Текст книги "Меч короля"

– Да ты женщина! – с удивлением сказала она. – Я приняла тебя за мужчину. Так что тебе, пожалуй, повезло.

Эллен поняла: женщина не подозревает, что Тибалт с ней сделал. Обрадовавшись, что незнакомка ничего не знает о ее позоре, Эллен, несмотря на сильную боль, попыталась сделать шаг.

– Жак, малыш, иди сюда и помоги мне! – позвала женщина, и к ним, как молодой козленок, подскочил мальчонка лет двенадцати. – Давай посадим ее на пони. Ты пока иди пешком, а когда устанешь, она с тобой поменяется.

Жак вопросительно взглянул на мать.

– Хватит ее рассматривать. Возьми ее мешок, вон он лежит, видишь? – Женщина указала за спину Эллен.

Мальчик кивнул и подбежал к мешку. Подняв его, он поморщился.

– Что еще? – спросила женщина. – Давай быстрее.

– Мешок очень тяжелый. Что у нее там? Камни?

Женщина строго посмотрела на мальчика.

– Кстати, меня зовут Клэр. Это мой сын Жак. Ты можешь назвать нам свое имя?

– Элленвеора, – хрипло ответила девушка.

– Ох, почти как королева. Слышишь, Жак? – Клэр почему-то обрадовалась.

Эллен с трудом улыбнулась.

– Ладно, хватит любезничать! – Клэр взяла бурдюк с водой и поднесла его Эллен ко рту. – Ты наверняка хочешь пить.

Только сейчас Эллен ощутила жжение в горле и с благодарностью кивнула. Сделав пару глотков, она закашлялась.

– Нужно как-то посадить тебя на пони. Ты умеешь ездить верхом?

Эллен покачала головой.

– Никогда не пробовала.

– Это ничего. Учитывая, как ты выглядишь, мы все равно не сможем двигаться быстро. Главное, чтобы ты держалась за гриву лошадки и не упала. – Клэр ободряюще ей улыбнулась.

Жак, как и многие мальчики в его возрасте, был не особо разговорчив, да и помочь Эллен толком не мог.

– Куда вы едете? – спросила Эллен через некоторое время, когда с облегчением поняла, что они удаляются от Танкарвилля.

– Мы родом из Бетюна, это во Фландрии.

– Это далеко отсюда? – обеспокоенно осведомилась Эллен.

– Неделя, может быть, две недели езды, – ответила Клэр.

– Можно мне немного проехать с вами?

– Конечно, если ты думаешь, что осилишь дорогу, то можешь доехать с нами до самого Бетюна.

– Спасибо, – Эллен с благодарностью кивнула. Она была рада, что их путь неблизок.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
СТРАНСТВИЯ

Монастырь Сент-Агат, ноябрь 1166 года

Первую ночь они провели в лесу у костра, но от холода так и не смогли заснуть, поэтому вечером следующего дня они решили остановиться в маленьком женском монастыре, стоявшем посреди леса. Угольщица, с которой они встретились по дороге, посоветовала им попросить там приюта. Солнце почти зашло, и воздух снова сделался влажным и холодным, так что изо рта путников вырывались облачка пара.

– Элленвеора, слезай! – приказала Клэр, соскочив с коня, и постучалась в тяжелую деревянную дверь.

Привратница открыла смотровое окошко и спросила, что им нужно.

– Мы замерзли и просим вас приютить нас на ночь, дорогая сестра. Меня зовут Клэр, я ремесленница и еду домой вместе с сыном Жаком. По дороге домой, в Бетюн, мы обнаружили эту несчастную девушку. На нее напали и сильно избили, посмотрите сами! – Клэр подтолкнула Эллен к смотровому окошку.

– Что-то не похожа она на девушку, – ворчливо сказала привратница.

– Не обращайте внимания на одежду. Вся она была изорвана, а у меня с собой было несколько старых вещей мужа, и я дала ей их, чтобы она могла прикрыть свою наготу. Я пыталась продать вещи на рынке, но никто не захотел их покупать, – объяснила она, и Эллен удивилась тому, что Клэр ради нее лжет.

Тут в голове у Эллен все закружилось, и она упала. К счастью, Клэр успела ее подхватить.

– Сестра Агнесс – лекарь. Я ее позову, подождите, – бросила привратница и закрыла окошко.

Вскоре с левой стороны от них в стене открылась маленькая дверца, которую раньше никто из них не замечал. Оттуда вышла миловидная сестра и подошла к ним.

– Я сестра Агнесс. Наша сестра-привратница сказала, что вам нужна моя помощь.

Тем временем лес вокруг монастыря погрузился во тьму, и в сумерках видны были лишь стволы близлежащих деревьев. Сестра Агнесс кивнула Клэр, а затем озабоченно повернулась к Эллен. Высоко подняв светильник, она осмотрела девушку.

– Ваше лицо выглядит просто ужасно. Тело тоже болит?

– Да, все тело болит, – пожаловалась Эллен. Она едва держалась на ногах.

– У нее кружится голова, и она только что чуть не упала в обморок, – поспешно сказала Клэр.

Монашка быстро легонько ощупала Эллен.

– Кажется, два ребра сломаны, но я не уверена, – пробормотала она.

Эллен было щекотно, и она чуть не рассмеялась.

Стараясь, чтобы это выглядело как осмотр, монашка ощупала ее грудь – очевидно, она должна была проверить, действительно ли Эллен женщина.

– Пора уже войти внутрь, как вы думаете? – Сестра Агнесс посветила на Клэр, а затем повернулась к Жаку.

– Ты, конечно, еще растешь, и тебе, несомненно, хочется есть, не так ли?

Жак энергично закивал.

– Ну что ж, тогда я схожу к сестре-кухарке и попрошу, чтобы она дала тебе порцию побольше.

Жак довольно улыбнулся.

– Сынок, скажи спасибо, – шепнула ему мать.

Хотя он был такого же роста, как и сестра Агнесс, она потрепала его рукой по голове, как маленького ребенка.

– Открой дверь, сестра Клементина! У нас гости к ночи! – громко крикнула она.

Привратница отодвинула тяжелый железный засов и открыла дверь. Эллен заметила, что она крупнее и сильнее сестры Агнесс, – вероятно, поэтому она была привратницей. Несмотря на ее рост, она казалась более испуганной, чем хрупкая, невысокая сестра Агнесс.

– Девушка в мужской одежде, – пробормотала привратница, качая головой. – Ну надо же!

Эллен и Клэр обменялись заговорщическим взглядом и пошли за монашками по узкому коридору. От мерцания светильников на стенах танцевали беспокойные тени.

– Мы сообщим матушке настоятельнице о вашем появлении, и вскоре она вас примет. Пройдемте со мной. – Сестра Агнесс повернулась к Эллен, когда они подошли к лестнице. – А вы идите с сестрой Клементиной, она вас накормит и покажет вам, где вы сможете поспать, – сказала она Клэр и Жаку. – Сестра Клементина, будьте так любезны, попросите сестру-кухарку дать нашему юному гостю порцию побольше. Я ему обещала. – Сестра Агнесс подмигнула Жаку.

– Как скажете, дорогая сестра. – Привратница покорно опустила взгляд. – А вы уверены, что справитесь сами?

Кивнув, сестра Агнесс открыла дверь в помещение монастыря, где лечили больных.

Висевшие на степе два факела освещали комнату. Здесь было чисто и пахло травами. Взгляд Эллен упал на стол, рядом с ним стояли два стула. На столе не было ничего, кроме тарелки и кружки с водой. У стены стояли железные полки с горшками разных размеров, небольшими корзинами и двумя плетеными ящичками. Правый глаз Эллен пульсировал от боли, но она продолжала осматриваться. Слева у стены находились две низкие деревянные кровати, разделенные занавеской. На одной из кроватей кто-то лежал. Сестра Агнесс подвела Эллен поближе.

– Сестра Берта, не пугайтесь, – прошептала она. – У нас сегодня гости.

Женщина, лежавшая на кровати, медленно повернулась. Эллен никогда еще не видела такого морщинистого лица. Старушка была очень слабой и едва могла говорить, но в ее глазах светилась доброта и мудрость. С трудом кивнув, она протянула к Эллен дрожащую руку.

Эллен почтительно прикоснулась к узловатым пальцам и нежно погладила руку старушки, а затем осторожно положила ее обратно на простыню. Голова женщины и сейчас была накрыта монашеским покрывалом, из-под которого не выбивался ни один волосок.

– Сестра Берта – самая старая сестра в нашем монастыре. Она уже дано не встает. Мы помещаем в ее келью больных, чтобы она не оставалась одна. Я провожу большую часть времени здесь, рассказываю ей о проповедях и молитвах нашей матушки и о разных смешных происшествиях с нашими ученицами. Я объясняю ей действие целебных трав и передаю всяческие новости. У нас тут редко бывают гости, – сестра Агнесс с любовью погладила сестру Берту по щеке, но старушка уже заснула и тихонько похрапывала. – Так что же с тобой случилось?

– Нафали, – объяснила Эллен. Из-за распухших губ она шепелявила.

Чтобы ее не вынуждали давать пояснения, Эллен скривилась еще больше.

Сестра Агнесс кивнула и присмотрелась внимательнее к ранам на лице Эллен.

– Возможно, у тебя сломан нос, – пробормотала она и попросила Эллен осторожно снять рубашку, чтобы можно было осмотреть ее грудную клетку.

Когда Эллен легла, ей стало легче. Ей было щекотно от прикосновений тонких пальцев монахини. Живот вокруг пупка посинел.

– Тебя несколько раз сильно ударили ногой, – с сочувствием произнесла сестра Агнесс. – Господь видел это и на Страшном суде призовет грешника к ответу. – Покачав головой, она перекрестилась.

При мысли о том, что это видел Господь, Эллен стало стыдно, и она отвернулась.

– Ты отхаркивала кровью после того, как тебя били? – обеспокоенно спросила сестра Агнесс.

Эллен покачала головой.

– Такие удары могут иметь плохие последствия. Иногда больному кажется, что ему стало легче, а через два дня он внезапно умирает. – Сестра Агнесс вздохнула и поспешно добавила: – Прости, я не хотела тебя пугать. Иногда мне лучше держать рот на замке.

Встав, сестра подошла к железной полке. Эллен не понимала, откуда она знает, насколько опасны такие удары, но так и не смогла додумать эту мысль до конца – у нее кружилась голова.

На полках у сестры Агнесс царил идеальный порядок, и она быстро нашла нужную коробочку. Вытащив пригоршню сушеных листьев, она сказала:

– Мать-и-мачеха. Ее настойка облегчает дыхание. Я каждый день даю ее сестре Берте. Для тебя я тоже сделаю настойку, но ты не будешь ее пить. Мы промоем ею твои раны, а затем я сделаю тебе компресс из зверобоя. – Сестра Анна указала на небольшой горшок с масляными потеками на стенках. – Мать-и-мачеху нужно хранить в сухом месте и быстро использовать, иначе она сгниет. Но она всегда растет в пашем саду. Я совсем недавно насушила листьев, потому что сестра Берта сильно кашляла.

Болтая, она взяла треножник и поставила его в небольшой очаг. Она бросила в огонь пучок трав и немного сухих веток, чтобы пламя быстро разгорелось. По комнате разлился приятный запах.

Веки Эллен сделались тяжелыми, и она уснула. Когда она проснулась, настойка была уже процежена и даже немного остыла.

Взяв льняную ткань, сестра Агнесс промыла раны Эллен настойкой, осторожно удаляя засохшую кровь. Было очень больно, но Эллен стиснула зубы.

– Я еще раз осмотрю твой нос. Осторожно, сейчас будет больно, – предупредила она Эллен и ощупала ее переносицу, но затем покачала головой. – Ничего, кажется, нос не сломан.

Монашка закончила осмотр и смазала лицо, ребра и живот Эллен маслом зверобоя.

Хотя руки у сестры Агнесс были очень нежными, от каждого ее прикосновения Эллен пронзала боль.

– Несколько дней ты должна избегать солнечных лучей, иначе на коже останутся уродливые пятна. Но сама увидишь, зверобой – идеальное средство для заживления ран, да и при кровоподтеках он помогает.

Эллен успела только кивнуть и тут же снова уснула. В следующий раз она проснулась уже утром. После того как Эллен съела на завтрак кусок мягкого хлеба, который обычно пекли только для беззубой сестры Берты, сестра Агнесс еще раз обработала ее раны.

– Отеки уже немного спали, да и глаз выглядит намного лучше.

Она как раз снова наносила на раны масло зверобоя, когда в келью вошла Клэр.

– Ну что, Элленвеора, как у тебя дела? – Клэр нежно погладила ее руку.

– Уфе полутфе, – сказала Эллен, улыбнувшись тому, что она так забавно разговаривает.

– Челюсть сильно повреждена, но не сломана. Ей повезло, – сказала сестра Агнесс.

– Повефло? – У Эллен защемило сердце. У нее было совсем другое представление о везении.

– Матушка настоятельница после рассказа сестры Агнесс предложила нам задержаться тут, пока тебе не станет лучше. Так что мы подождем твоего выздоровления.

– А рафве вам не нуфно домой? – Эллен едва могла шевелить губами.

– Конечно, нужно, но что такое пара дней по сравнению с целой жизнью? – Клэр пожала плечами и ободряюще улыбнулась. Ей казалось само собой разумеющимся подождать, пока Эллен сможет идти с ними. – А когда мы пойдем, то попросим сестру Агнесс дать нам для тебя немного ее мази, как думаешь?

Эллен вопросительно посмотрела на сестру Агнесс.

– Через пару дней раны уже затянутся. Затем ей придется пользоваться мазью, которую я приготовлю, и вскоре она уже будет выглядеть точно так же, как и раньше, – улыбнувшись, ответила монашка.

– Фто, не лутфе? – Эллен тоже улыбнулась.

– Этого я тебе обещать не могу. – Сестра Агнесс рассмеялась. – Но, как я вижу, ты в состоянии шутить, и это уже хорошо.

– Так мы останемся, пока ей не станет лучше, да? – переспросила Клэр.

Сестра Агнесс кивнула, а Эллен посмотрела на обеих женщин.

– Фпафибо, – тихо сказала она.

Эллен наслаждалась покоем, царящим в монастыре, уходом сестры Агнесс и вкусной пищей, которой ее кормили. Она спала почти целыми днями, а по вечерам к ней приходила Клэр. Она рассказывала Эллен о поручениях, которые она выполняла для монашек, и о том, как здесь нравилось Жаку, ведь он должен был лишь наносить немного воды и насобирать дров, а за это получал двойную порцию обеда.

С каждым днем Эллен все больше набиралась сил, и уже через неделю была в состоянии двигаться дальше. Лицо и живот по-прежнему были покрыты синяками, но раны на брови и губах уже зажили.

На шестой день, незадолго до восхода солнца, они двинулись в путь. Позавтракав, они попрощались с сестрой Агнесс и другими монашками и направились в сторону Бетюна. Деревья вдоль дороги были белыми от инея. Ветки, листва и даже выступавшие из земли корни были покрыты ледяными кристаллами. Когда взошло солнце, иней стал нежно-розовым, а вскоре начал таять.

– Если будем идти быстро, то через неделю уже будем дома, – пробормотала Клэр, обращаясь к сыну.

Было очевидно, что тому не хочется идти по такому холоду пешком только потому, что на его пони ехала Эллен.

Эллен не испытывала никакого сочувствия к мальчику. Она еще никогда не ездила на пони – в конце концов, человек и сам может идти с той же скоростью. Ее раздражало вызывающее поведение мальчика. В его возрасте она выдерживала и не такое, а ведь она была девочкой. Жак продолжал ковылять с недовольным выражением лица, демонстрируя, как ему не нравится то, что ему нельзя ехать на пони, и в конце концов Эллен остановилась. Сцепив зубы, она слезла с лошади и протянула ему поводья.

– Я вижу, ты сердишься из-за того, что твоя мама отдала мне пони. Я уж лучше пойду пешком. – Она постаралась, чтобы ее голос звучал холодно и вежливо.

Жак побледнел.

Эллен показалось, что он либо расплачется, либо забьется в истерике.

Но мальчик лишь энергично замотал головой и побежал вперед, словно за ним гнался сам дьявол.

Очевидно, он решил все-таки идти пешком, и Эллен снова забралась на пони. К, счастью, пони оказался достаточно терпеливым созданием и не стал дергаться, когда Эллен принялась ерзать на его спине.

Жак больше не капризничал. Он старался быть вежливым с Эллен и даже стал дружелюбнее вести себя с матерью.

– Мне кажется, ты ему нравишься, – удивленно сказала Клэр на следующий день. – Он не такой, как другие дети.

Эллен была с ней не согласна. Ей он казался слишком капризным и невоспитанным. «Наверное, мать просто его балует», – подумала девушка.

– Он немного, ну… как бы это сказать? Глуповатый. – Клэр смущенно улыбнулась.

Эллен удивленно взглянула на нее. Ей Жак вовсе не казался ограниченным, но, судя по словам Клэр, она имела в виду именно это.

– Он просто должен быть собраннее, – немного смутившись, сказала Эллен.

– Может быть, и так. Наверное, я с ним недостаточно строга. Его отец, царствие ему небесное, умер два года назад. – Клэр перекрестилась. – Одной трудно воспитывать мальчика. – Она смущенно пожала плечами. – Я работаю в мастерской мужа, хотя все в деревне ждут, что я приведу в дом нового мастера. Если бы я была прядильщицей или ткачихой, то я могла бы сама работать в мастерской, но я делаю ножны и перевязи, и одной мне нелегко этим заниматься, – объяснила она.

У Эллен дыхание перехватило от счастья, когда она узнала, чем занимается Клэр.

– Пожалуйста, позвольте мне помогать вам. Так я отплачу вам за вашу доброту. Я быстро учусь, и у меня ловкие руки. Вы наверняка будете мной довольны! – умоляющим тоном попросила она.

– Хорошо, договорились! – Клэр улыбнулась и оставшуюся дорогу рассказывала Эллен истории о жителях своей деревни.

Она рассказала Эллен о каждом из них, и когда они прибыли в Бетюн, у Эллен возникло ощущение, что она уже давно здесь живет.

Деревушка Боври состояла примерно из тридцати низеньких хижин, сооруженных из досок и глины, крытых соломой. Домики расположились вокруг деревенской площади или по сторонам тракта, к каждому из них примыкал небольшой огород и вспаханное поле. В центре деревни возле колодца росли две старые липы, а за ними виднелась каменная церковь, построенная совсем недавно. Соседи Клэр очень обрадовались ее приезду и сердечно приветствовали ее, а Эллен они с любопытством рассматривали. Клэр на следующий день принялась за работу, но она настояла на том, что Эллен нужно отдохнуть.

В первое время Эллен много спала, но вскоре ей стало скучно, и она долго упрашивала Клэр, пока та наконец не разрешила ей поработать в мастерской.

Ножны делали за длинным столом, на котором были разложены деревянные заготовки, лен, кожа и кусочки меха. В очаге горел огонь, потому что ножны невозможно было изготовить без использования теплой глины. Эллен села в мастерской и стала наблюдать за Клэр. В Танкарвилле она видела, как делаются такие ножны – их нужно было изготавливать, учитывая форму лезвия меча. Внутреннюю сторону деревянных ножен оклеивали шкурой коровы, козы или лани, причем направление роста ворсинок должно было идти к острию меча. Ножны подходили к клинку, если шкура с мехом препятствовала выскальзыванию оружия. После того как шкуры были закреплены на обеих половинках ножен, Клэр склеивала половинки и скрепляла их пропитанной глиной льняной тканью, которую затем украшала кусочками благородной ткани или кожи. Чтобы защитить острие меча, в конце процесса изготовления ножен к дереву крепился металлический наконечник – оковка. Большинство оковок были латунными. Их делали кузнецы. Иногда, если меч был каким-то необыкновенным, для его ножен оковку делали из благородных металлов – серебра или золота. Затем ножны специальным образом крепились узкими кожаными полосками к поясу – получалась перевязь.

На следующий день Эллен села за стол вместе с Клэр и стала помогать ей. Казалось, так было всегда. Первое время Эллен мало говорила. Она работала, ела три раза в день вместе с Клэр и Жаком, а по ночам спала в мастерской.

– Сегодня ярмарка, нужно наконец купить ткань и сшить тебе что-нибудь пристойное, – сказала однажды Клэр и, обойдя вокруг Эллен, осмотрела ее с головы до ног. – Тебе нельзя так идти в церковь, в мужской-то одежде. В это воскресенье ты непременно должна пойти со мной. Тебе этого никак не избежать. Ты здесь уже три недели, и если ты снова не пойдешь в церковь, то все подумают, что ты что-то скрываешь. – Клэр искоса взглянула на Эллен, а та опустила взгляд.

Ее раны уже зажили, и только на лице осталась пара зеленовато-желтых пятен после синяков. У нее уже ничего не болело, но она страдала от сильной тошноты. Утром и вечером она чувствовала себя хуже всего. Поначалу она с ужасом вспоминала слова сестры Агнесс, думая, что умрет от тех ударов в живот. Однако ей все же удалось выжить, но тошнота не проходила. Чтобы скрыть это от Клэр, Эллен вставала раньше остальных и, когда на нее нападали приступы рвоты, уходила в сад.

– Пойду возьму свой кошелек, и отправимся на рынок, – сказала она Клэр и с усилием улыбнулась – ей снова было плохо.

У одного старого торговца они приобрели кусок синей шерсти, которого хватало на платье. Эллен долгие годы ходила в одной и той же одежде, а когда выросла из вещей Адама, Донован дал ей свой старый камзол, а Гленна сшила новую рубашку. Клэр отмыла кровь, оставшуюся на одежде Эллен после издевательств Тибалта, и зашила небольшую дыру на ее рубашке. Эллен казалось, что эту одежду еще вполне можно носить, и при мысли о том, что ей придется надеть что-то другое, ее бросало в холодный пот. Эта одежда предопределяла ее жизнь и долгие годы была ее верной защитой – девушка просто не могла от нее отказаться и не хотела носить платье.

– Сейчас я сильно потею, – сказала она, – кроме того, я испачкаю новое платье глиной. Дай мне сначала немного привыкнуть к работе, – попыталась она переубедить Клэр.

Так платье оказалось несшитым, и в следующее воскресенье Эллен по-прежнему нечего было надеть в церковь. Как обычно, Эллен встала раньше остальных, потому что ее опять сильно тошнило. Она выбежала в сад. Земля там была влажной – все последние дни шел дождь. Поскользнувшись и чуть не упав в грязь, девушка спряталась за кустом. Ее вырвало. «Господь карает меня за мои грехи. Кто-нибудь меня увидит». Она испугалась и стала лихорадочно соображать, что же придумать, чтобы не идти в церковь. Отсутствие платья на этот раз было плохой отговоркой, но другой Эллен придумать не могла – Клэр уже увидела ее в саду и поспешно подошла к ней.

– Я тебя везде искала. Что ты тут делаешь, за кустами? Давай, нам нужно торопиться, скоро начнется служба. О Господи, да ты все еще в старой одежде! На следующей неделе обязательно сошьем тебе платье, а сейчас надень мой плащ, – трещала Клэр, не замечая, какая Эллен бледная.

Уже слабо понимая, что происходит, Эллен позволила Клэр надеть на себя плащ. «Когда священник укажет на меня перстом, всем станет известно о моих грехах, я умру от стыда, земля разверзнется, и меня поглотит ад», – мрачно думала девушка, молча шагая за Клэр к церкви.

Почти все жители деревни уже собрались в каменной церкви. Эллен с любопытством наблюдала за людьми, с половиной из которых она уже успела познакомиться. Все болтали друг с другом, не обращая на нее ни малейшего внимания. Перед алтарем стоял богато одетый мужчина, увлеченный разговором со священником.

– А что это за рыцарь? – шепотом спросила она у Клэр, осторожно указав на него пальцем.

– Это местный законник. Он построил эту церковь, когда родился его старший сын. А за его спиной стоит Аделаиза де Сен-Пол, его жена, – сообщила Клэр. – Она настоящая властительница Бетюна.

Эллен кивнула. Ей очень хотелось поближе увидеть госпожу Бетюна, но это было неприлично, так что она отвела взгляд и стала рассматривать остальных прихожан: старушки уже молились, нетерпеливые дети топали ногами, мужчины и женщины болтали, а какая-то молоденькая девушка оглядывалась по сторонам, словно ожидая тайного знака своего возлюбленного. Когда священник начал службу, в церкви стало тихо, но Эллен не удавалось сосредоточиться на том, что он говорил. Она все время ждала, что в наказание за ее преступления церковь поразит молния или произойдет что-либо еще более ужасное. Когда все прихожане стали хором произносить молитву «Отче наш», Эллен вспомнился Гийом, и она почувствовала, как ей его не хватает. Внезапно в церкви стало тихо, и Эллен испугалась, по месса закончилась без происшествий.

Когда Эллен и Клэр выходили из церкви, за ними выбежала маленькая девочка и споткнулась. Прежде чем та успела упасть, ее подхватила богато одетая дама.

– Что ж ты убегаешь от меня, ангел мой? – пожурила она ребенка, качая головой.

Голосу женщины был нежным и мелодичным. Взяв ребенка на руки, она приветливо улыбнулась Клэр и Эллен.

– Она у вас просто чудо, госпожа, – сказала Клэр и погладила крошку по руке.

– Ну что, как у тебя дела, Клэр? – спросила женщина, с любопытством взглянув на Эллен.

– Благодарю вас, госпожа, у меня все в порядке. Позвольте мне представить вам мою новую работницу. Ее зовут Элленвеора, она помогает мне в мастерской.

Эллен сделала книксен, как ее учила Клэр, и извинилась за синяки на лице, объяснив их нападением разбойника. Дама с сочувствием посмотрела на нее и уже хотела погладить девушку по щеке, как какая-то молодая женщина закричала:

– Смотрите, вон там! – Женщина беспомощно размахивала руками. – Ребенок упал в реку, почему никто его не спасает?

Властительница Бетюна обернулась.

– А где Бодуэн, его никто не видел? – Внезапно в голосе женщины послышалась паника.

Нянька виновато покачала головой, а Эллен, не помня себя, бросилась к реке. Из-за дождей речка вышла из берегов, и бурлящая вода принесла ил и ветки. Эллен не видела ребенка и напряженно вглядывалась в поверхность реки, пока не заметила какое-то движение. Тогда она сломя голову бросилась в воду. Со времен Орфорда она не плавала, на мгновение у нее от холода перехватило дыхание. Она изо всех сил стала плыть к ребенку, но в том месте, где она видела крошечное тельце, сейчас уже ничего не было. Эллен нырнула. Вода была мутной, и у Эллен начали болеть глаза. Она двигала в воде руками, надеясь найти ребенка, по ей уже не хватало воздуха, и она начала выныривать, но внезапно что-то потянуло ее на дно. Девушка в ужасе засучила ногами и вдруг почувствовала ладонью руку мальчика. Прижав его к себе, она оттолкнулась ногами от дна и потянула ребенка наверх. Малыш бессильно болтался в ее руках. Эллен отчаянно сражалась с течением, уносившим ее вниз по реке. Двое деревенских мужчин протянули ей ветки, и, схватившись за одну из них, Эллен выбралась с мальчиком на берег, где ее подхватили чьи-то руки. Малыш лежал на берегу – бледный и безжизненный, но никто из стоявших вокруг даже не пошевелился.

– Очнись! – в ужасе закричала Эллен и затрясла маленькое тельце. – Прошу тебя, Господи, дай ему жить! – еле слышно взмолилась она и надавила мальчику на грудь.

Внезапно тот закашлялся, выплевывая воду, и жители деревни возликовали. Они свистели и кричали, а спасенный мальчик удивленно оглянулся. Эллен улыбнулась ему, не помня себя от счастья.

– Ты ангел? – спросил ее малыш.

Эллен покачала головой, но, судя по выражению лица ребенка, он ей не поверил.

– Бодуэн! – закричала госпожа, бросившись к ним. Прижав ребенка к груди, она повернулась к Эллен. – Слава Богу! Ты спасла моего сына! – с благодарностью сказала она, прижимая мальчика к груди.

Тот обнял мать и расплакался.

Только теперь Эллен рассмотрела, насколько красива госпожа. Ее нежное лицо с правильными чертами обрамляли каштановые волосы, и вся она была окружена аурой счастья.

– Я буду вечно тебе благодарна. Я твоя должница… Если я когда-нибудь смогу тебе помочь, обязательно приходи ко мне!

Эллен кивнула, хоть и не верила в такие обещания. Дворяне слишком часто забывают, что они кому-то должны, – так ей всегда говорила Эльфгива.

– Пойдемте, госпожа! Холодно, ребенок мерзнет, и вы вся вымокли, – сказал один из рыцарей.

– Готье, дайте… как тебя зовут, дитя мое?

– Элленвеора, госпожа.

– Дайте Элленвеоре покрывало, чтобы она не заболела, и заверните во что-нибудь Бодуэна, – приказала она и повернулась к Эллен. – Я буду молиться за тебя, чтобы Господь исцелил не только твое тело, но и твою душу, – тихо добавила она и ушла.

Эллен замерла на месте. Дрожа, она натянула на плечи покрывало, которое дал ей рыцарь. Возможно, госпожа была провидицей?

– Когда у крестьян какие-то проблемы, они идут к ней и просят о помощи, – сказала Клэр, подошедшая к Эллен. – У нее всегда найдется добрый совет. Ее здесь все любят. Каждый из нас отдал бы за нее свою жизнь. Сегодня ты оказала деревне большую услугу! – Было очевидно, что Клэр гордится поступком Эллен.

– Мне так холодно! – У Эллен стучали зубы.

– О Господи, вот я глупая! Пойдем скорей домой, ляжешь в мою кровать, и мы положим туда нагретый камень, а то простудишься! – Клэр потащила Эллен через толпу односельчан, которые приветливо похлопывали ее по плечам, выражая свое восхищение.

Остаток дня Эллен провела в постели.

Клэр натянула веревку в мастерской и развесила одежду Эллен, чтобы та просохла. Вечер в теплой постели пошел Эллен на пользу, и она совсем не простудилась. Вот только тошнота с каждым днем становилась все сильнее, и однажды Эллен стало ясно: она беременна.

– Будь ты проклят! Да лишит тебя Господь мужской силы, и да не зародится семя в твоих чреслах. Да не сможешь ты обрюхатить больше ни одну женщину, никогда, никогда, никогда! – Эллен все время твердила про себя это проклятие.

Она знала только один способ, как можно было избавиться от ребенка: нужно было засовывать во влагалище корни петрушки и менять их каждые два дня. Собирая корни, она чувствовала угрызения совести. То, что она собиралась сделать, было грехом. Это было запрещено, но она не могла сохранить ребенка! Тибалт над ней надругался, и к тому же он был ее братом, а у брата и сестры не должно быть детей. Это тоже грех. Один Господь будет им судьей. Скрепя сердце, Эллен приняла решение, которое считала единственно правильным, и на следующую ночь проснулась от ужасных болей в животе. Ей не было так больно даже в тот момент, когда Тибалт бил ее ногами в живот. Чтобы не разбудить Клэр и мальчика и скрыть свой ужасный поступок, Эллен взяла свой сверток, вышла из мастерской и с трудом побрела в дубовый лес, который примыкал к деревне. Дорогу ей освещал слабый свет луны. Через некоторое время она упала от боли. Лишь страх, что ее разоблачат, удержал ее от того, чтобы закричать, когда судороги стали еще сильнее. «Ах, Роза, какой же ты была храброй», – подумала она. Мысль о бывшей подруге и их общей судьбе помогла ей сохранить спокойствие. Эллен вытащила пару старых, но чистых льняных тряпок из мешка и расстелила их у себя между ног. Застонав от боли, она почувствовала, что ее тело вытолкнуло окровавленный комок. Не решаясь взглянуть, что это было, она замотала комок в тряпку и, плача, закопала его. Бормоча про себя молитву, она чувствовала, как кровь стекает по ее дрожащим ногам.

– Элленвеора, прошу тебя, очнись! Бога ради, скажи мне, что произошло? – Клэр трясла ее за плечо, и в ее голосе явственно слышался страх.

Эллен пыталась повернуть голову, но ей это не удавалось сделать. Голова раскалывалась от боли. Девушка попыталась открыть глаза.

– Откуда у тебя кровь на рубашке? Пресвятая Дева Мария, сохрани Элленвеору! – молилась Клэр.

Ее голос, казалось, звучал издалека, и Эллен едва его слышала.

«Почему за меня должна заступаться именно Дева Мария?» – с удивлением подумала Эллен, но ее страх сменился теперь теплым чувством покоя. Она ощутила себя легкой, как перышко на теплом весеннем ветру, который нес ее в великолепный светлый край. «Должно быть, это рай, – подумала Эллен, совершенно счастливая. – Господь простил меня, он не отправит меня в ад!» И тут она начала плакать. Горячие слезы катились по ее холодным щекам, стекая к ушам.