Текст книги "Шабаш ведьм: изучение истории, фольклора и современной практики"

Женщины, блуждающие по ночам

Страшные сказки о женщинах-оборотнях внесли большой вклад в формирование мифа о шабаше ведьм, однако были и другие не менее важные сверхъестественные истории. К примеру, женщины, блуждающие в ночи с более доброжелательными намерениями, тоже сыграли определенную роль в развитии образа шабаша. Бурхардовский «Декрет» ссылался на другие важные источники, в том числе отрывок из сборника римского католического права под названием «Епископский канон». Впервые этот текст воспроизвел Регино Прюмский в 906 году, и вот что в нем говорилось: «Нельзя упускать из виду, что некоторые коварные женщины, отдавшие себя во власть Сатане и соблазнившиеся демоническими иллюзиями, не просто верят, но и утверждают, что в ночные часы они скачут верхом на диких зверях вместе с языческой богиней Дианой и бесчисленным количеством других женщин, в ночной тишине пересекают большие земные пространства и подчиняются приказам богини, словно она их королева, призывающая прислужниц в определенные ночи»[27]27
  Regino of Prüm, “A Warning to Bishops, the Canon Episcopi,” in Witchcraft in Europe: 400-1700, ed. Alan Charles Kors and Edward Peters (Philadelphia: University of Pennsylvania, 2001), 61–62.


[Закрыть]. Этот абзац важен не только потому, что вызвал оживленные дебаты между инквизиторами и писателями во времена судов над ведьмами, но и потому, что в нем заключен глубокий фольклорный подтекст, связанный с блуждающими ночами женщинами.

Бурхард в «Декрете» еще больше углубился в народные представления о ночных женщинах. В той же главе 19 он не только поднял вопрос веры в существование мифических людоедок, но и рассмотрел три поверья. Согласно первому, некоторые земные женщины всю ночь ездили верхом на диких животных, сопровождаемые ватагой потусторонних женщин, которые на самом деле являлись замаскированными демоницами. Бурхард также добавляет, что этой ордой демониц руководила Хульда – женский дух из германского фольклора. Второе поверье касается женщин, упомянутых в «Епископском каноне», причем здесь автор в основном напрямую цитирует упомянутый ранее абзац про Диану. Наконец, согласно третьему поверью, в определенные ночи года под столом нужно было оставить еду, напиток и три ножа, чтобы получить дары от трех странствующих сестер (которые раньше, как отмечает Бурхард, были известны в качестве Судеб)[28]28
  Burchard of Worms, “The Corrector, sive Medicus,” in Witchcraft in Europe: 400-1700, 63–67.


[Закрыть].

Начиная с XIII века рассказы о женщинах, не спящих по ночам, продолжали расширяться. Примерно в 1230-х годах французский теолог Гийом Овернский писал о «дамах» и их госпоже, которую он назвал Сатия или Абундия: считалось, что по ночам они посещали людей в домах. Если хозяева оставляли им еду и питье, они пировали, а потом благословляли гостеприимный кров. Если же им не оставили никаких приношений, они насылали на такой дом неудачи[29]29
  William of Auvergne, De Universo, vol. 1 (Paris: Operamania, 1674), 1,036, quoted in Claude Lecouteux, Phantom Armies of the Night, trans. Jon E. Graham (Rochester, VT: Inner Traditions, 2011), 14–15.


[Закрыть]. Немецкий проповедник Бертольд Регенсбургский предостерегал людей, призывая их не доверять ночным странникам, благословленным девам, а также духам – как добрым, так и злым. Он писал, что именно для духов многие крестьянки перед сном оставляли на столе слишком много еды[30]30
  Johannes Agricola, Sybenhundertundfünfftzig Teutscher Sprichwörter (Hagenau: n.p., 1534), no. 667, quoted in Claude Lecouteux, Phantom Armies of the Night, trans. Jon E. Graham (Rochester, VT: Inner Traditions, 2011), 145–146.


[Закрыть]. В конце XIII века французский писатель Жан де Мен в продолжении «Романа о Розе» (первую часть написал французский поэт Гильом де Лоррис в 1220-х годах) упоминал «колдуний», которые блуждали во тьме, следуя за госпожой Изобилие. Кроме того, колдуньи покидали свои материальные тела, чтобы в виде духов путешествовать с «добрыми дамами»[31]31
  Guillaume de Lorris and Jean de Meun, Romance of the Rose, trans. Charles Dahlberg (Princeton, NJ: Princeton University Press, 1995), 305–306.


[Закрыть].

Упоминания о блуждающих в ночи женщинах стали появляться в судебных протоколах только в XIV веке. Наиболее знамениты два дела о женщинах, арестованных в Милане между 1384 и 1390 годами. Девушка по имени Сибиллия де Фрагульяти созналась, что каждую неделю посещала собрания в доме таинственной женщины, известной как мадам Орьенте. Встречи проходили ночью по четвергам и начинались с ритуала выражения почтения. Сибиллия и другие участницы склоняли головы и говорили: «Здравы будьте, мадам Орьенте». На что Орьенте им отвечала: «Приветствую вас, дочери мои». Шесть лет спустя в посещении четверговых встреч с мадам Орьенте созналась женщина по имени Пьерина ди Брипио. Ее показания во многом походили на рассказ Сибиллии, однако добавились новые детали. Например, согласно Пьерине, собрания также посещали духи повешенных и обезглавленных людей. Мадам Орьенте и ее последовательницы разгуливали от дома к дому, а в каждом что-нибудь ели и пили. Кроме того, Орьенте учила использовать разнообразные травы, находить украденное или потерянное, а также развеивать проклятья[32]32
  Hatsis, The Witches’ Ointment, 34–36.


[Закрыть]. Один из самых впечатляющих актов колдовства мадам Орьенте участницы засвидетельствовали после убийства и съедения быка. Женщина раскладывала кости убитого животного под его шкурой и несколько раз стучала по ней кончиком волшебной палочки. Чудесным образом бык снова возрождался, правда, говорили, что после воскрешения он был слишком слаб, чтобы вновь работать в поле[33]33
  Ginzburg, Ecstasies, 93.


[Закрыть].

Шабаш фейри

В каждой культуре есть свои ведьмы и фейри, причем в фольклоре истории о них часто слишком тесно переплетаются: то ли потому, что они обладают сверхъестественными способностями, то ли потому, что христиане всегда считали их посланниками Сатаны. Во времена судов над ведьмами в показаниях обвиненных и других письменных источниках часто встречались упоминания верований, связанных с фейри. Например, в своем трактате «Демонология» (1597) шотландский король Яков VI писал, что ему встречались ведьмы, до самой смерти отстаивающие свою веру в то, что фейри переносили их внутрь полого холма на встречу с «королевой фей» и одаривали «волшебными камнями, дающими особые способности»[34]34
  James VI, Daemonologie, ed. G. B. Harrison (London: John Lane, 1922-26; электронная копия John Bruno Hare, Internet Sacred Text Archive), 75. URL: https://www.sacred-texts.com/pag/kjd/index.htm (дата обращения: 05.02.2021).


[Закрыть]. Из наблюдения Якова мы можем вычленить ключевой элемент пересечения историй о ведьмах и фейри – их собрания. Оба вида собраний включали пиршество и танцы, а также своего сверхъестественного лидера – Дьявола у ведьм и королеву у фейри. На внешних сходствах их связь не заканчивается: некоторые осужденные ведьмы напрямую признавались, что посещали так называемые шабаши фейри.

Шабаши фейри были популярны в Шотландии, где испокон веков верили в существование Прекрасного народца или Добрых соседей – такие эвфемизмы использовались повсеместно, чтобы ненароком не обидеть их. Например, Элисон Пирсон из округа Файф в 1588 году созналась, что «занималась охотой и лечением вместе с маленьким народцем и королевой Эльфхейма». Пирсон рассказала на допросе о нескольких годах в компании фейри, но не смогла вспомнить, сколько именно провела среди них. Она поведала, что однажды отправилась в путешествие с фейри и испытала великое веселье, танцуя под музыку свирели и вкушая вино из кубков[35]35
  Robert Pitcairn, Ancient Criminal Trials in Scotland, vol. 1 (Edinburgh: Ballantyne and Co., 1833), 163.


[Закрыть]. Изабель Гоуди из шотландской деревушки Олдерн в 1662 году созналась, что ходила в Дауни-Хиллз и получила мясо от королевы фейри. По описанию, королева была одета в элегантные бело-коричневые одежды. Изабель также упомянула короля фейри: красивого широколицего мужчину в идеально сидящей одежде[36]36
  Robert Pitcairn, Ancient Criminal Trials in Scotland, vol. 3 (Edinburgh: Ballantyne and Co., 1833), 604.


[Закрыть]. Агнес Кэрнс из шотландского города Керкубри в 1659 году созналась, что отправилась к фейри на великое празднество по случаю Белтейна и встретила там неземной народ, говоривший по-старинному. По ее описанию, праздник был полон огня, веселья и плясок[37]37
  “Agnes (Bigis) Cairnes (5/4/1659),” Survey of Scottish Witchcraft Database. URL: http://witches.shca.ed.ac.uk/index.cfm?fuseaction=home.caserecord&caseref=C%2FEGD%2F792&search_type=searchaccused&search_string=lastname%3Dcairnes (дата обращения: 05.02.2021).


[Закрыть].

Шабаш фейри был известен и в Италии, особенно в Сицилии в XVI и XVII веках. Именно здесь сформировался миф о так называемых doñas de fuera, или «потусторонних дамах». К ним относились и фейри, и смертные женщины, контактировавшие с фейри. Женщины-фейри с Сицилии во многом напоминали стереотипных ведьм, а в испанском языке doñas de fuera и brujas («ведьмы») были взаимозаменяемыми. Причем говорили, что «потусторонние дамы» собирались в компании под руководством Reina de las Hadas, то есть королевы фей. Описания их встреч содержат много общих черт с шабашем ведьм. Например, неизвестная женщина из сицилийского Палермо в 1588 году призналась, что она и множество других женщин вместе летали на козлах в Беневенто. Там они встречались с королем и королевой, причем король описывался как рыжеволосый молодой мужчина, а королеву называли прекрасной женщиной. Неизвестная рассказала, что ей было приказано отречься от Бога и Пресвятой Девы, за что венценосная чета обещала одарить ее богатством, красотой и любовью мужчин. Женщина поклялась на книге и продала им свое тело и душу. После этого последовал пир и половые акты[38]38
  Gustav Henningsen, “‘The Ladies from Outside’: An Archaic Pattern of the Witches’ Sabbath,’’ in Early Modern European Witchcraft, ed. Bengt Ankarloo and Gustav Henningsen (Oxford: Claredon Press, 1990), 195–197.


[Закрыть].

Дикая охота

Дикая охота – еще один элемент фольклора, который многие исследователи называют возможной отправной точкой в формировании полотна мифа о шабаше. Грубо говоря, Дикая охота – это потусторонняя кавалькада призраков и других духов, включая похищенные охотой души живых людей. Эта потусторонняя процессия появлялась только по ночам, и во главе ее обычно стоял божественный или полубожественный лидер, например Диана, Иродиада, Хольда, Перхта, Один/Вотан, король Херла или Херн. Историк Карло Гинзбург писал, что фольклорным ядром шабаша является мотив, в котором живой человек совершает поразительное путешествие в мир мертвых, в связи с этим он также упомянул Дикую охоту[39]39
  Ginzburg, Ecstasies, 101.


[Закрыть]. Тем не менее, как и концепт шабаша, концепт Дикой охоты не сформировался в одночасье. Более того, сам термин становится общим названием для совершенно разных фольклорных историй с общим мотивом. Якоб Гримм первым собрал множество таких историй вместе в книге «Германская филология» (впервые опубликована в 1835 году), что тоже поспособствовало формированию целостного образа Дикой охоты[40]40
  Jacob Grimm, Teutonic Mythology, trans. James Steven Stallybrass, vol. 3 (London: George Bell & Sons, 1883), 918–950.


[Закрыть].

В качестве источников Гримм использовал разные тексты как раннего, так и позднего Средневековья, причем эти же тексты вполне могли напрямую или косвенно повлиять на формирование образа шабаша. В частности, Гримм вычленил из фольклора информацию о двух ночных процессиях и сплел их вместе в новую единую концепцию. Первое шествие мы уже обсудили – это странствующие в ночи женщины, предводительницей которых часто был тот или иной женский дух, например Диана, Абундия или Сатия. Шествие второго типа состояло из духов людей, при жизни тяжко согрешивших или преждевременно умерших. Истории о бродячих духах начали набирать популярность в XI веке во многом благодаря истории, рассказанной англо-саксонским монахом Ордериком Виталием. Как-то раз один священник поведал ему, что в новогоднюю ночь 1091 года (в некоторых вариантах 1092 года) он увидел длинную и шумную процессию призраков. Каждый из духов подвергался мучениям, соответствующим грехам, которые он совершал при жизни. Священник подчеркнул, что страдания этих духов могли облегчить только мессы и молитвы живых людей, только с их помощью они могли освободиться. Он закончил эту историю тем, что узнал в этой процессии familia Herlechini (буквально – семью Херлечини), но, к сожалению, не пояснил, что имел в виду[41]41
  Ordericus Vitalis, The Ecclesiastical History of England and Normandy, trans. Thomas Forester, vol. 2 (London: H. G. Bohn, 1854), 511–520.


[Закрыть].

К концу XII века концепция группы странствующих духов, подвергающихся мучениям за свои грехи и ищущих покаяния, стала популярным литературным мотивом в Англии, Франции и Рейнланде. Эти призрачные процессии были известны под разными именами, в основном как армия или свита либо Арлекина (с разными вариантами написания Herlewin и Hellequin), либо Херлы[42]42
  Hutton, The Witch, 128–130.


[Закрыть]. В XIII веке идеи и представления о путешествующих духах распространились вглубь Германии, где они вскоре укоренились и продолжили развиваться. Здесь они уже стали известны под названием das wütende Heer («Неистовое войско»). Несмотря на то что эти истории уже больше походили на наши современные представления о Дикой охоте, им все равно не хватало ярко выраженного лидера. Однако положение дел изменилось в XVI веке, когда протестантский богослов Иоганн Агрикола написал, что во главе войска стоял старик по имени Лойал Экхарт. Он приказывал людям повернуть назад, предрекая некоторым большие несчастья, если они не вернутся домой. Веком ранее, в 1497 году, итальянец по имени Зуанн делла Пьятте сознался, что он посетил гору Венеры, где встретился с Экхартом и леди Иродиадой[43]43
  Claude Lecouteux, Phantom Armies of the Night, trans. Jon E. Graham (Rochester: Inner Traditions, 2011), 145–146.


[Закрыть]. Леди Иродиада, женский дух библейского происхождения, упоминалась ранее в «Епископском каноне» Бурхарда как глава ночной процессии женщин наряду с Дианой[44]44
  Carlo Ginzburg, The Night Battles: Witchcraft and Agrarian Cults in the Sixteenth and Seventeenth Centuries, trans. John Tedeschi and Anne C. Tedeschi (Baltimore, MD: John Hopkins University Press, 2013), 90; Burchard of Worms, Decretorum Liber Decimus, in Patrologiae cursus completus …, vol. 140 (Paris: Jacques-Paul Migne, 1880), 425.


[Закрыть].

Так круг замыкается: мы снова вернулись к странствующим в ночи женщинам, которыми руководило женское божество или дух. Есть свидетельства, что эти истории в какой-то момент смешались с историями о Неистовом войске. Например, в XVI веке одну женщину из немецкого Берна изгнали после того, как она призналась, что путешествовала вместе с Неистовым войском[45]45
  Lotte Motz, “The Winter Goddess: Percht, Holda, and Related Figures,” Folklore 95, no. 2 (1984): 154.


[Закрыть]. И конечно же, оба мифа смешались в описании Дикой охоты Гримма. Тем не менее сложно точно определить, в какой мере Дикая охота повлияла на формирование образа шабаша ведьм. Гораздо четче прослеживается связь между странствующими в ночи женщинами и шабашем. Как уже было замечено, влияние этих историй есть уже в самых ранних представлениях о шабаше, например в «Епископском каноне». Редкое упоминание подобной процессии даже пробралось в один из судебных протоколов: в 1630 году обвиненный в колдовстве мужчина из Гессена (Германия) сознался, что он был членом свиты госпожи Холле. Он в деталях описал, как следовал за ней в канун Нового года к горе Венусберг («гора Венеры»)[46]46
  Motz, “The Winter Goddess: Percht, Holda, and Related Figures,” 154.


[Закрыть].

Базельский собор

Незадолго до своей смерти в феврале 1431 года папа Мартин V созвал собор Римской католической церкви, который должен был пройти в швейцарском городе Базеле. Принятие решения о соборе потом перешло в руки его преемника папы Евгения IV. Созыв собрания был нужен, чтобы решить проблему ослабления папства, вызванную Западной схизмой (периодом, когда Церковь раскололась, потому что сразу два человека заявили свое право на папство). На соборе требовалось обсудить и проблемы, связанные с еретическим движением гуситов – последователей религиозного реформатора Яна Гуса, который откололся от Римской католической традиции, начал вести богослужение на чешском языке и разрешил причастие в обеих формах (то есть в виде вина и хлеба, а не только одного хлеба). Не существует прямых доказательств тому, что на соборе официально обсуждалось ведовство, однако с большой вероятностью эта тема обсуждалась в неформальной обстановке. Широко распространено мнение, что Базельский собор был эпицентром обсуждений верований, касающихся колдовства и демонологии, в том числе теорий о шабашах ведьм. Почему? Потому что многие участники Базельского собора позже напишут много значительных трудов на тему шабаша. Среди них можно выделить четыре основных текста, которые оказали существенное влияние как на развитие представлений о шабаше, так и на ужесточение преследований подозреваемых в колдовстве.

Во время Базельского собора немецкий богослов Йоханнес Нидер собирал сведения о ведьмовстве, на которые он потом ссылался в своей книге Formicarius (в переводе с латинского – «колония муравьев», отсылка к Притче Соломона 6:6, согласно которой колонии муравьев представляют собой идеальный пример дисциплины). Это произведение было написано где-то в промежутке между 1435 и 1438 годами. В пятой части приводится признание безымянного мужчины, описывающего церемонию посвящения в секту ведьм. Ритуал проводился в воскресенье в церкви до освящения воды. Во время действа он должен был отречься от Христа и крещения, а потом выпить эликсир, сделанный из вареных тел некрещеных младенцев[47]47
  Johannes Nider, “The Formicarius,” in Witchcraft in Europe: 400-1700, ed. Alan Charles Kors and Edward Peters (Philadelphia: University of Pennsylvania, 2001), 155–159.


[Закрыть].

Errores gazariorum – это трактат, написанный анонимным автором где-то в 1430-х годах (также его иногда называют «Ошибки катаров», «Ошибки вальденсов» и «Ошибки ведьм»), в котором более подробно рассматривается демонизированный образ еретических колдовских сект и ночных встреч их участников. Нам известно только, что автор работал на епископа Жоржа де Салюса, присутствовавшего на Базельском соборе. В трактате описывалось, как новым членам секты выдавали баночку с мазью и обучали смазывать ею посох, чтобы на нем можно было полететь на синагогу. Когда новообращенные прилетали на место, им нужно было принести Дьяволу клятву верности, а потом поцеловать его зад в знак преданности. После этого начинался пир: участники секты ели тела убитых детей. В конце пира Дьявол тушил свечу, начиналась оргия[48]48
  Anonymous, “The Errores Gazariorum,” in Witchcraft in Europe: 400-1700, ed. Alan Charles Kors and Edward Peters (Philadelphia: University of Pennsylvania, 2001), 159–162.


[Закрыть].

Мартин ле Франк присутствовал на Базельском соборе в качестве секретаря герцога Амадея VII. Позже, в 1440 году, ле Франк написал длинную поэму из 24 384 строк под названием Le champion des dames («Защитник дам»). Вся поэма состоит из спора защитника и его противника о моральном облике женщин. В качестве одного из аргументов противник привел тот факт, что женщины якобы летают на метлах на синагогу, где отрекаются от Христа и целуют дьявольский зад. Также во время этих собраний женщинам давались уроки колдовства; кроме того, на них пировали, танцевали и вступали в половые контакты[49]49
  Martin le Franc, “The Defender of Ladies,” in Witchcraft in Europe: 400-1700, ed. Alan Charles Kors and Edward Peters (Philadelphia: University of Pennsylvania, 2001), 166–169.


[Закрыть].

Доминиканский инквизитор Николас Жакье написал Flagellum haereticorum fascinariorum («Бич для еретичных ведьм») в 1458 году. В этой книге он занялся детальным рассмотрением новой еретической секты ведьм. Как и многие другие, Жакье скептически отнесся к «Епископскому канону», утверждая, что женщины в нем отличаются от ведьм, принадлежащих к новой секте. По его словам, женщины из «Епископского канона» просто заблуждались, и опыт, которым они делились, был всего лишь порождением снов. Он аргументировал это тем, что спящие люди никак не могли участвовать в дьявольских мероприятиях, тогда как обвиненные в колдовстве часто утверждали, что чувствовали сильную физическую усталость, вернувшись с шабаша. По мнению Жакье, такие соматические жалобы никак не могли возникнуть после сна, что служило достаточным доказательством, что ведьмы физически присутствовали на шабаше[50]50
  Nicholas Jacquier, “A Scourge for Heretical Witches,” in Witchcraft in Europe: 400-1700, ed. Alan Charles Kors and Edward Peters (Philadelphia: University of Pennsylvania, 2001), 169–172.


[Закрыть].

Благодаря множеству письменных источников мы можем проследить за разрозненными нитями повествования, развивавшимися на протяжении столетий, пока те наконец не сплелись в единое полотно стереотипного образа ведьм и их ночных собраний. К началу XVI века элементы мифологии шабаша начали проникать в растущее количество судов над ведьмами. Во время этих процессов к уже и без того яркому образу шабаша добавлялись все новые детали – так появлялись поразительные рассказы о том, как ведьмы встречались с Дьяволом и занимались разными, одновременно праздничными и одиозными, делами. Тем не менее, прежде чем мы погрузимся в изучение увлекательных историй о шабаше, распространенных в Европе и ранних американских колониях, мы должны закончить с прослеживанием истории этого мифа и узнать, как он дошел до современности.

Шабаш в искусстве: «Ведьмы» Ханса Бальдунга

К концу XV века образ шабаша ведьм не только успел развиться в трудах ученых авторитетов, но и нашел свое воплощение в разных видах искусства. Одним из произведений, изображающих шабаш ведьм, можно назвать деревянную гравюру немецкого живописца и гравера Ханса Бальдунга. Она была закончена в Страсбурге в 1510 году и называлась «Ведьмы». Доподлинно неизвестно, действительно ли Бальдунг стремился изобразить именно шабаш, но вся имеющаяся иконография относительно этой работы полностью попадает в миф о ночных ведьминских собраниях. Что особенно интересно, во времена создания гравюры суды над ведьмами еще не были распространены в Германии, как, собственно, и тексты с описанием шабашей. Изображение встречи ведьм на гравюре Бальдунга было, скорее всего, основано на народном фольклоре, а не на церковных представлениях.

На гравюре «Ведьмы» перед нами разворачивается достаточно мрачная сцена: нужный эффект достигается за счет мастерской работы Бальдунга со светотенью[51]51
  Гравюру «Ведьмы» можно рассмотреть онлайн на сайте Метрополитен-музея (https://www.metmuseum.org/art/collection/search/336235) и на сайте Британского музея (https://www.britishmuseum.org/collection/object/P_1895-0122-230).


[Закрыть]. Итак, мы видим группу ведьм, собравшихся в уединенном месте. Пейзаж представляет старое кряжистое дерево и землю, усеянную черепами, паразитами и ухватами. Три ведьмы, выглядящие дико и разнузданно, сидят вокруг украшенного орнаментом горшка – они чем-то напоминают стриг из «Салической правды», которые собирались по ночам, чтобы варить младенцев в котлах. Одна из женщин приподняла крышку горшка, выпустив наружу густой пар с барахтающимися маленькими лягушками. Судя по ложкам и вилкам, ведьмы что-то готовят. Четвертая колдунья стоит позади основной компании, немного в тени, и смотрит вверх, где в ночном небе еще одна ведьма летит задом наперед на козле. Она сжимает в руках ухват, в котором закреплен еще один горшок. Наконец, в верхнем левом углу за густыми пара́ми можно заметить еще одну свободно парящую в воздухе шестую ведьму. Летающие колдуньи еще больше напоминают легенды о странствующих в ночи женщинах, как те, что были, например, описаны в «Епископском каноне» и «Декрете» Бурхарда.

С точки зрения современного человека сцена выглядит как ковен ведьм, собравшихся на шабаш. Основная цель встречи, судя по всему, заключается в приготовлении летательной мази: на эту мысль нас наталкивает наличие горшков, кухонной утвари и набора жутких ингредиентов. Тем не менее нам никогда доподлинно не будет известно, что именно подразумевал Бальдунг, создавая эту гравюру. Он творил в то время, когда начал возрастать интерес к литературе Античности, в которой как раз хватало подобных типажей. Скорее всего, Бальдунг черпал вдохновение из классических мифов, но в «Ведьмах» есть одна деталь, которая выбивается из традиционных преданий. Вплоть до формирования более-менее четких представлений о шабашах ведьмы часто считались независимыми в своих пагубных действиях. Странно, что Бальдунг на гравюре изобразил именно встречу шести ведьм – такой сюжет характерен для более поздних верований, согласно которым ведьмы собираются в одну свиту и работают сообща. Произведение Бальдунга демонстрирует тот же переворот, который происходил в умах ученых мужей того времени относительно умозаключений о том, что представляет собой натура ведьмы. Чем бы ни вдохновлялся Бальдунг и какими бы ни были его намерения, образ его ведьм позже оказал влияние на картины других художников, а также на образы, возникающие в головах у широких масс населения.