Текст книги "Если бы юность знала..."

Глава 11

На какой-то момент ее словно отбросило назад во времени.

Внезапно все стало как двадцать пять лет назад. И она – восемнадцатилетняя, отчаянно влюбленная девочка, впервые слышащая этот слегка хриплый шепот. На какой-то миг – лишь на сладкий, бесконечно сладкий миг – Ариэль позволила себе полностью поверить в это. Позволила предаться фантазии, что он и сам верит в нежные слова любви.

Но она понимала: этот миг не может длиться вечно.

– Так у меня не было ни с кем. – Голос Зика слегка дрожал. – За все эти годы мне ни с кем не было так хорошо, – повторил он, и Ариэль была готова поверить этим милым, бессмысленным словам любви, которые, она знала, он шептал сотни раз многим женщинам.

– Решил прибегнуть к сладкой лжи? – с известной долей коварства спросила она.

– Ты думаешь, я лгу тебе? – Зик приподнял голову, чтобы посмотреть на нее.

– Ну, может, и не совсем лжешь… Но это и не совсем правда… Просто слова под настроение. Постельные разговоры…

– Постельные разговоры? Ты считаешь, что это всего лишь постельные разговоры?

– А разве нет?

Зик долго, не отрываясь, смотрел на нее. Она ему не верит!

– Я люблю тебя, Ариэль! – горячо произнес он. – Этого я никогда не говорил ни одной женщине. Никогда.

Она молча глядела на него блестящими от слез неверящими глазами.

– О, Боже, Ариэль, ты плачешь? Но почему? Милая, прости, я не хотел тебя обидеть…

– Я ненавижу это, – пробормотала она, вытирая слезы.

– Что ты ненавидишь?

– Плакать. Терять контроль. Раскисать. – Она посмотрела на него. – И я прекрасно справлялась с этим столько лет. У меня были Кэмерон и моя работа. Интересная жизнь в обществе. И все было под полным контролем. А потом вернулся ты и… – Ариэль беспомощно развела руками, – …и я снова влюбилась в тебя, и все пошло прахом.

– Ариэль, – проговорил Зик, и блаженная улыбка расцвела на его лице. Он выглядел так, словно выиграл «Оскара».

– Нет, не надо. – Она уперлась кулаками в его грудь, не давая обнять себя. – Не надо.

– Но ты любишь меня. Ты только что сказала. И я люблю тебя.

– Любви недостаточно. Было недостаточно тогда и недостаточно сейчас.

– Тогда, может быть, да, – согласился он, – но сейчас все по-другому Потому что мы другие.

Ариэль покачала головой.

– Я не хочу влюбляться в тебя, Зик. Не могу позволить себе этого. Снова.

– Ты уже влюблена в меня.

– Тогда придется преодолеть.

– Ты сможешь?

– Да, смогу. – Она повернулась к разбросанной одежде в поисках чего-нибудь, чтобы прикрыть себя. Первой попалась его рубашка, и она начала надевать ее. – Я не вынесу этого снова, Зик. Не вынесу еще одного предательства. Не вынесу, – повторила она, борясь с запутавшимися рукавами. – Это слишком больно.

– Не одной тебе было больно. Не одну тебя предали.

Ее глаза расширились от несправедливости упрека.

– Я не предавала тебя! Никогда.

– Ты предпочла мне свою мать и свою карьеру.

Ее руки сжались в кулаки.

– Только после того, как обнаружила тебя в постели с другой женщиной.

– Но у меня ничего не было с той женщиной! Я даже не знал ее…

– А множество других? – взорвалась она, не в силах сдержать гнев. Он посмотрел на нее долгим взглядом.

– Никого не было… не было с того дня, как я встретил тебя. Была лишь ты.

– И помощница режиссера, и парикмахерши, и гримерши, и официантки в кафетерии, и…

– О чем ты, черт возьми, говоришь?

– О тебе! О тебе и твоем гареме.

– Моем гареме?

– О твоих легионах обожаемых женщин. О тех, которые ловят каждое твое слово, падают в обморок от одного твоего взгляда. Об официантках, секретаршах, ассистентках режиссеров, о твоих партнершах по фильмам. О Холли Ниле, наконец, – она назвала вторую бывшую жену Зика. – И еще о той итальянской графине, которая жила в твоей нью-йоркской квартире в прошлом году. О даме, которая баллотировалась в Конгресс и проиграла выборы из-за слухов, что вы использовали ее офис не только для бесед о цензуре. О манекенщице, которая рассказала бульварной прессе все о твоем вкусе в области дамского белья. О той женщине, которая…

– Да остановись ты! – воскликнул Зик, пораженный ее осведомленностью в его личной жизни. Во всяком случае, в изложении бульварной прессы. Он бы умер от истощения, если бы действительно спал со всеми этими женщинами!.. – Ты просто ревнуешь…

– Нет, – уныло произнесла Ариэль, видя, что он неверно ее понял, – я не ревную. Я боюсь.

– Боишься? Чего?

– Тебя и твоей ненасытной потребности в женщинах. – Мне не нужны женщины. Мне нужна одна женщина. Ты. – А мне нужна безопасность. Мне нужно знать, что мужчина, которого я люблю, будет верен, что я могу ему доверять. Тебе я доверять не могу. – Она посмотрела ему прямо в глаза. – И не могла.

Зику потребовалось время, чтобы справиться с нахлынувшей волной гнева, вызванного ее словами.

– Я никогда не обманывал тебя, Ариэль, – произнес он, когда смог говорить спокойно. – Ты была моей женой, носила моего ребенка, и я поклялся хранить верность. – Зик грустно улыбнулся и поправил упавший на ее щеку локон, как делал это раньше, когда ее волосы опускались до пояса. – Я хранил надежду, что ты передумаешь и решишь создать настоящую семью, и я не мог допустить, чтобы что-то встало на этом пути, особенно женщина, которая все равно не могла бы сравниться с тобой. И сейчас никто не может.

– Зик, минуло двадцать пять лет! К тому же, мне кажется, мы не знаем друг друга, да и раньше не знали…

– Так давай узнаем! – с внезапной легкостью предложил он.

– Что, начнем со свиданий?

– Прекрасно! А почему бы и нет? Как насчет завтрашнего ленча?

– Согласна. Только где-нибудь в тихом месте: не хочу давать пищу для сплетен, особенно за неделю до свадьбы Кэмерон.

– А ей мы скажем?

– Думаю, пока нет. Было бы несправедливо обмануть ее.

Зик кивнул, соглашаясь: лучше им проверить себя.

– Я знаю подходящее место для нашего первого свидания. Там уютно и очень тихо, приходи. – И он назвал Ариэль адрес.

– А тут мило! – прокомментировала она, когда они на следующий день вошли в бар, стены которого украшали киноафиши двадцатых и тридцатых годов. – И весьма уединенно, – пробормотал Зик, оглядываясь вокруг. – О, мистер Блэкстоун! – воскликнула одна из официанток и поспешила к ним.

– На самом деле меня зовут Смит – Зик надвинул на глаза бейсболку и втянул голову в плечи, подражая полицейскому из плохого боевика. – Джон Смит. А это – моя ищейка. – Он указал на Ариэль, спрятавшуюся за огромными солнцезащитными очками, скрывавшими половину лица.

Официантка, ничуть не растерявшись, приняла правила игры и предложила гостям меню.

– Здесь все только жареное или залитое сметаной, а то и сдобренное плавленым сыром, – посетовала Ариэль, бегло просмотрев его.

– Боишься набрать лишние граммы? – Зик бросил на нее плотоядный взгляд.

– Через две недели начинаются съемки для новой рекламной кампании «Гавино косметике». Боюсь не влезть в платье.

– Это меняет дело. Тогда мы просто выпьем, а для ленча поищем другое место. Тут недалеко есть ресторанчик «Счастливый росток».

Ариэль поймала его руку и сплела пальцы.

– И Крепость холостяков рядом, не так ли?

– Да. – Он ждал, что она скажет дальше. Но Ариэль молчала, разглядывая их сплетенные пальцы. – Ариэль?

– Мы бы могли поесть там, не так ли? Что у тебя в холодильнике?

– Что-то есть, но… – Он погладил ее руку. – Прошлой ночью ты отказалась ехать туда из-за плохих воспоминаний.

– Я знаю. Но это было прошлой ночью. А сегодня… – Она вздохнула. – Думаю, сегодня пришло время встретиться с воспоминаниями и оценить их на расстоянии. Я лгала, когда говорила, что они все плохие. Не все. Некоторые очень, очень хорошие. С ними тоже пора встретиться.

– Полностью с тобой согласен.

Глава 12

Они вошли в Крепость холостяков не через большой холл, а через ворота тихого дворика, чтобы не столкнуться с кем-нибудь, кто мог бы узнать их. Воздух вокруг них сгустился от воспоминаний, связывая их надежнее, чем сплетенные пальцы рук.

Остановившись перед квартирой 1-Г, Зик открыл дверь и отступил, пропуская Ариэль вперед. Она глубоко вдохнула и шагнула через порог. Внутри было тихо и спокойно. Пахло цветами. Зик запер дверь, и они прошли в гостиную.

Ариэль сняла солнцезащитные очки и, вертя их в руках, осмотрела комнату. Обстановка тут поменялась. Не было видно ламп из кусков лавы и крикливых кресел, хотя старое викторианское зеркало сохранилось – оно висело на прежнем месте.

– Здесь мило, – пробормотала она, не найдя других слов. – Я передам твои слова Патси, – произнес Зик, забирая у нее сумочку и очки, которые она все еще крутила в руках. Потом положил все это вместе со, своей бейсболкой на кофейный столик у дивана и направился к музыкальному центру. Вставил лазерный диск и нажал кнопку. Зазвучала музыка – на этот раз классическая, – тихая и романтичная.

Они стояли в разных концах комнаты, разглядывая друг друга, как два лишившихся дара речи подростка, ожидающих, кто скажет первое слово. Сейчас Ариэль была на двадцать пять лет старше, но выглядела все так же: испуганная лань с большими голубыми глазами. И Зик, теперь уже опытный мужчина, по-прежнему притягивал ее, как магнит. Ее сердце билось в груди, будто птица в клетке.

– Почему бы не взглянуть, что у нас есть в холодильнике? – произнес наконец он, пересекая комнату, чтобы обнять ее за талию и направиться на кухню. – По крайней мере фрукты и йогурт там должны быть.

– На самом деле я не голодна. – Ариэль не двинулась с места.

– Может, выпьешь вина? Или минеральной воды?

– Нет.

Он повернул ее лицом к себе и сцепил руки на талии.

– Тогда, может, колы? Раньше ты пила ее. – (Ариэль покачала головой.) Не хочешь есть. Не хочешь пить. – Он коснулся лбом ее лба. – Значит, пора тебя соблазнять?

Ариэль непроизвольно облизнула губы.

– А… – дальше она не могла произнести ни слова. И, подняв на него взгляд, безмолвно предложила взять то, чего он хотел так же, как и она: взять ее.

Зик улыбнулся.

– Начнем здесь, на диване, а ты помнишь ту софу? Или сразу отправимся в спальню?

Вместо ответа Ариэль поднялась на цыпочки и, обвив руками шею Зика, крепко его поцеловала. Едва их губы встретились, как испепеляющий жар любви вспыхнул между ними с новой силой. Зик сжал ее в объятиях, и Ариэль почувствовала, что отрывается от земли: он подхватил ее и понес через гостиную в спальню. По пути она заметила их отражение в старинном викторианском зеркале, и… что-то мелькнуло еще… или кто-то?.. Ариэль не разобрала…

– Милая, – хрипло прошептал Зик, когда уложил ее на постель, – подожди минутку. Мне казалось, ты не хотела торопиться.

– Только не сейчас, – простонала она, выгибаясь, чтобы коснуться грудью его груди.

И он стал медленно раздевать ее, останавливаясь для нежных поцелуев и тихой ласки, шепча хвалы ее красоте, касаясь ее легко, умело… Потом он сбросил одежду с себя и лег рядом. Губы Зика коснулись ложбинки на ее груди и нежно охватили сосок, лаская его языком. Это подействовало на Ариэль возбуждающе. Казалось, ее томлению нет предела. Она вздохнула и протянула к Зику руки, чтобы обнять его, требуя большего. Еще поцелуев. Еще ласк.

Его губы двинулись вниз по ее телу, целуя и лаская каждый сантиметр. Когда они достигли трепетных лепестков ее лона и начали играть ими, она издала тихий стон, перешедший затем в хрип. Небывалое тепло разлилось по телу Ариэль. Ее спина выгнулась дугой, мышцы живота и стройных бедер напряглись. Она задрожала от охватившего ее нестерпимого желания, и тут Зик вошел в нее.

Подгоняемые древним как мир инстинктом соития, они начали ритмичное движение, разжигая пламя своей любви. Бедра Ариэль вздымались навстречу каждому движению Зика, захватывая его глубже и глубже. Она чувствовала, как жарче и жарче разгорались тлеющие в ней угли, и вот наконец они вспыхнули ярким пламенем. С низким, протяжным стоном наивысшего удовлетворения она отдалась этому пламени.

– Я люблю тебя, – прошептал Зик, когда то же пламя охватило и его.

Ариэль крепче сжала объятия и позволила себе поверить ему.

В холодильнике они нашли фрукты, йогурт, копченого лосося и три сорта сыра. На кухонных полках отыскали диетические крекеры, каравай хлеба и пакет миланского печенья. Пир решили устроить в гостиной.

Ариэль и Зик сели лицом друг к другу на противоположных концах дивана, вытянув ноги и касаясь босыми ступнями. Зик натянул джинсы. Ариэль завернулась в голубой купальный халат, который нашла на двери ванной. Солнечные лучи полосами падали на них через открытое окно.

– Как ты здесь оказался? – спросила Ариэль, обводя жестом комнату. – Удивительно миленькая квартирка, учитывая место и все остальное… Но почему именно сейчас ты выбрал ее?

– Начинаю думать, это судьба.

– Судьба? Вот как?

– Я направлялся в отель «Регент Беверли Уилшир», но из-за пробок и ремонта дороги пришлось поехать в объезд. Тут я и увидел Крепость холостяков. Из дома как раз в этот момент вышел управляющий, чтобы прикрепить табличку «Сдаются комнаты». Тот самый управляющий, который был здесь и двадцать пять лет назад…

– Совпадения случаются каждый день.

– Возможно. Но не такие же! А ты помнишь Джека Шаннона? Младшего брата Эрика Шаннона?

– Смутно. Я встречала его раз или два – и то мельком. Он был моложе всех вас, не так ли? Думаю, моего возраста. – Она наморщила лоб, пытаясь вспомнить что-то важное. – Он писатель?

– Репортер, – уточнил Зик. – Сейчас женатый человек, пописывает для «Тайме». Его жена не старше Кэмерон.

– Шутишь? – Ее глаза недоверчиво прищурились.

– Да нет, их просто нужно видеть вместе. Она намного мудрее своих лет, а он, странным образом, моложе. Им – как бы получше объяснить? – хорошо вместе. Чтобы понять их, ты должна прочитать сценарий Джека, он на моем рабочем столе.

– Он к тому же сценарист?

Зик кивнул.

– Причем неплохой, я хочу купить права на первую постановку всего, что он напишет.

– Так хорош?

Зик снова кивнул.

– И это еще не все. Он снимал эту квартиру прямо передо мной. В тот день, когда я зашел ее посмотреть, они съезжали.

Бутылка минеральной воды замерла на полпути к губам Ариэль.

– Ты имеешь в виду, он жил здесь все это время? В доме, где умер его брат? Это ужасно.

– Нет, он жил здесь пару месяцев. Его – цитирую – «потянуло на это место». – (Как и нас, хотелось сказать Ариэль, но она продолжала слушать Зика.) – Так вот, Джек заверил меня, что эта квартира не случайно притягивает к себе: появляющаяся в зеркале женщина обещает изменения в жизни жильцов. Их может ожидать удача или поражение, точно этого никто не знает, одно достоверно: изменения неизбежны.

И тут Ариэль вспомнила, что видела что-то (или кого-то?) в зеркале, когда Зик нес ее из гостиной в спальню. Пытался ли этот кто-то сказать, что вера в любовь Зика сделает ее мечты явью? Или предупреждал, что бывший муж снова разобьет ее сердце?

Глава 13

– Последний шанс передумать, – шепнул Зик на ухо Кэмерон. – Если сбежим сейчас, нас никто не остановит. Когда хватятся, мы будем на полпути в Мексику.

Кэмерон ткнула его локтем в бок, стараясь не захихикать и не испортить торжественность момента.

– Ну, папа! Веди себя прилично!

– Что? – притворно-обиженным тоном проговорил он, потирая бок, словно ему действительно больно. – А что я такого сказал? Только попытался спасти тебя от этой кутерьмы…

Кэмерон понимающе взглянула на него из-под фаты и положила голову ему на плечо.

– Я знаю, что ты пытался сделать, папочка. И люблю тебя за это.

Зик ощутил в горле ком. Его дочь выходит замуж…

Еще секунда и… звуки «Свадебного марша» растаяли в воздухе. Зик взглянул на улыбающуюся под фатой дочь. Ее лицо было спокойно и безоблачно, как у мадонны, а темные глаза сияли счастьем.

– Я люблю тебя, моя малышка, – прошептал он, проталкивая слова сквозь ком в горле. И, накрыв холодные тонкие пальцы дочери своей теплой рукой, повел ее навстречу будущему.

Сидя в первом ряду и следя за бывшим мужем и единственной дочерью, Ариэль едва сдерживалась, чтобы не расплакаться. Она ведь обещала себе не плакать! Свадьба – радостное событие, праздник двух влюбленных, клянущихся в вечной любви. Конечно, ее собственная свадьба была не такой, но сейчас она не будет думать об этом, ни к чему омрачать сегодняшний день грустными воспоминаниями.

Однако они не уходили. Болезненные воспоминания о молодом человеке во взятом напрокат смокинге, неподвижно и окаменело стоявшем рядом с ней, когда они клялись друг другу в вечной любви… Тогда они сыграли свою роль с холодным профессионализмом, актерское мастерство жениха и невесты сослужило им верную службу.

В эту минуту на скамью рядом с ней опустился Зик, и в глазах ее заблестели-таки предательские слезы.

– Я знаю, – прошептал ее бывший муж, накрывая своей рукой ее сцепленные на коленях руки, – я знаю, милая…

Ариэль робко улыбнулась и сжала в ответ его большую теплую руку. Внезапно сделалось не важно, относились ли его слова к прежнему горю или нынешней радости. Важно лишь то, что он здесь. Что он заботится. Что они сидят рядом, держась за руки, а их дочь выходит замуж. Разве бывает лучше?

На свадебном приеме присутствовало около трех сотен гостей. Все разместились под белым шелковым навесом, установленным на подстриженной лужайке перед домом. Приглашенные пили шампанское и произносили тосты в честь новобрачных. Звучала музыка, кружились пары, молодежь вовсю резвилась и хохотала – в общем, повсюду царила самая настоящая атмосфера праздника.

– Какая чудесная свадьба, – услышал Зик у себя за спиной тихий голос. – И грандиозный прием. Ариэль всегда была превосходной хозяйкой.

– Да, – он с улыбкой повернулся к своей бывшей второй жене и поцеловал ее в щеку. Холли Ниле была высокой и худой, как тростинка. Она обладала острым умом и оставалась адвокатом Зика и через пятнадцать лет после развода. – Привет, Холли! Куда ты потерялась?

– Я только подъехала. Пришлось завернуть из церкви в офис.

– В субботу?

– Колеса юстиции продолжают вращаться, – пожала плечами Холли.

– У тебя просто мания на работу, – Зик снова улыбнулся.

– Кстати, о мании… – Холли обеими руками поправила его галстук. – Я заметила твои знойные взгляды в сторону матери очаровательной невесты. Новый виток невознагражденной страсти? – В ее голосе слышались ревнивые нотки. Увлечение Зика своей первой женой стало одной из главных причин расставания со второй. Их брак длился два года, пока Холли не поняла наконец, с кем ее все время сравнивают, а также то, что она в этом сравнении проигрывает. Развод прошел безболезненно, Зик и Холли остались друзьями, однако она, когда представлялся случай, не могла устоять, чтобы не уколоть его за то, что он не признал ее совершенством.

– Мы с Ариэль в процессе… э-э… переоценки наших отношений.

– Переоценки? – Холли испытующе посмотрела на Зика. – Сейчас это так называется?

– В общем, мы… – Тут он увидел свою первую жену и смолк.

Холли вздохнула. Посмотрит ли кто-нибудь на нее хоть раз в жизни такими глазами, какими Зик смотрел на Ариэль?

– Не подписывай никаких соглашений о добрачном освидетельствовании, не дав прочитать мне, – ехидно проговорила она.

– Добрачном осви… – начал было Зик, но она приложила палец к его губам. – Очень надеюсь, что на этот раз у тебя получится. Ты всегда любил только ее.

Зик засмеялся и, схватив ее руку, поцеловал каждый пальчик.

– Да, признаюсь. Но почему ты узнала обо всем раньше меня?

– Потому! – резко бросила Холли и продолжила уже по-деловому спокойно:

– Мне нужно подойти к Кэмерон и попрощаться. – Она отвернулась от Зика.

– Как, ты не останешься? – воскликнул он. – Кэми, наверное, с минуты на минуту будет уже бросать букет…

– Ради этого я бы осталась, но у меня целая гора бумаг, которые нужно прочитать к понедельнику.

– Что ж, трудись. – Блэкстоун наклонился и отсутствующе поцеловал ее. – Я звякну на следующей неделе по поводу недвижимости в долине.

Последние слова слетели с его губ уже на ходу, поскольку он, прокладывая путь сквозь толпу танцующих, направлялся к первой бывшей жене.

– Ариэль, – шепнул Зик, ловя ее за руку.

Она повернулась – царственно-отдаленная, холодно-вежливая.

– Да?

Зик почувствовал, как внутри у него все заледенело.

– Я знаю, что ты подумала. Но ты совершенно не права.

– А я придерживаюсь иного мнения: мне кажется, только сейчас я поняла, с кем имею дело.

– Ариэль, я… ты… Давай поговорим, когда все разъедутся?

– А не хочешь, когда рак свистнет? – выстрелила Ариэль, на мгновение забыв о всяких там правилах приличия.

Кэмерон остановилась на ступенях широкой лестницы, намереваясь бросить букет. Ариэль стояла сзади нее на площадке, ее голубые глаза светились любовью и гордостью за дочь.

– Приготовились! – задорно выкрикнула Кэмерон, размахнулась и бросила букет.

Его подхватила одна из ее подружек. Тем временем молодая пара прокладывала себе путь сквозь коридор смеющихся и посыпающих их рисом гостей. Попрощавшись со всеми, Кэмерон приблизилась к отцу.

– Я было поверила, что вы с мамой пришли к полному взаимопониманию за прошедшую неделю, – прошептала она, заглядывая ему в глаза. – Но сейчас… Один ее взгляд на тебя чего стоит… – Кэмерон передернула плечами.

Зик крепко обнял дочь.

– Не беспокойся обо мне и маме, – произнес он, целуя ее в щеку и усаживая в лимузин. – Мы придем к взаимопониманию. Я обещаю.

Гости не спешили прощаться. Кто-то допивал шампанское, кто-то увлекся разговорами… Среди гостей постоянно находился Зик. Он следил за порядком и за тем, чтобы не вышло накладок при отъезде приглашенных.

Но вот наконец свадебный прием был завершен. Зик устало вздохнул, ослабил галстук и направился по широким ступеням к входной двери дома. Она была на замке. Зик подергал сильнее – дверь не поддавалась. Ариэль что, закрылась? Не захотела выслушать его объяснения?

Нет, на этот раз ничего у нее не выйдет!

В неистовой ярости Зик бросился к черному ходу. Он был закрыт. Так же, как и дверь кухни и солярия. Не желая отступать, Зик поднялся по каменным ступеням на веранду второго этажа. Здесь он смог заглянуть в стеклянную дверь ее спальни. Белый ковер от стены до стены, широкая кровать под белым атласным покрывалом, колеблющиеся белые шторы. Единственный цветной предмет – светло-розовое платье на белом пуфике в ногах кровати. Зик поднял руку и решительно постучал.

Тишина.

Он постучал снова, затем подергал дверную ручку и крикнул:

– Ариэль, я знаю, ты здесь! Открой эту чертову дверь!

Она возникла внезапно – появилась из другой комнаты, на ходу завязывая пояс атласного белого халата. Волосы завязаны ленточкой, ноги босые видимо, только из душа. Прекрасная, как принцесса, и холодная, как лед. – Пошел прочь! – только и было сказано маячившему за стеклом Зику.

– Открой, Ариэль, пожалуйста, нам надо поговорить!

– Нам нечего сказать друг другу.

– Открой или я вышибу сейчас дверь!

Она потуже затянула пояс и бросила:

– Не посмеешь!

– Ты так думаешь? – Он отступил на шаг, словно бы собираясь выполнить угрозу.

– Я уже включила сигнализацию. Приедет полиция, а за ней газетчики.

– Тогда приготовься увидеть свои фотографии в неглиже на всех первых страницах газет! – Зик разбежался и пнул дверь.

Дерево затрещало. Стекло разлетелось. А сирены так и не последовало.

Они стояли и смотрели друг на друга через разбитую дверь. Зик все еще сохранял воинственный вид. Ариэль, с босыми ногами, без грима, почувствовала себя перед ним маленькой, хрупкой, беззащитной. Прошло десять секунд, двадцать, а они все не отводили горящих огнем глаз. Дыхание их участилось, кровь бурлила. В воздухе повисло жуткое напряжение.

Зик шагнул в спальню, хрустя подошвами по стеклу.

– Ариэль, я хочу, чтобы ты знала: на пути к тебе меня ничто не может остановить. Того мальчишки, каким я был когда-то, давно уже нет. Это двадцать пять лет назад у меня не хватило ума и храбрости бороться за то, что уже принадлежит мне.

– Я не принадлежала тебе, – проговорила она.

– Принадлежала! И я заставлю тебя признать это. – Он впился губами в ее губы.

Поцелуй его был горяч, страстен – подобен лесному пожару, пожирающему все на своем пути. У обоих перехватило дыхание, они дрожали от неутоленной страсти.

– Это ничего не решит, – пробормотала Ариэль, когда Зик поднял ее на руки и понес к кровати. – Нам нужно серьезно поговорить.

Он уложил ее на постель и с вожделением рассматривал, воображая, что вот если сейчас опустится на нее, то эти тонкие руки скользнут по его груди и обовьются вокруг шеи, эти мягкие губы откроются, а стройные ноги раздвинутся, приглашая войти…

– Не надо, – прошептала она. – Пожалуйста.

Зик издал приглушенный стон и прохрипел:

– Что ж, прекрасно, давай поговорим. Только я не буду извиняться или оправдываться. Я уже устал ощущать вину за то, чего не делал. Между мной и Холли нет ничего, кроме дружбы и деловых отношений. Как и со множеством других женщин, черт возьми. Я не Казанова, каким меня рисуют газетчики. Просто мне нравятся женщины, приятна их компания, интересны их рассуждения и видение мира. Выходит, за это я должен винить себя?

– Мне нет до тебя никакого дела! – Ариэль устало закрыла глаза, пытаясь хоть как-то отгородиться от него, собраться с мыслями.

– Позволь мне в этом усомниться. Я вижу, что за фасадом, который ты старательно поддерживаешь – безукоризненные манеры, непоколебимое спокойствие, – кроется совсем иная женщина. Трепетная и страстная, которая… которая хочет меня! Ариэль, неужели тебе не хочется хоть немного побыть самой собой? Здесь и сейчас. Ведь с нами никого нет – только ты и я. Мужчина и женщина. Чего ты так боишься?

– Я ничего не боюсь, – ответила она.

– Боишься. Ты просто в ужасе. – Зик осторожно взял Ариэль за подбородок, заставляя ее посмотреть на себя, но она отвела глаза. – Чего или кого ты боишься, Ариэль? Меня?

Она окатила его презрительным взглядом и сказала:

– Ты себе льстишь.

– Тогда кого? Себя?

И тут ее словно прорвало.

– Да! Себя! – выпалила она. – Я боюсь себя! Тебя это устраивает? Ты счастлив? Я боюсь себя и того, что произойдет, если я позволю взять верх эмоциям. Я боюсь… Нет! Не прикасайся ко мне! – Она вскочила с кровати и подбежала к туалетному столику. – Не хочу, чтобы ты касался меня…

– Я должен…

– Я сказала: нет! – Ее глаза искали, что бы бросить в Зика. Подвернулась хрустальная пудреница с серебряной крышкой. – Прочь от меня!

Зик покачал головой и двинулся на нее.

Ариэль размахнулась и бросила пудреницу, целясь ему в голову. Но та попала Зику в плечо, осыпав пудрой его пошитый на заказ смокинг. – Вот до чего ты меня довел! – крикнула Ариэль в ужасе от своего поведения.

Он поймал ее за руку и привлек к себе, пытаясь приласкать и успокоить.

– Не надо, милая, не плачь. Все в порядке, – приговаривал Зик.

– Нет, не все в порядке, – всхлипывая, она пыталась вырваться из его объятий.

Он прижал ее к себе крепче.

– Такого раньше не случалось, – хныкала она, отказываясь сдаваться. – Я не орала на людей. Не швырялась предметами. Не теряла рассудка и не плакала. Не смотрела на других женщин с желанием выдрать у них волосы с корнем. В общем, была нормальной, разумной женщиной…

– Да-да, любимицей Америки. – В голосе Зика таился смех.

– Да! Нет! О черт, я уже ничего не понимаю, – она ударила его кулаком в плечо. – Это не смешно, Зик! Я говорю серьезно. Как только ты вернулся в мою жизнь, я уже не знаю, кто я такая…

– И боишься этого.

– Я просто в ужасе. Я боюсь, что…

– Что?.. – подхватил он.

– …что потеряю себя, как тогда, давно. Я была совершенно разрушена, когда ты… О, я знаю, ты не предавал меня. Верю. Но тогда я не знала… тогда во мне что-то сломалось. Я не знала, кто я, и мне было все равно. Не хочу говорить об этом, но больше всего мне в то время хотелось умереть.

– Ариэль, милая…

– Да, это правда. Лишь только когда внутри меня впервые шевельнулась Кэмерон, я обрела смысл жизни. Именно дочь дала мне силы выжить. А сейчас у нее собственная жизнь. Ее не будет у меня, как было раньше…

– Сейчас тебе и не нужна Кэмерон, – проговорил Зик, гладя ее по щеке. – У тебя есть я. У тебя есть мы.

Ее взгляд, полный надежды, страсти и желания поверить, что на этот раз получится, остановился на Нем. – Правда? – тихо спросила она.

– Правда, – кивнул он. – Мы с тобой уже давно не те два юных существа, незащищенных и глупых, которые не смогли побороться за себя. Теперь мы знаем, что стоим борьбы. Знаем, Ариэль?

Она долго и серьезно смотрела ему в глаза, потом сказала:

– Да, мы стоим борьбы.

Он поцеловал ее – они поцеловали друг друга. Это был нежный, сладкий, торжественный поцелуй примирения, после которого оба засмеялись.

– Будем любить друг друга вечно.

– Вечно, – подтвердила она.

– И будем жить друг для друга.

– Всегда.

– И будем доверять друг другу.

– Непременно.

– И будем… что? – лукаво спросил он.

– Так и быть, – с улыбкой ответила она.

С криком радости Зик подхватил ее на руки и уложил на постель.