Текст книги "Меч короля"

Мадлен закрыла глаза и сидела тихо-тихо. Казалось, она уснула.

– Мы всегда будем вместе, обещаю! – Эллен покрепче прижала их к себе.

Жан грустно покачал головой.

– Однажды появится какой-нибудь мужчина, – сказал он. – Я не имею в виду этого сэра Гийома… – с пренебрежением добавил он.

– Жан! – возмущенно воскликнула Эллен, покраснев. – Это еще что такое?

– Ну ладно, я же знаю, что ты в него влюблена!

– Почему ты так думаешь? – Эллен казалось, что ее уличили в каком-то преступлении.

– Да это и слепой бы заметил. Ты же его боготворишь! Возможно, ты ему и нравишься, но ведь он – учитель фехтования нашего молодого короля, а ты – просто девушка, которая хочет стать кузнецом. У вас нет ничего общего.

У Эллен внутри все сжалось. Жан не сказал ничего для нее нового, но ей все равно было больно от его слов. Естественно, у нее с Гийомом не было будущего. Эллен казалось, что голос Жана доносится издалека.

– Однажды он женится на женщине своего круга, а ты выйдешь замуж за какого-нибудь добропорядочного ремесленника. Это если еще кто-нибудь согласится жить с такой своенравной девчонкой, как ты. – Жан улыбнулся сквозь слезы.

– Слушай, ты совсем обнаглел! – Эллен подняла руку, в которой по-прежнему сжимала нож, и, смеясь, погрозила Жану, хотя в этот момент на душе у нее кошки скреблись.

Ей вспомнился Джоселин, его ужасная смерть, и она подумала о том, насколько несправедлив этот мир.

– Когда ты соберешься выходить замуж, мы станем для тебя обузой, – тихо сказал Жан, опустив взгляд, чтобы Эллен не видела его глаз, но Эллен знала, что он опять плакал.

– Не говори глупости. Мы всегда будем вместе, – энергично заявила Эллен. – И хватит об этом.

Этой ночью Эллен снилась Англия. Она проснулась отдохнувшей и повеселевшей. Целый день после этого у нее было хорошее настроение. В обед они зашли к одному из местных крестьян и купили у него кусок козлиной шкуры, которая нужна была Эллен для ножен. Жан настолько удачно сторговался с крестьянином, что они могли позволить себе купить немного козьего мяса.

– Мне для ножен еще нужен клей, – сказала Эллен, с трудом пережевывая жестковатое мясо.

– А почему же ты не купила клей у своего приятеля плотника? – Жан удивленно взглянул на нее.

– Да, можно было, но я решила этого не делать. Дерево у него первого сорта, а вот клей был уже немного несвежий.

– Откуда ты знаешь? – недоуменно спросил Жан.

– По запаху почувствовала. Я в клее хорошо разбираюсь. Вероятно, я и сама бы смогла его приготовить, но это длительный и сложный процесс. Если клей стоит дольше трех-четырех дней, он начинает вонять, а у клея Пуле был достаточно неприятный запах. Скорее всего, подмастерье ленится регулярно готовить свежий клей. Можно было, конечно, купить у него запечатанный клей, но я предпочитаю свежий, так что куплю его тогда, когда он мне понадобится. Это обойдется мне немного дороже, но я, по крайней мере, буду знать, что это первосортный клей, а ведь это самое главное, правда?

Жан ухмыльнулся.

– Да, это уж точно. Знаешь, я однажды работал на оружейника, который делал щиты. Его сын заболел и не мог ему помогать, поэтому он взял меня в подручные. Для такой работы требуется много клея. Он постоянно его варил, так что можно будет, если захочешь, на следующем турнире купить клей у него. Правда, я не могу тебе сказать, хороший это клей или плохой.

– Что ж, мы это скоро выясним! – Эллен кивнула.

С тех пор как Эллен покинула Танкарвилль, она исходила много дорог. Она успела пройти почти всю Нормандию, часть Фландрии и Шампани. Она даже однажды проезжала через Париж, но вот в Компьене, который находился севернее Парижа, она была впервые. Здешние леса, в которых тоже планировалось проводить поединки, были любимыми охотничьими угодьями французских королей, а в сам город стекалось множество пилигримов, надеявшихся хоть разок взглянуть на священную плащаницу и многие другие реликвии, хранившиеся в местном аббатстве. Достопримечательностью этого невероятного города было также множество церквей и королевский дворец с круглой башней.

Эллен, Мадлен и Жан бродили по переулкам, рассматривая витрины торговцев и ремесленников и лотки на рынке. У одной ткачихи Эллен купила материал для обмотки ножен, у торговца шелком – длинную темно-красную обмотку для рукояти.

– Мне еще нужна кожа для ножен и ремня… – Эллен огляделась.

Вскоре они нашли прекрасную винного цвета кожу по приемлемой цене.

– Может, мы сегодня заночуем здесь, а завтра пойдем дальше, как выдумаете? – предложила она своим друзьям после того, как купила еще и латунную застежку.

– Ты хочешь сказать, что мы остановимся в таверне? – недоверчиво спросил Жан.

– О Боже, ну конечно же нет. Мы что, герцоги какие-нибудь или торговцы, чтобы в тавернах останавливаться? Мы попросим в церкви, чтобы нам разрешили переночевать там. Учитывая, сколько здесь паломников, там наверняка есть места для сна.

– А, ну раз так… – Жан с облегчением кивнул, оглядываясь на Мадлен, – ему приходилось тащить девушку за руку, потому что она норовила остановиться у каждого лотка, чтобы полюбоваться яркими товарами.

Однако найти ночлег оказалось сложнее, чем думала Эллен. Им пришлось обойти почти все церкви в городе, чтобы отыскать свободное место. У таверн, харчевен и отхожих мест стояли толпы пилигримов. Жители Компьена умели извлечь выгоду из такого наплыва верующих и продавали все необходимое путникам по завышенным ценам, несмотря на невысокое качество товаров. Эллен втридорога купила большую порцию паштета и кружку пива, чтобы разделить это все на троих. Огорченные тем, что паштет был горьковатым, а пиво теплым, трое друзей стали устраиваться спать на холодном каменном полу. Слева от них расположилась группа пилигримов, а справа – странного вида иноземцы, чьего языка они не понимали.

Несмотря на то что они улеглись спать на сложенном шатре и каждый завернулся в свое одеяло, прижавшись к соседу, Эллен сильно мерзла и долго не могла уснуть. Даже Серый, который всегда был рядом, сегодня нисколько ее не согревал. Среди ночи она проснулась. У нее горели щеки, зубы стучали, все тело била лихорадочная дрожь, а голова чудовищно болела. От слабости она снова заснула, но утром проснулась совсем разбитой.

Священник уверял, что пребывание в этой церкви и благодать Божья помогут победить болезнь. Он обещал молиться за Эллен, но на этом его забота о девушке закончилась.

Напротив, одна сердобольная молодая торговка, пришедшая на утреннюю молитву в церковь, настоятельно рекомендовала Жану одну травницу, которая жила неподалеку. У Эллен сердце замирало от мысли о том, что необходимо будет платить деньги за лечение. Она считала это транжирством, но на этот раз ей не удалось переубедить Жана.

– Травница не зайдет в церковь, так что вам придется вывести вашу подругу на ступеньки перед церковью. Яркое солнце ее согреет, а тут внутри очень холодно и сильно дует, – посоветовала молодая торговка.

Торговка согласилась показать Жану дорогу к знахарке. Когда он вернулся с ней, Эллен бредила от жара.

– Эльфгива! Ты жива! – Она всхлипнула и принялась целовать руки незнакомки.

– Здесь вам оставаться нельзя. Отнесите ее ко мне! – приказала травница, обеспокоенная состоянием Эллен. – Если она еще одну ночь поспит в этой церкви, где такие сквозняки, она умрет!

Жан и Мадлен помогли Эллен встать, но она еле передвигала ноги. Жан попросил двоих сильных мужчин, ремонтировавших в церкви дверь, помочь им. Те подхватили Эллен на руки и отнесли ее в дом травницы. Дом был удивительно большим и уютным. Тут было очень чисто и приятно пахло мятой и вареным мясом.

– Ей надо отлежаться не меньше двух недель, чтобы выздороветь полностью. Дела ее плохи! – сказала травница, осматривая Эллен.

– Нет, так не пойдет. Ей же надо работать. Она работает кузнецом на турнирах. Мы сегодня хотели уехать! – Внезапно Жан стал выглядеть так беспомощно, будто он был маленьким ребенком.

– Тогда вам придется оставить ее здесь. Видишь, как дрожат ее ресницы? Она бредит, и к тому же приняла меня за другого человека, вы этому свидетели. Она, конечно, сильная молодая женщина, но с таким жаром шутить не стоит. Если ей повезло, то это просто последствия переохлаждения и усталости. Но возможно, у нее что-то серьезное. Как бы то ни было, ей нужен покой.

Жан беспомощно взглянул на Мадлен, а потом повернулся к травнице.

– Мы не сможем много вам заплатить, но Мадлен могла бы остаться здесь и подыскать себе работу. Может быть, кому-то нужна служанка?

Травница, посмотрев на Мадлен, кивнула.

– Я надеюсь, она не лентяйка!

– Нет, поверьте мне. Она привыкла к тяжелому труду.

– Тогда она может остаться у меня, – решила травница. Жан был рад, что пристроил Мадлен. Он решил взять Серого, Нестора и палатку и поехать на турнир самому. В конце концов, ему нужно было объяснить Пьеру отсутствие Эллен, чтобы тот не сердился. Кроме того, он мог бы предложить кузнецу себя в качестве подручного.

– С тобой все будет в порядке, поверь, – шепнул он Эллен, хотя и не был уверен, что она его понимает. – Я скоро вернусь. Не волнуйся, я обо всем позабочусь.

Погладив Эллен по руке, он попрощался с Мадлен, дав ей напоследок пару советов, и отправился в путь.

* * *

Тибалт в ярости ходил туда-сюда по площади, где торговцы выстроили свои лотки. Гийом все время его провоцировал! Надо же, во весь голос сегодня заявил, что чувствует себя сильным как бык, и докажет это французишкам. Он снова делал вид, что весь исход турнира зависит только от него! А как все остальные принялись ликовать по этому поводу! Это же просто смешно! Между шатрами бегали дети, в то время как их родители разгружали лошадей, ослов и тележки. Женщины громко переругивались, пытаясь занять лучшие места на площади. Слышался лай собак. Тибалт два раза споткнулся и чуть не упал – сначала он не заметил железный крюк, торчавший из земли, а в другой раз зацепился за веревку. Взбешенный всем происходящим, он в сердцах плюнул на землю. Если тут еще эта девчонка появится… Кузнец, ну надо же! Тибалт пнул проходящую мимо худую кошку. Так ей и надо: раз она такая худая, значит, плохо ловит мышей. Естественно, это жалкое создание ни в чем не было виновато.

Он приходил в ярость, думая об Эллен. Как Гийом, так и Эллен превращали его жизнь в ад, каждый по-своему.

Тибалт почти дошел до кузницы. Он свернул к ней, сам не осознавая того, и сейчас, когда понял, где находится, ощутил новый приступ ярости. Он уже хотел остановиться, когда услышал возмущенные крики кузнеца.

– Сперва она требует такого повышения оплаты, что у меня глаза на лоб лезут, а потом эта ленивая дрянь решает куда-то запропаститься и не хочет выходить на работу!

Повернувшись, Тибалт увидел, как кузнец откинул со лба густые волосы. Тибалт с завистью отметил, что они кудрявые и черные, с благородной сединой. Ему никогда раньше не приходилось видеть мужчину такого возраста с такими густыми кудрявыми волосами. Вши и кожные заболевания приводили к тому, что у большинства людей волосы выпадали рано, и казалось, что голову объели мыши. Тибалт провел рукой по своей голове. В последнее время волосы у него начали редеть. А вот волосы кузнеца, наоборот, придавали его облику благородство, что, как считал Тибалт, не соответствовало его статусу.

Кузнец так разнервничался, что казалось, он вот-вот лопнет от злости.

– Она не ленивая и не дрянь, и вы это знаете, Пьер. Она действительно хочет работать! – донеслись до Тибалта чьи-то слова.

Тибалт закрыл глаза и задумался. Этого мальчика он уже где-то видел. Точно! На том турнире, осенью. Это он вытащил Эллен из-под копыт его коня.

– Вы ведь достаточно хорошо ее знаете, чтобы понимать, насколько ей должно быть плохо, если она не пришла в кузницу. У нее сильный жар. Знахарка сказала, что она может умереть, если не будет лежать в постели, – говорил мальчик таким тоном, что было понятно, как сильно он волнуется.

Тибалт прислушался. Так Эллен больна! «Ну, так ей и надо», – подумал он и стал подслушивать дальше.

– Да ну, эти травницы всегда пугают честной народ. И заметь, они это делают, чтобы им больше платили. Она наверняка сдерет с вас много денег. Точно говорю, она вас за нос водит! – Пьер презрительно взглянул на мальчика, стараясь дать ему понять, что он считал его умнее.

Тибалт удовлетворенно кивнул.

– Элленвеору бьет дрожь, словно от холода, хотя тело у нее очень горячее. У нее высокая температура. Верите вы или нет, но я-то сам видел, насколько она больна. Как только она поправится, она будет счастлива снова работать на вас. – Мальчик еще не закончил говорить, как кузнец его перебил.

– Это если я еще возьму ее на работу! – Этими словами он привел мальчика в растерянность.

– А как же меч Эллен? – закричал он вслед кузнецу. – А как же меч, над которым она работает?

Но ответа не последовало. Тибалт потер подбородок.

– Так-так-так… Она делает меч… – пробормотал он.

На следующий день Тибалт начал следить за своим соперником Гийомом. Он и раньше достаточно часто пытался наблюдать за ним, стремясь заметить хоть что-то, что можно было использовать против него. Когда гофмаршал подошел к кузнице мастера Пьера, навстречу ему вышла женщина, которая сразу же спросила, что ему угодно. Тибалт притаился неподалеку, стараясь оставаться незамеченным.

– Я ищу Элленвеору. Я ее давно не видел. Она больше не работает на вашего мужа?

– Нет, – коротко ответила Армелия, рассматривая гофмаршала с головы до ног. – А что, она что-то натворила? – В ее глазах горело любопытство.

Гийом не ответил.

– Вы можете мне сказать, где ее найти? – спросил он вместо этого немного раздраженным голосом.

– Нет, милорд, – ответила она язвительно. – Она нас бросила. Кто знает, с кем она и где! – Было очевидно, что жена кузнеца недолюбливала Эллен.

– Что вы имеете в виду? – уточнил Гийом.

– Ну, вы понимаете, девушка в ее возрасте, и до сих пор не замужем… – Она многозначительно подняла брови. – Она уже девица не первой молодости, и наверняка ухватится за любую возможность, которая ей подвернется. – Армелия важно взглянула на гофмаршала.

Не говоря больше ни слова, Гийом развернулся и ушел.

– Мог хотя бы спасибо сказать. Хам! – буркнула она, глядя ему вслед.

Тибалт оттолкнулся от стены, у которой стоял, и подошел к Армелии.

– Высокомерный тип, – произнес Тибалт, кивая вслед Гийому. – Думает, что он тут лучше всех.

Повернувшись к жене кузнеца, он улыбнулся так обворожительно, как только мог.

Та покраснела, засмущавшись, и заправила прядь жирных волос под платок.

– Я могу вам чем-нибудь помочь, милорд?

– Да, возможно, – ответил Тибалт с наигранным дружелюбием. – Эта женщина. Я имею в виду Элленвеору. Я тут слышал, она какой-то меч делает.

Услышав имя Элленвеоры, Армелия помрачнела.

– Да кто она такая, что все мужчины за ней ухлестывают? – бросила она.

– О нет, меня интересует меч. Исключительно меч. Есть предположение, что она собирается заколдовать этот меч, чтобы повредить нашему королю. Этому надо помешать! Поэтому очень важно, чтобы вы мне и только мне сообщили, когда она закончит над ним работу!

– Это если она вообще вернется!

– Да, это точно! – Тибалт с трудом сдерживался, чтобы не схватить эту женщину за шею и не начать ее душить. – Я буду участвовать и в следующих турнирах. Если у вас будут для меня новости, сообщите об этом Абелю, ювелиру. Вы знаете, где его мастерская? – любезно осведомился он.

Армелия кивнула. Эта фраза произвела на нее огромное впечатление, ведь у ювелира был самый красивый из всех лотков!

Тибалт протянул ей серебряную монету.

– Когда вы сообщите мне то, что меня интересует, сможете получить еще три таких монеты.

Армелия широко улыбнулась.

– Можете на меня положиться, милорд! Но, милорд, что мне сказать ювелиру? Кому он должен будет передать новости?

– Вам не нужно будет ничего говорить. Просто скажите, что меч готов!

– Меч готов… Ага, я поняла, – пробормотала совершенно сбитая с толку Армелия.

Она собиралась продолжать расспрашивать, но Тибалт развернулся и ушел.

* * *

Эллен сидела на табурете перед домом, наслаждаясь теплом полуденного солнца, в то время как Мадлен пропалывала овощи на грядках, напевая песенку. Белье, которое развевалось за ее спиной на веревке, казалось, было готово улететь в голубое небо при следующем порыве ветра. Эллен улыбнулась. Она никогда еще не видела Мадлен такой счастливой. Внезапно девушка вскинулась и побежала к воротам. Эллен медленно встала и направилась за ней. Она сделал всего пару шагов, но сердце тут же сильно забилось, и ей пришлось остановиться, чтобы отдышаться.

– Жан! – радостно воскликнула она, увидев, кто пришел.

– Эллен! Тебе уже лучше! – сказал он обрадованно.

– Она еще не совсем выздоровела, и обязательно должна себя беречь! – вмешалась травница, которая вышла из дома, чтобы поздороваться с Жаном. – Ей ни в коем случае нельзя сейчас работать!

– Да я и не могла бы сейчас чем-то заниматься, – сказала Эллен и сильно закашлялась.

– Не нравится мне, как ты кашляешь! – озабоченно произнес Жан. – Похоже на лай Серого.

Отмахнувшись от него, Эллен снова закашлялась и жестом попросила Жана следовать за ней.

– Давай не будем об этом говорить. А ты там как? Работу нашел?

– Я тебе скоро сделаю самый лучший клей, какой ты только можешь себе представить! – похвастался Жан.

– Ты? Что ж, тогда это будет какой-то совершенно необыкновенный клей. Надеюсь, он будет клеить. – Эллен снова закашлялась. – А почему ты приготавливаешь клей? – спросила она, отдышавшись.

– Я работаю у оружейника, который изготавливает щиты. Я же тебе рассказывал, что он сам делает клей. Он обещал меня научить.

– У него что, опять сын заболел?

– Нет, Сильвайн тоже работает. Кстати, он довольно милый парень. На голову выше меня и немного старше. Но нисколько не задается.

Эллен улыбнулась.

– Я рада, что тебе так повезло с работой. У Мадлен тут тоже много дел, и только я вынуждена лентяйничать…

– Мадлен кажется очень довольной, я наверное зря о ней беспокоился, – сказал Жан, взглянув на девушку.

– Руфь к нам очень хорошо относится. Она от меня не отходила, когда у меня был жар. – Эллен стала кашлять, со свистом втягивая воздух, затем продолжила: – У меня болели все кости, словно я ковала целый день. При этом я всего лишь лежала в кровати. – Эллен запнулась и снова зашлась кашлем. – Вчера я хотела поработать над рукоятью, но не смогла! – Она поплотнее закуталась в шаль. – Я себя так чувствую, словно мне лет сто.

– Сто? – Жан рассмеялся. – Нет, столько люди не живут.

– Ну тогда посмотри на меня. – Эллен устало улыбнулась.

– Холодает, давай пойдем в дом и усадим тебя у очага, – сказала Руфь и, когда они оказались внутри, помогла Эллен устроиться поудобнее.

Жан тоже подошел к очагу и потер руки.

– Мне пора идти, чтобы вернуться засветло. Так безопаснее. – Он на прощание поцеловал Эллен в щеку.

Эллен взглянула на него с изумлением – он такого раньше никогда не делал. Жан покраснел и отвернулся.

– Я тебя провожу! – сказала Руфь.

– Она еще слаба. Я рад, что вы о ней заботитесь. Да и Мадлен тут себя, кажется, хорошо чувствует. Спасибо вам за все, госпожа. – Жан галантно поклонился.

– Иди уже, глупыш, – смущенно сказала Руфь, выталкивая его за дверь.

– Но я не хотел вас сердить, серьезно! – поспешно извинился Жан.

– Ладно, ладно, – буркнула Руфь, поправляя узел на затылке. – Милый мальчик. – Она улыбнулась и ушла в дом.

Когда Жан вернулся через неделю, Эллен было уже значительно лучше. Она по-прежнему быстро уставала и была немного бледной, но к ней вернулась уверенность в себе.

Мадлен первой заметила, что Жан вошел во двор, и сразу же бросилась ему на шею.

– Я по тебе так соскучилась! – шепнула она ему. – Я приготовила поесть. Ты ведь наверняка проголодался!

Жан удивленно взглянул на Эллен, которая в этот момент вышла из дома.

– Мадлен как-то изменилась! – тихо сказал он, поздоровавшись с Эллен.

– Тут очень спокойный дом, и то, что мы живем здесь, идет нам на пользу. – Эллен проводила Жана в комнату.

Мадлен поставила перед ним на стол большую тарелку чечевичной похлебки. Жан с аппетитом стал есть мягкую ароматную чечевицу.

– Великолепно, Мадлен! – похвалил он, облизывая губы от удовольствия.

Эллен не могла дождаться, когда же он расскажет ей о следующем турнире. Она положила локти на стол, наклонилась вперед и следила взглядом за каждой ложкой чечевицы, которую Жан подносил ко рту.

– Ну давай уже, рассказывай!

– Нам нужно выйти дней через пять. Турнир в Шартре – предпоследний перед Рождеством. Там будет полно народу. Ансельм, который жарит блины… Ну, знаешь, из Рейнланда… И еще пара людей, которые задержались здесь, собираются туда ехать. Если мы не хотим путешествовать одни, то можем воспользоваться этой отличной возможностью.

– Хорошо, так мы и сделаем. Свежий воздух и пешая прогулка приведут меня в норму. А теперь расскажи мне, как там Гийом? Ты его видел? Он тебя не спрашивал обо мне?

Жан глубоко вздохнул. Он надеялся на то, что Эллен не станет расспрашивать его об этом человеке. Хотя он и мог солгать, он знал, что правда рано или поздно выплывет, так что решил рассказать ей для начала о победах Гийома на турнире.

– Когда-нибудь он станет самым знаменитым из всех рыцарей, вот увидишь. Придет день, и он станет самым лучшим, это уж точно. Борьба – это вся его жизнь, а остальное для него неважно. Ты никогда не видел, как он дерется? – Щеки у Эллен раскраснелись, как всегда, когда она говорила о Гийоме.

– Нет, мне ведь нужно было работать, – буркнул Жан недовольно и попытался сменить тему. – Оружейник еще ничего не сказал, но я надеюсь, что на следующем турнире снова смогу работать у него. И ты сможешь купить у него клей. Он наверняка возьмет с тебя недорого, если я его об этом попрошу.

Эллен ему улыбнулась.

– Хорошо, так и сделаем. Кстати, рукоять я уже почти закончила. – Эллен снова сделалась серьезной. – Я только последние два дня стала опять думать об Атаноре. – Она покачала головой. – Как только я снова смогу ковать, я сделаю головку эфеса. Жду не дождусь, чтобы попасть в мастерскую. Я действительно себя намного лучше чувствую!

– А, Эллен, я же тебе кое-что принес для твоего скорейшего выздоровления! Подожди, я сейчас!

Жан выбежал во двор к Нестору и принес Эллен небольшой глиняный горшок. Эллен последовала за Жаном, а Мадлен принялась убирать в кухне.

– Вот, это тебе! – Жан протянул ей горшок.

Крышка горшка была перевязана тонкой веревочкой.

– А что там? – Эллен с любопытством рассматривала горшочек.

– Открой и узнаешь! – Жан так и сиял от радости. – Но осторожно!

Эллен развязала узелок и сняла с горшка крышку. Там была густая коричневая масса.

– Жан, что это? – Эллен осторожно принюхалась. – М-м-м, пахнет вкусно! Чем-то горьковатым и сладковатым одновременно.

– Это варенье из яблок и груш. Тот рейнландский пекарь, с которым мы поедем в Шартр, делает такое варенье для блинчиков. Оно на вкус сладкое как мед! Попробуй!

Эллен сунула кончик пальца в густую массу и облизнула его, прикрыв глаза.

– М-м-м, ты прав. Очень вкусно!

– Жан, тебе нужно вытереть лошадь, а то она вся взмокла. Привяжи ее вон там, за сараем. Там ты найдешь солому и ведро с водой, – посоветовала ему Руфь, которая как раз вышла из дома, чтобы набросить Эллен на плечи шерстяную шаль. – Ты должна быть осторожнее, сейчас слишком холодно, а ты выходишь раздетая, – упрекнула она Эллен.

Жан впервые заметил, какая Руфь низенькая. Она была Эллен всего лишь по плечо.

– Да, вы правы, мне лучше позаботиться о Несторе. – Жан начал разгружать пони. – Вы не против, если Эллен и Мадлен останутся у вас еще на пару дней? А потом мы поедем в Шартр, – обратился он к Руфи, словно бы невзначай, стараясь не смотреть ей в глаза.

– А ты? – Руфь сорвала пару листов одуванчика. – Очень вкусно. – Она протянула один листик Мадлен.

– Да я найду, где переночевать, у меня же палатка есть.

– Дрова рубить умеешь? Крышу сарая починить сможешь? – спросила Руфь.

Она обеспокоенно посмотрела на крышу сарая. В соломе виднелись дыры и вмятины. Жан неуверенно кивнул. Хотя эта женщина казалась очень доброй, она почему-то его смущала. Он до сих пор не решился спросить, сколько стоит лечение Эллен.

– Тогда ты можешь остаться здесь. Мой покойный муж, да будет земля ему пухом, оставил мне этот дом и еще один – через две улицы отсюда. Денег за аренду хватает мне на жизнь. А мне много и не надо. Если ты такой же скромный, как Мадлен и Элленвеора и будешь мне так же помогать, то я не против, чтобы ты тут остался.

Жан энергично закивал.

– Благодарю вас.

Когда они вечером сидели в кухне после ужина, Жан украдкой огляделся. Руфь уже ушла в свою комнату, и они сидели за столом втроем. На небольшой полочке перед камином стоял семисвечник. Жан стал вспоминать, где он такие уже видел.

– Она иудейка, – объяснила Эллен, словно прочитав его мысли. Жан мгновенно покраснел, словно его застали за чем-то неприличным, и смущенно отвернулся.

Мадлен убрала со стола и дала остатки еды Серому, который путался у нее под ногами.

– Жан, ты не мог бы завтра сутра сходить к колодцу и принести пару ведер воды? – Мадлен вылила остатки из ведра в горшок и повесила его над огнем.

– Хм-м… Знал бы я, что она безбожница. – буркнул Жан.

– Но Жан! – Эллен возмущенно посмотрела на него. – Ее муж был лекарем, и достаточно известным!

– А это тут при чем? Иудеи – опасные люди. – Жан чувствовал себя неуверенно, ведь он, собственно, и не знал, кто такие иудеи.

– Ну да, ну да. Женщины не могут ковать хорошие мечи, а иудеи считаются опасными. Как я ненавижу такую тупую болтовню! – Эллен рассерженно посмотрела на него. – Руфь щедрая и хорошая, и нисколько она не опасна. А то, что женщины могут намного больше, чем думают мужчины, мне казалось, ты уже понял.

– Ладно, ладно, все! – Жан поднял руки. – А спать-то мне где?

– Вон, в углу, – резко ответила Эллен.

Ее бесило то, что именно Жан нес такую чушь. Эллен привязалась к Руфи и знала, что та – хороший человек. Она была не менее богобоязненной, чем христиане, хотя ее способы поклонения Богу были иными.

Серый не сводил глаз с Мадлен. Он замахал хвостом от счастья, когда она наконец обратила внимание на его умоляющий взгляд и протянула ему подсохший кусочек сыра. Съев сыр, он от удовольствия принялся облизываться.

– Если бы ты мог, ты бы целый день только тем и занимался, что ел, обжора! – Когда Эллен говорила с Серым, голос у нее был мягким и нежным.

Пес сразу подошел к ней, принюхался к ее рукам, а затем покрутился за своим хвостом и свернулся калачиком у ее ног.

– Но спать пойдешь к Мадлен, ясно? – строго сказала Эллен. Серый поднял голову и, прищурив глаза, посмотрел на Мадлен, затем вздохнул и положил мордочку на ногу Эллен.

Сначала Мадлен боялась спать без Жана, но Серый оказался замечательной заменой. Когда она принялась готовиться ко сну, пес потопал в угол к Мадлен, подождал, пока она расстелет одеяло, и улегся прямо посередине.

– Эй, ну-ка подвинься! – Мадлен рассмеялась и обняла пса. – Фу, от тебя воняет! – сонно пробормотала она, не отодвигаясь.

– Сейчас она не кажется уже такой… сумасшедшей, – шепнул Жан, покрутив пальцем у виска.

– Она уже давно не видела мужчин, кроме тебя, я имею в виду. По-моему, это пошло ей на пользу. – Улыбнувшись, Эллен взглянула на Мадлен: ей было приятно видеть ее такой умиротворенной. – Когда-нибудь у нас будет много денег. Тогда мы осядем где-нибудь, и у нас будет собственный дом. Конечно, не такой большой, как этот, но мы будем там жить в мире и покое, – пообещала Эллен.

Жан починил крышу сарая, нарубил дров и старался помогать всем, чем мог. Наконец подошел день отъезда.

– Я сделал все, что вы мне сказали. Я могу еще что-то сделать, прежде чем мы уедем из Компьена? – Жан разговаривал с Руфью, отводя взгляд в сторону.

– Тебя что-то беспокоит?

– Вы были к нам очень добры. Мадлен просто расцвела благодаря вашей заботе, Эллен уже совсем выздоровела. Но вы так мне и не сказали, что вы хотите за помощь. – Жан запнулся, по-прежнему не глядя ей в глаза.

– Ты хочешь спросить, сколько вы мне должны?

Жан смущенно кивнул.

– Что ж, дай-ка я подумаю. Ты и Мадлен отработали еду и ночлег, так что тут все ясно. А вот что касается Элленвеоры… – Руфь задумчиво потерла подбородок. – Она мне полностью доверяла, несмотря на то что я иудейка. Она подарила мне свою дружбу и благодарность. Благодаря ей я познакомилась с Мадлен, которой было тогда очень плохо, и пережила огромное счастье, видя, что она стала смеяться. Честно говоря, даже не знаю, как можно измерить в деньгах счастье, радость и смех. А этот смешной пес? Вы трое – прости, считая Серого, четверо – принесли радость в мою жизнь. Вы ничего мне не должны, только пообещайте проведывать меня, если будете в наших краях.

Жан был настолько уверен, что она, будучи иудейкой, потребует огромную сумму, что теперь даже побледнел от стыда.

– Я благодарю вас от всего сердца, Руфь, и хочу попросить у вас прощения за то, что сперва подумал о вас плохо. Я теперь стыжусь этого, – смущенно сказал он.

– Ты хороший мальчик, Жан. Тебе, наверное, трудно пришлось с Мадлен, правда? Да и Элленвеора тоже не подарочек. – Улыбнувшись, она обняла Жана. – Я всегда рада видеть таких хороших людей, как вы. Такова была точка зрения моего мужа, и я с ней полностью согласна. – Они немного помолчали, а затем Руфь погладила его по плечу. – А теперь сходи за Эллен и Мадлен, вам пора уезжать.

Прощание у них получилось слезливым, и только Серый отнесся к происходящему спокойно, скорее всего, он не понимал, что они прощаются. Руфь обняла всех по очереди, шепча на ухо что-то, чего не слышали другие, но казалось, она для каждого нашла подходящие слова. Все кивали, вытирали слезы и старались выглядеть не такими грустными после ее слов.

Жан подвел под уздцы Нестора и хотел помочь Эллен сесть верхом.

– Мне бы хотелось сначала пройтись немного. Конечно, у меня не хватит сил идти долго, но мне надо постепенно привыкать к нагрузкам.

– Когда заметишь, что она устала, заставь ее сесть на лошадь, слышишь? – сказала ему Руфь, глядя при этом на Эллен. – Тебе не следует перенапрягаться.

– Обещаю! – Эллен взяла Руфь за руку. – Жаль, что моя мать была не такая, как ты!

– Все, вам пора ехать, а то вы никуда не успеете! – сказала Руфь, вытирая слезы тыльной стороной кисти.

Пешком до Шартра идти было девять дней, и каждый раз Эллен проходила немного большее расстояние. В конце путешествия она уже чувствовала себя такой же сильной, как и прежде. К Шартру они подошли поздним вечером. Многие торговцы и ремесленники уже расставили на площади свои лотки и шатры. Пьер еще не приехал. Эллен с Жаном поторопились найти хорошее место для шатра и быстро его установили.