Текст книги "Меч короля"

Неулыбчивая женщина с поджатыми губами взглянула на Эллен и указала ей путь. Хотя казалось, что граждане города живут в достатке, они не производили впечатления счастливых людей.

Не теряя надежды, Эллен подошла к первой мастерской, постучалась и вошла. Кузница была маленькой и неприбранной, но Эллен не могла позволить себе привередничать. За последние недели ей слишком часто отказывали в работе, так что перебирать не приходилось. Смущаясь, она начала негромко излагать свою просьбу:

– Здравствуйте, мастер. Прошу вас, выслушайте меня. Я ищу работу помощника кузнеца или подм…

Закончить Эллен не дали.

– Тебя прислало само небо! – радостно воскликнул кузнец, схватил изумленную Эллен за руку и потянул ее за собой в дом. – Гляди, Мария, твои молитвы услышаны! – С этими словами кузнец втолкнул Эллен в комнату.

Его жена была круглой, как бочка, – было очевидно, что вскоре она будет рожать. Отерев руку о грязноватый фартук, Мария протянула ее Эллен. На полу играли двухлетний мальчик и трехлетняя девочка.

– Ты можешь спать в кузнице и будешь есть то же, что и все мы. Много платить я не могу, но если ты захочешь подыскать себе еще какую-то работу, я не буду иметь ничего против, – поспешно сказал кузнец.

Хотя его условия не очень понравились Эллен, она решила задержаться здесь. В конце концов, она всегда сможет найти себе что-нибудь получше.

– Я согласна, но… – Она невольно посмотрела на детей и живот жены кузнеца. – Я не буду работать в доме, а только в кузнице. Я умею ковать все и хорошо владею молотом.

Кузнец изумленно взглянул на нее и на мгновение задумался.

– Что ж, договорились! – сказал он, протягивая ей руку. Очевидно, у него были достаточно большие трудности, раз он взял ее на работу без лишних вопросов.

– Кстати, меня зовут Мишель.

– Элленвеора! – Она пожала его руку, подтвердив таким образом заключение договора.

– Садись с нами за стол и поешь! – дружелюбно сказала ей Мария и налила супа, приготовленного для всей семьи, еще в одну тарелку.

Порция была маленькой, да и суп жидковатым, но все же было вкусно. Эллен надеялась, что Мария будет готовить больше, ведь когда Эллен снова начнет заниматься кузнечным делом, ее аппетит будет расти. Она с печалью вспомнила о том времени, когда она жила у Донована и Гленны, тогда у нее был настоящий отчий дом и обильная еда. И как они там поживают? Голодная и замерзшая, Эллен, чувствуя себя несчастной, заснула в чужой мастерской. В Бове она рассчитывала на большее, чем место в третьесортной кузнице.

В первую ночь в Бове ей снился Осмонд. Запах теплого козьего молока из ее сна, казалось, витал в воздухе, когда она проснулась на рассвете в чужой мастерской. Погрустневшая Эллен принялась за работу. Со времени бегства из Танкарвилля она не работала в кузнице, но навыков своих не утратила. Уже вечером первого рабочего дня ей показалось, что она никогда не переставала заниматься ковкой. Силы и выносливости у нее было меньше, чем раньше, но тяжкий труд приносил ей огромное удовлетворение. И все же долгий перерыв не мог не сказаться – у нее ужасно болели мышцы в течение нескольких дней, да и руки отвыкли от такой работы, и ей пришлось мириться с мозолями и водянками.

– Поражаюсь тебе, – сказала однажды вечером Мария, увидев растертые руки Эллен. – Именно из-за этих ужасных мозолей я всегда ненавидела работу в кузнице.

– Ну да, ну да, и поэтому она теперь рожает одного ребенка за другим, говоря, что женщина в положении не может брать в руки молот, – вмешался Мишель.

– Ну конечно. Вот видишь, ты ничего не понимаешь. Господь наказал женщину – она в муках рожает детей своих. Жить с таким животиком совсем нелегко, а о родах лучше и не говорить. Я с удовольствием согласилась бы, чтобы детей рожал ты, и пошла бы даже на работу в кузницу, несмотря на мозоли, – обиженно сказала Мария.

Казалось, она действительно сердится на своего мужа, но уже через мгновение они принялись целоваться, словно молодожены, и все снова было в порядке.

Мишель стал кузнецом, потому что кузнецом были его отец и отец его отца. Он работал без особой страсти и тщеславия, однако имел постоянных клиентов, которые были им весьма довольны. Он мог бы обеспечивать свою семью и взять себе кого-нибудь в подмастерья, если бы не проводил каждую свободную минуту в трактире за игрой в кости, просаживая там большую часть заработанных денег.

Мария покорилась своей судьбе, потому что не знала лучшей жизни. Мишель ее не бил, пока она молчала, и этого ей было вполне достаточно.

Июль 1170 года

Эллен провела рукой по лбу. Ну и жаркое же выдалось лето в этом году! Горячий воздух скапливался под крышей кузницы, из-за чего было невероятно душно. Эллен работала на Мишеля уже три месяца, и все чаще он уходил после полудня, чтобы поиграть в трактире в кости. Подмастерья других кузнецов насмехались над ним, потому что он оставлял свою мастерскую на женщину. Они завидовали Эллен и ревниво следили за тем, чтобы она не приближалась к их мастерам.

Эллен не знала, стоит ли ей вообще оставаться в Бове. В июле путешествовать было легко, и она подумывала собрать мешок и сменить наковальню на посох. Эллен как раз размышляла об этом, когда в мастерскую вошел высокий стройный мужчина лет тридцати. Девушка никогда его не видела. Его глаза были светло-коричневыми, как и его густые волнистые волосы.

– А Мишеля что, нет? – спросил он, слегка наморщив лоб.

– Мне очень жаль, но его нет. Но вы можете сделать свой заказ мне. Чем могу помочь?

Судя по складкам на его лбу, мужчина был весьма недоволен тем, что в мастерской вместо кузнеца встретил совершенно незнакомую женщину. И все же, несмотря на его нерешительность, Эллен он показался симпатичным.

– Прошу вас, скажите мне, что вас сюда привело. Вы можете быть уверены, что я помогу вам не хуже, чем сам мастер, ведь иначе он вряд ли оставил бы меня одну в своей мастерской. – Эллен подошла к мужчине ближе.

– Мне нужно несколько инструментов. Меня зовут Джоселин. Я Faber Aurifex.[1]1
  Faber Aurifex – золотых дел мастер (лат.). (Здесь и далее примеч. пер.)


[Закрыть]

Золотых дел мастер! Эллен радостно кивнула и взглянула на сломанный инструмент, который он ей протянул.

– Гравировальную полоску починить нельзя, нужно сделать новую. Что-то еще?

– Небольшой молоточек, – ответил он, удивляясь деловитости Эллен, но все еще глядя на нее с недоверием.

– Какого веса? А размер ударной части? Круглый или квадратный? – спокойно расспрашивала его Эллен.

Золотых дел мастер сделал заказ, и Эллен одобрительно кивнула.

– Все будет готово через пять дней, к сожалению, раньше не получится.

– Хорошо, – сказал он, явно не собираясь уходить. Эллен улыбнулась ему, и Джоселин откашлялся. Внезапно дверь в мастерскую распахнулась и вошел Мишель.

От него пахло пивом, и настроение у него, похоже, было отвратительное. Наверняка он опять проиграл все свои деньги.

– Что вы здесь делаете, Джоселин? Хотите увести у меня мою Эллен? – набросился он на мастера.

Джоселин взглянул на Мишеля, словно тот был умалишенным.

– Я заказал инструменты, – холодно ответил он. Лицо Мишеля прояснилось.

– А-а! Ну если так, мастер Джоселин, то Эллен все для вас сделает, она работу любит! – Мишель хрипло рассмеялся.

– Я как раз хотела спросить мастера Джоселина, не возьмет ли он меня на два дня в неделю подмастерьем. Вы же помните, Мишель, мы об этом договаривались с самого начала.

Джоселин изумленно взглянул на Эллен и наморщил лоб. Мишель истерично расхохотался.

– Джоселин, вы только взгляните на ее руки! Они просто созданы для тонкой работы. – Он схватил Эллен за правую руку и показал ее Джоселину.

Очевидно, тот сердился из-за отвратительного поведения пьяного Мишеля, но все же взял руку Эллен и принялся рассматривать ладонь. Водянок там уже не было, да и руки ее были нежнее, чем обычно бывает у кузнецов.

– Конечно, руки мозолистые, но… – Он так внимательно посмотрел на Эллен, что та перестала дышать. – Как только сделаешь инструменты, принеси их мне, и если они мне понравятся, ты пройдешь испытание на подмастерье. – Джоселин наконец отпустил ее ладонь.

Хотя он уже не прикасался к ней, Эллен казалось, что она все еще чувствует на своей руке его тонкие мягкие пальцы.

– Все будет готово через пять дней, – тихо сказала она. Джоселин удовлетворенно кивнул.

– Через пять дней! – Кивнув Мишелю, он ушел.

– Не забудь о том, что ты еще должна выполнить заказ пекаря, – проворчал Мишель.

– Я знаю. Я все успею, не беспокойтесь.

Эллен сразу же принялась за выполнение заказа пекаря, чтобы поскорее перейти к изготовлению инструментов для золотых дел мастера. Она хотела выполнить для него работу по возможности идеально. Гравировочная полоска должна быть острой и очень твердой. Наконец-то она могла проявить свои умения, что не требовалось при изготовлении простых инструментов! Эллен не терпелось начать ковать для ювелира, и через пару дней она принялась за изготовление молоточка. Она наполнила небольшой горшок, который она нашла в мастерской, родниковой водой из леса, и добавила туда немного своей мочи. На дно горшочка она положила камешек, который ей подарил Донован. Кузнец клялся ей в магических свойствах этого камешка. Он научил Эллен специальному заклинанию, которое она произносила во время закалки стали. Когда Мишель презрительно взглянул на эту смесь и понюхал ее, при этом пытаясь ухватить Эллен за зад, та прошипела ему на ухо:

– Я предпочитаю закаливать сталь кровью гномов, которая, как известно, очень холодная. Но приходится использовать ее только в исключительных случаях, потому что ее очень тяжело достать.

У Мишеля волосы встали дыбом, и Эллен внутренне посмеялась над его страхом. Да уж, больше он ее лапать не станет!

Когда полоска и молоточек для ювелира были готовы, Эллен спросила у Мишеля, как найти Джоселина. Тот подробно ей рассказал, где находится мастерская ювелира, – после истории с кровью гномов он явно ее побаивался.

Когда Эллен вошла в мастерскую Джоселина, он взглянул на нее с изумлением.

– Что, нужно еще, да? – Его несколько невежливый вопрос звучал скорее как утверждение.

– Что нужно еще? – не поняла Эллен.

– Время на изготовление инструментов, конечно же. – Джоселин нахмурил брови.

Была вторая половина пятого дня, и Джоселин был уверен, что Эллен пришла, чтобы попросить его о продлении срока выполнения заказа. Мишель никогда не выполнял работу в установленный срок, так что Джоселин и от Эллен не ожидал ничего другого.

– Я же сказала: пять дней, – удивленно произнесла она.

– Тогда у тебя еще есть время до вечера. Чего же ты тут стоишь? – раздраженно спросил Джоселин. Ему не хотелось снова выслушивать какие-то оправдания.

Эллен рассмеялась, потому что только сейчас поняла, в чем, собственно, дело.

– Почему ты смеешься? – спросил он, еще больше раздражаясь, но тут увидел, что она достает из мешка оба инструмента.

Глядя мастеру в глаза, Эллен протянула ему полоску и молоточек. Джоселин внимательно их осмотрел.

– Пожалуйста, испытайте меня, я быстро учусь, – сказала Эллен, пока он проверял новую гравировальную полоску.

– Очень хорошо. Должен сказать, что это лучшая работа из тех, что я видел в последнее время, – одобрительно пробормотал он и посмотрел на Эллен не так строго. – Мишель неплохой кузнец, но если ты действительно сама сделала эти инструменты, ты работаешь лучше его.

– Пожалуйста, испытайте меня. Я хочу учиться у вас и работать подмастерьем! – умоляющим тоном сказала Эллен.

– Что ж, давай попробуем. Садись за стол, и я тебе покажу, как пользоваться гравировальной полоской. Если у тебя все получится, тогда поговорим.

В последние дни Эллен часто думала о том, почему она хочет работать у Джоселина. Ради денег, чтобы приблизиться к реализации своих планов? Вряд ли она могла ожидать от ювелира, что тот станет учить такую неопытную девушку, как она, и при этом будет ей что-то платить. Нет, дело было не в деньгах. Она хотела научиться сама отделывать свои мечи. С тех пор как она научилась делать клинки, она мечтала о том, чтобы полностью изготавливать меч самой, а не поручать отделку и изготовление ножен и рукояти другим ремесленникам. Работа ювелира ценилась больше всего, так что она сможет хорошо зарабатывать, если будет все делать сама. А Мишель пусть думает, что она работает на Джоселина, чтобы подзаработать. Но ювелиру придется сказать правду, если он об этом спросит.

Эллен работала спокойно и сосредоточенно, пока не стемнело. Джоселин все время наблюдал за ее попытками и давал ей указания. Эллен проявила невероятную сообразительность – она схватывала все на лету.

– Если ты хочешь у меня чему-то научиться, то должна приходить сюда каждый вечер. Я не требую денег за обучение, но и тебе платить не буду. Ты согласна?

– Каждый вечер? – Эллен удивленно взглянула на золотых дел мастера. – Я не знаю, получится ли у меня. Нужно поговорить с Мишелем, ведь я ем у него и сплю.

– Я знаю Мишеля, он ведь не много тебе платит?

Эллен кивнула.

– Тогда ему придется согласиться. Тебе нужно только вежливо его об этом попросить. Ты для него незаменима, поверь мне.

Эллен непонимающе смотрела на него.

– Мишель обещал мне, к примеру, изготовить инструмент через десять дней, а приносил через две недели – как минимум. – Усмехнувшись, Джоселин ей подмигнул. – Вот увидишь, он согласится.

Джоселин был прав. Мишель прекрасно понимал, какое сокровище он получил в лице Эллен, и, чтобы не лишиться ее, он нехотя согласился с тем, что она утром будет работать у него, а после полудня – у Джоселина. Эллен решила остаться в Бове, и теперь каждый день она съедала на обед приготовленную Марией еду, а потом спешила к ювелиру. Она, не жалуясь, вставала до восхода солнца и работала как одержимая до самой ночи.

И только в воскресенье у нее было немного времени, чтобы сходить проведать Нестора, которого она удачно пристроила в недавно возведенный поблизости монастырь. Пока Эллен не нужен был пони, им пользовались монашки, а за это они его кормили и ухаживали за ним.

Со времени первой встречи с ювелиром в кузнице Мишеля прошел уже год. Эллен по-прежнему каждый вечер работала у Джоселина, а после Пасхи даже иногда начала получать за работу динары.

Эллен быстро шла к ювелиру. Она даже не замечала синего неба и приятного тепла июльского солнца, так как очень волновалась. Джоселин уже некоторое время работал над чашей для алтаря в монастыре, где находился Нестор. Так как монашки были не очень богатыми, он изготовил чашу из серебра и теперь собирался ее позолотить.

Джоселин вздрогнул от испуга, когда Эллен вбежала в мастерскую с улыбкой до ушей.

– А вот и я, мы можем начинать! – закричала она, не поздоровавшись с ювелиром.

– Не торопись, это делается не так быстро. – Джоселин рассмеялся.

Он не знал, что его привлекает в этой девушке – ее страсть к ремеслу, ловкость или красота. Эллен этого не замечала, но иногда он наблюдал за ней во время работы и внимательно изучал ее лицо. Когда она концентрировалась на сложной работе, то высовывала изо рта кончик языка.

– А мы что, сегодня не начинаем? – разочарованно спросила Эллен.

Какая же она красавица! Он влюбился в нее в первую же неделю их общения, но никак этого не показывал.

– Если бы это было так просто, то любой смог бы стать ювелиром. Но нанесение золота является одним из самых длительных и сложных процессов и требует множества приготовлений. Сначала мы должны подготовить некоторые подручные средства. – Вздохнув, Джоселин ненадолго задумался. – Посмотри в маленьком ящике шкафа, там должна быть связка кисточек из свиной щетины. Мы обернем их проволокой, оставив только немного щетины. Две кисточки нам потребуются для покрытия амальгамой чаши, а две – для нанесения позолоты.

– А что такое амальгама? – с интересом спросила Эллен, обматывая кисточки.

– Ну, необходимо подготовить серебро, чтобы золото хорошо на него ложилось. Для этого серебро покрывается жидкостью, которую мы называем амальгамой.

– А где мы ее возьмем?

– Мы ее сами приготовим. Но сначала сделаем позолоту, а для этого нужно очистить золото, которым мы будем пользоваться.

Эллен нетерпеливо заерзала на месте, услышав, сколько всего необходимо сделать.

Но Джоселин не дал сбить себя с толку.

– Самое главное при нанесении позолоты – это чистота золота. Об этом никогда нельзя забывать, иначе у тебя ничего не получится. Чтобы очистить золото от меди, серебра и прочих примесей, необходимо его скрепить. В сущности, это достаточно сложный процесс нагревания золота при помощи средства, которое мы тоже должны сами изготовить.

Хотя Эллен не все поняла, она кивнула.

– Сейчас сама все увидишь, – сказал Джоселин, не отводя взгляда от маленькой морщинки на ее лбу, которая появлялась там, когда Эллен о чем-то задумывалась. – То золото, которое мы будем использовать, я уже выковал в полосу и разделил ее на отрезки одинаковой длины. Видишь?

Эллен внимательнее присмотрелась к золоту, на взгляд определяя длину, ширину и толщину полоски, а также расстояния между отверстиями, которые Джоселин в ней проделал. Ювелир улыбнулся – он ценил любознательность девушки.

– Дай мне чаши для плавки, которые стоят на столе, а также мисочку с красным порошком. Да, кстати, захвати и соль. – Джоселин ушел в свою спальню и вернулся с глиняным флакончиком.

– Ну а теперь? – с любопытством спросила Эллен.

– Красный порошок – это жженая измельченная глина. Мы возьмем весь порошок и смешаем его с солью из этой чаши.

Эллен взяла порошок и взвесила его. С самого начала с весами у нее не очень-то ладилось – для работы с ними требовались точность движений и умение считать, но она понимала необходимость этого, так что уже много недель каждую свободную минуту тренировалась.

– А теперь? – Она нетерпеливо протянула Джоселину миску. Ювелир взял флакончик и налил в порошок желтоватую жидкость, пока тот не пропитался ею полностью.

– Моча? – спросила Эллен, улыбнувшись. Джоселин кивнул.

– Нужно немного, иначе порошок слипнется. В позолоту тоже добавляется моча, но в нее не должна попасть приготовленная смесь. – Джоселин поставил вторую миску на первую и заделал щель между ними глиной. – Итак, теперь это все нужно высушить, а затем поставить в печь для скрепления.

Он поставил миски на четыре камня одинакового размера, установленные в очаге, и развел огонь. Из дыр в верхней части очага, сделанной из камней и глины, пошел дым.

– Огонь должен гореть целый день и целую ночь. Чтобы золото не расплавилось, нужно поддерживать равномерный огонь под сосудами, – объяснил Джоселин, закончив приготовления.

– Ну а что мы будем делать теперь? – Эллен по-прежнему сгорала от любопытства.

– О, у нас очень много дел, пока будет готово золото. Сначала мы сделаем из латуни щетку, которой будем полировать позолоту. – Джоселин взглянул на шкаф, но тут заметил, что начали сгущаться сумерки. – Да уже поздно!

Эллен стояла перед Джоселином.

– Мы продолжим завтра! – Он вдохнул ноздрями ее запах. – Мне… – начал было он.

– Да?

– Мне нравится работать с тобой, Эллен!

– Мне тоже нравится работать с вами, мастер.

Джоселин заметил, что ее голос был нежным, как у влюбленной.

– Пожалуйста, называй меня Джоселином. – Он не видел, кивнула ли она. – Хорошо?

– Да.

– Спокойной ночи, Эллен, до завтра! – Голос Джоселина чуть заметно дрожал.

– Спокойной ночи, Джоселин.

Когда Эллен на следующее утро пришла в мастерскую, Джоселин как раз ворошил поленья в печи.

– Вы выглядите усталым, – сказала она.

– Нужно было следить за очагом, – Джоселин улыбнулся. Эллен уже не в первый раз заметила, что от его улыбки у нее в груди разливается тепло, и от этих мыслей она покраснела.

– Просто расскажите мне, как готовить латунные щетки. Я сама позабочусь об этом, да и прослежу за очагом, а вы немного поспите, договорились?

Джоселин кивнул и объяснил Эллен, что ей нужно делать.

– Ну, ты же знаешь, где свинец, верно?

– Конечно, Джоселин. Ложитесь, я вас разбужу, когда золото будет готово.

– Хорошо, я прилягу тут в углу и отдохну. Если у тебя будут вопросы, разбуди меня.

Эллен с упреком взглянула на него.

– Почему вы не идете в свою комнату? – спросила она, качая головой. Неужели он до сих пор не понял, что на нее можно положиться?

Джоселин улыбнулся – у него была улыбка, как у ребенка.

– Потому что я хочу быть рядом с тобой, – ответил он и улегся на топчане в углу, неподалеку от нее.

От его ответа в животе Эллен распространилось приятное тепло. Джоселин мгновенно уснул. Его грудь мерно поднималась и опускалась. Эллен все время поглядывала в его сторону. Даже во сне он улыбался. Когда она закончила делать латунные щетки и все убрала, на улице было еще светло, но она знала, что вскоре начнет смеркаться. Наверное, следовало разбудить Джоселина. Подойдя ближе, она присмотрелась к нему повнимательнее. Во сне он был похож на ребенка. Эллен осторожно коснулась его щеки и нежно провела по ней кончиками пальцев.

Джоселин что-то буркнул, но глаз не открыл. Эллен склонилась к нему.

– Пора вставать, – шепнула она, коснувшись губами его уха. Она чувствовала запах его кожи и, вдыхая его, на мгновение закрыла глаза.

Джоселин повернул к ней голову, и их лица соприкоснулись. Внезапно Эллен почувствовала, как у нее дрожат колени.

– Чего бы я только не отдал за то, чтобы меня так будили каждый день, – пробормотал он.

Эллен покраснела.

– По-моему, золото уже готово, – сказала она слишком громко и выпрямилась.

Все ее тело было напряжено, она не могла сделать и шага. Джоселин сел на топчане и сладко потянулся. Глаза у него горели, будто звезды.

Джоселин остался доволен очисткой золота и поставил чашу для плавления на огонь, чтобы приготовить позолоту. Он разделил

золото на небольшие кусочки и смешал его с ртутью в раскаленной чаше, держа ее как можно дальше от себя.

– Ртуть ядовита, – объяснил он. – Ртутные пары вредны для желудка. Мой мастер говорил, что вино, чеснок и перец хорошо помогают при ртутном отравлении, но ему это не помогло: сначала он стал бледным и худым, а затем сошел с ума. – Джоселин покрутил указательным пальцем у виска. – Перед самой смертью виду него был совсем жалкий, и даже слюна текла изо рта, хотя он не был таким уж старым. Я уверен, что в этом виновата ртуть. – Покачивая чашу, Джоселин смотрел на Эллен.

Когда золото и ртуть превратились в однородную смесь, они вылили ее в емкость с водой, которая смыла остатки ртути с амальгамы. Воду с ртутью можно было использовать для разведения амальгамного состава. Джоселин просушил очищенное золото тканью. Так как он не собирался сразу наносить позолоту, он разделил пасту на равные части и нанес ее на стержни гусиных перьев. Щеки Эллен раскраснелись от возбуждения, и это сводило его с ума. Не отводя от нее глаз, он тщательно смыл амальгаму, попавшую на его кожу, предварительно потерев ее пеплом.

– А что теперь? – вздохнув, спросила Эллен. Ее глаза были распахнуты от любопытства.

Джоселин улыбнулся.

– Амальгамный состав! – сказали они хором и рассмеялись. Они стояли совсем близко друг к другу, и Эллен чувствовала его тепло. Его кожа пахла дымом и свежим розмарином, и Эллен ощутила, как возбуждение охватывает ее тело. Она посмотрела ему прямо в глаза, и ей казалось, что она вот-вот в них утонет. Она стояла так некоторое время. «Почему он меня не поцелует?» – пронеслось у Эллен в голове. Но тут наваждение прошло.

– А еще нам нужно вот это! – сказал Джоселин деловым тоном, взял винный камень и растер его в порошок. – Порошок винного камня необходимо смешать с солью… и водой, которую мы использовали для смыва амальгамы. Потом надо добавить немного ртути и все это нагреть. – Джоселин перемешал получившуюся смесь и поставил ее в очаг. – Возьми кисточки, которые ты сделала, и дай мне льняную тряпку.

Эллен сделала все, как он попросил.

Джоселин немного нагрел чашу для алтаря, обмакнул кисточку в теплую смесь и начал наносить ее на чашу, пока она вся не покрылась амальгамой, приобретя белый цвет. После того как на всю чашу была нанесена амальгама, Джоселин вытащил из кожаных ножен острый нож, соскоблил им позолоту со стержней и небольшими порциями тщательно нанес ее на чашу при помощи медной лопатки. Затем он равномерно распределил позолоту по чаше при помощи влажной кисточки. Он постоянно подогревал чашу, чтобы позолота оставалась теплой. Через некоторое время вся позолота была нанесена. Джоселин проделал то же самое три раза, а Эллен внимательно следила за всеми его движениями. Он нагревал чашу и водил по ней кисточкой, пока она не стала желтой.

– Благодаря нагреванию ртуть испаряется, а золото остается на серебре, – объяснил он в конце концов. – А теперь мы остудим чашу. Принеси латунные щеточки.

Эллен сосредоточенно повторила мысленно отдельные стадии всего процесса.

– А зачем вам щеточки?

– Взгляни на позолоту. Ты ничего не замечаешь?

Эллен внимательнее присмотрелась к чаше. Она была золотисто-желтой, но ее поверхность оставалась матовой.

– Она не блестит.

Джоселин улыбнулся.

– Поэтому ее нужно отполировать! Мы начинаем с ножки. Возьми латунную щеточку, смочи ножку чаши, а затем полируй ее, пока она не начнет блестеть.

– А я ее не поцарапаю? – удивилась Эллен. Джоселин заглянул ей в глаза.

– Ты что, мне не доверяешь?

Эллен смущенно опустила взгляд. Конечно же, она ему доверяла. Доверяла слепо и безоговорочно…

Итак, она начала полировать ножку чаши.

Смеркалось, и Джоселин зажег две свечи. Восковые свечи были дорогими, но они горели ровнее, чем сальные свечи, к тому же дым от горелого сала разъедал глаза и работать было трудно. На лицо Джоселина падали длинные тени, подчеркивая его высокие скулы.

Эллен попыталась сосредоточиться на ножке чаши.

– Вы только посмотрите, как она блестит! – воскликнула она, отполировав каждый изгиб.

Джоселин кивнул.

– Теперь ты должна опять ее разогреть, пока ножка не станет красновато-желтой. Затем вытащи ее из очага и остуди водой.

Эллен сделала так, как он сказал, подождав, пока ножка чаши приобретет нужный цвет.

– Но она теперь совершенно не блестит! – разочарованно воскликнула она и с упреком взглянула на Джоселина.

– Охлади ее и снова отполируй! – бросил он, казалось, получая удовольствие от ее разочарования.

Итак, Эллен отполировала ножку чаши еще раз, и теперь она блестела пуще прежнего. Девушка с гордостью рассматривала результат своего труда.

– Так, теперь мы покрасим золото, чтобы оно блестело еще лучше, а завтра продолжишь работу над чашей сама.

– Как это – покрасим? – удивленно спросила Эллен.

– Для этого нам нужен атрамант, – сказал Джоселин, не ответив на ее вопрос. – При нагревании он плавится, а затем застывает, – пояснил он, взяв его из плошки, а затем положив прямо на угли. – В огне он сгорает, так что как только он станет красным, необходимо его вытаскивать. – Вытащив атрамант из огня, он посмотрел Эллен прямо в глаза, и ее сердце бешено забилось. Отведя взгляд, он взял деревянную плошку и растер в ней атрамант железным молоточком. – Добавим одну треть соли и немного мочи. – Усмехнувшись, Джоселин взял флакончик с мочой, смешал все до кашеобразного состояния и покрыл всем этим золоченую ножку чаши.

– Никогда не думала, что позолоту наносят так долго, – обронила Эллен.

Джоселин кивнул и положил ножку в огонь, чтобы она высохла. Когда от ножки чаши пошел дымок, он вытащил ее из огня, вымыл в воде и тщательно очистил кисточкой из свиной щетины.

– Что ж, теперь нужно разогреть ее в последний раз, а затем дать ей остыть. Завтра ты увидишь, какая красивая получилась позолота. Тебе понравится.

После того как они закончили работу и убрали в мастерской, они увидели, что уже совсем темно. Эллен уже собралась уходить, когда Джоселин подошел к ней и нежно убрал прядь с ее лба.

– Ты устала, – нежно пробормотал он и провел по ее щеке тыльной стороной кисти.

А затем он взял ее за подбородок и нежно поцеловал в губы. Эллен закрыла глаза и немного приоткрыла рот, но Джоселин отстранился и посмотрел ей в глаза.

– До завтра, – тихо сказал он.

Эллен развернулась и молча ушла домой. Ее сердце выскакивало из груди, и на следующий день она никак не могла дождаться обеда, когда заканчивалась ее работа в кузнице. Она даже не прикоснулась к еде, потому что ее подташнивало от возбуждения, так что она словно на крыльях летела к Джоселину.

– Покажите мне позолоту, – запыхавшись, сказала она. Но на самом деле ее интересовала вовсе не чаша. Джоселин поздоровался с ней приветливо, как и всегда, но никак не выразил свою нежность.

Эллен едва выдержала до конца вечера – ведь она была так близко от Джоселина, а тот не проявлял к ней никакого внимания. Она стала очень беспокоиться по поводу того, что вчера вела себя неправильно и не дала Джоселину пощечину. Теперь он, наверное, думал, что она легкодоступная женщина, и презирал ее за это.

– Простите меня, я выйду на минутку, – сказала она сдавленно и выбежала из мастерской.

Она подбежала к забору в саду, прислонилась к доскам и расплакалась. Эллен достаточно долго не могла успокоиться, но потом все же вытерла слезы и решила в будущем быть умнее. И что она только себе вообразила? Золотых дел мастер! Да как она могла подумать, что он… Наверное, он просто над ней насмехался и ничего не чувствовал при этом поцелуе. Когда она вернулась в мастерскую, Джоселин уже принялся за новую работу и не поднял на нее глаз.

– Продолжай работу над чашей, Эллен. Если что-то будет неясно, спрашивай.

Эллен села. Нужно было еще отполировать саму чашу и покрасить ее. Она попыталась вспомнить о каждой стадии процесса позолоты, так как не хотела задавать вопросов.

– Прошло пять лет с тех пор, как умер мой мастер. Это был его дом, – внезапно сказал Джоселин и оглянулся. – Это его мастерская, а не моя. – Джоселин на мгновение запнулся. Казалось, ему нелегко было об этом говорить. – Жена мастера еще при его жизни положила на меня глаз. Естественно, я ей отказал. И не только потому, что она была старой, она вполне могла быть молодой и красивой, но она была женой моего мастера, и я бы никогда в жизни не… – Джоселин запнулся и встал, чтобы взять какой-то инструмент. – Когда мастер умер, я должен был принять решение – либо всю жизнь оставаться подмастерьем, либо принять предложение госпожи, жениться на ней и стать мастером в собственной, мастерской. Я на ней женился. – Джоселин снова сел. Эллен молчала, не понимая, почему он ей все это рассказывает. Неужели он не понимает, как она себя чувствует? Не знает о боли, которую он ей причиняет, говоря о другой женщине? А может быть, он хотел ее обидеть и дать ей понять, что она ему не нужна, потому что у нее нет большого состояния?

– Она умерла два года назад. Так что траур уже давно закончился, и я могу снова жениться.