Текст книги "Секрет"

Глава 47
Сделка

Сейчас

Дин Кинкейд сварил себе чашку крепкого кофе, причем на незнакомой кухне. Он все еще не окончательно привык к жизни на свободе. Первым важным фактором оказалась Имоджен: воспоминание о том, как она ждала у ворот тюрьмы, то и дело вызывало счастливую улыбку. Отбывая срок, Дин постоянно о ней думал; каждый день ждал, что придет навестить, но единственный, кто появлялся, это адвокат Брайан. Постепенно Дин научился запрещать себе ждать и надеяться. И все же, едва увидев ее возле тюрьмы, сразу понял, что чувства никуда не делись.

Дверь кухни открылась; вошел детектив-инспектор Браун. Дин подождал, пока тот поставит в микроволновку еду на одного, и только после этого выдал свое присутствие.

– Здравствуйте, детектив, – произнес негромко. Сэм Браун вздрогнул.

– Черт возьми! – Взгляд скользнул по столу, мимо пустой кружки, и остановился на большом кухонном ноже, который лежал возле руки Дина.

– Давно не виделись.

– Какого хрена ты здесь делаешь? И как сюда попал? Это мой дом!

– Полагаю, примерно так же, как вы попадали в дом Имоджен.

– Послушай, ты не имеешь права… – попытался возразить Сэм, но в этот момент запищала микроволновка. Дин улыбнулся и воткнул нож в стол.

– Давайте пропустим предварительную беседу, хорошо? Вам отлично известно, кто я такой и на что способен. А если еще неизвестно, то могу продемонстрировать. – Дин встал.

– Представление посвящено Имоджен? Не знаю, что она тебе наговорила, но к событиям в Плимуте не имею ни малейшего отношения.

– Вы к ней неравнодушны, Браун? Так? Неужели всерьез считаете, что такая женщина, как мисс Грей, захочет иметь дело с таким мужчиной, как вы? – Дин презрительно улыбнулся.

– С таким, как я? Что, черт подери, это значит?

– Вы знаете, что это значит.

– Угрожаешь?

– Нет. Всего лишь хочу дать дружеский совет. Верю, что вы не причастны к нападению в моем доме, но хочу услышать все, что помните о той ночи.

– Пытался найти Имоджен. Звонил, но она не отвечала.

– Она сказала, что слышала ваш разговор с Васосом возле клуба. И вы пообещали о ней позаботиться.

– Я работал под прикрытием, Кинкейд. Старался сблизиться с Васосом, чтобы больше узнать о торговле людьми. Надеялся втереться в доверие. В тот день позвонил Стэнтону, чтобы узнать, где Имоджен. Тогда и сказал ему, что она беременна. Потому что беспокоился. Думаю, от него они и узнали. Глупо, ведь я давно догадывался, что кто-то сливает информацию. Вот только никогда не приходило в голову, что это он. Стэнтон всегда казался таким честным парнем.

– И что же выяснилось насчет контрабанды? – Дин помолчал, заранее зная ответ на вопрос, который собирался задать. – Элиас каким-то образом замешан в преступной торговле?

Сэм покачал головой.

– Прямых свидетельств его участия нет. Зато брат увяз по горло. Но даже Антонис Папас не несет полной ответственности за перемещение девушек и денег. Над ним кто-то стоит.

– Детектив, в некотором смысле вы, несомненно, не дурак. Но в отношении Имоджен поостерегитесь. Доставляете ей массу неудобств. Пугаете, а этого я не потерплю. Только из уважения к ней с трудом сдерживаюсь, чтобы сейчас же не выбить из вашей персоны кучу дерьма, а прошу ласково: оставьте детектива Грей в покое.

– Постараюсь. Но ведь на работе может случиться всякое.

– Понимаю. Однако учтите: если «всякое» случится, непременно узнаю.

Не сочтя нужным вытащить нож из стола, Дин пошел к своей машине. Теперь, после успешного завершения деликатной миссии, оставалось главное: отправиться на поиски Васоса. Приятно вновь ощутить собственную силу.

В Плимуте Эдриан подъехал к дому Антониса Папаса, а Имоджен направилась в клуб «Афродита». Каждый пообещал позвонить, если обнаружит что-то важное. Эдриан заставил напарницу дать слово не входить в заведение одной и в случае подозрительной обстановки немедленно сообщить. Он внимательно посмотрел на дом. Здесь провела детство Изабел, хотя и не опознала ни одного из своих похитителей. Скорее всего, сказалась неуместная в данном случае преданность. Полиция все еще пыталась получить достаточные улики для проведения обыска, однако пока двое судей отказывались подписать ордер. Учитывая все, что было известно об Антонисе, ответ напрашивался сам собой: неведомый высокий покровитель намеренно тянул время.

Даже беглый взгляд на дом вызвал неприятное чувство. Холодное, убогое здание абсолютно не соответствовало доходу, о котором говорил Элиас. Деревянная дверь рассохлась и потрескалась, а крашеные кирпичные стены выцвели и облезли. Единственной отличительной чертой показались два квадратных окна, из-за проезжающих машин покрытых толстым слоем пыли. Вглядевшись, Эдриан заметил несвежие тюлевые занавески, надежно защищавшие комнаты от посторонних взглядов.

По грязной дорожке он прошел в дальний конец дома и перелез через забор. На задний двор солнце не проникало. В углу стоял старый сарай, а землю в шахматном порядке покрывали розовые и желтые садовые плиты. Задняя дверь оказалась незапертой.

Стараясь двигаться как можно тише, Эдриан вошел. Откуда-то из глубины доносились звуки работающего телевизора или радиоприемника, но откуда конкретно, понять было трудно. Пол в кухне оказался таким грязным, что подошвы прилипали. В доме явственно ощущался запах – не какой-то неопреленный, а тот самый: сладковатый мерзкий запах гниющего мяса. Хорошо, что дверь осталась открытой.

В холле возле стены стояла бейсбольная бита. Эдриан вооружился и пошел дальше, в гостиную. Звук стал громче. Работал телевизор; на противоположной стене отражался свет экрана. Скоро глаза привыкли к полумраку. Все здесь выглядело желтовато-серым, как небо в предрассветный час.

Хорошая новость заключалась в том, что Эдриан обнаружил Антониса. Но существовала и плохая новость: Антонис или умер, или очень крепко уснул. Судя по количеству высохших окровавленных бинтов на теле, кто-то явно пытался спасти ему жизнь. Эдриан перевел взгляд на заваленный обертками и консервными банками кофейный стол. В воздухе витал еще один запах. Эдриан не смог его определить, пока не заметил на столе пепельницу. От лежавшей на краю сигареты тянулась тонкая струйка дыма. Здесь явно был кто-то еще. Эдриан прижался к стене и постарался не издавать звуков. Знает ли этот «кто-то» о его присутствии? Надежнее исходить из предположения, что знает.

На первый взгляд, спрятаться в этой комнате было негде, поэтому Эдриан решил, что человек находится не в гостиной и определенно не в кухне. Значит, наверху. В этот момент в туалете спустили воду. Судя по всему, Эдриан еще себя не выдал. Он остановился в укромном месте под лестницей и стал ждать. Наверху раздались тяжелые шаги. Эдриан услышал, как человек застегнул молнию, а потом увидел и его самого. Васос уже почти спустился с лестницы. Он был намного массивнее Эдриана, а потому главным козырем оставался элемент неожиданности. Едва Васос показался, Эдриан бросился наперерез и сбил с ног, заставив упасть на колени.

– Кто здесь? – крикнул Васос.

– Полиция.

Совершенно неожиданно, даже не пытаясь сопротивляться, бандит поднял руки.

– Сдаюсь. Прошу защиты, – произнес он четко, внятно.

– Ты убил Антониса Папаса?

– Нет, я его не убивал. Когда пришел, он уже был при смерти: дело рук сына. Пытался его спасти, но он не позволил вызвать медиков. Джаннис убил его. Наконец-то парень собрался с духом.

Эдриан ослабил хватку. Васос с трудом поднялся и прислонился к стене, продолжая держать руки вверх в жесте безусловной капитуляции.

– А где Джаннис сейчас?

– Понятия не имею. Антонис сказал, что во время исполнения последнего задания сын был тяжело ранен. Просил найти и удостовериться, что с ним все в порядке.

– И ты это сделал? – Эдриан достал телефон и, подняв палец в знак молчания, начал набирать номер. – Минуту, скажу только пару слов.

– Кому звоните?

– Напарнице. – Эдриан продолжал держать палец поднятым. – Привет… да… я его нашел, мы в доме Антониса. Да, в Плимуте… ничего, подождем здесь… задняя дверь открыта. Потом.

Эдриан выключил телефон, опустил руку и кивнул, показывая, что можно говорить.

– Итак, нашел Джанниса?

– Нет. Остался здесь. Без защиты Антониса я почти труп.

– А как насчет Бриджит Рейд? Что там произошло? Почему вы ее искали?

– Антонису позвонил старший детектив-инспектор Стэнтон. Зашел в тот дом, где она работала, и в дверях столкнулся с ней. Сказал, что узнал офицера полиции; велел немедленно разобраться.

– Готов дать показания?

– Все, что угодно. Только вам придется обеспечить мне защиту. Оформить новые документы или что вы там делаете в таких случаях.

– Кого боишься? Дина Кинкейда?

– Кинкейда? Нет, этого засранца смогу пришить в любой момент. Ничего не стоило достать его даже в тюрьме.

– Тогда кого?

– Начальника. Самого главного.

– Есть кто-то еще? Почему Элиас его не назвал?

– Элиас об этом ничего не знает. Если скажу вам, то они меня убьют. А может быть, даже вас.

– Они? Что-то путаешься!

– Тот, чьего имени я не знаю – и никто не знает, – сумасшедший. Однажды собственными глазами видел, как он разорвал парню голову, дернув челюсти в разные стороны. – Васос покачал головой. – Жуть.

– И как же выглядит этот таинственный страшный человек?

– Высокий, намного старше вас, с длинными седыми волосами… но элегантный. Очень элегантный.

– Белый? Черный? Какой?

– Белый, но смуглый. Напоминает итальянского манекенщика или кого-то в этом роде. Длинное пальто, что-то вроде ожерелья… серебряное или из белого золота, с медальоном.

– Медальон?

– Похоже на святого Христофора, но со странным узором из черных или синих камней. Размером с монету в десять пенсов. Выглядит очень дорогим. Денег у него явно навалом.

– Как случилось, что мы впервые слышим об этом человеке?

– Сам я видел его лишь пару раз, не больше. Антонис никогда о нем не говорил, даже со мной. Как только заварилась вся эта каша насчет девушки и ребенка, Антонис очень испугался.

– Испугался? Почему?

– Потому что получил приказ убить девушку – ту, которая давно пропала, – но не мог этого сделать, а потому велел мне спрятать ее в магазине Дими. Он не был абсолютным чудовищем. Жалел ее.

– А как насчет тебя? Ты – абсолютное чудовище? Назови хотя бы одну вескую причину, по которой я не должен отдать тебя Кинкейду после всего, что ты сделал с моей напарницей?

– Мне велели это сделать, потому что она оказалась слишком любопытной. К тому же надо было убрать с дороги Кинкейда. Без него Элиас сразу теряет силу. Мы получили добро от ее босса. – Васос пожал плечами.

– Кинкейд собирается убить тебя за это. Но я сказал, что займусь тобой сам и посажу.

– Спасибо, офицер. – Васос улыбнулся.

– Вот только с той минуты, как тебя увидел, могу думать лишь об одном: о твоих грязных руках на моей напарнице. А потому изменил решение.

– Но сообщили, кому положено? Я ведь под защитой полиции, верно? – легкомысленно уточнил Васос.

– Надеюсь, не помешаю.

Оба обернулись и увидели Дина Кинкейда, который только что вошел и остановился у двери.

– Какого дьявола? Как он узнал, что я здесь? – Бандит заметно побледнел.

– Я, конечно, не астрофизик, Васос, но где же еще ты можешь прятаться?

– Не имеете права отдавать меня ему! Я сдался!

– Не знаю, приятель. Если Кинкейд пожелает тебя забрать, не уверен, что смогу его отговорить. – Эдриан и Дин понимающе переглянулись, а умиротворенное выражение на лице Васоса сменилось диким страхом.

– Похоже, Антонис все-таки не избежал своей доли. Карма неумолима. – Дин увидел лежавшее на диване тело.

– Значит, позвонили не напарнице? – Васос посмотрел на Эдриана.

– На твоем месте я бы о ней не упоминал, – с ненавистью бросил Дин.

– Приедет через несколько минут, так что вам обоим лучше удалиться, – предупредил Эдриан. Взгляд Васоса метнулся по комнате в поисках выхода. Эдриан почти слышал, как в голове преступника вращаются ржавые шестеренки: чтобы добраться до двери, придется прорваться через живой заслон, а это невозможно. Предположим, удастся повалить офицера, но как быть с Кинкейдом? Шансов на спасение не осталось, особенно если учесть, что последние полтора года Дин провел в тюрьме, мечтая о той минуте, когда доберется до врага и отомстит за все.

Эдриан понимал, что неправильно обрекать Васоса на жестокую смерть, но сейчас мог думать только о Еве, или, как старался привыкнуть ее называть, Изабел. Вспоминал испуганное лицо, неизменную кроткую доброту в магазине на углу; ту жизнь, которую ей пришлось терпеть из-за Антониса и Васоса. Но думал и об Имоджен. Представлял вонзенный в живот нож – а ведь Васос отлично знал, что она беременна. Так разве без него мир не станет чище?

– Лицо или живот, Васос? – Эдриан взглянул на Дина. Казалось, тот уже принял решение. От неподвижного взгляда Кинкейда у бандита подкосились ноги. Эдриан ощутил, как испаряется, слабея, собственное понятие о морали. С каждым новым делом улетучивалось еще несколько молекул. Когда же запас окончательно иссякнет? Он всегда уважал судебный процесс, но сейчас терялся в сомнениях. Думал о Стэнтоне и чувствовал, что больше не может доверять системе. Дин зловеще улыбнулся. А как только бросился на Васоса, Эдриан отвернулся. Звуки борьбы оглушили. Он с трудом сглотнул и заставил себя стоять неподвижно, чтобы не помешать Дину осуществить задуманное. И вот услышал, как тот выволок добычу из дома. Хлопнула парадная дверь. Ничего не поделаешь: Васос заслужил расправу.

– Майли! Что случилось?

Рядом стояла Имоджен и мрачно смотрела на тело Антониса.

– Грей. Ты приехала.

– Фрейзер вызвал медиков, чтобы оказать тебе помощь. Где Васос?

– Последнее, что я видел, – его кулак, – соврал Эдриан и для достоверности потер щеку.

– Хорошо еще, что не убил! Это он прикончил Антониса?

– Нет. Скорее всего, Джаннис. Мне медики не нужны. Отмени вызов.

– Без Васоса не доберемся до Стэнтона, и он уйдет. У Элиаса нет конкретных улик, а у Васоса наверняка есть.

– Теперь, зная о Стэнтоне, можно будет хорошенько его проверить. Например…

– Здесь что-то есть! – донесся из кухни голос Фрейзера. Оба бросились туда и увидели, как старший детектив-инспектор пытается выдавить дверь за сломанной посудомоечной машиной. Со страшным скрипом и треском замок сдался, и все трое увидели ведущую в подвал лестницу. Без единого слова протиснулись в щель и начали осторожно спускаться в подземелье. Запах, который, как решил Эдриан, исходил от тела Антониса, крепчал с каждым шагом.

Внизу открылось жуткое зрелище. Предательский желудок Эдриана тут же взбунтовался. Стало ясно, что впечатление сотрется нескоро. Бриджит Рейд лежала на полу до крайности истощенная, серая, с ввалившимися щеками. Фрейзер склонился, поднял окровавленную простыню и обнажил изуродованное тело Джанниса. Все отпрянули. Эдриан посмотрел на Имоджен: та не отводила глаз от лица Бриджит Рейд и выглядела странно сосредоточенной, словно находилась под гипнозом.

– Грей, ты в порядке?

Имоджен склонилась ниже, медленно опустила ладонь и осторожно прикоснулась пальцем к вене на шее. Эдриан положил руку на плечо: он не сомневался, что Бриджит мертва.

– Когда приедут медики? – срывающимся голосом спросила Имоджен и подняла блестящие от слез глаза. – Чувствую пульс!

– Что? Уверена? – Эдриан еще внимательнее посмотрел на Бриджит. Мертвая. Тоже наклонился и приложил палец рядом с пальцем Имоджен, а та немного сдвинула руку, чтобы уступить место. – Боже правый! Так и есть. Пульс!

Фрейзер молнией метнулся наверх, по пути вытаскивая из кармана телефон, а спустя секунду уже кричал медикам, чтобы те, черт возьми, пошевеливались. Имоджен опустилась на колени.

– Не могу поверить, что мы все-таки ее нашли. – Принялась гладить Бриджит по волосам – спутанным, грязным, пропитанным кровью Джанниса. – Все хорошо, Бриджит, мы с тобой. Сейчас приедет доктор. – Она снова взглянула на Эдриана. – Скорее позвони Сэму.

Эдриан даже не вспомнил о Брауне. Разговаривать с ним совсем не хотелось, но Имоджен была права; это следовало сделать, причем немедленно. Достал телефон, нашел нужный номер и поднялся по лестнице, чтобы поймать связь.

– В чем дело? – спросил Сэм без капли энтузиазма.

– Мы нашли Бриджит.

– Господи! Как она? Где?

– Сейчас отвезут в больницу. Не стану обманывать, Сэм… может, и не справится.

– Но жива?

– Пульс есть… очень слабый… но да, жива. – Эдриан ненавидел подобные разговоры, а по телефону, да еще с офицером полиции… хуже некуда.

– Отправь подробности сообщением. Еду в больницу.

В подвал спустились трое парамедиков. Воздух в комнате требовал особой спешки: все стремились как можно быстрее вырваться на свободу. Задавая короткие вопросы, медики осторожно наложили на лицо Бриджит кислородную маску. Она выглядела невероятно хрупкой, а кожа приобрела серо-белый оттенок, как у старинной фарфоровой куклы. Подняли на носилки, подключили к мобильной капельнице с солевым раствором и бережно понесли наверх, в машину.

– Тебе пора домой, – приказал Фрейзер Эдриану. – О том, что здесь произошло, поговорим завтра. В отделении. Понимаешь, о чем я?

– Не собираюсь спорить. Голова раскалывается. – Эдриан повернулся к Имоджен. – Не возражаешь, если уйду?

– Конечно. Завтра все расскажу.

Эдриан поспешил исчезнуть, не дожидаясь расспросов о Васосе: видел ли он его, и если да, то как умудрился остаться в живых. К счастью, Бриджит Рейд отвлекла внимание от его персоны – по крайней мере на некоторое время. Конечно, стыдно поддаваться слабости, но в последние дни в голову упрямо лезли дурацкие мысли.

Эдриан сел в машину и уехал. Ужасно хотелось пива – банок десять. Надо было перестать думать о том, что в эти минуты Кинкейд делает с Васосом. И как-то забыть, что нарушил закон. Снова.

Глава 48
Рука

Сейчас

Дин все еще ощущал аромат кокосового шампуня Имоджен. Он только что забрал ее из дома Антониса и отвез в больницу, к маме. Вновь вести свою машину оказалось необыкновенно приятно; успел изрядно соскучиться по ощущению рук на руле, по свободе передвижения. Подумал об Имоджен и внезапно захотел, чтобы все стало иначе, чтобы не пришлось ей лгать. Дал себе честное слово: как только разберется с Васосом, навсегда откажется от прежней жизни и станет человеком, на которого она сможет положиться. Для этого необходимы по меньшей мере два условия: честность и доверие. Дин припарковал машину и глубоко вздохнул. Пришло время приниматься за работу.

В доме было сыро; окна не открывались годами. Это старое стандартное здание в ряду других подобных он купил давно – точнее, купил сразу три соседних дома. Сам жил в среднем, а два других использовал в качестве подсобных помещений. Благодаря возникшей таким образом буферной зоне не приходилось заботиться о соседях и гадать, услышали те что-нибудь лишнее или не услышали. С обеих сторон в стенах были установлены миниатюрные камеры, так что все события тщательно документировались.

Дин редко выполнял работу дома; лишь в тех случах, когда не оставалось выбора. Сейчас первым делом открыл видеоархив, чтобы уточнить, когда именно они с Имоджен попали в страшную ловушку, и, до боли сжав зубы, просмотрел запись. Память – странная штука. Произвольно изменяет ракурс событий. Дин увидел, как его избили, как приехала Имоджен. Увидел, как Васос и Джаннис сорвали с нее одежду, а сам он в это время без сознания сидел привязанным к стулу лицом к ней и понятия не имел о происходившем рядом издевательстве. В тюрьме Дин часто спрашивал себя, не преувеличивает ли ужасов той ночи: зная, что склонен усугублять опасность, никогда не доверял собственной памяти. Однако видеозапись доказала, что на этот раз воспоминания в полной мере соответствовали действительности: ночь и в самом деле оказалась такой страшной, какой он ее представлял. Единственное, что пропустил, это тот самый момент, когда Васос жестоко ранил Имоджен. Видел лишь, как садист вонзил нож в живот, но пропустил следующий момент, когда тот хладнокровно протащил оружие вверх по телу. Дин остановил кадр и записал на флэшку.

Прошел в помещение, которое, если бы дом был обустроен и пригоден для жизни, служило бы гостиной. Сейчас все пространство было застелено и завешено брезентом. Васос стоял, примотанный пластиковой лентой к деревянному каркасу стены, и пытался освободить шею: лента поранила кожу, уже сочилась кровь.

Дин протянул бутылку с водой.

– Мой дом – твой дом. Должно быть, хочешь пить. Давно здесь стоишь. Извини, немного задержался. Пришлось закончить пару неотложных дел.

– Как только освобожусь, сверну твою чертову шею. – Васос жадно присосался к бутылке.

– Вижу, рука уже окончательно зажила.

– Да займись ею уже, кусок дерьма!

– Слишком долго ждал этого момента, приятель, и не намерен спешить. Хочу продлить удовольствие.

Дин отошел в угол, к рабочему столу, где лежали электрические инструменты. На тот маловероятный случай, если кто-нибудь обнаружит тело Васоса после всего, что он с ним сделает, лучше, чтобы на коже остались отметины от обычных, широко распространенных технических приспособлений, какие есть в каждом доме. Из этих соображений несколько лет назад он купил самую популярную модель дрели и самую востребованную пилу. Имел обыкновение ходить по гаражным распродажам и приобретать все, что можно использовать в качестве оружия. А хранил запасы в безымянной, ни на кого не зарегистрированной кладовой. Если вдруг кому-то придет в голову вскрыть контейнер, то там не найдется ничего, кроме старого хлама, которого полно у каждого бережливого хозяина. Дин отлично знал, что для того, чтобы убить человека, вовсе не обязательно иметь боевой нож армейского образца. Достаточно просто найти что-нибудь острое. Глубоко укоренившийся инстинкт выживания заставлял в каждой вещи видеть возможное оружие, а в каждой комнате первым делом намечать путь к бегству.

Дин взял пневматический молоток, вернулся к Васосу и посмотрел в упор.

– Зачем это?

Коротким движением Дин вогнал гвоздь в колено. Васос взвыл.

– На самом деле, на свете не существует боли, достойной твоих преступлений, а потому, чтобы поберечь себя, постараюсь справиться относительно быстро. Это не значит, что тебе не придется страдать. Еще как придется. Но главное мое желание состоит в том, чтобы ты исчез с лица земли. Устал о тебе думать.

– Всего лишь исполнял приказы! Ничего личного!

– Можешь или скулить, как сука, или просто принять то, что происходит. Все равно ничего не изменится. Ты – последний в очереди на расплату. Все остальные или мертвы, или со всех ног убежали подальше от тебя и того психа, на которого работаешь.

Глаза Васоса налились кровью.

– Можно хотя бы сигарету?

Дин вытащил из кармана пачку и протянул, издевательски держа на недоступном расстоянии. Васос дернул ногой и задел бедро. Правда, удар оказался почти незаметным, поскольку из-за примотанной к балке шеи рычаг силы отсутствовал. Сигареты упали на пол. Дин улыбнулся, подошел к пленнику и вогнал еще один гвоздь – точно в коленную чашечку. Васос немного сполз и схватился за ногу, тщетно пытаясь его вытащить. Тогда Дин выстрелил еще трижды, пришпилив руку к бедру. Теперь у Васоса осталась только одна изуродованная рука – та самая, которую Дин обещал отрезать. Но помнил ли Васос угрозы так же ясно, как сам Дин? Он схватил обреченную руку, поднял над головой пленника и с помощью пневматического молотка пришпилил к деревянному столбу.

Не обращая внимания на вопли, отошел к столу и положил орудие труда, превращенное в орудие пытки. Рыдания звучали убедительно. Взял циркулярную пилу, включил мотор и вернулся.

– Я предупреждал, что это случится. – Поднял лезвие и слегка отклонился: зубья прошли сквозь кость, словно ее не было вовсе. Прибитая к стене кисть осталась на месте, а рука безвольно упала. Из страшной раны рекой хлынула кровь. У ног мгновенно образовалась красная лужа.

– Не стану тебя умолять, Кинкейд. Ты победил! – пронзительно взвизгнул Васос.

Дин испытал разочарование: радость жестокой мести оказалась не столь яркой, как он ожидал. Больше того: закралось опасение, что, верша самосуд, он предает Имоджен. Трудно сказать, получит ли еще один шанс, если она узнает подробности расправы. Пришло время заставить Васоса исчезнуть. Дин не лгал, говоря, что хочет прикончить его быстро. Ради сохранения собственного рассудка, если не для чего-то другого. Провел пилой по второму запястью и одновременно по ноге. Кровь брызнула фонтаном, рука дернулась, и рубашка Дина покрылась красными пятнами. Лицо Васоса стало серым от шока, из глаз полились слезы боли и страха. Дин выключил пилу, бросил на пол и потянулся за плоским резцом.

– Тебе повезло, сегодня я добрый. – Вонзил резец между ребер и с силой повернул. Васос отвратительно всхлипнул и затих, повиснув на пластиковой ленте. Все. Конец.

Отодрав от груди липкую рубашку, Дин с омерзением стащил испорченную одежду и бросил на пол, чтобы потом сжечь. Кровь Васоса начала засыхать и стягивать кожу. Он стоял неподвижно и смотрел, как из тела в прямом смысле вытекает жизнь, выливаясь на пол неровными струями.

Дин сдержал данное слово. Постепенно звук капающей крови смолк; теперь тишину нарушало лишь собственное дыхание. Предстояло заняться останками комедианта – но только после душа. К концу дня Васос бесследно исчезнет. Тело никогда не найдут, и Имоджен ничего не узнает.