Текст книги "Меч короля"

Несомненно, он считал, что вполне может работать, и жар этому не помеха.

– Отдохнуть! – Исаак будто выплюнул это слово. – У меня много дел. Важный заказ, который я должен выполнить за два дня. Я не могу тут валяться и ничего не делать.

Исаак попытался встать, но это ему не удалось.

– Слушай, может, поможешь мне все-таки? – возмущенно сказал он.

– Ты считаешь, что можешь работать, но сам встать точно не в состоянии. – Отвернувшись, Эллен вышла из комнаты.

Исаак изо всех сил старался подняться, но он был для этого слишком слаб. В конце концов, он сдался и уснул.

Через полдня Петер вернулся с лекарем.

Это был уже старый, пухленький и лысый человек. Взгляду него был мягким, сострадательным. Посмотрев на Исаака, он покачал головой и вздохнул.

Эллен вышла за ним из комнаты. Только когда они подошли к кузнице, лекарь начал говорить.

– Женщина, которая ждет ребенка, – это его жена? – Он мельком видел Милдред, но не говорил с ней.

Эллен удрученно кивнула.

– Она в очень плохом состоянии, вы это знаете?

Эллен снова кивнула.

– Наверное, он тоже это понимает, и поэтому скрывал свое состояние. Вероятно, он стеснялся показаться слабым. Такие мужчины, как он, из-за своей глупости легко могут потерять руку или ногу.

Виду Эллен был совсем испуганный.

– Вы можете ему хоть чем-нибудь помочь?

– У него на руке гнойная рана. Воспаление быстро распространяется. Нельзя было перенапрягать руку. Все это очень плохо. Я скажу вам, что вы можете сделать, но особой надежды дать вам не могу. Если воспаление не остановится, руку нужно будет отрезать до середины предплечья или до локтя.

Эллен закашлялась. Это было концом кузницы Исаака! Как же он будет работать, даже если переживет операцию? Лекарь дал ей сбор трав и объяснил, как готовить компрессы. Он пообещал на следующий день снова заглянуть к Исааку и принести с собой инструменты.

– Если завтра его состояние не улучшится, я отрежу ему руку, иначе он умрет! Будет лучше, если вы уже сейчас начнете готовить к этому его самого и его жену.

– Но… как же я… Что я им скажу?

Лекарь пожал плечами.

– Это нелегкое дело, я знаю.

Когда он ушел, Эллен заметила, что от отчаяния у нее по лицу катились слезы. Хотя они с Исааком и не ладили, все же этого он не заслужил. Милдред носила его третьего ребенка. Как же он будет кормить семью? Понурив голову, Эллен пошла в дом. Дети наверняка хотели есть, да и Милдред нужно было заставить хоть что-нибудь проглотить, а то она забывала есть, если ей об этом не напоминали. Закатив рукава, Эллен решила для начала всех накормить. Она вытерла слезы и вошла в дом.

– Что с Исааком? – спросила Милдред, которая успела увидеть больше, чем хотелось бы Эллен.

– Он поранился, – уклончиво ответила Эллен, стараясь не выглядеть чересчур обеспокоенной.

– Ты имеешь в виду его руку, правда? Он уже несколько недель носит повязку, но постоянно говорил мне, что все будет в порядке.

– У него жар, поэтому ему сейчас нужно отдохнуть! – отрезала Эллен и стала заниматься приготовлением еды.

– Ой, что-то горит! – внезапно закричала Милдред. Эллен заглянула в горшок, стоявший на печи.

– Пшенная каша! – Она быстро помешала кашу ложкой. – Ну не могу я готовить! – От злости она даже притопнула ногой.

– Если Исаак некоторое время не сможет работать, ты не могла бы закончить его заказы? Прошу тебя, Эллен, служанка из деревни могла бы готовить и позаботиться о детях. Можем попросить об этом Еву, сестру Петера. Она мне уже помогала пару раз.

– Он четвертует меня на месте, если я зайду в его мастерскую, – ответила Эллен, хотя на самом деле уже думала об этом.

– Ну прошу тебя! – умоляющим тоном сказала Милдред, приподнимаясь на локте.

– Конечно, я это сделаю, если ты позаботишься о том, чтобы он потом в качестве благодарности меня не убил! – воскликнула Эллен, раскладывая пшенную кашу по деревянным плошкам.

Петер очень удивился, когда на следующее утро, войдя в кузницу, увидел возле горна Эллен.

– Милдред сказала, что твоя сестра, возможно, не откажется нам помочь. – Эллен попыталась сказать это дружелюбным, но внушающим уважение тоном.

Она не сомневалась, что Петеру не понравится ее присутствие в кузнице, но ему все же придется ее слушаться, ведь им нужно было как-то ладить.

– Конечно, я ее попрошу, – удивленно сказал он. – А ты что, уезжаешь?

– Будь любезен, сходи и спроси у нее прямо сейчас, не могла бы она начать сегодня, лучше всего незамедлительно. Она должна будет готовить еду и заботиться о доме, детях и животных.

Милдред держала гусей, уток, кур, трех коз и пару свиней, которые постоянно бродили по двору.

– Ну хорошо. – Виду Петера по-прежнему был озадаченным, но подмастерье послушался Эллен.

Когда он вышел из мастерской, Эллен вздохнула. Очень важно было с самого начала дать ему понять, что она знает кузнечное дело лучше него и поэтому впредь будет отдавать распоряжения. Эллен посмотрела, как обстоит дело с уже начатыми заказами. Очевидно, Исаак собирался изготовить тяжелые, богато украшенные ворота. Внимательно их рассмотрев, Эллен сразу поняла, что еще нужно сделать.

– Ева пришла со мной. Она сейчас в доме с Милдред, – сказал Петер, заходя в мастерскую.

– Когда должны быть готовы ворота? – спросила Эллен, не упоминая больше имени его сестры.

– У нас осталось всего два дня! – Вид у Петера был обеспокоенный, и этому были причины: из-за раны на руке Исаак не мог быстро работать и отстал с выполнением заказов. – Монахи сделают нам другие заказы, только если мы этот выполним вовремя!

Эллен уже видела, что железа для ворот было достаточно.

– Что ж, тогда приготовься сегодня и завтра долго работать. Горн уже готов, и мы можем начинать.

– Ты хочешь?.. – Петер изумленно взглянул на нее. – Но я же не мастер и даже не подмастерье!

– А я на что? – беззаботно бросила Эллен, надевая кожаный передник Исаака. – Ну, за дело! – резко прикрикнула она на Петера, заставляя его повиноваться.

Эллен работала, пока от усталости не смогла больше поднимать руки. Петер в первый же день заразился от нее честолюбием. Он сразу понял: она точно знает, что именно нужно делать. Если бы они на следующий день поработали так же хорошо, то успели бы вовремя сделать ворота.

– Я слышал, что Исаак говорит о женщинах… что им место на кухне, а не в кузнице. Тогда я думал, что он прав, но теперь я, честно говоря, не уверен. Как бы то ни было, куешь ты намного лучше, чем готовишь. – Петер ухмыльнулся.

Эллен буркнула что-то невразумительное. Хотя он был всего лишь подмастерьем, его похвала ей польстила.

Вечером пришел лекарь, чтобы осмотреть Исаака, как и обещал. Эллен поручила сестре Петера сменить повязку на руке Исаака, но жар у него не прошел, да и рана не затягивалась. От нее по-прежнему исходило чудовищное зловоние, а почерневшая плоть гноилась. Лекарь только взглянул на руку Исаака и тут же вышел из комнаты.

– Есть два варианта, – спокойно сказал он, когда они вышли во двор. – Либо я сегодня отрежу ему руку до половины предплечья…

– Либо? – сдавленно спросила Эллен.

– Или вы будете молиться и ничего не делать. Тогда гангрена, видит Бог, поползет вверх по руке. Она доползет до локтя, потом до плеча, и через несколько дней этот кузнец умрет. Судя по всему, молитва поможет только его душе, добрая женщина. Его тело сгниет.

– А вы совершенно уверены, что единственная возможность спасти его – это отрезать ему руку?

– Ну, если не случится чудо… – Лекарь пожал плечами.

Так он зарабатывал на хлеб насущный. Естественно, для пациентов такое лечение казалось ужасным, но, как правило, это было единственной возможностью спастись от смерти.

Эллен на мгновение подумала об Исааке, о том, как он, бледный и безжизненный, лежал на кровати. Он даже не заметил прихода лекаря, так как со вчерашнего дня был без сознания почти все время.

– Прошу вас, объясните это его жене. Я не могу принять такое решение сама.

Лекарь поговорил с Милдред. Та, побледнев, выслушала его с выражением ужаса на лице.

– Прошу тебя, Эллен, я не могу, ты должна… – тихо прошептала она и опустилась на постель. Закрыв глаза, бедная женщина застонала.

– Боюсь, она вам не очень-то поможет, – сухо заметил лекарь. – Вам придется принять решение самой. Подумайте еще и о том, что за операцию я беру четыре шиллинга и не могу с уверенностью сказать, выживет ли он, хотя я, несомненно, сделаю все возможное.

У Эллен были с собой деньги. Если она получит новые заказы от монахов, то сможет какое-то время прокормить семью.

– Ну что ж, надо – так надо! – решительно сказала она. – Он должен это выдержать.

– Если вы мне поможете и мне не придется никого нанимать для этого, я сделаю вам скидку за операцию. Я же вижу, что вы – смелая и ответственная женщина.

Застонав, Эллен кивнула и приказала Еве не выпускать детей из дома.

– Ну что ж, пойдемте за ним! – Лекарь хлопнул в ладоши и потер одну руку о другую.

Эллен вздрогнула.

Она и лекарь пошли в спальню и вынесли Исаака во двор, где стоял чурбан для колки дров. Они опустили Исаака на землю.

– Нужно, чтобы кто-то подержал его за плечи и за ноги, – сказал лекарь.

Эллен позвала Петера, и тот медленно вышел из кузницы.

– Ты подержишь Исаака за ноги! – приказала она. Петер нехотя повиновался.

Лекарь сунул Исааку, который был без сознания, в рот палку.

– Это чтобы он не откусил себе язык, – объяснил он. – Вы должны крепко держать его. Если он придет в себя, то попытается сделать все возможное, чтобы выдернуть руку. Вам потребуются все ваши силы. Может быть, вам лучше попросить этого молодого человека подержать его за руку, а вы будете держать его за ноги?

Петер замотал головой. Он взглядом умолял Эллен, чтобы она не требовала от него этого. Ощущение своей вины в болезни Исаака разъедало его изнутри, и он не решился ничего сказать. Если бы он не положил щипцы возле горна, ничего бы не произошло.

– Нет, я справлюсь! – заявила Эллен, собрав все свое мужество. Если Исаак когда-нибудь узнает, что она помогала лекарю отрезать ему руку, он навсегда ее возненавидит.

– Хорошо. Так, парень, сперва пойди и положи полоску железа в очаг. Оно нам потом понадобится, чтобы прижечь рану, иначе он истечет кровью. Ты принесешь железо по моей команде и поторопишься, ясно? – отдавал распоряжения лекарь.

Петер испуганно кивнул и пошел в кузницу делать то, что ему сказали.

Лекарь положил руку Исаака на чурбан, перевязал ее и задумался над тем, где следует резать. Его пила напоминала инструмент столяра.

Эллен закрыла глаза. Она крепко держала руку Исаака – так, словно от этого зависела ее собственная жизнь. Рука дернулась, и Эллен почувствовала, как пила врезается в кость.

Исаак громко закричал.

Эллен крепко держала его руку, пытаясь найти утешительные слова, но ничего не сумела сказать из-за рыданий.

Лекарь прикрикнул на Петера, чтобы тот покрепче держал ноги Исаака.

Эллен казалось, что она вот-вот потеряет сознание. Она так и не смогла взглянуть на руку, которую сжимала.

Ее молитвы превратились в немой крик о помощи, обращенный к Господу и всем святым. Казалось, операция длилась вечно. Вскрикнув и изогнувшись от боли, Исаак снова потерял сознание. Время от времени он дергался, когда лекарь снова и снова вонзал пилу в кость.

– Парень, неси железо! – внезапно крикнул лекарь. Петер вопросительно взглянул на него.

– Давай поторапливайся!

Петер бросился бежать, словно за ним гнался сам дьявол. Горячее железо соприкоснулось с человеческой плотью, и в воздухе распространился едкий запах, от которого Эллен стало плохо. Ее стошнило, и ей вспомнился рассказ Жана о нападении на его деревню. После того как лекарь наложил на руку Исаака компресс из трав, а сверху повязку из чистой льняной ткани, они отнесли его обратно в комнату. Лицо у него было белым, восковым, как у мертвого.

– Зачем вы делали прижигание? – возмущенно спросила Эллен. – Вы же видели, что от небольшого ожога у него чуть не сгнила вся рука. А вы сделали ему еще больший ожог и думаете, что теперь все заживет?

– Гангрена может развиться из любой небольшой раны, будь это порез или ожог. Почему тело гниет – никто не знает. Говорят, это из-за дурных соков. – Лекарь пожал плечами. – Кузнец потерял много крови. Будем надеяться, что дурные соки вышли. Вы должны регулярно обновлять повязку, и если Господь смилостивится, то кузнец выживет. Молитесь, чтобы гангрена не развилась снова. Большего вы сделать не можете. – Лекарь вздохнул. – Завтра я приду осмотреть его и принесу вам новые травы для компресса. – Он похлопал Эллен по плечу. – Вы держались очень храбро.

Ночью Эллен вскочила, услышав крик Исаака. Ее комната находилась по соседству с комнатой Исаака, и она начала прислушиваться, но больше ничего не услышала. Должно быть, ей это просто приснилось. Когда она закрыла глаза, то будто наяву услышала хруст костей под пилой и крики Исаака, и снова увидела, как он изгибается от боли.

Проснувшись утром, Эллен обрадовалась, что ночь с кошмарами закончилась. Она не решалась зайти к Исааку. Когда он проснется и поймет, что ему отрезали руку… Он проклянет Эллен, как только узнает, что она это не только допустила, но и согласилась на это, да еще и помогала лекарю. Она знала: Исаак не поймет, что она хотела любой ценой спасти ему жизнь – ради Милдред и детей.

Эллен и Петер доделали ворота и утром отвезли их монахам при помощи двух друзей Петера. Чувствуя себя совершенно вымотанной, Эллен пришла домой к обеду и услышала, как бушует Исаак. Милдред, дрожа, сидела на топчане в кухне и всхлипывала. Мария и Агнесс прижались к матери. Они тоже плакали. Эллен опустилась на колени возле сестры и так стояла, обнимая ее, пока та не успокоилась.

– Не ходи к нему, ему нужно время! – Милдред схватила Эллен за руку, когда та попыталась встать. – Теперь он знает, что это ты его держала, когда… – Милдред запнулась. – Он без остановки тебя проклинает.

– Но разве я могла поступить иначе? – Эллен беспомощно посмотрела на сестру.

– Я знаю, другого выхода, чтобы спасти его, не было, но он… Он этого не понимает! – Милдред снова всхлипнула. – Что же теперь будет? – в отчаянии прошептала она.

Эллен избегала встречи с Исааком, а тот все бушевал.

Милдред часто заходила к нему, хотя сама едва держалась на ногах, а Ева или лекарь каждый день меняли ему повязки.

Исаак кричал, проклиная Эллен, три дня. Затем в доме стало тихо. Он повернулся лицом к стене и не шевелился, хотя ел и пил то, что приносила ему Ева. Он перестал со всеми разговаривать.

Февраль 1177 года

Прошло прочти четыре недели с тех пор, как лекарь отрезал Исааку руку, но того по-прежнему преследовали кошмары. Однажды ночью Милдред вдруг начала громко стонать. Не до конца проснувшись, Эллен босиком поплелась к сестре.

– Что случилось с мамой? – спросила Мария, которая спала рядом с матерью, а теперь терла глаза со сна.

Испугавшись, она спряталась за Эллен, когда та развела огонь.

– Я думаю, это ребенок! – Эллен нежно погладила малышку по голове.

Сестра Петера последние несколько дней тоже ночевала в доме, и теперь, зевая, спустилась в кухню.

– Ева, сходи за повитухой! – спокойно сказала Эллен, ставя воду на очаг. Взяв Марию и Агнесс за руки, она отвела их к Исааку.

– Проснись! – Эллен потрясла его за плечо. – Займись детьми. Милдред рожает, и я должна идти к ней. – Суровый тон Эллен не допускал никаких возражений.

Исаак приподнял одеяло.

– Идите сюда, а то холодно, – сказал он дочерям.

Те охотно залезли к нему на кровать, радуясь, что он больше не кричит и начал с ними разговаривать.

Прошло очень много времени, прежде чем Ева вернулась с повитухой. Повитуха сунула руку Милдред под рубашку.

– Я уже нащупала головку, – ободряюще сказала старушка, погладив покрытую капельками пота щеку Милдред. – Скоро все закончится.

Милдред была бледной и обессиленной, но все-таки кивнула.

Вскоре Милдред родила мальчика, похоже, ребенок был недоношенным. Он не кричал, безжизненное тельце было серым.

Повитуха покачала головой.

– Он мертв, – сказала она.

Милдред громко разрыдалась. Не успела она отдохнуть, как у нее снова начались схватки и вышел послед. Когда все закончилось, Милдред совершенно лишилась сил.

Повитуха обмыла ее, а Ева перестелила кровать.

Тем временем Эллен вышла в сад и вырыла могилу для ребенка. Вообще-то этим должен был заниматься Исаак, но он не мог этого сделать. Тихонько помолившись, Эллен похоронила мертвое тельце и послед, забросала могилу землей, а сверху посадила маргаритки и воткнула в землю крест из двух связанных палок.

Когда она вернулась в дом, Исаак сидел возле Милдред, вытирая здоровой правой рукой слезы с ее лица.

– Когда я умру, ты должен жениться на Элленвеоре. С нею вы со всем справитесь. Тебе нужна жена, а детям – мать, – прошептала Милдред.

– Тс-с-с, – шепнул Исаак и поцеловал ее в лоб.

– Прошу тебя, Исаак, ты должен мне это пообещать! – умоляла Милдред, приподнимаясь ему навстречу.

– Конечно, любимая, – нежно произнес он.

– Пообещай мне, что ты на ней женишься. Подумай о детях и о кузнице. Только она может тебе помочь. – Милдред всхлипнула. – Эллен – хороший человек! Поклянись, что ты это сделаешь! – не унималась она.

– Я поклянусь во всем, чего ты хочешь! – сказал в ответ Исаак, просто чтобы ее не волновать.

Эллен сделала вид, что не услышала его обещания. Увидев Эллен, Исаак встал и, не глядя на нее, молча пошел в свою комнату.

Милдред уснула от слабости, но когда Эллен встала, чтобы пойти в кузницу, она проснулась.

– Эллен! – тихо позвала она сестру. – Да?

– Ты слышала, какую клятву дал мне Исаак?

Эллен невольно кивнула.

– Теперь твоя очередь. Поклянись мне, что ты позаботишься о Марии и Агнесс… И об Исааке. Вы должны пожениться, когда я умру!

– Ты скоро выздоровеешь и сможешь сама позаботиться о своих детях! – попыталась успокоить сестру Эллен.

– Нет, я знаю, что я умру.

Эллен промолчала.

– Прошу тебя, поклянись мне! – прошептала Милдред. Хотя она и спала до этого, но выглядела по-прежнему очень уставшей. Она стала еще бледнее, а щеки и глаза ввалились.

Эллен сдалась.

– Да, Милдред. Я приношу эту клятву, но я сделаю все для того, чтобы до этого не дошло. Ты должна выздороветь!

В полдень Милдред действительно стало лучше. Лицо у нее уже не было таким бледным, а щеки раскраснелись. Немного успокоившись, Эллен после обеда вернулась к работе, и только вечером сообразила, что щеки Милдред красные не от того, что ей стало лучше, а от жара. Повитуха обещала зайти, и Эллен с нетерпением стала ждать ее прихода.

– По-моему, у Милдред жар, – сказала она старушке, когда та наконец пришла.

– Я не могла прийти раньше: жена маляра родила близнецов. Первый ребенок шел ножками вперед, а такие роды всегда проходят трудно.

Эллен подала старушке кружку пива, а затем миску с теплой водой. Та тщательно вымыла свои узловатые руки и стала осматривать Милдред.

– Мне она совсем не нравится! – буркнула она.

Повитуха приготовила отвар из трав, которые носила с собой, и обмыла этим отваром Милдред.

– Дайте ей выпить два стакана этого отвара, один сегодня, второй завтра. Я приду около полудня и осмотрю ее еще раз.

По обеспокоенному лицу повитухи Эллен поняла, что дела Милдред плохи.

– Моя сестра думает, что умрет. Вы тоже так считаете? – выдавила из себя Эллен.

– Пути Господни… Иногда умирающие знают больше здоровых. Я тут мало что могу сделать, но, несомненно, сделаю все возможное. – Повитуха допила пиво, закуталась в шерстяной платок и вышла из дома. – Крепись, Элленвеора, и не забывай молиться!

Эллен морозило. Прошедшие дни были слишком тяжелыми. Она скучала по своей кузнице, по Жану и Розе и, конечно же, по Уильяму. Чувствуя себя совершенно вымотанной, она заползла в свой угол, закрыла лицо руками и расплакалась. Она плакала и плакала, пока, наконец, не уснула.

В Милдред едва теплилась жизнь. Жар не усиливался, но и не уменьшался. Девочки сидели возле матери и плакали, словно чувствовали, как мало ей осталось жить.

Даже Исаак, пересилив себя, выходил из своей комнаты и сидел рядом с Милдред, держа ее за руку. Когда он с любовью проводил рукой по ее лбу, Милдред открывала глаза и улыбалась. Как только он входил в комнату, Эллен уходила в мастерскую.

– Мне очень жаль, – прошептала как-то Милдред.

Молча кивнув, Исаак сжал ее руку, а Эллен в этот момент сидела у нее в ногах.

Исаак не обращал на нее внимания. Вечером повитуха пришла еще раз. Они все знали, что конец уже близок и Милдред ничем не поможешь. Молитвы Эллен ее не спасли.

С каждым часом ей становилось все хуже. Широко распахнув глаза, она с дрожью в голосе напомнила мужу и сестре об их клятвах. Вечером она нашла в себе силы попросить у Эллен прощения за то, что она возлагает на нее столь тяжкое бремя.

После захода солнца на улице совсем похолодало, а в доме уютно потрескивал огонь в очаге, на железной цепочке над языками пламени висел котел с ароматным супом. Все молча уселись за стол и стали ужинать, не поднимая глаз от тарелок.

Огонек жизни Милдред еще мерцал, но вскоре совсем угас.

После похорон Милдред Эллен чувствовала себя еще хуже, чем после смерти Леофрика.

В течение года она будет соблюдать траур, а затем ей придется выполнить свою клятву.

Исаак постепенно выздоровел. Культя зажила, не начав гнить, но, потеряв руку, Исаак, казалось, потерял саму жизнь. Он целыми днями лежал на кровати, горюя о своей судьбе.

Сначала Эллен ему сочувствовала, но вскоре это начало ее злить.

Ева по-прежнему заботилась о доме и детях, но ведь Исааку уже не нужно было приносить еду. Он вполне мог бы вставать с кровати и заниматься чем-нибудь полезным, хотя теперь он и был «калекой», как он часто говорил.

Эллен была в ужасе от того, что ей придется соединить свою жизнь с этим человеком. И почему ей пришлось поклясться в этом сестре? Тот, кто нарушал клятву, данную умирающему, был обречен на вечное проклятие. Таким образом, ей придется выйти замуж за Исаака, хочется ей этого или нет.

Однажды она сообщила Исааку, что собирается поехать в Орфорд, чтобы уладить свои дела. Исаак посмотрел на нее неодобрительно.

– Ты ведь и не собиралась выполнять данную тобой клятву, правда? – злобно спросил он.

– Что ты имеешь в виду? – Эллен вскинулась.

– Едва мы похоронили Милдред, ты уже бежишь отсюда, бросая меня и детей на произвол судьбы.

– Да что ты такое говоришь?! Ева останется здесь и будет заботиться о девочках, пока я не вернусь. Петер будет в мастерской выполнять работу, которая не терпит отлагательства. Да и ты ведь никуда не деваешься!

Эллен был обижена. Да как Исаак смел назвать ее обманщицей?! То, что он все время жалел себя, вызвало у Эллен ярость и отвращение.

– Конечно, я вернусь. Клятва есть клятва. Но ведь я же должна позаботиться о мастерской отца и проследить, чтобы там все было в порядке! Но, может быть, это ты хочешь стать клятвопреступником?

Исаак пожал плечами.

– Я-то не собираюсь никуда убегать, – презрительно бросил он.

– Ну вот и прекрасно. Тогда ты можешь попробовать стать хоть в чем-то полезным! – язвительно сказала она.

Промолчав, Исаак наполнил свой стакан и пошел к себе в комнату.

Рассерженная, Эллен стала собирать вещи. Она не могла больше выносить хамскую манеру поведения Исаака и была рада уехать хоть на пару дней.

Орфорд, май 1177 года

Был один из прекрасных весенних дней, когда небо голубое, дует легкий бриз. Эллен возвращалась в Орфорд. Ее захлестнуло странное чувство тоски и радости от того, что она скоро будет дома. Там ничего не изменилось. Куры по-прежнему рылись в траве, выискивая червей и зернышки, на грядках не было ни одного сорняка, а двор был чисто убран. У Розы, как всегда, во всем был порядок.

Эллен направилась в кузницу, и на мгновение ей показалось, что она встретит там Осмонда, хотя она и знала, что это невозможно. Открыв дверь, она прищурилась, чтобы хоть что-то разглядеть в полумраке мастерской.

– Она вернулась! – радостно воскликнул Уильям и немного смущенно подошел к матери.

– Ну что, как у тебя дела? – спросила Эллен у сына, погладив его по щеке.

Уильям прижался лицом к ее ладони, словно маленький котенок. Эллен вздохнула. Последние недели были для нее слишком тяжелыми. Они высосали из нее всю силу, но она должна была взять себя в руки и уладить все, что требуется, прежде чем выйдет замуж за этого ужасного Исаака. Эллен попыталась сосредоточиться и распрямила плечи.

– Жан, я должна с тобой поговорить. – Она жестом подозвала его к себе, отстранив Уильяма.

Артура она удостоила лишь кивком головы. Жан отложил молот и, радостный, подошел к ней.

– Добро пожаловать домой, Элленвеора!

Эллен придержала дверь, и они вышли наружу. Со времени их первой встречи шесть лет назад Жан сильно вырос, и сейчас был на ладонь выше Эллен. Его плечи стали очень широкими, а руки сильными.

– Как там Милдред и Исаак? Как поживают дети? – обеспокоенно спросил он, видя по выражению лица Эллен, что не все в порядке.

– Ребенок родился мертвым, но это еще не самое плохое. Исааку пришлось отрезать руку до середины предплечья.

– О Господи, Боже! Какой кошмар! – Жан с ужасом смотрел на нее.

– Милдред так и не поправилась после родов. Она умерла месяц назад. – Глаза Эллен наполнились слезами. – Она заставила меня и Исаака поклясться, что мы поженимся.

– Что вы что-о? – Жан взглянул на нее с изумлением.

– Да-да, ты не ослышался. Из-за своей руки Исаак больше не может работать кузнецом, и я должна спасти их кузницу. Милдред не могла не подумать о детях.

– И что это будет значить для нас?

– Об этом-то я и хотела с тобой поговорить.

– Элленвеора! – Роза поспешно подошла к ним, радостно маша рукой. – Уильям сказал, что ты вернулась. Я так рада, что ты снова дома!

– Ты что, еще не поговорила с Розой? – удивленно спросил Жан. А ведь он достаточно хорошо ее знал, чтобы понимать, куда она направится в первую очередь! Наверняка же не в дом.

Эллен покачала головой.

И тут вдруг она увидела. Увидела уже хорошо заметный животик Розы.

Эллен сглотнула.

– Ты что, ей ничего не сказал? – встретив изумленный взгляд Эллен, Роза с упреком повернулась к Жану.

– Да ты… Ты же беременна! – стараясь говорить спокойно, сказала Эллен.

Роза кивнула. Ей внезапно стало стыдно, хотя она была счастлива, что у нее наконец-то будет ребенок.

– Кто? Кто с тобой так поступил?! – Эллен покраснела. – Ты что, не мог получше за ней следить?! – Она возмущенно повернулась к Жану.

И тут она увидела его лицо. Лицо человека, чувствующего свою вину. Лицо человека, страдающего от любви. До Эллен начало постепенно доходить.

– Вы?! Вы двое… – Задохнувшись, Эллен резко развернулась на каблуках и, широко шагая, пошла вниз, к реке.

– Погоди, я все улажу! – Роза схватила Жана за рукав, когда тот уже собрался пойти за Эллен.

Понурившись, парень кивнул.

– Надо было раньше ей сказать!

– Да, я знаю.

Поправив юбку, Роза пошла за Эллен по обрывистой тропке к реке. Поскользнувшись на камешке, она немного съехала к обрыву, но в последний момент успела ухватиться и не свалилась вниз. Совсем запыхавшись, она наконец спустилась к берегу.

Эллен сидела на большом камне и бросала гальку в воду.

Роза села рядом с ней.

– Я его люблю, Эллен! – Сказала она, помолчав, и стала смотреть в воду. – В этой жизни я видела мало счастья, – она вздохнула, – пока не появился Жан!

– Но ему же всего двадцать!

– Я на пару лет старше его, ну и что? – невозмутимо спросила Роза. – Я хочу получить твое благословение.

– Мое благословение? – Эллен засмеялась. – А ты спрашивала мое благословение на то, чтобы спать с ним? Да и зачем это тебе? Я ведь вам не отец, не опекун и не мастер. – Казалось, Эллен только сейчас все осознала.

– Но ты же моя лучшая подруга!

– Которой ты никогда ни капельки не доверяла. – В голосе Эллен звучала обида!

– Эллен, ну прошу тебя!

– А почему ты приходишь ко мне сейчас? Ты ведь уже была беременна, когда я уезжала. Сколько вы уже спите друг с другом? Почему ты меня не спросила, что я об этом думаю, прежде чем ему отдаться?

Роза опустила глаза.

– Эллен, но я ведь уже не ребенок. Я не должна была спрашивать у тебя разрешения! – упрямо сказала она.

– Тогда тебе и сейчас не нужно мое благословение!

– Нет, нужно! – не согласилась с ней Роза. – О Господи, да пойми же, мы живем под одной крышей. Мы одна семья! Ты для меня как сестра, ты знаешь меня лучше всех на свете, за исключением Жана. – В ее глазах светилась мольба.

Эллен с удивлением посмотрела на Розу.

– Он настолько хорошо тебя знает?

Роза кивнула, немного покраснев.

– Он читает мои мысли!

Эллен никогда не переставала удивляться детской наивности своей подруги, но теперь это почему-то ее рассердило. Этот стыдливый румянец так не подходил к ее образу жизни!

– Мне рожать через четыре месяца. – Роза, улыбаясь, погладила себя по животику.

Эллен посмотрела на нее неодобрительно.

– Вот в это мне что-то не верится. Смотри, какой у тебя живот!

– Я думаю, у меня будет двойня! Повитуха тоже так считает. Они уже толкаются! – Роза снова покраснела.

Злость Эллен мгновенно куда-то улетучилась. Это была Роза, и ее следовало любить такой, какой она была.

– Я должна поговорить с Жаном о нашем будущем, о кузнице, – сурово сказала Эллен и, немного помолчав, добавила: – Я выхожу замуж.

Встав, она подтолкнула выползшего из реки маленького рака обратно в воду.

– Элленвеора! Но это же великолепно! – Роза тоже встала, собираясь обнять подругу.

Но Эллен снова села на камень и опустила плечи.

– Ничего хорошего в этом нет. Я должна выполнить клятву, которую дала своей умирающей сестре. Иначе я ни за что не согласилась бы выйти замуж за Исаака. Ты ведь знаешь, что он думает о женщинах-кузнецах. Он с самого начала меня терпеть не мог, и он никогда мне не простит того, что я согласилась на удаление его руки, хотя этим я его спасла. Теперь он меня еще больше ненавидит, потому что я могу ковать, а он сидит без дела. – Слова лились из нее потоком.

Роза посмотрела на нее с сочувствием.

– О, Эллен, я тебя так понимаю! – Она обняла подругу за плечи, пытаясь ее утешить.

Эллен молчала. Они сидели на берегу, не двигаясь, и смотрели на поблескивающую поверхность реки. Через некоторое время Эллен встала.

– Я тебя благословляю, хотя это тебе и не нужно. Пойду поговорю с Жаном о том, как нам жить дальше. – Отряхнув пыль с платья, Эллен направилась к кузнице.

– Спасибо, Эллен! – пробормотала Роза, оставшись сидеть на берегу реки. По ее лицу текли слезы.

– Если хочешь, можешь пользоваться кузницей, – сказала Эллен Жану немного обиженным тоном. – Ты должен будешь платить мне арендную плату, но будешь сам себе господином.

– Нет, Эллен, для этого я слишком молод. У меня не получится, да и, честно говоря, я еще многому хотел бы у тебя научиться. Я хочу работать с тобой и дальше, хочу помогать тебе ковать мечи, как и раньше.