себе роскошные бутерброды – жаль, что, когда я больна, еда кажется особенно вкусной, – и опять забралась в постель. Сегодня я решила услаждать себе жизнь телевизором.

Ну и ну!

Меня взбесило вовсе не то, что в течение сорока минут некий приятной наружности мужчина предлагал некой даме выбрать то, что находится под цилиндром, а не то, что стоит в воротцах, и давал ей за это деньги. И не то, что я посмотрела телеконкурс. Отнюдь. Допускаю даже, что такого рода развлечение может оказаться полезным для какой-то клетки головного мозга при условии, что эта клетка там имеется.

Я не вышла из себя, когда в «Новостях» в очередной раз показали, как в Познани убили какого-то мафиози, нет, это не бесполезная, а, надо полагать, коммерческая информация. По всем каналам – седьмой раз кряду!

Меня лично нисколько не тронул сериал «Просто Мария» или такого же типа, но с совершенно другим названием. Эти фильмы всегда заканчиваются тем, что черноволосый герой с обворожительной щетиной на лице, со слегка оголенным торсом, на котором очень сексуально топорщится пучок темных волос, собирается поцеловать красотку в длинном платье, на котором расстегнута верхняя пуговка и видна соблазнительная ложбинка между грудями – все это снято одной стационарной камерой, – и в этот момент дверь приоткрывается… и идут титры.

Нет, с какой стати меня это должно раздражать? На прошлой неделе было то же самое, шестьсот пятьдесят восьмая серия.

Волосы, волосы, волосы. Меня не возмутило то, что у них сухие посеченные концы, хотя я должна была бы решительно сказать «Нет!». Может быть, это объясняется тем, что я не замужем?

Ничего не имела против того, что некая дама все время подавала кофе в постель некоему мужчине. Ее дело. А за кадром грустный голос вещал, что именно так следует начинать день. Вот еще! Пусть Йоля так начинает день. У меня на этот счет несколько иное мнение. Ничуть не раздражали меня и тампоны, которыми я должна бы пользоваться и пользоваться, чтобы переодеваться и переодеваться. Меня не привело в бешенство предложение купить потрясающий порошок, чтобы я могла им стирать и стирать. Можно подумать, мне больше делать нечего! И почему меня, не приведи Господи, должно беспокоить то, что находится под бортиком моего унитаза? Почему? В то время когда я ем? Такие аппетитные бутерброды? Неужели кто-то решил, что реклама оказывает какое-то влияние на таких женщин, как я?

Реклама способна лишь вызвать отвращение к жизни. Особенно у такого больного человека, как я. Оставленного на произвол судьбы. Всеми забытого… Я могла умереть, и никто не узнал бы. До полного зловонного разложения. В довершение всех бед у меня не было даже крохотного кусочка шоколада, который мог бы повысить уровень эндорфинов в головном мозге и улучшить самочувствие. Той маленькой шоколадки, бумажку которой разворачивал и разворачивал какой-то хмырь на экране.

Ничего.

Почему у меня так упал уровень эндорфинов? Этих полезных невидимых частиц, чтобы чуть-чуть подсластить? Почему никто не принесет мне даже одной малюсенькой шоколадки?

* * *

И все-таки это был необычайно приятный день. Надо бы запомнить то, что говорил мой шеф. Хвали день по вечеру.

Я лежала-лежала, а телевизор настаивал на том, чтобы заглянуть под бортик унитаза… – тьфу! – как вдруг позвонил Граф, чрезвычайно милый ветеринар и мой приятель. Он постоянно в кого-то влюблен. Но не в меня.

Я раскашлялась в трубку, и Граф тут же сказал:

– Ого-го! Голубушка, да у тебя бронхитик.

И часа не прошло, как он был у меня с лекарствами. Он знал, что мне надо. Ведь у животных тоже бывает бронхит. Привез мне в плетеной корзинке обед, который приготовил сам, гадкие таблетки, но в целом хорошие, апельсиновый сок, яблоки и спросил, вызван ли он для УГЦ? Ни за что не отгадаете, что это значит. Усыпление из Гуманных Целей! Этакая мужская ветеринарская аббревиатура. Означает, что, если зверюшка не подлежит лечению, ее убивают.

В настоящее время УГЦ применяет большинство мужчин, сменяя старых жен (то есть зрелых и красивых) на пластиковых кукол Барби, с которыми следует обращаться крайне деликатно, иначе из них вытечет силикон. Но Граф меня утешил – сказал, что не умерщвляет женщин, имеющих столь жалкий вид. Это меня порадовало.

Оставалась надежда, что я наведу чистоту под бортиком своего унитаза. Разумеется, в будущем.

Я постаралась быть обаятельной. Заявила, что впервые вижу Графа – мужика что надо.

Граф потребовал, чтобы я проглотила – при нем! – все огромные пилюли, которыми я чуть было не подавилась. Затем развел аспирин с витамином С и тоже заставил меня выпить. Омерзительно!

После чего велел мне съесть обед – клецки, мясо и салат из цикория, все это он привез в баночках. Цикорий был пресноват. Я почувствовала себя великолепно. Затем доктор приказал мне лечь в постель, а сам вымыл посуду. Я задумалась: а может, стоит болеть – конечно, время от времени.

Тут позвонила Уля. Ее интересовало, почему у меня закрыты все окна. Жива ли я. Граф уехал, пришла Уля и принесла мне две конфеты, точно такие, как показывали по телевизору, – с кокосом сверху. Я его соскребла (тайком от нее), потому что не люблю кокос. Уля поинтересовалась, вызывала ли я врача. Узнав, что приезжал Граф, лишь тяжело вздохнула:

– Ну конечно, кому же еще тебя лечить, как не ветеринару!

Хорошо, что я больна и не обязана воспринимать все, что мне говорят.

Позвонила моя мама. Разволновалась из-за того, что я болею, но я сказала, что был врач и у меня все в порядке. Я не стала уточнять, что это врач, лечащий животных.

Позвонил мой отец, которому сообщила моя мама, что у меня был врач, он сказал, что, если бы кто-нибудь с ним посоветовался, и так далее.

Позвонила моя мама и спросила, не нужно ли мне чего, она могла приехать.

И снова позвонил отец, которому звонила мама, чтобы сказать, что она, возможно, поедет ко мне, и спросил, не нужно ли мне чего-нибудь, он мог бы передать с мамой, хотя если я бы предварительно попросила у него совета, то он посоветовал бы мне, и так далее.

Потом я перезвонила маме и сказала, чтобы она не приезжала, потому что Уля за мной ухаживает.

И снова позвонил отец, которому звонила мама, что она все-таки не поедет, и сказал, что у него есть для меня чай, печенье и кофе; раз уж я болею, то есть повод все это мне завезти. Потому что он был в «Метро».

«Метро» – исключительно полезный гипермаркет, где все покупают вещи, которые им не пришло бы в голову покупать в другом магазине, и покупают их много, оптом. Мой отец периодически посещает «Метро» и покупает там, например, ящик орешков с медом, которые потом в течение двух лет всем раздает.

Или контейнер чая, который потом раздает. Или же ящик творожных сырков, которые можно было бы купить и в ближайшем магазине, но там он приобрел бы это в разумных количествах и были бы у него свежие сырки.

И стоит у него этот ящик с сырками, срок годности которых с каждым днем неумолимо истекает и находится в обратно пропорциональной зависимости от скорости потребления их отцом.

Мой брат, прибыв с другого края света, сопровождает отца в «Метро» и тоже покупает что-нибудь оптом. Например, карандаши. В упаковке их сто штук. Зачем кому-то сразу сто карандашей?

Я села к компьютеру и погрузилась в работу. Но сегодняшний объем писем меня добил. Неужели в нашем журнале появилась статья о сексе? Первое письмо было о пенисе.

Дорогая редакция!

Мне пятнадцать лет, мой пенис во время эрекции отклоняется немного влево. Не приведет ли это в будущем к каким-нибудь осложнениям?

А я почем знаю? Обзвонила всех приятелей-мужчин, расспросила их про пенисы. Теперь они будут думать, что я нимфоманка. Оказалось, что перекашивания возможны. Как правило, пенисы немного сгибаются.

Ветеринар Граф поинтересовался:

– А в какой штанине он его носит?

Что я, ясновидящая, что ли? Его носят в штанине? Кто бы мог подумать, что в этом возрасте я открою для себя что-то новое?

Дорогой Герберт!

Только что я провела широкий опрос мужнин, среди которых был и врач…

Не буду уточнять, что это ветеринар.

Пенис может быть направлен в ту или иную сторону. Отклонение влево может быть вызвано тем, что ты постоянно носишь его в левой штанине, возможно, немного тесной, но это вовсе не обязательно. Только на порноснимках пенисы выглядят прямыми. У большинства мужчин они немного искривлены, и это не приводит ни к каким осложнениям в сексуальной жизни. Если все же это тебя сильно тревожит – при первой возможности покажи его своему участковому врачу или попроси направить к…

Третий день не было никаких сообщений от Ирека. Я устала строить предположения, что могло стрястись. То и дело проверяла электронную почту – ничего. Никто не мог ко мне дозвониться, потому что я пыталась выйти на связь и мой телефон был все время занят.

Кшись сказал, что в четыре утра нет проблем с выходом в Интернет. По мне, так лучше обычный почтальон в полдень. Можно подумать, что мне не хватало писем!

Дорогая пани Юдита!

Вы ответили на письмо моей подруги, у меня тоже есть к Вам вопрос. В общем-то я знаю все о том, как можно забеременеть, ведь я уже старшеклассница, учусь в общеобразовательном лицее, хотя еще девственница. Все-таки хотелось бы уточнить, можно ли забеременеть, если посидишь у парня на коленях? Если он в джинсах «Levi's»?

Это было поинтереснее, чем телевизор. Даже чем «Просто Мария». Тем более викторина о шляпах. Одно только было непонятно. Когда он в джинсах? До того, как девушка села, или потом?

Дорогая Аня!

Если вы оба были одеты, беременность тебе не грозит. Но если в будущем ты попытаешься сесть на колени к обнаженному парню и сама будешь раздета – в этом случае я ни за что не могу ручаться.

Придет и твоя пора для интимной жизни, меня совсем не удивило твое робкое признание, что ты еще девушка. Это прекрасно. Однако прежде, чем решиться на близкие отношения, обратись к врачу-гинекологу, который порекомендует тебе безвредные для здоровья противозачаточные средства…

Боже милостивый, моя дочь на экскурсии! Этой девушке столько же лет, что и Тосе!

Тося вернулась с экскурсии.

Она не выглядела слишком худой. Но я могла ошибаться. Нужно быть начеку.

Еще в дверях она сообщила, что сделает себе татуировку, потому что это модно. Бабочку! На предплечье.

Я обмерла. Потом крикнула – только через мой труп!

Какова была реакция Тоси? Дочь посмотрела на меня и сказала:

– Мое тело принадлежит только мне, и я могу делать с ним все, что захочу. Ваши дети – это не ваша собственность…

Доводилось ли кому-либо слышать подобную чушь! Почему она роется в моем компьютере? Как это отвратительно!

И почему не чья-то чужая дочь собирается сделать себе татуировку? Почему – я вас спрашиваю – не какая-нибудь посторонняя девочка ради того, чтобы обратить на себя внимание, отдавая дань моде, сама себе причиняет страшный вред!

Дорогая редакция!

Как выбить дочери из головы идею сделать татуировку? Она говорит, что…

Дорогая читательница!

Самое главное – довести до сознания Вашей дочери, что это всего лишь форма выражения бунта молодежью. Ни в коем случае не устраивайте скандалов по этому поводу. Горькая правда состоит в том, что ее тело не является Вашей собственностью. Я Вас прекрасно понимаю, но повлиять на то, что дочь делает с собой, Вы не в состоянии. Она хорошо учится и не доставляет Вам особых хлопот, а татуировка, в конце концов, не столь страшная беда в сравнении, скажем, с наркотиками.

Важно, чтобы она делала татуировку там, где ее не покалечат, где следят за гигиеной и чистотой, а не у кого-то тайком. Категорический запрет приведет лишь к тому, что девочка будет настаивать на своем. Возможно, стоило бы поговорить с ней о последствиях: о капризах моды, о том, что тело растет и кожа растягивается. Ведь через два года сегодня красивая бабочка может выглядеть просто безобразно…

С уважением, от имени редакции…

Я хотела одного – чтобы у меня был нетатуированный ребенок. А еще лучше – в пеленках. Он позвонил. Сказал, что скучает.

* * *

Тося раздумала делать татуировку. Как я тебе благодарна, Господи. Я произнесла парочку поощрительных фраз. О том, что она молодец – не подвержена влиянию окружения. Что я горжусь ею. Что она умеет следить за собой.

Сегодня Тося вернулась из Варшавы. С серьгой в носу.

Кошмар!

* * *

Пришла Уля. Она была в ужасе. У ее младшей дочери на предплечье – маленькая изящная татуировка. Я видела. Не так уж и плохо смотрится… Не то что серьга. Я прихожу в ужас от одной только мысли, что будет, когда приедет моя мама.

Мама позвонила и спросила, что новенького.

Ничего.

Кроме татуировки. У Ули. И серьги. В носу. В моем доме!

ВЕСНА

Какое счастье – весна в разгаре. Теперь мы с Улей сможем снова наладить нашу череззаборную светскую жизнь, которая зимой сильно приутихла. Разумеется, у забора, потому что в домах общение шло полным ходом на протяжении всей, мягкой в этом году, зимы.

Весна так и перла из земли и из воздуха, а мы с Улей через забор обсуждали важные вопросы и посвящали друг друга в планы на будущее. Здесь надо было бы досеять, там выкопать, а здесь пересадить, там навести порядок.

В этот момент подошла наша третья соседка, держа в руках сухие прутики, но с корешками на концах. Не иначе как несла их Уле в подарок, потому что остановилась у ее калитки. Трудно передать то чувство зависти, которое поглотило меня внезапно – что-что, а сухие черенки, которые в мгновение ока превратятся в цветущий розовыми цветами куст, я люблю больше всего в жизни, – но я себя сдержала. Приветливо поздоровалась с соседкой через ограду, подавив чувство зависти на корню. Но прежде чем та успела что-то милое произнести в ответ, из дома Ули донеслись вопли.

Вздрогнули и мы втроем, и саженцы в руках у соседки.

– Ты идиотка! – услышали мы.

– Сама идиотка! – отозвался звонкий голосок второй Улиной дочки.

– Я тебе говорила, чтобы ты не притрагивалась к моей губной помаде!

– Я ее не брала!

– Брала! И мою блузку ты надевала без спроса!

– Какая ты хамка! Всего-то лишь раз, да и то потому, что тебе купили, а мне – нет!

Мы облегченно вздохнули. Улины дочери обсуждали свои проблемы, а весна сделала их достоянием всех, ведь окна уже открыты, так что голоса разносятся далеко.

Соседка с черенками смотрела на Улю. Предпримет та что-нибудь или нет? Уля ничего не стала делать. Она не собиралась вмешиваться. Со спокойным видом взглянула на соседку и сказала по поводу саженцев:

– Ой, какая прелесть! Что это?

– Как ты со мной разговариваешь! – перебил ее крик из окна.

– А ну-ка давай сюда мою блузку, воровка!

– На, и заткнись! Помаду я не брала! Мне никогда ничего не покупают, все только тебе! Я тебя ненавижу!

– Ты взяла, она лежала здесь!

– У тебя здесь такой бардак, неряха, постоянно что-то теряется!

Уля с нежностью провела рукой по черенкам.

– Какие крупные, – восхитилась она. – Наверняка будут цвести уже в этом году!

– Мам! – Из окон теперь полились вопли отчаяния. – Ма-а-ама, скажи ей! Она меня бьет!

– Врунишка, вот тебе! Ма-а-ам! Это она меня бьет! Уля положила саженцы у забора.

– Извините, я на минутку, сейчас вернусь. – И она скрылась в доме.

Внутри все стихло.

Уля вернулась через минуту с тремя кружками чая на подносе и поставила на пенек у ограды. Сквозь сетку просунула кружку мне. В доме стояла тишина, синица заливалась где-то в старом саду. Мы смотрели на Улю выжидательно.

– Подрались, – пояснила она.

– Ну и как они? – поинтересовались мы с соседкой в один голос.

Уля обладает уникальной способностью улаживать конфликты, а также не участвовать в них. Видно, и здесь она что-то сделала. Мне было крайне любопытно, как она поступила. И на чью встала сторону. На сторону той дочери, которая подозревала вторую в том, что та у нее позаимствовала что-то без спросу, или приняла сторону второй, которая пусть даже взяла, но лишь потому, что у нее самой этого нет. Раз у нее нет, значит, она обделенная. Но даже если девочка чувствует себя обделенной, ей не следовало бы оскорблять сестру. В свою очередь, ее оскорбления – лишь ответ на ругательства первой. Может быть, Уля учитывала то, кто первый затеял драку?..

Эта проблема показалась мне весьма занимательной в тот теплый весенний день. Относится ли моя подруга одинаково ровно к обеим любимым дочерям? И вообще, воспринимает ли их свару всерьез? И если поддерживает, то которую? И почему? Потом я задумалась о Тосе. Она в единственном числе, и я всегда на ее стороне, хотя иногда этого не показываю. А вот если бы у меня было две дочки? Как, к примеру, нас – у этого забора?

Кому я дала бы черенки, которые вот-вот превратятся в прекрасные кусты?

Ах, нашей соседке следовало бы подумать и обо мне. Хотя как знать, саженцы могли и не приняться, потому что они были уже большими, да и вообще, возможно, не так уж хороши.

Но что же сделала Уля? Она просто вошла в комнату, где сцепились ее дочери и каждая звала маму на помощь. Произнесла там единственную фразу:

– Я прошу сию же минуту перестать бить моего ребенка!

И спокойно отправилась готовить чай.

Саженцы утратили для меня всякую ценность. А вот Уля в тот весенний день показала мне, в чем состоит мудрость матери. Спокойствие. Терпение. И – любовь. Ей не надо было принимать ничью сторону. Она была на стороне обеих своих дочерей. Я смотрела на подругу с восхищением.

Уля нагнулась за прутиками и сказала соседке:

– Я так тебе благодарна, они станут очень красивыми! А Исе действительно нечего надеть. Завтра с ней съездим и что-нибудь купим. Как чудесно они будут цвести!

Соседка добавила:

– Я так и подумала, что если вы посадите по одному саженцу, каждая со своей стороны, то и собаки не потопчут, и кусты будут красиво переплетаться.

Можете себе представить мои чувства. Ведь я давно не маленькая завистливая девочка! Порой мне даже кажется, что у меня хороший характер. А тут – такой прокол! Маленький штришок к моему характеру. Иногда мне хочется стать Улей! Потому что для нее самой важной старшей дочерью является старшая дочь, а самой важной младшей дочерью – младшая.

Тося вытащила из носа серьгу, потому что в дырочку забивалась грязь. Ко всему прочему она разлюбила своего парня. Надеюсь, что у нее не будет осложнений при насморке.

Послезавтра должен вернуться Ирек.

Голубой не писал.

Почему мужчины такие обидчивые?

* * *

Ирек не позвонил. Я звонила ему на сотовый – отключен. Не понимаю, что произошло. Не знаю, что случилось, не знаю, что случилось, что случилось… Я предчувствовала, что будет именно так. Подозревала. У меня все время было такое чувство. Все было слишком прекрасно, слишком. Не знаю, что делать. Я не нахожу себе места. Почему это несносное солнце светит, хотя он не звонит! Лучше бы лил дождь.

* * *

Я наведалась в редакцию. Получила очередное послание от Голубого.

Дорогая пани Юдита!

Я попытался откликнуться на Ваше предложение, высказанное более чем ясно: «Если могу Вам помочь в Ваших домашних делах», – и вот тебе на, я Вам пишу, а Вы отвечаете сухо, будто совсем незнакомому. А может быть, все-таки чуточку эмпатии? Если этот термин вызывает трудность, напомню, как он объясняется в Словаре иностранных слов, изданном нашим научным издательством: эмпатия – это эмоциональная идентификация с другим лицом, способность сопереживать. Если бы Вы были хоть немного способны к этому, то не оставили бы меня на мели. А вдруг мне тяжело без Ваших писем?

Теперь очень важный для меня вопрос: имеется ли у Вас какая-нибудь информация, чем можно порадовать женщину? Заранее Вам благодарен.

Ой, Голубой, если уж порадовать, так точно не мужчиной. Не обольщайся.

Я решила заняться письмом поинтереснее.

Уважаемая пани редактор!

Не знаю, то ли я ненормальная, то ли окружающий меня мир сошел с ума. Непонятно, почему в двадцать восемь лет я должна перестать мечтать только потому, что мой парень считает, что все это несбыточные фантазии. Мы встречаемся уже четыре года. Я не возражала, когда он сказал, что еще не созрел для семейной жизни. Я ни на чем не настаивала, считала, что это вопрос времени. Но за эти четыре года он ни разу не вспомнил ни о моем дне рождения, ни об именинах. Когда я все же сказала ему, что меня такое отношение обижает, он разозлился и ответил, что не любит, когда на него давят. Я не могу относиться к происходящему, как прежде, отстранение: для меня подарки – свидетельство памяти и любви. Он смеется надо мной, говорит, что мне нужен рыцарь на белом коне, а это детство.

Не знаю, почему меня преследует злой рок и когда он перестанет идти за мной по пятам. Не возьму в толк, чем провинилась. Я уже не хотела ни на кого накликать оспы и была довольна тем, что Тося бывает у отца и любит своего единокровного братика. Но такого поворота в сценарии я не смогла бы придумать даже в самых смелых мечтах.

Уля подошла сегодня к забору и спросила, смотрела ли я по телевизору новости. Нет. Я никогда не смотрю новости. Разве что когда болею. Мне нравятся документальные фильмы и кино о любви. А не эта дребедень. Почувствовала, что Уля как-то замялась там, у ограды. Спросила се:

– А в чем дело?

– Тебе неплохо бы сегодня посмотреть новости. Я приду к тебе, когда начнется «Панорама», – ответила она.

Это на нее не похоже, я позвонила маме, чтобы узнать, что произошло. Мама всегда в курсе событий. Она бы предупредила меня, что надо посмотреть программу новостей, потому что… Не только потому, что интеллигентные люди должны быть в курсе происходящего. А кто меня гнал на прогулку в половине восьмого, во время «Новостей», когда у нас ввели военное положение? Мама ничего не рассказала, а только спросила, как дела у Тоси.

У Тоси все было в порядке.

Уля пришла к началу «Панорамы». С собой она принесла налитые рюмки.

Что за дела?

«Панорама» началась. Уля предложила:

– Выпей.

Ну, я выпила…

Вот оно.

Иероним К. Задержан предполагаемый главарь преступной группировки из города X. А вот его супруга, прибывшая на предварительное слушание дела в суде. Здесь же его дети. Двое. Очень милые. А вот его шеф. Не такой милый. Вот судебные материалы. Комментарий. Спецгруппа уже несколько месяцев… Доблестная полиция высчитала… Уже в аэропорту, где обвиняемого встречала жена, когда тот возвращался из Лондона…

Ирек был как живой. Я залпом опрокинула рюмку. Уля перелила мне из своей и отправилась к себе за бутылкой. Я выключила телевизор. Вернулась Уля. Борис улегся возле камина, Сейчас попытался вцепиться ему в хвост. Я выпила вторую рюмку. Уля робко заметила:

– Он бы наверняка позвонил, если бы его не поймали. Может быть, это ошибка?

Пес с ней, с этой бандой, но жена! Соврал!

– Ты наверняка была для него чем-то очень важным, – заключила Уля и налила мне еще.

Это уж точно! Ну и дура же я! Разве не странно было, что он не дал мне номер домашнего телефона? Только сотовый. Что он так внезапно уезжал. Что у него был водитель. А почему он не отвез меня домой? Потому что ждала жена. И я позволила водить себя за нос! Боже праведный, мне того и гляди стукнет сорок, моя дочь скоро станет совершеннолетней, может, даже сделает себе татуировку, а я все еще пребываю на уровне… на каком-то там уровне развития! В общем, ясно каком!

Уля попыталась меня утешить – несомненно, я должна была ему нравиться, раз он скрыл существование семьи… Да, несомненно!

У меня не осталось даже ненависти к мужчинам. Они меня добили. Если я болею, то лечить меня приходит ветеринар. А если уж кому понравлюсь, то мафиози!

Все, выхожу из игры.